Текст книги "Альфа Центавра (СИ)"

Автор книги: Владимир Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 20

– И она не успела даже слова сказать, – спел Котовский, и от ужаса схватился за свою бритую голову. Он поставил на Феклу по одной, как говорят, простой причине: по весу. В Фекле было кило девяносто, а в Щепке – неизвестно. Где-то от сорока пяти, начиная. И не в большую сторону, если считать в прогрессии. Хотя, скорее всего, это шутка, ибо такая совсем уж маленькая телка для любви практически непригодна. Даже у Лолиты, как сказал Набоков, пальцы были длинные, как у настоящей обезьяны. А здесь надо считать, что их совсем не было. Поэтому. Поэтому у Щепки хватило длины ног, чтобы обвить толстую, как у профессиональной проститутки лапу Феклы. Имеется в виду, ногу, но в щиколотке. И многим показалось, что она даже подвесили Феклу за эту ногу, как коровью тушу. Или лучше, как кита. Да нет, и это зрелище не для развлечения, пусть будет просто:

– Как бетонную плиту на строительстве новой большой, большой ямы для силоса. – Более того, эту плиту никак в этот день не могли поставить точно, и поднимали несколько раз, прежде чем попали туда, куда надо. А это Куда Надо оказалось на Фрае. Да вот так Фекла сорвалась с крюка и полетела прямо на своего секунданта Дэна. Лева Задов был спокоен, он сказал:

– Это было чё-то не то, надо Пэрэ.

– Како пэрэ, – заржал Пархоменко из зала, – она больше не встанет.

– Встанет, – сказал судья Лева Задов, – потому что так быстро нельзя делать, я ничего не понял. Но видя, что Фекла не встает, констатировал:

– Ну, если не встает, сами поставим, – и потащил Феклу за ее шикарную ногу.

– Та не, бесполезно, – Котовский даже махнул рукой, – пропало все, что досталось по счастливой случайности. – Так же думал и Василий Иванович, ибо был уверен, что Кали поставила на плотную Феклу. Как говорится:

– Да все так думали. Но у Лёвы ничего не получилось. Он обратился к Щепке:

– Ладно, твой смертельный удар будет засчитан, если ты проведешь его еще раз, специально для средств массовой информации. Кстати, на самом деле:

– У нас нет фотографа?

– Тут нужна ускоренная съемка, – крикнула со своего судейского места учительница Агафья, и добавила: – Я изучала.

– Ты бы еще сказала:

– Я учила, – крикнул какой-то новый парень в зале, но его никто не узнал, только Аги ответила ему лично:

– Я щас кому-то мозги вправлю.

Но Лева, как судья на ринге, решил прервать эту неуместную дискуссию:

– Ладно, ладно, я и так запомню. И вот тогда Фекла полетела в противоположном направлении, где Фрай задумчиво пел про себя какую-то Аппассионату. Ну, и легла на него, как обвалившаяся колонна древнего Амфитеатра. И потому что он, естественно:

– Уже не шевелился. Лева даже скрестил руки над его головой:

– Умер, Максимушка? – спросил из зала Махно.

– Да, – сказал автоматически Лева, – умер Максим, ну и… впрочем, мы найдем ему замену. И вызвались на его место сразу и Махно, и новый гость этого Вертограда. Но тут Фрай вылез из-под приятной во всех отношениях Феклы и спросил риторически:

– Кто умер? Нашлось несколько таких, кто зааплодировал. А другие кричали:

– Молодец! Так и надо.

– А чего, собственно надо? – спросил не только Одиссей, но и сидящий рядом с ним Амер-Нази. И добавил:

– Так бы и я смог.

– И тут получается одно из двух, – посчитала приличным поставить точку Агафья.

– Я… да я учила. Но учила, друзья мои, других плавать по морям книг, и океанам других сочинений, изложений и диктантов.

– Чему? – крикнул кто-то.

– Я сама скажу всё, что нужно, не перебивайте.

– А именно?

– Прошу вас, заткнитесь. Я учила, что одно из двух, или:

– Дайте мне рычаг, и я поменяю местами Землю с Альфой Центаврой, – это Архимед.

– Или этот, как его, – она щелкнула пальцами и слегла шлепнула по загривку Нази, которых хотел ее прервать неуместным замечанием, – я сама знаю, это был Джим Кэрри…

– Кто?!

– Ни-че-го не говори мне под руку, сукин сын, – рявкнул Аги, но когда поняла, что это полез опять Амер-Нази, подержала его осторожно двумя пальцами за могучий нос, и добавила: – Приятно?

– Похоже на нюхательный табак.

– Всегда будешь получать его, если будешь давать мне сказать хоть слово. И наконец закончила:

– Это был Леонардо ДиКаприо. Он сказал:

– Дайте мне роль Дурака, и я получу еще одного Оскара. И действительно, друзья мои, разве можно заставлять такого человека, как Лео играть только роли неудачных любовников, ибо либо он, либо она умирают так и не дожив до счастья. Более того, почти всегда умирает он. Можно сказать, что даже:

– Всегда. Я заканчиваю:

– Может ему это и надо зачем-то, может так договорился с режиссером, но нам-то это абсолютно по барабану, мы хотим… Чего как вы думаете?

– Ну, чтобы трахался, наверное, в конце хотя бы от души, – сказал – кто бы думали? – Оди.

– Дурак ты, Одиссей, – спокойно ответила Аги, – ибо мы хотим только одного. А именно, чтобы нас:

– Лю-би-ли-и.

– Я бы на твоем месте сказал обратное. А именно, чтобы:

– Мы любили.

– Так это тоже ж самое, – улыбнулась Агафья этому парню, ибо это был Махно, которого она несмотря ни на какие препятствия судьбы продолжала иногда ждать по вечерам:

– Придет, или нет?

Уже начали выдавать деньги по списку как ни странно Колчака, который принимал ставки на победу Щепки, ибо многие не только просто про него забыли, что он с Альфы Центавра, но никто не помнил, что он является личным представителем, в том смысле, что мужем – или будущим мужем, что почти одно и тоже – этого сексуально-озабоченного Кувырка:

– Как Фекла очухалась и самостоятельно доползла до своего Белого Угла – ее секундантом был – если кто не забыл – был Дэн, а лежала она на секунданте Щепки Фрае. И действительно, как было предсказано уже:

– Лежать она осталась не на Фрае, а на Дэне. По команде Кали почти ползала начало скандировать:

– Ольга! Ольга! Ольга! Немногие, но некоторые поняли:

– Во-первых, что это за Ольга, а:

– Во-вторых, стало ясно, всем окончательно, что Дэн – секундант Феклы – это муж Кали, а она все ставки приняла, значит, на эту Феклу. Так-то это непросто сообразить, но постепенно – имеется в виду, в течении боя – оно само собой становилось ясно, как божий день. И Феклу отпоили, можно даже сказать:

– Откормили, так как сама Кали принесла ей баранью ногу с большим количеством чеснока и других запахоподобных специй, так, что бараниной – если она кому не нравится:

– Вообще не пахло.

– Я хочу торт сказала Фекла.

– А какая разница? – ответила Кали, и добавила: – Правда, Дэн?

– Мы знакомы? – для смеха спросил он.

– Несмотря на его вызывающий тон, я не буду уходить от сути дела, – сказала Кали, и логично продолжила:

– Она все равно ничем мясным не пахнет. И Фекла поддалась на уговоры:

– Съела всё. А бой-то вон он уже должен был начаться. И удивительное дело, она забыла, чем надо заниматься:

– Бойбой или боксом? А Щепка подсказала, показав удар с солнечное сплетение, чем очень образовала Феклу, она даже улыбнулась, как Шварценеггер, когда понял, что наконец:

– Вспомнил Всё, – и приготовилась дать Щепке просто на-просто в лоб. Так это сверху, как делает машина для забивания свай копёр.

– Вы говорили: в лоб?

– А потом в лоб, левой снизу, чтобы сначала сваю поставить, а потом и спать уложить.

– Айлл би бэк, – сказала, точнее, только и успела сказать Фекла.

Но тут как раз и вернулась. Только в обратную сторону. А именно:

– Щепка бросила ее, а не Фекла ударила – это раз, и два: в обратную сторону. С места на место. Уложила ее не в сторону ринга, а прямо на Дэна, стоящего, как секундант Феклы тут же. Он даже, взяв иронический тон, спасибо не успел сказать. И значит, как и было напророчено, бой закончился падением Феклы на Дэна. И таким образом, Кали проиграла не только все выданные ей лично деньги, не только деньги вкладчиков, но Бриллиант Сириус. Его она поставила против десяти тысяч фунтов, вложенных в это дело… вложенных в это дело неизвестно кем.

– Ведь эти деньги нам бы очень пригодились в нашествии на Царицын, – сказала она со слезами на глазах, склонившись над бездвижным телом Дэна.

В зале начали ломать стулья и кресла, галерку даже хотели обрушить, к счастью оказалось, что ее нет.

– Друзья мои, – сказал Фрай, – не надо ничего ломать! Просто уберите лишнее, а рядом поставьте столы. Будем праздновать победу. И лично первый запел:

– Едем мы, друзья! в дальние края. Станем штурмовать Царицын:

– И ты и я. Дело в том, что сначала не только Амер-Нази, но даже Одиссей начали доказывать, что победу одержала Фекла, а она за Зеленых, и значится она и выбирает, что ей нужен Царицын. Но быстро поняли, что доказать победу Феклы не удастся, ибо основывалась она только на том, что Щепка проводила запрещенные наукой приемы. И отказались. В том смысле, что согласились, но с кем, и с чем пока не все поняли.

Но Фрай прояснил ситуэйшэн:

– На том основании, что Коллонтай и Щепка-Артистка являются потомственными революционерами и революционерками, то и зачислятся они без конкурса в ряды Зеленых, а в скором будущем Красных защитников большого города Царицына, как Члены Правительства. – И добавил:

– Особенно Коллонтай. – Оно и понятно, ибо Щепка была только исполнителем, а Кали собирала взносы, и следовательно, легко могла доказать, что денег у нее стало больше всех, плюс Бриллиант Сириус, про который еще никто не доказал, что он ненастоящий.

– Единственное, что она должна сделать – это расстаться с мечтой стать генеральшей Дэн, – сказал Фрай. – Да и то, возможно, он согласится возглавить нашу армию на юге. Тогда вообще можете даже не жениться, и не выходить замуж, а жить просто так, по любви.

– А я выбираю Штурм Трои, – наконец вставила свое слово Щепка, у которой голова немного кружилась от успеха и от того, что ее долго качали, на что брякнула:

– Лучше бы кто-нибудь трахнул, ибо:

– Я это заслужила. Тут начали спорить, кто она:

– С Альфы, али мэсная? – хотели даже опять устроить дуэль на Кольтах и Маузерах.

– С какой стати?

– Хочу знать: берет ли ее пуля? – сказал незнакомец, который поставил десять тысяч, как многие думали:

– На ее победу, ибо они же ж закадычные подруги! – сказал Дэн. По старинной привычке думали, что если Кали собирала ставки, то все, естественно, за себя, а значит и за победу своей подруги Щепки– Купер. Не надо путать с Фени, с Фенимором Купером, несмотря на то, что он тоже был писателем. И именно этим противоречием воспользовался незнакомец, поставивший десять тысяч.

– Я поставил против, – высказался он. Некоторые, даже Многие просто на-просто не поняли:

– И что теперь?

– Я выбираю город, – сказал он, и показал свои фишки на десять тысяч, как оказалось, даже не долларов, а фунтов стерлингов. Сумма, даже в международном масштабе слишком большая, чтобы можно было ее Пэрэ. Переиграть, имеется в виду. Все было уже решено, значит, в обратную сторону, когда – опять по знаку Фрая – Аги и довела до сведения уже севших за столы, что:

– Царицын выбирает! Си-ри-у-у-с-с-с. За шампанским, произведенным в Белого Мишку с помощью водки начались бесконечные споры:

– Чей Бриллиант Сириус? – Выяснили по обратной цепочке, что приказ на реквизицию отдавал Амер-Нази, и отдавал Леньке Пантелееву, Оди – по ошибке – отдал его Коллонтай, а выиграл… а выиграл… кто же иво всё-таки выиграл? – Вот в чем вопрос? Можно бы считать логичным, что его выиграл Незнаю, незнакомец, поставивший десятку, но то было бы правильно, если бы он поставил Против, но они выиграли вместе. Это сказал Василий. Но Кали по привычке ему возразила:

– Как всегда ты сказал обратное тому, что является истиной, ибо он как раз поставил против Щепки, а на Феклу.

– Если ты поставил на Феклу, то ты проиграл, и тебе ничего вообще не положено, – сказал Амер-Нази, у которого уже немного крыша ехала от затянувшейся дискуссии.

– Нет, нет, нет, – наконец сказал своё слово Фрай, всем чего-то да будет. И так как победившая Щепка выбрала штурм, то проигравший Незнаю, автоматически оказался обладателем Сириуса, а с ним и Трои, как многие уже называли Царицын.

Люди начали сдвигать столы по системе Сириус и Антисириус.

– Кто за Незнаю сюда – направо, если смотреть с галерки, которой почему-то нет, а те кто за сексуальную Щепку, тот тоже направо, но смотреть надо уже с места действия, где был решающий бой – со:

– Сцены.

Они уже напились и танцевали вообще с кем попало, когда опять влез со своей речью Василий Иванович.

– Рано радуетесь!

– Ну, че тебе, все мало? – мягко упрекнула его Кали, с которой он вертел танго. Вертел – если кто не знает – значит, наклонялся в стороны на угол близкий к 90. Как минимум 45, а в среднем 60. Как на физзарядке:

– Раз, раз! – Раз, два, три! Раз, раз! Раз, два, три, четыре.

– Пять, – сказала Кали, – тя, чё, успокоить?

– Да, тем более, ты обещала.

– Ну, не сейчас же.

– Хочу сейчас. Или скажу всё, что думаю.

– Пожалуйста, скажи. И Василий сказал то, от чего у многих, нет, даже, практически, у всех кровь застыла в жилах. А именно:

– У меня все ходы записаны. – Музыка сама по себе выключилась, некоторые – но их было немного – попадали там же, где их застал глас будущего комдива, в середине танца. Другие упали под стол уже на месте после стакана Белого Медведя – сто на сто самогон с шипучкой, ибо водка и шампанское уже закончились.

– Да, он прав, – констатировал Фрай, – посмотрите в своих тугаментах, на кого вы ставили, за тем и пойдете, повесив головы, ибо… ибо вряд ли кто угадал то, чего больше всего хотел. Хотя найдутся и такие, кто скажет:

– За счастье посчитаю наставить Рога этому Царицыну, сражаясь в штурмовой дивизии Одиссея. – Точнее, не Рога, а самого Быка в виде древней Лошади. И чтобы замять впечатление от непопадания с первого выстрела в слово КОНЬ, предложил:

– Сдавать Мандаты. Но его не послушали, решили, лучше сами с утра пораньше разобраться, что у них все-таки написано в тугаментах.

И действительно, многие были в печали, и не от того, что вчера много выпили, а утром не дали похмелиться, а потому, что попали с бала прямо на корабль, но главное, что не тот, о котором так долго мечтали. Сама Щепка, например, высказалась беспрецедентно:

– Это не мой театр. – Почему? А все очень просто:

– Дэн, как он говорит теперь: поставил по ошибке не на ту, а именно на Феклу, этого, как его? Оказалось, что Одиссея, который теперь по пьянке на балу проболтался, что был на Альфе Центавре, и там его звали:

– Вра, – а еще точнее, ибо уже по земному:

– Черный барон Врангель.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 21

Адеського Кичмана бежало два урькана, бежало два урькака по тайге-е-е. Адин урькан Маскофский, другой из Питера раднова, где с Сонькой жил блатной-й-ой-ой!

– Я…

– Подожди. А третий Зайц дарагой-й-ой-ой. Да, третьим они взяли с собой зайца, которого так и звали Заяц, просто потому, что за семьсот километров тайги забыли его настоящее имя. Они прошли много, но странно, думали, что им осталось еще почти полпути. Свои имена за время побега из царского острога они забыли давно, а недавно пропали и клички. Вместо них пришли, как догадался один из них, древние имена. Заяц тоже начал сомневаться, что это именно он всегда был зайцем.

– Если бы это был я, меня давно бы съели, – сказал он. Действительно, никто уже не помнил, почему они до сих пор не съели зайца.

– Скорее всего, мы расслабились и дали ему имя, – сказал Буди. – Помнишь, когда мы нашли великолепные наркогрибы.

– Это когда обожрались, и забыли даже о том, что много дней вообще ничего не ели, кроме коры деревьев?

– Есс.

– И поэтому не съели? – решил уточнить Эсти.

– Да, и более того, я думаю по этой причине и появились имена.

– А именно? Чтобы Их не ели? – вставил третий, Вари.

– Он имеет право голоса? – спросил учтиво Эсти.

– Да, и знаешь почему?

– Почему?

– Может он – это ты.

– Я? Но не ты?

– Теоретически возможно и это, но с минимальной долей вероятности.

– Но в принципе это возможно?

– Да.

– Отсюда следует, – продолжал Эсти, – что ты и есть наш сегодняшний заяц.

– Почему?

– А как выбрать, если мы уже стали все одинаковые?

– И как ты выбрал?

– Только, как самого умного, ибо дуракофф-то жалко. – И Эсти добавил, обращаясь к Вари: – Иди сюда, ляг. А ты, Зая, – обратился он к теоретику Буди, – разведи костер побольше, чтобы тя можно было прожарить как следует. Я, вишь ты, не люблю с кровью.

– Да ты чё, в натуре, Эсти, я же ж только что долбил тебе, как дятел на дереве, живых существ с именами:

– Не едят!

– Как тебя звать?

– Меня…

– Вот, пажалста, забыл! – засмеялся как пантера Эсти.

– Нет, не забыл, я Зая… Прошу прощения, оговорился, я…

– Да нет, забыл, забыл, – поддержал высказанное уже мнение Вари.

Он лег недалеко от Эсти, так что его голова находилась на уровне ног Эсти. Но не заметил, что и наоборот:

– Его ноги оказались у рыла Эсти. – Не совсем, но где-то рядом.

– Чем-то пахнет, – сказал Эсти.

– Это иво нохги, – сказал толи хмуро, толи весело Буди. Эсти наорал на Вари за неуместность его ног, в результате чего Вари и Буди объединились против Эсти, и заставили отнимать у ниш большую – с кокос – кедровую шишку:

– Зая, отними!

– Зая, лови! – крикнул Вари, и как будто бросил ему шишку, но сам за спиной перебросил ее Буди.

– Вы меня съедите, – наконец устало Эсти сел на траву.

– Костер по твоему велению-хотению горит, значит, кото-то точно сегодня будут жарить.

– И да, Зая, – сказал Вари, – не надейся, что дух твой при этом останется невредим. И Эсти к ужасу своему понял, что чувствует себя зайцем. Зайцем, поданным к столу этих олухов. Увидел не просто так, в уме, а в реальности:

– Они едят, а он глядит.

Тут Буди увидел со своей стороны, что из леса вышел мужик, и без оглядки – в том смысле, не только назад, но и вперед, на них, двинулся к костру. За спиной у него был цветной рюкзак.

– В тайге, откуда? – воскликнул Буди. Эсти пока благоразумно молчал, ибо слово ему никто не давал, и вообще почетно-обеденное звание Зайца с него пока никто не снимал. Мужик вынул из цветного вещмешка банку тушенки – как им показалось литра на полтора, хотя было совершенно ясно: не больше литра, но вид умели, умели делать – банку сгущенки, галеты, которые не замерзли на морозе, и не сгнили от сырости, образуемой холодной наружностью, и теплой от природы спиной.

– Он нас даже не видит, – сказал Эсти, и все промолчали, хотя слова ему никто не давал. Правда, она и в тайге правда. Правда, у каждого своя. Мужик совершенно не думал о том, что они могут даже потерять сознания от вкуса настоящей тушенки. То им казалось, что это говядина из больших упитанных быков Абердин-ангусов, то Брангус, то из США, то из Шотландии, а Эсти опять влез и сказал, что помнит этот вкус, как:

– Из Казахстана, но тоже Абердин-ангусы. Спрашивается, откуда им были известны эти породы хорошего мяса?

Изучали в лахгере на досуге? Маловероятно. Скорее всего, сама тушенка, ее отличный, особенно в голодном лесу вкус, рассказали беглецам с каторги об этом. Они тут же реабилитировали Эсти за этот рассказ о вкусах отличного мяса в обычного Человека Бегущего. Наконец этот парень прозрел. От еды действительно зависит зрение.

По Библии, правда, голодные видят больше, чем сытые, но наверное, имеется в виду:

– Не до такой степени.

– Он нас заметил, – сказал Буди. – Нет, точно вам говорю: он нас видит.

– То видит, то не видит, так не бывает, – сказал Вари.

– А я хговорю…

– Нет, видит, видит, – сказал Эсти. Вари хотел возмутиться поведением Эсти:

– Только из Зайцев, а уже присвоил себе право решающего голоса, но к счастию вспомнил, что и он лишь недавно оттуда, из Зайчатника.

– Вам, чё, особое приглашение надо сделать? – спросил мужик, и только потом обернулся к ребятам. Никто ничего не ответил, тем более даже не подумал оскорбить его каким-нибудь приколом, типа:

– Ты на парашюте с неба спустился? – Все просто на карачках, как не спустившиеся еще с веток обезьяны, побежали к костру, ибо зачем вставать, если так быстрее?

– Абсолютно не надо, – таков был молчаливый разговор между беглецами. Имеется в виду, к завтраку, обеду и ужину с полдником вместе взятым. И человеческое скоро в них проснулось. Ибо если оно есть, то сращивается, куда денется в случае чего? В том смысле, если кругом счастье и радость, то и мы, как сказал Высоцкий Маньке Облигации:

– Устроим тебя на ткацкую фабрику сновальщицей. – Нет, действительно, зато все по-честному, без воровства, проституции и получения еще неотработанных подарков от уголовников в виде серебряной или золотой змеи с одним и более изумрудными или рубиновыми глазами.

– Вот из ё нэйм? – наконец спросил Буди.

– Ты кого спрашиваешь? – спросил Эсти.

– Иво.

– Иво? Что-то не похоже, – сказал, подходя Вари.

– Действительно, это ниправильна, – замахал руками, как… но не как крыльями, а как копытами Пришелец.

– Как тогда тебя называть? – спросил Вари.

– У меня много имен, – риторически ответил странник. И добавил: – Для вас может и немного, но все равно несколько. Эсти открыл рот, но Буди его опередил:

– Лошадь, – радостно рявкнул он. И действительно, многие не решились возражать по той простой причине, что он был похож на лошадь: крупные черты удлиненного лица говорили о генеральском потенциале. Эсти не забыл, что его бесцеремонно перебили, но тут же попытался опять выдвинуться вперед:

– Он похож на меня. Все уставились на Эсти. Че-то действительно было, но никто в этом не признался даже самому себе.

– Я похож на Энди Вильямса, – сказал пришелец. Никто не знал, кто это, поэтому каторжники промолчали.

– Зовите меня Кини, – добавил он.

– Кини, – повторил Буди.

– Кидало, что ли? – решил уточнить Вари.

– Будем звать Ини, – сказал Эсти.

– Почему это? – спросил Буди, который опять вспомнил, что забыл, почему Эсти считает себя здесь главным. Не обращая внимания на контрреволюционные выпады Буди Эсти предложил тут же проголосовать.

– Я За, – сказал Вари, – но сначала скажи, друг, за что.

– Да вы чё, в натуре, охамели, голосовать за коня?

– Он больше похож на лошадь.

– Тем более. Но проголосовали, три к одну против Буди, ибо сам Кини тоже поднял руку. И ее засчитали. Так как. Так как Вари сказал, что иначе он сосчитать не может:

– Сбиваюсь, знаете ли, когда строка обрывается. А считал он по кругу: Эсти, Буди, Ини, и он сам.

– Не будет Иво не будет и меня, – сказал Вари. – Просто останусь в Австралии, как один из Незнаю.

– А потом мы тебя съедим, – сказал Буди, желая испортить настроение победившей публике. Но Кини сразу сказал, что:

– Самого тебя, Буди, сделаю конем, если будешь, как бык переть на отходящий уже космический корабль.

– Он действительно инопланетян, – сказал Эсти, если в лесу, где логичнее всего предположить существование простого Тунгусского Метеорита, говорит о Пришельцах.

– Я поверю, что он конь, если повезет нас всех троих на себе, – тем не менее набычился Буди. И она поехали. Эсти на Инициате – инициировал этот рискованный эксперимент – Вари на Буди, который и сам удивился, что не чувствует усталости, которая, как он предполагал будет от такой ноши, как жирноватый Вари. Тем более, он был рад, что его не заставили везти еще и мешок с тушенкой, ибо, ибо. А действительно:

– Может он весит тонну. – Кто знает, как они там меряют на этой Альфе Центавра. Кини так и заявил бесцеремонно, что он:

– Оттэль. – Но все, кроме Вари, поняли, что речь идет о Альфе, откуда уже года полтора ждали, что прилетят:

– Люди, похожие на нас. Это предсказал им один волхв, сидевший на той же киче.

– Как его звали? – задумался Эсти. Тем более, этот колдун продемонстрировал своё колдовство прямо на Зоне: вот также провез Эсти от стены до стены большой комнаты, где стояло под сотню шконок одна на другой.

– Провезу, – сказал он, – и мне за это ничего не будет. – Он имел в виду, что обычно таких людей, легко подчиняющихся другим людям, сразу тащили в баню и там трахали. Мол:

– Он был слабовольный. Так вот ему ничего не было. И решили:

– Маг. – Хотя это и было сомнительно, ибо большинство из жителей того Гулага были абсолютно не внушаемы. Примерно, как ослы. Просто Эсти не знал, что ночью трое блатных: Ленька Пантелеев, Лей Брони и Беня Крик и вывели этого самозваного мага на плац, и потащили в баню, что была рядом с клубом. Ленька даже сказал:

– В бане уже кого-то трахают, пойдем в клуб к козлам.

– Западло, – сказал Беня. Но они не дотащили его ни до клуба, ни до бани, несмотря на то, что она находились в одном здании. Хотя делали всё по волчьей науке:

– Один тащил за загривок, другой кусал – в данном случае, просто щипал – за жопу, а третий впереди тянул за волосы. Как настоящие волки отбитого у самки кабана вели они его на съедение. Был и четвертый по имени и фамилии Сонька Золотая Ручка, но мужского рода. Но некоторые знали, что на самом деле это Маруся-Володя. Настоящий гермафродит. Как говорится, этих Сонек было:

– Почти в каждом лагере. Они ничего никому не рассказали, потому что месяц помнили, как ходили перед ним гусиным шагом, но изображали не гусей или уток, а лягушек, и даже плескались большой луже, еще не просохшей после дневного ливня, и так натурально, что даже прапора с большим фонарем пришедшие на место действия, в ужасе удалились.

– Натуральное превращение волков в свиней, – сказал один прапоров по имени Федя, и другой, сержант Валера, был так испуган, что не мог говорить: его до самой вахты колотила дрожь, да и после он не мог сделать глоток чифира без продолжительного стука зубов о край эмалированной, отобранной у одного профессора, кружки. Наконец резюмировал:

– Думаю, он их всех трахнул. – И добавил: – Теперь будут знать.

– Как будто они не знали до этого, – благоразумно констатировал Федя.

На следующем привале, точнее уже после него, ребята опять приготовились кататься по старой системе. Но Кини сказал:

– Теперь я буду кататься. Некоторые, а именно Буди очень обрадовался. И назвал пришельца просто по-простому:

– Друг. Но Эсти заартачился:

– Несмотря на то, что ты инопланетянин, – сказал Эсти, – лошади у нас на людях ездить не будут.

– Не обращайте внимания, у него сдвиг по фазе, как будто ему приснилось, что он будет во главе одной из дивизий, или даже армии штурмовать Трою. Ну, в том смысле, что Царицын, – добавил Вари. Он думал, что он так и дальше поедет на Буди. И тут Кини сказал слова, которые Эсти слышал, когда к нему на свиданку в одну из тюрем на пересылке по пути в Гулаг приехал друг по имени Ле Броня:

– Их бин Распутин. – И рассказал с условием:

– Больше никому не говорить, как этот Распутин, когда они тащили его в баню, чтобы трахнуть за унизительное поведение, после вопля:

– И бин Распутин, – заставил их, как лягушек мыться в луже. Одно слово:

– Гипнотизер, – как минимум просто маг, способный занять место современного…

– Савонаролы? – перебил Эсти.

– Да какой Сава, бери ниже, в том смысле, еще раньше Средних Веков, это сам Монтесума.

– Говорит, они жили в одно время.

– Это только так кажется.

Эсти внимательно посмотрел на Кини, и решил, что это он и есть.

Действительно, не может же шататься по пространству от Урала до Магадана, и даже до самого Санкт-Петербурга две такие уникальные особи. Разоблачить его сразу или потом? Или вообще:

– Никогда.

– Я сделаю так, чтобы вам было легко, – сказал Кини. И добавил: – В два раза.

– Первое, – сказал Эсти.

– Второе, – сказал Буди.

– Огласите, пожалуйста, весь список, – констатировал Вара.

– Вы меня может простить? – спросил Кини. – Дело в том, что вы получите не два, а три удовольствия. Первое – это значит, что вы все трое повезете, из чего следует: никто не будет ехать. Второе – вам не придется нести большое количество продуктов питания, как-то всю тушенку, всю сгущенку, и так далее, и тому подобное вплоть до растворимого кофе.

– Вот вы, между прочим, договорились, – сказал Эсти.

– Почему?

– Потому что забыли Третье.

– Да? А вы уверены, что оно было? И все открыли рты от удивления. Ини доказал, что это:

– Они забудут про Третье. И сказал:

– А я нет, ибо третье – это то, что вы будет едины, как три мушкетера. Ибо на кого все валить, если все в одной упряжке?

Логично, что не на кого.

– Дайте нам хотя бы по банке тушенки, – сказал Эсти.

– Зачем?

– Чтобы было веселей.

– Хорошо сказано, но не верно, – сказал, как теперь уже ясно, Распутин. Но.

– Но ниправильна, – опять выразился он. – Ибо, ибо:

– Работа не волк – есть не просит. Все толи обрадовались, толи приуныли. С одной стороны, хорошо, что с ними парень, который все знает наперед, а с другой, если ему потакать – ноги вытирать будет. Как вот сейчас:

– И везти его заставил, как идола Монтесуму, и есть не дал.

– Так никакой радости у нас нет, – сказал Буди.

– Действительно, вы взяли у нас все, что было: и еду, и плацдарм передвижения, а чего взамен? – сказал Вари. Эсти промолчал, но ясно, был абсолютно согласен со всеми.

– Конечно, конечно, пожалуйста, пойте.

– Вот?

– Так естественно:

– С Адеськава Кичмана бижала два Урькана, бежало два Урькани на во-о-о-лю-ю.

– Ошибся, – Эсти даже повернулся немного голову назад. – Нас намного больше.

– Дак, естественно, – ответил Распутин, – надо поделить на два.

– Вот так просто, – обрадовался Буди. Но Вари, несмотря на примирительную позицию, все равно выразился:

– Так бы и я мог. На что Распи опять дал магический ответ:

– Хорошо, давай попробуй.