Текст книги "Первая мировая война. Борьба миров"
Автор книги: Владимир Миронов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 30 страниц)
Опоздали!
Утверждают, что русская армия была «одной из сильнейших в Европе и во многих отношениях подготовленной лучше своих противников». Вряд ли с таким заявлением можно согласиться. Если судить по числу штыков, то Россия имела величайшую в мире армию (1,4 млн. человек). Но ведь сила армии складывается не только из числа солдат и офицеров, а из множества компонентов. Военный министр Д. А. Милютин в «Воспоминаниях» отмечал, что сокращение военной сметы «должно иметь известный предел» и что дальнейшие сбережения в бюджете необходимо обратить на удовлетворение насущных нужд Военного ведомства и на некоторые новые расходы, которые «долго откладывать решительно невозможно». В их числе министр называл: улучшение крайне скудного содержания военнослужащих, в особенности строевых офицеров, повышение качества обеспечения армии, хозяйственные расходы, постройка казарм, перевооружение войск, усовершенствование крепостей и т. д. Большое значение приобретали тяжелая артиллерия, пулеметы, связь, техника и прочие средства. Россия опоздала в полной мере подготовиться к схватке. Правительство утвердило программу перевооружения армии на сумму в 1,1 млрд. руб., но это сделано лишь к 1914 г. Программа развертывания вооружений решительно запоздала, ибо утверждена царем буквально накануне войны – 22 июня 1914 года. Кроме того, на эти цели была необходима сумма в два раза большая.
Символична и дата, в тот день в 1941 г. Германия вероломно напала на СССР. Генерал А. Деникин отмечал, что русская армия оставалась «в полном смысле беспомощной» до 1910 г. и только в самые последние перед войной годы работа по восстановлению и реорганизации русских вооруженных сил «подняла их значительно». Так что не только «красные историки», к числу которых Акунов причислил Н. Н. Яковлева, яркого историка советской волны, дали невысокую оценку нашей правящей элите…
Если взглянуть на динамику развития России и Германии, относительный прогресс России просто очевиден. Россия между 1900 и 1913 гг. увеличила производство стали с 2,2 млн. до 4,8 млн. т, но бросок Германии был более впечатляющим – с 5,3 до 17,6 млн. т. По мнению американского историка П. Кеннеди, «ужасающим фактом было то, что производительная сила России по отношению к Германии не увеличивалась, а уменьшалась». Это знали немцы.
Мотоциклист
У русской армии имелись сухопутные силы (3,2 млн. штыков), развернутые против Германии и Австро-Венгрии, внушительные силы авиации (у России -263, в Англии – 258, в Германии – 232, во Франции – 156 самолетов), крупнейшие на то время линейные корабли «Севастополь» и «Императрица Мария». Постройка их, как признал адмирал Колчак, шла без всякого плана, в зависимости от наличия средств. Дело дошло до абсурда: строили не тот корабль, что нужен, а тот, что отвечал размерам отпущенных средств, благодаря чему в итоге выходили «какие-то фантастические корабли, которые возникали неизвестно зачем». Надо бы признать: комплексная, системная подготовка русской армии к мировой войне, как и ранее к войне с Японией, так и не была осуществлена.
Российская подводная лодка «Гепард»
Подготовка флота России к мировой войне отставала. В 1909 году на Новом Адмиралтействе и Балтийском заводе заложены корабли, получившие наименования «Севастополь», «Петропавловск», «Полтава», «Гангут». Через два года подобные корабли:» «Императрица Мария», «Екатерина Вторая» и «Император Александр Третий» – были заложены и для Черноморского флота. Капитан 2-го ранга С. Бережной пишет: «Обладая самыми совершенными по тем временам вооружением и механизмами, отличными скоростными и мореходными качествами, русские линейные корабли в годы Первой мировой войны не знали себе равных в мире». Тут налицо преувеличение. Ведь эти русские корабли так и не приняли участие в крупных сражениях. Линкор «Императрица Мария», введенный в строй в 1915 г., уже в следующем году ушел на дно в результате взрыва порохового погреба. Линкор «Александр III» будет введен только в 1917 г. и после революции уйдет в Бизерту. Броненосец «Андрей Первозванный» первый и последний бой принял против своих, стреляя по восставшим матросам фортов «Красная горка» и «Серая лошадь». Другие корабли будут переплавлены на металл…
В октябре 1914 г. после объявления войны в Новороссийск и другие порты вошли турецкие и немецкие крейсера. В городе вспыхнула паника. Бежали целыми семействами. Паника охватила ополченцев.
Новороссийский журналист И. В. Граминовский, очевидец событий, писал о тех минутах: «В бухту вошел турецкий крейсер, началась бомбардировка, продолжавшаяся до часу дня. Вспыхнули нефтяные баки. Элеватор почти не пострадал. Поворачиваясь и расхаживая по бухте, миноносец и крейсер потопили 8 пароходов, стреляли много по станции искрового телеграфа. Несколько снарядов попали в здание старого цементного завода. В час дня неприятельские суда ушли.
Миноносец остановился около Широкой балки, по-видимому, для измерения, что породило слухи о начавшейся на полуострове Абрау высадке турецкого десанта». В 13 ч 20 мин крейсеры прекратили огонь и ушли в направлении Крыма. В донесении командир крейсера «Берк» сообщал: «Мы видели, как пылающая красная нефть стекала вдоль улиц в море и жуткая дымовая туча обволакивала город и его окрестности. Мы покинули пылающий город и, отойдя на 80 миль от него, все еще видели охваченный огнем Новороссийск, похожий на раскаленный кратер». (С. Санеев).
Морской министр адмирал И. К. Григорович
Николай II ответил на этот враждебный акт манифестом, грозя Турции, что оный «только ускорит роковой для нее ход событий и откроет России путь к разрешению завещанных ей предками исторических задач на берегах Черного моря». Когда французский посол М. Палеолог спросил министра иностранных дел России Сазонова, что означает эта фраза в духе «сивилинных книг», тот ответил: «Нам нужно получить прочные гарантии по отношению к Босфору. Что касается Константинополя, то я лично не желал бы изгнания из него турок. Я бы ограничился тем, что оставил бы им старый византийский город с большим огородом вокруг. Но не более».
Это равносильно, если бы интервенты пообещали оставить нам в Москве Кремль с Александровским парком, остальное оккупировав, изъяв из юрисдикции государства. И такие вот люди стояли у нас во главе государства и МИДа. Хотя, конечно, обстрел турецкими миноносцами одесского порта, потопление русской канонерки и повреждение французского парохода вызвали всеобщий взрыв возмущения в России. Палеолог писал тогда: «В опьяняющей атмосфере Кремля вдруг пробудились вновь все романтические утопии славянофильства. Как во времена Аксаковых, Киреевского, Каткова, идея провиденциальной мировой миссии России возбуждает в эти дни умы москвичей» (2 ноября 1914 г.).
Чему и как учили
У руля руководства русской армией нередко оказывались наряду с талантливыми и грамотными командирами непрофессионалы, а то и просто вопиющие бездари… К примеру, наш Генеральный штаб, планируя перед войной наступление против Германии, большую часть русской армии направил для вторжения в Австро-Венгрию (52%). Выходило, что правая рука генералитета не ведает, что творит левая. Впрочем, в Генштабе шли бесконечные споры на эту тему.
Мешал и низкий общеобразовательный уровень не только солдат, но и офицеров. На это указал генерал Куропаткин после возвращения с Дальнего Востока в 1903 г. (хотя ему в меньшей степени, чем кому-либо еще, позволительно было выступать критиком). Даже великий князь Константин Константинович после вступления в должность начальника Главного управления военно-учебных заведений в приказе подчеркнул: «Не могу не обратить внимания на малограмотность не только кадетов, но и юнкеров военных училищ. Дурное правописание и отсутствие элементарного навыка в письменном изложении мыслей – самая слабая сторона преподавания в наших военно-учебных заведениях. Успехи по иностранным языкам тоже заставляют желать еще очень многого» (1901).
Уровень знаний иных выпускников военных училищ оставлял желать лучшего. Так, в нижегородском кадетском корпусе гр. Аракчеева в 1898—1899 учебном году неуспевающие составляли 42,37%. Правда состояла и в том, что кадетские корпуса добивались в смысле знаний значительно худших результатов, нежели гражданские гимназии и реальные училища. Военное министерство делало упор на подготовку «пушечного мяса», а не классных специалистов и «умных мозгов». Во всеподданнейшем докладе по Военному министерству (за 1882 г.) было приказано сократить объем учебного курса кадетов, чтобы «излишним напряжением умственных занятий воспитанников не повлиять разрушительно на развивающийся юный организм». Там говорилось, что для военных самое главное – уметь переносить усиленные физические нагрузки и вообще лишения, тогда как всякие там «хитрые курсы наук» – дело десятое. Зато исключительное внимание уделялось Пажескому корпусу при государе императоре. Как изволят вышагивать и «парлеть» по-французски!
Николай II в Ставке
Если в Германии на 1 тыс. жителей приходилось 150 учеников народных школ, то в России – 41. Неграмотных новобранцев, поступивших в войска, в Германии было 0,02%, а в России – 61,7%. Россия в начале XX в. по числу неграмотных (789 неграмотных из каждой тысячи человек) входила в тройку самых отсталых стран Европы, занимая третье место, после Румынии (884 неграмотных на тысячу), Сербии (830 неграмотных – на 1000), Португалии (786 – на 1000). По числу неграмотных новобранцев в Европе нас опережала только Румыния. У 2/ 3 новобранцев в России отсутствовала начальная военная подготовка. Такова качественная сторона царской армии.
В экономическом плане мы отставали еще больше от передовых стран. И ведь такого рода примеров имелось превеликое множество.
Благотворительный обед в детском приюте
Б.М. Шапошников во времена Первой мировой войны
Высший командный состав оставлял желать лучшего, а в ряде случаев оказался ниже всякой критики. Фаворитизм, давняя язва русского строя, разъедал армию. На высшие командные посты часто назначались люди не по талантам и знаниям, а по принципу близости к монарху и личной преданности. Это сыграло коварную «шутку» с военной верхушкой и армией. Не любивший русских Энгельс писал, что «среди офицеров русской армии есть очень хорошие и очень плохие, но первые из них составляют бесконечно малую величину по сравнению с последними». Эти язвительные замечания конечно, следует воспринять критически. Русские офицеры, когда их не предавали политики и они служили народу, были лучшие офицерские кадры мира.
Чиновники в министерствах и в штабах зачастую вообще не очень утруждали себя трудом умственным и презирали его. В Академии Генштаба перед Первой мировой войной обучение велось, в основном, на базе опыта наполеоновских войн! Тут не учитывался даже опыт Русско-турецкой войны – комиссия по ее изучению еще к 1910 г. не закончила работы, не говоря уже о Русско-японской войне 1905—1906 гг. Генерал В. И. Гурко, командующий Западным фронтом, отмечал, что лишь в марте 1916 г. Главная квартира приступила к изданию наставлений для воинских частей в позиционной войне. «Эти обязательные к исполнению документы… были составлены на основе французских руководств с частичным использованием германских наставлений, причем все материалы не были в достаточной степени приспособлены к условиям русского театра военных действий».
Когда входишь в детали, видишь, что подготовка велась из рук вон плохо. Оценку дал генерал Б. М. Шапошников (в тяжелые для СССР годы войны с гитлеровской Германией он возглавлял Генеральный штаб).
Выходец из донских казаков, Шапошников прошел суровую школу царской армии, окончил Академию Генерального штаба. Он писал в «Воспоминаниях»: «Читающий эти строки вправе спросить: какова же была русская доктрина в 1910—1912 г.? Таковой, по сути, не было. Был разброд в тактике и уж тем более в стратегии, немного позднее профессорский коллектив начал создавать проект Полевого устава, который, однако, был сильно попорчен редакционным карандашом Сухомлинова при содействии Бонч-Бруевича. В 1912 г. устав вышел в окончательной редакции. Чем же мы, слушатели, руководствовались в академии? Большинство из нас склонялись к германской школе с ее грубыми приемами наступления, встречного боя, нежели к изящной школе фехтования французов. Помимо лекций Незнамова, переводов тактики Балка, Шлихтинга, большой популярностью пользовались переведенные на русский язык “тактические задачи”Альтена и “тактические письма” Гриппенкерля. В области ведения большой войны внимательно изучалась книга Фалькенгаузена о современной войне. “Канны” Шлиффена были нам известны по рефератам. Поэтому для нас, офицеров Генерального штаба, приемы немцев в мировую войну, в особенности в ее начале, не были новинкой, мы знали их хорошо. Другое дело – генералы русской армии, большинство из них этих приемов не знало, а на войне, как известно, дело решают не капитанские головы».
Генерал от инфантерии А. М. Зайончковский писал, как в ходе русско-японской войны в офицерском корпусе обнаружились существенные недостатки: слабая подготовка высшего звена генералитета, отсутствие должного командного опыта у значительной части начальников дивизий и командиров корпусов, а также слабые познания как в теории, так и в современном состоянии военного дела. Перед военным министерством была поставлена задача ликвидировать эти недочеты. К началу Первой мировой войны кое-что в этом направлении было сделано. Принимались, в частности, меры к повышению уровня знаний командиров корпусов и начальников дивизий. В 1906 году вышло первое высочайшее повеление установить соответствующие занятия высшего командного состава, начиная от командиров частей (полков) до командиров корпусов включительно, направленные к развитию военных знаний». Однако общий уровень военных знаний у основных категорий офицерского корпуса (исключая командиров корпусов) изменялся медленно.
Командиров полков с высшим военным образованием в 1903 г. было 29,8%, а в 1914-м– 39%; начальников дивизий соответственно – 56,5% и 63,2%; командиров корпусов – 57,1% и 90,1%. Принимались также меры по омоложению офицерского корпуса. Если в 1903 г. среди командиров корпусов 67% было старше 60 лет, то в 1914 г. их осталось 10%, среди командиров полков в 1903 г. около половины (49,2%) были старше 50 лет, а в 1914 г. эта категория составляла 27,7%.
Боевое оснащение армии
После всеобщей мобилизации в российской армии числились 6,5 млн. солдат, но винтовок в наличии было лишь 4,6 млн. Впрочем, забегая вперед, скажем, что у нас и в первые годы Второй мировой войны солдаты нередко ходили в атаку с палками вместо винтовок! Но наша буржуазия, о которой сегодня говорится столько хвалебных слов, воочию показала, что она корыстолюбива и не может толково планировать работу промышленных предприятий и выполнять намеченные планы. У нее для этого нет ни образования, ни опыта, ни любви к родине. Одна алчность. Об этом говорит и отношение к оборонным заказам. В 1908 г. частная промышленность не использует 73% ассигнованных кредитов, в 1909 г. – 60, в 1910 г. – 43, в 1911 г. – 33%. Частники капитала проиграли битву еще до начала мировой войны, не намного лучше выглядели при царе государственные заводы оборонного назначения. Три государственных оружейных завода (Тульский, Ижевский, Сестрорецкий) давали армии знаменитую винтовку Мосина, но в 1911, 1912, 1913 гг. они работали лишь на 7,9 и 12% мощности. В первые семь месяцев 1914 г. самый мощный, Тульский завод (при мощностях, позволяющих обеспечить выпуск 250 тыс. винтовок в год) выдал 16 винтовок! Уже спустя 4 месяца после начала боевых действий полностью опустели склады артиллерийских снарядов, и наши заводы не успевали их пополнять. Снарядов заготовили лишь на полгода (Генеральный штаб решил, что столько продлится мировая война).
Патронами русская армия была обеспечена удовлетворительно (в войну вступила с запасом в 3 миллиарда патронов, и в 1915 г. заводы дали 1 млрд. патронов), но передового вооружения – пулеметов и самолетов – в достатке не было. Всю войну воевали преимущественно на английских самолетах. Что касается пулеметов, на фронте вспоминали с горькой усмешкой Куропаткина, чьи слова символичны: «Они нас пулеметами, а мы их молебнами!» Хотя русская военная мысль и инженерный гений уже имели в наработках, чертежах виды нового оружия (граната Зеленского, танки, прототип ранцевого огнемета, созданный капитаном русской армии Зигер-Корном в 1898 г., но отвергнутый чиновниками).
К началу Первой мировой войны Германия имела на вооружении три типа огнеметов: малый ранцевый, средний ранцевый и большой передвижной. И все та же косность военно-политического руководства царской России да и техническая отсталость страны явились препятствием «к принятию на вооружение танка, способного преодолевать зону огня по изрытой окопами и снарядами местности» (хотя русские тут были пионерами). По той же причине мы значительно отставали по количеству пулеметов системы Максима, тяжелой артиллерии. За время войны число пулеметов во французской армии возросло в 20 раз, в германской – в 9, в русской – в 6 раз.
Трехлинейная винтовка Мосина образца 1891-1910 гг.
На начало 1915 года: Вид вооружения/боеприпаса …… Ежемесячно требовалось Действующей армии …… Ежемесячно поставлялось Действующей армии
Винтовки …… 200 000 …… 30 000-32000
Пулеметы …… 2000 …… 216
Артиллерийские орудия …… 400 …… 115-120
Патроны всех калибров …… 200 000 000 …… 50 000 000
Снаряды всех калибров …… 1 500 000 …… 403 000
Известный специалист, генерал А. А. Маниковский не случайно открыл работу «Боевое снабжение русской армии в войну 1914-1918 гг.» фразой: «Россия проиграла эту войну из-за недостатка боевого снабжения». В книге показано, что военное министерство, генеральный штаб и главное артиллерийское управление были оторваны от армии и промышленности. Военное ведомство не понимало значения артиллерии крупных калибров, главное артиллерийское управление даже не имело своего собственного сколько-нибудь значительного артиллерийского завода. Разрешение важнейших вопросов, касавшихся перевооружения армии, тянулось годами. В результате экономической, политической и военной отсталости «царская армия плелась в хвосте европейских армий, постоянно запаздывая с улучшениями».
В 1910 г. комиссией под председательством генерала Поливанова были выработаны нормы артиллерийских запасов на случай войны. Эти нормы «оказались ничтожными по сравнению с действительной потребностью войны». Русская армия снабжалась вооружением накануне и в годы Первой мировой далеко от своей потребности. Мифы о том, что всего было вдоволь, распространяют «доброхоты» самодержавия. Хотя положение с вооружением и с продовольствием в русской армии было не из лучших. Но что стояло за сей обтекаемой формулировкой? Потребности армии удовлетворялись в среднем на 15-30%. Если подобное положение вещей признается «не лучшим», то любопытно – как, по мнению авторов, должно было выглядеть «худшее»?
Стоит заметить, что Германия в 1911 г. тратила на одного гражданина 59 руб. бюджета в год, тогда как Россия – лишь 15. Отметим и то, что в Германии на 100 кв. км приходилось 11,6 км железных дорог, у нас – 0,3 км. Добавим, что по основным показателям оснащения войск Россия не дотягивала до среднемирового уровня, значительно уступая не только армиям самых высокоразвитых держав, но и армиям стран так называемого второго и третьего эшелонов– Италии, Австро-Венгрии, Японии. Причем по таким важнейшим видам оружия, как пулеметы, аэропланы, автомобильная техника и боевые корабли, Россия отставала от Германии и Франции в 2—5 раз.
По качественным показателям военно-технического потенциала Россия занимала среди стран, как и Япония, последнее место, пропустив вперед Италию и Австро-Венгрию. Ставить Россию в какое-то исключительное положение, тем самым как бы желая оправдать наши поражения, нам бы не хотелось. Правда, пусть и болезненная, приносит куда больше пользы, чем подслащенная ложь. В той или иной степени недокомплект вооружений испытывали все воюющие страны. Премьер-министр Франции Р. Пуанкаре тоже сетует на нехватку пулеметов (4906 против необходимых 5645), самолетов (24 эскадрильи), артиллерии и даже снарядов. Он пишет: «…Наша отсталость в области авиации носит ужасающий характер, такие же проблемы имеются в области обмундировки, обуви, общей экипировки, лагерных принадлежностей, одеял, теплой одежды, индивидуальных палаток. Мы сделали закупки в Англии, Испании, соединенных Штатах, Канаде, но в скольких предметах мы еще терпим недостаток! Война буквально застала нас врасплох в период реорганизации и бедности!» Как видим, и другие страны не успели отмобилизовать армии и перевести их промышленность на военные рельсы. Но другие страны имели более развитую промышленность, дороги и уровень подготовки.
Российский бронеавтомобиль
Характер сражений, развернувшихся на полях Европы и России, ничем не напоминал битвы прошлых лет. Изменилось все – тактика, стратегия, число потерь, вооружения. Еще за два десятилетия до начала Первой мировой войны социалист Ж. Симон сказал: «…теперь речь идет не о войне героической, а о войне научной. Славу, которую прежде завоевывали храбростью, теперь завоевывают механизмами, количеством». Впервые на поля сражений войны выползли бронированные динозавры – танки. В дни союзнического наступления на Сомме, когда потери с двух сторон перевалили за миллион, немецкие солдаты думали, что бредят: «на их окопы, грохоча, надвигались ползучие стальные дома, увенчанные орудийными башнями».
Танки впервые вышли на поле боя в 1915 г. на реке Сомме, когда англичане использовали 49 машин – дебют английских танков. В сражении при Камбре в ноябре 1917 года участвовали уже 476 английских машин. Последний раз в Первой мировой войне танки массированно применены французами в Марнском сражении 1918 года, когда на фронте 50 км было введено в бой более 500 танков.
Всего за время войны всеми странами было произведено более 10 тыс. танков. В России танки не производились. Созданный «Царь-танк» с места так и не сдвинулся. Первые танки на русской земле появились с армиями интервентов и у белых, которые получили машины на Западе. К концу войны во всех воевавших странах имелось более 11 тыс. самолетов, в том числе в России на начало 1917 г. – 1039 (Д. Соболев).К концу войны автомобильный парк русской армии состоял из 9930 автомобилей, в том числе имелось 500 автоцистерн. В 1916 г. в России началось строительство пяти автозаводов, но оно было прервано революцией и Гражданской войной.
Всего в армиях стран Антанты насчитывалось около 200 тыс. автомобилей. В германской армии – около 70 тыс. За годы войны только четырьмя главными участниками войны (Россия, Италия, Франция, Германия) произведено 152 тыс. автомобилей. Война стала войной машин.
Под бельгийским г. Ипром впервые был использован в военных целях газ (1915). Газ, позднее прозванный ипритом, являлся предшественником «Циклона Б», что задействуют в душегубках Освенцима гитлеровцы. Иприт «сжег легкие пятнадцати тысячам англичан и французов, треть из им отравленных погибли». На полях сражений Первой мировой войны творилось нечто невообразимое, смешались все представления людей о реальном и фантастическом. Под Верденом, казалось, воплощается пророчество Иоанна Богослова о гибели народов и бронированной саранче: тут сошлись два миллиона человек, и их расстреливало 6600 орудий! Например, немцы отправили осенью 1914 г. в бой под бельгийским Ипром наспех сформированные дивизии из студентов-добровольцев. Каков же итог? Почти все они, шедшие в атаку под прицельным огнем англичан с песнями, бессмысленно погибли, в силу чего Германия, можно сказать, лишилась интеллекта нации. Эпизод в прессе получил название – «ипрское избиение младенцев». Такое избиение, всех возрастов, шло на всех фронтах.
О том, порой просто отчаянном положении, в каком очутилась русская армия в кампанию 1915 г., говорят воспоминания военного, генерал-лейтенанта Н.Н. Головина (1875—1944)… В них он писал, что действительные потребности русской армии за все годы войны превзошли мобилизационные расчеты по вооружениям более чем на 150%. Иначе говоря, в войсках отсутствовали даже винтовки (не говоря уже о пулеметах, тяжелой артиллерии, самолетах) в необходимом или хотя бы приемлемом количестве… «В 1915 г. это явление приобретает характер катастрофы. Насколько велика была эта катастрофа, можно судить из прилагаемой к этой главе копии донесения британского военного агента своему правительству. Это свидетельство одного из представителей наших союзников очень показательно.
Составитель упоминаемого донесения приходит к выводу, что во всей Русской армии, растянувшейся от Ревеля до Черновике начале октября 1915 г. имелось только 650 000 действующих ружей. «Трудно на словах передать всю драматичность того положения, в котором оказалась Русская армия в кампанию 1915 г. Только часть бойцов, находящихся на фронте, была вооружена, а остальные ждали смерти… товарища, чтобы, в свою очередь, взять в руки винтовку. Высшие штабы изощрялись в изобретениях, подчас очень неудачных, только бы как-нибудь выкрутиться из катастрофы… Так, например, в бытность мою генерал-квартирмейстером 9-й армии я помню полученную в августе 1915г. телеграмму штаба Юго-Западного фронта о вооружении части пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки; предполагалось, что роты могут быть употребляемы как прикрытие для артиллерии.
Фантастичность этого распоряжения, данного из глубокого тыла, была настолько очевидна, что мой командующий, генерал Лечицкий, глубокий знаток солдата, запретил давать дальнейший ход этому распоряжению, считая, что оно лишь подорвет авторитет начальства. Я привожу эту почти анекдотическую попытку ввести “алебардистов” только для того, чтобы охарактеризовать ту атмосферу почти отчаяния, в которой находилась Русская армия в кампанию 1915 г.». Военный министр Сухомлинов, даже когда неготовность промышленности обеспечить армию нужным количеством ружей стала очевидной, приостановил и приобретение за границей готовых ружей. Когда ж спохватились, рынки, где можно было приобрести столь необходимые винтовки и патроны, оказались уже заняты иными странами, участвующими в конфликте.
Российский броненосец
Одной из причин тяжелого поражения русских армий стало подавляющее превосходство немцев в тяжелой артиллерии.
К началу войны Россия имела 959 батарей при 7088 орудиях, Франция – 4300 орудий, но немцы и австрийцы заметно превосходили русских и французов по общему числу орудий (Германия – 9388, Австро-Венгрия – 4088 орудий). Особенно большим было преимущество Германии по тяжелой артиллерии – 3260 тяжелых орудий, у Австро-Венгрии – 1000, у России – 240 тяжелых орудий.
* * *
Напомню, что в Первую мировую войну 75% потерь войска понесли от огня артиллерии. На отдельных участках фронта противник превосходил русских в мощи артиллерии в 40 раз. Корпуса Макензена прошли с помощью тяжелой артиллерии по Галиции до Перемышля… Граду немецких снарядов русские войска, несмотря на громкие заявления министра Сухомлинова, смогли противопоставить лишь 5—10 выстрелов на легкую пушку в день. По оценкам, русская армия имела по 800 снарядов на орудие, а армии Антанты по 2000—3000 снарядов. Крайне слабо мы были оснащены тяжелой артиллерией. Во всей русской армии насчитывалось 60 батарей тяжелых орудий, а у немцев – 381 батарея. В июле 1914 г. на тысячу солдат у нас был один пулемет. Только через год, в июле 1915 г. Генштаб России закажет 100 тысяч автоматических ружей и 30 тысяч новых пулеметов…
122-мм гаубица образца 1909 г.
Командир корпуса, генерал Зуев вспоминал: «Немцы вспахивают поля сражения градом металла и ровняют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников землею. Они тратят металл, мы – человеческую жизнь. Они идут вперед, окрыленные успехом, и потому дерзают; мы ценою тяжких потерь и пролитой крови лишь отбиваемся и отходим. Это крайне неблагоприятно действует на состояние духа у всех».
С самого начала стало ясно: немцы лучше подготовлены к войне в организационном и техническом плане. Вот что писал один из участников боев с немецкой армией: «С германцами воевать трудно, теперь это видно каждому простому солдату, потому что у них все предусмотрено против нас. Ежедневно можно видеть массу германских аэропланов, строго предусматривающих все для осведомления своих войск. У них масса минометов и ручных бомб, которыми они нас засыпают. По ночам предусмотрительно освещается вся местность многочисленными прожекторами и светящимися ракетами, у нас же последних почти совершенно нет. Господствует и его артиллерия. Нашей же хватает едва на выстрел другой… наше начальство часто даже стрелять запрещает. В обычной окопной жизни у них приспособлены грелки для приготовления чая и кофе, а нам никак нельзя показать дыма, потому что он изроет все окопы…»
При этом в признаниях русских слышится даже восхищение уровнем технической оснащенности немцев: «Эх, наши солдаты только завидуют ихней технике, как бы это было у нас, давно бы немцам был конец… Вот они себе построили такие машины, называются “тэнги” (танки). Эту машину пули не берут, она величиной с паровоз на железной дороге, и на нем устроены пулеметы и орудие, его не задержат ни проволочное заграждение, ни окопы».Танки были на вооружении и у англичан, у французов.
В августе 1914 г. в Ставку проект гусеничной боевой машины представил изобретатель А. А. Пороховщиков. Этой машиной заинтересовался сам Верховный главнокомандующий, и на строительство опытного образца ассигновали 9,960 рублей. Постройку «Вездехода», как окрестили машину, одобрили в январе 1915 года, а местом работы определили казармы ушедшего на фронт Нижегородского пехотного полка. К 1-му февраля в Риге в казармах завершилась организация мастерских, и к изготовлению «Вездехода» приступили 25 солдат-мастеровых и столько же наемных квалифицированных рабочих. Наблюдал за работами военный инженер, полковник Поклевский-Козелло. По твердой дороге «Вездеход», несмотря на маломощный двигатель, передвигался уверенно. 20 июня 1915 танк на официальных испытаниях развил скорость около 25 верст/час, став самым быстроходным танком Первой мировой войны. Впоследствии финансирование проекта было прекращено. Однако Британская разведка выкрала чертежи «Вездехода» и использовала их для создания танков Мк I.
