Текст книги "Заговор графа Милорадовича"

Автор книги: Владимир Брюханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 39 страниц)

Естественны и нелепые ошибки, которые Милорадович совершал 14 декабря, будучи обременен мыслями и заботами, которые ему казались важнее, чем сиюминутная горячая обстановка. Отсюда и столь непродуманный его первый визит на Сенатскую площадь.

Разумеется, невыполнение солдатами его приказов повергло его в глубочайший шок: такое было прежде, напоминаем, только однажды – при Аустерлице под жесточайшим ударом Наполеона! Но и тогда его наверняка никто за воротник не хватал! А тут вдруг случилось такое посередь бела дня в центре подчиненной ему столицы, которой он управлял уже более восьми лет!

Нам представляется, что ему еще повезло – в последний раз в жизни: ведь и в этот раз Милорадович мог лишиться головы. Впрочем, как известно, за этим дело не стало, но пока что он благополучно унес ноги.

Появление Милорадовича на Сенатской площади и его безуспешные попытки укротить солдат должны были произвести сильнейшее впечатление на князя Оболенского: злейший враг все еще гулял на свободе и пытался командовать подчиненным столичным гарнизоном!

Выдан ли был действительно лично Милорадович Ростовцевым Николаю или дело ограничилось только планом восстания, но теперь стало очевидно, что Милорадович рассчитывает оказаться во главе подавления восстания, сохранить свою власть, пока что оказавшуюся (непонятно почему!) непоколебленной, а следовательно – со значительной вероятностью должен участвовать в последующем расследовании происшедшего и наказании виновных.

Были ли в этом случае у Оболенского шансы сохранить собственное предательство в секрете, а не сохранив – уцелеть? Нам, зная о Милорадовиче все вышеизложенное, представляется, что никаких шансов у Оболенского не было. Так, по-видимому, решил и он сам!

Теперь Милорадовича могло спасти только то, что он оставался бы исключительно вне сферы досягаемости оружия Оболенского и подчиненных ему и доверяющих ему сообщников.

Но о том, чтобы этого не случилось, позаботился император Николай I!

До фактического убийства Милорадовича восставшие могли рассчитывать на хэппи-энд: покривлялись бы, пока не замерзли и не проголодались – и дали бы себя уговорить, да еще, возможно, выторговали бы какие-нибудь политические уступки – тогда бы действительно можно было позаботиться и о политических задачах демонстрации. Но это гарантированно не стало бы хэппи-эндом лично для Оболенского – поэтому он его и не допустил, когда предоставилась возможность.

Вот Милорадович и получил пулю и штыковой удар!

Позже произошел любопытнейший эпизод, снова продемонстрировавший странные альянсы, возникавшие в той сложной политической обстановке.

Подобно тому, как убийство Милорадовича одинаково устроило Николая I, освобожденного тем самым от необходимости дальнейшей борьбы с Милорадовичем, и Оболенского, избегавшего мести за предательство, сложилась еще одна аналогичная коллизия.

Бистром, будучи (судя по всей массе мелких деталей и подробностей) одним из ближайших сообщников Милорадовича по заговору, не мог, разумеется, простить предательства Ростовцеву (впоследствии он упорно третировал этого заику, как мог!) – и послал его прямо к строю мятежников. Но убийство Ростовцева затыкало рот еще одному нежелательному свидетелю предательства того же Оболенского – и последний не мог упустить такого шанса!

Однако, Ростовцеву повезло больше, чем Милорадовичу: не очень понимающие, в чем дело, мятежники ограничились только избиением прикладами, а Оболенский уже не рискнул вновь пустить в ход штык на глазах у всех!

За сутки до этого Рылеев, не встретив сочувствия Штейнгеля и других, также не рискнул заняться практической ликвидацией свидетеля и соучастника, на что его явно подбивал Оболенский!

А Ростовцев спустя много лет еще рассчитывал на ходатайство своего друга перед Герценом!..

Теперь продолжилось стояние на площади уже после покушения на Милорадовича.

Речь уже не могла идти о хэппи-энде для всех мятежников, а осталась возможной только безоговорочная капитуляция. Она по-прежнему угрожала почти всем участникам демонстрации весьма незначительными карами – ведь верность присяге Константину оставалась весомым аргументом; недаром солдаты соглашались поверить только другу Константина – Михаилу. Но капитуляции препятствовало одно маленькое но: неизбежное расследование деяний Оболенского, Каховского и Щепина-Ростовского, проливших кровь, а гибель Милорадовича была самым тяжким из совершенных преступлений!

При общей капитуляции труп Милорадовича оказывался бы не одним из более тысячи трупов, а почти единственным. Избежать придирчивого расследования в этом случае было бы невозможно – генералитет этого бы просто не допустил.

Такой исход никак не устраивал Оболенского и, опираясь на несомненно горячую поддержку Каховского и Щепина-Ростовского, Оболенский стал неожиданно делать бурную карьеру: как упоминалось, около трех часов дня 14 декабря его избрали Диктатором восстания!

Не исключено, что для усиления своей позиции он исподволь старался повязать кровью и других сообщников, но на последующие убийства оказался практически способен только Каховский.

Избрание Оболенского диктатором почему-то не вызвало любопытства историков.

Для каких таких целей избирать в тот момент диктатора? Неужели не ясно, что кроме капитуляции не оставалось ничего, что могло бы потребовать руководящих решений? Ведь даже народная революция, разразись она вокруг Сенатской площади вечером 14 декабря, сразу привела бы ситуацию в совершенно неуправляемое состояние – как это и случилось 27 февраля 1917 года!

Но вот именно для этого-то Оболенский и постарался быть избран: чтобы иметь право veto при решении вопроса о сдаче. И он воспользовался этим правом самым решающим образом!

Сначала была отвергнута возможность капитуляции, когда было удовлетворено естественное желание солдат: им дали выслушать Михаила Павловича. Кюхельбекер, правда, особо разговориться не позволил.

Спасение жизней ушло из рук: солдаты упустили инициативу, а тут кавалерийские атаки совершенно не вовремя изменили настроение мятежников – нерешительность противоположной стороны стала как будто очевидной.

Но вот настала прямая угроза артиллерийского расстрела. Завязалась демонстративная возня с пушками: с громкими командами и, наконец, с предупредительным выстрелом поверх голов. Это был последний момент, когда можно было спасти более тысячи жизней, но Оболенский не позволил!

1271 труп сделал неактуальным полное расследование единственного важного убийства. Николая I это вполне устроило.

Замысел Оболенского удался, хотя и не в идеальной форме: пожизненная каторга, но в хорошей компании, с женой и семьей впридачу, вольготным и обеспеченным существованием (далеко, правда, не всегда), да еще и со славой героя, а не предателя!

Как мы знаем, к лету 1826 года дворянское общественное мнение повернулось лицом к осужденным декабристам. В Сибирь они ехали уже триумфаторами.

Прибытие на каторгу продолжило этот бенефис. Там, в XIX столетии, за целый век до рождества ГУЛАГа, господствовали норма и пайка, быстро сводящие в могилу прибывающих каторжан. Ничего подобного декабристам не угрожало!

Сам Оболенский свидетельствовал: начальник Усольского завода полковник Крюков «объявил, что назначит нам работу только для формы, что мы можем быть спокойными и никакого притеснения опасаться не должны. /…/ Невольно иногда тревожила мысль, что нас могут употребить в ту же работу, которую несли простые ссыльно-каторжные. Я видел сам, как они возвращались с работы покрытые с головы до ног соляными кристаллами, которые высыхали на волосах, на одежде, на бороде – они работали без рубашек – и каждая пара работников должна была вылить из соляного источника в соляную варяницу известное число ушатов соленой влаги. На другой день после свидания с начальником урядник Скуратов приносит нам два казенных топора и объявляет, что мы назначены в дровосеки и что нам будет отведено место, где мы должны рубить дрова в количестве, назначенном для каждого работника по заводскому положению: это было сказано вслух, шепотом же он объявил, что мы можем ходить туда для прогулки и что наш урок будет исполнен без нашего содействия. /…/ в третьем часу мы возвращались домой, обедали, хотя и не роскошно, а вечер проводили или в беседе друг с другом, или играли в шахматы».

Как видим, остальным каторжанам прибытие декабристов вылилось в дополнительные нормы принудительной выработки!

Но такой санаторий для «великих революционеров» продолжался не все время – случались за десятилетия лишения свободы и кандалы, и тесные камеры. Да и без этого: несвобода – всегда несвобода; это знает каждый, кого лишали свободы! Но эту судьбу избрал себе и другим сам Оболенский, и не ему было о ней сожалеть!

Целая толпа трупов оказалась невысокой ценой за продолжение его жизни или позябания – судите как хотите!

Жаль только, что гениальные решения Оболенского не снискали ему заслуженного признания: слава за них досталась совсем другому человеку!

В одном из лучших, знаменитейших рассказов английского писателя Г.К.Честертона приводится такой гениальный ход мыслей:

Где легче всего спрятать камень? Среди других камней на берегу моря.

Где легче всего спрятать лист дерева? Среди других листьев в лесу.

Где легче всего спрятать труп? Среди других трупов на поле боя– и далее рассказывается о битве на войне, специально организованной, чтобы скрыть единственный труп – плод индивидуального преднамеренного убийства!

По-видимому, Богу захотелось поделиться идеей, оставшейся беспризорной, а гениям свойственно подслушивать шепот богов!

Современники все же выделили грандиозные заслуги Оболенского: недаром в его судьбе случился эпизод, равного которому не сподобился никто из декабристов.

Все образованное общество, как рассказывалось, было поражено жестокостью приговора декабристам. Лишь в отношении Оболенского было несколько по-иному: составилась целая делегация генералов, ходивших просить к царю об утверждении смертного приговора Оболенскому.

Совершенно естественно, Николай I отказал – у него был свой взгляд на то, какой участи заслуживал Милорадович, и этот взгляд не расходился с позицией Оболенского!

Надеемся, что наша попытка восстановить справедливость и восславить этого великого декабриста увенчается успехом!

В 1961 году, после полета Юрия Гагарина, Гагаринский переулок в Москве из уважения к космонавту был переименован в улицу Рылеева. Следуя этой странной логике, можно было бы предложить тоже что-нибудь подобное: например, переименовать некоторые улицы в России в Оболенские переулки; есть, правда, один такой в Москве!

Так или иначе, князь, на наш взгляд, заслужил дополнительного признания: среди множества подлецов, предателей и убийц, избранных в национальные герои России, Евгений Петрович Оболенский должен занять более почитаемое место!!!

От автора – вместо послесловия

Мне было десять лет, и я до сих пор помню этот солнечный день 1955 года, когда я шел по дороге у берега Черного моря и вдруг, размышляя, понял, что представляю собой законченного и непримиримого политического противника существующего режима! Как же это случилось? Ведь всего за полгода до того я переживал, примут ли меня в юные пионеры: проблема была в том, что до положенных десяти лет мне еще не хватало пары месяцев. Откуда такая метаморфоза?

И тогда, и позже, вспоминая об этом, я все-таки не осознал всей техники того, как исподволь и понемногу мой отец провел в такой недолгий срок свою агитационную кампанию. Это не было столь уж экстравагантным шагом с его стороны: именно в таком возрасте начинали дворяне готовиться к службе: в конце ХVIII века – царю, в конце XIX – против царя. В 1894 году мой тогда пятнадцатилетний дед был изгнан из гимназии – «за политику»; это стало началом пути профессионального революционера. В 1917 году тринадцатилетний старший брат отца вступил в большевистскую партию – это оказалось нетрадиционным началом пути будущего заговорщика-контрреволюционера. Служба обществу началась у моего отца в восьмилетнем возрасте в 1918 году, когда он сидел (вместе со своей матерью) заложником в тюрьме у белых (этому есть документальные подтверждения – см., например: «Родина», № 12, 1997, с. 63–67).

Странные вещи передаются иногда по наследству. Кто-то получает кота в мешке, а кто-то – в сапогах, а мне вот достался целый политический заговор, участниками которого погибли мой дед и старший брат моего отца. Младший сын и брат не принимал непосредственного участия в играх старших: его, блистательного с юности инженера и ученого, они хранили в резерве. Этой ролью он со мной и поделился.

У него была психология истинного заговорщика: столетнюю историю, предшествующую 1917 году, он рассматривал как заговор против царизма; наши предки участвовали в нем с шестидесятых годов XIX века. Период 1917–1937 гг. он рассматривал как заговор против революции, которому ничтожные по численности старые кадры заговорщиков сопротивлялись, как могли. Ни мой дед, ни его соратники не были правоверными коммунистами; они принадлежали к иной политической традиции, которую нет необходимости называть.

Разумеется, я был горд и счастлив, ощутив себя настоящим заговорщиком, которого ждут великие свершения и долг мести за погибших.

Вот знакомством с творчеством деда и началось мое индивидуальное участие в заговоре, а вскоре и завершилось: я постепенно понял, что целевым идеалом предполагался по существу некий всеобщий концлагерь, в котором принудительным образом запрещалось бы творить политическое зло – с подробностями устройства можно ознакомиться в «Манифесте коммунистической партии» К.Маркса и Ф.Энгельса, который я тогда же и прочитал. Так возник мой конфликт с отцом, которому я долго объяснял отсутствие разницы между Освенцимом, Колымой и его идеалом. Мне уже было за двадцать, когда отец согласился со мной.

Я к тому времени выяснил многое. Например то, что мой дед был одним из виновников голода 1921–1922 гг. (сначала он был замнаркома, а с декабря 1921 – наркомом продовольствия Советской Республики). По моим прикидкам, в мировой классификации массовых убийц ХХ века мой дедушка занимает где-то скромную пятнадцатую-семнадцатую строчку. Это совершенно охладило мой пыл продолжать семейные дела.

Став еретиком по отношению ко всем традициям и учениям, я начисто отказался от практического участия в политике. В то же время у меня не было сил прекратить игру, в которую я уже погрузился: продумывание политических ходов и расследование заговоров и контрзаговоров. С детства занявшись этим захватывающим делом, я ощущал ограниченность собственных творческих возможностей и, сознательно решив совершенствовать исследовательскую логику, избрал профессию математика.

Мой выбор меня не обманул: десятилетия работы математиком-прикладником в самых разных сферах науки и техники предоставили неоценимый опыт.

Настоящий политический заговор – весьма сложная система. Недаром даже гениальные заговорщики-практики совершали роковые ошибки, и редкий из заговоров достигал поставленных целей. В то же время к сегодняшнему дню создались и получили практическую отладку многие методы исследования сложных систем и управления ими – и дело не в формальном применяемом аппарате, а в принципах подхода к решению задач.

Мне трудно понять, как могут заниматься историей заговоров ученые, не знающие, как проходит сигнал по сложной радиотехнической схеме, или как работает система управления сборочным конвейером, или какие трудности встречаются при распределении финансов в крупных фирмах или государствах.

В то же время, с детства ощутив себя заговорщиком, я с удовольствием примерил на себе шапку-невидимку: всю жизнь мне потом нравилось быть не совсем тем, за кого меня принимали. Это постоянно подвигало меня на участие в разнообразных авантюрах, и я приобрел опыт, недостижимый для кабинетных ученых; с психологией лихих людей я знаком не понаслышке.

И всегда, всю жизнь я читал любую строчку встреченных исторических материалов, а затем приучился немедленно фиксировать на бумаге все важное, а главное – непонятное.

С 1978 года я писал самостоятельные исторические работы, но не спешил к публикации и известности. Моей мечтой было создание такого солидного труда, после издания которого было бы не жалко завершить жизнь на лагерных нарах. Перестройка и последующие годы отвлекли мои интересы в иные сферы, и надолго прервали занятия историей.

Уезжая в 1992 году в Германию, я вывез пару кубометров собственного архива: цитат, конспектов и заметок, охватывающих события двух веков русской истории.

С 1996 года калейдоскоп моих жизненных обстоятельств притормозил вращение и позволил сосредоточиться на оформлении проделанной работы, а участие в журнале «Литературный европеец» обеспечило определенной читательской аудиторией.

Просматривая материалы, собранные порой второпях, я столкнулся с необходимостью и возможностью разобраться с давно совершенными политическими преступлениями. При анализе индивидуальных действий я использовал метод, применяемый некоторыми следователями: нужно представить себя в роли преступника (а иногда – жертвы) и шаг за шагом попытаться восстановить ход необходимых действий. Должен сознаться, это нелегкая и не очень приятная работенка.

Несколько лет назад, когда в самом разгаре шли мои расследования нераскрытых преступлений, мне стало казаться, что в моей холостяцкой квартире собрались души великих убийц, внимательно наблюдая за каждым шагом моих мыслей. Потом они удалились с облегчением, которое я отчетливо ощутил: нашлась живая душа, которая поняла их. Так что за успех на том свете я спокоен; осталось лишь успеть приобрести его и на этом, чтобы оставить людям как можно больше полезных уроков.

Поскольку я работал над своими «Лабиринтами русской революции» практически всю жизнь, то просто не в состоянии отметить и поблагодарить всех людей, которые мне помогли и которые меня многому научили. Назову лишь двоих, чье влияние прямо отразилось на концепции и содержании данного тома – «Заговора графа Милорадовича».

Как-то лет пять назад я рассказывал историю жизни Т.И.Кирпичникова сыну моего друга – профессиональному историку Максиму Батшеву. Он обратил мое внимание на сходство плана Кирпичникова и декабристов. Это побудило меня вернуться к проблематике последних, воспользоваться моей старой рукописью, дополнить ею начальный раздел «Лабиринтов», а также опубликовать «Заговор» в журнале. В данный же том я дополнительно включил главу 10, скомпонованную из заключительных разделов «Лабиринтов».

Уже по мере публикации журнального варианта, отец Максима, редактор «ЛЕв» Владимир Батшев обратил мое внимание на то, что в чисто криминальном аспекте убийства А.Минкиной и самого Милорадовича мною трактуются весьма поверхностно. Пришлось согласиться и снова взяться за ум. В результате по сравнению с журнальной публикацией возникли дополнительно главы 12 и 15, а также изменились акценты остального содержания.

Если мои интересы и интересы читателей совпадут, то последних ждут рассказы о том, как и почему развалилась Николаевская Россия, кто стоял за спиной Н.Г.Чернышевского, был ли заряжен пистолет Д.В.Каракозова, кто оплатил убийство Александра II, почему изменил революции вождь «Исполкома Народной Воли» Л.А.Тихомиров, кому прнадлежит идея миссии Е.Ф.Азефа и с кем он сотрудничал, кто и зачем спровоцировал революцию 1905 года, почему был убит П.А.Столыпин и, наконец, кто и почему организовал Первую Мировую войну. А там, даст Бог, дойдет и до заговоров моего дедушки… Поэтому с большой надеждой пишу традиционную строку:

Список использованной литературы

Абсолютизм в России. Сборник статей. М., 1964

Аврех Ф.Я. Масоны и революция. М., 1990

Авторханов А. Происхождение партократии. В двух томах. Изд. 2-е, Франкфурт-на-Майне, 1981

Алданов М. Портреты. М., 1994

Великий князь Александр Михайлович. Книга Воспоминаний. Париж, 1933

Александров В.А. Сельская община в России. М., 1976

Алексеев М. Военная разведка России от Рюрика до Николая II. В двух книгах. М., 1998

Амфитеатров-Кадашев В. Страницы из дневника. Минувшее: Исторический альманах. Вып. 20, М.-СПб., 1996

Анин Д. Революция 1917 года глазами ее руководителей. Рим, 1971

Анисимов Н.Н. Борьба большевиков против политической тайной полиции самодержавия. 1903–1917 гг. Свердловск, 1989

Анненкова П.Е. Записки жены декабриста. Пг., 1915

Анненков П.В. Литературные воспоминания. М., 1960

Анненков П. Идеалисты тридцатых годов. «Вестник Европы», 1883, апрель

Антонов-Овсеенко В.А. Записки о гражданской войне. Т. 1. М., 1924

Анучин Е. Исследование о проценте сосланных в Сибирь в период 1827–1846 гг. Изд. 2-е, СПб., 1873

Анфимов А.М. Крестьянское движение в России во второй половине XIX в. «Вопросы истории», № 5, 1973

Анфимов А.М. Российская деревня в годы первой мировой войны. М., 1962

Арсеньев К.И. Начертание статистики Российского государства, ч. 1. СПб., 1818

Архивные документы департамента полиции. «Красная летопись», № 1, 1922

Ахун М.И. и Петров В.Ф. Большевики и армия в 1905–1917 гг. Л., 1929

Беседа с Б.А.Бабиной. Минувшее. Исторический альманах. Вып. 2, Париж, 1986

Базили Н.А. Россия под советской властью. Париж, 1937

Бакунин М.А. История моей жизни. Собрание сочинений и писем в 4-х томах, т. I. М., 1934

Барсуков Е. Русская артиллерия в мировую войну, т. 1. М., 1938

Батшев В. Власов. Опыт литературного исследования. Ч. 1–3. Франкфурт-на-Майне, 2001

Белинский В.Г. Полное собрание сочинений в 13 томах, т. 3. М., 1953

Белоконский И.П. Земское движение. М., 1914

Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны ХХ столетия. Харьков – М., 1997

Бергер И. Крушение поколения. Воспоминания. Рим, 1973

Берлин П.А. Русская буржуазия в старое и новое время. М., 1922

Бернгарди Ф. Современная война, т.1. СПб., 1912

Бестужев Н.А. Статьи и письма. М., 1933

Бирштейн Е.К., Шалагинова Л.М. Департамент полиции о плане петроградских большевиков в феврале 1917 года. «Вопросы архивоведения», № 1, 1962

Блок А. Последние дни императорской власти. Изд. 2-е, Париж, 1978

Блох М. Ремесло историка. М., 1993

Боголюбов В. Н.И.Новиков и его время. М., 1916

Болотов А.Т. Наказ управителю или приказчику, каким образом ему править деревнями в небытность своего господина. Труды Императорского Вольного экономического общества к поощрению в России земледелия и домостроительства [ниже – Труды ВЭО], ч. XVI, 1770

Болотов А.Т. Памятник прошедших времен или Краткие исторические записки о бывших происшествиях и поселившихся в народе слухах. Ч. 2-я, М., 1875

Большевики. Документы по истории большевизма с 1903 по 1916 год бывш. Московского Охранного Отделения. Нью-Йорк, 1990

Бондаренко В.Н. Очерки финансовой политики Кабинета Министров Анны Иоанновны. М., 1913

Бородин Н.А. Идеалы и действительность. Сорок лет жизни и работы рядового русского интеллигента (1879 – 1919). Берлин – Париж, 1930

Бостунич Г. Масонство в своей сущности и проявлениях. Т. 1. Белград, 1928

Боханов А.Н. Сумерки монархии. М., 1993

Бурцев В. Будьте прокляты большевики! Париж, 1919

Бурышкин П.А. Москва купеческая. Нью-Йорк, 1954

Бутовский А. Опыт о народном богатстве. СПб., 1847

Бушков А. Россия, которой не было. Загадки, версии, гипотезы. М., Красноярск, 1997

«Былое», №№ 1–6, 1917

Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1991

Валишевский К. Сын великой Екатерины. Император Павел I. Его жизнь, царствование и смерть. СПб., 1914

Василич Г. Император Александр I и старец Федор Кузьмич (по воспоминаниям современников и документам). М., 1909

Васильев Н. Транспорт России в войне 1914–1918 гг. М., 1939

«Век ХХ и мир», № 1, 1996

Вернер К.А. Агрономическая помощь населению в конце XVIII и первой половине XIX в. М., 1901

Верные сыны отечества. Воспоминания участников декабристского движения в Петербурге. Л., 1982

Верт Н. История советского государства. 1900–1991. Изд. 2-е, М., 1995

Ветошников Л.В. Брусиловский прорыв. Оперативно-стратегический очерк. М., 1940

Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции. Изд. 5-е, М., 1910

Вешняков В. Экспедиция государственного хозяйства (1797–1803 гг.). СПб., 1902

Вигель Ф.Ф. Записки, часть 4. М., 1892

Вильямс А.Р. Народные массы в русской революции (очерки русской революции). Изд. 2-е, М., 1924

Виноградов К.Б. Дэвид Ллойд Джордж. М., 1970

Витте С.Ю. Воспоминания. В трех томах. М., 1960

Витчевский В. Торговля, таможенная и промышленная политика России с времен Петра Великого до наших дней. СПб., 1909

Воейков В.Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта государя императора Николая II. М., 1995

Вознесенский С.В. Разложение крепостного хозяйства и классовая борьба в России в 1800–1860 гг. М., 1932

Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI – начало ХХ вв.). М., 1973

Волгин В.П. Очерки истории социалистических идей. Первая половина XIX в. М., 1976

Кн. Н.Волконский. Условия помещичьего хозяйства при крепостном праве. Рязань, 1898

Записки С.Г.Волконского. СПб., 1901

Володин А.И. Начало социалистической мысли в России. М., 1966

Вопросы истории России XIX – начала ХХ века. Сб. статей. Л., 1983

Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. Сб. статей. М., 1961

Архив кн. Воронцова, кн. 17. М., 1880

Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза. Лондон, 1985

Восстание декабристов. Документы. Т. I, М.-Л., 1925; т. VII, М., 1958

Всемирная история, т. 19. Первая мировая война. Минск, М., 2000

Вяземский П. Старая записная книжка. Л., 1929

Вяткин М. Торговый капитализм в России. М.-Л., 1927

Габов Г. Общественно-политические и философские взгляды декабристов. М., 1954

Исследования внутренних отношений народной жизни и в особенности сельских учреждений России барона Августа Гакстгаузена. Т. I, М., 1870

Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. История Советского Союза с 1917 года до наших дней. Лондон, 1989

Герцен А.И. Былое и думы. В трех томах под ред. Л.Б.Каменева. Изд. 2-е, М.-Л., 1932

Герцен А.И. Полное собрание сочинений и писем под ред. М.К.Лемке. Пг., тт. XI, 1919; XV–XVI, 1920; XVII–XIX, 1922

Гершензон М.О. Грибоедовская Москва. П.Я.Чаадаев. Очерки прошлого. М., 1989

Гершензон М.О. История молодой России. М.-Пг., 1923

Гессен И.В. В двух веках. Жизненный отчет. Берлин, 1937

Гессен С.Я., Коган М.С. Декабрист М.С.Лунин и его время. Л., 1926

Гессен Ю. История еврейского народа в России. Л., т. 1, 1925; т. 2, 1927

Гиппиус З. Петербургский дневник. М., 1991

Глинка Ф.Н. Письма русского офицера. М., 1985

Гнедин Е. Катастрофа и второе рождение. Мемуарные записки. Амстердам, 1977

Головин Н.Н. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001

Головков Г., Бурин С. Канцелярия непроницаемой тьмы. Политический сыск и революционеры. М., 1994

«Голос минувшего», № 7, 1913

Гольцев В. Законодательство и нравы в России XVIII века. М., 1886

Записки декабриста И.И.Горбачевского. М., 1916

Гордин Я. Мятеж реформаторов. М., 1989

«Грани», №№ 130, 1983; 143–144, 146, 1987; 165, 1992

Пастор Грасман. Определение земли на одно крестьянское тягло. Труды ВЭО, ч. XXIX, 1775

Граф Аракчеев и военные поселения. 1809–1831. СПб., 1871

Гредескул Н.А. Террор и охрана. СПб., 1912

Греч Н.И. Записки о моей жизни. М.-Л., 1930

Григорий Распутин. Сборник исторических материалов. В 4-х томах. М., 1997

Александр Иванович Гучков рассказывает… Воспоминания Председателя Государственной думы и военного министра Временного правительства М., 1993

Гэлбрейт Д.К. Экономические теории и цели общества. М., 1979

Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. Изд. 6-е, СПб., 1995

Данилов Ю.Н. На пути к крушению. М., 2000

Дворцовые перевороты в России. 1725–1825. Ростов-на-Дону, 1998

Дебидур А. Дипломатическая история Европы. Священный союз от Венского до Берлинского конгресса. 1814–1878. В двух томах. Ростов-на-Дону, 1995

Декабристы. Отрывки из источников. М.-Л., 1926

Декабристы. Поэзия, драматургия, проза, публицистика, литературная критика. М.-Л., 1951

Декабристы рассказывают… Сборник. М., 1975

Декабристы. Сборник материалов. Л., 1926

Деникин А.И. Очерки русской смуты. «Вопросы истории», №№ 3–6, 1990

Деятели революционного движения в России. Био-библиографический словарь. Т. I, часть вторая. М., 1928

Деятели СССР и революционного движения России. Энциклопедический словарь Гранат. М., 1989

Джилас М. Новый класс. Анализ коммунистической системы. Нью-Йорк, б.г.

Джунковский С.С. Ответ на задачу Вольного экономического общества 1803 г. Труды ВЭО, ч. 56, 1804

Довнар-Запольский М.В. Идеалы декабристов. М., 1906

Долгоруков П.В. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860–1867. М., 1992

Мемуары генерала Е.И.Достовалова. «Источник», № 3, 1994

Дробижев В.З. Красногвардейская атака на капитал. М., 1976

Другая война. 1939–1945. Под ред. Ю.Н.Афанасьева. М., 1996

Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д.Киселева. Т. I, М.-Л., 1946; т. II, М., 1958

Дружинин Н.М. Революционное движение в России в ХIХ в. Избранные труды. М., 1985

Дубровин Н. Письма главнейших деятелей в царствование Александра I. СПб., 1883

Дубровский С.М. Царская Россия и империалистическая война. «Известия ЦИК СССР» № 173, 27 июля 1934

Записка П.Н.Дурново. «Красная новь», № 6, 1922

Дыбенко П.Е. Из недр царского флота к Великому Октябрю. Из воспоминаний о революции. М., 1928

Дьяков В.А. Освободительное движение в России 1825–1861 гг. М., 1979

Елчанинов А.Г. Ведение современной войны и боя. СПб., 1909

Елчанинов. А.Г. Очерки стратегии. СПб., 1913

Ермолов А. Алексей Петрович Ермолов. 1777–1861. Биографический очерк. СПб., 1912

Записки А.П.Ермолова. 1798–1826. М., 1991

Ерофеев Н.А. Туманный Альбион. Англия и англичане глазами русских. 1825–1853 гг. М., 1982

Еще одна версия похорон императора Александра I. «Источник», № 6, 1994

Жуков А. Начальные основания русского сельского хозяйства, соответствующие настоящему положению недвижимых имений. М., 1837

Заблоцкий-Десятовский А.П. Граф П.Д.Киселев и его время. Материалы для истории императоров Александра I, Николая I и Александра II. В четырех томах, СПб., 1882

Задохин А.Г., Низовский А.Ю. Пороховой погреб Европы. Балканские войны ХХ века. М., 2000

Зайончковский А.М. Первая Мировая война. СПб., 2000

Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в ХIX в. М., 1978

Замечания на Опыт теории налогов. Рецензия. «Дух журналов», кн. 6, 1820

Записка трех товарищей министров императору Александру I. «Русская старина», 1894, август

За сто лет (1800–1896). Сборник по истории политических и общественных движений в России. Сост. В.Бурцев. Лондон, 1897