Текст книги "Локотство (СИ)"

Автор книги: Владимир Белобородов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

– Что там? – спросил Минтус.

– Местные наказанные, под шумок знать щипали, – подкинул воин своему старшему два мешочка. – Добивать не стали. Не жилец уже.

Минтус протянул мешочки мне.

– Отдай парням. Они и так без добычи толком.

Минтус развязал один и, поглядев на содержимое, положил перед собой на седло. Второй, он тоже не поленился развязать и даже высыпал часть монет, блестнувших желтизной, на ладонь, после чего, вернув содержимое обратно, подкинул кошелёк тому воину, от которого получил. Первый же протянул вновь мне:

– Так честнее будет.

Что-то в его голосе заставило поглядеть внутрь кожаного мешочка. Прозрачный гравий, благородно сверкнувший в нём, вперемешку с кольцами, украшенными камнями, заставил задуматься о поспешности некоторых моих решений.

– Локот Аликсий, – раздался голос одного из воинов, через квартал, – раз уж не веселимся, то можно хоть винца по глотку? – указал он оголённым мечом на трактир с выбитой дверью.

Я одобрительно кивнул.

Мужик неспешно спустился с лошади и, подойдя к трактиру, хотел войти внутрь, как из темноты проёма раздался звук спускаемой тетивы и в грудь мужика, точно меж деревянных пластин абордажного доспеха, влетел болт. Хороший доспех. Лёгкий – не утонешь, если что. Прочный, так как из обработанного магией дерева. Но не против стрелкового оружия...

– Пока перезарядить не успел! – крикнул Минтус, выпрыгивая из седла. Парни, прикрывшись щитами, ринулись в атаку. Только стрелок был не один. Ещё два болта, один в щит, а второй в ногу полезшего впереди всех Минтуса, вылетели из помещения. Церемониться со старшим не стали. Один из воинов, дёрнул его от проёма за плечо в сторону, и пятёрка воёвых ворвалась внутрь. Тут же оттуда раздался свист. И остаток моего десятка, за исключением двоих (было строго настрого приказано не оставлять меня в компании менее чем пары воинов) отправилась внутрь.

Я вроде как попытался слезть с лошади, чтобы не держать парней и войти самому...

– Мы не можем тебя пустить локот. Справятся. Нет, так свиснут – рейдовый позовём.

Ездили мы, бездействуя, таким количеством народа, не просто так...

– Грабить, дело не хитрое, – объяснял Варёный, когда, сбившись в единую кучку всадников, мы обсуждали нюансы взятия города. – Обычно, видя сталь, люди безропотно всё отдают. Бывает даже если их и боле. Ток бывают такие, что и сами отобрать могут. А кататься помногу бедовых, смысла нет – мало увезём. Потому предлагаю части грабить, а вон воёвым, тем, кто крепко рукоять держит, кататься "на силе". То бишь, ежели чего, по свисту на подмогу ехать. Так, и кто понемощней при деле, и в защиту свежие силы есть...

В общем... мы были "рейдовыми" курировавшими определённую территорию, ну или словами наказанных "на силе".

– Имперские, – хмуро вышел, после того как стих звон металла, Субирт – тот воин, что привёз из проулка кошельки, присаживаясь около раненного в грудь. – Пятеро.

– Распарывай, – спустился я всё-таки с лошади. – Посмотрим.

– Не надо уже. Отходит...

Раненый, действительно, издав лёгкий хрип, слегка дёрнулся несколько раз и обмяк.

– Говорил же никому никуда не соваться попусту. Кто ещё? – спросил, не поворачиваясь, Минтус, перетягивая тряпкой раненую ногу. Болт он уже выдернул.

– Рябой... Тарама и Сапа царапнули.

– Попили винца!... Чего они там?!

– Проданные были. Знать охраняли. Ищут, что везли.

– Проданные это как? – присел я у погибшего, прикрывая ему веки.

– Бывает, имперцы, за деньги охраняют. На воинском, "проданные", говорят, – объяснил Субирт, расстёгивая пряжки перевязи погибшего.

– Пустые, – вышел ещё один воёвый, держа на руках охапку клинков. – Несколько империалов и девка знатная. Её, видимо, охраняли.

Следом за ним постепенно вышли и остальные. Кто-то нёс арбалеты, один за локоть вывёл огненно рыжую, веснушчатую девицу, зим четырнадцати. На лицо красотой не блещет, хотя можно было бы, наверное, назвать милой, если бы не растрепанные волосы и страх в глазах. Фигурка ничего... Но, в этом возрасте они все более – менее. Последний воёвый вынес мешок, из которого достал два кувшина вина. Один поставил у головы погибшего, а из второго откупорив, отхлебнул, протянув потом Минтусу. Когда очередь дошла до меня, я не отказался.

– Там ещё двое купцов было, – поднял тугие кошельки один из воёвых.

– В перемётные забрось, – кивнул Минтус. – Потом поделим.

– А с этой что? – спросил тот, что держал девку.

Минтус посмотрел на меня.

– Зачем она нам? Пусть идёт, – глотнул я ещё раз из протянутого вновь кувшина.

– Оставь! – пресёк Минтус попытку одного из воёвых, откупорить ещё один кувшин.

– А вы кто? – спросил тонюсенький голосок, когда мы рассаживались по лошадям.

– Ты сама-то кто? – Усмехнулся под бородой Субирт.

– Лара Сиания. Дочь балзона Троффа, – простодушно ответила она.

– А мы войска соседнего государства, – ответил я, видя, что чёткий ответ рыжей никто дать не может.

– Заберите меня с собой!

– Дура, девка, – прокомментировал Субирт. – Грабим мы вас. Грабим!

– Всё равно, возьмите?

– Из Шахматного локотства мы! – снял Сибурт шлем и, приподняв длинные волосы, оголил печать на виске. – Беги, девка.

Рыжая изменилась в лице. Я ударил по бокам жеребца пятками, трогая с места.

– Подождите! – когда мы отъехали метров на пятнадцать, побежала она за нами. – Заберите, прошу! – обогнала она нас, поравнявшись с едущим впереди Субиртом.

– Иди отсель девка, – хмуро рыкнул тот. – Заелись, совсем. Живи себе...

– А я и прошусь, чтобы жить! – вцепилась она в стремя воина.

– Всё девка! Не до тебя, – пришпорил Субирт.

Рыжая, не отпуская стремя, упала и потащилась за лошадью.

– Локот?! – взмолился неожиданно Субирт, останавливаясь.

Рыжая, оказалась посреди нашего отряда и, оглянувшись на меня, неожиданно присела в книксене, склонив голову. Не смотря на то, что юбка девчонки была вымазана в грязи, это было красиво. Где-то впереди раздался свист.

– Не до неё! – крикнул Минтус. – Сап, всё равно меч держать не можешь (у парня из-под рукава уже ручей крови тёк), отведи к бордельным. Проследи, чтобы не изнасиловали! Потом разберёмся!

Вступать в бой пришлось сходу, поэтому мне никто не успел воспрепятствовать ринуться в самую гущу битвы. Только и толку от меня оказалось мало. Пролетев сквозь пешую схватку наших с охраной какого-то знатного, я успел лишь раз взмахнуть клинком, да и то безрезультатно – враг отклонился. Пока разворачивался, в живых из восьми врагов, осталось лишь четверо. Нумон и тот имперский гигант – Отон, прибыв в составе рейдового отряда чуть ранее нас, просто раскидали стражу знати.

С другой стороны вылетел нам на встречу Элидар со своей пятёркой.

– Как у вас? – спросил он.

– В принципе тихо. Двое погибли. Двое раненых, – ответил я. – У тебя?

– Ничего себе тихо! Один. Сам нарвался. Вперёд вылетел. Пятёрка карающих была, но ввязываться в бой с нами не стали – ушли.

– Охо! – заглянул в сумки лошади знатного, кто-то. – Я бы тоша за тако добро до послежу упирался.

– Глаз! – рыкнул Эль. – Ты что делать должен?

– Пошмотрел я по кругу. Нету ашо никого.

– Ты постоянно должен смотреть!

Самым сложным оказалась не битва с местной стражей, они как раз потеряв свою часть, ну и честь, благоразумно заперлись в локотском замке. Самым сложным, оказалось, собраться всем вместе, когда пришло время. Не смотря на троекратные свисты рейдовых команд, едущих по параллельным улицам и собирающим бывших рабов в кучу, остатки незадачливых грабителей ещё в течение последующих суток настигали нас, вливаясь в вереницу повозок и всадников.

– Хоу! Хоу! – нагнал нас светившийся от счастья Ильнас.

– Вижу, – похвалил парня Эль спокойным голосом. – Нашёл. Молодец.

Ещё пять минут назад, видя приближающийся к нам по степи табун, Элидар через мат выражал своё мнение о Шраме, настолько затянувшем возвращение опекаемого.

Идея с поиском городского табуна, не смотря на подоплёку, полностью оправдала себя. Ильнас привёл сотни две, не менее, лошадей.

– Не-е. Городской не нашёл! – весело объяснил парень. – Его ещё не выгоняют на выпас. Это имперский.

– Да?! Хочешь сказать, к тысяче ездил?

– Да чего я, глупый что ли? Они непуганые, здесь. Далеко от лагеря на выпас водят.

Только Ильнас отъехал, как Элидар поманил к себе Шрама:

– Рассказывай!

– Ну, что... Как ты и велел, мы покружили по округе. Парни, гляжу, уже нервничать начали, а тут обоз сельский, ну... хотели распрячь. Староста и рассказал, что пасётся неподалёку импреский табун под охраной десятка. Разве твоего остановишь... Велел ехать. Но, всё грамотно сделали. Мы ж в имперское одеты – они не сразу поняли... Выбили по одному.

– Потери?

– Двое из тех, что у орков отбили. Совсем клинок держать не могут. Трое раненых. Один серьёзно.

– Поехали, посмотрим...

– Что затеял? – Эль вернулся обратно, когда мы уже на пару часов отъехали от имперской границы.

– Да места знакомые до боли. Хочу долги отдать.

– Давай без загадок.

– Поселение зеленомордых, что в нескольких днях пути, мне знакомо.

– Начнём с того, что плохая идея, – переварив услышанное, ответил Мишка. – Насколько я понял, это возможно столица орков?

– Что-то типа.

– Эти зачем? – кивнул маг на полусотню бредущих пленных стражников.

– Оркам всё равно кто из нас кто. Будут биться на нашей стороне.

– Умно. Только не стоит.

– Почему?

– Смертей мало?

– Вопросом на вопрос...

– Друзьям можно.

– Там тоже люди.

– А орков сколько?

– Не знаю. Тогда было несколько сотен.

– Несколько это больше трёх?

– Вообще, да. А если считать воинов... Наверное около.

– Хрумзы есть?

– Есть... Были.

– Много?

Я нехотя кивнул.

– Лёх, они нас сомнут. Люди устали. Да и позади не всё так гладко. Шрам говорит, что только рядом с Ханыроком пять тысяч стоит. Потому и на выпас далеко гоняют. У них с обеспечением проблемы. Я не уверен, что не пойдут по следу.

– На чём?

– Это не единственный табун. Минимум ещё три сотни должно быть.

– С тремя как-нибудь справимся.

– Лёх, это орки... А это... – обвёл он рукой, – не воины. Ты в расчёт тех, что освободили, не бери.

– Надо, – твердолобо возразил я.

– Подумай, месть не лучший советчик – начал отъезжать он. – Этого-то за что так? – кивнул он на еле плетущегося за моим жеребцом старика привязанного верёвкой к седлу.

– Мой бывший рабовладелец, – оглянулся я.

Элидар покачал головой. Придержав повод, я вздохнул, и начал спускаться из седла. Ильнас и Клоп подскочили, чтобы помочь. Я вынул из ножен Ларка клинок. Свой висел на луке красавца отобранного из конюшни ханырокского коллеги, замок которого так и не смогли взять. Ну, хоть конюшню...

Остановив пытавшихся меня поддержать парней, я подошёл к старику. Испуганный взгляд. Старое забитое существо. Убить? Да вроде как столько воды утекло... Поостыло всё...

– Пощади, – прохрипел старик.

И вдруг этот голос разбудил злобу, напомнив, что именно эта тварь избила ребёнка и продала его когда-то в рабство к оркам. Только вот... рука всё равно не поднималась.

– Вот ты! – указал я на одного из пленных стражников. – Иди сюда!

Мужик угрюмой походкой приблизился на расстояние трёх шагов, остановившись, поскольку позади меня раздались звуки вынимаемых из ножен клинков, а Глаз положил стрелу на тетиву.

– Убьешь его и можешь быть свободен, – я кинул к ногам мужика клинок.

– Он мне не враг, – довольно смело ответил стражник, глядя прямо в глаза.

– Я казню! – раздался голос из толпы пленных.

Я кивнул воинам, охраняющим стражников, разрешая пропустить палача. Крепкий мужичок спокойно подошёл к нам, поднял клинок, и не задумываясь воткнул его двумя руками в грудь пытавшегося отстраниться старика.

– Отпустите их, – махнул я рукой в сторону пленных.

– Всех?! – переспросил Санит.

– Всех. На восток поворачиваем!

Прости Ивика... Как бы не вышло, извини... Я пытался спасти тебя. Хотел, хотя бы....

– Аликсий, – помог мне залезть в седло Клоп, перебивая мысли о девушке, – поговорил бы с Варёным.

– О чём?

– Пусть он её отпустит. Тебя он послушает. Пока есть ещё шанс. Она вон с ними уйдёт, – кивнул Клоп на стражников.

– Не могу, – вставил я вторую ногу в стремя. – Это его решение. Его добыча. Завидуешь, что ли?

Речь шла о балессе, захваченной в одном из богатых домов.

– Не завидую. Его жалко. Корабельные ведь, разум потеряли.

Те два глобовских, побывавшие с балессой купца, действительно слегка тронулись. Один ушёл искать её. Пешком. Второй сам на себя не походил. Похудел, осунулся, ни с кем толком не разговаривал...

– Поговорю, – пообещал я.

Телеги, телеги, «топтуны», два десятка на обычных лошадях, снова телеги. Карета... Тоже, кстати, добытая Варёным. Парень с юмором. Преподнес мне её в качестве подарка от ханырокского локота, символизирующего, со слов Варёного, подчинение Северной Империи.

... пеший освобождённый торб, вновь "топтуны"... Сколько же нас?

– Варёный! – наконец дождался я телеги с наказанным. – Поговорить бы...

– Сейчас, локот, – спрыгнул он с телеги, на которой, кутаясь в шубку, ехала белокурая красавица, и стал отвязывать узду тонконогого белоснежного жеребца.

– Твои цветовые предпочтения бросаются в глаза, – усмехнулся я, пока Варёный взбирался на грациозное животное. – Локот? Впервые от тебя слышу такое обращение. Перед ней рисуешься? – тихо спросил я Варёного, когда он поровнял своего жеребца с моим.

– Изменил своё мнение.

– Вижу, – кивнул я на бахрому кружевного костюма, выбивающуюся из-под тяжёлого утеплённого плаща. – Тебе идёт. Я о ней переговорить, – улыбнулся я наблюдающей за нами девушке.

– Уговаривать отпустить будешь? – В голосе Варёного появилась стальная нотка, позволяющая определить его отношение к такого рода разговорам.

– Нет. Ты вправе. Предостеречь хочу. Ты бы с Элидаром переговорил по поводу неё. Он тебе больше чем я расскажет. Не хочется увидеть тебя безвольным.

– Уже. Поговорил. И ещё с пятью доброжелателями. Знаешь, Хромой... – Варёный некоторое время ехал молча. – Что я видел в этой жизни? Кандалы да подворотни. Падших девок, да кровь. Бедовая судьба, бедовая жизнь. И тут вдруг такая удача! Я не о ней, – проследив за моим взглядом, уточнил наказанный. – О тебе. О локотстве. Я ведь поначалу усмехался над тобой. Не напоказ, конечно, а внутри. Локот! Обирающий селян. А ведь... Чем мы отличаемся от них. Императоров, локотов, грандзонов... Да ничем! Они также берут силой, что им надо. Только называют это налогами, а не грабежом.

– Долго же до тебя доходило. Ты решил стать знатным?

– Да. Отчего нет?

– Антураж тут не главное. Мог бы взять себе обычную рабыню.

– Ты плохо разглядел меня? – провёл он по ожогу на лице. – Какая девка пойдёт со мной добром? Только за деньги. Ну, или если обезображенная...

– Ну, не знаю... я вон тоже кривоногий... был. А эта, добром?

– Нет. Но я это знаю. Тут никакого обмана. Там в Ханыроке, в доме того знатного откуда она... Девчушка была. Такая... тёплая. Не в том смысле, – поспешно поправился он. – Хорошая. Красивая. Говорю ей, поехали со мной. Она кивает. А сама отворачивается. Все бабы одинаковые. Пусть лучше эта будет.

– Обидно потерять такого воина. Ты теперь дальше чем на луну от неё отъехать не сможешь. Сам думай. Не маленький, – слегка пришпорил я своего жеребца. – Смотри в того купца не превратись. Будешь потом из-за юбки слюни пускать. И это!... – отъехав на десяток метров, развернул я лошадь. – Если отпустишь, поговорю с Алиёй. Насчёт твоего лица.

Спиной долго ещё ощущал взгляд остановившегося Варёного.

– Не думал, что у тебя получится, – нагнал меня минут через двадцать Санит.

– Что получится?

– Варёного переубедить.

– Отпустил?

– Думаю да. Взял десяток своих, снял с куклы все украшения, закинул её на своего жеребца и поехал в сторону, где стражников оставили.

– Значит, есть голова на плечах.

– Мне кажется тут не в голове дело. Он прислушивается к твоему мнению.

– Сомневаюсь. Он сам кого хочешь, переубедить может.

– Зря сомневаешься.

– Две тысячи триста! – лихо осадив рядом с нами лошадь, крикнул Ильнас. – Может человек на пятьдесят ошибся. Там в крытых повозках непонятно сколько.

– Чего не заглянул?

– Заглянул в одну, – расплылся в улыбке парень. – Только голые задницы неудобно считать. Как бы они там оси у телег не попереломали!

– Лошадей?

– Почти тысяча. Тяжёлых не считал.

– Что, лошади тоже в крытых развлекаются?

– Не, – засмеялся Ильнас. – Сбился. Сложно и тех и других считать.

– Женщин?

– Восемьсот. Ну и сколько-то в крытых. Детей до тринадцати зим – тридцать два.

Дети перепали нам из освобождённого торба. Бросить их в Ханыроке не решились. Печальным было то, что большая часть из них была без родителей.

– Санит, дай империал, – неожиданно попросил Ильнас. – Я бы у Элидара попросил. Но, он не даст.

– Зачем? – удивился Санит.

– Там с бордельными такая рыженькая есть... Мужики говорят, можно без денег взять. Только не удобно как-то. Она и так словно воробей запуганная. Я вроде подъехал, а она как шарахнется от меня!

– Эта такая в синем платье? – спросил я.

– Ага.

– Она не из бордельных.

– Как нет то? – возразил Ильнас. – Вольных, кроме бордельных, не брали. А печати у неё нет.

– Она сама попросилась с нами. Зачем, не знаю. Благородная. Лара... Сиания, если не ошибаюсь. Съезди, познакомься. Нам потом расскажешь, почему она с нами поехала.

– Не-е. Дай империал. Я с другой тогда.

Санит вынув из-за пояса монету, подкинул парню:

– Империал не дам. Корень сотрёшь. Элидару не говори. А то он мне оторвёт.

– Спасибо! – развернул лошадь Ильнас.

– Ты бы съездил, навёл порядок в борделе.

– Кто его организовал, тот пусть и наводит.

– Знаешь же, что Варёный уехал. Они ведь сейчас покалечат девок.

– Тарам! – окликнул он одного из воинов. – Съезди к крытым. Скажи, что кто через силу будет девок брать, пойдёт в первом ряду в следующей битве с орками. Постарайся, чтобы бордельные слышали.

Ещё некоторое время ехали молча.

– Что за лара? – спросил Санит.

– Говорю же, не знаю. Сама напросилась. Поговорил бы. Тебе проще будет.

– Это почему?

– Ты знатный, она знатная.

– Я не знатный.

– Да, ладно...

Санит ехал ещё некоторое время рядом, потом, молча, развернул своего жеребца назад.

– Чего хмурый? – присел рядом Эль, на вечернем привале. – Вроде твоя святость, пардон, свечение, спало. Но окружающих гнобишь. Вновь, вон, все разбежались. Тянешь, словно пылесос. Король должен быть приветлив...

Я реально ощущал себя значительно лучше. Похоже, дело не в Алие, а в моих "тараканах" – накручивая самого себя, себе же и хуже делаю...

– Так... – не отреагировал я на шутку, – дерьмом во рту отдаёт.

– Да ты неженка!...

– Может, голову с плеч?

– Рискни.

– Возомнил?!

– Ты реально не в духе. Что случилось?

– Ничего.

Некоторое время мы помолчали.

– Так что случилось? – наконец нарушил тишину, Мишка.

– Не знаю... Только не скобрезничай! Они ведь жили...

Мишка пошевелил тоненькой веточкой угли, раскидав искры костра.

– Ты о наших или о городских?

– А тебе всё равно?

– В какой-то мере да, – Мишка, повернувшись за спину, слегка приподнял руку. Через пару секунд подбежал кто-то, остановившись позади меня.

– Вина. Нет... настойки, – произнёс Мишка.

– Да ты подготовился? – когда отбежала тень, отреагировал я.

– Не мни о себе. На нас сейчас половина лагеря смотрят. Ты... чего сейчас хочешь? Слёзных раскаяний? Так не будет. Не то время, не тот мир. Жалости? Если так, то ведь, надеюсь, ни к себе...

– Хрен знает, чего я хочу, но мерзко...

Из-за спины появилась фигура девушки в рабском платье, принёсшая нам разнос с кувшином и двумя кружками. Эль, приняв принесённое, поставил на подмёрзшую с вечера землю.

– Босиком... – заметил я.

– Исправить? – поняв, что я имею в виду рабыню, спросил Мишка.

Я кивнул. Мишка ещё раз приподнял руку.

– Обеспечить всех обувью. У кого нет, тряпки или шкуры намотать! Видишь, – налил он в кружку, протягивая мне, – одно слово... Я тебе сейчас ни комплименты клею, – протянул он, чтобы чокнуться, свою, – ты можешь всё изменить. Будешь тряпкой, другой, по-своему себя поведёт...

– Костёр гасить надо... – подошёл Санит. – Темнеет.

Я одобрительно кивнул.

Нажраться не удалось... Санит, через час поднял в ночь лагерь – останавливаться нельзя, мы на территории орков...

– Я тут что кресалю... – подъехал, когда стал брезжить рассвет, Варёный. – Решить бы, как головы прокатывать будем?

– Пьяный? – сходу спросил я, даже не поворачиваясь – от него, местную "феню" я если и слышал ранее, то не в свою сторону.

– Есть немного. Но разговор то ведь, дела? – поправился наказанный. – Делить надо.

Я оглянулся, пытаясь сообразить, всерьёз ли он?

– Хромой, не палку вымачиваю. Пыль потом не время поднимать будет...

Варёный был не просто пьян. Он был вдрызг.

– Предлагай, – не стал я пренебрегать.

– Ты... пусть все башки на скатерть складут... А мы закресалим, кто пыль метал, а кто головы собирал. Там и разделим, кто башковый, а кто чёрный! Тем, что на "силе" были, тоже ведь надо. И лошадей раздавать не впору. Вон мелкий грамоте обучен, пусть список там составит...

– Ты уверен, что все отдадут?

– Тебе?! Да!

– Мне?

– Твоё право, тебе и брать. Не самому, конечно...

– Предлагаешь, тебя назначить?

– Власть дашь? – с таким видом, что ну... мол если надо... спросил Варёный.

– Даю, – ответил я – всё равно сам, толком, собрать не смогу. – Только без крайностей. Люди честно забирали.

– Честно забирали... – расплылся в улыбке Варёный. – Пойду парням твои слова перескажу. Хоу! – пришпорил он весело чистопородного жеребца.

Обратная дорога «напрямки» оказалась несколько витиеватой и затянутой. Нет, скорость по степи, учитывая «топтунов» и телеги, на которых ехали рабыни, была вполне даже на уровне. Но... мы трижды напарывались на орков, после чего каждый раз приходилось менять направление. Дважды это были небольшие группы зеленомордых, пожелавшие объехать нас, а на третий мы настигли повозку с двумя старыми орками. Вернее орком и орчихой. Эти твари и так-то не эталон красоты, дело прошлое, а уж в старости...

– Варёный, меч не вынимай, – остановил Мамит попытку наказанного с ходу убить тварей, когда мы, отделившись от основного обоза двумя десятками, подъехали к остановившейся телеге зеленомордых.

– Это почему?

– Потом объясню.

– Давай сейчас.

– Сейчас мы не одни, – принял сторону Мамита Шрам.

– Куда едете? – спросил орков Мамит, прежде чем Вареный успел ещё что-либо произнести.

Некоторое время, нас молча изучали. Вернее изучал. Орчиха, или орочиха, не знаю как правильно, опустив голову, не смотрела на нас. А вот старый орк, сжимая трясущейся от немощи рукой рукоять топора, который он вряд ли поднять-то сможет, пристально осматривал нас.

– Можешь ещё с моим жеребцом поговорить, – усмехнулся Варёный, чем вызвал хмурый взгляд Мамита в свою сторону.

Когда уже и я согласен был с наказанным в том, что они нас не понимают, мы услышали ответ. Ну, как ответ...

– Хилый говорит Владыке степи? – довольно сносно произнёс орк по-руизиански, обращаясь при этом к своей спутнице. – Дух предков совсем забыл Владык... Лошадь Хилый идёт степь. Хилый думает он дома? Нет прежний Владыка... – покачал орк головой.

– Мы вынужденно вступили на ваши земли, – ответил Мамит. – Имперцы загнали нас сюда.

– Хилый думает, Владыка степи думает о война Хилый? – обращаясь по-прежнему к своей спутнице, спросил орк. – Хилый встал на степь. Хилый теперь вещь Владыка степи или мертвый Хилый...

– Поехали, – стал разворачивать лошадь Мамит.

– Хилый боится Владыка, – довольно проурчал орк.

– Кучу зелёного дерьма? – со злобой спросил Варёный зеленомордого. – Вот уж и, правда, страшно. Замараться...

Орк стал спускаться с телеги. Орчанка, выглядевшая чуть более бодрой, спрыгнула, чтобы помочь, но он отмахнулся от неё. Наказанный с усмешкой вынул клинок.

– Поехали! – требовательно произнёс Мамит, глядя на Варёного. – Хочешь ему честь подарить? Чтобы его потомки гордо говорили, что он погиб в бою?

– Мне всё равно кто и что у них там лаять будет, – тронул в сторону орка лошадь Варёный. – А вот то, что они расскажут о нас другим зеленомордым – не всё равно.

– Варёный! Они не одни! – преградил ему дорогу Шрам. – Где-то ещё один спрятался. Убьёшь, считай, войну объявишь.

Наказанный недоверчиво посмотрел на Шрама.

– На телегу посмотри. Там вещи детские. Они нас издалека заметили и где-то спрятали орчёныша. Сейчас смотрит откуда-то на нас. Лучше будет если так разъедемся. Всё равно орки уже знают, что мы по степи идём.

В леса орочьего перешейка мы входили, подстёгивая особо неторопливых животных – боялись, что зеленомордые могут нагнать. Страх родился не на пустом месте. За день до этого мы пересекли следы множества лошадей. Учитывая их глубину и местами мелькавшие отпечатки огромных лап хрумзов, сомневаться в том, кто является их хозяевами, не приходилось. Шли они, что не могло не радовать, примерно в том направлении, где мы набедокурили. Сколько примерно было всадников, определить было сложно, только за нами степь была гораздо менее взрыхлена.

Въехав под сень деревьев дозорные разъезды, практически сразу нарвались на полусотню орков. Поскольку эти добром расходиться не возжелали, выпустив в нас несколько десятков стрел, пришлось провести полноценную операцию, развернув все две тысячи, чтобы попытаться поймать тварей. Ключевое слово попытаться, поскольку зеленомордые даже на полёт болта нас к себе не подпустили, уйдя по итогу в степь. В процессе этой охоты и наткнулись на них...

Почти сотня конных имперцев, загнанная всего пятидесятью орками, оказалась в капкане леса. Развернуться, как следует для атаки, они не могли – мешали деревья, а пойти напрямую "в лоб" у них кишка оказалась тонка. Короче... не то чтобы сходу сдались... но путём переговоров, в которых было обещание сохранить жизнь, воины отдали оружие и лошадей. И вот... лучше бы они упёрлись. Дилемма, однако. С одной стороны обещали отпустить, с другой – восемь десятков лошадей мы точно не вернём, а отпустить воинов так, равносильно убить. В общем... тащились они за нами отдельным отрядом, вооружённым лишь палками. В свои ряды мы их понятно не примем, да и они не захотят – больше половины знати, но и бросить людей на растерзание оркам мы не могли.

Оркам... А вот тут эта сотня порадовала, разъяснив нам историю событий...

Если кратко, то наш план сработал на двести процентов. Имперцы, выдвинувшись тремя тысячами усиленных войск, что по факту составило три с половиной тысячи, столкнулись с неким количеством зеленомордых, когда разворачивались обратно, для того чтобы наказать в край охреневших рабов, осмелившихся войти в имперские земли. И тут... И тут орки неожиданно размазали их по побережью. Сколько точно было зеленомордых, никто из пленных объяснить не мог. Напоминало анекдот с числом "дохрена". Корче... мытарей в этом году ждать не стоит.