Текст книги "Альфа Центавра (СИ)"

Автор книги: Владимир Буров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Глава 24

– Думаю, это Щепка, – сказал Василий, – это ее Брилик. И теперь она сосет из тебя кровь.

– Не верь, не верь, – сказал Эст, – впрочем, если боишься, я сам могу его съесть.

– Съесть? – удивился Василий и опять приподнялся на локте.

– Ну, у нас речь идет о еде, поэтому я так и сказал, – и Эсти добавил: – Мы с собой ничего не взяли? Ясно, нет, поэтому надо возвращаться, он-то нажрался, а я ни гу-гу. Они поднялись и опять пошли в обратную сторону. Но. Но согласись с предложением Василия, что они будут:

– Добровольно сдавшими в плен диверсантами. А я вас поймал, напоил, накормил, теперь веду в изолятор.

– Иначе никак нельзя? – спросил Вар.

– Можно, почему нельзя? – ответил Василий.

– Как?

– Через морг.

– Нет, это хуже, хуже, – зачастил Эст, – давайте уж лучше так, как вы придумали. И так они пошли, привязанными к трехметровому бамбуку, а Вася рядом.

– Ми думали, ты тоже себя привяжешь, – пошутил Эсти.

– Серьезно, серьезно, – поддержал друга Вар.

– Всё, хватит, я сказал: движущемся прямолинейно и равномерно, иначе ничего не будет.

– Что значит: ни-че-го? – спросил Эст.

– Ничего хорошего, – ответил парень.

Он привел Их в Крепость и поставил перед Никой Ович, которая пока что в одиночестве изучала меню и карту бара.

– Я не могу понять, – обратилась она к бармену, которым здесь был Фрай, но по своему обыкновению так замаскировался, что все считали его человеком неизвестного происхождения. Так доверяли, но в меру. Щепка даже спросила у Кали:

– Насколько мы можем ему доверять?

– Ну-у, думаю, на столько, на сколько можем быть уверены, что он не подольет нам в коньяк Нине или Двин змеиного яду в количествах больших, чем мы сможем выдержать.

– Что именно?

– Не могу понять, почему здесь никогда нет хлеба?

– Так просили.

– Кто?

– А я знаю?

– Я без хлеба не могу наестся.

– Вон идет ваш хлеб. – И вошли пленники.

– Такие опасные? – спросила Ника, – что на вас надели бамбук.

– Нас просто не поняли, – сказал Вар.

– А вы что скажете? – кивнула она Эсти.

– Мы просто шли, думали, что здесь есть…

– Что, что вы имели в виду, что здесь есть кружок кройки и шитья?

– Наоборот, – ответил Вари, – мы думали, что нас научат здесь всему, что необходима…

– Необходимо, – поправила мужика Ника Ович, – и добавила: – За каждую ошибку я буду вас бить.

– Значит, вы нас берете?! – крикнули они одновременно.

– Да, я как раз набираю группу добровольцев для отражения вражеских контратак.

– А именно? – поинтересовался Эст.

– Что вы не поняли? Как вас э-э? Ну, сейчас пока это не важно. И знаете почему?

– Вы можете нас не взять? – спросил Э.

– Нет, я своих решений не меняю, ибо если сказала, что да, взяла, значит это естественно и не позорно. Но! Вы можете погибнуть на ранней стадии испытаний и так не войти в моё ВД. Они побоялись спросить, как это расшифровывается, а только предложили их:

– Да, пожалуйста, испытайте нас, как следует.

– Пожалуй, это именно то, чего хочу даже больше того, что задумала себе на завтрак. Значит, так, по-вашему, я должна добавить к просто испытанию еще, как вы сказали вот это:

– Как следует. И значит, я не буду снимать с вас этот бамбук, как решила было это сделать. Но! Пожалуйста, не торопитесь сдаваться, ибо. Ибо я буду вас бить, и одновременно завтракать. А завтракать для меня – это значит, периодически отвлекаться от тренировочного процесса.

– Почему нас надо обязательно бить? – спросил Вара.

– Пусть ответит ваш напарник.

– Я не знаю.

– Что? Рипит ит, плииз.

– Нет, это я просто так подумал, а скажу, что что… нет, не знаю.

– Хорошо, попробуйте вы, – обратилась Ника к Варе, – отвечайте, я пока не могу начать испытание, так как у меня рот набит. Где этот траханый бармен? Пива-а! У некоторых язык прилип бы к нёбу от ужаса встречи с дамой, у которой на завтрак не овсянка с соленой треской и сыром, а пиво и торт.

– Я думаю, мы должны быть готовы, что нас возьмут в плен и будут пытать, – сказал Эст.

– Я, если можно, отвечу наоборот, чтобы хоть один из нас оказался прав, – сказал Вар.

– И.

– Вы думаете использовать нас, как Притраву для ваших беркерсиеров. Ника встала из-за стола и подошла поближе с кружкой в руке.

– Вы будете мозговым центром, потому что даже я не додумалась бы до такой экстраординарной идеи. – Она похлопала Вару по плечу и даже хотела поцеловать, но пока что только облизнула губы, и дала ему попить пива из своей кружки. Эсти постеснялся попросить:

– И мне, мол, пива, – и тут же получил удар ногой точно в солнечное сплетение. Он повалился на соседний элегантный, цвета почти что бамбука, которым они были связаны, стол, и потащил за собой Вару.

– Ай хелп ю, – сказала Ника, и легким ударом раздвинула ноги Вары шире плеч, еще секунда и он должен будет сесть на шпагат. Ника улыбнулась. Что она думала неизвестно, скорее всего, она думала, что парень разорвется пополам, но не до конца. В случае чего его можно будет списать на кухню чистить картошку, лук, морковь и свеклу. На весь гарнизон. Но произошло совершенно невероятное:

– Вариус обосрался. – Он всё хотел сходить в туалет, но то не было времени, то он об этом забыл от ужаса, что его привязали к бамбуку, как доамериканского индейца, то просто считал неприличным в хорошем кабаке хотя бы пукнуть. Тем более в присутствии дамы. Теперь все страхи были забыты:

– Он – если говорить буквально – обкакался. – Но! Но поносом.

Хотя еще несколько секунд Вара надеялся, что обойдется без поноса.

Нет. А разница? Во-ни-ща-а-а! Ужасная.

– Газовая атака натюрлих, – только и могла сказала Ника Ович, и выбежала куда глаза глядят. К ее чести будь сказано, она не дышала до тех пор, пока не освободила одного из них от бамбукового плена. Далее, что делают Распутин и Буди по кличке Беда.

– Мы должны идти, – сказал Беда.

– Это твое личное мнение? – поинтересовался Рас.

– А кто третий? Бурый мишка, что ли?

– Да, логично, – тяжело вздохнул Рас. Потому что здесь бурый медведей уже не бывает.

– Надеюсь.

– У них с собой был Камень Счастья.

– Теперь это ясно. Но зачем ты его отдал?

– Я?

– Ну не я же. Молчание. Буди счел некорректным возражать Колдуну. Распи дождался полной Луны, но не встал на колени, а просто вышел на большую поляну, и сделал несколько медленных круговых движений руками.

– Уходим утром? – спросил Буди.

– Сейчас.

– Ночью? Зачем?

– Хорошо, я пойду, а ты меня догонишь.

– Нет, уж лучше я пойду с тобой.

– Боишься заблудиться?

– Да.

– Надо еще больше бояться, чем ты думаешь. И знаешь почему?

– Почему?

– Места меняются. Ну, как лошадиные кибитки.

– Вы имеете в виду дилижанс?

– Да. Вы пришили, а иво уже нету.

– Вы думаете, что так и берег может уйти?

– Я говорил про берег?

– Нет.

– Почему тогда ты решил, что мы идем именно к берегу?

– Я?

– Ты.

– Честно? Мне показалось, видимо, что ты как-то передал мне эту инфомэйшен.

– Ты шпрехаешь?

– Что?

– Я грю, ты, чё, образованный?

– Не то чтобы да, но скорее нет.

– Ты не ученый?

– Скорее да, чем нет. Нет, нет, скорее наоборот.

– Поздно исправлять, ты уже раскрылся передо мной полностью, – Рас показал на Луну, – как эта Полная Луна. Берег остается на месте, – продолжал колдун, – меняется его Эманация. Берег тот же, но на нем уже нет того, что вы хотели найти.

– И чтобы это узнать, мы должны подойти поближе?

– Ты умный парень, я смотрю. Хочешь быть моим заместителем?

– У тебя уже есть заместитель.

– Ты имеешь в виду Эсти?

– А кто-то еще есть?

– Возможно. Ученик не всегда должен быть один. Хочешь быть моим учеником? – опять спросил он. – Если да, то скажи, какое-нибудь экстраординарное событие, бывшее с тобой, может быть, даже всего один раз. Беда задумался.

– Да, было, – сказал он. – Однажды я ехал в санях с моим дедом, и у меня так защемило шею, что я не мог повернуть голову. И я понял, что с конем, который нас вез случилось тоже самое. А мне только передалось от него.

– Или одинаково подействовало на вас обоих, – сказал Рас.

– Одинаково? Вы думаете, что я понял, что я – это он, а он – это я?

– Да.

– Я об этом не подумал. Мне казалось, что мы оба стали конями.

– Два коня! – даже воскликнул Рас, – это очень интересно, и похоже на правду. Но проверим: скажи быстро:

– Как его звали?

– Щас-с, ща, сейча-а-с…

– Быстрее!

– Софи.

– Софи. Софи?

– Больше ничего не помню. Честно, как во сне, вот только знал, а уже забыл вопреки тому, что априори известно, что забыть ничего нельзя. Так бывает?

– Только так и бывает, – резюмировал заколдованный спутник.

На самой заре они прилегли, хотя в виду уже чувствовался берег.

– Проснемся, а он тут как тут: нарисовался, – сказал Буди. Рас хотел сказать:

– Точно! – но передумал, а наоборот предупредил:

– Только бы не проспать. Буди, если что. Кстати, можно я буду звать тебя:

– Будильник.

– Мог бы, если бы я проснулся вовремя, – почему-то в сослагательном наклонении ответил Буди.

Буди заворочался, и хотел проснуться, когда увидел на берегу за туманом еще не появившегося солнца какое-то движение. Он протер глаза:

– Люди, в новой, из приличного материала форме, грузились на баржи, впереди которых бурлили воду катера. Скорее всего, это именно то, о чем мы так долго мечтали, – сказал Буди, надо будить Волхва.

– Маэстро, – он хотел достать Волхва рукой, но было далеко, и он потряс его ногой, осторожно прислонив ее к голове. Туфля в виде лаптей были, очевидно, сняты еще перед сном, хотя это и удивило Буди:

– А если бы ночью было холодно? – Очень легкомысленно снимать обувь на ночь. Тем более в тревожной обстановке, когда чуть что надо бежать куда глаза глядят.

Рас никак не мог проснуться, и Беда побежал один. Почему?

– Прости, друг, но отходит последнее такси. – Действительно, грузился последний баркас, и он вот-вот должен был отойти.

– Их бин… возьми-те мень-Я, – завыл Буди, протягивая руки, как будто к Раю, двери которого могли закрыться без него.

– Ты снайпер? – спросил командир этого десанта в форме – в том смысле, что только во френче – английского капитана.

– Нет.

– Тогда проваливай, у нас и так всё есть, кроме снайпера.

– У меня есть маузер.

– Что?

– Прошу прощенья, оговорился:

– У меня есть лошадь. Капитан взглянул поверх головы претендента на славу.

– Не вижу.

– Это я.

– Вы?!

– Я смогу доскакать до пулеметной вышки раньше.

– Раньше? Раньше кого?

– Ну, я имею в виду, когда убьют вашего, прошу прощенья, нашего снайпера, я буду тем, кто побежит галопом к вражескому пулемету, который установлен на вышке. И свалит ее.

– Ты че-нить понял? – спросил он тоже уже слушающего минут пять их болтовню сержанта.

– Кстати, скажите мне, как вас обоих зовут?

– Зачем? Ты, чё, в натуре, шпион, что ли? – спросил сержант.

– Он здесь главный? – спросил Буди у капитана. И тут же добавил:

– А если нет, то решим эту проблему на корабле, – он кивнул на рвущийся в море баркас.

– Ладно, – махнул рукой капитан, – залазь, но смотри! если нас всех убьют, и мы не возьмем этот плацдарм, я тя точно сделаю конем, воду будешь носить, видишь ту гору? Вот туда, и звать тебя будут просто ишак.

– Я – лошадь.

– Ишак – это тоже лошадь, – сказал сержант, но так и не успевшая стать конем.

– Зачем вы его взяли? – спросил капитан.

– Я? – спросил сержант, но увидев за бортом только воду, добавил:

– Он снимет пулеметчика.

– Хорошо, – сказал капитан, – ты будешь у него Другом.

– У нас есть Друзья? – удивился сержант.

– Да, в этой атаке у нас будет несколько Друзей.

– У вас есть письменный приказ?

– Сегодня мне дано право давать устные приказы.

– Даже мне?

– Йес. Корабль вылез на песчаный берег, где в высоте стоял Царицын, приветствующий гостей пулеметными очередями, и снайперским огнем. Капитан, который командовал этой эспаньолой, конечно не знал, что его шхуну переименуют когда-нибудь в эспаньолу ради этого нового пассажира, который найдет здесь клад. Как в Острове Сокровищ. Кстати, это описка, ибо его так назвали не в его честь, а честь его заводского друга. Но это несущественно, ибо их часто путают. И когда уже некоторые, и даже многие потеряли руки, ноги и даже головы, Буди побежал на высоту.

– И да, – сказал он, вернувшись назад: – Зовите меня Софист.

– Ты уверен? – спросил Лей Броня, который и был здесь капитаном под новой зеленой кличкой:

– Амер-Нази. – И добавил:

– Возвращаться плохая примета. Ты возьмешь с собой Друга. Иначе, боюсь, вернешься назад с полпути.

– Это Заградотряд? – решил задать вопрос Буди.

– Можешь считать и так, но я не советую тебе со старта противопоставлять себя иму, – Нази кивнул на Беню Крика, в простонародии Мишку Япончика. Этот крутой береговой уступ достался именно им.

– Как же ты останешься без меня? – запричитал уже во второй раз Беня, кто тебя будет охранять?

– Вот, – Амер-Нази кивнул на лежащую рядом с ним уже…

– Уже? – ужаснулся Мишка, – ты уже списал меня, как простого покойника.

– Есть шанс вернуться, – сказал Амер. – И знаешь почему? Ты пойдешь с ним, а он говорит, что непотопляемый.

– Охотно верю, но нас не топить будут, а жечь огнеметами, бить из пулемета, и протыкать снайперской винтовкой.

– Может, тогда мне пойти, дорогой, если он не хочет? А? Ну, не хочет и не хочет! – Это был лейтенант в полной английской форме, что значит: не только во френче с многими карманами, но и в серо-зеленом пузырчатом галифе и натуральных хромовых высоких сапогах. Это была легендарная помощница Амер-Нази на легендарном турнире с Инопланетянами с Альфы Центавра, где решалась судьба этого города Царицына. А именно, это была Агафья. Она думала, что ей сразу после турнира дадут, как всем, то есть, как очень немногим, подполковника, по крайней мере, майора, но вынуждена была согласиться на лейтенанта, правда, лейтенанта спецслужб, а именно:

– Заградотряда. – В обычном обиходе:

– Друзей солдат, и других офицеров Армии Дэна. – Да, вот так вышло, что именно Дэникин, как природный инопланетянин, пришелец с Альфы Центавра, вынужден был не защищать, а, наоборот, штурмовать этот город недалеко от моря, но прямо на берегу Волги, город, которым командовали две его же любимые принцессы Кали и Щепка.

Глава 35

Аги бежала сзади в пятидесяти метрах и боялась только одного:

– Этот ишак может перейти на сторону вражеской армии, а она не успеет, как говорится: даже слова сказать, из своего именного двадцатизарядного маузера. Или вообще спрячется, и потом ищи его, свищи, а толку? Ни за что не откликнется.

– Стой, паразит! – крикнула она, – стрелять буду, и дала из своего двадцатизарядного Маузера маленькую очередь.

– Береги патроны, дура! – принес ответ легкий ветерок.

– Ты можешь уйти на Другую Сторона.

– Мы можем пойти вместе.

– Я так и знала, что ты предатель.

– Нет, сознательно, иду туда.

– Ты инопланетянин?

– Да откуда.

– Тогда зачем ты идешь в это логово динозавров?

– Я шпион, даже диверсант, но ты не должна этого знать.

– Зачем тогда сказал?

– Ничего страшного, думаю, ты будешь ликвидирована в этом штурме.

– Штурмовики умирают сто к одному против заградотрядовцев.

– Хорошо, иди тогда вперед.

– Нет.

– Тогда отвали от меня, чтобы я тебя больше не видел. Я иду на последний штурм.

– Может подождешь меня?

– Зачем?

– Трахнемся.

– С кем?

– Со мной.

– Ты… точнее, я с покойниками не трахаюсь.

– Напрасно.

– Почему?

– Ты сама-то посмотри на себя.

– Зачем?

– Посмотри, посмотри, и увидишь, на кого ты похожа.

– На кого?

– Не скажу, боюсь, ты обидишься.

– Скажи, пожалуйста. И знаешь, зачем? Чтобы у меня рука не дрогнула, когда ты попадешь мне на мушку.

– Могу доказать, что никогда не попаду.

– Хорошо.

– Ты – Всадник без головы.

Тут их диалог был прерван пулеметной очередью. Аги увидела ее на бруствере, за которым укрылся от нее Буди. Она думала, что он перезаряжает там в яме свою снайперскую винтовку фирмы – скорее всего, тоже Маузер, ибо кто любит роллс-ройс – тот любит все от роллс-ройса, даже диван в садовой персиковой теплице от роллс-ройса, туалет, чтобы не обрушался из его же старых колес, что еще? Даже зеркало в ванной – от него. Все двери в доме – от него. Жаль только, что сам дом не удалось сделать, как роллс-ройс. Да и то только потому… Но Буди не шел в атаку, и снайпер на вышке тоже не стрелял.

– Скорее всего не стреляет, – подумала она про своего штурмовика, – потому что заклинило патрон при неудачном повороте личинки затвора.

– Надо было брать Мосина, а не Маузер! – крикнула она, собственно, для того, что проверить: жив ли боевик вообще, а то могли шлепнуть, а он и не пикнул. Но случилось то, чего она так долго ждала:

– Буди побежал, но это только сначала он побежал, а потом поскакал даже, но, что еще более удивительно, в обратную сторону.

– Что значит, – сказала она вслух: – на меня. Нет, серьезно, он пошел в атаку на меня. Ну и олух, это же надо так обидеться, что я стала ему дороже, чем штурм Пулеметной Точки, закрывающей путь в город отряду Амер-Нази, который хотел за это получить или место в правительстве, или, по крайней мере, чтобы этот город назвали его именем. Она опять протерла глаза и проверила обойму Маузера. Но поздно, он был уже рядом.

– Кам хирэ, плииз! – рявкнул герой. А она ответила:

– Ну, прямо, как в мультфильме.

– А именно?

– Ты – лошадь!

– Конь, май нэймс Софи-ст.

– Немец, что ли, то есть, англичанин, что ли?

– Грек.

– Сказки, греки умерли давно.

– Я древний грек.

– А-а, тады: ой!

– В каком смысле?

– Я сажусь на тебя.

– Естественно, прыгай. Куда, в церкву?

– Зачем?

– Жениться, ибо: их либэ дих.

– Да ты ополоумел от радости, скотина, ибо я – как благородная девушка, сидевшая в президиуме на знаменитых соревнованиях за право… впрочем, я что-то забыла, за какое право мы так долго боролись?

– Сейчас не в этом дело, нам главное взять город Царицын.

– Окей, тогда вперед, – и она запрыгнула на эту очень высокую лошадь – имеется в виду, что для большинства людей, что лошадь, что конь – это одно и тоже. Что особенного, если человек на коне? Ничего, обыкновенное дело.

Но вот если никто этого не ожидал, как в первый раз в древнем мире, то да:

– Ужас. Да, такой ужас, что снайпер на вышке даже выронил снайперскую винтовку. Так бывает? Даже Ника Ович, которая только поднялась на вышку, ахнула:

– Ты бы еще голову потеряла. Кто? Кто снайпер, и кто пулеметчик?

А на вышке была сама Щепка. Правда, она встала с утра пораньше не для того, чтобы ее узнали. Дама работала Под Прикрытием.

– Мне повторить?

– Он, – сказала Щепка, и показала пальчиком на Василия у пулемета.

– Я у пулемета, – не понял намека Чапаев.

– Я просто дала ему… э-э… подержаться за щечки.

– Прошу прощенья, за чьи щечки?

– Этого Максима.

– Кстати, почему здесь Максим, а не натюрлих станковый пулемет?

– Привычка, – ответил Василий Иванович.

– Какая еще привычка, что вы мне голову морочите? – Ника щелкнула пальцем по каске Василия.

– Я собираюсь перейти в конный корпус, где все тачанки априори оснащены Максимами. Па-па-этаму взял сюда иво.

– Что ты плетешь, сукин сын! Кого, чаво, иво! Молчать, скотина!

– Она вышла из себя, это шпионка среди нас, – сказала Щепка, и попросила Василия сбросить ее вниз.

– Сбросить с чего?

– С вышки, чё ты не понял? Сбрось, сбрось, или ты ее боишься? Ника Ович полезла в карман, но не нашла там ничего.

– Ты видел?

– Что?

– Она даже не знает, что Маузер у нее должен быть сбоку в кобуре из дуба.

– Из дуба? – переспросил Василий Иванович, – я заказывал из красного дерева.

– В данном случае это не имеет никакого значения, ибо она ищет свой дамский киллерский пистолет.

– Почему?

– По привычке, ты что, не понял? Они вместе хотели сбросить Нику вниз на прибрежные скалы, но она сломала все перила, а так и не свалилась.

– И кстати, зачем ты уронил снайперскую винтовку, нарочно?

– Это ты… впрочем, займемся делом, – сказал Василий, и уже хотел раздеть Щепку, думая, что это Кали, когда вспомнил, что у него на пулеметной мушке был всадник, посланный ликвидировать именно его ключевую пулеметную точку. Он откинул в сторону, сползающую на глаза челку, когда вспомнил, вспомнил увидев, или наоборот, что это не просто смертник, посланный только выявить важную пулеметную точку, и погибнуть, а именно, чтобы ее уничтожить.

– Ибо, ибо это был Всадник без головы, о котором для смеха рассказывали вчера вечером у костра.

Один парень – невоенной выправки, а больше похожий на беглого каторжника, если бы они еще существовали после победы мировой революции, после которой все каторжники были выпущены и так – тогда подошел из темноты к костру, и предсказал это появление Всадника без Головы.

– Один шашлык возьму? – сказал он и присел. Так как шашлыки были не сосчитаны, а только делились на:

– Из свиной вырезки, и из куриного филе, – то никто ничего и не сказал, так только Пархоменко пробурчал:

– Ты эта, бери куриный.

– Спасибо, я возьму куриный.

– Это наглость, сэр.

– Вы назвали меня сэром, так как думаете, что я Ино?

– Скорее всего, я сказал не подумавши, но теперь пониманию, что да, вы шпион, – решил высказаться от души Пархоменко. Если кто не помнит, инопланетян иногда называли Ино, и считалось:

– Они не едят свиней, а только кур и рыбу, да и то кур только тогда, когда нет рыбы. – И да, именно Инопланетяне были то, что называется:

– Сэры. – Или, как говорится:

– Лэди энд Джентльмен.

– Разве я похож?

– Один в один! – рявкнул Пархоменко, и нервно перемешал угли.

– Хочешь скажу, что сбудется в жизни с тобою? – спросил этот леший, которого вместо того, чтобы так и назвать Леший, назвали, как это бывает не иногда, а именно всегда, наоборот. Почему? Даже не потому, что так лучше запоминается, а именно потому, что так это и есть по большому счету, что значит по:

– Внутреннему содержанию. – А именно:

– Сэр и Инопланетянин. – Хотя и имел вид бывшего каторжника. Да он и сам честно признался, когда предсказал Пархоменко на завтра смерть от коня Своего:

– Их бин Распутин.

Сначала казалось, что это предсказание было сделано так только ради куриного шашлыка с лавашем и темным пивом английского производства, кажется. Пархоменко просто не было в этом бою. Да, но это только сначала.

Василий Иванович оглянулся, Щепки не было, она спустилась вниз за своей снайперской винтовкой, а заодно решила прихватить еще один пулемет.

– Лэви Страус, – как она его называла, подсознательно мечтая о таких же джинсах, а по вечерам даже о целом костюме индиго. Даже спрашивала у некоторых:

– Лэви Старус случайно не инопланетного производства? – До войны это было безопасно, а сейчас сразу бы задумались:

– За фирменный джинсовый костюм эта поэтесса-романистка предаст не только партию, но и правительство вместе взятые. Правда, она была пока что Комендантом Царицына, и никто не мог ей указывать, о чем, собственно, мечтать этой ночью.

Василий дал первую очередь и понял, что после даже удачного боя не сможет выпить пива, а его была всего одна упаковка – только шесть бутылок. Да и то, кажется не по ноль пять, а тридцать три. Кошмар! Он залил пулемет – вы поняли, что в ём не было воды? Да вот так, мечтают, хрен знает о чем. А воду поднять забыли, она так и стояла – молочный бачок на тридцать литров – у подножия башни. Надо подать Рацуху, чтобы воду для пулеметов выдавали пивом, тогда не забудут никогда. Всадник шел, не скрываясь от огня, а только иногда мотал огромной башкой. И, как заметил Василий, не просто имитировал, что отгоняет пули, как назойливых мух, а именно обращался к нему:

– Давай, давай, никакой воды тебя не хватит, чтобы достать меня. Надо было иметь два пулемета, а то и три, и даже четыре, чтобы остановить меня. Пока один охлаждается пивком, другой стреляет, и так далее. Василий бросил стрелять, подбежал к краю свой вышки, и чуть не свалился вниз, где копошилась Щепка. Перил-то не было, а он забыл об этом.

– Бочку привяжи быстро! – крикнул он ей.

– Что? – И не давая Василию продолжить, Щепка пояснила:

– Все равно не поднимешь, механизм подъема упал сюда вниз. Или тебе поднять упаковку Двойного Золотого?

– Ладно, забудь про воду, зацепи две упаковки Баварского, и Льюис.

– Что еще за Льюис, я такого не знаю.

– Хорошо, только быстро, подними моего…

– Что?! Я плохо слышу.

– Подними своего Лэви Страуса, – решил больше не спорить с ней парень.

– Только в обмен на то, что ты подаришь мне после боя, вечером, настоящий фирменный костюм Лэви Страус.

– Где я его возьму? Впрочем, ладно, только быстрее шевели булками. Его подняли, но чтобы расстрелять весь диск понадобилось много времени – после каждых восьми патронов он грелся, как чайник, поставленный на раскаленный до бела металл.

– Как говорится, – Василий Иванович разделил бутылку пива со стволом, который недовольно зашипел, что, мол:

– А мне досталось меньше, экономишь в неподходящий моментум. И тут Василий Иванович забыл про пиво, отдал все пулемету:

– С правого фланга шел широким галопом КВО – не меньше, хотя это был все лишь мало кому известный Пархоменко.

– Куда?! – крикнул Василий. И добавил неожиданно для самого себя:

– Он бессмертный, не возьмешь! Это Всадник без Головы, – добавил он тише, ибо еще не верил в полную реальность происходящего. После столкновения, как на турнире упал конь Пархоменко КВО, упал и Софист с Аги. Но! Чему ужаснулась даже Ника Ович, повидавшая на своем веку всяких, а она в это время так и висела на краю вышки, не в силах подняться наверх без посторонней помощи, а Василий только два раза сказал ей:

– Не могу, – и:

– Не хочу, – а больше вообще не обращал внимания на ее мольбы о помощи, или хотя бы:

– Дай пива. – Она расцепила руки, полетела вниз, как переспелая груша, но, к счастью, зацепилась за выступающую перекладину, о которую сначала ударилась ребром, про которое выразилась:

– Будем считать это ребро ребром, которое я отдала для изготовления той Евы, которая меня полюбит. Она так удивилось тому, что Всадник без головы разделился надвое, в отличие от второго, который так и остался один. Хотя надо было удивляться обратному. А все было просто:

– В первом случае, Аги вылетела из седла, как Брюс Виллис с катапультой из самолета после того, как террористы забросали его лимонками. В результате Софи-ст пошел на врага правым флангом, а сама вертихвостка – левым. А Пархоменко был один. Ибо, ибо… Ибо КВО расшифровывается, как:

– Конь Вещего Олега, – а он, как известно было смертен. И что еще более важно:

– Смертен и его бывший друг, которым на сей раз был Пархоменко. Ой, не зря, не зря Леший Ино напророчил ему сегодня:

– Но примешь ты жизнь от коня-я своего. – Это Распутин сказал ему уже на ночь, заметив, что парень очень расстроился от первого предсказания:

– И примешь ты смерть от коня-я-я Своего. Пархоменко хотел еще спросить:

– Так как правильно: Жизнь, – или:

– Смерть? – но решил не искушать судьбу, ибо:

– Второе слово дороже первого.

Василий Иванович не мог стрелять, а его пулеметы – Максимка и Лёва Страусенок – как он называл их ласково, чтобы меньше перегревались, глушили пиво хоть и не бочками сороковыми, как незабвенный Чацкий, но даже терпеливая Щепка сказала:

– Хватит, так никакого пива не напасешься. – Между прочим, она перевязала валявшуюся на другой стороне башни Нику, но потом перестала даже обращать на нее внимание. Ибо. Ибо эта наглая – не знаю даже, как ее еще назвать – предложила ей сразу, как только смогла говорить, три недостойные Приама, или по крайней мере Гектора этой крепости предложения. А именно:

– Перейти на сторону Альфовцев, ибо я, кто бы ты думала?

– Честно?

– Говори, как хочешь, я все равно пойму только правду. И знаешь почему? Я – Детектор Лжи.

– Нет.

– Что нет? Таков будет твой ответ? Хорошо, слушай второй вопрос:

– Я Одиссей и предлагаю тебе секс за небольшое вознаграждение, согласна?

– Не то чтобы да, но скорее всего, нет. И знаешь почему? Я тебе не верю: Одиссей должен быть на лошади. Более того даже:

– В Лошади.

– А ты знаешь, что такое быть в Лошади? Это значит, работать Под прикрытием. Я и работаю.