Текст книги "1894. Часть 2 (СИ)"

Автор книги: Владимир Голубев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

* * *

Канаки растерялись, а казаки радостно закричали, непристойно шутя.

– Их надо научить речевкам! – рассмеялся Ершов.

– Несмотря на богатый набор их «шуток», казакам они все известны. Это Культура!!! – поднял большой палец Гусев.

– А русский мат – это тоже Культура?

– Конечно, Коля!

– Мистер Гусев, может быть, поторопить следующую жертву? Меня от запаха проклятого кокосового масла, которым благоухают зрители воротит. Можно подумать, что где-то рядом горит склад тряпья, – попросил Стивенс.

– Какие мы нежные! – засмеялся Ершов.

– Роберт! Ты поторопи, что ли, этих «храбрецов»! – крикнул Гусев так, чтобы слышали все.

– Если через пять минут никто не выйдет на арену, то победа в бою останется за Гусевым, и вина гавайцев в убийстве сыновей Ершова будет полностью доказана. Верховный суд обязан сегодня же передать все земли рода Ершову вместе с людьми и скотом, – Стивенс напомнил всем условия боя.

– Володя, я сам выйду на арену! Ты для них слишком убийственен, «человек-смерть»! – Вилкокс решил рискнуть собой.

– Чем будем драться? Топорами? Саблями? Или пиками?

– Тебе выбирать, Володя.

– Тогда голыми руками!!!

– Английский бокс?

– Я не знаю его правил. Давай, Роберт, бой без правил?

– Мистер Гусев и мистер Вилкокс! У меня к вам предложение. Мне кажется, с политической точки зрения, лучше заменить мистера Гусева мистером Ершовым, – Стивенс не любил, чтобы что-то решалось без его участия.

– Я согласен! – Ершов не понимал, почему молчал до сих пор.

– Ершов на голову выше Роберта, у него длиннее руки и весит больше, – возмутилась заменой принцесса.

– Что-то вы молчали, ваше высочество, когда против Гусева вышла та громадная обезьяна в татуировках! – грубо отпарировал Стивенс.

– Я согласен с заменой, – улыбнулся Вилкокс, подошел к Ершову и пожал руку.

– Это хороший вариант! – похлопал Николая по плечу Володя, – Казаки уже начали ворчать, считают, что ты обязан отомстить за сыновей. Те, что развращены гуманизмом, предлагают убить всех мужчин, бывших тогда на пляже. Консерваторы...

Гусев посмотрел на принцессу, и у нее по спине пробежала холодная капелька пота. Виктория поняла, что угрозы казаков могли относиться и к ней.

Ершов разделся до трусов, и стал разминаться. В сапогах и трусах он смотрелся глупо. Вилкокс презрительно посмотрел на него, но промолчал, не стал торопить. Сам он снял только форменный китель итальянского офицера.

Белокожий, почти не загоревший, Ершов представлял собой резкий контраст с Вилкоксом. Лишь усы у них были одинаковы.

Ершов пару раз продемонстрировал удар ногой, Вилкокс заметил, что металлическая набойка сапога, при этом, может легко раздробить ему голову.

– Володя! Вот это называется голыми руками? – спросил Роберт.

– Без сапог Ершов порежет свои ноги о коралл. Сам-то ты тоже обут!

– Дядя! Он убьёт тебя! Гусев не такой. Вы с ним друзья! – бросилась на грудь Вилкоксу принцесса.

– Коля! Может, мы введем одно правило: в голову и по яйцам не бить? – предложил Гусев.

– Если Вилкокс не против. И еще одно: пять секунд на земле – победа. Нокаут – это слишком жестокая вещь!

– Роберт?

– Согласен.

– Тогда начали, – скомандовал Гусев.

Вилкокс, при каждом ударе натыкаясь на блок Ершова, шипел от боли. Николай же трижды пробил Роберту в корпус, используя преимущество в длине рук.

– Держи дистанцию, – крикнул Гусев, хотя понимал, что в бою Ершов его не слышит.

– Я обратил внимание, что для инженера у мистера Ершова слишком грубые руки, – сказал, любитель поговорить, Стивенс.

– Он любит работу с железом. Коля не белоручка! К тому же его спорт требует набить мозоли в нужных местах, – пояснил Гусев.

– Как он ударил Роберта по печени! Думаю, это очень больно! – скривил лицо Стивенс.

– Если бы Ершов провел мой коронный удар ногой в это место, то Роберт умер. У Николая этот удар получается мощнее, чем у меня.

– Он не хочет убивать Вилкокса? Зря. Железный Герцог нам, американцам, мешает.

– Какой же вы жестокий человек, мистер Стивенс?! На вид, душа общества, отличное чувство юмора, не сноб. Прекрасная семья! И тут, нате вам, убить Роберта?! За что? За то, что он любит родину?!

– Нет! Я теоретически!

Ершов мощной атакой, десятком сильных ударов, заставил Вилкокса уйти в глухую оборону. И, неожиданно, ударил Роберта по ноге, выбивая окованным сапогом коленную чашечку. От дикой боли Вилкокс не сдержался и отчаянно завопил. Да так громко и жалобно, что принцесса ринулась на арену, и в последний момент поймала, падающего на камни, Роберта.

– Ты убил его, грязное чудовище!!! – закричала она в лицо Ершову, хотя, фактически, лицо Виктории находилось на уровне его трусов, принцесса присела под тяжестью тела Роберта.

Ершов смущенно осмотрел свои белоснежные руки, ноги и грудь в поисках грязи, и заметил рядом со своими сапогами шляпу. Николай поднял с камней головной убор Виктории и натянул ей на голову по самые глаза, воспользовавшись тем, что руки принцессы заняты.

– Ваше высочество потеряло шляпку, – Ершов недостойно отомстил Виктории за оскорбление.

Канаки попытались проникнуть на арену, желая помочь принцессе, но Стивенс покачал из стороны в сторону револьвером.

– Вам, мистер Ершов, следует поторопиться. Нужно вступить в права владения, пока туземцы не разбежались, на островах много свободной земли, – посоветовал Николаю Стивенс.

– Ты, Коля, не беспокойся. Я вчера послал в их селение роту казаков, никто не уйдет, остальных туземцев, повяжем здесь, – махнул рукой Гусев, – Вахмистр! Ехим! Окружить туземцев и повязать!

Виктория увидела, что происходит насилие, и возмутилась:

– Как вы смеете!? Еще нет решения верховного суда!

– Ваше высочество! Вы решитесь нарушить договоренность!? Это станет катастрофой для всех сорока тысяч канаков и метисов, – рассердился Стивенс.

– И для вас лично, Виктория, – Гусев остановил четверку казаков, бросившихся с веревками к Вилкоксу и принцессе по команде Ехима Рябого, понявшего команду капитана буквально.

– Никто не обещал отдать вам весь род в рабство, мистер Ершов! – повысила голос Виктория.

– Я не буду их продавать! Они не рабы! Они будут свободны сразу, как только отработают виру за убийство моих сыновей!

– Королева, помнится мне, согласилась с предложенной мною суммой в двести тысяч долларов. Вы, ваше высочество, можете попросить её величество поступиться десятой частью годового бюджета для освобождения канаков из долговой ямы, – ехидно предложил Стивенс.

– Стивенс, вам прекрасно известно, что бюджет утверждают обе палаты парламента, а в нижней палате у Ершова большинство!!! – зашипела Виктория.

– Скажите спасибо Ершову, что он не стал поднимать вопрос о бесчестье дочери!

– Бесчестье? Да что тут такого? Да у меня в её годы..., – принцесса остановилась, почувствовав тяжелый, давящий взгляд Гусева. Поперхнулась и замолчала окончательно. Конечно, Виктория, преувеличила, и свой возраст, будучи лишь на два года старше дочери Ершова, и свой «богатый опыт», отличаясь по гавайским меркам на редкость скромным поведением.

* * *

Франческа быстро пришла в себя, но стала сверх раздражительной. То она испытывала отвращение к курам, бегающим по двору. Ершов завел их, в основном, для уничтожения скорпионов, тарантулов и сколопендр. Иначе насекомые слишком расплодились бы в саду с густой зеленой травой и высокими деревьями. Завести обычный английский газон было нельзя, плотная листва деревьев давала великолепную тень. Даже роскошные клумбы и заросли цветов, сверкающих великолепием райских красок, те, что так восхищали Франческу раньше, теперь стали ей ненавистны.

Ананасы, апельсины, бананы, гуава, дыни, клубника, лимоны, манго, и померанцы – всё то, что раньше приводило девочку в восторг, теперь потеряло свою привлекательность.

Соседние дома, построенные из узких кремовых коралловых кирпичиков, казались Франческе вычурными. Саманные постройки канаков она презирала, а свой коттедж из огромных блоков вулканического камня, аккуратно выбеленный мелом, ненавидела.

Кошачьи концерты не давали Франческе спать. Разнообразных диких и домашних кошек, и на самом деле было много, миллионы.

Девочка перестала выходить из дома. На улице она видела толпы одинаковых людей: белокожих, в белых пиджаках, белых жилетах, белых штанах и белых парусиновых туфлях, начищенных мелом; смуглых, как негры, канаков в набедренных повязках и шляпах. Раньше, их приятные черты лица, великолепные черные глаза и полные формы, у женщин даже роскошные, Франческе нравились. Сейчас она называла их не иначе, как обезьянами.

– Коля, отправь Франческу в Канаду, – предложил Гусев.

– Да. Врач рекомендует ей поменять обстановку. Но я думаю о Владике. Там меня никто не знает, никто не ищет. К тому же хватит развивать США и Канаду, построить завод на родине – это совсем неплохо.

– Думаешь, наши мздоимцы-чиновники тебе позволят развернуться?

– Это в столице их полным-полно, а на Дальнем Востоке сплошь энтузиасты и патриоты!

– Это ты, Коля, подзагнул! Но в целом, я с тобой согласен! Карьерист всегда рядом с начальством трется, а патриот о деле печется. Когда собираешься ехать?

– Как только Петр Силыч освоится. Думаю, через неделю.

* * *

– Милый, тебе не кажется, что мистер Ершов, зачастил к нам?

– Дорогая, я сам его приглашаю, – возразил Стивенс, но подумал, что жена права.

– Мне кажется, у него проблемы с головой. Он всегда дожидается, твоего вечернего поцелуя дочери. И смотрит на неё влюбленными глазами.

– Может, ему нравится няня? Хотя, знаешь, Ершов спит с учительницей..., а та такая красавица!

– Красавица???

– Нет-нет, дорогая! Только по сравнению с нашей няней-толстухой, в сравнении с тобой она вульгарный синий чулок. Можешь позабыть о своих тревогах, Ершов скоро уедет из Гонолулу.

– Милый, может, я прямо спрошу у Марты о Ершове?

– Подожди. Я спрячусь за ширмой. Мне самому стало чертовски интересно: что их связывает.

Жена Стивенса позвала няню и завела пустой разговор о слухах, циркулирующих среди слуг.

– Марта, а что говорят о Гусеве? «Человек-смерть» на самом деле настолько ужасен?

– Истинный дьявол в человеческом обличии!!! Когда он едет по улице, все прохожие прижимаются к заборам, конечно те, что не успели скрыться во дворах и переулках.

– Я слышала, будто он домогался принцессы.

– Пустое, миссис Стивенс, не всякая проститутка согласится переспать с ним. Но он нашел в Нью-Йорке такую извращенку и привез сюда. Этот дьявол так мучает её ночами, что соседи не могут спать от её криков!

– Я удивляюсь, Марта, мистер Ершов, такой учтивый и добродетельный господин! Как он способен дружить с этим дьяволом?

– Мистер Ершов? Он добрый только внешне! От его голоса у меня мурашки по коже!

– Странно, он всегда молчит, когда ты заходишь в комнату.

– Мы виделись на рынке, миссис Стивенс. Он специально меня подстерег!

– Марта?!

– Он сказал, что встретил меня случайно. Врал, господа туда не ходят.

– Мистер Ершов хотел тебя соблазнить?

– Нет! Сказал несколько вежливых фраз и раскланялся. Разве что руку поцеловал...

– Так вот отчего у тебя «мурашки по коже»!!! – обрадовалась миссис Стивенс.

Марта смутилась и покраснела.

– Всё-таки влюблен? – удивилась миссис Стивенс, когда Марта ушла.

– Не так важно. Скоро эту парочку будут разделять три тысячи миль.

Глава 3. Дом, милый дом.

Ершов приплыл во Владивосток в конце марта. Он привез на пароходе во Владивосток неплохую механическую мастерскую, свой первый дизель-генератор на пальмовом масле и пару моторов для тракторов. Масла было немного, около трех тонн, и всё оно было предназначено для дизеля. Зато для трактора годилось любое топливо. Ершов знал, что в СССР использовали скипидар, как заменитель бензина, а тяжёлые фракции сосновой смолы – как заменитель автола, но при их сгорании образуются смолы, которые очень быстро засоряют в настоящем движке все, что можно, и тем самым выводят его из строя. Примитивному двигателю трактора ничего не было страшно. Конечно, для мощных движков, которые Ершов делал для катеров, нужен был высокооктановый бензин. Он должен был поступить из США уже через месяц. В дальнейшем Ершов собирался наладить собственную добычу и переработку нефти на Сахалине.

* * *

Джип? Одно только название, трясущаяся телега на базе двух тракторных моторов. Ершову пришлось добавить тормоз, но в остальном уродец остался прежним. Свой джип Коля не жалел, и постоянно ездил в город пофорсить, заливая в бак невероятную смесь древесного происхождения.

Джип каждый раз производил фурор в городе. Публика, падкая на дорогие бесполезные игрушки, постоянно интересовалась, где можно приобрести такое чудо. Никого не смущал ни ядовитый выхлоп, ни пыль столбом из под колес, ни жуткий шум. Даже дамы начали проявлять интерес. Выждав, когда пыль сдует ветром, а мотор заглохнет, мимо джипа медленно шла стайка девушек.

– Юля! – Николай автоматически окликнул одну из них.

– Извините, сударь, мы незнакомы, – подчеркнуто холодно произнесла девушка.

«Я бы обязательно запомнила такого высокого и интересного мужчину», – подумала Юлия.

– Юля, откуда он тебя знает? Говорят, что он американец. Какой представительный! А, правда, что американцы невероятно богаты? Ему претит ездить на лошади, он пускает пыль в глаза на своей самодвижущей повозке. Сноб! Как он смотрит на нас! – подружка Юли кокетливо постреляла глазками, и опустила взгляд на землю, но краем глаза продолжала наблюдать за «американцем».

– Шурочка, остынь, он смотрит только на Юлю, – «успокоила» кокетку долговязая рассудительная девушка, – и он ровесник моему дяде, которого ты называла стариком.

– Ха! Как ты, Лизавета, можешь только сравнивать с ним своего зануду-бумагомараку??? – возмутилась Александра.

– Элиза, Элизабет, Бетси и Бесс

За птичьими гнездами отправились в лес.

Четыре яичка в гнездышке нашли..

Взяли по яичку – осталось там три.

, – вспомнил старый стишок Николай.

Елизавета не узнала цитату, но улыбнулась, при этом лицо её мгновенно преобразилось, девушка стала невероятно очаровательна.

«Ей бы родиться на сотню лет позднее. В мои времена она бы считалась красавицей, а здесь её дразнят каланча», – Николай вернул ей улыбку.

– Я не знаком со здешними порядками. Не слишком неприлично будет с моей стороны пригласить благородных дам выпить чашечку кофе, не будучи представленным? – Николай указал на дверь кондитерской, куда он ездил каждый день именно ради ароматного кофе.

– Неприлично. Но не слишком, – подарила еще одну обворожительную улыбку рано родившаяся супермодель, по прозвищу Дылда. Николай не угадал дразнилку.

– Позвольте представиться. Николай Николаевич Ершов, русский американец, дипломированный инженер. Как вас зовут, я уже знаю: Джулия, Елизабет и Александра.

– У вас смешной акцент. Где вы учили русский язык? У вас там русская колония? Как я хотела бы посетить вашу страну! Не слушайте Дылду, ой, прости меня, Лизавета, нечаянно вырвалось, – кокетка злилась, что только на неё не обращают внимания.

– Мисс Бетти, вы позволите мне называть вас по-дружески? – поклонился Николай.

– Так меня ещё никто не звал, – рассмеялась Елизавета, – сделайте такую милость.

– Мисс Бетти, в моей стране вы были бы первой из красавиц!

Елизавета поскучнела и обиделась глупой шутке.

– Не верите. Вижу. Если вы согласитесь встретиться здесь завтра, то я привезу рекламу катеров, там фотографии наших лучших красавиц. У нас проводятся конкурсы красоты. Вот такие мы дикие люди!

– Какое это унижение! Конкурс! Я ни за что не стала бы участвовать! Позор! А почему завтра? Сегодня мы намеревались обедать у меня, здесь же рядом, мы свободны, сразу после десерта, – затараторила Александра.

– Шурочка! Господин Ершов может быть занят в это время, – остановила подругу Елизавета.

– Я приеду. Обед в пять после полудня? Тогда встречаемся в шесть?

– В четверть седьмого, – согласилась Елизавета.

– Разрешите откланяться? – Николай допил кофе и подозвал официанта чтобы расплатиться.

– Вы позволите один вопрос. Откуда вы знаете моё имя, – не выдержала Юлия.

– Вы, мисс Джули, очень похожи на другую девушку. А имена случайно совпали.

– Вы смотрели на Юлю взглядом полным любви! Это была не просто девушка? – Елизавета слишком любила поэзию.

– Родители выдали её за старика? Она не хотела принимать православие? Она принцесса и вы с ней не пара?

– Всё гораздо проще. Мы любили друг друга! Но я был слишком занят глупой игрой настоящих мужчин – воевал. А потом она трагически погибла. Хотели убить меня, но я оказался слишком ловок, увернулся, и ...

– Вы представились инженером, причем тут война? – удивилась Елизавета.

– Инженеров тоже убивают, если это кому-то выгодно.

Повисла пауза.

– Мисс Бетти, всегда помните, что вы самая красивая барышня в мире.

Николай уехал. Мгновенно подошла и села на освободившееся место бесцеремонная Катька по прозвищу Прилипала.

– Я всё слышала. «Мисс Бетти, вы самая красивая барышня в мире.» Как вульгарно, грубо, бесцеремонно. Одно слово – американец! А сам смотрит на Юлю «таким» взглядом, – Катерина заказала себе кофе.

– Нам пора, – поднялась из-за стола Лиза.

– Американец здесь уже был месяц назад. Только без своего уродливого монстра, – лениво бросила наживку Прилипала.

– Нам пора, – встала и Юля.

– Ну, девочки! – умоляюще протянула Шурочка, жадная до сплетен, и, нехотя, потянулась к выходу за подружками.

– Завтра весь город будет повторять: «Мисс Бетти, вы самая красивая барышня в мире», – зло глянула назад, на кофейню, Лиза.

– Ты недооцениваешь Прилипалу, уже сегодня к обеду! Мы влипли, – расстроилась Юля.

– Фи! Мамам прочтет мне часовую мораль, – сделала вывод Шурочка, – Интересно, Прилипала успела подслушать о вечернем свидании?

Шурочка произнесла вслух то, о чем думали все.

– Нечего грустить. Во всем есть и приятная сторона, – подбодрила подруг Лиза.

– Интересно, какая? Нас угостили кофе? У тебя появится новое прозвище: «Мисс Бетти»? – удивилась Юля.

– Я не против. Вы лучше придумайте, как нам попасть на вечернюю встречу.

* * *

Николай вошел в кондитерскую ровно в шесть. Свободных столиков не было. Коля сунул официанту рубль и попросил зарезервировать для него первый освободившийся столик, а сам вышел на улицу, чтобы встретить барышень у входа. Если в кофейне посетители в основном составляли юные дамы, то недалеко от входа курили четверо молодых людей, в помещении курение не приветствовалось. Ершов, воспитанный в духе западного здорового образа жизни, в США не курил, но в России «баловался», поддерживая компанию.

Николай достал сигарету и попросил прикурить у старшего из четверки, офицера-пехотинца, похожего на огородное пугало в мундире, высокого, костлявого и неуклюжего.

– О! Американец! – заинтересованно посмотрел тот на сигарету. И представился, – поручик Рыжевский.

– Инженер Ершов, – приподнял шляпу Николай, и задал естественный вопрос, – что нового на границе?

– Пока нет никаких новостей. Этот ваш вопрос мне сегодня задала моя старенькая тетя, от которой обычно слышишь: «картохи сажать еще рано, а маркву пора проращивать».

– Хунхузы постоянно шалят, беспокойство людей можно понять.

– Беспокойство? Скорее виновата скука, господин Ершов. Отсутствие развлечений.

– Месяц назад, когда из патрулирования вернулся «Кореец», двенадцать офицеров устроили местным дамам настояний праздник.

– Помню-помню. Так вы здесь уже целый месяц? – фальшиво удивился поручик.

– Без моего огнедышащего коня меня никто не замечает, – засмеялся Николай.

– Зато теперь собрался весь «цветник», чтобы посмотреть на «американца, который влюбился в дыл... в Лизавету» и считает её самой красивой в мире. Здесь чашка кофе стоит двадцать копеек, вы оставили барышень без карманных денег. Я сопровождаю кузину, столик у окна, в шляпке из французской соломки.

– У вас, господин поручик, обворожительная кузина.

Поручик закрутил лихие усы привычным движением, будто иметь симпатичную кузину это особая доблесть.

– Вы позволите покинуть вас, господин поручик, я вижу на горизонте обожаемую «мисс Бетти», с подругами. Сегодня их четверо.

– Это Фёкла Ивановна присоединилась, старшая сестра Лизаветы. Смотрит на всех сверху вниз. В прямом смысле этого слова. Однажды она дала пощечину лейтенанту Беляеву, так тот упал лицом в грязь, был пьян, не иначе.

– Упал лицом в грязь, фигурально?

– Буквально. Бегите к своей «богине», – поручик перекрестился.

Фекла лишь пару сантиметров не дотягивала до высокого Николая.

«Если бы она жила в Америке, то, наверняка, была бы выше меня», – Николай на себе испытал воздействие географии проживания, он перерос отца на десять сантиметров. Знакомые ему американские японцы и китайцы были гораздо выше местных.

– Добрый вечер, мисс Фёкла Ивановна. Слышал о вас много хорошего.

– Здравствуйте, господин инженер. Уж не от поручика ли?

– Поручик Рыжевский! Почти Ржевский! Боюсь, с такой фамилией его замучили насмешками.

– Непонятно почему? Обычная фамилия, что та, что другая. Да вы же американец! У вас есть смешное созвучие?

– Нет. Есть много русских анекдотов про поручика Ржевского. Тысячи.

– Расскажите один, господин инженер, – попросила Фёкла.

– Это армейские анекдоты.

– Похоже, вы опять рассказываете сказки, как про американские конкурсы красоты моей сестре?

– Ну, что вы, что вы. Как можно. Я привез обещанные буклеты. Вот только любопытные одноклассники вашей сестры оккупировали кондитерскую. Нам негде будет присесть. Хотя! Официант машет мне рукой.

Ершов быстро зашел в кафе и вернулся.

– Кабинет свободен, – сообщил Николай.

– Вот и хорошо. Прилипала останется с носом, – заявила Шурочка.

Все засмеялись. Николай еще раз убедился, как меняет улыбка лицо Лизы. Девушки долго рассаживались в кабинете.

– Дагерротипы раскрашены красками! Тонкая работа, – заметила Фёкла.

– Какие прически!!! – заохала Шурочка.

– Бальные платья у вас носят слишком откровенные. Такой высокий разрез, – засмущалась Юля.

– Разрез можно сократить, а фасоны ..., фасоны!!! Здесь никто так не сможет пошить, увы-увы. Но господин инженер не обманул, платья предназначены, будто только для нас с сестрой!

– Но вот та девушка в алом, она ростом с меня, – запротестовала Шурочка.

– Катера никому не интересны? – разочарованно произнес Николай.

– Господин инженер, Вы понимаете, что нам нужны эти дагерротипы, как подтверждение ваших слов. Екатерина, особа не сдержанная на язык, случайно подслушала сегодняшний разговор. Мою сестру уже дразнят «красавица Бетти», – Фёкла решила организовать пошив нарядов для «высшего света» городка. У нее явно присутствовала деловая струнка.

– Дело в том, что некоторые страницы буклетов склеены. Их нельзя разрезать!!! – уточнил Николай.

– Я забираю буклеты себе, – Фёкла отняла рекламу у девушек, – Что там такого в заклеенных страницах, господин Ершов?

– Девушки в купальниках, – смутился Коля.

– Вот как!? Есть еще и купальники!? – хмуро посмотрела на него Фёкла, – мне с Вами, «господин инженер», придется ещё поговорить отдельно, без «детей».

И «дети», и «господин инженер» потупились, будто их уже поймали на горячем. Лишь Лиза, привычная к напору сестры, подала голос.

– Я не «дети», – пискнула она, и поймала снисходительную усмешку старшей сестры.

«Как она смеет говорить со мной в таком тоне? Мне двадцать шесть, ей восемнадцать», – подумал Николай, и ... промолчал.

Фёкла грозно оглядела подопечных, кивнула им и встала из-за стола. Девушки запихнули в рот остатки пироженных, торопливо допили кофе, под пристальным взглядом Фёклы, а затем гуськом потянулись к выходу. Лиза, шедшая последней, шепотом сказала:

– Юлю мама не отпускала на это свидание, у неё нет секретов от мамы. С Фёклой отпустили.

– У твоей сестры тонкая душевная организация. То, что она нам демонстрирует – это защитный механизм от жестокого мира.

Лиза выпучила от удивления глаза. Николай повернул голову и увидел Фёклу с точно таким же выражением лица.

– Мисс Фёкла Ивановна, вы пригласили меня на свидание, но не уточнили, ни время, ни место, – нашелся Николай.

Ему не удалось смутить Фёклу.

– Завтра. Здесь. Утром. В восемь часов.

– Есть, мон женераль, – не выдержал Николай.

Фёкла прищурилась, и Николай почувствовал себя под прицелом снайперской винтовки.

* * *

Николай уехал. Фёкла отправила «детей» по домам, а сама подошла к поручику, в одиночестве курившему очередную папиросу. Они раскланялись.

– Скажите поручик, вам известны анекдоты про некого «поручика Ржевского»? – в своей бесцеремонной манере, взяла быка за рога Фёкла.

– Никогда не слышал, многоуважаемая Фёкла Ивановна. А должен? – с опаской ответил поручик.

– Нет, – отрезала Фёкла, собираясь уходить.

– Вам их рассказал некий Ершов, называющий себя инженером? – с неприязнью произнес поручик.

– Нет. Но я вижу, что он так и не соизволил предъявить вам свой паспорт и диплом инженера? – ехидно спросила Фёкла, решив немного задержаться, она почувствовала, что поручик знает о Ершове чуть больше.

– На мне голубой мундир? – возмутился поручик.

– Что вы? Я не способна так оскорбительно думать о вас, поручик, – пошла на попятную Фёкла.

– Американец на самом деле мало похож на инженера, хотя за месяц лично собрал самодвижущуюся повозку – «авто». У него знакомства в самом Петербурге. В пяти верстах от города, на берегу Уссурийского залива, американец построил лагерь и мастерские. Инженер заплатил за строительство сорок тысяч рублей. Пока не построили первый дом, он жил в гостинице, у него дочь шестнадцати лет, что само по себе странно, и двое учителей. Из Америки, пароходом ему привезли множество оборудования. Это в довесок к тем пятистам пудам, которые он привез с собой.

– У господина Ершова пятьсот пудов оборудования, он сам собирает «авто», но вы, поручик, сомневаетесь в его дипломе? – усмехнулась Фёкла.

– Я сомневаюсь не в дипломе. Уверен, он у Ершова имеется. Господин Ершов мягок и нерешителен, типичный рохля. Вы согласны, милейшая Фёкла Ивановна?

– Для вас, поручик, любой, кто поминутно не крутит усы, и не вспоминает через каждые полслова черта, – рохля! Хотя..., признаюсь, он и на меня произвел именно такое впечатление.

– Ершов каждое утро «делает гимнастику», два часа сложнейших упражнений. Китаец-коридорный, тогда, месяц назад, не знал его привычек, и вошел, чтобы сделать уборку в номере. Китаец думал, что постоялец уехал вместе с дочерью. Ершов выполнял древние, тайные, китайские упражнения. Долговязый американец весь перевит сухими мышцами, а ногой может почесать у себя за ухом. У него на теле шрамы. И наконец, он всегда носит с собой револьвер.

– Это разрешено законом.

– Зачем профессиональному солдату изображать из себя рохлю?

– Вы пугаете меня, поручик. Я расскажу всё отцу, он его арестует.

– Ваш отец знает в десять раз больше меня. Капитан сообщил мне по секрету, что лучший друг Ершова штабс-капитан Гусев. Это был самый отчаянный офицер армии, на его счету целый полк турок. Его из армии выгнали за полное пренебрежение к приказам. Он в мирное время с дюжиной казаков напал на турецкую крепость, перебил роту турок и освободил из плена полсотни дворян и казаков.

– Зачем вы выдаете мне военные секреты, поручик?

– Я беспокоюсь за вас, милейшая Фёкла Ивановна. Держитесь от этого «инженера» как можно дальше.

– Это признание в любви? – Фёкла попыталась изобразить кокетливую ужимку, подсмотренную у Шурочки.

– Если бы у меня была малейшая надежда, глубокоуважаемая Фёкла Ивановна...

– «Милейшая» звучало приятнее.

* * *

С капитаном Рыбиным Ершов познакомился пару дней назад.

Отправив в день приезда телеграмму в Петербург Бузову, Николай тем самым пробудил в старинном друге совесть. Валерке стало стыдно за свое благополучие. Ершов мотается по свету, то он мерзнет на Аляске, то изнывает от жары в тропиках, а то на него и вовсе охотятся американские толстосумы. А Валерка, с помощью деловитой жены, стал богат, знаменит, живет с невероятным для этого времени комфортом. Десяток встреч Бузова с почитателями его таланта, подарки офицерам, любителям оружия, последней версии пистолета GUK, и рекомендательные письма к большинству известных людей Владивостока для Ершова были Валеркой получены. Ну не мог Бузов представить Россию без знакомств и связей! Увы, даже срочная почта из Петербурга шла почти месяц, железная дорога пока не была сплошной.

Капитан Рыбин таких рекомендаций не любил. Он хмурился, читая письмо, его суровое лицо горело от негодования.

– Откуда у вас, инженер, такие знакомства в армии?

– Это мой старинный друг расстарался, известный литератор Бузов. А близко знаком мне лишь штабс-капитан Гусев из первой Кавказской казачьей дивизии.

– Это не тот ли Гусев, которого два с лишним года назад с треском вышибли из армии?

– Тот. Но уверяю вас, капитан ...

– Помолчите, инженер, наш полк воевал рядом с казаками в Турецкую компанию. Лично знакомы не были, но я достаточно наслышан о его делах. Кроме того, слухи любят не только дамы.

– Представляю, во что превратилась его мелкая вылазка в турецкий аул.

– Ха-ха-ха. Думаю, взятие турецкой крепости дюжиной казаков хорошо поднимает боевой дух русской армии!

– И если бы этот поляк..., как его..., корнет Столповский не проговорился, то Гусеву всё сошло бы с рук.

– Говорите, корнет Столповский?

– Именно.

– Так чем я могу помочь другу капитана Гусева?

– Нет-нет. Напротив, у меня мастерские. Если потребуется моя помощь, или офицеры захотят познакомиться с образцами оружия США, пострелять из пистолетов и автоматов GUK, я всегда к вашим услугам. Я заглянул для знакомства. Неудобно жить рядом и не представиться.

* * *

Утренний кофе в кондитерской был великолепен.

«Раньше на самом деле всё было по-другому. Вода мокрая, небо голубое, а кофе ароматный», – Николай наслаждался каждым мгновением жизни в раю.

«Нужно парковать машину за квартал от кондитерской», – запах джипа доносился сквозь открытое окно.

«Счастливый человек. Он радуется жизни, как ребенок», – Фёкла стояла у двери, ожидая, когда на неё обратят внимание.

– Монинг, мисс Рыбина.

Сегодня Фёкле казалось, что инженер подшучивает над ней, не воспринимает её всерьёз.

– Доброе утро, господин инженер.

Николай попробовал продолжить наслаждаться кофе, не получилось.

Рука Фёклы выбивала пальцами дробь совсем рядом с блюдцем Николая. Кроме властности и деловитости, на лице Фёклы добавилось выражение озабоченности.

«Ну, нельзя же быть такой очевидной! Надо скрывать свои эмоции», – мысленно посетовал Коля.

– Я слышала, что вы дружны с капитаном Гусевым?

– С раннего детства.

– Правда ли, что он напал на Турцию, и освободил пленных дворян?

– И юную грузинскую княжну, – Николай пустил Фёклу по ложному следу.

– Вот как?! – заинтересованно сказала Фёкла.

Маленький столик сократил расстояние между Николаем и Фёклой до интимного, их непомерно длинные ноги касались друг друга, но Фёкла, занятая своими мыслями, не замечала этого.