Текст книги "Некрос: Языки Мертвых"

Автор книги: Владимир Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

   – Слушай, ты с листом персонажа разобрался? Я пока и половины не понял – дурацкие пиктограммы, нет бы обычным текстом все сделать.

   Бильга согласно кивнул, скорчив саркастичную гримасу.

   – Это точно. Я более-менее раздолбался, могу помочь, если что. Запускай чарлист.

   Я вызвал меню персонажа.

   – Первые шесть штук – базовые жизненные показатели, – начал Бильга. – Здоровье, Эссенция, Энергия, Усталость, Голод, Жажда. Три последних прямо влияют на Энергию – тупо вычитаются из нее. Энергия падает до нуля – ты отправляешься в нокаут.

   – Это я уже выяснил, – кивнул я.

   – Хорошо. Здоровье – самый бесполезный параметр. В бою оно просто решает с какого ты удара отвалишься. При хорошем здоровье можешь помереть не с одного удара, а с двух. Но это еще не значит, что сможешь биться, например, схлопотав по голове боевым молотом. Тут в расчет пойдут твои атрибуты, но об этом потом. Здоровье прямо завязано на эссенции. Эссенция, в общем-то, это процентный показатель. То бишь, сколько эссенции у тебя, столько процентов от максимального здоровья ты можешь иметь. И соответственно, эссенции у тебя не может быть больше ста. Погибая, ты теряешь эссенцию, но можешь приобрести, убивая других игроков ну и еще по мелочи.

   – Да, это я уже знаю.

   – Само собой. Все нубы считают эссенцию чуть не самым важным параметром. Но это не так. Да, ты понемногу теряешь здоровье. В какой-то момент становится тебе совсем плохо – если только...

   Бильга сделал многозначительную паузу и разлил вино по кружкам, недовольно хмыкнул, когда увидел, что моя почти нетронута. Выпили.

   – "Если только" что? – спросил я.

   – Если ты не начнешь идти по другой ветке прокачки. Она открывается, когда Эссенция падает ниже тридцати трех. Прокачка называется "Объятья смерти". Опыта не требует, просто переключает тебя. Здоровье заменяется новым атрибутом "Корпус". Он считается по формуле "100 – Эссенция". А значит, вместо трети очков Здоровья ты получишь две трети очков Корпуса, и с каждой смертью это значение будет увеличиваться. Но тут надо помнить, что если эссенция упадет до нуля, ты все равно станешь Отторгнутым. Все равно, дела твои будут поганые, но с этой прокачкой расклад будет немного больше в твою пользу. Опять же, добавится немного новых свойств – например, Усталость уже не будет влиять на энергию. А голод и жажда... гм... трансформируются в один параметр.

   – В какой?

   – Avidity. Типа, Алчность, не знаю, как правильнее перевести. Наверное, Вампиризм. Короче, тебе надо будет питаться плотью и кровью живых. Но гораздо реже, чем сейчас надо есть и пить.

   – А ты откуда все это знаешь? Уже успел попробовать?

   – Нет пока. Я неплохо держусь – всего двадцать смертей пока. Общаюсь много. Ладно, давай дальше. Под Базовыми показателями у тебя Атрибуты, всего одиннадцать: Сила, Стойкость, Восстанавливаемость, Скорость, Маневренность, Координация, Восприятие, Интуиция, Хладнокровие, Мораль, Человечность.

   – Погоди, а Интеллект?

   – Интеллект по идее должен иметься с той стороны монитора, – хмыкнул Бильга. – То, что в играх обычно вешают на интеллект тут распределено между Восприятием, Интуицией и Хладнокровием. С восприятием, думаю, тебе должно быть понятно – как хорошо ты видишь и слышишь, соответственно, как хорошо прицеливаешься. Интуиция срабатывает, когда надо заметить что-то скрытое или необычное, почувствовать опасность. Хладнокровие удержит тебя в сознании, когда вокруг будет совсем жутко. Ну и поможет решить задачи, которые требуют кропотливости и спокойствия – всяческий крафт, починка, работа с механизмами, лечение. Ну ты понял.

   – Понял.

   – Сила, Стойкость и Восстанавливаемость. Тут все довольно просто, думаю, объяснять не надо.

   – Подожди. В чем разница между Стойкостью и Восстанавливаемостью?

   – В том самом. Стойкость показывает, сколько ты можешь вынести, а Восстанавливаемость – сколько тебе понадобиться, чтобы после этого прийти в себя. Дальше – Скорость, Маневренность и Координация. Скорость – насколько ты быстрый, Маневренность – насколько верткий, а Координация – насколько хорошо стоишь на ногах. На руках, на голове – не важно.

   – А рефлексы, реакция?

   – Это на Скорости. Хотя "Молниеносная Реакция" есть как дополнительный трайт. Увеличивает показатель Скорости и Маневренности на ответные действия. Стоит прокачивать, когда в бою ориентируешься на парирование или увороты.

   – Оукей. А как работает сама механика? На старте мне параметры выставлять не дали.

   – Никому не дают. Выставляешь ты их на первой прокачке. Потом можешь их перераспределить – но это болезненный процесс.

   – В смысле?

   – В смысле, стоит тридцать эссенции. В основе своей значение каждого Атрибута – это процент, который добавляется к связанным с ним действиям. Например, 15 Сила значит, что ты получишь +15% к урону оружием.

   – И это все?

   – Не совсем. Есть еще моменты, где проверяется чистый атрибут. Тогда значение его будет (Энергия+Атрибут)%. Чем выше процент – тем выше шанс на успех.

   – Как-то фигово получается. Выходит, что вместо того, чтобы качать атрибуты, мне лучше просто выспаться и пожрать?

   – Пока да. Но Атрибуты достаточно быстро раскачиваются до серьезных высот. Базовое ограничение – сотка, но говорят, можно прокачать и выше. Вот когда у тебя нужный атрибут будет 75, тебе будет в принципе все равно – отдохнул ты или нет. А энергия садится очень сильно и очень по-разному. Усталость, голод и жажда – только одна сторона. Есть еще проклятия, постоянные штрафы доспехов и оружия, ранения, яды, болезни... Короче целый букет удовольствий. Поехали дальше?

   – Поехали.

   – Справа – Физическое состояние. Тут разбивка такая: руки, левая и правая, ноги, торс, голова, зрение, слух, метаболизм, кровь, дыхание. Вот это и есть настоящие показатели твоего здоровья, а не та полосочка в самом начале. Два значения на каждый: Статус и Состояние. Статус у тебя пока везде – нормальный. Если, например, сломать руку, то в статусе напротив нее появится "сломана".

   – Ну с руками-ногами понятно, а кровь, дыхание, метаболизм?

   – На них обычно сказываются болезни, отравления и прочие непрямые эффекты. Поясню: "состояние" – это снова-таки процент, который показывает, насколько эффективно ты можешь использовать ту или иную часть тела. Если с руками и ногами все понятно, ранения головы садят ментальные параметры, корпуса – Стойкость и Восстанавливаемость, то кровь, дыхание и метаболизм часто влияют напрямую на базовые показатели – Энергию, Усталость, Здоровье. Ну и рикошетом задевают атрибуты, причем, никогда не скажешь заранее какие.

   – Кстати, ты не рассказал про Мораль и Человечность.

   – Да? Может быть. Тут все интересно. Человечность – что-то типа кармы, где 100 – святой, а 0 – дьявол во плоти. Эта штука влияет на то, сколько эссенции ты собираешь с трупов. Чем ниже человечность – тем больше урожай.

   – Я думал, это зависит от разности уровней.

   – И от нее тоже. И от разницы в эссенции между убийцей и жертвой.

   – О как. А смысл тогда качать человечность, если выгоднее, когда она низкая?

   – Во-первых, если она упадет до нуля, персонаж сойдет с ума и начнет агриться на всех подряд. Типа, совсем без тормозов. Во-вторых, с падением человечности ты постепенно перестанешь получать эссенцию из других источников, кроме убийства игроков. Ну и наконец, с тобой будет общаться все меньше NPC, в том числе торговцев и квестодателей.

   – А мораль?

   – Мораль... Это типа обратного показателя. Когда ты вступаешь в секту или кабал, ты обязуешься следовать его правилам. Если у тебя высокая мораль, то действия по законам кабала оправдывает твои преступления – и человечность не теряется. Но если ты нарушаешь законы кабала – ты теряешь мораль. Упадет ниже установленного предела – и тебя выпрут из кабала. Насовсем.

   – Заморочено как-то.

   – Это только так кажется. Многие вещи тут работают как бы "на фоне", просто подталкивая тебя к правильному отыгрышу. Например, если ты глухой отморозок, который режет всех налево и направо, тебе лучше искать кабал таких же красавцев и следовать их кодексу буква в букву.

   – А если мораль падает до нуля?

   – Та же петрушка, что и с человечностью. Вообще, снизить любой атрибут до нуля – значит потерять персонажа. Так или иначе.

   – Интересный расклад ты мне накидал. Кто-нибудь считал сколькими разными способами можно окончательно угробить персонажа в этой игре?

   – Не думаю. Сдается мне, даже разработчики не до конца это представляют.

   Я огляделся, разминая затекшую спину. Вокруг монотонно гудел народ – негромкие разговоры словно сливались в одно монотонное бормотание огромного существа. Бильга задумчиво покосился на почти опустевший кувшин, вздохнул, и разлил остатки по чашкам. Я шарил по меню персонажа, пытаясь найти кнопку "Level Up" – пусть даже неактивную. Не получалось. Наконец, я сдался.

   – Скажи, а прокачка? Как тут уровни поднимать вообще?

   Бильга выпил вина и степенно обтер усы пальцами.

   – Для этого тебе нужен обелиск.

   Опять обелиск. Уже в который раз его вспоминают.

   – И что это такое? Как его найти?

   – Найти можно. Обычно они есть почти в каждом номе. Наверное, и в окрестностях Неребтума имеется – только не знаю, где точно. Обычно, они спрятаны подальше от человеческих глаз – на дне ущелий, на вершинах гор, в глубине пещер. Нужно искать.

   – Думаю, мне стоит этим заняться.

   Бильга мотнул головой:

   – Как раз наоборот. На нашем пути к Чумному Порту будет несколько обелисков. И я знаю точно, где найти минимум три.

   Я задумался. Что же, это выглядело вполне разумно. Оставался, правда, только один вопрос. Вопрос, который меня мучил с самого начала беседы.

   – Все вроде круто. Чумной Порт, большая пати. Но я кое от кого слышал одну вещь...

   – Какую? – здоровяк удивленно приподнял бровь.

   – Что в Abruption не ходят партиями. Это игра одиночек.

   Бильга нахмурился, постукивая по столешнице ладонью.

   – И ты в этом уверен?

   Я пожал плечами:

   – Последний раз меня убила партия из двух игроков. Так что есть основания сомневаться.

   Бильга покивал в такт моим словам, потом перевернул кувшин над своей чашкой. Тонкая струйка быстро иссякла и он, досадливо сморщившись, отставил кувшин.

   – Вообще-то правда в том, что игра не слишком любит партийный подход. Если речь, конечно, не идет о тех партиях, у которых на всех эссенции меньше, чем у тебя сейчас. Чем больше ссенции, тем сильнее к ней тянутся Отторгнутые – и тем более страшные отторгнутые пробуждаются от спячки и выходят на охоту. Так что, большая компания нужна, когда собираешься устроить большую охоту. Но кроме этого есть и другие причины. Прежде всего – сами игроки высасывают жизнь друг из друга. Тот, у кого ее больше, постепенно отдает тому, у кого меньше, пока они не уравняются. А в случае смерти, Руны мертвого не остается – потерянная эссенция переходит другому игроку.

   – Руна мертвого? – я вспомнил странный амулет, который нашел на месте своей первой смерти. Жаль, что ее отобрали вместе с остальными вещами. – Что это такое?

   Бильга пояснил:

   – Если тебя убивает Отторгнутый, а не игрок, на месте твоей смерти остается такая Руна. Забрав ее и придя с ней к обелиску ты можешь вернуть потерянную Эссенцию . И не важно, чья она – твоя или чья-то еще. Такие дела. Пять процентов, конечно, не самый жир, но иногда и этому рад.

   – А сколько теряешь за смерть? – решил я окончательно выяснить все вопросы. Бильга мотнул головой:

   – По-разному очень. Зависит от десятка факторов. С мобами обычно это пять процентов – столько, сколько возвращает руна. Но могут снять и больше – зависит от того, на кого нарвался. С Игроками еще сложнее. Человечность твоя, человечность его, разница в уровнях, разница в эссенции... Я сам до конца еще не разобрался.

   – А опыт? Как можно посмотреть, сколько у меня опыта? Сколько до уровня?

   – Никак. Ты всегда идешь к обелиску наугад. Никогда не знаешь, на сколько прокачек тебе хватит.

   – А трайты? Они появляются потом?

   – Трайты здесь что-то вроде ачивок. Выстреливают при соблюдении тех или иных условий, да еще и приправленных рандомом. Плюс к тому их просто до черта. Так что, найти двух человек с одним и тем же набором почти невозможно.

   – Круто.

   Бильга снова взглянул в опустевший кувшин, задумчиво пожевал усами.

   – Надо бы еще выпить. Но ты, похоже, уже сдался.

   – Есть немного.

   – Ладно, – он тяжело поднялся со своего места. – Пойдем.

   – Куда? – насторожено поинтересовался я. Как показывает опыт, такие приглашения плохо заканчиваются.

   – Туда, – огрызнулся здоровяк. – Тебе же надо где-то остановиться? Выходим завтра.

   – Я еще не сказал, что согласен.

   Бильга пожал плечами:

   – Тогда иди к черту, – и двинулся к выходу. Пришлось подниматься и нагонять его. Не очень-то гордый ход, но что поделать. Попытался сыграть на самолюбии – не получилось.

   Вышли на улицу – мутный поток грязных, бессмысленно суетливых людей. Сумерки уже начали сгущаться над городом. От множества факелов тянуло едкой гарью, стража, в темных, засаленных доспехах бродила по улицам, расталкивая прохожих тупыми концами копий, отталкивая щитами. Бильга действовал не на много аккуратнее, не стесняясь отвесить хорошего пинка тем, кто оказывался совсем уж на пути. Улицы петляли, сменяя одна другую, и я уже совсем потерял ориентацию. Неребтум был мало похож на Акшак – извилистый и хаотичный, он казался противоположностью, геометрически строгого города богини Ашарте. Приглядевшись, я отметил, что на одной улице дома отличаются друг от друга – прежде всего качеством и аккуратностью постройки. Похоже, часть хибар достраивали в разное время и в целом – относительно недавно. Они закрывали и сужали когда-то широкие и ровные улицы, порождая множество отнорков, тупиков и изгибов. Верхние этажи нависали над нижними, часто сходясь друг с другом вплотную, соединяясь хилыми мостками, образуя многоярусный лабиринт, живой и гудящий над нашими головами.

   – Ты здесь живешь? – спросил я Бильга, перекрикивая уличный гомон.

   – Обитаю, – бросил тот через плечо. – Чтобы обзавестись своим жильем, надо хорошо постараться. Построить свой дом ты можешь только став подданным города, в котором хочешь поселиться – для чего должен получить благословение бога-покровителя этого города.

   – Где-то я слышал, что боги оставили этот мир.

   Бильга засмеялся – громко, хрипло.

   – В этом и есть главная трудность.

   Мы свернули на какую-то небольшую площадь, в отличие от большинства улиц – вымощенную известняковыми плитами. В центре ее стоял каменный столб, украшенный рядами клинописи от верха до низа. На вершине столба была закреплена плоская каменная чаша, в которой дрожало на ветру ярко-зеленое пламя. Удивительно, но здесь было пусто – только редкие, торопливые прохожие. Никто не сидел у стен, не торговал с земли, не просил милостыню. Удивительно, но в стенах окружающих домов не было даже дверей и окон.

   – Что за место? – спросил я негромко.

   – Герезманох. Проходим, не задерживаемся.

   Мы были почти на середине, в паре шагов от столба, когда кто-то окрикнул нас – низким, утробным голосом. Я обернулся.

   Сзади стоял некто, коренастый и широкоплечий, в длинном, ниже колен пластинчатом доспехе и глухом шлеме. На плече он держал странное оружие, чем-то похожее на ацтекский меч, с тем только отличием, что был он сделан из темного металла. Впрочем, по граням его так же щерились зазубренные пластины из темно-фиолетового камня. Косматая, стянутая грубым медным кольцом борода торчала из-под уродливой личины высокого, заостренного шлема. Бильга отодвинул меня в сторону, неторопливо достал из-за спины щит, вытащил топор, несколько раз взмахнул им, разминая руку.

   – Чего тебе? – спросил он хмуро.

   – Ты знаешь, – прогудел неизвестный, перехватывая оружие в две руки. Я достал панцербрехер. Враг казался неповоротливым и тяжело бронированным. Как раз то, что надо. Бильга медленно пошел вперед.

   – Будешь драться на священной земле? – поинтересовался бородач. Бильга даже не дрогнул.

   – Боги умерли. Святость земли иссякла.

   – Так я и думал.

   На секунду все как будто застыло – я чувствовал как медленно, словно кровь превратилась в студень, стучит в моих висках пульс. Я двинулся влево, обходя броненосца по флангу. Бильга, подняв щит, пер прямо. Сопоставляя его деревянный кругляш с чугунной балкой в руках противника, я очень сомневался, что он выдержит даже один удар. Значит, нужно было успеть до этого удара.

   Все как будто взорвалось – я метнулся вперед, выкинув вперед и вбок, одновременно делая глубокий выпад, стараясь попасть стык доспеха на боку бородача. Бильга сделал длинный подшаг, почти распластавшись по земле, слегка наклонив щит от себя и занеся топор для длинного удара сверху. Бородач двинулся навстречу, заведя свое странное оружие влево в исполинском замахе.

   Сила удара была такой, что массивного броненосец прокрутился на все триста шестьдесят. Удар пришелся на щит, раздробив его в щепки и не задержавшись даже на долю мгновения. Мой выпад почти достал врага – но уже не в бок, а в грудь, прямо в одну из платин. С тем же успехом можно было пытаться пробить гранитный монолит. Исполинский меч врезался мне в плечо, швырнул на землю, заставив пролететь пару метров, выронив оружие.

   [Правая рука: Онемение: 10 сек.]

   [Кровотечение]

   [Оглушение: 3 сек.]

   Я успел приподняться на локте, когда Бильга, в прыжке, обхватив топор двумя руками, опустил его на голову врага. Остатки щита все еще болтались у него на предплечье, но удар вышел страшным – он пробил шлем, заставив бородача пошатнуться и отступить. Его страшный меч упал на плиты мостовой. Бородач мотнул головой, Бильга отпустил застрявшее в шлеме оружие, выхватил из-за спины тонкий стилет и, порвав дистанцию, вогнал его бородачу в глазную щель. Они замерли на какое-то мгновение, потом Бильга вырвал руку со стилетом и темная кровь брызнула на личину из открывшейся раны. Он отступил на пару шагов, наблюдая за противником, тот согнулся, зажимая рукой рану. Другой он подхватил топор и высвободил его, швырнув на мостовую. Я поднялся, подняв панцербрехер. Бородач, залитый кровью и пошатывающийся медленно отступал. Оружие его осталось лежать на грязно-желтых плитах, рядом с топором Бильги. Тот провожал его спокойным, внимательным взглядом. Наконец, бородач скрылся в проулке. Я устало опустил оружие, опершись на панцербрехер.

   – Почему он не умер? – спросил я. Бильга поднял свой топор, достал из сумки тряпицу и аккуратно протер лезвие.

   – Это как раз тот пример, когда Здоровье заменено Корпусом. У него достаточно корпуса, чтобы пережить мои удары – но это не спасает его от контузии и потери глаза. Чтобы победить, не всегда нужно убить. Тем более что убить не так уж и просто, особенно, если речь о серьезном противнике. Пойдем, пока здесь не появилась стража. Боги, может, и умерли, но законы их все еще блюдутся.

   Мы поспешно убрались с площади. Минут пять шли в молчании. Я старался не думать об открытой ране в плече. Вокруг окончательно стемнело – только светильники жетыми языками разрывали темноту, резали глаза. В ушах звенело, глаза то и дело заволакивало пеленой. Нужно было остановиться и перевязаться – иначе, дело могло кончиться паршиво.

   – Погоди, – окрикнул я Бильгу. Тот обернулся, недовольно хмурясь, потом увидел пятно крови на моем рукаве.

   – Чего сразу не сказал?

   – Думал, дойдем...

   – Меньше думай. Раны надо обрабатывать сразу – если не хочешь остаться без руки.

   Он забрался в сумку, достал уже знакомую баночку с мазью, бинты, споро промыл рану, смазал и перевязал ее, потом дал мне глотнуть. Во фляге был алкоголь.

   – Вставай, – Бильга подхватил меня под руку. – Идти осталось недалеко.

   Мы прошли еще пару улиц, пока не оказались в глухом тупике с единственной, низкой дверью. Бильга с силой ударил в нее кулаком – раз, другой, третий... Наконец, тяжело шорхнул изнутри засов и она раскрылась. В проходе стоял худой, пучеглазый старик в невообразимом рванье. Оглядев меня и Бильгу, он молча отступил, пропуская нас.

   Внутри было темно и тесно. Повсюду ощущалась странная возня, словно мы оказались в гнезде каких-то гигантских грызунов. Бильга протащил меня сквозь этот шевелящийся мрак и, неразличимый во тьме, отпер скрипучий замок. Когда дверь закрылась за нами, он чиркнул огнивом и разжег куцый масляный светильник. Несмелый огонек бросил на его угловатое лицо длинные тени.

   – Лучше тебе не видеть, что там, – он кивнул на дверь. Я не стал спорить.

   – Я вывалюсь, – сообщил через секунду. Бильга кивнул:

   – Можно. Когда вернешься?

   – Часов через восемь.

   – Добро. Давай.