Текст книги "Журнал «Если», 1998 № 05"

Автор книги: Владимир Гаков

Соавторы: Дмитрий Караваев,Евгений Харитонов,Майкл Коуни,Станислав Ростоцкий,Василий Горчаков,Константин Дауров,Уильям (Вильям) Браунинг Спенсер,Морган Лливелин,Наталия Сафронова,Юлия Мочалова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

– В Центр? – Грег повернулся и окинул ее долгим взглядом.

– Ну… В Центр. Да…

– Расскажи мне о Центре. Чем-то мне это слово не понравилось.

Интуиция его не подвела. Поколебавшись, Холли поддалась уговорам и объяснила, что Центр – это место, где принимают решения по крупным ставкам. В зале Хранителя Судьбы. А за всем этим наблюдают Сестры Колеса, чьи холодные глаза скрыты тенью капюшона.

* * *

Поезд, негромко свистнув, замедлил ход. За окном через равные промежутки замелькали огоньки туннеля. Мужчина с трубкой встал.

– Что ж, – проговорил он на прощание, – пусть Числа принесут вам Гармонию.

– Спасибо, – ответил Грег и посмотрел вслед попутчику, пробиравшемуся сквозь переполненный вагон.

Грег подождал, пока вагон опустеет, и лишь потом встал и зашагал по проходу. Вышел в холодную и гулкую пещеру вокзала. Его одолевали видения. На мгновение он увидел Холли. Она, пошатываясь, опирается рукой о стену и говорит: «У меня все в порядке», а потом отталкивается от стены и снова идет вперед, повторяя: «Я хочу лишь вернуться домой». А на желтой стене и в памяти Грега – ярко-красный отпечаток ее ладони.

Подземная станция подавляла; большие каменные столбы цвета мокрого цемента тянулись вверх, в темноту. Грег ничего не забыл. Сейчас его должен был придавить страх, вытеснить из головы все мысли, заставить с воплями мчаться по блестящему черному полу в непостижимом одиночестве – куда вдруг подевались пассажиры переполненного поезда? – но он взбунтовался против страха. Гнев сохранил ему рассудок.

Но как ее отец мог такое допустить?

* * *

Сказочная жизнь. Дочку они назвали Мириам. Когда Грег получил диплом инженера, они переехали в Лисбург, штат Вирджиния, где его ждала работа в фирме в соседнем Фэйрфаксе – полчаса езды от дома.

Коллеги по работе оказались умными и дружелюбными. Сама работа – увлекательной, а любовь к жене и дочке – безграничной.

Однажды пятилетняя Мириам упала с дерева и сломала руку. Холли позвонила Грегу на работу. Они встретились в госпитале.

Когда они вошли в палату, где лежала без сознания их дочурка, сердце Грега дрогнуло, словно его пронзили скальпелем. Он опустился на колени возле койки и коснулся щеки малышки. Ее белая загипсованная рука висела в воздухе, подвешенная на проволоках к блестящему стальному стержню.

– Она поправится, – сказала Холли.

Это же говорили и врачи, но Грега ужаснуло, что такое вообще произошло. Рядом с бесстрашной женой он позабыл о неизбывной враждебности равнодушного мира. Он игнорировал все минные поля неудач. Он позабыл о собственной религии – религии страха, о неотвратимости блуждающих злобных и опасных сил. И теперь испытывал вину. Его мутило от мысли, что его собственная беспечность позволила случиться несчастью. Не позабудь он о бдительности, дочурка сейчас не страдала бы.

Холли попыталась его утешить, но не смогла. Когда Мириам выписали из госпиталя, ее рука все еще болела. Грег слышал, как она плачет, заходил к дочке и утешал ее. Она засыпала, но он не мог уснуть всю ночь.

Жена видела его страдания. И однажды вечером, через неделю после возвращения Мириам из госпиталя, сказала:

– Мы можем подать апелляцию. Мне не хочется этого делать, потому что шансы на успех очень малы. Но попробовать мы можем.

Сперва он не понял, о чем идет речь. А потом, когда решил, что понял, все равно не смог до конца осознать. Вероятно, он услышал лишь то, что позволяло сохранить надежду. Возможно, она упоминала о последствиях, но он предпочел не заметить этих слов.

Он услышал лишь, что Мириам можно избавить от страданий. Узнал, что уже случившееся событие можно предотвратить. То, что Числа позволяли, они же могли и изменить. А в зале Хранителя Судьбы, среди непрерывно выпадающих Чисел, Холли сможет бросить вызов случайности событий, и, если удача окажется на ее стороне, новая последовательность событий возьмет верх над прежней. Все станет так, точно Мириам никогда не забиралась на дерево, не оступалась и не падала.

– Почему ты не рассказала об этом раньше? – спросил Грег.

Возможно, она тогда ответила. Но он ее не услышал.

Они сели в поезд и приехали в Центр. Потом в огромной приемной ждали, когда выйдут Сестры Колеса.

– Кто из вас Игрок? – спросила женщина в плаще с капюшоном.

– Я, – ответила Холли. Ее увели. А Грег остался, наблюдая за другими просителями – застывшими, молчаливыми и мрачными фигурами, которые сидели съежившись и обнимая себя за плечи, как будто боялись рассыпаться на части, ожидая в чистилище, как выпадут кости судьбы.

Утро сменилось днем. Пожилая женщина вернулась, откинула капюшон, холодно взглянула Грегу в глаза. У нее были серые глаза оттенка затянутого облаками неба, при виде которых сразу вспоминались холодные ненастные дни. На какое-то ошеломляющее мгновение Грегу показалось, что он видит перед собой лицо жены, внезапно постаревшее от несчастья, но тут женщина заговорила, разрушив чары:

– Мне очень жаль. Числа сегодня были не на стороне вашей жены. Прошу следовать за мной.

Она лежала в какой-то комнатке на больничной койке. В соседней комнатке кто-то стонал. Грег так и не понял, кто стонет, мужчина или женщина; боль и муки стерли разницу.

Холли открыла глаза.

– У меня все нормально, – выдавила она. Ее левая рука была забинтована.

– Что случилось?

Она слабо улыбнулась. Ее лицо было очень бледным. Она коснулась правой рукой его щеки.

– Числа оказались против меня. Ничего.

– А что с твоей рукой?

Ее глаза наполнились слезами. Она уперлась правой рукой в матрас, приподнялась. На ней был серый больничный халат.

– Я хочу уйти отсюда, – сказала она. – Помоги мне одеться, и поедем домой.

Он помог Холли одеться. Стоя, она опиралась на него, и он ощутил, как дрожит ее тело. Надевая блузку, она задела забинтованной рукой спинку койки и вскрикнула от боли.

Когда они шли через станцию, она пошатнулась. Грег подхватил ее, нечаянно сорвав марлевую повязку, и ее ладонь оставила на стене кровавый отпечаток. Грег опустился на колени и перебинтовал ей руку. Его трясло от ужаса. Он увидел на месте отсеченных безымянного пальца и мизинца крупные черные швы, похожие на мух.

– Мне очень жаль, – пробормотал он, и бессилие слов едва не свело его с ума.

Потом, много позже, он спросил:

– Что за существо этот Хранитель Судьбы? Что за чудовище?

– Он не чудовище. Он мой отец. Я знаю, что сейчас он тоже скорбит, но таков Закон Колеса. Числа оказались против меня. Я заплатила свою ставку, иначе оказалась бы опозорена навсегда. К тому же счастье не в двух пальцах левой руки.

И она поцеловала его.

* * *

Сломанная рука дочки срослась, и она вновь, словно неуязвимая, помчалась сквозь полный опасностей мир.

Затем последовали пять удачливых лет. Если оглянуться назад: пять подозрительно удачливых лет. Они жили сказочно счастливо. А он хотя бы раз спросил ее, почему? Как насчет служебного роста? Да, он упорно работал; он заслужил повышение. Но приходило ли ему когда-нибудь в голову, что хорошее вовсе не обязательно следует по пятам за достоинствами и упорным трудом?

Ощущал ли он себя везучим? Если честно, то нет. Когда живешь внутри чьей-то удачи, привыкаешь ждать только хорошего.

Они делали в Свипер-сити небольшие ставки – минимум, который требовался в мире Холли.

Она побуждала его рискнуть по-крупному.

– Лишь рискнув сыграть против малых шансов, можно приобрести большую Удачу, – повторяла она.

– Но ведь у нас и так все хорошо, разве нет? – неизменно возражал он.

Этого она не оспаривала, а странные, угрюмые и пугающие тени, на мгновение омрачающие ее взгляд, Грег принимал за обитающих в ней и воюющих между собой демонов, которым не нравится его здравый смысл.

Должно быть, она все время подозревала неладное.

Однажды она даже высказала это вслух.

– Мне страшно, – призналась она. – Ведь всем время от времени приходится ездить в Центр. Всем, кроме нас. Мы там не были очень давно.

Он вспомнил вечер, когда она начала этот разговор. Они собирались ложиться спать. Она только что приняла душ и стояла перед ним обнаженная, вытирая волосы полотенцем, а глаза ее не отрывались от стены, точно видели на ней колонки призрачных цифр.

В тот день они выиграли двадцать пять тысяч в лотерее штата. Радостный день, уж это точно. Теперь они смогут купить дом, превосходный дом, мимо которого вчера проходили уже десятый раз, зная, что еще чуть-чуть – и они смогут его приобрести.

– Выиграть такие деньги, – продолжила она, – можно только побывав в Центре. Хотя точно не скажу. Вдруг нам просто повезло? Повезло, и все тут.

И добавила, успокаивая себя:

– Невероятно – все. И нет причины, из-за которой эта невероятность не могла произойти. Что случилось, то случилось.

Он улыбнулся, наблюдая за ее сомнениями, и протянул к ней руки. Она легла, прижалась к нему и улыбнулась в ответ.

– Самое поразительное и невероятное во всей вселенной сейчас лежит в моих объятиях, – сказал он.

Она засмеялась и крепко обняла его. Он ощутил ее согласие, проявившееся во внезапной яростной чувственности, и погрузился следом за ней в непостижимую логику любви.

А что они могли тогда сделать? Если честно, то ничего. Жребий был уже брошен, или, что еще страшнее, его вообще никогда не бросали.

* * *

И теперь он сидел на холодной скамье в приемной возле зала Хранителя Судьбы. Других просителей было немного. Помещение казалось больше, чем ему помнилось, но на этот раз он приехал один. Мир теперь был огромным и враждебным.

К нему вышла женщина. Лица ее почти не было видно. Ему подумалось, что это может оказаться та самая женщина, что увела Холли, когда они пытались изменить судьбу дочери. Но, наверное, все Сестры Колеса разговаривают отрывисто и властно и шествуют по мраморному полу с королевским достоинством, и все они похожи.

Грег пересек холл следом за ней. Открылась дверь, и они вошли в помещение, где решится его судьба. Холли упоминала о нем лишь однажды, да и то кратко, но он узнал его мгновенно. По стенам стекали потоки зеленых цифр. Сестры Колеса подвели его к креслу из темного камня, а Хранитель Судьбы поднялся по ступеням, встал перед ним и произнес:

– Что есть, то есть. Что будет, то будет.

На фоне водопада цифр его фигура в мантии казалась черной. Но голос он узнал безошибочно.

Это был тот самый жуткий голос, который он слышал в тот жуткий день.

Возможно, удача еще не покинула его – горькая, ядовитая удача, удача потерянных душ.

* * *

Две недели назад. Другой мир. Он задержался на работе и позвонил Холли. Ее не оказалось дома, и он наговорил на автоответчик:

– Попробуй договориться с Бет, чтобы она посидела сегодня с Мириам. Я вернусь до семи, и у меня новость, которую можно рассказать только в шикарном ресторане. До встречи.

Премия оказалась совершенно неожиданной. Пять тысяч свалившихся с неба долларов.

Машину Холли он перед домом не увидел. Когда он открыл дверь, в доме звонил телефон.

Включился автоответчик, но он торопливо схватил трубку.

– Мистер Грег Хэлли?

Если бы это хоть капельку помогло, он сказал бы, что нет. Но он мгновенно узнал этот официальный голос, суровый и решительный. Говоривший представился офицером департамента полиции округа Фэйрфакс.

К тому времени, как он снял трубку, Мириам и Холли уже были мертвы. Погибли в автомобильной аварии. Других жертв не оказалось. Вот все, что он узнал. Ужас не оставил места подробностям.

Он поднялся наверх и вошел в спальню.

На кровати сидел старик в монашеском одеянии. Откинутый капюшон обнажал крупную шишковатую голову, львиную гриву седых волос, высокий морщинистый лоб, голубые усталые глаза.

Старик посмотрел на Грега.

– Ты муж моей дочери, – проговорил он.

– А вы кто?

Грег, разумеется, понял, кто перед ним. На самом деле он спрашивал: «Почему?» или «Как такое могло произойти?»

Хранитель Судьбы встал.

– Я потерял дочь и внучку. Ты потерял жену и дочь. У нас общее горе.

– Нет, не общее, – вспыхнул Грег. Он вспомнил отрубленные пальцы жены.

– Ты вправе меня ненавидеть, – сказал Хранитель. – Но ты ненавидишь меня, пребывая в невежестве, а я предпочел бы, чтобы твоя ненависть была осознанной. Такая ненависть чище.

И Хранитель объяснил.

Его дочери захотелось жить так, как живут люди, и он разрешил ей появиться в этой вселенной. Она вышла замуж и стала заложницей судьбы. Он наблюдал за ее жизнью, охваченный дурными предчувствиями.

Но ее жизнь складывалась удачно. Похоже, Числа ей благоприятствовали. Она играла с ясным умом и гордым сердцем – и процветала.

А затем так глупо пожелала оспорить вынесенное против ее дочери решение. Ей захотелось переиграть незначительное, в сущности, событие.

И она проиграла.

– Я видел, как ей ампутировали пальцы, – сказал старик, и его голос дрогнул при воспоминании о боли. Конечно, он видел подобное и прежде, и расплата зачастую была куда суровее. Но то была его дочь, и ее боль усилилась для него многократно.

– Я был потрясен. Я всегда говорил: «Что есть, то есть», но тогда я утратил веру и увидел иной путь. И твердо решил, что моя дочь никогда больше не пострадает. Для меня она стала выше Чисел. Я согрешил. Стал манипулировать исходом. Отверг Шанс. Отвернулся от Случайности.

– Тогда почему…

– Я стал жаден до удачи. Возгордился. Я хотел защитить свою дочь, избавить ее от боли. Но пошел еще дальше. Уподобившись богу, я завалил ее дарами. И зашел слишком далеко. Похоже, Совет уже некоторое время подозревал меня. А сегодня меня застали в Матрице, когда я подстраивал очередное чудо, твою – как вы это называете? – премию. Как говорят в твоем мире, меня застали на месте преступления.

Грег подался вперед и стиснул плечи старика:

– И они сотворили этот ужас? Убили Холли и Мириам, чтобы наказать тебя?

Старик печально покачал головой:

– В нашем мире не существует такого понятия, как наказание. Даже причины и следствия наказания для нас чужды. Совет лишь прекратил мои махинации. Оборвал долгую цепочку удачных событий. И баланс неотвратимо восстановился.

Старик стряхнул с плеч руки Грега и встал, оказавшись выше его ростом.

– Ты вправе меня ненавидеть. Мой эгоизм породил вакуум, в который ворвалась эта трагедия. Я сам так поступил и отменить последствия не могу. Я мертвец, погубленный гордыней. И продолжаю жить лишь потому, что выбора у меня нет, – проговорил он с вновь обретенным достоинством.

Он проскользнул мимо Грега и распахнул дверцу стенного шкафа. Потом обернулся.

– Мне очень жаль, сын мой. Теперь твой мир закрыт для меня, а мой – для тебя. И объединяет нас лишь скорбь. Прощай.

Когда Грег бросился к шкафу, Хранитель уже исчез. Дверь в Свипер-сити сузилась, съежилась до размеров линейки, скользнула на пол и метнулась под кровать. И когда Грег отодвинул кровать, то увидел лишь пыль и старый носок.

– Я хочу подать апелляцию! – завопил он. – У меня есть право на апелляцию!

Но тот, кто мог услышать его вопль, находился очень далеко. Возможно, его вообще не существовало.

* * *

На похороны Грег приехал вместе со своими родителями. Их лица были такими же, как у него, – бледными, искаженными горем. Они любили Холли и Мириам. Крохотный гробик дочери казался ему святотатством, призывом к разрушению всего мира.

Грег уволился с работы, снял со счета все сбережения и уехал в Лас-Вегас. Гам он проиграл все деньги с тем равнодушием, что привлекает внимание женщин. Некая дама с улыбкой хищницы поинтересовалась, не хочет ли он заглянуть в ее номер.

– Извините, – ответил Грег, – но я женат.

Поздно ночью он вернулся к себе в номер и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Он не мог заснуть, включил лампу на столике и уставился в потолок. У него раскалывалась голова, а тени на потолке словно расползались, как тараканы. Грег встал, порылся в чемодане, вытащил ярко-красный шар с голограммой поцелуя Холли, снова улегся и положил шар на живот.

– Я поставил все, что у меня было, – пробормотал он. – Я играл по правилам…

Он ждал. И уже решил, что ничего не произойдет.

И тут он увидел дверь. Она выскользнула из-под двери туалета и раскрылась перед ним на полу.

Грег нырнул в нее прямо с кровати и с торжествующим воплем провалился в Свипер-сити.

* * *

И теперь он сидел в зале Хранителя Судьбы, готовый к финальной игре. Шансы были 1230227 к 1 против него.

– Грег Хэлли, – произнес Хранитель, – подав апелляцию, ты обязан подчиниться решению Чисел. Если выпавшее, число не совпадет с набранным тобой, ты примешь избранную для тебя судьбу. Если же Случайность примет твою сторону, твоя жена и дочь оживут и станут такими, какими были до катастрофы, а ты получишь право уйти и искать собственную судьбу так, как это принято у твоей расы.

– Отец! – крикнул Грег. – Мое Число 9382.

– Я не твой отец, – возразил Хранитель, – а Число ты должен набрать на панели перед тобой.

– Ты мой тесть. Мы оба любили Холли и Мириам.

– Да, – кивнул Хранитель. – Я скорблю.

– Не ты один.

– А кто же еще?

– Мать Холли.

Хранитель покачал головой:

– Это человеческая аналогия, которая, боюсь, здесь не применима. У Холли нет матери; я ее единственный родитель.

– Извини, но такое невозможно. Это не по-человечески. А я пришел сюда из мира людей.

– И кто же эта мифическая мать?

– Сестра Колеса. Кто же еще?

«Я видел ее, – подумал Грег. – Видел, когда она уводила Холли в эту комнату».

– Боюсь, человеческие домыслы не имеют здесь силы. Набери свое Число.

– Сколько всего Сестер Колеса?

– Восемь.

– Здесь их семь.

Хранитель обвел взглядом комнату. Он тоже насчитал семь Сестер, но повторил:

– Твое Число.

Грег медленно набрал: 9, 3, 8, 2.

На стенах бешено замелькали цифры.

«Я проиграл».

Стены окрасились красным.

– Числа не совпали, – объявил Хранитель.

В зал быстро вошла восьмая Сестра.

– Подождите, – сказала она. – Кажется, у нас была неисправность интерфейса. Я заново наберу Число просителя.

– Такого прецедента не было! – крикнул Хранитель.

Воцарилась тишина. Сестра откинула капюшон и пристально посмотрела на Хранителя, стоявшего на вершине лестницы.

– Твое сердце, – сказала она. – И твои воспоминания. Это достаточный прецедент.

Она снова надвинула капюшон, скрыв лицо в тени, наклонила голову и заново набрала Число.

Стены замерцали, погасли и снова покрылись мелькающими цифрами. Зал вспыхнул яркой желтизной.

– Числа удовлетворили твою апелляцию, – объявил Хранитель.

* * *

Хранитель прошел вместе с Грегом в приемную.

– Когда ты вернешься, Холли и Мириам будут дома. Погубившее их событие стерто. Отныне твоя жизнь будет протекать, подчиняясь законам, действующим в твоем мире.

– Спасибо, – сказал Грег.

– Ты не понимаешь последствий того, что сотворил. Ты, если использовать ваше выражение, проклял нас всех. Те, кто находился в зале, стали свидетелями тягчайшего греха, который только известен нашей культуре.

Грег молча ждал, ощущая придавившие старика усталость и утрату.

– Мы увидели, как Числа поддались манипуляции… и материнской любви.

Грег опустил ладонь на плечо тестя:

– Есть высший закон.

– Нет ничего выше Чисел.

– Холли говорила мне, что крупные шансы перевешивают небольшие, что это справедливо для любой ситуации и определяет результат всех ваших испытаний.

– Да, это так.

– Тогда спроси свои машины, каковы были шансы на то, что я встречу Холли в своей вселенной, страстно полюблю ее, передам эту любовь другим, склоню на свою сторону Сестер Колеса и даже повлияю на решение самого Хранителя Судьбы. Спроси, насколько велики эти шансы.

В глазах Хранителя появилось нечто вроде понимания. Грег повернулся и направился к двери. Рубиновый поцелуй Холли обжигал ему ладонь.

И он услышал, как старик у него за спиной прошептал:

– Мы сохранили веру. Мы сохранилиее.

* * *

В свой семнадцатый день рождения Мириам Хэлли поцеловала юношу по имени Джеймс Маркхэм.

– Я счастливейший человек в мире, – сказал он ей.

– И это верно до тех пор, – повторила она ему слова отца, – пока ты об этом помнишь.

Перевел с английского Андрей НОВИКОВ

Фантариум

Звездный порт

Репортаж № 3

Приветствую вас, читатели журнала «Если»! Я веду свой репортаж с астероида L-11273, где с минуты на минуту начнутся Великие Гонки. Дело в том, что любое значительное событие в Звездном Порту автоматически приобретает статус Исторического, Эпохального и Судьбоносного. А поскольку ничего более примечательного, чем попытка директора отеля объявить себя Полномочным и Представительным Диктатором астероида, за истекший период не произошло, гонки были признаны Великими.

Пока участники занимают места на старте, а судейская коллегия запускает телезонды по всей трассе, я расскажу вам предысторию этого знаменательного события.

Некоторое время назад, когда Звездный Порт только-только начал приходить в себя после фатумной математики Старого Капитана, на астероиде приземлилась порядком побитая яхта известного космического авантюриста Лиса Прополиуса. Яхта была тут же оцеплена усиленным нарядом аварийной бригады техников, вооруженных ранцевыми распылителями краски. Но Прополиус вел себя смирно и требовал лишь текущего ремонта. После двух заседаний административного Совета яхту все же отвели в ремонтный док, однако казино тут же закрыли на переучет, оружейную лавку – по гуманитарным причинам, а карточные столики в баре «Тормози!» отправили на склад.

Прополиус на борту не остался, а поселился в отеле. На следующий день он посетил директора отеля, и уже через неделю директор, возглавив ударный отряд ночных консьержек, ворвался в здание администрации порта и, подавив вялое сопротивление вахтеров, занял кабинет президента компании. Наутро по всем коммуникационным каналам прозвучало сообщение о том, что директор отеля объявляет себя Полномочным и Представительным Диктатором астероида с соответствующими регалиями – бесплатной выпивкой и закуской.

Обслуживающий персонал порта и экипажи кораблей с энтузиазмом поддержали новую власть. За неделю все запасы выпивки и закуски были уничтожены подчистую. Новоявленный Диктатор попытался продать половину акций отеля руководству порта, но встретил решительный отказ на двенадцати галактических языках.

Народ требовал выполнения политических обещаний, не облагаемых налогом, но денег в кассе уже не было.

Ситуация зашла в тупик.

…Извините, друзья, но, кажется, гонки сейчас начнутся. К стартовой линии выходит головоногий заместитель по маркетингу… поднимает лазерный пистолет… сейчас будет дан старт… Что?!.. Ну конечно, лазерный луч в вакууме не виден…

Судейская коллегия отправляет курьера в оружейную лавку за бластометом, а у меня появляется возможность продолжить рассказ.

…Ввиду отсутствия бесплатной выпивки (а также закуски) администрация порта предложила соломоново решение: так уж и быть, она вновь берет на себя заботы по обслуживанию жилой зоны, а директор отеля становится Полномочным и Представительным Диктатором обратной стороны астероида.

Директор с облегчением согласился на такой вариант и, заложив натуральную пальму близ модального бассейна (вода подается условно с 12.00 до 23.00), устроил банкет в своих новых владениях среди обломков скальных пород. Лис Прополиус стал Особо Почетным Гостем. Когда приглашенные достаточно зарядились виртуальными напитками, был организован просмотр голофильма, повествующего об историческом пути Диктатора от младенчества до наших дней. Гости со вздохом расселись на живописных валунах, и тут…

…Я вынужден прерваться – у стартовой линии появился курьер. Итак, уже через минуту мы станем свидетелями выдающегося… Что? Опять проблема?.. Ах, ну да, ведь оружейная лавка была закрыта по гуманитарным причинам…

Что ж, друзья, пока организаторы соревнований пытаются собрать сигнальный пистолет из тостера и детской игрушки «уйди-уйди», я могу продолжить повествование.

…И тут Прополиус, усевшийся на камень в форме гриба, ощутил исчезновение деликатной части своего туалета. Обостренное чувство опасности подсказало Лису единственно верное решение: он заорал благим матом, но остался сидеть, как влитой.

Немедленно был доставлен герметичный пластиковый пузырь, которым накрыли Лиса. Авантюрист, чертыхаясь, встал и, вывернув шею, обозрел свои голые ягодицы…

Подобного восторженного вопля астероид еще не слышал!

Отнюдь не созерцание собственного зада вызвало столь бурные эмоции Прополиуса. Авантюрист тут же понял, что счастливая звезда заставила его сесть прямиком на Универсальный Утилизатор.

Для тех, кто не в курсе: Универсальный Утилизатор – редкий вид кремниеворастительной жизни. По форме напоминает земной боровик с картины художника-примитивиста. Для поддержания жизнедеятельности потребляет все, кроме живой органики, – от канцелярских скрепок до урановых стержней. За сто лет вырастает до двадцати метров, после чего способен поглощать отходы фабрики средней мощности или плутониевого рудника.

Представители администрации порта обмерили находку и оценили ее в 150 тысяч кредитов. По закону половина этой суммы принадлежала «старателю».

Теперь уже Прополиус закатил грандиозную попойку, но на этот раз в жилой зоне астероида. В разгар веселья кто-то из гостей разнес ограду Наплевательского колодца. Теплая компания ворвалась в пролом и стала швырять в колодец пустые бутылки, получая взамен пакетики с поп-корном, надувные мячи и воздушные поцелуи. Кончилась вся эта фиеста тем, что Лис Прополиус, произносивший пламенную речь в защиту гиперсексуальных меньшинств, потерял равновесие и сам свалился в колодец.

Через пару секунд оттуда появилась монахиня ордена менониток и, окатив присутствующих ледяным презрением, удалилась в направлении отеля.

…Ну вот, кажется, сейчас будет дан старт. Головоногий зам по маркетингу держит в руке странноватую конструкцию – плод творческих усилий организаторов соревнований… Псевдопсы срываются с места, остальные участники замерли у линии старта, многоножка извивается, словно в агонии. Фальстарт?.. Ах, вот оно что: сигнальный пистолет работает только в ультразвуковом диапазоне…

Судейская коллегия вместе с организаторами удаляется на совещание, а я продолжаю рассказ.

…Итак, Лис Прополиус сгинул в Наплевательском колодце, и администрация порта решила, что теперь находка полностью в ее руках. Однако наследники не заставили долго ждать. Два капитана стоявших в доке кораблей объявили себя внебрачными сыновьями Прополиуса, а один – законной дочерью, поменявшей пол из-за бытовых условий. В течение недели на астероид прибыли четыре жены Лиса, три деверя, двадцать две тещи, один виртуальный двойник и пятнадцать клонов. Свидетельства о родстве были украшены гербовыми печатями, подписями и водяными знаками комиксов (уровень защиты документа – 0,987).

Судебное разбирательство грозило затянуться на десятилетия. И тогда администрация вспомнила о законе, имеющем приоритет во всей обитаемой галактике, – гонках за Свободный Участок.

Условия гонок просты и понятны:

1. Состязания проводятся только на органических существах, не имеющих статуса Sapiens.

2. Запрещено пользоваться любыми техническими средствами, обладающими собственной динамикой.

3. Победителем считается тот, кто первым достигнет финишной отметки в относительно живом состоянии.

О желании участвовать в гонках заявили двадцать пять претендентов. И когда…

…Я вынужден прервать рассказ, потому что на линию выходит головоногий менеджер. Он держит флажок. Видимо, судейская коллегия решила дать старт отмашкой.

Я веду репортаж из бара «Тормози!», где установлен монитор, позволяющий следить за всеми перипетиями состязаний. Располагайтесь поудобнее, можете взять рюмочку коньяка… надо же, Старый Капитан утверждает, что это его рюмка. Не буду спорить (тем более, что это бесполезно), но ведь Капитан тоже заявил о своем участии в гонках, что же он делает в баре?..

Какие ставки! Шесть к одному за упряжку псевдопсов с Новой Чукотки. Эти мощные звери, одетые в скафандры с гравиприсосками, способны развивать громадную скорость. Четыре к одному за осьминола с Октопуса – он способен бежать по любой поверхности, практически не снижая темпа. Три к одному за многоцелевого стрелочника с Виты – растение выстреливает споры, стремительно укореняется, моментально вырастает до зрелой особи и вновь производит залп; главное для «пилота» – оседлать спору, летящую в нужном направлении. Неплохие шансы у наездника чешуйчатой многоножки, да и водитель икринки гигантской жабелии тоже может рассчитывать на победу. Конечно, многие болеют за марафонца с Олимпиады Игнатьевны, который несет на своих плечах трехгодовалого брата в качестве наездника. Вопрос о том, чтобы допустить марафонца к состязаниям, решался непросто, но спортсмен убедительно доказал, что никак не может считаться сапиенсом, поскольку лишь существо, абсолютно лишенное разума, способно жениться на уроженке Нового Голливуда.

Но вот менеджер поднимает флажок… Старт!

Псевдопсы сразу же вырываются вперед – лучшая динамика разбега! Возница отчаянно хлещет электрокнутом, но собаки не нуждаются в подстегивании. Вторым пока идет осьминол. А где же марафонец? Восьмой… нет, уже десятый. Видимо, тренеры плохо поработали с гравиподошвами: спортсмен все время зависает над астероидом.

Как быстро меняется ситуация! Теперь впереди «пилот» стрелочника. Приземление… укоренение… выстрел… Псевдопсы остаются далеко позади.

На третье место выходит многоножка, опережая осьминола. Кажется, у него повреждено щупальце… Что происходит?! Наездник отсекает щупальце ножом!.. Какое зверское обращение с животным!.. Подождите, друзья… Мне тут подсказывают, что щупальце осьминола регенерирует за сорок секунд.

Но пока осьминола обходит и жук-скакун, и даже микробус.

Что-то в рядах лидеров не видно икринки жабелии… Минуту… Водитель сошел с дистанции! Вот он покидает икринку… крупный план… Да, с таким вестибулярным аппаратом в состязаниях лучше не участвовать.

Впереди по-прежнему «пилот» стрелочника. Это уже серьезная заявка на победу. Очередной выстрел… Да, по всей видимости, его уже не догнать… Хотя постойте, куда же его несет? Спора улетает вбок от трассы! «Пилот» явно не справляется с управлением!

Псевдопсы вновь первые. Но ландшафт разительно изменился – камни, осколки, валуны. Упряжка замедляет ход, грависани застревают меж двух валунов. Возница пытается освободить транспортное средство…

Осьминол! Этот участок пути ему только на руку, вернее, на щупальце. Как и многоножке, которая упрямо семенит за ним… Сани наконец освободились от оков, и собаки вновь рванулись вперед. Какая гонка, какой накал борьбы! Кто же выйдет победителем из этой напряженной схватки?

Рюмка падает на пол… Извините, я отвлекся… Боже, что за чудовище рядом со мной?! А, это Старый Капитан в скафандре повышенной защиты. Неужели нас ждет очередное нашествие?

Старый Капитан делает замысловатое движение рукой, словно наматывает моток ниток, и встает со стула. В тот же миг неведомая сила выдергивает его из-за стола, Капитан вышибает головой дверь бара, стремительно несется по площади и исчезает за углом, своротив по пути огромное рекламное панно. На мониторе появляется фигура в скафандре, которая, ударяясь о валуны, сшибая камни, пропахивая борозды, несется к неизвестной цели.