Текст книги "Осназовец"

Автор книги: Владимир Поселягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Сбегав за тачкой, я осторожно, стараясь не стукать ею по другим вещам на складе, по коридору между стеллажами подкатил к бочкам. Подложил свернутый брезент, чтобы избежать шума, и, наклонив, осторожно уронил выбранную бочку на пол. С третьей попытки закатил бочку в тачку и попробовал катить. Тяжело, конечно, но в принципе, в норме, утащу. После этого я зафиксировал бочку в кузове, чтобы она не каталась, положил рядом бензонасос, длинный шланг и еще три канистры, пустые естественно. Взял бы больше, да не было. Ну, и укрыл все это брезентом. Тачка была новая, ручки впереди были сделаны для двух человек, так что, ухватившись за рукоятку, я перекатил ставшую очень тяжелой тачку к одной из матерчатых стен и, выдернув колышек, выкатил все это наружу, снова зафиксировав маскировочную сеть.

Однако я вернулся через старый свой лаз и, подкравшись к бочкам, сделал сюрприз для тех, кто вой дет на склад. Думаю, полыхнет тут изрядно. Убедившись, что детонатор в бочке и леска натянута, я выбрался назад и вернулся к тачке.

Забросив сидор за спину и поправив лямки, я присел рядом с тачкой на корточки и осмотрелся. Теперь как-то нужно все это утащить, причем незаметно, а ведь ночь была лунная, и спасительных туч не предвиделось. То есть тачку в траве при передвижении не спрячешь, что-то придумать надо. Но вот что?

Задумчиво посмотрев в сторону ряда транспорт ников – чуть дальше находилась боевая часть, я рассмотрел там истребители, предполагаю, это «ночники», но сегодня они не работали, тихо было на аэродроме. Я мстительно улыбнулся. План, и, надо сказать, неплохой план, начал формироваться у меня в голове. Чтобы отвлечь наблюдателей и охрану, нужно сделать что-то этакое, что надолго отвлечет их, а мне позволит исчезнуть с территории аэродрома, причем незаметно. Устраивать пожар с мощным взрывом и огнем не хотелось, пламя осветит весь аэродром и мою тушку, что тащит, вернее будет тащить за собой тачку, так что в момент обнаружат. Значит, что? Правильно, нужно устраивать пожар подальше от склада ГСМ, чтобы я мог спокойно уйти. Тут так и так рванет, хватит и того, что откинут полог и заденут леску. Главное мне быть в это время как можно дальше.

Прокравшись вдоль стены к бензовозам, я осмотрел кабину первой машины. Подойдет, бочка на шасси у нее была полна. Не успел я ничего сделать, хотя палец уже был на кнопке стартера, как у административных зданий поднялась тревога, и от казармы отъехало две машины, набитые людьми. Но направились они не в мою сторону, а к площадке, где под маскировочными сетями стояли истребители. К всеобщей какофонии добавилась сирена воздушной тревоги. Выскользнув из кабины машины и не забыв захлопнуть дверцу, я укрылся за углом склада, наблюдая, как к тому бензовозу, в котором я только что сидел, подбежал водитель и покатил к самолетам. А те уже запускали моторы. Повезло водиле, если бы ко входу на склад побежал, пришлось бы стрелять, я его на прицеле держал. Сгореть заживо я не планировал, а полыхнуло бы тут здорово.

– Да это шанс, – промурлыкал я и, подбежав к тачке, под шум проснувшегося аэродрома покатил ту, дребезжащую металлом о металл, к забору. Обходить весь забор мне не хотелось, а тут всего пятьсот метров до него, преодолею колючку, и будет дорога, на которой я с тем полицаем общался. А в небе уже шумели двигатели советской дальнебомбардировочной авиации. Ну или фронтовой, у них вроде дальности тоже хватает. Какофония скрыла мое передвижение.

До забора я добрался благополучно, наблюдательная вышка была далеко, и оттуда меня не видели, а часового, что тут обычно ходил по тропинке, я не обнаружил, видимо дальше ушел, патрулируя свою зону ответственности. Ножом разрезав проволоку, я раздвинул ее в сторону, в темноте все-таки укололся, и, выкатив тачку на дорогу, вернулся и соединил проем, как будто тут все, так и было, после чего покатил тачку к тому оврагу, где в телеге лежали тела неудачливых компаньонов. На адреналине я нормально дотащил тяжелую тачку и даже спустил ее в овраг, придерживая. Но вот подняться на противоположный склон не смог, только дыхание сбил. Четыре раза пытался, даже до середины не добрался.

– Лошадь, – вспомнил я.

Откатив тачку на обочину, проверил, как там все уложено, и побежал в кустарник, телега была на месте, после чего поднялся по склону. Тут меня ждало разочарование, лошади не было. Оббегав все вокруг, я только потерял время, лошади действительно не было.

В это время на аэродроме вспыхнули огни и забили зенитки. Вот столб света выхватил в ночной мгле советский дальний бомбардировщик, что заходил на аэродром. Прыгнув в овраг, я закрыл голову руками, чувствуя, как трясется земля от разрывов советских авиабомб. Тут меньше километра, легко достать может осколком.

Через десять минут, когда прожекторы погасли, я поднялся на склон и выглянул над краем обрыва, разглядывая хорошо освещенный аэродром немцев. То ли наши так удачно в склад ГСМ попали, то ли моя закладочка сработала. Не знаю.

– Все шито-крыто, – промурлыкал я. – Пусть докажут, что с аэродрома что-то украли.

Вернувшись, я замер у тачки, угрюмо поглядывая вокруг. Надо признать, за ночь я тачку до самолета просто не дотащу, не смогу. Нужно что-то другое придумать. В принципе, можно ее спрятать и уже доставить к «Шторьху» позже, когда проведу акцию в Киеве, взлетать все равно планирую ночью. Но не тут же прятать, рядом с трупами. До них тут метров пятьдесят всего. Вот я и ходил вокруг тачки, поглядывая на нее и склон оврага. Нет, не подниму.

Идея пришла, когда я посмотрел на бочку, что лежала на боку в тачке. Обдумав ее, я вздохнул и пробормотал:

– Ну, раз ничего другого в голову не приходит, попробуем этот способ.

Сняв с тачки брезент и канистры с бензонасосом, я все это в два приема поднял на склон, аккуратно сложил на обочине, после чего, спустившись, поднял ручки тачки и скатил бочку на землю. Закатил наверх уже саму тачку. Только после этого я стал толкать бочку наверх, подпирая ее коленями, чтобы дать отдых руках, так я и поднял на не особо большой и крутой склон тяжеленную бочку. Сорок минут на это понадобилось и полное истощение сил, но я сделал это.

Дав себе полчаса отдыха, я погрузил бочку в тачку. Это было несложно: задний борт упираешь в землю, отчего тачка встает дыбом, и закатываешь внутрь, поднимая. Потом сложил остальные вещи, зафиксировал их и покатил дальше, отдыхая каждый километр. В общем, до леса я не дошел, просто не смог. Даже до моста с той сброшенной в воду «полуторкой» не добрался, а обнаружив слева довольно крупную рощу, свернул в нее и там замаскировал на опушке, загнав тачку в кустарник и завалив нарубленными ветками.

После этого отряхнувшись и приведя себя в порядок, я вышел на дорогу, и при движении отдыхая, даже блаженно улыбаясь, так легко было, направился к Киеву. Программу минимум выполнил, утащил топливо и спрятал его, осталось доделать другое. Мне необходимо было использовать этот шанс добраться до Бандеры. Надеюсь, и другие лидеры националистического движения тоже встретятся у меня на пути, очень надеюсь.

Естественно, ушел я недалеко, километра на три, после чего просто скатился на обочину и, подложив под голову сидор, накрылся полой куртки и спокойно уснул. Я слишком устал.

Разбудили меня припекающие лучи солнца. Повозившись, я сел и сонно осмотрелся. Посмотрел на часы и завел их. Одиннадцатый час дня – м-да, вот это я дал храпака! Похоже, вчерашний день серьезно измотал меня. А ведь снова хотел использовать одного из часовых как бурлака, но благоразумие победило. Если повезет, кражу не сразу заметят, а вот пропажу часового обнаружат быстро.

Достав флягу, я немного попил, после чего плеснул себе на ладонь и умылся, вытер лицо рукавом. После этого убрал сидор за спину и встал, но направился не на дорогу, а в кустики, организм требовал.

Когда я вернулся на дорогу, то обнаружил группу пешеходов, что шла в сторону Киева. По виду, шли на заработки, поэтому, пристроившись с ними, как бы мы вместе и вроде как нет, направился следом. Недолго, шли те не спеша, поэтому, когда нас догнала телега с возом сена, я попросил подвезти меня. Дед-возница кивнул, у него уже сидело двое попутчиков. Так что к столице Украины мы подъехали в полдень, да и то останавливались отдохнуть и напоить коней в речке, но все быстрее, чем пешком.

В Киеве, благополучно преодолев все посты, дед свернул в сторону ближайшего рынка. Остальные попутчики отправилась с ним, а я, распростившись, пошел дальше в центр города. Тут бы пригодилась одежда горожанина, а не та, что была на мне – помятая крестьянская. Но другая осталась в самолете. Я же не предполагал, что мне потребуется посетить Киев.

Купив у уличной торговки пирожки – взял с запасом, другие завернул в холстину и убрал в сидор, – и пережевывая на ходу, я направился дальше. Мне нужен был «язык» и место, где его можно без проблем допросить. Причем «язык» знающий, из канцелярии местного оккупационного правительства, на крайний случай из комендатуры.

Так я и гулял, поглядывая вокруг. Жизнь в городе текла размеренно и спокойно… для оккупантов. Было видно, что немцы чувствовали себя хозяевами. Это было видно по их поведению, а вот жители старались быстро пройти мимо такого завоевателя, в городе чувствовался страх, он буквально витал над ним. Разве что еще полицаи и пособники тоже ходили поглядывая вокруг орлами. А так не очень хорошая ситуация была в столице моего родного в будущем-прошлом государстве.

На площади, где располагалась комендатура, а также и административные учреждения, я встал у большой афиши и, поглядывая на объявления и дожевывая последний пирожок, кстати, с картошкой и луком, заодно приглядывался к тем людям, что выходят из всех привлекших мое внимание зданий.

Меня заинтересовал один гауптман, вышедший из здания комендатуры. Он энергичным шагом направился в сторону одной из улиц. Видимо, ему требовалось дойти куда-то не так далеко, иначе воспользовался бы машиной или в крайнем случае мотоциклом, что стояли у комендатуры. Именно поэтому я и направился за ним следом, поглядывая вокруг. Мало ли.

Тот прошел два перекрестка и свернул на тихую улочку. Там вошел в подъезд многоквартирного трехэтажного здания. Я зашел следом, осмотрелся и прислушался. Подъезд был пуст, но наверху звучали шаги. Подойдя к перилам, я посмотрел наверх и, расслышав, как на третьем этаже скрипнула дверь, улыбнулся. Я знал, куда зашел тот. Тихо перепрыгивая сразу через несколько ступенек, я вознесся туда и осторожно потянул на себя одну из трех квартирных дверей. Та не была заперта, так что я застал гауптмана в прихожей в тот момент, когда он снимал сапоги. Рванув к нему, я увел руку, которой он пытался машинально прикрыться, в сторону и ударил его рукояткой пистолета по голове.

– Юзеф, что у тебя там? Опять вешалку уронил? – услышал я женский голос на немецком языке. Когда в дверном проеме мелькнула тень, я подскочил к нему и, напугав женщину, так же вырубил ее. Она держала в руках миску и взбивала в ней яйца, та упала, и содержимое расплескалось, следом упала женщина.

Убедившись, что оба находятся без сознания, я оббежал квартиру. Больше никого не было, лишь кот умывался, сидя на буфете. Вернувшись, я сунул в рот женщины кляп и связал ей руки за спиной. А вот гаупт мана потащил в комнату, где у них находилась спальня. Там я его также связал и сунул в рот кляп. После чего начал будить. А когда тот очнулся, то последовал довольно жесткий допрос, отчего капитан навсегда остался бы калекой. Добив – оставлять его в живых мы не договаривались, – я осмотрел квартиру, нашел заначки, крупную сумму в рейхсмарках и портфель, набитый награбленным, в основном в золоте, а также еще кое-что по мелочи. Мне все сгодится, трофеи они и есть трофеи, это не мародерство.

Закончив с этим делом, я повесил ставший заметно тяжелее сидор за спину, покинул квартиру и дом. Несколько часов у меня есть, и нужно их использовать, потом нужно покинуть город, другого шанса не будет. В данный момент Бандера находился в здании комендатуры, но он сидел в камере-одиночке. Гауптман пояснил, что его временно доставили из концлагеря по заявке местной оккупационной администрации, у которой возникли некоторые моменты недопонимания в сотрудничестве с местными националистами. Казнили они некоторых лидеров, взяв их на краже, а то, что те зверствовали на местных территориях, администрацию, похоже, волновало мало. Главное, они украли у немцев. Немцы все, что принадлежит местному населению, считали своим, а раз не сдали в общак – значит, воры. Проще говоря, те не поделились трофеями, снятыми с замученных жертв, а у евреев золота мно-о-ого было, вот немцы и обиделись. Серьезно обиделись, почти тысяча националистов, включая лидеров, были расстреляны в Бабьем Яру, там они еще и другие делишки припомнили. Те тоже обиделись, и возникло напряжение, то есть до противостояния еще не дошло, в смысле до того момента, когда начинают рвать глотки друг другу, но немцы поняли, что перегнули палку, и вступили в переговоры. Одним из условий от националистов стал Бандера. Интересно, что будет, если Степку-Говнюка убьют у немцев под защитой? Война? Сейчас, по словам гауптмана, все на грани стоит. Националисты готовы в леса уйти, а их в Киеве и окрестностях ох как много. Правда, там разные партии, часть-то все равно останется верно служить оккупантам, но некоторая часть действительно будет воевать с немцами.

Это было мнение капитана и его руководства. Я же считал по-другому. Националисты утрутся, они всегда утирались, что бы с ними ни делали, но напряжение останется, и будут по-тихому гадить друг другу. Что тоже неплохо.

Я вернулся на площадь и, подведя свои часы – они немного отставали, – сунул руку в карман куртки, где у меня находился «вальтер» с накрученным глушителем. Через дыру наружу выходили ствол и глушитель, скрытые полой. Мне это нужно было, чтобы не оставлять улики, то есть гильзы, они после стрельбы останутся в кармане.

По словам гапутмана, Бандеру должны были в четыре дня отправить на встречу, поэтому встреча была назначена на сегодня в большом ресторане. Пока было полчетвертого, так что я спокойно стоял у афиши, поглядывая на прогуливающихся горожан, и косился в сторону комендатуры. Когда ко входу подкатили две легковые машины и из здания в сопровождении трех офицеров вышел Степан, я только улыбнулся. Тот был в черных выглаженных брюках, в белой рубахе, с курткой в руках и непокрытой головой, начищенные штиблеты буквально блестели, отражая солнечные лучи.

Где находится ресторан, я знал, как и то, на какую улицу свернут машины, поэтому стоял у нужного перекрестка.

Машина, в которую посадили Бандеру, была кабриолетом с убранным верхом, то есть всех пассажиров и Степана было хорошо видно. Двое офицеров стиснули его с боков, сидели они на заднем сиденье. Ну, а когда они проезжали мимо, я, встав на краю тротуара рядом с пожилым мужчиной, трижды нажал на спуск, отчего Степан трижды дернулся. Скорость была небольшая, да и расстояние всего метров пять, так что не промахнулся и, развернувшись, прогулочным шагом направился по площади мимо комендатуры в сторону другой улицы.

То, что их подопечный убит, сопровождающие офицеры, видимо, поняли не сразу. Скорее всего, когда кровь начала растекаться по рубахе – три пули в грудь как-никак, поэтому я услышал сигналы и крики тревоги, когда почти пересек улицу. Некоторые немцы и офицеры насторожились, как и все вокруг, я тоже остановился и удивленно прислушался. Кто-то побежал к машине, кто-то поспешил прочь, я последовал примеру последних. Шел быстрым шагом, но не бежал, бегущий человек привлекает слишком много внимания. Нужно было поторопиться, пока не перекрыли все выезды из города, задерживаться тут я не планировал.

Запрыгнув в трамвай, я оплатил билет и встал в проходе, все сидячие места были заняты. Пересек на трамвае половину города, после чего покинул его и направился дальше. Город, конечно, изменился, то есть изменится в будущем, но в принципе, ориентироваться мне это не мешало.

Заметив впереди знакомую телегу с копной сена, я прибавил шагу, стараясь ее догнать.

– Доброго вечерочка вам, дед Михей, – поздоровался я на украинском с тем дедом, что подбросил меня до города.

– А, Михайло, – натягивая поводья, посмотрел тот на меня. – Нашел, что хотел?

– Нет, дядька с бригадой за городом работают, мы мимо той деревни проехали, вот к ним иду, надеюсь до темноты успеть. Возьмете пассажиром?

– Сидай, чаво уж там.

Запрыгнув на сено, я с удобствами устроился, положив рядом сидор, и стал с интересом крутить головой, разглядывая город, горожан, гостей и оккупантов с их прислужниками, при этом общаясь с любопытным дедом. Достав из сидора пирожки, я угостил его парочкой, да и сам впился в один такой. Вкусный, ароматный, с грибами.

Деду я сказал, что у меня в городе живет дядька-строитель, мол, зазывал к себе в бригаду, вроде как с ним с голоду не помру. «Утка» прошла, да и мне она нужна была, только чтобы попасть в город. Уж больно дед попался любопытный, так что пришлось придумывать отговорку, почему спешно уезжаю. Вроде прошла нормально.

Стуча колесами по неровному покрытию, мы достигли окраины города и поста на въезде.

– Случилось, кажись, что-то, – сказал дед Михей, пристально разглядывая затор у поста. Там уже скопилось около десятка телег. Людей нормально пропускали, документы только проверяли, а вот на телегах шмон устраивали капитальный.

– Да, похоже, что-то случилось, – согласился я, с не меньшим вниманием глядя на работу поста.

– Долго ждать, да и не хотел я вечером ехать, пожалуй, к дочке вернусь, переночую у нее, – сказал дед, но спуститься на землю и развернуть лошадей не успел, сзади нас подперла другая повозка, с полицаями, поэтому дед вернулся, крутя головой. – Хотя можно и сегодня выехать.

Мне показалось, что он серьезно нервничал, хотя по виду этого и не скажешь, балагурил, как и прежде. Нет, не показалось, действительно напряжен. Сам я особо не опасался, шмон был одна видимость: отдали приказ, и они выполняли, поэтому оружие я не стал прятать в телеге. У меня их было два: мой «вальтер» и тот, что я затрофеил у гауптмана. Не осматривали они всех людей, только выборочно.

– Нет, все-таки к дочке вернусь, – громко сказал дед и спрыгнул на землю, беря коней под узду и разворачивая телегу.

– Ну, я тогда пешком, до свиданья, дед Михей, – спрыгнув с телеги и подхватив сидор, сказал я.

– Бывай, – кивнул тот.

Дед отправился назад по улице, он заинтересовал двух полицаев, что ехали за нами, и они поспешили следом, а я легким прогулочным шагом подошел к посту. Здоровенный унтер только мельком осмотрел меня, а стоявший рядом с ним полицай проверил документы.

– В порядке, проходи, – кивнул он и добавил: – В комендатуре не забудь отметиться, еще не просрочил, но время проходит.

– Хорошо, дяденька, – кивнул я и зашагал по дороге вместе с другими путниками, уходя все дальше и дальше от Киева.

Меня не обыскивали. Как я уже говорил, это было выборочное дело, только взрослых мужчин, да и то не всех. Вон, двоих велосипедистов даже не опросили, документы мельком посмотрели да махнули рукой, мол, проезжайте. Странно, вообще-то, перекрыли город, я думал, серьезнее будет. Да и дед этот странный непонятно себя вел, тоже в копилку непонятностей.

До того места, где я спрятал тачку с топливом, оставалось километров двенадцать, так что нужно было поторопиться. Вечерело, поэтому я шел быстрым шагом, удаляясь от столицы. Наконец она скрылась за холмом, но я не снизил скорости. По дороге гоняли туда-сюда машины и мотоциклисты, но в принципе, было спокойно. Видимо, местная администрация не посчитала ликвидацию Бандеры чем-то особо важным, никто он для них был. Да и полицейских, похоже, так и не обнаружили, замаскировал я телегу хорошо, пока вонять не начнут, и не найдут.

Когда стемнело, я преодолел половину расстояния и продолжил шагать дальше, только добил остатки пирожков. Когда впереди мелькнула при серебристом свете луны водная гладь речки, я снизил скорость и, раздумывая, кивнул сам себе и свернул к ней. Хотелось искупаться и смыть с себя пот, а то грязный и пыльный, как чурка.

Когда по мосту, что пересекал речку, проскакал десяток конных – полицаи, похоже, я как раз снимал исподнее, бросая его в воду у берега. Раз решил искупаться, так и постираюсь. Все вещи из карманов я убрал в сидор. Меня, видимо, не заметили и умчались в сторону Киева.

Поплавав в довольно теплой водице, я выбрался на берег, сел на нем, опустив ноги в воду, и стал стирать одежду. В общем, стирка обычная, только без мыла. Выжав одежду, я набросил ее на кустарник, пусть сохнет, и, еще раз искупавшись, лег на берегу, положив голову на сидор, и ненадолго прикрыл глаза, пережидая, пока одежда высохнет. Как я уснул, сам не понимаю, видимо, сказались последние выматывающие дни.

Проснулся я от чириканья птичек, когда солнце уже наполовину показалось из-за горизонта.

– Мать, – выругался я и, обернувшись к кустам, обнаружил, что одежда исчезла, и выругался громче: – Ур-роды!

Подхватив сидор, видимо воры побоялись его тронуть, чтобы не разбудить меня, я нагишом выскочил на дорогу, изрядно испугав женщину, что сидела на телеге, и позабавив возницу.

– Воров не видели? Обокрали, гады.

– Были двое, – натянув поводья, кивнул возница. – Только что видел, за поворот они ушли, деревья скрыли. Если побежишь, то догонишь. У одного сапоги в руке были, хорошие такие. Добротные.

– Спасибо, – кивнул я и нагишом рванул по дороге дальше от столицы Украины, куда указал возница.

В принципе, особо меня не обокрали. Все, что мне необходимо и было ценным, лежало в сидоре, всего лишь одежда пропала. У меня была смена в «Шторьхе», но не было обуви. А сапоги действительно отличные, ни разу меня не подводили.

Шлепая босыми ногами, я бежал по обочине – на самой дороге мелкие камни с острыми кромками, еще не хватало ступни распороть. Когда я добрался до поворота, то действительно рассмотрел двоих мужчин, что торопливо шагали примерно в километре от меня. Я прибавил ходу. В это время меня догнала легковушка и, обгоняя, посигналила, видимо водителя позабавил мой вид. Один из воров мельком обернулся и тронул рукой напарника, они о чем-то переговорили и свернули с дороги в рощу, что росла у дороги.

Добежав до того места, где они свернули, я развязал горловину сидора, привел оружие к бою и, держа вещмешок за горловину и придерживая лямки, чтоб не волочились по земле, по небольшой тропинке спустился в кювет и направился в роще. Как и ожидалось, оба находились там, на опушке. Я немного ошибся, определяя их возраст, молодыми они были. Не шестнадцать, как мне, а где-то по двадцать.

– Я же тебе говорил, надо было по голове его треснуть и мешок забрать, – сказал один в довольно приличной городской одежде.

– Нечем тогда было, а кулаком – еще бы заорал, а тут сам все принес, – ответил второй, усмехаясь. Он же и достал из кармана нож. – Положи мешок под ноги, мы не убийцы.

– Зато я убийца, – ответил я, роняя сидор на траву и поднимая пистолет с наверченным на него глушителем. – Раздевайтесь. Все скидывайте, даже портки, мешки отдельно.

– А мы что, мы ничего, – бросив нож на листву, сразу поднял руки второй.

– Я сказал, раздевайтесь. Быстро!

Те тут же засуетились, расстегивая одежду и бросая ее себе под ноги. Когда они встали передо мной такими же обнаженными, я сказал:

– Так, любовнички, отошли к тем деревьям и сели на корточки, а я пока посмотрю, что за трофеи добыл.

– А почему любовнички? – спросил первый, он поинтеллигентнее выглядел, видимо городской.

– К слову пришлось, – отмахнулся я и, присев у мешков, стал в них рыться под недобрыми взглядами обоих парней. Вывалив содержимое на траву, я стал откладывать то, что мне пригодится, и что нет. Кусок соленого сала, свежий хлеб, вареные яйца, луковицы и перья чеснока без сомнений ушли в сторону – это нужно, потом запасные портянки и другое по мелочи. Убрав все трофеи в оба мешка и оставив на траве то, что мне не нужно, я подошел к своей одежде. Когда я через голову надевал нижнюю рубаху, то расслышал шум со стороны парней. Вскинув руку и глядя одним глазом через отверстие ворота, я свалил сперва одного, потом второго. Не убил, ранил, оба получили по пуле в ногу.

Наконец, просунув голову, я надел нормально рубаху, а то застрял, и, не забыв сапоги, направился к парням, что стонали на траве метрах в десяти от меня. Бежали от меня, а не ко мне.

– Ну что, салабоны, поняли теперь, что воровство до добра не доведет? – спросил я, бросая рядом штаны одного из парней. Они мне не подходили, были слишком большими по размеру, а так хоть перевяжутся. – Я ведь не простой паренек, а боец разведгруппы Красной Армии с позывным «Леший», выполняю во вражеском тылу ответственное задание по ликвидации украинских бандитов. Вчера в Киеве ликвидировал уже одного такого, так что продолжу работу. Мне еще шестерых уничтожить надо. Устал вчера после работы, уснул, а тут вы меня ограбили. Нехорошо, я доложу руководству о ваших делишках. Сам о вас мараться не буду, но когда наши придут сюда, освобождая территории, суд решит, что с вами делать. В петле ли вы будете бултыхаться, или на исправительные работы отправитесь. Скорее всего последнее, вешать будут только тех, кто сотрудничеством с немцами замарался. Когда в этом году территории освобождали, многих пойманных пособников повесили.

Поболтав еще немного, я встал и подхватил мешки парней. Нужную информацию я им слил, а то Бандеру ликвидировали, и никто не знает, кто. Ремизов догадается, он знает, что я пользуюсь позывным «Леший».

Выйдя на дорогу, я поспешил дальше, не особо беспокоясь, что будет с ворами, это уже их проблемы. А то, что они могут дать немцам мое описание, тоже не особо волновало, меня тут через несколько часов не будет, в крайнем случае суток – не знаю, сколько буду волочь эту бочку до самолета. Транспорт, что ли, какой найти или поймать? Подумать надо.

Когда меня догнала знакомая телега, я даже обрадовался и, помахав деду Михею, спросил:

– Нормально выехали?

– Да, сегодня спокойно выпускали, – кивнул тот и, натягивая поводья, велел: – Сидай, подвезу, чего уж там.

– Ага, спасибо, – кивнув, я забросил мешки на сено и залез сам.

– Ты же вроде в деревню шел? Так она позади осталась.

– Да знаю, дядька же в другом месте работает, вот часть их вещей велели перенести. Все, взяли меня в бригаду. Пристроили.

– То дело, – одобрительно кивнул дед и недовольно крякнул, когда дорога повернула и впереди появился передвижной пост. А с ним две телеги и несколько полицаев, что досматривали всех, кто подъезжал к ним. – Опять что-то случилось.

То, что полицаи действовали не по-своему хотению, а по приказу, подтверждало то, что с ними был один немецкий солдат, он, похоже, следил за работой поста.

Дед снизил скорость под моим недоуменным взглядом и продолжил движение, поглядывая по сторонам. Он явно искал возможность объехать пост или развернуться, но все это было слегка подозрительным. Потом он, видимо, что-то рассмотрел среди полицаев и даже стегнул лошадей по крупу, чтобы прибавили скорость, да и повеселел он.

– Здорово, Михей, – поздоровался с возницей кряжистый пожилой полицай лет пятидесяти на вид. – Из города возвращаешься?

– Здорово, Панас, дочку навещал. Сам знаешь, как в городе живется. Хорошо еще, что она в госпиталь устроилась. Если бы не наш огород… Эх…

– Да знаю, – вздохнул тот. – Давай слазь, досматривать будем.

– Слушай, Панас, этот парень мне что-то не нравится. Расспрашивал, вопросы хитрые задавал, как тут живется, не обижают ли власти. По говору явно не местный, – вдруг ткнул в меня пальцем дед.

Я даже рот открыл от такой подставы. Дед, похоже, был с гнильцой.

– Да? – заинтересовался знакомец деда и повернулся ко мне. Двое полицейских, что тоже направились к нам, насторожились.

Понятное дело, давать себя обыскать мне было не с руки, еще на подъезде, когда мы заметили пост, я на всякий случай приготовил оружие и, прямо с телеги вскинув два ствола, открыл огонь на поражение. Стрелял почти в упор. В левой руке у меня был пистолет гауптмана, хлопал он громко, в правой был мой, с глушителем. Кашлял он тоже громковато. Как я уж говорил, мембраны пора менять.

Завалив тройку, что стояла рядом с нашей телегой, я перенес огонь на оставшуюся четверку и немца и положил всех. Тот, что в правой руке, был пуст, а вот трофейный «вальтер» в левой руке еще один патрон имел, поэтому я развернулся к деду-подлецу, что с круглыми от удивления глазами смотрел на меня, и вскинул оружие.

– Подожди… – поднял он руку ладонью ко мне. Именно в нее и вошла последняя пуля и, пройдя насквозь, разнесла ему полчерепа. Подставу я ему не простил.

– Сука, – сплюнул я на него.

Спрыгивая с телеги, я перезарядился и закопался в сене. Меня заинтересовало, что же скрывал этот непонятный дед. У телеги оказалось второе дно. Сняв одну доску, я обнаружил под ней медикаменты, лекарства и перевязочный материал. Все немецкого производства, как было ясно из надписей. В момент находки я сразу понял, что завалил снабженца партизан, стало понятно такое его странное поведение. Ударив по борту телеги, я только простонал:

– Ну твою же мать, а!

В это время из-за поворота показался грузовик, поэтому вытащив из кармана спички, что я забрал у воров и машинально сунул в карман, я поджег сено. Деда уже не вернешь, а вот дочку его, которая наверняка и поспособствовала добыче медикаментов, обезопасить уничтожением улик было можно. Подхватив мешки и сидор, я скатился в кювет и рванул к посадкам, что виднелись неподалеку. Нужно валить, и валить как можно быстрее. Лошади деда, почуяв пожар на телеге, с места взяли в галоп, испуганно ржа, отчего сено на ветру стало сильнее разгораться и разлетаться в разные стороны, а телега серьезно полыхала, пугая лошадей все сильнее и сильнее. Можно считать, улики уничтожены, хотя лошадей, конечно, жалко, надеюсь, кроме испуга, они больше никак не пострадают.

Посадки просматривались насквозь, но, к сожалению, это были единственные деревья в пределах видимости, за которыми реально было спрятаться, да еще в той стороне были видны камыши, как бы не речка там была.

Добежав до посадок, я на миг обернулся. Грузовик уже тормозил у телег, из кабины выскочили водитель и сопровождающий. Кузов, похоже, был пуст. Это заставило меня только зло выругаться. Был шанс добыть машину. Вернуться уже было невозможно, в руках водителя было оружие, он с интересом поглядывал в мою сторону, но не стрелял, а на дороге появились две легковушки.