Текст книги "Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории"

Автор книги: Владимир Ли

Соавторы: Анатолий Торкунов,Валерий Денисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 35 страниц)

Действия военных мятежников поражают своей четкостью и последовательностью. Тайная офицерская организация в ВС РК возникла в начале 1960 г., т. е. еще в последние месяцы лисынмановского правления. В организацию вошли: зам. начальника штаба 2-й армии, генерал-майор сухопутных войск Пак Чжон Хи, генерал-майор морской пехоты Ким Дон Ха, подполковник Ким Джон Пхиль и некоторые другие. Организацию поддерживала немалая часть офицерского корпуса, недовольная засильем командиров, сделавших карьеру при Ли Сын Мане. Оппозиционно настроенные офицеры были встревожены планом кабинета Чан Мёна провести новое сокращение вооруженных сил до 400 тыс. чел., тогда как еще в 1958 г. в ней насчитывалось около 700 тыс. солдат и офицеров. Военный переворот был назначен вначале на 19 мая 1961 г. – годовщину «апрельской революции» 1960 г., но затем срочно перенесен на 16 мая, чтобы предотвратить объявленный на 20 мая марш студенчества и молодежи на Пханмунджом. Согласно версии, утвердившейся в южнокорейской историографии, Военно-революционный комитет своевременно «информировал» командующего «войсками ООН» в РК генерала Макгрудера, который вначале для прикрытия «осудил» переворот, но уже 20 мая, следуя директиве из Вашингтона, официально признал новую военную власть, правда, с пожеланием как можно быстрее восстановить в стране гражданское правление.

Официальное благословение со стороны Вашингтона было поворотным моментом в осуществлении военного мятежа. Непосредственно в перевороте 16 мая 1961 г. участвовало лишь 3,5 тысячи солдат и около 250 офицеров. Мятеж подняла расположенная в районе Кимпхо бригада морской пехоты, к которой присоединились 30-я и 33-я пехотные дивизии и подразделения ВДВ. К 3 часам ночи путчисты подошли к центру Сеула и практически без боя овладели стратегическими объектами столицы – главпочтамтом и телеграфом, радиостанцией, издательствами и типографиями, правительственными зданиями. В 5 часов утра глава ВРК, начальник штаба сухопутных войск Чан До Ён и его заместитель генерал Пак Чжон Хи сделали первое заявление, из которого следовало, что армия отстраняет беспомощное и бездарное гражданское правительство Чан Мёна и берет в свои руки всю полноту власти. В качестве первоочередных задач военного режима провозглашались: возрождение национальной экономики, искоренение коммунизма, национальное воссоединение.

Получив информацию о военном перевороте, премьер Чан Мён укрылся в женском монастыре, откуда официально объявил о своей отставке в пользу военных. Затем и президент Юн Бо Сон издал свой последний декрет: не противодействовать акциям ВРК. Это была окончательная победа военного переворота, поддержанная в конечном итоге всеми вооруженными силами. Верховным органом власти был провозглашен созданный на базе ВРК Высший совет государственной реконструкции (ВСГР).

6 июля 1961 г. Высший совет государственной реконструкции издал Закон о временных чрезвычайных мерах по реконструкции государства, на основе которого основные министерские функции (в области экономики, финансов, образования и др.) передавались 7 специальным подкомиссиям, в состав которых вошли в основном представители военной элиты. Вслед за этим было создано Центральное разведывательное управление (по аналогии с американским ЦРУ), учреждены «революционные суды», перед которыми предстали должностные лица прежней администрации, обвиненные в злодейском расстреле участников Апрельской революции 1960 г. Военные существенно ограничили деятельность старых политических партий – Либеральной, Демократической, Новой демократической. В ходе этих реформ резко обостряется борьба за власть внутри самой военной хунты. 2 июля 1961 г. внезапно подали в отставку глава ВРК генерал Чан До Ён и группа его сторонников. Вслед за этим они были арестованы и преданы суду за попытку совершить покушение на Пак Чжон Хи. С этого времени председателем ВРК с практически неограниченными полномочиями становится сам Пак Чжон Хи. Сформулированная под его диктовку конституционная реформа предусматривала: а) введение сильной власти президента, избираемого прямым голосованием; б) формирование однопалатного парламента с ограниченными функциями; в) проведение всенародного референдума по вопросам конституционных поправок. 17 декабря 1962 г. новая версия Конституции РК прошла референдум, и перед Пак Чжон Хи открылась возможность сменить военный мундир на гражданское платье. С 1 января 1963 г. в стране возобновили деятельность политические партии.

Биографы Пак Чжон Хи почти единодушны в том, что он был далеко не ординарной личностью. Правда в его облике не было внешне ничего харизматического: ниже среднего роста, худощавый, редко смотрел открыто в глаза собеседнику, предпочитал носить затемненные очки, сдержанный в общении с другими людьми. Но эти слабости или минусы с лихвой перекрывались его сильным внутренним духом, природным пуританизмом и самоограничением. Среди корейцев ходили слухи о том, что их военный лидер в период острого продовольственного дефицита питался рисовой кашей, смешанной с просом, и такой же рацион предлагал ввести при раздаче школьных завтраков по всей стране. Пак Чжон Хи не скрывал своего презрения к роскоши и сверхбогатствам, запретив членам своей семьи и родственникам влезать в дела большого бизнеса, а женам олигархов и высоких сановников появляться на официальных приемах в дорогих украшениях. Так постепенно в общественном мнении Юга сложился образ весьма сурового, жесткого, но честного, правдивого и трудолюбивого правителя, которому удалось пережить не одну политическую бурю и оставаться на вершине власти целых 18 лет. И отнюдь не случайно, социологические опросы, проведенные в Сеуле много лет спустя – в марте 1995 г., – показали, что более 2 /3 респондентов считают Пак Чжон Хи «самым выдающимся государственным деятелем» со времени создания Республики Корея.

Речи, статьи, другие выступления Пак Чжон Хи, вошедшие в многотомные издания, пользуются в Южной Корее и сегодня большой популярностью, поскольку в них затрагиваются самые сокровенные чаяния неоиндустриального прорыва общества в будущее – необходимость максимальной мобилизации созидательных сил, разумного синтеза традиционализма и западного опыта, утверждения «кореизированной демократии» во главе с сильным и авторитетным общенациональным лидером.

§ 2. У истоков «южнокорейского экономического чуда»

Политическая перестройка оказалась самой сложной и напряженной сферой «военной революции»: янбанско-националистическая бюрократия, выросшая как на дрожжах в годы лисынмановского правления, всеми силами стремилась сохранить свои позиции и привилегии. Но Пак Чжон Хи отверг полумеры. В марте 1962 г. Высший совет государственной реконструкции принял специальный Закон об упорядочении политической деятельности, по которому многие бывшие сановники прежнего режима, обвиненные в казнокрадстве, коррупции, произволе, других преступлениях, были отстранены от политической деятельности. Эта акция была равносильна политическому перевороту, закрепившему переход власти в стране из рук янбанско-компрадорских кланов под контроль новой буржуазной военной элиты.

Железной рукой военная хунта стала наводить правопорядок. Активисты левых организаций были арестованы или вынуждены скрываться в подполье. Перестали издаваться около 1170 периодических изданий, не имевших своей типографской базы. Военные власти запретили деятельность политических партий и общественных организаций. С государственной службы было уволено около 40 тыс. чиновников, не выдержавших ревизорских проверок. Ощутимый удар был нанесен и по криминалу. Лидеры организованной преступности и уголовники (около 12 тыс. чел.), схваченные во время военно-полицейских облав, были арестованы, закованы в наручники и проведены, подобно военнопленным, по улицам Сеула. Были закрыты многочисленные бары, кафе и кинотеатры – «разносчики аморального поведения». «Революционные суды» проводили конфискации имущества наиболее злостных коррупционеров. Решением новой власти были заблокированы счета ряда частных банков, связанных с незаконными финансово-денежными операциями. Был нанесен удар и по чэболям, включая знаменитый «Самсунг», стремительно разбогатевший в годы лисынмановского правления. Но здесь не обошлось без компромисса: основатель и владелец этой корпорации Ли Бьонг Чуль, уплатив штраф в 3 млн долл. за неуплату налогов, с еще большим размахом развернул свой бизнес в стране и за рубежом. Народ одобрял акции военного режима, что имело очень важное значение в связи с подготовкой к президентским выборам.

В феврале 1963 г. под эгидой военной хунты создается Демократическая республиканская партия (Минчжу конхвадан), а в августе того же года Пак Чжон Хи, объявив формально об уходе с воинской службы, вступает в ее ряды и тут же становится лидером партии, а стало быть кандидатом от нее на пост президента. Основным соперником Демократической республиканской партии стала Партия демократического правления (Минджудан), состоящая в основном из бывших членов Демократической партии, во главе с бывшим президентом Юн Бо Соном. На президентских выборах, состоявшихся 15 октября 1963 г., Пак Чжон Хи получил 4,7 млн, его основной соперник Юн Бо Сон 4,5 млн голосов. Итоги президентских выборов показали, что военные не обладают абсолютным превосходством в общем балансе политических сил в стране. Программа Минджудан, выступившей под лозунгами отказа от военного правления, внедрения свободы, демократии, ускоренного социально-экономического развития, пользовалась немалой поддержкой в обществе.

17 декабря 1963 г. в Сеуле было объявлено о переходе на основе дополненной Конституции и новых выборов президента к Третьей республике. Обладая ореолом честного и последовательного реформатора, Пак Чжон Хи без особых усилий выиграл вторые президентские выборы в мае 1967 г. На этот раз за него было подано 51,4 % голосов, а за кандидата от оппозиции – Юн Бо Сона – 41 %, или на 1 млн голосов меньше. Согласно положению Конституции Пак Чжон Хи мог занимать президентское кресло лишь два раза подряд. Но за 2 года до очередных президентских выборов ему удалось провести через парламент проект резолюции о проведении в стране референдума по конституционной поправке, отменяющей ограничение президентских полномочий двумя сроками. Как и следовало ожидать, на референдуме за новую редакцию Конституции высказалось 65,1 % голосовавших. В апреле 1971 г. состоялись третьи президентские выборы, на которых Пак Чжон Хи получил 53,2 % голосов. Вместе с тем его основной соперник – лидер демократической оппозиции Ким Дэ Чжун, впервые вышедший на политическую авансцену, набрал 45,3 % голосов, что стало вдохновляющим событием для антимилитаристских сил и предвестником грядущего обострения политической конфронтации в стране.

Победа Пак Чжон Хи на третьих президентских выборах (1971) отнюдь не означала, что он обеспечил стабильную и надежную социально-политическую базу для реформирования общества. Демократическая оппозиция уверенно набирала силу, и только фракционные распри в ее рядах мешали ей выступить более эффективно. Не без влияния экономических и социально-культурных достижений Севера в стране нарастало движение радикального студенчества и молодежи, хотя силовым структурам РК еще в 1968 г. удалось ликвидировать в Сеульском университете нелегальную организацию пропхеньянской ориентации. Недовольство политикой военных реформаторов проявляли многочисленные бывшие гражданские и военные чины, уволенные с государственной службы. Но и в рядах самой военной элиты не было необходимого взаимопонимания по вопросам национальной модернизации, что создавало реальную угрозу пробуксовки реформ. Среди военной элиты не было единства и по вопросам сближения с КНДР, нашедших отражение в Совместном заявлении Севера и Юга от 4 июля 1972 г. (см. подробнее гл. III).

В такой критической ситуации 17 октября 1972 г. Пак Чжон Хи неожиданно для политической элиты предпринял при опоре на армию упреждающий шаг, равноценный очередному дворцовому перевороту. Выступая по радио, он объявил своим декретом о роспуске Национального собрания, замораживании деятельность всех без исключения политических партий. Вся полнота государственной власти переходила в руки Чрезвычайного государственного собрания (Писан кунму хвеый), которому поручалось выработать новые поправки к Конституции страны. Последующие политические события развивались еще более стремительными темпами. В соответствии с проектом конституционных поправок отменялась прямая и вводилась косвенная система выбора президента (некий аналог северокорейской модели) заново созданным институтом – Объединенным самостоятельным гражданским собранием (Тхониль чучхе кунмин хвеый). В его формировании могли участвовать только отдельные граждане на индивидуальной основе. (Такого удара по партийной бюрократии не наносил ни один другой правитель государства.) При выборах в законодательный орган – Национальное собрание не менее 1 /3 кандидатов выдвигались президентской стороной. Наконец, президент РК избирался на 6 лет и неограниченное количество раз, т. е. становился по существу пожизненным правителем.

Выборы президента РК на основе новой Конституции состоялись в декабре 1972 г. Следуя наработанным традициям авторитарных режимов, Объединенное самостоятельное гражданское собрание выдвинуло на пост президента единственного кандидата – Пак Чжон Хи, за которого проголосовало почти 100 % депутатов собрания (2357 депутата «за», 2 – недействительны и «против» – 0»). Новый Основной закон РК получил название Конституции «юсин», что в переводе с иероглифического письма означает Конституция реформ. Конституция «юсин» объявила о переходе Южной Кореи к Четвертой Республике и введении в стране т. н. «демократии корейского типа», которая сыграла весьма заметную, хотя и противоречивую роль в южнокорейской истории 70-х – 80-х гг. ХХ в.

§ 3. «Авторитарная модернизация» в действии

На всем протяжении становления военно-бюрократического режима Пак Чжон Хи прослеживается одна важная закономерность – радикальные политические реформы как бы упреждали экономические и социальные преобразования или же развертывались в определенной синхронизации. Четвертая Республика Пак Чжон Хи была наиболее жестким и суровым типом военно-авторитарного режима, который к этому времени установился в целом ряде освободившихся стран Востока. Военная хунта была убеждена в том, что оптимальная мобилизация национального потенциала возможна лишь при максимальном «завинчивании гаек». Отсюда – подавление оппозиции административными ресурсами, смертные приговоры в невоенное время, строгий запрет критики Конституции или правящего режима, закрытие университетов, запрещение любых собраний населения (кроме свадебных и похоронных церемоний), тотальный контроль над СМИ, создание специальных групп по поимке повсюду (даже за пределами страны в эмиграции) «национальных предателей», запрет стачек и крестьянских выступлений, жестокие приговоры военных судов в отношении студенческих, профсоюзных и даже религиозных организаций. В годы Четвертой республики в тюрьмы было брошено более 20 тыс. критиков режима. Многие деятели демократической оппозиции (как, например, Ким Дэ Чжун) вынуждены были скрываться в эмиграции.

Сочетание жесткого авторитаризма в политике и модернизации в постколониальном обществе рядом исследователей политической науки в России было охарактеризовано как своего рода «просвещенный авторитаризм», или «авторитаризм модернизации». Согласиться с такого рода оценками можно, но лишь с большой оговоркой, ибо возникает другой ключевой вопрос о социальной цене модернизации, которая не может достигаться любой ценой, за счет невероятных жертв и наступления на права человека.

Правда, в отличие от политической сферы, в области экономической стратегии военная хунта действовала более гибкими методами и средствами, максимально опираясь не на внеэкономическое принуждение, а на рыночные рычаги. Исследователи «южнокорейского экономического чуда» обычно выделяют в ней следующие наиболее важные особенности: во-первых, государственное регулирование экономики; во-вторых, неоиндустриальную перестройку народного хозяйства; в-третьих, всемерную ориентацию на выпуск экспортной продукции; в-четвертых, соединение индустриальной революции с «зеленой революцией» и, наконец, в-пятых, выработку национальной идеи на основе концепции «юсин».

Государственно-капиталистическое регулирование с опорой на элементы перспективного планирования и законы рынка составили фундаментальную основу экономической стратегии военных реформаторов. В 1962 г. в РК создается Управление экономического планирования (УЭП), в состав которого были приглашены специалисты самого высокого уровня. Разумеется, южнокорейское планирование существенно отличалось от систем планового директивного хозяйства в СССР или КНДР. УЭП разрабатывал и доводил до всех секторов экономики стратегические задания, выполнение которых стимулировалось путем финансовой поддержки и других льгот. УЭП как совещательный орган не вмешивался в конкретную хозяйственную деятельность предприятий, контролируя с помощью рыночных, налоговых, монетарных, ценовых и иных рычагов выполнение плановых заданий и качество продукции.

Ключевую роль в его структуре играли: Бюро генерального планирования; Бюро мобилизации материальных ресурсов (взаимодействующее с министерством строительства); Бюджетное бюро (взаимодействовало с минфином); Статистическое бюро (взаимодействовало с министерством иностранных дел и внешней торговли). Выполняя под контролем президента РК функции разработки, координации и регулирования всего народно-хозяйственного развития, УЭП взял под свой контроль движение новых инвестиций, в т. ч. иностранных, а также направление основных рыночных товарных потоков. Глава УЭП действовал в ранге заместителя премьер-министра и нес главную ответственность перед президентом за экономику, финансы, перераспределение кредитов, лицензирование и другие ключевые сферы народного хозяйства.

Другим важным рычагом государственного регулирования народно-хозяйственного развития стал созданный еще при Ли Сын Мане Корейский банк. Пак Чжон Хи после прихода к власти провел своего рода финансовую реформу, в результате чего акционерный капитал частных коммерческих банков оказался под контролем правительства. Для более эффективного воздействия на экономическое развитие государства создается целая система специализированных вспомогательных банков, в т. ч. Национальная федерация сельхозкооперативов, Корейский валютный банк, Корейский жилищный банк, Национальная федерация рыболовецких кооперативов, Банк малого и среднего бизнеса, Национальный банк для граждан, Национальный банк животноводческих кооперативов и др. Именно через эту банковскую систему государственные кредиты поступали в поддержку программ ускоренного подъема различных отраслей народного хозяйства.

Наряду с государственными банковскими структурами поощрялось развитие частных небанковских кредитных учреждений, среди которых наиболее заметную роль играли Корейский банк долгосрочного кредитования, Экспортно-импортный банк и другие инвестиционно-финансовые компании, осуществлявшие мобилизацию частных ресурсов на цели развития.

Система госрегулирования широко поощряла деятельность государственных корпораций, создаваемых в решающих сферах народного хозяйства: Корейская электрическая компания (1961), Корейская компания шоссейных дорог (1969), Корейская газовая компания и др. Подобные структуры, к которым позднее были подключены предприятия военно-промышленного комплекса, составили довольно сильный государственно-капиталистический сектор, который еще более усиливал регулирующую роль государства во всем народнохозяйственном развитии.

В целях мобилизации ресурсов из-за рубежа Пак Чжон Хи провел через Национальное собрание ряд законов, существенно стимулирующих приток в страну иностранных инвестиций. Так, Закон о привлечении иностранного капитала, принятый 3 августа 1966 г., предоставлял внешним инвесторам полное освобождение от налогов в первые пять лет их предпринимательской деятельности. Государство объявило себя также гарантом иностранной собственности, включая задолженность компаний по международным кредитам.

Глава государства Пак Чжон Хи, как свидетельствуют его биографы, имея лишь профессиональное военное образование, обладал поразительным чувством рационализма и интуиции в подходе к социально-экономическим проблемам страны. Он постоянно контролировал и направлял работу Управления экономического планирования, чутко прислушивался к советам профессиональных специалистов и каждую неделю лично посещал ключевые объекты, где нередко на месте разрешал сложные, почти тупиковые проблемы. (Среди южнокорейцев ходит такая легенда: Пак Чжон Хи «заболел» идеей плановой экономики после 1961 г., когда Ким Ир Сен прислал ему в подарок красочный и выразительный фильм о плановой индустриально-аграрной экономике КНДР, которая заметно опережала тогда РК по всем народно-хозяйственным показателям. После просмотра фильма Пак Чжон Хи сказал: «Мы все это сделаем еще лучше!»)

Государственно-капиталистическое регулирование при опоре на рынок стало главным инструментом Пак Чжон Хи в развертывании неоиндустриальной революции или точнее в создании многоотраслевого народно-хозяйственного комплекса с завершенным циклом воспроизводства на основе движения от простого к сложному (легкая промышленность – тяжелая индустрия и далее к инновационной технологии).

Реалистически определить сценарии неоиндустриальной революции в начале 60-х гг., когда в стране все еще сохранялись руины войны 1950–1953 гг., было не так просто. Но у военных реформаторов не было тогда иного выхода. С чего начать и как оживить производство в условиях, когда нет сырья и полуфабрикатов, нет емкого внутреннего рынка, но есть огромная и все нарастающая масса рабочей силы? Предлагались самые разные варианты, но Пак Чжон Хи выбрал один: осуществить форсированный подъем легкой промышленности, не требующей крупных капитальных вложений и коренного обновления промышленной базы, с тем чтобы оживить производство, создать новые рабочие места, прорваться на мировой рынок. И результаты этой экономической стратегии оказались поистине поразительными. Именно на базе подъема легкой индустрии рост валового национального продукта (ВНП) составил уже в первой пятилетке (1962–1966) 7,8 %, а в легкой промышленности еще выше – 15,1 %. Интенсивному подъему легкой промышленности сопутствовало улучшение продовольственного обеспечения, жилищных условий, системы образования и здравоохранения.

Успех первого пятилетнего плана, в реальность которого многие в Южной Корее мало верили, буквально окрылил новую власть. Уделяя по-прежнему приоритетное внимание легкой индустрии, обеспечивающей солидные накопления капитала, Управление экономического планирования переносит акцент на развитие в стране современной металлургической, машиностроительной и химической промышленности, электроэнергетики, создание надежных основ новой технологии, отвечающих требованиям научно-технической революции. Бесплодные дискуссии о том, нужна или нет Южной Корее тяжелая промышленность, Пак Чжон Хи пресек путем административного ресурса. Отвечая тем, кто опасался низкой рентабельности в отрасли первого подразделения, глава государства образно говорил, что тяжпром – это «сердце корейской промышленности» и имеет такое же значение для корейцев, как, например, сооружение знаменитой Асуанской гидроэлектростанции в Египте на реке Нил.

Как и в первом пятилетнем плане, солидное место во второй пятилетке занял «человеческий фактор» (повышение душевого дохода, стимулирование рождаемости, подготовка кадров). В итоге второй пятилетки (1967–1971) удельный вес тяжелой индустрии достиг 1 /3 от общего объема промышленного производства, а среднегодовой прирост ВНП составил 9,7 %, на 2,7 % превысив плановые установки. Вместе с тем задания по самообеспечению продовольствием не были выполнены, что повлекло за собой значительное возрастание импорта зерна и других видов продовольствия.

Скачкообразный подъем не мог не привести к серьезным диспропорциям и противоречиям. К концу третьей пятилетки (1972–1976) Южная Корея вышла в число ведущих мировых производителей морских судов. Причем южнокорейцы спускали на воду, например, гигантские нефтеналивные танкеры на полгода-год раньше, чем это делалось на верфях Германии и Голландии, оснащая построенные суда новейшим навигационным оборудованием со спутниковой связью. В то же время форсированная неоиндустриализация породила и ряд техногенных издержек. Экология небольшой страны оказалась перегруженной производственными отходами. В реках, из которых недавно брали питьевую воду, косяками плавала дохлая рыба. Возникла необходимость срочно изыскивать дополнительные ассигнования на природоохранные акции.

В целом же третий пятилетний план (1972–1976) стал периодом сложных и тяжелых испытаний и проблем для военных реформаторов. Эти проблемы были обусловлены, прежде всего, неблагоприятной мировой конъюнктурой в результате почти четырехкратного повышения цен на нефть в 1973–1974 гг. и резкого обострения товарного дефицита. Рост цен на импортируемое зерно вызвал новую перегрузку бюджетных расходов. Появились серьезные сбои в функционировании легкой промышленности, продукция которой наталкивалась на все более острую конкуренцию на мировом рынке. Рост цен, наплыв валютных переводов от рабочих и служащих фирм, действующих за рубежом, субсидии в аграрном секторе на закупку продовольствия и др. акции стремительно увеличивали денежную массу, создавая угрозу финансово-экономического дефолта.

Чтобы противодействовать опасному давлению стихийных рыночных процессов, правительство вновь вынуждено было корректировать свою экономическую политику. Государство постепенно отходит от тотального контроля и регулирования всей банковской системы, стремится перейти от зарубежных займов к привлечению иностранных инвестиций, добивается от чэболей разукрупнения и большей открытости, а в плановые установки вносятся новые задания по форсированному замещению импорта внутринациональным производством. Одновременно в структуру внешней торговли включаются показатели, которые стимулируют экспорт технологически сложной продукции (химической, машиностроительной, электронной и других отраслей) с более высокой добавленной стоимостью.

Для реализации этой обновленной экономической политики был взят курс на оптимальную мобилизацию не только корпоративного капитала, но и накоплений отдельных граждан. В 1973 г. для финансирования Плана развития тяжелой и химической промышленности учреждается Национальный инвестиционный фонд, в который кроме государственного капитала вошли средства, накопленные пенсионными фондами, а также личные сбережения граждан, хранившиеся до этого на обычных банковских счетах.

Немалую, можно сказать ведущую, роль в освоении новых капиталоемких и технологически сложных производств играли финансово-промышленные группы – чэболи. (Поэтому нередко южнокорейскую индустриализацию отождествляют с развернутой чэболизацией страны.) Именно на эти хорошо структурированные концерны Управление экономического планирования возлагает форсированное развитие металлургии, машиностроения, химии, электроэнергетики, капитального строительства не только на родине, но и в зарубежных филиалах. Как уже отмечалось в предыдущем разделе, чэболи впервые всерьез заявили о себе еще при правлении Ли Сын Мана. Но только неоиндустральная стратегия открыла им «зеленую улицу». Причем наиболее крупным из них («Самсунг», «Хёндэ», «Лаки Голдстар», «Хан Чжин» и др.) пришлось на основе плановых установок УЭП на 180 градусов обновлять свою прежнюю специализацию. Так, корпорация «Ссанъён», один из монополистов текстильного производства 50-х гг., в годы президентства Пак Чжон Хи успешно осваивает производство цемента, нефтепереработку, морские перевозки и другие нетрадиционные для нее отрасли. Уже упоминавшаяся выше корпорация «Хёндэ» получает в годы правления Пак Чжон Хи крупные подряды по восстановлению мостов и капитальному строительству не только в стране, но и за рубежом – в Юго-Восточной Азии и Ближнем Востоке. (В последующие годы именно чэболи станут пионерами в освоении на мировом уровне таких производств, как электроника, приборостроение, автомобилестроение и др.) Не вмешиваясь в сферы внутрипроизводственной деятельности финансово-промышленных групп (ФПГ), государство осуществляло довольно жесткий финансовый и технологический контроль над ними, не допуская сверхмонополизации и расширяя постепенно сферу их акционирования. Невыполнение производственных установок УЭП, а тем более всевозможные махинации с кредитами, уклонение от налогов влекли за собой суровые государственные санкции. Так, в 1973 г. государство ликвидировало крупную корпорацию «Сампхо», занимавшую по размерам капитала и объему продаж вторую после «Самсунга» ступень в рейтинге южнокорейских чэболей.

Еще одна важная особенность неоиндустриальной экономической стратегии военных реформаторов – это концентрация усилий всех отраслей национального производства на выпуске конкурентоспособной продукции для экспорта и форсированное подключение таким путем к мировому воспроизводственному процессу.

Высокое качество товара, отвечающее мировым стандартам, – светлая мечта любого производителя. Но как ее решить в малоразвитой постколониальной стране, тем более что даже некоторые крупные государства десятилетиями в попытке расширить производство на экспорт топчутся на месте. Было очевидно, что только одни административные рычаги не принесут пользы. И здесь военные реформаторы вновь обратились к потенциалу рыночного механизма. Прибыли от экспорта были освобождены от корпоративного и подоходного налога. Не уплачивался также налог с оборота от валовой внешнеторговой выручки. Крупные льготы (вплоть до полного освобождения от пошлин) предоставлялись импортерам нового оборудования. В интересах стимулирования экспорта поощрялся высококвалифицированный, качественный труд. Одобрялись закупки заграничных лицензий (особенно в Японии и США), наконец, принимались меры для непрерывного повышения производственной квалификации работников.

Общеизвестно, что конкурентоспособность любого товара на мировом рынке определяется довольно несложной формулой: «цена – качество». И здесь во всей полноте раскрывается оборотная сторона «южнокорейского экономического чуда». Многие миллионы людей, пришедшие в индустриальные центры из бедствующих деревень, обладая в лучшем случае лишь начальным образованием и не располагая социальным опытом, становятся объектом сверхжесткой капиталистической эксплуатации. Их заработная плата годами находилась на предельно низком уровне (в 2–3 раза ниже, чем в соседней Японии), что, естественно, позволяло максимально снижать издержки производства и продавать товары на внешних рынках по демпинговым ценам. В годы неоиндустриального прорыва Южная Корея относилась к тем немногим странам, где была самая продолжительная трудовая неделя (52,3 часа). Профсоюзы не имели права выражать политические интересы рабочих и служащих. Участие в стачках и забастовках приравнивалось (по чрезвычайному декрету 1971 г.) к уголовно наказуемому преступлению. Такой большой социальной ценой народ оплачивал «экономическое чудо» и неоиндустриальный переворот.