Текст книги "Альфа Центавра (СИ)"

Автор книги: Владимир Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 13

Жена Дэна только спросила:

– Почему мы не выступаем?

– Мы и выступили, – сказал Майно. Некоторые считали, что Майно – это его настоящая фамилия, а не Махно. Но, как говорится:

– Пусть делает, что хочет, лишь бы был за нас.

– Нет, нет, – сказал Колчак, – ни в коем случае нельзя считать, что мы сюда приехали для того, чтобы и начать Гражданскую Войну прямо отсюда.

– Это только передиспозиция, – сказал Дэн.

– Да ты, что, Дэни, какая еще – слово на букву х в ослабленном значении – передиспозиция! Мы на переговорах, и собственно, максимум что решаем – это:

– Кто наступает, а кто обороняется.

– И всё? – спросила Коллонтай. И добавила: – Я не дипломат, и хочу сражаться прямо на поле боя.

– Оно здесь есть для тебя.

– Да, ты лучше здесь выиграй, май диэ, диэ чайлд, – сказал Дэн.

– Может быть, нам лучше сделать просто, – сказала Артистка Щепкина.

– А именно? – спросил ее Колчак.

– Очень просто, надо захватить власть прямо здесь и сейчас.

– Да? А дальше что?

– Действительно, – сказала Коллонтай, нам не будут подчиняться Красные. Это же простые рабочие и крестьяне.

– Как они подчиняются писарю Нину? Как они подчиняются Волхву, даже Амер-Нази?

– Как?

– Так врут – вот и подчиняются.

– А мы не можем?

– Разумеется, нет.

– Почему?

– Так просто: не умеем.

– Есть способ, – сказал незаметно подошедший Махно.

– Я сразу поняла, чего он хочет, – сказала Кали.

– Чего я хочу?

– Хочешь сыграть Нина.

– Верно. Мы должны поменяться с ними местами. Прямо сейчас, начиная с идущего уже боя, предложить им:

– Вы штурмуете Царицын, а мы в ём сидим.

– Как в Трое! – радостно воскликнула ЩеКа. И добавила: – Я переведу вам Трою, мы будем знать весь их стратегический план.

Кстати, здесь нет шпионов? – И сама же махнула рукой: – В принципе это не имеет значения, потому в нашей роли они забудут о своей.

– Только Одиссей может прорвать блокаду своей роли, – сказал Махно, и сразу предложил себя на эту роль. – Кстати, я не знаю, кто будет режиссером этой трагедии? – добавил он, раскуривая очередную большую кубинскую длинную.

– Кинем жребий, – сказала Щепкина, – или хоть я могу.

– Я просто так не отдам эту роль, – сказала Коллонтай.

– Не думаю, что женщины будут участвовать в конкурсе на эту чисто мужскую роль, – сказал Колчак.

– Я согласен, – поддержал его Дэн.

– Да я буду, больше некому, – сказал Майно, и так пыхнул дымом, что сработала пожарная сигнализация. Да, но. Но если бы она была. К счастью, никто не додумался еще ее поставить, а то бы срабатывала очень часто: все смолили, как паровозы в фильме Край.

Наконец, все опять повалили на продолжение боя Ники Ович и Василия. Они уже чуть не стукнулись перчатками, но Махно поднял руку и сам пролез под канатами на ринг. Некоторые подумали, что он будет драться вместо Василия, ибо было очевидно, эта Ника не снимет перчатки пока не грохнет хоть кого-то. Но Нести – Нестор – объявил громовым голосом:

– Ставлю на Царицын! – и бросил прямо в лицо Амер-Наза, сидящему на месте главного судьи соревнования Бриллиант Сириус, который возвращает молодость – так считалось, ибо никто не верил, что не только молодость, но саму Жизнь. Писарь было бросился проверять Бриллиант, как он сказал:

– На вшивость, – но быстро понял, что это неуместно, и встал на своё место за красным углом Василия Ивановича. Не то, чтобы Да или Нет, но он просто вспомнил, что Амер-Нази и сам был приличным специалистом по золотым пятеркам, десяткам и бриллиантам, не раз сам лично возил их туда-сюда в Америку и обратно:

– Никак не мог решить, где этим ценным вещам лучше – Здесь или:

– Там.

– Мотается, как говно в проруби, – сказал про него Волхв на одной из презентаций своей Трилогии:

– Банки, Тюрьма, Кремль, Снайперская Винтовка.

– Четыре. – Как говорится:

– Спасибо, что заметили, ибо только Многие пишут Трилогии, но есть Некоторые, кто считает, что и число Четыре не только число смерти, но и другой Вакханалии. Как-то:

– Дзен-Буддизм и Ананэрбе.

Первая мысль, которую передал Сириус Амер-Нази была:

– Бежать, пока никто ничего не понял. – Батьку Майно он не принимал в серьезный расчет. Считал, что в случае его:

– Возьму с собой в Америку. Но двое из отряда Махно сели у него по бокам в качестве боковых судей. Одна – это Учительница, Агафья, как многие шептались:

– Иво первая жена. – Хотела сесть и Сонька Золотая Ручка:

– Иво вторая жена, – но не вышло, ибо она была секундантом. Место это занял никому неизвестный парень, и совершенно беспрецедентно представился Главному Судье Соревнований:

– Одиссей.

– Шутка, – подумал Американец синайского производства, и ничего не ответил. Но кто-то щелкнул его по ушам, мол:

– Ты чё, мил человек, не отвечаешь на приветствие третьего судьи соревнований. И он не понял, что это сделала Учительница Агафья, которая тоже могла бы показать Подхват под неопорную ногу, спровоцировав сначала опорную на отрыв от татами. Ну, если кто не помнит нашу историю, я напомнил. Далее, кто бьется за ними?

Василий Иванович опять поймал Нику на прием, Боковую Подножку, и лег на нее так плотно, как будто они были только вдвоем в молодом сосновом лесу.

– Чё?

– Тижало.

– Дыши глубже.

– Не могу, ты меня придавил.

– И не просто так.

– А как?

– Это удержание.

– Ты тупой, как крутой берег реки Урал, – сказала, пытаясь пошевелить большими грудями, Ника Ович.

– Почему?

– Не почему, а потому, что это бокс, а не Дзю До.

– Ты уверена?

– Нет. Уже нет.

– Тогда буду держать тебя пока не встанет.

– Что? Что ты сказал?

– Прости, я оговорился. Пока судья не поставит в стойку. Тут подошел судья – а это уже был Лева Задов – и сказал, что в боксе держать на полу никого не надо. – И, подождав немного, пока Василий Иванович поймет, что от него требуется, рявкнул:

– Вста-а-а-ть-ть-ь-ь!

– Встал, – правду ответил Василий Иванович.

– Встал? – Лева почесал затылок, и добавил: – Не вижу. И тогда Васька показал. А Лёва не нашелся спросить что-нибудь другое, кроме:

– Сколько?

– Двенадцать и две.

– Ничего уже не понимаю, – сказал Лева, – это в дюймах, или в секундах, которые ты ее держал?

– Если ты так интересуешься цифрами, отвечу точно:

– Двенадцать и две десятых плюс девять в периоде, а также, если уж я кого держу, то не меньше, чем Бальзак, а он, как и ты должен бы знать, держал их от девяти дней или пока они не понимали, что он:

– Муж, и муж на Дэ, что значит: Благородный.

– Судью на мыло! – закричали с галерки, – он ни хрена не понимает в бойбе и боксе.

– Бардак! – крикнула со своего места в первом ряду Кали. Она и так-то была влюблена в Ваську, а теперь поняла: очень.

– Очень?

– Очень, очень. К ней еще на Югах клеился один матрос под два метра ростом, Дыбенка, теперь поняла:

– Этот лучче. – Хотя и молод. Она неутерпела и сама полезла на ринг, в падении ударила Задова по пяткам, что он чуть не проломил своей большой волосатой головой пол, потом полезла на Нику Ович, которая уже встала на колени, и поэтому смогла легко поднять Кали, как штангу:

– На вытянутые руки. – И… и бросила ее туда, через канаты в зрительный зал.

– Иди, сука, откуда пришла, – сказала Ника, и хотела еще что-то добавить, но поняла, что за что-то зацепилась волосами. И, так и не поняв, тоже полетела вслед за Кали, которая, как оказалось:

– И держала ее за волосы. – Крепко, крепко. Вот так, неверное, и Барон Мюнхгаузен не сам себя вытащил из болота, а его кто-то вырвал оттуда, крепко взявшись предварительно за его густые вьющиеся еще волосы. По сути Ника была пушкой, а Кали ее ядром, за которое уцепилась Ника. В данном случае, наоборот. Василий запрыгал на ринге, как победитель с высокоподнятыми руками. Амер-Нази предложил судьям подумать:

– Присуждать ли ему на самом деле победу?

– Нет.

– Да.

– Нет, потому что больше никого нет на ринге, – сказала Агафья Учительница.

– Нет, – тоже сказал второй справа судья, – потому что никого нет на ринге.

– У вас нет своего мнения? – спросил Нази.

– Я высказал противоположное мнение, – сказал этот парень, представившийся Одиссем. – Или я оговорился? Да, да, конечно, я имел в виду, нет, по отношению к ее нет, что Василий не является победителем, и следовательно:

– Нет, но да.

– Понятно, – просто ответил Нази. – Но теперь мне нечего сказать.

– Так и не надо, – сказала Училка, – усё идет своим чередом.

– Я согласен, – сказал второй, – скоро всё прояснится, ибо не может продолжаться вечно. Почему? Потому что: ничто не вечно.

– Да, но. Да, но народ требует зрелищ.

– Может отпустить пока всех в буфет? – сказала Агафья.

– Только оттуда, – сказал Нази.

– Тогда, давайте, я выйду, – сказал Одиссей.

– Вы судья – нельзя, – сказала Агафья, – лучше уж тогда я выйду.

У меня и форма есть.

– А вы не судья?

– Ну-у, я так, я могу найти себе подмену. Кстати, я не спросила: сколько приз за первое место?

– Ну-у, – тоже сказал Нази, – до первого места еще далеко, можно сказать, как раком до неба. Между тем, Ника Ович и Кали продолжили бой за рингом, прямо в проходе между креслами.

– Только дайте мне кто-нибудь перчатки! – крикнула Кали. И дали, сама Ника, сняла правую отдала ей, предварительно, предложив одному зрителю помочь ей, как она выразилась:

– Развязать шнурки. – И тут же провела левый боковой. Кали хотела ответить, но не смогла – промазала, так как получила правую перчатку, а была левшой, как Ника Ович.

– Давайте будем считать, что бой ведется в Свободном Стиле, – сказал главный судья Амер-Нази, – тогда не придется останавливать бой, у нас э-э…

– Где? – усмехнувшись спросила Агафья Учительница. Одиссей промолчал, думал, что так дольше никто не поймет, кто он такой. Хотя и так все уже предполагали, что из разведки Белых. Но сомневались, а сомневающийся – считай уже и не знает ничего. Почему?

Потому что думали:

– Зачем Белым шпион, если здесь и так, как сказал Лева Задов, сопровождавший Нику Ович:

– Их есть у меня. – В переводе на Русский Обычный:

– А разве другие Белые не шпионы, разве война еще не объявлена? – Но в том-то и дело, что многие считали, что, да, еще неизвестно, будет ли война Между Белыми и Зелеными. И следовательно, думали, что ставки:

– На Царицын, – или:

– Оборона Царицына, – это только предварительная договоренность в случае начала войны. Но! Но не Некоторые знали, что война была объявлена еще на Альфе Центавра, и она, значит, не только будет, а уже идет. И еще одна война, междоусобная, уже шла, а некоторые считали, что она только должна еще начаться, точнее:

– Может начаться. Хотя тоже было известно, что она идет. Это война между Майно и Волхвом. Вильям Фрей пока что был в тени, а именно:

– Стоял за спиной Василия Ивановича в качестве секунданта. Амер-Нази не считал себя человеком Волхва, он решил воевать самостоятельно, но воевать. Вопрос, что поставить против Бриллианта Сириус, брошенного ему в лицо Майно. Сибирь? Далеко, да и так уже некоторые считают ее своей. Говорят, Волхв продал ее Инопланетянам за право жить честно и благородно, имеется в виду:

– Без неизбежной войны с пришельцами Альфы. Что собственно у меня есть?

Между тем бой начался снова. Хотя, как Продолжение, потому что Василию было засчитано полпобеды, Вазари. Ибо было принято решение:

– Дзюдо, – но в боксерских перчатках.

– По настоятельной просьбе зеленой, в том смысле, что красной стороны.

– Странно, – сказал Василий Иванович, – ведь я люблю Дзюдо.

– А тоже, – ответила Ника Ович. – Но, – она постучала перчаткой по канату, – им не объяснишь.

– Хорошо, что пока не разрешают бить ногами, – сказала со смехом Агафья за судейским столом, и хлопнула по спине Амер-Нази. Он только подумал:

– Она, чё, в натуре, клеится? – Он уже успел собрать о ней информацию, сидя за столом. Хотя, возможно, она недовольна его поведением. Надо узнать:

– Рада, что из жен перешла в отряд телохранительниц, или наоборот? Он повторил вслух слово Телохранительница:

– Может она решила грохнуть его за измену в решающий момент? – Что-то мне знакомое, так-так. Где это было, Ромео и Джульетта?

Тристан и Изольда? Король Артур и Гвиневера? Надо подумать. И кстати, есть ли у меня заместитель, хотя бы по культуре. Надо найти.

– Первый раунд! – гаркнула красивая и очень сексуальная девушка, появившись, как Deus es machine на ринге.

– Мы заказывали? – спросил он у Одиссея, но тот только что-то промычал. – Тоже, скорее всего, засланный казачок, – подумал Нази, ибо нормальные местные люди должны разговаривать.

– У нас за это заплачено? – спросила и Агафья, как будто не слышала, что Амер-Нази сам ничего не знает. Но он ответил:

– Наверно, если она вышла, так бы, кто полез в одном купальнике на всеобщее обозрение, тем более мне показалось, – он поправил пенсне, хотя оно было с обычными стеклами: для понта, – кажется она была без лифчика, нет? Все промолчали, так как, да, видели, но почему-то – сами не знают почему – посчитали это нормальным явлением, как на нудистском пляже.

– Здесь еще хуже, – как сказал один нудист из зала, там хоть не дерутся, а здесь сплошь и рядом тока этим и занимаются. Василий по запарке, в том смысле, что только что говорили об этом, ударил Нику ногой в ляжку, да так удачно, что чуть не сломал ей ногу.

– Пардон, – подтвердил он свое намерение, – тока говорили об этом, а я сделал наоборот. Просто засела в голове мысль:

– Нохги, нохги! это в бильярде, если кто забыл нельзя отрывать их от земли, и… и неконтролируемая информация автоматически перешла на удар ногой. Но ведь не в лицо, правда?

– Я не против, – ответила Ника, – но учти: один удар за мной.

– Хорошо, в любое время.

– Вот именно, даже не жди, я все равно ударю, когда ты не будешь ожидать. А судьи посовещавшись решили не вмешиваться.

– Только еще хуже будет, – сказал Амер.

– Согласна. Но Одиссей на этот раз промычал:

– Надо бы снять с него хотя бы пол Вазари.

– Пол Вазари? – переспросила Агафья, бывшая фаворитка Майно. И добавила: – Это сколько?

– Оставим ей Кока.

– Кока-колу я люблю, – сказал Амер-Нази, – пробовал в Америке.

– Это японская.

– Тем не менее, надо оставить Юко, – сказала Агафья Учительница. Одиссей промолчал, видимо, чтобы сойти за умного, как решил Нази, а сам он даже неожиданно для самого себя ляпнул:

– Как главный судья соревнований, я оставлю ему, – он кивнул на Ваську, – иво Вазари. Агафья развела руки в стороны, но ничего не сказала, только тяжело вздохнула, мол:

– Ни-че-го-о не понимаю!

Глава 14

– Это хорошо, – сказала Ника Ович, – что тебе ничего не сняли за удар по мне ногой.

– Почему?

– Ко кочану. Ты, что, не понял? Когда я ударю по тебе мне тоже ничего не будет.

– Это не очевидно, – ответил Василий Иванович.

– Думаешь – это не аксиома?

– Уверен – это тока теорема. Ее надо доказывать.

– Так ты, что, не деревенский?

– С Альфы, как все.

– С такой рожей с Альфы не приезжают, ибо… – она провела двойку: правой по корпусу, левой джеб, – ибо там все аристократы или демократы. А ты кто?

– Я – Граф.

– Граф, в каком смысле? – спросила Ника, и опять ударила, и разбила Ваське нос из-за того, что он задумался.

– У меня будет дивизия, если я выиграю этот турнир. Фактически вся Царицынская область будет моей.

– Как она будет называться? На этот раз Васька прикинулся, что опять задумался, и Ника, попытавшаяся провести Подхват под Неопорную ногу – промахнулась, ее правая нога просвистела мимо, но не настолько быстро, чтобы Василий Иванович не успел просунуть вслед за ней свою лапу. И таким образом, повисшая на этой мощной волосатой руке Ника, была перевернута вниз головой и брошена через канаты прямо на судейский стол, а буквально в предводителя Нази.

– Точно в середину, – сказал Василий. Он снял перчатки – с помощью своего Углового Вильяма Фрея – кинул одну в зал, прямо в жену, любовницу – или, как ее там – Дэна Коллонтай – Кали. Ей сразу предложили – нет, не деньги, а:

– Будем с тобой драться за эту перчатку, или так отдашь? – сказала одна леди, одетая, впрочем, просто. Нет, это была не Щепка, сидевшая почти рядом, через Дэна, рядом с Колчаком. Она наоборот, не стала спорить за эту перчатку, так как знала:

– Васька, который сейчас был на ринге:

– Он ее любит. – Да и просто не успела бы схватиться за эту перчатку, ибо Неизвестная оказалась быстрее. Очень быстрой. Что и заставило ее открыть от изумления рот.

– Эни-боди! – между тем раздался крик. – Принесите, пли-и-з, пожалуйста, Эни-син, а лучше всего шашлык по-Царицынски.

– Никто не знает, дорогой, вот из ит.

– Кто это сказал? – спросил Василий. – Рипит ит, плииз. Нет, честно, я не понял, прошу повторить.

– Я! – крикнула Кали, и добавила, обернувшись к мужу – первому любовнику Дэну, – это я пошутила. Но в том смысле, что хотела сказать:

– Цыпленок Табака дорогой, а так вышло, что многие могли подумать, он, этот Васька дорогой.

– Хорошо, закажи ему Цыпленка Табака, – ответил Дэн, впрочем, довольно хмуро. – Чё-то здесь не так, подумал он. – И стал вспоминать:

– С ней ли он летел с Альфы, с ней ли там крутил шуры-муры, или это произошло только здесь?

– И вообще: ты Инопланетянка?

– Что? Кто? Да как смел ты сколько раз клянчил у меня в долг на Альфе? Тут Дэн вспомнил, что Коллонтай здесь, а на Альфе Центавра она работала барменшей Га в Колизее, где был, естественно, не только кабак, но и на арене выступали гладиаторы.

Из буфета принесли только что зажаренного ЦТ – Цыпленка Табака, и Кали хотела выпросить у Дэна разрешение отнести его Ваське, но не успела, как поется:

– Даже слова сказать, – ЦТ понесла новенькая. Так-то она была не новенькая, но ее никто не узнал. Вообще у Инопланетян слабо развито чувство узнавания людей. Также, как у людей слабо развито узнавание обезьян или тигров, даже тайванцев, например:

– Все на одно лицо. – Хотя многие до сих пор пытаются прочитать на чайниках или приборах для измерения давления:

– Это Сингапур или опять Китай. – Более того, если ничего не написано – так это еще хуже:

– Значит сделали не на самой фабрике, а в соседнем сарае. – Хотя продавщицы радостно-изумленно резюмируют:

– Настоящая Япония, – а недорого. А на чайниках, естественно, Германия.

– Я ничего не поняла, – сказала Щепка, – так она немка, или японка?

– Я думаю, немка, смотрите: желтые волосы, голубые глаза, довольно симпатичная, в общем – сексодром. Могла бы быть Инопланетянкой, если бы не родилась здесь. Это сказал Колчак.

– Ты зачем это сказал, мин херц? – Хочешь, чтобы я вышла и набила ей морду? – Щепкина-Куперник положила на стул, с которого встала, толстый том Шекспира, который пока предварительно переводила в уме.

Может: для ума. Чтобы натренировать его в шекспировском свободном стиле.

– Прости, – извинился Ко, – я думал, ты про меня забыла. И кстати, ты не просила, но я тебя записал на бой именно с ней.

– Да? Я тебя не просила.

– Помню, но если ты не захочешь, я сам выйду вместо тебя.

– Разве на рисепшен не записывали рост, вес, пол? Впрочем, пол, конечно, никогда не записывают, ибо это была бы дискриминация:

– Если одному можно – почему другому нельзя? ОК?

– ОК. – Но не спрашивали.

И когда Васька нажрался, съел всего цыпленка одной рукой, на ринг вышел Ко. Колчак. Он не мог допустить, чтобы Кали, сблизилась с Чапаевым. Она была подругой его подруги Артистки Щепкиной, и, как говорится:

– Если одна делает Это, то другая и подавно. Одиссей из судейского корпуса предложил надеть по две перчатки:

– Каждому, – уточнил он.

– Это не обязательно, – возразил главный судья Амер-Нази. Его поддержала Агафья:

– Так даже лучше, – сказала она, – одной рукой можно бить, а другой держать при проведении броска.

– Только одна проблема! – крикнул с ринга Василий: я правша, а он, как все инопланетяне левша, нам нужны разные перчатки.

– Так у вас и должны быть разные, – сказала Агафья, ибо это твои перчатки.

– Ну и что, что мои? – возразил Василий, попрыгав на ринге. – Как раз из-за этого ничего и не получается.

– Почему?

– Потому что, естественно, моя левая для него, также естественно, будет правой, а она не подходит.

– Почему? – теперь спросил уже Нази.

– Ну, во-первых, он инопланетянин, вы согласны?

– ОК. – А во-вторых?

– Во-вторых, инопланетяне отличаются от нас тем, что являются Не нами, а:

– Отражением нас в зеркале.

– Всё?

– Всё.

– Давайте посовещаемся, прежде чем ответить, – сказал Одиссей.

– Да?

– Да.

– Хорошо, я считаю, что инопланетяне такие же правосторонние, как мы, – сказала Агафья.

– Я не уверен, – ответил Нази, – ибо: как проверишь? Лезть под платье?

– Нет, получишь по мордам, – согласилась Агафья. И тут кто-то крикнул из зала, опять похоже тот же нудист:

– Никаких перчаток не должно быть! – И добавил:

– И знаете почему? – Мы не в Ландоне. У нас тока Дзю До. И Амер-Нази принял решение пойти на компромисс. А именно:

– Оставить всё как есть:

– Каждому по одной доставшейся перчатке! Васька в пылу спора, или нарочно, чтобы выиграть побольше времени для отдыха после боя с Никой Ович, которая до сих пор валялась за судейским столом, куда ее сбросили, крикнул:

– Как мы можем надеть разные перчатки на одну и ту же руку?

– Наденьте на разные, – ответил благоразумный Одиссей. Это произвело впечатление, Василий задумался, но только на несколько секунд, потом… Потом забрал обе боксерские перчатки себе.

– Извиняюсь, как говорится, и перед тобой, прости не узнал еще, кто ты такой, и перед добродушной в отношении меня публикой, что у нее отняли перчатку, брошенную мной для ее домашней коллекции. Для домашнего Культа, так сказать, моей Личности. Спасибо.

– Пожалуйста! – ответила со своего места Кали, и добавила: – Изменщик коварный. Василий пожал плечами, и пробурчал, чтобы она не слышала:

– Не совсем понимаю ваши благородные претензии. Далее, бьются.