Текст книги "Альфа Центавра (СИ)"

Автор книги: Владимир Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 22

И как ни делил Вара, все были против. Никто не мог понять, куда девать Третьего, если двое останутся в упряжке.

– Попробуй теперь сам, чтобы мы знали: решение было. И Распи выбрал Эсти, который даже растерялся, потому что в последнее время ему не давали выдвинуться. Чуть что:

– Встань в строй! Все поняли, что Пришелец хочет сделать из Эсти подручного, но не подручного кузнеца, а колдуна. Ручного мага. А сам? А сам будет почивать на лаврах, пить тазиками Мадеру? Нет, и даже бабы – так только, чтобы себя показать на людях. Все это знают:

– Иногда хочется в кабак, а зачем – непонятно. А дело в том, что просто написано: один был Донор, а другой Реципиент. Один дает, а другой получает.

– В связи с этим, – сказал Распутин, и загребя снег рукой положил в рот и начал жевать, – Эсти пойдет вперед.

– Как квартирмейстер? – спросил Буди.

– Да. Ибо чувствую: жильем потянуло.

– Дымком, вы хотели сказать? – Вари.

– А разница? – вопросом ответил Распи.

– Нет, нет, я только так, чтобы получше понять, зачем он пойдет вперед, в том смысле, что почему нельзя всем вместе достичь этого злачного места, где нас ждут.

– Ты сам и ответил, – сказал Буди, уже войдя в курс логики колдуна: – Нас без него, – он кивнул на Эсти, – никто не ждет.

– А если и ждет, – сам обрадовался своему уму Буди, – то только, чтобы опять отправить туда, куда:

– Семьсот километров тайга! Где водятся дикие звери! Машины не ходят туда! Бегут спотыкаясь олени!

– Я знаю меня ты не ждешь! – поддержал Распутин, – и писем моих не читаешь! Встречать ты меня не придешь! Об этом мне сердце сказало!

– Встречать ты меня не придешь, об этом мне сердце сказало, – перехватил песню Эсти, и потащил вперед к городам и селам.

И был это город Царицын.

– Откройте, люди добрые! – крикнул Вара.

– А если не добрые всё равно открывайте, – добавил Эсти.

– Ща-ас-с! – крикнула со стены Кали. А рядом с ней в таком же древнем костюме стояла Ника Ович, которая появилась в конце соревнований, за право наступать или оборонять город Царицын, как киллер с автоматом Томсона на дне рождения Чарли Зубочистки, впрочем, скорее всего, это был день рождения ММ – Маленького Наполеона, как Отец Гамлета у Шекспира, желая предупредить Гамлета, что Царицын – это ловушка для дураков. В том смысле, что лучше:

– Никому не верь. К счастью, и Щепка была здесь, а ведь и ее не хотели пускать, несмотря на то, что это она и обеспечила им счастливую и безбедную жизнь в городе, если предположить, что плохого конца не будет, что этот город Царь не падет, как Троя, или пресловутый Иерихон. Печально было то, что несправедливость тоже взяла свою долю из счастья Щепки, победившей, можно сказать, богиню войны Афину Палладу, по древнерусскому имени Фекла, или не менее древнему имени жены князя Игоря – Ольга. А именно:

– Дэн, ее названный мужем жених попал в лагерь штурмующих город инопланетян. Это не я сказал. Ибо даже Щепка била себя в большую грудь – так она считала – и доказывала:

– Это я еврей! – В том смысле, что точно прилетела с этой Альфы и ее Центавры. И следовательно, логично считать наоборот:

– Инопланетяне в городе, а штурмуют его Зеленые, или если им так нравится, пусть говорят, что они Красные. Она даже, в конце концов согласилась, но тогда Фрай кивнул Нази, чтобы выдвинул решающий аргумент:

– В нашу пользу. – А именно:

– Придется расстаться и с подругой Кали, и с:

– Остальными ее любовниками. Щепка на радостях от своей легендарной победы Давида над Голиафом хотя и забыла, сколько у нее было на счету любовников:

– До этого, – решила не терять то, что было приобретено, скорее всего, с большим трудом, согласилась остаться в городе на правах простой похищенной Варварами Елены. В данном конкретном случае:

– Ан, – или по земному Анна. А со своим Парисом, больше похожим не на Париса, а на простого англичанина Черчилля с приличным животом, личной ванной, коробкой кубинский сигар Фидель, двумя ящиками – не меньше – французского Коньяка Nine и четырьмя – не больше – армянского Двин. Ибо, ибо армянский, как ни странно, стоил дороже, а Чер думал дешевле, и поэтому пил его когда надо и когда не надо.

– Мне нужен один, – сказала, поднявшись к самым в виде ласточкина гнезда, как в Коде Войнича, зубцам крепости Щепка, и добавила: – Второго убейте. Впрочем, впустите обоих, а то я знаю, точнее, просто боюсь, вы убьете как раз не того, кто мне мог бы понравиться.

– Или наоборот, – сказала Ника Ович.

– Да, вот именно, или наоборот, – согласилась похищенная из инопланетян Артистка Щепка. Между прочим, ни Ника Ович, ни Коллонтай не хотели пускать в крепость лишних мужиков, так как у этой крепости под названием Царицын еще не было своего Приама. Да, вот так:

– Многие хотели, но из-за слишком большой конкуренции, пока что это место никому не досталось. Гектором был Пархоменко, который чуть не сбросил со стены за это Котовского. Хотя тот согласен был быть:

– Даже на подмене. Не можешь же ты и днем и ночью их трахать, – Котовский кивнул на Кали и Щепку.

– Нет, а при чем здесь это? – возмутились дамы, и вообще выгнали Кота, как сказала Коллонтай:

– На пыльную и дождливую улицу к привычным к этому инопланетянам. Хотя и задумались:

– Нет, а действительно, одного Гектора нам будет мало.

– Будем делать вылазки и брать в плен заложников, – сказала Ника.

– Да, да, так делали все, кто жил раньше на острове Лесбос. К счастью здесь был Василий Иванович, он обнял свою Кали, и констатировал, что:

– Здесь никаких Лесбосов не будет, будем жить прилично, как все.

– То есть, как очень немногие, – добавила Щепка.

– Вы должны доказать, что способны быть защитниками крепости! – крикнул Василий Иванович, – ибо просто так здесь делать нечего.

– Ты вот так разбирайся с ними, – сказала Кали, а мы пойдем пока в кабак поедим.

– А я?

– Небось, небось, я позже с тобой расплачусь.

– Когда, ночью? Это долго.

– Зайдешь после ужина в подсобку, я там тебя и трахну, – улыбнулась Кали.

– Нет, нет, нет, никаких трахну, ибо, ибо…

– Запиши свою просьбу на бумаге, и подашь мне после обеда.

– Я не умею писать.

– Ну, вот когда научишься, тогда и приходи.

– Нет, я так-то умею.

– Почему сказал, что нэ умеешь?

– Я хотел написать красиво.

– Ладно, сделаю тебе скидку: скажешь просто своими словами, но дрожащим голосом, окей?

– Надо подумать.

– Думай. И они ушли.

– Ну чё стоим? Начали, начали.

– Чё начали, ми не поняли? – сказал Эсти.

– Ты расскажи подробно своими словами, мил человек, о чем нам говорить, – попросил Вара.

– Все просто, дети мои, – сказал Василий Иванович, и закурил трубку. – Пароль?

– Спросите, пожалуйста, поточнее, – крикнул Вара.

– Да, уточните, пожалуйста, что ви имеете в виду пароли или все-таки уже пароли-пе? – высказался Эсти.

– Хотите сыграть в карты? А… это… не лучше ли будет, если вы просто набьете друг другу морду?

– Зачем?

– Будет ясно, кто из вас умеет сражаться, кто так только: погулять вышел. Не бойтесь, я все равно пущу обоих.

– В чем тогда разница? – спросил Эсти.

– Кто победит, того будем кормить, как потенциального бойца, готовящегося на убой.

– А я? – спросил Вара, как будто уже был уверен, что проиграет. – Нет, я просто на всякий случай, ибо даже я могу выиграть, не правда ли, Эст? – и так хлопнул напарника по плечу, что из него пошла пыль и поднялась туча моли.

– Вот из ит? – повторил Василий часто слышимые им слова то от Кали, то от Щепки.

– Дело в том, что мы долго шли по заснеженной холодной тайте, а когда попали сюда, она вылупилась из яиц и появилась, – Эсти показал на вьющуюся на ним мошкару, но с крыльями, как у моли.

– Скорее всего, – резюмировал Василий, – от близости большой реки.

– Здесь есть река?

– Как будто вы не видели.

– Не видели.

– Значит, поздно пришли, уже утекла. Не могу я вас пропустить, друзья, – добавил Василий, – вы драться не можете, и ума мало, не знаете такой простой вещи, что реки:

– Текут долго, – а ведь это элементарно.

– Смилуйся, мил человек, – сказал со слезами на глазах Эст, – мы долго сидели в тюрьме…

– Даже в разных тюрьмах, – вставил и Вар.

– И забыли даже то, что никогда не знали.

– Хорошо, я сейчас спущусь к вам, сыграем в карты. Давай, давай, обрадовались ребята.

– Я сыграю, – сказал Эст, – а ты разведи костер и пожарь мяса на решетке или на вертеле.

– Лучше на вертелах, шашлыки. И знаешь почему?

– Почему?

– Проще.

– Окей, жарь.

– Давай мяса.

– Сейчас мы у него спросим, – Эст кивнул на приближающего Василия Ивановича. А он ответил:

– Надо было сразу сказать. Теперь пусть он, Вара, идет и попросит мяса у заправляющей пока что этим городом Елены Прекрасной.

– Как ее настоящее имя? – спросил Вара.

– Сам узнаешь. Гонец ушел, а Эст предложил:

– В покер?

– В девятку.

– Может, кинем камни? – Эсти подбросил на сгорбленной ладони два кубика – белый и зеленый.

– Зачем?

– Я хочу в покер, недавно научился, мне понравилось.

– Когда недавно, в церковно-приходской школе еще только? Впрочем, давай, попробую проиграть.

– Никогда не проигрывал, что ли?

– Никогда.

– Тогда и я сделаю тебе подарок: сыграем на проигрыш.

– Как это? Значит, играть будем без блефа?

– Да, нельзя бросать карты, если даже у вас меньше, чем у противника, но вы в себе уверены: он бросит.

– Противоречие получается.

– Нет, ибо он в себе не уверен.

– Отлично, давай.

Они играли уже два часа, когда пришел Вара с мясом и большой оплетенной бутылью красного сухого вина.

– Ты че такой? – спросил Эст, разглядывая свои карты, как будто никак не мог сосчитать: скока да скока будет скока.

– Трахнули, наверное, – предположил Василий Иванович.

– Правда, что ли? – молча удивился Эст.

– Не то, чтобы да, но и нет не могу сказать, – Вари развел костер и положил шпаги на бывшие уже тут кирпичи из обтесанных камней. Далее играют, Вари рассказывает, что было в ресторане.

– Ты кто? – спросила Щепка, когда Вара остановился у стены, недалеко от стола, где они что-то ели, как-то:

– Гоголь-Моголь и Цыплята Табака.

– Я пришел за мясом, между прочим.

– За мясом?

– Да.

– Хорошо. Дайте ему мяса. К нему подошла Ника Ович, одетая, как Синий Рыцарь царя Соломона.

Даже томагавк в ее левой руке был синего цвета.

– Чё? – спросила она, и крутнула томагавк пару раз перед лицом Вары. – Где отрубить?

– Себе отруби, я не таких, как ты еще видел.

– Не хочет, – Ника повернулась в сторону обеденного стола.

– Ладно, – сказала Щепка, – дай ему шанс.

– ОК. – Ника разделась и опять оделась, теперь она предстала в белом костюме новичка Дзю До.

– Такого-то Кузьму я и сам возьму, – улыбнулся Вара и тоже разделся.

– Скотина, – поморщилась Коллонтай, – ты бы сначала вымылся, а потом обращался за отсечением тебе части тела.

– Во-первых, я забыл спросить, где у вас баня, – ответил Вар.

– А во-вторых?

– Что, во-вторых?

– Ну, ты сказал, что в курсе, что такое во-вторых, – сказала Щепка.

– Ах, во-вторых! – обрадовался Вара, что не надо больше разгадывать кроссворды Сфинкса. – Это, знаете ли, я имел в виду не своё тело.

– А чьё?

– Ваше. Простите, – добавил он, – это была шутка в духе времени.

– Шутка? – рявкнула Кали, и тут же попросила Нику: – Привязать его голову к его пяткам. – И добавила: – Без веревок. – Чтобы так сами собой связались между собой. Впрочем, не надо, я сама приручу эту скотину. Хотя с другой стороны:

– У меня руки в чесноке и масле, на котором жарился этот Табак курицы, добей его сама. Ника встала на шпагат, как это любил делать Жан-Клод Ван Дамм в молодости, чтобы провести свой коронный удар:

– По яйцам, – но к своему изумлению не увидела их. Ибо. Ибо, ибо.

– Кстати, Жан-Клод Ван Дамм бил не по яйцам – запрещено – а по коленкам, но не в этом дело сейчас. Ибо этот Вара повернулся уже к избушке задом, а не передом, и так пукнул, что первая газовая атака немцев в Первой Мировой Войне показалась бы очевидцам невинной проповедью. Это был его первый Тактический прием в этой Гражданской войне между Белыми и Зелеными, или, чтобы всем было понятно:

– Между инопланетянами с Альфы Центавра и местными Аборигенами.

– Такому можно доверить командование армией, – сказали бы и люди, и инопланетяне. Но, увы, их здесь уже не было. Ибо его поведение было не только недостойным, но и ужасным. Ника… Нику просто сдуло, как будто это был первый порыв ветра, но не простой, а вдохновенный порыв Урагана. Щепка, как Первый Рыцарь этого города хотела выдержать, как она сказала:

– Во что бы то ни стало, – но и это Увы не вышло. Звучал и пах позавчерашней сиренью не просто залп – хотя бы это был даже залп Авторы, а:

– Песня, – более того, со словами:

– Протрубили трубачи тревогу, всем по форме к бою снаряжен, собирался в дальнюю доро-о-огу наш пропахший Зоной и последующими семьюстами километрами тайги небольшой отряд с Зайцем в придачу. Этому приему его научил Беня Крик по спискам Интерпола значащийся, как просто:

– Мишка Япончик. – Он бывало заходил в столовую, пока блатные через своих шнырей и начальники отрядов через самого зав столовой не украли всё мясо из котлов, и беззастенчиво проводил этот прием древних жрецов Майя, чтобы у уже поднимающихся на Зиккурат пленников не было большого желания и дальше цепляться за свою жизнь. Похоже на современный наркоз, только наоборот. Здесь больной идет на опасную операцию с:

– Улыбкой на устал, – как имеющий уже три – загнивающую, нарывающую и засевшую в глыбаке – раны. Здесь:

– От ужаса. – Хотя и там улыбку на уста кладут только после смерти. До – не удается. Очень больно. Здесь тоже было больно. Щепка заорала:

– У меня голова болит! Кали:

– У меня башка раскалывается. Ника ничего не сказала, и не только потому что потеряла сознание, но из-за того, что улетела в как раз открытый большой холодильник, который тут же сам и захлопнулся. Вара и сам немного закружился, взял нож-топор, упавший из ослабевшей руки Ники, и хотел отрубить мяса:

– От кого-нибудь. – Потом вспомнил, что сам когда-то был зайцем, и более того:

– Человека есть не стал бы ни за что. – Ибо:

– Он не людоед, – а:

– Пятница. – Робин, или просто по-простому Робинзон Крузо, послал его купить:

– Хорошего мяса. Но где его взять? Хотя запасы должны, должны быть. Ведь война еще только началась, даже:

– Еще не началась, – и следовательно:

– У нас – всё есть!

Далее, где Вара берет мясо? В морозильнике, где закрыта Ника? Она просит его открыть, и он открывает, в результате чего сам оказывается заперт в нем. Далее?

Глава 23

– Три и три, – сказал Василий.

– Где три и три, я не понял? – ответил Эст.

– Щас, кажется одна тыща упала. Че-то никак не найду.

– Не не найду, а посчитай хорошенько, у тебя больше нет денег.

– Да?

– Да.

– Я не знал. Ты че, в долг тогда, что ли?

– Прости, но я в долг не играю, – сказал Эсти. У каждого из ребят было по десять фишек – фигурально фишек, а реально шишек. Было принято такое решение, как сказал Эст, за неимением и фишек, и вообще любого бабла. Василий Иванович даже удивился:

– У вас нет даже Царской Чеканки? – Ибо:

– Как же вы живете?

– Хорошо, тогда я вскроюсь, – сказал Василий.

– Поздно, ты уже дал дальше.

– Я? Я передумал.

– Пэрэ? – переспросил Эст. – Нельзя, сколько-нибудь все равно теперь уже надо давать дальше.

– Зачем? Чтобы ты дал еще дальше – сколько у тебя там сосновых шишек? Четыре? А у меня останется только три.

– Да, придется сдаваться, – сказал Эст.

– Прошу прощенья, значит на кону было семь фишек, а спрашивается:

– Как это могло случиться? Нас только двое, и число обязательно должно быть четным.

– Почему?

– Потому что нас двое. Ты, как тебя там, у костра?! – крикнул Вася Варе, – с нами пока что не играл?

– Откуда, – глухо ответил Вара, занятый шашлыками, и поэтому боялся их пережарить без тренировки. – И да, – добавил он, – пока вы еще играете, можно я потренируюсь?

– Да тренируйся! – безвольно махнул рукой Эст, – только не мешай мне выигрывать.

– Я не понимаю, – продолжил свою мысль Василий, но вдруг понял, что забыл ее.

– И я не понимаю, – попытался толкнуть его еще дальше по скользкому пути незнания Эст.

– А! да! почему у тебя больше фишек, чем у нас.

– Да, я обычно не называю себя на Вы, чтобы не быть заподозренным в коррупции, но так как есть некоторые недоразумения, вынужден применить авторитет. Они начали считать фишки, и два раза действительно вышло, что их двадцать, но один – двадцать один.

– Фантастика, – выдохнул Василий.

– Скорее всего, – сказал Эст, – уже ничего нельзя поделать, значит их и было столько.

– Сколько? Двадцать одна?

– Да.

– Ну, допустим, тогда почему лишняя оказалась у тебя. Как говорится: поиграл лишней фишкой – дай теперь мне поиграть.

– Она и была у тебя.

– Значит, ты ее выиграл?

– Да.

– Когда?

– Ты знаешь все ходы? Они у тебя записаны?

– Я без записи понимаю, по логике: иначе быть не может, потому что не может быть никогда.

– Вы лучше э-э подеритесь, – сказал Вара, чавкая последними кусочками сочного мяса, и периодическая выковыривая его острым шампуром из здоровенных рандолевых зубов.

– Ну, чё, – сказал Василий, – избить тебя, как сидоровую козу?

– Именно, как сидоровую?

– Сидорову, – да, пусть будет так.

– Как легко же ты, мил человек, поддаешься на провокацию, – сказал Эст, и добавил:

– Нет, с тобой мы драться не будем, а лучше изобьем вон ту козу, – и Эст показал пальцем на Вари.

– Действительно, – удивился Василий Иванович, – как он мог съесть весь шашлык, не понимаю. Далее, Вар их побеждает, так как после мяса стал очень силен.

– Мы должны сначала доиграть, а потом изобьем его, – сказал Эсти.

– Хорошо, так даже лучше, – сказал Вася. – Ты сколько поставил?

– Вот, три и одну последнюю дальше.

– Отлично Григорий, нормально Константин, я крою и даю дальше.

– Не вижу, чем и чем?

– Вот им, – Вася, не оглядываясь, махнул рукой назад в сторону Вара.

– Он один, – возразил Эст.

– Он здоровый хватит и закрыть, и дальше дать.

– Прости, но если делить, то сначала напополам со мной.

– ОК, я делю свою половину на две части, ту, которая с рукой, ставлю, а оставшуюся с ногой даю дальше, пойдет?

– ОК, я тоже так делаю.

– Ты считаешь, мне больше нечем крыть?

– Естественно.

– А голова, я закрываю иво головой.

– Голову тоже надо делать пополам, – возразил Эст. – Более того, это вообще моя голова.

– Серьезно?

– Да, обычно я сам не думаю, а спрашиваю этого Зайца, как надо, а потом делаю наоборот.

– Так это ваш Заяц?

– Ты забыл, что мы пришли вместе? – Э улыбнулся.

– Ага, значит у меня должна быть фора.

– Хорошо, я согласен, пусть это будет моя лишняя шишка. Показывай сколько у тебя.

– Ты вскрылся – ты и показывай.

– Ладно, – опять согласился Э, – Девять.

– Что, Девять?

– Прошу прощенья, Десять, – и Эсти выложил четыре десятки и Джокера.

– Вот как раз из-за жульничества ты и проиграл, – сказал Василий, потому что мы играли без Джокера. Откуда он вообще взялся?

– Дело в том, что я всегда ножу с собой Джокера.

– Зачем, если вы играете только в Девятку?

– Да?

– Да.

– Не знаю, но вот как раз пригодился.

– У вас так играют: выкладывают не только все, что в голову приходит, но и что есть в карманах?

– А у вас?

– И у нас также, – Василий Иванович порылся в карманах на груди рубашки. Но ничего не нашел. Далее, что он все-таки находит?

– А! вот, кажется, что-то есть, и он вытащил, правда без золотой цепи, Бриллиант Сириус.

– Откуда? – удивился Эст. Василий тоже не знал, откуда он взялся. Тем более, без цепи, на которой его носила, кажется, Щепка. Ибо:

– Если она выиграла турнир за Царицын, то и этот Бриллиант соответственно.

– Значит, я с ней был, – сказал он.

– С кем?

– С королевой этого города.

– С царицей, – напомнил о себе Вар, – ибо я ее видел, настоящая.

– Что настоящая?

– Стерва.

– Кстати, – вспомнил Василий, – мы забыли тебя избить.

– Ми не против, – сказал Эст, – но сначала надо принять решение: кто выиграл?

– Разве это непонятно? У меня Бриллиант, который ничем не закрыть. Значит, выиграл я.

– Он может быть поддельным.

– По барабану.

– Значит, мы и сегодня будем спать на улице? – спросил Вара, чем опять напомнил о своем бесполезном существовании. И они пошли на него, можно сказать:

– Нехотя, – в том смысле, что в полной уверенности в своей непокобелиной силе. Но Вара наелся мяса до отвала, и отрицательная реакция этого процесса в виде обжорства еще не вошла в полную силу. И он применил прием, который – так все думали – применял только Котовский, и только в экстраординарных ситуациях:

– Взял ребят двумя руками – каждого своей – и направил навстречу, как два паровоза. Как по рассказу одного русского голливудского актера, он сделал со своим паровозом, из-за чего потом и стал больным на всю голову инвалидом, и несмотря на это смог соблазнить приличную немку, родившую от него впоследствии толи двоих, толи троих детей, с которыми – по крайней мере с одним из них – пела в церковном хоре. Впрочем, вряд ли, ибо ее голливудским мужем было ей ясно сказано:

– Ни с кем вообще не разговаривать, и если петь, то только дома.

– Впрочем, может я ошибаюсь: потому что по другой версии, она должна была быть немая. Как они могут петь? Хотя в тайге, возможно, это безразлично. На Краю, так сказать, Света:

– Толи еще будет. Они бы тоже стали инвалидами, но Василий автоматически успел подставить свой кулак между ними. Как буфер, который не был смят неимоверной силой Вары, обожравшегося мяса только по причине зажатого в этой руке Бриллианта Сириус, который своей энергией отбросил этих ребят метров на восемь. Бриллиант упал и Вариус над ним постоял, постоял, и решил согнуться и:

– Дома рассмотрю поближе, – сказал он, как будто оправдываясь. И действительно, человек получивший власть не по наследству, не от природы не то, что стесняется ее, а постоянно требует теории познания, объясняющей его право обладания ей пожизненно, и даже дальше. Исходя, видимо, именно из этой теории Вариус решил называть себя Вариусом, и главное понял:

– Значит, у меня есть дом. – Свой большой дом. И он повернулся лицом к Царицыну, и уже хотел уверенной поступью направиться туда, как эти псы опять набросились на него. Правда, не вероломно, а Василий крикнул сначала:

– Эй, ты! Куды-твою гребешь клешнями. – Как будто сам когда-то был моряком. А разозленный беспрецедентным поведением Вары Эсти с разбегу ударил ногой в грудь. Все думали:

– Улетит прямо до стены города. – Нет, упал, да, но полежал совсем немного.

– Вы на кого руку подняли, ироды?

– А кто ты, мил человек, мы не знаем? – спросил Вася, а Эсти только развел от удивления руки в стороны.

– Я царь этого города.

– Но как ты сказал, Вагриус? Не Приам, точно?

– В историческом смысле эти имена очень близки, – сказал Вагриус. После этих слов Эсти споткнулся и первый получил по рогам. Вара прямо из положения лежа сначала ударил своего бывшего, так сказать, шефа по коленке, а когда Эс нагнулся получил в лицо ногой. Хотя и успел сказать, прежде чем упал:

– Действительно, рога, кажется выросли всё-таки, как мне это обещали когда-то. Собственно, когда это предсказание было – неизвестно, да и было ли вообще, Эсти не смог бы ответить в этот момент, если его в этот момент и спросили об этом. Василий к своему стыду сначала побежал. И даже сказал:

– Я щас приду. Но потом все-таки остановился и пошел назад.

– Иди, иди.

– Иду, иду.

– Что-то медленно.

– Обдумываю план мести, – ответил Вас.

– За что?

– Я вас принял здесь, как людей, несправедливо пострадавших от бывших коррумпированных властей, а вы шпионы.

– Нет, как человек честный могу сказать правду, мы бежали из лагеря.

– Несмотря на то, что это вы сделали правильно, но я думаю, уже давно это было, вы одичали, и не знаете, что теперь у нас:

– Всё по-честному.

– В том смысле, что скоро будет?

– А так, что, чё-то не то?

– Да, когда все по-хорошему, чинно и благородно, людей приглашают сразу в гости, чай, кофей, блины, огурцы и помидоры, если дело происходит зимой, и куры глубокой заморозки, если летом. Вы вообще в курсе, что нельзя есть кур, если они не глубокой заморозки?

– Вы имеете в виду, летом?

– Летом, летом.

– Не знаю.

– А следовало бы. Ибо: кур много, людей мало, что получается?

– Ч-что?

– Куры портятся, пока стоят в очередях за людьми. В результате:

– Ни кур, ни людей.

– А люди-то куда делись, умерли от голода, что ли?

– Не умерли, просто я имею в виду людей, которые едят кур, их-то уж больше нет.

– Собственно, я думаю, и так скоро начнутся поставки с Альфы Центавра, там, наверное, будут куры, не портящиеся даже при сорокаградусной жаре. Верите?

– Нет.

– Почему?

– Потому что поставок не будет, ибо… ибо вы их победите.

– В каком смысле? – усомнился Василий Иванович.

– Вот так, как я победил вас: вы не думали – не гадали, а уже все кончилось – победа, более того:

– Наша победа.

– Рано, рано, вы ее объявили.

– Да?

– Да, видите, уже Эсти скоро очухается, практически уже идет сюда.

– Пока еще он дойдет-т!

– А пока он готовится к этому походу, я и сам попробую растерзать такого откормленного гуся, как вы, сэр. Вагриус рыгнул, но вкусная пища осталась на месте, где-то между желудком и горлом, там ей понравилось больше, чем здесь на свежем воздухе. Василий Иванович к своему несчастью забыл, какой у него коронный прием. А думать времени уже совсем не было. Вара сделал шаг, и Вася тут же схватил его за руку, и потянул вперед. Вара неожиданно упал, а Вася сразу сел на него, взял руку, и перекинувшись в сторону, потянул на болевой.

– Мне не больно, – ответил Вагриус.

Действительно, Василий показалось, что рука Вары гнется в обратном направлении. Так может быть?

– Да, но тогда получается, что она сломана, и более того, сломана уже давно. А так как этого не может быть, так как не может быть никогда, ибо тогда надо признать, что этот Хомо никогда не чувствовал боли. Эст остановился рядом, и не спешил на помощь ни тому, ни другому.

Он подумал, а точнее, подумал, что вспомнил:

– Колдун Распи послал их за Бриллиантом Сириус. – А он сейчас был у Вары. Значит, дело сделано, и надо уходить.

– Отпусти его, мы уходим, – Эсти постучал Василия по плечу.

– Да? Ну и отлично, идите, мне такие опасные людишки не нужны. Вагриус подумал, что действительно, лучше уйти. Если не считать того, что он хотел стать царем этого города на правом берегу Волги.

Да, но почему-то выбрал обратное. Он второй рукой схватил Василия за горло и начал душить. Потом высвободил из ослабевшего захвата свою гибкую почти как змея руку, и намотал ее на шею противнику. В результате, Василий Иванович оказался в роли пленника из фильма Мэла Гибсона Апокалипсис, где все пленники сцеплены одним бамбуком.

Только в данном случае двоим по краям казалось, что они свободны.

Над чем Василий счел нужным посмеяться:

– Я веду вас не в город, а:

– От города, – как Ванька Сус. Ребята задумались, и чем дальше шли, тем больше верили этим словам.

– Привал, – сказал Эсти. А Вар ответил:

– Зачем нам Распи?

– Тем более, он вообще не в доле, – сказал Эсти. – А третий, как его? Беда, кажется, пусть остается с ним в качестве шпиона.

– Он его съест, – сказал Василий, как будто понимал, о чем идет речь. Тем более, что не в свою пользу. Как будто уговаривал этих беспредельщиков тащить его в неизвестный лес.

– Пойдем назад, – сказал Вар, полежав немного на земле. – Скажешь, что мы твои друзья, которых ты просто давно не видел, – добавил он.

– Не-е, нет! – рявкнул Василий, – не хочу. Точнее, могу, но отдай мне мой Бриллиант. Тем более, я сам его взял только чтобы посмотреть.

– Посмотреть? – переспросил Вар. – Нет, ты украл его у меня.

– Когда? Назови место, время, и так далее.

– Дайте его мне, чтобы не досталось никому, и всё было по-честному, – сказал Эст.

– Я за, – опять чё-то не то ляпнул Василий. И успокоил себя тем, что таким образом сможет капитально запутать этих окуней. – А может и щук, – добавил он вслух.

– Я люблю уху, – сказал Вар, и проглотил слюну.

– Из щук? – спросил Эст.

– Да.

– Неужели ты до сих пор не наелся?

– Да, думаю, да, и знаешь почему?

– Уже три раза сходил в туалет?

– Дело не только в этом, мой милый, но мне кажется, я не один.

– Верю, – вздохнул Эст, – один столько не съест.

– Ты думаешь, кто это?