Текст книги "Некого больше убивать (СИ)"

Автор книги: Владимир Черноморский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

16

Если кто-то считает, что лучшим местом для обдумывания конкретной проблемы является тихий кабинет или теплая постель, то он ошибается. Как раз там требуется особый настрой. В постели нужно в состоянии полудремы пустить все мысли по одному руслу, а в кабинете всегда обитает множество проблем, и, хотите вы того или нет, они напоминают о себе, общаются с вами. Лучшим местом для размышлений является то, где находится много людей, но вы никого не знаете и никому не нужны, и, если у вас нет желания общаться, вы немедленно уходите в себя. А люди вокруг подзаряжают вас энергией, особенно если они немножечко взволнованы, экзальтированы. Лучше всего думается в самолете.

Так бы и Стивену, если бы не серый двубортный костюм, при красном галстуке от Валентино, отсутствие кепки и 70 процентов оставленной у вашингтонского парикмахера былой прически. Стивен летел над Атлантикой, совершенно не понимая, зачем. В конце концов, Пельца можно было найти в США и спросить: «Что ты делал в Ливерпуле во время убийства Вейна, кем тебе доводился убитый, откуда у тебя просьба семьи о выдаче тела убитого, когда семья и сейчас не знает, что с ним, и, наконец, куда ты это тело девал?». Никакой такой уж сложности – просканировать несколько десятков Пельцев, найти именно этого и прижать. Но Джим настоял на поездке. Или это у него чутье, или… хочет таким образом поставить жирную точку в этом деле. Вполне, кстати, естественную. Ничего цельного не раскапывается – только подозрительные детальки. Слишком их много? Ну так что? Кого тут удивить, что ничего чистого в этой жизни нет. А детальки, глядишь, паруются, друг друга поясняют, и уже надо забыть о крутых версиях – получается естественная бытовуха, как у Фрэнка Марлоу, прикрывшего ресторанного братца. Джим прав: наше дело – говно разгребать, а нам с подачи паршивца Кэрригана захотелось романтики. Надо же, какая машина раскручивается – Верховный суд, ФБР, полиция… А обороты холостые. Немедленно нужен Артур Патти – и дело с концом.

В аэропорту Стивена встретил тот самый Пол Майлс, что вел дело об убийстве Вейна. Уже лейтенант, лет пятидесяти, грузный с красным лицом и, видимо, окаменевшими за годы неприкосновенности черными угрями на висках. Он еле влез в зеленую спичечную коробку своего автомобиля, и Стивену пришлось совершить тот же акробатический этюд.

– Странные вы ребята, – сразу пошел Майлс в атаку. – Ну, убили здесь 20 лет назад какого-то панка. Так их каждый день пачками убивают. Чего вспомнили? Чтобы лейтенанта Майлса на жопу посадить? А вот не было на месте убийства никаких следов, и свидетелей не было… Вчера специально снова все дело просмотрел… И не ссорился он здесь ни с кем, ни с кем не общался, кроме дружка своего, который его хоронить повез.

– К вам нет никаких претензий, – заговорил Стивен. – Мы просто проводим рутинную проверку дела Кевина Кэрригана, убившего Леклесса, а теперь подавшего на помилование. Руперт Вейн был его другом.

– Господи Иисусе! – воскликнул Майлс. – Мы и понятия не имели!..

– Мы тоже. Это только сейчас всплыло.

– Если бы мы знали, весь Ливерпуль работал бы с этим делом.

– Может и не надо было. Кто знает?… Скорее всего, убийство Вейна – совпадение. Но проверить мы должны.

– Мы, кстати, сейчас будем проезжать мимо места убийства. Хотите взглянуть?

– Отчего нет.

Пирс N8 был грузовым и представлял собой довольно грязную площадку, вокруг которой стояли только два крана. Они не работали, несмотря на будний день, да и у причала находился только один видавший виды сухогруз. У ветхозаветных складов тоже никакой работы не замечалось: копошились несколько человек чисто для проформы. Стайка бездомных грелась у огня из разрезанной бочки.

– Глуховатое место, – констатировал Стивен. – Здесь и днем кого угодно прикончить можно, а уж ночью… И давно здесь такое запустение?

– Сколько себя помню. Здесь ничего не изменилось. Во время войны, я знаю, на этом пирсе принимали продовольствие из Канады, в пятидесятых-шестидесятых он был довольно загружен, а потом сник. Вон, видите склад? Там зимой вот эти ребята обитают, – Майлс указал на бездомных. – Все уже к этому привыкли… Нет, они тут ни при чем, – поймал Майлс взгляд Стивена. – Я, правда, тогда прошерстил их всех, хотя никакой логики в этом не было. Его даже не ограбили, не избили… И вообще, судя по ранам, с ним разобрался кто-то опытный, ударил точно в сердце и для контроля артерию перерезал… Он наркобизнесом не занимался?

– Кажется, нет.

– А нам показалось, что да. Здесь случаются разборки драг-дилеров. Именно здесь, на Восьмом пирсе.

– Если вам так показалось, так что ж вы не копали глубже? Друга его могли пошерстить…

– У того было абсолютное алиби. И не помню уже почему, но было ясно, что к наркоторговле он никакого отношения не имеет… Не помню… Ладно, приедем в архив – посмотрим.

Архив полицейского управления Ливерпуля размещался в большом старинном доме, еще из тесаного камня, со створчатыми окнами и коваными решетками на них. «Видимо, здесь хранятся дела еще со времен Кромвеля», – подумал Стивен. Но изнутри все выглядело вполне по-современному: в большом читальном зале ослепительный неоновый свет, компьютеры, копировальные машины. И хотя на входе полицейский, помахав старому знакомому Майлсу, проверил документы Стивена, все здесь смотрелось, как в Нью-Йоркской библиотеке. Да и народец подобрался интеллигентный, с виду – адвокатура, студенты, журналисты.

– Просмотрите сначала фотокопии, – предложил Пол Майлс. – Понадобятся оригиналы – вытащим.

И они прошли к свободному терминалу.

Пол набрал на клавиатуре свое имя, пароль и номер дела, и на экране возникло лицо Руперта Вейна с шевелюрой длинных прямых волос. Лицо, надо сказать, приметное: невысокий лоб, чуть вздернутый нос, запавшие небольшие глаза, немного прижатые уши, широкий рот, уголки которого, однако, опущены, выпирающий вперед худой подбородок.

Когда-то, в колледже Стивен отказался от углубленного курса физиономистики – он был факультативным, да и Стивен не очень-то верил во всяких Ломброзо и Гомбергов, согласно которым его ушасто-бровастый габитус – лучший пример врожденной криминальности. К тому же Стивена раздражало, что часть курса составляют исследования нацистских антропологов. Но из тех знаний, которые он все-таки получил, да и из собственного опыта Стивен видел, что Вейн был человеком общительным, однако склонным к депрессиям, слабовольным и одновременно упрямым, и… не особенно умным.

«Руперт Вейн, – прочел он дальше описание убитого, – Рост: 5'6»; Вес: 140 фунтов; Цвет волос: светлый шатен; Цвет глаз: зеленый…» «Заморыш, – подумал Стивен. – Не мог такой ни придумать убийство Леклесса, ни спланировать. Но таких можно убедить и такие умеют убеждать. Если идти по версии Кэрригана, он был передаточным звеном… Но хватит, черт побери, версий, разберемся-ка в конкретных вещах…»

Ровно полтора часа потребовалось Стивену, чтобы пролистать акты экспертизы, протоколы допросов метрдотеля и горничной отеля «Темза» («жалкого гадюшника»– как назвал его по ходу дела Майлс), завсегдатаев клуба «Спайдерс», беспризорных с 8-го пирса. В перечне вещей убитого не было ни фотографий, ни каких бы то ни было письменных свидетельств. Привлекло внимание только то, что денег у Вейна было 16 с мелочью долларов и ровно 20 фунтов… «Может кредитные карты?…» – вслух подумал Стивен, и Майлс посмотрел на него, как на идиота.

– Ладно, – поняв Майлса, сказал Стивен, – но ведь ему нужно было еще жить здесь или убираться назад в Штаты. С такими-то деньгами…

– Да-да, я тоже на этом споткнулся, но очень скоро выяснилось, что эту поездку оплачивал его друг. Чуть дальше протокол его допроса.

Стивен уже заметил это в «меню», но не торопился открывать «файл» – как-то не хотелось сразу разочаровываться, и он искал хоть какие-то зацепки в прочтенном до сих пор. Ничего, однако, не зацепило – сплошная рутина, столь ненавистная каждому следователю, когда знаешь, что никакой пользы для расследования это не принесет. Но только так отсекаются сомнения в недобросовестной работе, попытки пустить дело по фальшивому руслу, да и вообще вся эта мишура обязательна.

Поколебавшись еще несколько секунд, Стивен кликнул «мышкой» на «Стенограмма допроса Майкла Пельца» и начал читать после слов «…И да поможет мне Бог».

…С-нт Пол Майлс: «Мистер Пельц, вы – гражданин США, не так ли?»

М-р Майкл Пельц: «Совершенно верно».

П.М.: «И где вы проживаете в США?»

М.П.: «В Нью-Йорке».

П.М.: «Подробнее, пожалуйста».

М.П.: «116 Гранд-стрит, апартмент 5'с».

П.М.: «С какой целью вы приехали в Ливерпуль?»

М.П.: «В качестве туриста. Я всегда мечтал побывать на родине «Спайдерс», в их музее, надеялся встретиться с кем-нибудь их них.

П.М.: «Вы приехали в одиночку?»

М.П.: «Нет, со своей невестой и другом».

П.М.: «Можно поинтересоваться их именами».

М.П.: «Пожалуйста. Мою невесту зовут Грета Клунц, друга – Руперт Вейн.

П.М.: «Тоже немец?»

М.П.: «Это имеет какое-то значение?»

П.М.: «Нет. Это к слову. А где вы остановились?»

М.П.: «В доме друга моего отца».

П.М.: «Его имя, пожалуйста».

М.П.: «Сэр Эдвард Милштейн».

П.М.: «Ваш друг тоже там остановился?»

М.П.: «Нет, он живет в отеле «Темза».

П.М.: «Почему не с вами?»

М.П.: «Не представляю, зачем вам это. И зачем весь этот допрос? Я отвечу, если вам так хочется. Руперт Вейн живет в отеле, потому что сэр Эдвард пригласил только меня с невестой. Руперта же пригласил я, поэтому и позаботился о поселении его в отеле».

П.М.: «С какой целью пригласили?»

М.П.: «С той же, что и я приехал. Руперт тоже фанат «Спайдерс». Послушайте, сержант, что вы все крутите? Давайте начистоту. Руперта поймали за покупкой ЛСД?»

П.М.: «Почему вы так решили?»

М.П.: «А иначе какого черта вы меня сюда притащили?»

П.М.: «То есть вы знали, что мистер Вейн собирался покупать ЛСД?»

М.П.: «Ну, предполагал… Скорее всего на это он у меня двадцать фунтов взял».

П.М.: «Когда взял?»

М.П.: «Позавчера… Так вы его арестовали?»

П.М.: «А где вы были позавчера вечером?»

М.П.: «В Лондоне, на приеме в Виндзорском дворце».

П.М.: «Вы были туда приглашены?…»

М.П.: «Да. Вместе с сэром Эдвардом».

П.М.: «А вернулись вы когда?»

М.П.: «Сегодня, как видите».

П.М.: «То есть в Лондоне вы ночевали двое суток. Где, если не секрет?

М.П.: «В Тауэр-отеле. Так, может быть, хватит? Вы арестовали Вейна? Вы убедились, что я наркотой не торгую? Теперь скажите: ему что-то грозит по вашим законам?

П.М.: «Ему уже ничего не грозит. Руперт Вейн убит позавчера ночью».

М.П.: «Господи. Что вы такое говорите? То есть как убит? Кем убит? За что?»

П.М.: «Убит, очевидно, ножом. Два колющих ранения в грудь и шею. Вот снимки. А кем и за что – мы пытаемся выяснить».

М.П.: «Господи Боже мой. Кто-то убивает совершенно неповинного человека. Он ведь не нападал ни на кого? Нет? Тогда за что его убили? Может грабители? Не знали, что у него за душой ни цента?».

П.М.: «Непохоже, что грабители. Деньги, о которых вы упомянули, так и остались в его кармане. В общем, так. Спасибо, что ответили на наши вопросы, и извините нас за беспокойство. И еще просьба: опознать труп, пока распечатают стенограмму. Вам ее нужно будет подписать».

Беспристрастная стенографистка, явно не задавалась целью передать интонации этой беседы, но Стивен и так представлял. Прочтя стенограмму, он почувствовал полную опустошенность. Стало ясно, что ничегошеньки он, так же, как и англичане, из этого дело не выудит, и его вояж провалился. Впрочем, оставалась одна зацепка…

– Кто этот сэр Эдвард Милштейн? – спросил он у Пола. – Нельзя ли его допросить?

Пол удивленно посмотрел на Стивена и расхохотался.

– Что такого смешного я сказал? – рассердился Стивен. – Он что умер?

– Нет, – ответил, отсмеявшись, Пол, – но считай, что живет в другом измерении.

– ?

– Эдвард Милштейн был менеджером и продюсером группы «Спайдерс», за что и получил рыцарское звание. А допросить ты можешь разве что седьмого его адвоката, – сказал Пол, и Стивен понял, что так оно и есть.

– Ну, тогда моя миссия окончена, – признал Стивен. – Мне осталось только взять у вас копию этой стенограммы и подлинники письма родственников о выдаче тела Вейна Пельцу и расписки самого Пельца, – и видя, как насторожился Майлс, добавил: – Спокойно. Мы этот храм не разграбим. Подлинники нужны для экспертизы, потом вернем. Вот просьба ФБР.

Составили протокол передачи документов, получили по факсу разрешение начальника ливерпульской полиции. И Пол в своем спичечном коробке повез Стивена в отель «Европа», где тот должен был переночевать, прежде чем улететь восвояси. «Шикарный отель, – подумал Стивен, когда их таратайка протиснулась среди «роллс-ройсов». – Ну так мы из ФБР…».

Уже прощаясь, Стивен спросил у Пола: «Слушай, а ты случайно не помнишь, как выглядел этот Пельц? У нас ни одного его изображения нет».

– Почему не помню? Помню. Среднего роста, рыжий, голубоглазый, типично еврейская внешность. Вроде твоей…

Для длинного, черноволосого, черноглазого Стивена это стало откровением.

Войдя в сверкающее фойе, Стивен направился к стойке регистрации. Там стояла красивая миниатюрная брюнетка в просторной норковой шубке, делавшей ее еще миниатюрнее, а с нею юноша… Глядя на него из-под пикирующих бровей, Стивен повторил про себя только что сказанное Полом: «среднего роста, рыжий, голубоглазый, типичная еврейская внешность…»

– Мистер Пельц, – обратился к юноше метрдотель, – вам просили это передать от сэра Эдварда. – И протянул ему конверт с вензелем.

«Я уже брежу?» – спросил себя Стивен. Затем пропел зачем-то вспомнившуюся из российского детства песенку: «Рыжий-пыжий-конопатый убил дедушку лопатой…». Потом в голову пришли слова Джима, что должна возникнуть критическая масса, когда может пойти цепная реакция, и нужно находиться рядом, чтобы подтолкнуть. Тут он заметил, что юноша с девушкой выходят из отеля к ожидающей их машине.

– Мистер Пельц! – бросился Стивен к ним. – Майкл Пельц?

Юноша обернулся, приятно улыбнувшись.

– Я – Пельц, но не Майкл, – сказал он. – Я – Джозеф. А вы знаете моего отца? Все говорят, что мы очень похожи…

– Я с ним знаком и незнаком, – медленно проговорил Стивен и, понимая, что юная пара сейчас вежливо распрощается и уйдет, выпалил: – Видите ли, я – следователь от ФБР Стивен Киршон. Мы сейчас по поручению Верховного суда США проводим дознание в связи с прошением убийцы Дэна Леклесса о досрочном освобождении. Этот убийца, Кевин Кэрриган, был знаком с неким Вейном, они оба состояли в нью-йоркском фан-клубе «Спайдерс». Так вот: Вейна почему-то убили здесь, в Ливерпуле…

– А при чем здесь мой отец? – недоуменно спросил Джозеф.

– Ах, да! К убийству, конечно же, не при чем! Но он был в это время в Ливерпуле и лично перевез тело Вейна в США для захоронения. И за свой счет…

– Ай да папа! – воскликнул юноша. – Ну правильно: он ведь тоже фанат «Спайдерс», он во имя этого и сейчас что угодно готов сделать. Интересная история, мистер…

– Киршон…

– Замечательная история… А знаете что? Мы завтра вечером приглашены к сэру Эдварду Милштейну… Знаете, кто это?… – Стивен кивнул. – Пойдемте с нами? Ему это будет очень интересно. А к тому же дознание в связи с возможным помилованием… Он сейчас все, что связано со «Спайдерс», собирает по крупицам. Пойдемте обязательно!..

– Не знаю, удобно ли? – картинно замялся Стивен. – Это же – не Америка, а традиционная Англия. К тому же сэр Эдвард Милштейн…

– Да что вы! Даже очень удобно! Ну, хотите, я ему позвоню, чтобы он вас официально пригласил? Вы ведь остановились в нашем отеле, не так ли?…

Молодые уехали, а Стивен скоренько побежал к себе в номер, чтобы успеть застать на работе Майлса.

– Хорошо, что ты позвонил! – обрадовался Пол. – Я, наверное, из ревности проявил себя негостеприимным хозяином, даже рюмку виски не предложил. Давай я за тобой заеду, посидим где-нибудь в баре?

– Буду рад. Но у меня к тебе просьба: не одолжишь ли смокинг на завтра? А то понимаешь, приглашают к сэру Эдварду…

Пол рассмеялся: «Мой смокинг?! Представляю тебя в нем… Ладно, по дороге заеду к зятю – он вроде бы одной с тобой комплекции».

Еще один звонок Стивен сделал Джиму Маккензи. Тот только пришел на работу и был в хорошем настроении.

– Да можешь не торопиться, – сказал он Стивену. – Погуляй по Ливерпулю, зайди в музей, если тебе это интересно. Чем ты хуже Вейна?

– Я пока даже лучше, – пошутил Стивен.

– ОК. Жду тебя послезавтра.

Стивен и не сомневался, что приглашение от сэра Эдварда он получит – тому просто некуда было деваться. Так оно и случилось поутру.

А весь этот день Стивен, действительно, гулял по городу. И это ему нравилось, несмотря на слякоть и промозглый ветерок. Что-то здесь напоминало ему город его детства Ленинград – Петербург, как теперь называли. Стивен не мог понять – что. Совсем другие, хотя такие же старые, даже постарше, дома, отнюдь не прямые улицы. Вроде бы погода схожая, а краски другие. Ленинград, совсем без реклам в его советские еще годы, был (или это детское восприятие?) по-столичному наряднее английского провинциального Ливерпуля. Но Стивен видел нечто неуловимо общее.

Наверное, то, думалось ему, что оба города одинаково смотрят в холодное, бесстрастное море и оба одинаково загружены работой. Причем – не офисной, чаще – тяжелой, фабрично-заводской. Люди в таких городах, обычно, не суетливы, не толкаются, не столь стремятся обойти друг друга на поворотах, перехватить чужое. Отношения здесь ровнее, прямее, честнее.

Но в какие-то периоды горожане вдруг видят, что их незаслуженно обделили, что впереди оказываются люди, социумы, города, отнюдь не превосходящие их ни мастерством, ни талантом, ни добросовестностью. И тогда у них есть море – чтобы уйти из повседневности и заработать побольше на свои удовольствия. У них есть море – чтобы обдумать, как уйти из повседневности и поднять паруса своего таланта и мастерства. У них есть море – чтобы уйти из повседневности и научиться у него бунтовать и смывать с суши залежалый, черствый песок. В таких городах, думал Стивен, чаще всего и появляются великие путешественники и пираты, поэты и музыканты, бизнесмены, в таких чаще всего и зарождаются революции – культурные, социальные, технологические.

Он намеревался зайти в музей «Спайдерс», но передумал в последний момент. Следствию это не помогло бы, а «Паукам» он предпочитал нигде, кроме России, не нужную питерскую группу, чье название – ДДТ – могло разве что напомнить миру о давно запрещенном ООН химическом соединении – инсектициде, между прочим.

Но в музей он все-таки попал, когда вместе с Джозефом Пельцем и его подружкой Дорис приехал в дом сэра Эдварда. Сразу в холле его встретили огромные портреты великой четверки, еще совсем молодых. Под портретами – их первые гитары. Один портрет – в траурной раме. Очень тихо звучала их музыка, и вдоль лестницы, по которой они поднимались, также висело бесчисленное множество фотографий былых подопечных хозяина дома.

Сам он встретил гостей исключительно радушно. Не успел дворецкий объявить их имена, как с удивительной для 75-80-летнего старика проворностью сэр Эдвард подбежал к ним, обнял Джозефа, объявив его копией деда, с которым он познакомился здесь, в Ливерпуле, перед высадкой в Нормандии. Дорис он сообщил, что, по-видимому, у всех Пельцев отменный вкус, а Стивену напыщенно сказал нечто вроде того, что рад засвидетельствовать свое почтение американской Фемиде, продолжающей столь скрупулезно исследовать дело об убийстве столь дорогого ему Дэна. Был он лыс и коренаст, и необычно для белых обитателей британских островов смугл, на лице ярко горели черные глаза, умевшие, как понял Стивен, включать и диафрагму, и глубину резкости. «Ну, мы еще поговорим», – бросил сэр Эдвард и устремился встречать новых гостей.

В зале уже было человек тридцать. Они кучковались у экспонатов из жизни хозяина в шоу-бизнесе, их обносили напитками и легкими закусками.

– Кажется, нас пригласили вместе пообедать… – сказал Стивен Джозефу.

– О да, я уже знаю, – улыбнулся Джозеф, – у сэра Эдварда всегда по пятницам большой обед. В основном – с людьми из шоу-бизнеса. Вот видите брюнетку в розовом платье? Это – Мина Сорди, она победила в этом году на фестивале в Венеции. А рядом с ней Берт Блэкпул – крутой джазист, трубач. Мы их в Америке и не слышим, но они есть, и они – мировой уровень.

– А как, извините, вы о них знаете? Вы тоже работаете в шоу-бизнесе?

– Пока нет. Но буду. Мой дедушка – известный продюсер, и прапрадедушка… Вы, наверное, знаете – «Стар Девелопмент», это их компания.

– Я слышал это имя. Но, честно говоря, я очень далек от этого мира. Вы, как говорится, все это впитывали с молоком матери, а я в эти годы познавал совсем другие истины в совсем другой стране.

– Да, есть легкий акцент. Откуда вы?

– Из России. Вот тамошних интертейнеров вы, наверняка, не знаете.

– Ну, почему же… Ростропович, Спиваков, Эйфман…

– Э, это классика. С ней все понятно. А вот джаз, поп, рок?…

– Надо подумать… – сказал Джозеф и неожиданно произнес: «Пугачева, ДДТ…».

«Ай да мальчик!» – поразился в душе Стивен и даже умилился.

– …Они – великие мастера, – продолжил Джозеф.

– Но вряд ли многие еще в Америке кроме вас, об этом знают, – оправился от удивления Стивен.

– Потому-то я сюда и приехал! – с жаром заговорил Джозеф. – Британия – понятно, тоже англоязычная страна, но на ее сцене находят место и французы, и итальянцы, и голландцы, и русские. У них огромный опыт их продюсирования. И еще у них колоссальный опыт завоевания Америки. Сколько групп, театров, актеров смогли они представить в США! И как представить! А сейчас, вы знаете, глобализируется не только экономика. Искусство – тоже. И мне бы хотелось в этом участвовать…

Всех пригласили в соседний зал к столу. И стол этот у рыцаря Эдварда Милштейна, к немалому увеселению Стивена, оказался… круглым. Когда все расселись, хозяин церемонно представил всех обществу, сказав, что многие здесь знают друг друга, а многие – и нет. Уж этого Стивен никак не ожидал, а когда было названо его имя и сказано, что он представляет американское ФБР, даже покраснел. Это внесло некоторое оживление. Все моментально заинтересовались, почему в их компании оказался агент ФБР. Пришлось солгать, что приехал в Ливерпуль в отпуск, потому как давний поклонник «Спайдерс». Интерес к нему, естественно, быстро погас.

Но когда обед закончился и все опять разобрались по группкам, к Стивену подошел сэр Эдвард.

– Джозеф сказал, что вы здесь расследуете обстоятельства убийства некоего парня, фана «Спайдерс», и у вас есть какие-то вопросы ко мне…

– Только в плане того, что парень этот был приятелем отца Джозефа, а тот проживал в это время в вашем доме.

– Да, я помню эту историю. Мы с Майклом вернулись из Лондона, где находились два дня, и в тот же вечер Майкл, придя домой, сообщил, что был на допросе в полиции по поводу убийства своего приятеля. Я тогда еще посетовал, что он не воспользовался моим адвокатом… Но, кажется, тогда все просто разрешилось, не так ли? Какие же у вас теперь вопросы?

– Если помните, Майкл увез в США тело убитого…

– Да-да, мой работник еще помогал ему с отправкой…

– А вы не помните: доверенность родственников о передаче ему тела он получил по почте или кто-то специально с ней приехал?

– Какое это могло для меня иметь значение. Понятия не имею. Спросите у Майкла, он-то помнит… У вас есть еще вопросы?

– Разве что один. Почему Майкл, приехав с другом, поселился у вас, а друг – в гостинице?

– Потому что я приглашал только Майкла с невестой, но отнюдь не неизвестного мне его приятеля, – с вызовом ответил сэр Эдвард, давая понять, что Стивен тоже – случайный гость. – И у меня к вам вопрос. Отчего это расследование через 20 лет?

– Это чистая формальность, – ответил Стивен. – Дело в том, что Кэрриган, убийца Леклесса, использовал свое право попросить помилование и указал в качестве смягчающего вину обстоятельства, что его к убийству подтолкнул тот самый парень, побывавший здесь с Майклом Пельцем. Вероятно – придумал. Но нужно расследовать, прежде чем это попало в прессу. Дело-то громкое.

– Ну, дай Бог. Надеюсь, этот ублюдок сдохнет все-таки в тюрьме.

У Стивена были проблемы с самолетом. Но в субботу вечером, через Шеннон, он все-таки прилетел в Вашингтон. Позвонил Маккензи на сотовый.

– А, привет! – обрадовался Джим. – С приездом! Что-нибудь новенькое?

– Да есть кое-что. Давай встретимся, я все расскажу.

– Стоп! Что значит встретимся? Сегодня суббота. У меня, что, семьи нет, детей? Или ты думаешь, на этом тухлом деле жизнь закончилась? Встретимся в понедельник, в 9 а. м… Постой, что я говорю? Во вторник…

– Почему во вторник?

– А ты не знаешь? Ну тебе-то я сообщу на всякий случай: в понедельник – Рождество… Отдыхай.

«Рождество – так Рождество», – решил Стивен и отправился «Амтраком» в Нью-Йорк. Дома его встретили жена Инна, дочь Сандра и пес Бахус. Сразу все повисли на нем, а пес еще умудрялся отталкивать мокрым носом соперников.