Текст книги "Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории"

Автор книги: Владимир Ли

Соавторы: Анатолий Торкунов,Валерий Денисов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

Сильное влияние на различные фракции в северокорейском руководстве оказали решения ХХ съезда (1956) КПСС, осудившего культ личности И. В. Сталина. Участие в работе съезда делегации ТПК, ознакомление партийно-государственного актива КНДР с докладом Н. С. Хрущева и решениями ХХ съезда КПСС поставило перед руководством ТПК и лично перед Ким Ир Сеном непростую задачу, каким образом избежать критики и разоблачений за поощрение своего культа в партии и стране. На партийных конференциях разного уровня Ким Ир Сену и его партизанским соратникам удалось свалить на репрессированных к тому времени Пак Хон Ёна и Хо Га И вину за то, что они и их группировки в ТПК, т. е. внутренняя и просоветская, стремились создать культ личности этих двух деятелей. Что касается Ким Ир Сена, то в материалах ЦК ТПК утверждалось, что он всегда категорически возражал против хвалебных слов о себе в печати КНДР, выступал против того, чтобы его называли вождем, против аплодисментов в его честь и т. п. Подводя итоги обсуждения решений ХХ съезда КПСС, ЦК ТПК сделал вывод, о том, что «в Трудовой партии Кореи существовал лишь культ личности Пак Хон Ёна и Хо Га И».[36]36
  Бэк Чжун Ки. Указ. соч. – С. 145.


[Закрыть]

На III съезде ТПК, проходившем в апреле 1956 г., проблема культа личности не прозвучала достаточно остро. Вся критика по этому вопросу шла вокруг имени Пак Хон Ёна. Присутствовавший и выступивший на III съезде ТПК глава делегации КПСС Л. И. Брежнев ограничился лишь общим замечанием о том, что «съезд окажет помощь в установлении ленинских принципов коллективного руководства во всех парторганизациях, защитит партию (ТПК. – Примеч. авт.) от ошибок культа личности».

На съезде были одобрены основные направления пятилетнего плана развития экономики (1957–1961). Главной задачей пятилетки было объявлено «укрепление основ социализма, осуществление индустриализации и кооперирования сельского хозяйства, а также решение проблем одежды, питания и жилья». Планом предусматривались высокие темпы роста промышленного производства, структурная перестройка всей экономики. Согласно официально опубликованным данным, пятилетний план был выполнен досрочно, за четыре года.

После III съезда ТПК в северокорейском руководстве вновь вспыхнули острые противоречия между партизанской фракцией, возглавляемой Ким Ир Сеном, и просоветской, которую после устранения Хо Га И возглавил Пак Чхан Ок. На Пленуме ЦК ТПК, состоявшемся 30–31 августа 1956 г., в повестку дня был внесен вопрос об итогах поездки делегации ТПК во главе с Ким Ир Сеном в СССР и европейские социалистические страны. Однако вся работа Пленума вылилась в жесткое политическое противостояние, завершившееся победой Ким Ир Сена и его сторонников. Были разгромлены, исключены из руководства и арестованы члены просоветской и прокитайской группировок, возглавлявшихся, соответственно, Пак Чхан Оком и Цой Чхан Иком. Четыре члена прокитайской фракции тайно покинули Пхеньян 31 августа 1956 г. и выехали в КНР.

Серьезное положение, сложившееся в северокорейском руководстве, стало предметом обсуждения между руководством КПСС и КПК. Было принято решение направить в Пхеньян советско-китайскую делегацию во главе с А. И. Микояном и Пэн Дэхуаем с тем, чтобы на месте разобраться со сложной ситуацией в ТПК. Как считает южнокорейский исследователь Бэк Чжун Ги, советско-китайская делегация имела планы устранения Ким Ир Сена с руководящих постов в ТПК и правительстве, однако, убедившись в том, что он пользуется серьезной поддержкой в ЦК ТПК и в целом в стране, решила ограничиться тем, чтобы реабилитировать тех, кто был снят с руководящих постов на августовском Пленуме ЦК ТПК (1956 г.). Как отмечает Бэк Чжун Ги, под давлением А. И. Микояна и Пэн Дэхуая Ким Ир Сен согласился восстановить на прежние должности участников выступления против него и не репрессировать высших кадровых работников, входивших в просоветскую и прокитайскую фракции.[37]37
  Там же. – С. 164–167.


[Закрыть] Спустя некоторое время, Ким Ир Сен и его сторонники осуществили серьезную чистку ТПК, многие видные деятели Северной Кореи были подвергнуты репрессиям, некоторым советским корейцам, занимавшим руководящие партийные и государственные посты в КНДР, разрешили выехать в СССР. Репрессивные меры осуществлялись на основе решения Политкомитета ЦК ТПК от 30 мая 1957 г. «О превращении борьбы с контрреволюционными элементами во всенародное, всепартийное движение». В 1959 г. при ЦК ТПК был создан специальный орган во главе с Ким Ен Дю, братом Ким Ир Сена, перед которым была поставлена задача активизировать борьбу по выявлению врагов режима. Аналогичные структуры были созданы при провинциальных, городских и уездных партийных комитетах, в которых было задействовано более семи тысяч специально отобранных людей, преданных Ким Ир Сену и его политическому курсу.

В ходе проведения кампании по выявлению врагов все северокорейское население было поделено на три категории: 1) «враждебные силы»; 2) «нейтральные силы» и 3) «дружественные силы». Это деление практически сохраняется и по сегодняшний день. В течение четырех лет (1957–1960) было выявлено большое количество «злостных контрреволюционеров», из них около 2500 человек были казнены, многие тысячи, судьбы которых остались неизвестными для родственников, заключены в тюрьмы или сосланы в отдаленные районы страны. Да и родственникам зачастую приклеивали ярлык «врага» и подвергали репрессиям.[38]38
  Ланьков А. Н. КНДР вчера и сегодня: Неформальная история Северной Кореи. – М.: Восток-Запад, 2005. – С. 225.


[Закрыть]

Наряду с массовыми репрессиями, развернувшимися в КНДР в послевоенный период, руководство страны активизировало различные идеологические и политические кампании, призванные стимулировать хозяйственную жизнь, усилить индоктринацию населения и таким образом укрепить культ личности Ким Ир Сена и тоталитарную систему, которая после ликвидации августовского (1956 г.) кризиса стала все больше проявлять себя в качестве «социализма корейского образца». Однако об окончательной победе «корейского социализма» или «чучхейского социализма» будет объявлено позже, в 1970 г. на V съезде Трудовой партии Кореи. Юридическую силу эта «победа» получит в декабре 1972 г., когда будет принята новая социалистическая Конституция КНДР.

В числе политико-идеологических кампаний в самом начале 1960-х гг. следует выделить две: в феврале 1960 г. появляется «новый» метод политического руководства сельским хозяйством – так называемый «метод Чхонсанри» и новая система управления промышленностью – «тэанская система работы». Оба метода связаны с именем и деятельностью Ким Ир Сена. 5 февраля 1960 г. руководитель КНДР посетил село Чхонсанри (уезд Кансо, провинция Южная Пхенан) с целью изучения положения дел в сельском хозяйстве. Там Ким Ир Сен сформулировал основные положения «метода Чхонсанри»: во-первых, вышестоящий партийный орган или руководитель обязан оказывать помощь нижестоящим инстанциям и руководителям; во-вторых, руководитель обязан лично разбираться с положением дел на месте; в-третьих, руководитель обязан вести политическую работу с населением таким образом, чтобы она способствовала проявлению энтузиазма и творческого подхода к работе. «Метод Чхонсанри» был взят на вооружение всем партийным и государственным аппаратом КНДР как «уникальное» средство мобилизации народных масс на выполнение партийных установок, как средство идеологического и политического воспитания людей в духе «идей чучхе».

Рождение «тэанской системы» также связано с именем Ким Ир Сена, который в декабре 1961 г. побывал на Тэанском электромеханическом заводе (недалеко от Пхеньяна) и в течение нескольких дней осуществлял «руководство на месте», в результате чего появилась новая система управления промышленным производствам, которая включала следующие элементы: во-первых, отмена единоначалия директора предприятия и введение «коллективного управления» производством со стороны партийного комитета; во-вторых, управление производственным комплексом должно быть ориентировано на достижение не только производственных результатов, но и политико-идеологических, воспитательных целей; в-третьих, вводилась система снабжения предприятия сырьем, материалами на основе опоры на собственные силы.

В конце декабря 1961 г. в КНДР была проведена реформа управления сельским хозяйством: были созданы уездные комитеты по руководству сельхозкооперативами, на которые были возложены функции по финансированию, кадровому и техническому обеспечению сельского хозяйства, по руководству сельскохозяйственным производством.

В конце 1950-х – начале 1960-х гг. в КНДР проводились многочисленные реформы в различных областях экономики, культуры, государственном строительстве. Только с 1954 по 1964 г., т. е. в течение 10 лет, в стране было проведено более 30 разного рода реорганизаций, преобразований. Основная цель этих реформ – ликвидировать все, что не отвечает «национальным особенностям» и традициям корейского народа, и создать новые методы управления обществом, соответствующие идеологии «чучхе».

Курс на ускорение экономического развития с упором на тяжелую промышленность был официально закреплен в решениях IV съезда правящей Трудовой партии Кореи, состоявшегося в сентябре 1961 г. Выступая с отчетным докладом, Ким Ир Сен заявил, что в КНДР «успешно решены основные задачи переходного от капитализма к социализму периода и партия приступает к форсированной социалистической индустриализации, „вступает в этап новой борьбы за взятие вершин социализма“.

IV съезд ТПК одобрил основные направления нового семилетнего плана развития народного хозяйства на 1961–1967 гг. Планом предусматривалось довести производство электроэнергии до 17 млрд кВт · ч, угля – 23–25 млн т, стали – 2,2–2,5 млн т, химических удобрений – 1,5–1,7 млн т, цемента – 4–4,5 млн т, тканей – 400–500 млн м, морепродуктов – 1–1,2 млн т.

В процессе выполнения семилетки предусматривалось существенное повышение жизненного уровня населения. В частности, планировалось увеличить сбор зерна с 3 млн т в 1960 г. до 6–7 млн т в 1967 г., поднять производство мяса и мясных продуктов, построить 600 тыс. квартир.

Достижение этих, прямо скажем, непростых экономических показателей мыслилось за счет «чудес людского энтузиазма», нового скачка, путем широкого развертывания общенародного движения Чхонлима. Ким Ир Сен отмечал, что именно благодаря этому движению был досрочно выполнен пятилетний план (1957–1961). «Наш героический рабочий класс, – говорил он на IV съезде партии, – меньше чем за один год построил доменные печи мощностью 300–400 тыс. т, всего лишь за 75 дней завершил прокладку ширококолейной железнодорожной линии, за один год с небольшим воздвиг на голой пустоши крупный виналоновый завод. Трудящиеся нашей страны, развернув движение „от станка—станок“, в течение одного года изготовили сверх государственного плана более 13 тыс. металлообрабатывающих станков, за 3–4 месяца построили свыше тысячи предприятий местной промышленности, в течение 6 месяцев провели огромную работу по преобразованию природы для орошения 370 тыс. чонбо суходольных полей».[39]39
  Ким Ир Сен. Отчетный доклад ЦК ТПК IV съезду партии. – Пхеньян, 1961. – С. 31.


[Закрыть] На съезде особо подчеркивалась необходимость продолжения борьбы за укрепление единства партии на основе идеологии «чучхе». И хотя «партия сумела с корнем вырвать фракционизм, ликвидировать вредное влияние антипартийных элементов», задача «установления чучхе по всех областях» была объявлена в качестве одной из первоочередных. При этом указывалось, что «чучхе» – это творческое применение всеобщих истин марксизма-ленинизма к конкретной действительности КНДР».

Провозглашенные экономические планы не были выполнены к 1967 г. Семилетка была пролонгирована до 1970 г. Причины невыполнения плана состояли, прежде всего, в просчетах в экономической политике, в стремлении решить сложные экономические проблемы только за счет энтузиазма и, конечно же, в росте масштабов военных расходов.

В 1962 г. руководство ТПК принимает решение об осуществлении новой политики – о параллельном экономическом и оборонном строительстве. Поводом для нового политического курса послужил отказ СССР предоставить КНДР военную помощь на безвозмездной основе. Состоявшийся в декабре 1962 г. Пленум ЦК ТПК «осудил» СССР и лично Н. С. Хрущева за «ревизионистскую политику» и одобрил курс на «модернизацию армии и превращение ее в кадровую, на вооружение всего народа, превращение всей страны в неприступную крепость». В 1964 г. Ким Ир Сен выдвинул лозунг «один – на сто», означавший, что в случае войны один северокорейский военнослужащий должен убить 100 вражеских солдат. Этот лозунг до сих пор остается одним из главных политических средств воспитания военнослужащих Корейской народной армии.

В 1966 г. конференция ТПК подтвердила линию на параллельное военное и экономическое строительство. С этого времени процесс милитаризации северокорейского общества принял целенаправленный характер и стал последовательно и настойчиво осуществляться руководством КНДР.

К концу 1960-х гг. в КНДР были осуществлены крупные идеологические, политические и организационные мероприятия, которые привели к укреплению позиций Ким Ир Сена и возглавляемой им группировки, формированию националистического тоталитарного режима. В этот же период начался активный процесс милитаризации северокорейского общества, проводилась интенсивная идеологическая и организационная работа по утверждению «чучхейской политической системы» КНДР.

Вместе с тем в этот период КНДР удалось восстановить разрушенную войной промышленность, серьезно укрепить военно-экономический потенциал страны, выдержать напряжение конфронтации – соревнование с Югом, а в первые послевоенные годы и серьезно опередить его по темпам экономического развития.

Глава II
Кризис Первой и Второй республик на Юге Кореи

§ 1. Партии, кланы и политическая борьба

Бушевавшая почти три года братоубийственная война превратила в руины мирные города и селения Корейского полуострова. В отличие от Севера, где восстановительные процессы при содействии СССР, КНР и других дружественных государств носили более целеустремленный характер, население Юга испытывало огромные лишения вследствие анархии и внутриполитических неурядиц. Репрессивная политика северокорейских властей, их постоянная «охота за ведьмами» побудила многие тысячи северокорейцев бежать на Юг, где они пополняли массовую армию безработных, пауперов, обездоленных. Только за два послевоенных года (1953–1955) общее число полностью безработных в стране подскочило с 1 до 2 млн человек. Кроме того, почти 2/3 трудоспособного населения были заняты неполный рабочий день или имели случайные заработки, т. е. находились на грани нищеты. Газета «Сеул синмун» (13.05.1958 г.) с горечью констатировала, что общее число полностью и частично безработных превышает 4,8 млн человек, что соответствует 36,6 % самодеятельного населения Юга.

В целом же в первом послевоенном 1954 г. валовой объем промышленного производства едва достигал 20 % по сравнению с 1945 г. Острый дефицит электроэнергии, отсутствие сырья, гнетущее налоговое бремя, чрезвычайно низкий уровень покупательной способности населения приводили к массовому свертыванию среднего и мелкого производства. К концу 1955 г. на Юге реально действовало всего 32 % всех зарегистрированных промышленных предприятий. В феврале 1957 г. Торгово-промышленная палата РК опубликовала доклад, из которого следовало, что в стране бездействуют полностью или работают с неполной загрузкой около 3135 предприятий, что составляло более половины всех промышленных объектов страны. В число безработных входили десятки тысяч выпускников университетов и огромная масса демобилизованных солдат и офицеров. Недовольство и возмущение этих людей были «как пороховая бочка, которая могла взорваться от малейшей искры».

В такой ситуации Первой республике пришлось сосредоточить свои усилия на восстановлении разрушенной аграрной экономики, налаживании нормального продовольственного обеспечения. Формально упомянутая в предыдущей главе аграрная реформа на Юге считалась в основном завершенной еще в 1951 г. Но, несмотря на заметное перераспределение земельного фонда в пользу мелких и средних хозяйств, реального роста сельскохозяйственного производства не происходило. В результате массовых армейских мобилизаций на селе остро не хватало рабочих рук, а перевод промышленности на военные нужды парализовал поставки в деревню сельхозинвентаря, удобрений, ядохимикатов.

В годы войны оказались разрушенными многие оросительные системы, что создавало катастрофическую ситуацию для земледельца, почти наполовину зависевшего от искусственного орошения. Новым бедствием стало принудительное изъятие земли под военные базы, аэродромы, полигоны, стратегические дороги и др. объекты «войск ООН» и южнокорейской армии. В результате урожайность зерна в 1953–1954 гг. упала до 60 % довоенного уровня. Для минимального продовольственного обеспечения Югу недоставало 1,5–2 млн т зерна в год, но лишь половина этого дефицита покрывалась за счет американской гуманитарной помощи.

После войны более рельефно стали выявляться социально-экономические последствия аграрной реформы. К 1960 г. (по сравнению с довоенным 1949 г.) удельный вес крестьянских хозяйств, обрабатывающих участки размером до 1 чонбо, возрос с 71 до 73 %. Доля же крестьян, обрабатывающих 1–2 чонбо, снизилась с 21,4 до 20,7 %. Что же касается хозяйств среднезажиточных крестьян, то их число в рассматриваемый период осталось неизменным – около 6 %. Проведенная в интересах развития капитализма аграрная реформа, подорвав феодально-помещичью монополию, не устранила крестьянского малоземелья и пауперизма.

В такой ситуации примерно одна пятая часть беднейших крестьянских хозяйств вынуждена была прибегать к аренде. Причем арендная плата по-прежнему носила кабальный характер, доходя до 40 % урожая на суходольных землях и до 80–90 % на поливных участках. Ежегодно к весне около 1 млн беднейших крестьянских дворов оставались без необходимого продовольствия. Голод, обнищание, социальные бедствия по-прежнему оставались уделом сельской бедноты, которая массами уходила в города в поисках источников существования. Другими словами, аграрная реформа, несмотря на некоторое ограничение помещичье-ростовщических кругов, не устраняла острейших социальных противоречий в южнокорейской деревне.

Территория Юга не испытала на себе столь разрушительных бомбардировок авиации США, как на Севере. Тем не менее только ее материальные потери в войне достигли 3–4 млрд долл., что значительно превышало валовой национальный доход страны за 1949–1950 гг. В период войны на Юге было разрушено 43 % промышленных объектов, 41 % электростанций, 50 % шахт и рудников, почти 1 /3 жилых домов, общественных зданий, дорог, мостов, пристаней. Согласно данным южнокорейского историка Ли Ги Бэка, в 1951 г. по сравнению с довоенным 1949 г. валовой сбор зерновых составил 73 %, морепродуктов – 92 %, хлопчатобумажных тканей – 86 %, выпуск резиновой обуви – 57 %, вольфрамовой руды – 47 %, цемента – 58 %, черепицы – 30 %, антрацита – 10 % и т. п. В условиях экономической разрухи и хаоса цены на товары первой необходимости подскочили на 1800 %.

В целях вывода народного хозяйства Юга из состояния тотального развала и тупика в декабре 1953 г. создается Американо-корейская смешанная экономическая комиссия (АКСЭК), которая взяла под свой контроль всю промышленную, аграрную и финансовую политику Сеула. Без одобрения этой комиссии власти РК не имели возможности разрабатывать государственный бюджет, намечать приоритетные направления народно-хозяйственного развития. Именно АКСЭК определяла в конечном итоге распределение американской помощи РК (около 1,5 млрд долл. до 1956 г.). Несмотря на заключение перемирия и окончание войны, американо-южнокорейская программа восстановления экономики РК по-прежнему носила милитаристский характер. Около 3 /4 помощи США направлялось на содержание и оснащение вооруженных сил РК. Необычайно высокое бремя военных расходов приходилось и на государственный бюджет республики.

Сохраняя контроль и влияние над ключевыми отраслями южнокорейской государственно-капиталистической экономики (финансы, электростанции, шахты и рудники, судостроительные верфи и т. п.), США в первую очередь форсировали восстановление и развитие тех предприятий, которые обеспечивали их стратегическим сырьем и материалами. В 1955 г. по сравнению с первым послевоенным 1954 г. добыча графита на Юге возросла на 628 %, меди – на 300 %, железной руды и вольфрама – в среднем на 176 %. В первые послевоенные годы американцы вывозили из РК остродефицитный вольфрам в таком количестве, которое превышало его ежегодное производство в самих США. Однако доходы от роста экспортных операций шли в первую очередь на покрытие растущих расходов по реорганизации южнокорейской армии и содержание войск США на Юге. В такой ситуации даже сверхжесткая авторитарная власть лисынмановской группировки, опирающейся на иностранные штыки, не в состоянии была парализовать движение социально-политического протеста. Общее число только крупных выступлений южнокорейского трудового населения росло по восходящей линии. Если в первом послевоенном 1954 г. их было 44, то в последующие 1955 – 55, а в 1956 – 96. В эту нарастающую волну забастовочного движения втягивались рабочие и служащие различных объектов «войск ООН», Комиссии ООН по Корее и других международных организаций, находящихся под контролем США.

В марте 1956 г. только на вспомогательных объектах американских войск в РК бастовало более 100 тыс. рабочих. В том же году в забастовочное движение были вовлечены рабочие текстильной и горнорудной промышленности, железнодорожного транспорта, новые отряды докеров и горняков.

Аграрная реформа и частичная передача земли в руки тех, кто ее обрабатывает, несколько ослабила социальную напряженность в южнокорейской деревне. Однако беднейшие, наиболее обездоленные слои крестьянства после некоторого затишья стали вновь подниматься на социальную борьбу. Одной из действенных форм этой битвы становится сопротивление массовой экспроприации крестьянских наделов для возведения военных баз, полигонов и складов. В 1955 г. вся Южная Корея солидаризировалась с организованным сопротивлением примерно 1 тыс. крестьян уезда Чханвон (в провинции Южный Кёнсан) против экспроприации 100 тыс. пхён[40]40
  Мера площади размером в 3,3 кв.м


[Закрыть] земельных угодий для военных объектов южнокорейской армии. Не менее значительный резонанс получили массовые крестьянские выступления на острове Чечжудо, в окрестностях Инчхона, провинциях Южный Чхунчхон, Северный Кёнсан, Южный Кёнсан, Кёнги и др. Одной из форм крестьянского сопротивления стали неуплата налогов и неполное выполнение государственных поставок. В 1955 г. план принудительных закупок зерна государством по строго фиксированным, явно заниженным ставкам был выполнен лишь на 55 %. Такая же картина наблюдалась и в последующие годы.

Всё более политически активной частью послевоенного южнокорейского общества становилось студенчество и молодое поколение, тяжко страдавшее от тотальных принудительных мобилизаций в армию, засилья духа милитаризма в учебных заведениях. Одной из форм молодежного протеста становится массовое уклонение от обязательного воинского призыва. По данным на март 1956 г., свыше 80 % выпускников высших учебных заведений отказались от насильственного призыва в армию. Эти действия получили широкую поддержку всей студенческой молодежи, проводившей массовые митинги и демонстрации под лозунгами демократизации учебно-образовательного процесса, государственных гарантий в обеспечении нормальных условий жизни молодого поколения.

В стремлении удержать в своих руках рычаги всё более непопулярной власти правительство РК ввело 24 декабря 1958 г. архиреакционный Закон о государственной безопасности, согласно которому любое проявление политической оппозиции, критика существующего режима и даже благожелательные высказывания в адрес Севера квалифицировались как «государственная измена», подлежащая строжайшим наказаниям вплоть до смертной казни. Этот драконовский закон удалось провести через парламент лишь после того, как здание Национального собрания штурмовал «спецназ», насильно удаливший из зала бурно протестовавших депутатов от оппозиционных партий (Минчжудан, Тхонъильдан и др.).

Под прикрытием навязанного силой Закона о государственной безопасности на Юге развернулись разнузданные репрессии против патриотов и демократов. В течение нескольких месяцев в тюремных камерах оказалось более 247 тыс. оппозиционеров. Суровым репрессиям вплоть до закрытия подверглось около 80 наиболее влиятельных газет и журналов. По всей стране прокатилась волна политических убийств и покушений.

Ключевую роль в многоярусной политической системе республики играла проправительственная Либеральная партия (Чаюдан), созданная еще в период Корейской войны 23 декабря 1951 г. В целях политико-идеологического прикрытия на пост формального лидера новой партии был выдвинут довольно известный в народе участник антияпонского сопротивления Ли Бомсон, который в годы Второй мировой войны был начальником штаба освободительной армии возрождения (Квонбоккун), действовавшей на стороне союзных войск. В составе первого правительства РК ему был предоставлен пост министра обороны, а затем внутренних дел. Однако консервативный блок Ли Сын Мана с Ли Бомсон оказался чрезвычайно шатким и вскоре полностью развалился. Первое испытание на прочность этого блока произошло в июле – августе 1952 г., когда решался вопрос об очередном избрании Национальным собранием президента страны. К этому времени основательно подмоченный имидж Ли Сын Мана и неуклонное усиление демократической оппозиции не давала Чаюдан реальной возможности сохранять и далее под своей эгидой президентскую власть. И тогда правящий блок решил добиваться введения в стране прямых президентских выборов. Соответствующая поправка к Конституции страны 4 июля 1952 г. была вновь проведена силовыми методами или, точнее, путем временного заключения в тюрьму 47 оппозиционных депутатов. Как и следовало ожидать, на пост президента с значительным отрывом голосов был переизбран Ли Сын Ман, но его разногласия с Ли Бомсоном приобрели столь острый характер, что привели к полному разрыву между ними. В сентябре 1953 г. Ли Сын Ман добился исключения Ли Бомсона из партии Чаюдан, а спустя несколько месяцев (март 1954 г.) сам занял пост лидера правящей партии. Путем такого рода сверхконцентрации и совмещения государственно-партийный власти Либеральная партия рассчитывала сохранить в своих руках на третий срок на очередных выборах 1956 г. пост президента страны. Однако Чаюдан не удалось удержать монопольные политико-идеологические позиции. Открытую и довольно влиятельную оппозицию ей составила Демократическая партия (Минчжудан), созданная после окончания корейской войны в сентябре 1955 г. Социальное ядро Минчжудан составили представители преимущественно новых национально-буржуазных кругов, которых привлекали западные модели социально-экономической и политической модернизации. Отвергая авторитарные тенденции в политике Чаюдан, сторонники Минчжудан выступили за демократические принципы политического устройства на «основе справедливых и свободных выборов», равные возможности в предпринимательской деятельности, внедрение «свободной экономики», покровительство мелкому и среднему национальному бизнесу. Осуждение диктаторских методов управления, ограничение произвола крупного капитала, проведение демократической социальной политики привлекало симпатии широких слоев народа, и новая партия стала стремительно набирать политическую силу.

Немалую роль в этом сыграло то, что во главе Минчжудан встал популярный ветеран антияпонского, антиколониального сопротивления Син Икхи (1894–1956), бывший лидер Демократической национальной партии (Минджу кунминдан) и заместитель председателя первого Национального собрания РК. Однако за 10 дней до президентских выборов 5 мая 1956 г. Син Икхи, один из основателей партии, бывший член Временного правительства Кореи в эмиграции, последовательный сторонник Ким Гу, внезапно умер. Но, несмотря на смерть Син Икхи, Минчжудан сумела провести на пост вице-президента другого лидера партии Чан Мёна (1899–1966), а на состоявшихся два года спустя парламентских выборах 1958 г. завоевала 79 мандатов, что составило более 1 /3 всех депутатских мест в Национальной ассамблее. Стало очевидно, что Минчжудан – реальный претендент на первые роли в политической иерархии страны.

В ноябре 1957 г. организационно оформилась еще одна политическая структура – Партия единства (Тхонъильдан), костяк которой составили отошедшие от Минчжудан радикально настроенные средние и мелкобуржуазные слои общества. Программные установки новой партии базировались на широких общедемократических требованиях, дополненных популистскими лозунгами о путях национального возрождения и достижения «социальной справедливости». Лидером партии стал известный деятель национально-освободительного движения Ким Джу Нён. Он оказался единственным представителем партии Тхонъильдан, который был избран депутатом Национальной ассамблеи РК в мае 1958 г.

Условия форсированного послевоенного восстановления требовали максимального единения и сплочения национально-патриотических сил Юга, с тем чтобы, исходя из трагических уроков войны 1950–1953 гг., развернуть курс на воссоединение разделенного государства. Однако в процессе партийно-политической институционализации во всей полноте проявилась застарелая болезнь корейского общества – клановость, групповщина, местничество, которые даже в суровые годы антияпонского сопротивления не позволили сформировать единую общенациональную платформу антияпонского сопротивления.

В пестром политическом калейдоскопе политических партий 50-х годов определенную роль играли целый ряд других объединений буржуазно-националистической, мелкобуржуазной и правосоциалистической ориентации. С середины 1956 г. на Юге стала действовать Республиканская партия (Конхвадан), в высшее руководство которой вошел Ли Бом Сок. Программные установки партии исходили из неприемлемости господства в стране компрадорско-монополистического капитала, ограничения буржуазных свобод и гражданских прав. Партия выступила за развитие самостоятельной и самообеспечивающейся экономики, повышение социальной обеспеченности и образовательного уровня трудового населения. Однако на президентских выборах 1956 г. Ли Бом Сок, баллотировавшийся на пост вице-президента, потерпел тяжелое поражение, вслед за которым начался фактический распад Конхвадан на сепаратные политические группировки.