Текст книги "Возвращение чудес"

Автор книги: Владимир Крышталев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Возвращение чудес

1 глава.

– А давайте мы ему по голове!… – радостно предложил здоровенный энтузиаст – самый молодой из всей компании, но и самый широкоплечий. На вид ему было чуть больше двадцати пяти. Впрочем, это все равно, поскольку такие ума не наживают даже к старости. – Обухом! А то гляди сбежит.

Я представил, как обух топора опускается на мой затылок, и вздрогнул. Нет уж, лучше не надо! Вам-то что: стукнул и пошел. А мне еще с этой головой жить.

Правда, неизвестно, как долго…

– Давай! – согласился другой. – Маленько можно.

"О Господи! – подумал я. – Хоть у кого-нибудь из этого сброда мозги есть?"

Связанный веревками по рукам и ногам, я лежал ничком на каких-то мешках. О происходящем можно было лишь догадываться, исходя из голосов. Может, они решили пошутить? Или в самом деле возьмут сейчас топорик и…

На всякий случай я зажмурился. Не надеясь, конечно, что это поможет.

– Э! – окликнул вдруг старший чересчур предприимчивых конвоиров. – Вы что там творите? А ну отставить!

Судя по интонациям, он застал своих подчиненных уже в процессе. Рядом со мной что-то глухо ударило о мешки.

– Оглушить маленько, – отозвался второй. Вероятно, он и взялся выполнять предложение своего товарища. Не доверял младшему, что ли?

– Я вам оглушу! – рявкнул старший. – Приказано доставить живым!

Мне он запомнился хорошо: невысокий, чисто выбритый, с волосами светло-каштанового цвета, почти рыжими. Капитан выгодно отличался от своих подчиненных опрятностью и опытом в драках. Во время вчерашней потасовки его меч после хитрого финта едва не оттяпал мне мизинец, что само по себе говорит о многом. Конечно, фехтовальщик из меня не бог весть какой, однако за просто так я себя в обиду никогда не давал.

– Дык, он того… – начал оправдываться воин.

"Сам ты "того"!" – мысленно поправил его я.

– Ему ничего не сделается, – вмешался давешний энтузиаст. – Он же колдун!

– Зато тебе сделается! – старший уже был где-то совсем рядом с телегой. – Если кто-то хоть пальцем тронет колдуна – оторву… уши! Так и знайте.

– Не колдуна, – простонал я, стараясь быть услышанным. – Знахаря.

– Это не наше дело, – безапелляционно заявил капитан. – И вообще помалкивай. А то кляп получишь. Чтоб не наколдовал чего…

И он туда же! Кто им порассказал этих бабушкиных сказок насчет колдунов?! Вот что значит темнота необразованная! В школы бы их всех, за парты, физику с биологией да астрономией учить! Ничего не знают, а все туда же, топорами размахивать!

Конечно, вслух этого всего я произносить не стал. Чего доброго в чернокнижники запишут. Да и в вампиры заодно.

По ассоциации мне вспомнился старенький профессор медицины, которого студенты за глаза называли Вампиром. Он вовсе не был кровожадным – добрейший и приятнейший старичок далеко за сотню отлично работал со своими подопечными, и даже самые отъявленные прогульщики умудрялись все выучить и сдать безо всякого принуждения. Но у профессора был врожденный дефект челюсти, который он почему-то не удосужился исправить, и во время улыбки верхние зубы создавали любопытный эффект. Говаривали, что однажды к нему пришла одна дамочка из информационной службы – брать интервью, – так та грохнулась в обморок, когда он впервые одарил ее своей обаятельной улыбкой.

В голову лезли всякие незначительные воспоминания и дурацкие шутки. Однако чем еще можно развлекаться, когда лежишь, уткнувшись в провонявшие рыбой и конским навозом мешки, не видя белого света?

– Хорош отдыхать! – послышался голос капитана – теперь откуда-то с другой стороны телеги. – По коням! Чуб, что ты там, в кустах, копаешься?

Абсолютно лысый мужик лет пятидесяти по кличке Чуб кратко и выразительно пояснил, почему он копается. Это вызвало дружный хохот. Я тоже не смог сдержаться и фыркнул. Несмотря на серьезность ситуации, меня тянуло веселиться. Вероятно, это было нервное.

Старший услышал, что я издал какой-то звук, и истолковал его по-своему.

– Куда вы смотрите?! – гаркнул он на подчиненных. – Колдун задыхается, а вы клопов давите!

Потом в его тираде мелькнули слова, которых я ранее не слышал. Меня мгновенно разобрала зависть: в плане лингвистики превосходство капитана было несомненным.

– Не задохнется, – безразлично бросил один из "воинов". – Он же колдун.

– Даже колдуны не умеют дышать через задницу! – сказал капитан, снова оказавшись рядом. Теперь его голос звучал спокойнее. – Это, между прочим, доказано.

Мысленно я порадовался: использование научно проверенной информации было неожиданным. Капитан в моих глазах сразу же вырос.

Меня обхватили за плечи и попытались перевернуть. Однако выемка, образовавшаяся под действием моего веса, не желала допускать смены положения. Если б все было так просто, я бы и сам перевернулся. Велика охота – дышать всякой гадостью!

– Керт, помоги, – выдохнул старший, убедившись, что не справляется. – Ох, бездельники, получите вы у меня!

Керт – тот самый парень, что предлагал "оглушить маленько", – пререкаться не стал. Другая пара рук взяла меня за ноги. На счет "два" последовал мощный рывок, и я обнаружил, что мир вертится. Галилей был бы в восторге: доказательство теории оказалось необычайно простым.

Интересно, почему меня перевернули именно на "два"? Может, эти "воины" до трех считать не умеют?

Я с наслаждением втянул чистый воздух и посмотрел на небо.

Блистательный диск солнца неторопливо полз к зениту. День обещал выдаться ясным: ни малейшего намека на тучи. Глубокая синева без малейшего изъяна завораживала и подталкивала к размышлениям. Попробовав повертеть головой, я убедился, что мешки закрывают обзор со всех сторон. Что ж, остается созерцать небосклон. И размышлять, конечно.

– Поехали! – раздался зычный голос капитана.

Очевидно, Чуб управился со своими делами, и вся "группа захвата" была в сборе. Я почувствовал рывок: телега подо мной сдвинулась с места. Возница прикрикнул на лошадей, чтобы шли быстрее, и мой безмятежный покой сменился несколько навязчивым покачиванием вперемежку с неожиданными толчками.

Не найдя более достойного занятия, я начал заново обдумывать сложившуюся ситуацию. Интересно, всё так и должно быть, или меня занесло куда-то не туда?

***

Впервые увидев яхту Клода, я испытал шок. Исполинское судно превосходило по размерам едва ли не все, что мне доводилось встречать раньше.

– Это же не яхта, а линкор какой-то! – заявил я прямо. – Она наверняка расходует уйму топлива. Зачем тебе летающая крепость, когда ты в состоянии через миг очутиться, где пожелаешь?

– Не завидуй, – усмехнулся Клод. – По большей части это тренировочный комплекс. Мне он принадлежит лишь формально.

Я хмыкнул:

– Оправдания…

Мой собеседник сделал очень честное лицо:

– Да нет же! Сам увидишь.

В момент этого короткого разговора мы втроем стояли на смотровой палубе Блонди, наблюдая за приближением чего-то невероятно огромного. Темный корпус с причудливыми надстройками постепенно вытеснял звезды за пределы видимости. Яхта Наташи, на которой мы с Марго прибыли в систему Викинга, неспешно маневрировала, подбираясь к гиганту вплотную.

Глядя на какой-либо космический объект, трудно оценить его размеры без помощи бортового компьютера. Однако я оценил – когда случайно усмотрел среди надстроек знакомый комплекс. Четыре тридцатиметровых дугообразных арки ретранслятора казались тонкими волосками, еле выступающими над корпусом. Получив опору, мой мозг быстро произвел необходимые прикидки и выдал результат: в длину судно, к которому мы направлялись, превышало десять километров!

Вот это и заставило меня покрепче ухватиться за перила и обвинить Клода в расточительности.

– А ретранслятор-то тебе зачем? – поинтересовался я чуть позже, когда справился с первым потрясением.

– Деньги зарабатываю, – развел руками хозяин исполина. – Да и удобно. На определенных расстояниях обычные приемники перестают работать.

– Вы бываете на краю галактики? – спросила Марго.

Она стояла по левую руку от меня, тоже наблюдая сближение. Светло-серые брюки красиво подчеркивали талию, а белая блузка оттеняла золото волос, собранных в легкомысленный хвостик. Голубовато-серые глаза сверкали живым любопытством. Моя фея была прекрасна – как всегда.

Сейчас я с трудом мог поверить в те события, что происходили буквально десять стандартных дней назад. Бесконечные коридоры Скалы, драка в подземном храме, безжизненное тело Марго на моих руках – все это вспоминалось ночным кошмаром. До сих пор я не знал, каким образом Клод вытащил с того света женщину, по поводу которой я испытывал столь противоречивые чувства. Спрашивать об этом было как-то… трудно.

– И даже дальше, – серьезно ответил наш гид.

Марго удивленно подняла брови:

– Дальше?

– Андромеда^*. Всего два миллиона световых лет.

Я не удержался от саркастического смешка:

– Какой пустяк! Всего-навсего два миллиона световых лет…

Пожав плечами, Клод спокойно произнес:

– Я не хочу сказать, что это пустяк. Мой корабль относится к классу "экстра", однако восемь лет в гиперпространстве даже его привели в жалкое состояние. Перед обратной дорогой пришлось менять половину оборудования. Нет, это не пустяк – но достижимо.

Пока мы беседовали, Блонди подошла к яхте Клода совсем близко. Я мог бы поклясться, что между кораблями не больше двухсот метров. Теперь мы скользили над самым корпусом, затуманенным силовыми полями. Мне подумалось: любопытно бы увидеть, как такая штуковина садится на поверхность планеты. Не то, чтобы подобное было невозможным – при сравнительно малых затратах энергии стабилизаторы не дадут всей этой махине сложиться под действием собственного веса в гармошку. Просто сама идея приземлять космические левиафаны была бредовой. Судно, кормой условно стоящее на поверхности, а носом тыкающееся в стратосферу, смотрелось бы оригинально.

– Ну и что там Андромеда? – признание Клода разбудило во мне интерес, который я решил припрятать за нарочито небрежными фразами. Казалось, будто мой не столь давний знакомый очень захотел произвести на нас впечатление, и это подталкивало меня к некому демонстративному "неудивлению". Тем не менее, "далекие горизонты" всегда манили меня, и глубоко в душе я был вынужден признаться, что завидую собеседнику. Еще бы: он путешествовал по другой галактике! – Экспедиция того стоила?

– Конечно! – хозяин левиафана улыбнулся, словно прочитав мои мысли. (Я очень надеялся, что обзавелся на этот счет достаточной защитой, однако телепатические способности Клода могли быть намного большими, чем у Марго. Гм, неприятно, когда кто-то копается у тебя в голове.) – Мы смонтировали прекрасную космическую базу, которая собирает разного рода информацию о наших соседях.

– Там кто-то живет? – этот вопрос задала Марго, тоже увлеченная разговором.

– На базе или в галактике? – с улыбкой уточнил Клод, и, не дожидаясь ответа, продолжил: – На базе бывает по-разному, а галактика, похоже, населена не хуже нашей. До сих пор мы исследовали небольшое пространство – примерно тысячу кубических парсеков^* – и с развитой цивилизацией не сталкивались. Однако есть серьезные основания полагать, что таковая существует.

Оттолкнувшись от перил, наш гид лениво потянулся, отчего бугры мышц волнами перекатились под рубашкой.

– Но, пока я кормил вас байками, мы уже прибыли, – заявил он. – Добро пожаловать на борт "Аркадии"!

Я взглянул "вверх". Блонди все еще двигалась относительно корпуса "Аркадии" – почему-то крайне медленно, словно навигационный компьютер был перегружен сложными вычислениями. Затем я понял, что, собственно говоря, не вижу корпуса. Защитное поле исполинского корабля сейчас приняло голубоватый оттенок и перестало быть прозрачным.

Наконец Блонди решилась. Эфемерная стена силового поля стала надвигаться прямо на нас.

Мне вдруг почудилось, что навигационные системы отказали, и через миг мы врежемся в борт огромной яхты. Безмолвное сближение выглядело зловеще. Однако спустя несколько секунд Блонди развернулась, и вся картина уплыла куда-то вниз. Теперь присутствующие вновь могли наблюдать звезды.

Правда, недолго. Обзор затуманился, как картинка древнего проектора, потерявшего фокусировку, а когда все восстановилось, никаких звезд не было и в помине. Мы смотрели на вполне нормальное голубое небо!

– Посадка произведена, – доложила наша яхта.

– Спасибо, Блонди, – привычно поблагодарил Клод, хотя искусственный интеллект корабля не нуждался в подобных знаках вежливости. – Прошу, – кивнул хозяин уже нам.

Когда мы вышли наружу, я понял, что слово "посадка" отражало положение дел лучше всего. Яхта Наташи высилась на краю обширной лужайки, которая метрах в пятистах от нас переходила в экзотический парк. Голубое небо светилось само по себе, но отсутствие солнца не подавляло: я знавал миры, где даже в ясную погоду было трудно найти тень, и по сравнению с ними эта реконструкция казалась едва ли не раем.

– Ты хочешь сказать, что это все необходимо для работы? – ехидно полюбопытствовал я. Мне доводилось и раньше слышать о таких причудах богачей, как парк на борту собственного звездолета, но я никогда не воспринимал всерьез мысль, будто это действительно зачем-то нужно. Если человеку нравится природа, он просто оседает на какой-нибудь приятной планете, вроде того же Сайгуса. Там все настоящее, и не нужно заботиться о поддержании экологического баланса.

– В некотором роде, – кивнул Клод, проигнорировав сарказм. – Бывает, люди живут здесь безвыездно месяцами, а то и годами – я уже говорил об экспедиции к Андромеде. Надо же им как-то оставаться в здравом уме. Кроме того, растения участвуют в рециркуляции воздуха. Вы слышали, что среди людей, постоянно живущих на кораблях, лишь немногие могут похвастаться преодолением столетнего рубежа?

– Гм? – я вопросительно поднял брови.

– Все дело в искусственности среды. Системы регенерации прекрасно справляются с поддержанием нужных соотношений азота, кислорода и углекислого газа, однако воздух – не только это. Человеку просто необходимы ароматы цветов, запах земли после дождя и всякие подобные мелочи.

– Никогда об этом не задумывалась, – Марго с интересом следила за рассуждениями Клода, в то же время оглядывая парк. Последний представлял собой настоящее произведение искусства. Здесь были поистине уникальные растения. Например, зонтичное дерево, которое я видел лишь на Ашии: очень тонкий ствол метров двадцати высотой, увенчанный на вершине абсолютно симметричным ярко-зеленым куполом из мелких листочков. Или ползающий плющ – ползающий в самом буквальном смысле слова. Если место, где он расположился, чем-нибудь накрыть, то через пару дней под покрывалом ничего не обнаружишь: растение отправится искать более солнечные участки.

– Редко кто задумывается, – пожал плечами хозяин "Аркадии". – Тем не менее, природная среда закрепилась в человеке даже на генетическом уровне. Отсутствие естественного многообразия приводит к упадку сил, апатии и – в отдельных случаях – к сумасшествию. Но страдает не только психика. Весь организм изнашивается быстрее.

– Мрачно, – согласился я. – Плоды технического прогресса действительно ужасны.

Мы все еще стояли у трапа Блонди, на сравнительно небольшом пятачке гладкой поверхности. Очевидно, это была специальная площадка для "приземления" кораблей вроде того, который привез нас. Метров пятидесяти в диаметре, "космодром" мягко врезался в лужайку, окруженный с трех сторон заботливо подстриженным травяным ковром. Четвертая сторона примыкала к "постройкам" – входу во внутренние помещения.

– Пойдемте, – снова предложил Клод, делая не совсем определенный жест.

– Внутрь? – несмотря на весь мой скепсис по поводу парка, мне здесь нравилось. Сейчас бы поваляться в траве…

– Ну зачем же, – Клод, кажется, снова прочитал мои мысли. – На сегодня я объявил себя вашим экскурсоводом, правильно?

Да, именно это он и сказал, материализовавшись (в своих лучших традициях) на борту Блонди минут за десять до нашего прибытия в заранее оговоренную точку встречи. Я никак не мог привыкнуть к таким штучкам. Вот рядом никого нет, и вот уже появился Клод… как чертик из табакерки, или джинн из бутылки, или Алладин из лампы… Немного запутавшись, я тем не менее учел одно существенное обстоятельство: Клод возникал далеко не всякий раз, когда где-то откупоривали бутылку, но, с другой стороны, чтобы он появился, вовсе необязательно было искать ближайшую бутылку и вытаскивать из нее пробку.

– А раз уж мы здесь, давайте посмотрим парк, – продолжил тем временем хозяин. – Не возражаете?

Конечно, он и так знал, что мы не будем протестовать, посему вопрос был скорее риторическим. Вся компания зашагала прямо по сочной траве – тропинки здесь отсутствовали. Через несколько секунд я решил избавиться от обуви, и Марго последовала моему примеру. Босые ступни погрузились в приятную прохладу, даря неземное удовольствие. Сам же Клод не спешил присоединяться к нам. С подозрением я покосился на него:

– Здесь водятся змеи?

– Только обычные гадюки, – безмятежно махнул рукой наш гид и тут же вернулся к оставленной теме: – Что касается технического прогресса, то он не так ужасен…

Разговор сам собой прервался, поскольку Марго после сообщения о гадюках вскрикнула и остановилась, внимательно глядя под ноги. Да и мне, признаться, стало не по себе. Затем я посмотрел на Клода. Он широко улыбался:

– Я пошутил.

Сердито фыркнув, я заметил:

– Шутки у тебя такие же дурацкие, как… как мои собственные!

– Правда? – в голосе хозяина "Аркадии" появился интерес. – Ну, думаю, у меня все же опыта в этих делах побольше. Лет эдак на семьсот. Можем как-нибудь посоревноваться. Но – не при даме!

Он галантно раскланялся перед Марго. А мне показалось, что я ослышался.

– На сколько лет?

– На семьсот, – легко повторил Клод, улыбаясь. Затем простодушно подтвердил: – Да, я родился на самой заре освоения галактики. Разве это более удивительно, чем… – он вдруг исчез с места, где стоял, и в следующий миг его голос зазвучал сзади: -… то, что я могу делать?

Я всегда отличался способностью кратко формулировать глубокие мысли. Этот раз не был исключением.

– Гм, – произнес я с достоинством.

Клод снова переместился в пространстве – на сей раз при помощи своих двоих. Когда он подошел к нам с Марго, я уже справился с глубокими мыслями. И заявил:

– Твоя привычка хвастаться всем подряд просто отвратительна!

Хозяин скорбно кивнул, соглашаясь:

– Увы.

Затем его лицо неуловимо изменилось, каким-то образом тут же настроив собеседников (то есть Марго и меня) на деловой лад, и Клод продолжил:

– Но все это вплотную подводит нас к тому, зачем вы здесь. Алексей, достаточно ли времени я предоставил на размышления?

Он спросил прямо. Мне не оставалось ничего другого, кроме как прямо ответить:

– Да.

– Ты принял решение?

– Да, – снова промолвил я.

– И каково оно?

Я посмотрел на экзотические деревья за спиной Клода, взглянул на Марго, снова вернулся к лицу хозяина "Аркадии". В его карих глазах было что-то знакомое… Да-да, эти глаза я впервые встретил на Сайгусе, когда ни о каком Клоде еще слыхом не слыхивал. Кто бы мог подумать, что странное знакомство с симпатичной темноволосой девчонкой обернется такими последствиями!

– Согласен, – сказал я абсолютно серьезно. – Согласен стать богом.

Он слегка улыбнулся – наверное, по поводу "бога", – и протянул руку:

– Тогда – добро пожаловать в мир чудес!

Руку я пожал, но при этом не преминул заметить:

– Разве меня следовало спрашивать первым?

Клод с Марго обменялись многозначительными взглядами, и это выглядело как-то неправильно. Поначалу я не понял, в чем заключается неправильность, однако секунду спустя догадка озарила сознание. И в этот же миг спутница коснулась моего плеча. Я почувствовал, как сердце сбилось с ритма, когда она произнесла:

– Алексей, нам нужно поговорить.

***

В дрему вторглись резкие голоса. Телега остановилась.

– Не пропущу, и всё тут! – твердил какой-то незнакомец, гнусавя. – Вы мне бумажку не тычьте, я все одно в этих каракулях не разумею.

– А хоть что-то ты разумеешь? – поинтересовался наш капитан.

– Разумею, что пропускать не велено, – важно ответил гнусавый. – Барон Этвик изволит считать, что эта дорога портит вид из окна их спальни.

– Но у нас особый случай, – начал терпеливо пояснять капитан (судя по некоторому напряжению, отчетливо звучавшему в голосе, он уже злился). – Королевский указ. Срочно.

Гнусавый безмятежно хрюкнул:

– А барону Этвику все одно, что король, что холоп… Тпру! Куда прешь, морда вражья!

Послышались ругательства, потом раздался такой звук, будто кто-то упал с коня. И сразу же ругательства возобновились с утроенной энергией.

– Заткнись, Бочка! – раздраженно прикрикнул главный. – Говорил тебе, не лезь нахрапом!

Ага, Бочка – это который меня оглушать тогда взялся! Значит, его с лошади уронили? Я ощутил волну злорадства: все-таки есть в мире справедливость!

Капитан же тем временем продолжил, стараясь придерживаться мирного тона:

– Может, барон Этвик изволит взять золото? Только несколько путников и только один раз. Мы проедем – и всё.

Послышался характерный звон полного кошелька.

– Не, – решительно сообщил гнусавый. Судя по всему, кошелек не произвел на него впечатления. – У барона Этвика такого добра целый сундук.

Я представил себе эти немереные богатства и едва не расхохотался. Это ж надо: свободное землевладение, казна которого составляет целый сундук золота! Похоже, у достославного Этвика больше гонору, чем реальной силы. С трудом сдержавшись, чтоб не фыркнуть, я снова прислушался к разговору.

– Тогда, может, ты возьмешь это для себя? – злость капитана становилась все отчетливее. Очевидно, на королевской службе он не привык к столь открытому игнорированию его полномочий.

– Да вы что! – опешил гнусавый. – Барон Этвик мне голову на сим же месте и отрубит. Не, лучше поворачивайте, добры люди, и не доводите дело до греха.

– Но почему?! – в изнеможении от пустого спора и от собственной злости прорычал капитан.

– Барон Этвик изволит считать, что эта дорога портит вид из окна их спальни, – охотно повторил гнусавый свое объяснение – причем слово в слово.

– Если ты нас не пропустишь, то сюда явится король со своим войском и испортит не только вид из спальни, а и саму спальню вместе с бароном Этвиком в придачу!

Я так и не понял, кто произнес эту тираду, однако для образовательного уровня моих конвоиров подобные грамматические конструкции были чудом. Нормально разговаривал лишь старший, а остальные редко связывали в предложение больше пяти слов. Но голос был другой – кого-то из подчиненных.

Капитан в этот раз не прикрикнул на него, срывающего всякую возможность переговоров, – видно, утомился. Он лишь слабо предупредил:

– У них лучники на том берегу, не вздумайте махать топорами.

Наверное, дело к чему-то подобному шло. Убедившись, что разговоры бессмысленны, моя "группа захвата" могла прибегнуть к обычному решению – смести преграду силой. Какие молодцы!… А лучники бы их всех перещелкали за несколько секунд.

По всей видимости, мы остановились у моста через реку. Я чувствовал запах свежести и недалекое журчание воды. Дальше начинались, как нам уже успели любезно разъяснить, владения барона Этвика. Ну а бароны – люди своеобразные. По сути, Этвик мог и не быть вассалом короля. Если так, то на "венценосца" ему глубоко начхать. Конечно, если у того хватит духу, он может собрать армию и выбить из барона всякую дурь, однако, как показывает наша собственная история, бароны порой были не только заносчивы, но и достаточно сильны, чтобы при случае наказать зарвавшегося властителя. К тому же часто они объединялись с соседями, отчетливо понимавшими, что сегодня король заберет землю у одного, а завтра – у всех остальных. Я мог посмеяться над казной Этвика, но разве он показывал все свои сокровища каждому холопу? Кто знает, сколько на самом деле сундуков золота хранят подвалы его замка?

Есть о чем подумать капитану.

Если бы спросили мое мнение, я бы посоветовал не связываться. Конечно, в таком состоянии я сам не представлял опасности для противника, но случайная стрела, пущенная "навесом", могла проткнуть меня с таким же успехом, как и любого другого воина. Было бы чертовски неудобно лежать связанным да еще и пришпиленным.

– Отходим, – решил наконец капитан, словно прислушавшись к моим мысленным аргументам. – Идем искать другую дорогу.

– Благодарю вас, добры люди, что на грех не наводите! – неожиданно отозвался гнусавый. – Хорошего вам пути!

Про себя я позволил усомниться в том, что мой путь слишком уж хорош. Трясет, воняет, да и веревки жмут, в конце концов! Лучше б мы ехали прямо – скорее приехали бы!

Впрочем, кто там полминуты назад рассуждал, что прямо лучше не ехать? Н-да, человеческим существам абсолютно чуждо изобретение Аристотеля^*.

Мы куда-то свернули, и подруга-тряска взялась за меня с новыми силами. И какой дурак придумал ездить на деревянных колесах, да еще без рессор?…

Возможно, изобретение колеса было в самом деле выдающимся событием. Но с другой стороны, если бы его не изобрели, мне бы не пришлось болтаться на этой телеге среди мешков с непонятно чем. Поди-ка догадайся, куда меня везут благодаря этому продукту человеческого гения!

Углубляясь в своих размышлениях, я уже почти дошел до того, чтобы признать науку – да и все изыски разума – исключительно вредными для здоровья людей, но тут меня снова отвлекли.

– Удачное место, – сказал вполголоса капитан. Интонации в его голосе предлагали выразить свои замечания. Очевидно, наш старшой решил посоветоваться с подчиненными.

– Не вытащим телегу на тот берег, – заметил кто-то, тоже почти шепотом.

Капитан поколебался, затем предложил (мне показалось, что не очень уверенно, хотя голос его звучал твердо – как и положено голосу главы воинского подразделения):

– Оставим здесь. Если напоремся на людей барона, телега будет только мешать.

Некоторое время они молчали, а я раздумывал, что все это значит. Моя "группа захвата" все-таки поедет через владения Этвика? Мне придется путешествовать уже не на телеге, а на конской спине? Подобно тому, как иногда возят мешки с мукой? Час от часу не легче…

– Как повезем колдуна? – собеседник капитана задал весьма насущный вопрос. Кстати, я наконец-то понял: этот человек – помощник главы отряда, и также, возможно, своего рода друг. Это он высказался тогда, у моста.

Старший медлил, а я ждал его ответа с нетерпением… и надеждой. Вдруг мне предоставят хоть немного свободы и дадут собственного коня? Однако следующие слова выветрили из головы все романтические ожидания:

– Развязывать его нельзя, хоть это и затрудняет. Он же колдун, смотается в один миг!

Вот так. Всё донельзя логично. Суровая правда жизни: раз колдун – значит, смотается. А если б не был колдуном – тогда другой разговор.

Когда я смотрю на чужие предрассудки, мне всегда хочется или рассмеяться, или расплакаться. Дело не в том, что я плохо контролирую эмоции, а скорее в том, что глупость – единственное из явлений, которое еще способно нарушить мое внутреннее равновесие. Если человек принимает непроверенные утверждения как данность, в существовании которой нельзя сомневаться, – это уже диагноз. И неважно, какие именно утверждения приняты: о наличии ли колдунов в природе, или о том, что зимой всегда идет снег. Возможно, колдуны действительно существуют, но разве я дал повод так считать? Что я сделал такого необычного? Жил себе в небольшой деревеньке, лечил людей – пусть хорошо лечил, но без всяких там сверхъестественных методов. И при стычке, когда эти захватчики вломились в мой дом, я не демонстрировал чего-либо колдовского. А вот им сказали, что я колдун – значит, колдун. Им сказали, что колдуны чрезвычайно опасны – тоже истина. Спросить их: "Почему вы считаете, что колдуны опасны?" – они искренне удивятся: "Как! Это ведь все знают!"

У своих друзей я в подобных случаях спрашивал: "Но знаешь ли конкретно ты?" – и они начинали кое-что соображать. Однако мои друзья были не из глупых. Боюсь, нынешние конвоиры даже не поймут такого вопроса.

Переправа через речушку проходила не самым приятным для меня образом. Один человек перебрался на берег барона Этвика, а двое взяли меня за плечи, за ноги и, раскачав, бросили. В этом месте ширина реки не превышала двух метров, так что способ был вполне приемлем. Но только я не понял, почему бросали два, а ловил один. В отряде-то восемь человек!

Ловивший – Керт – принял меня на руки, но, видимо, мой вес его не устроил. Со вздохом он распластался на откосе, а я, не в силах ничего сделать, скатился по неудачному вратарю в воду. Бульк!

В следующий момент я обнаружил, что исследую особенности местного подводного мира. Где-то далеко, за стеной воды, послышались возбужденные крики. Может, мои конвоиры радовались удачному попаданию?

Мне не оставалось ничего, кроме как безмятежно созерцать лучи солнца, пронизывающие мутную воду, да еще тянущиеся со дна стебельки водорослей. Одна рыбешка размером с мою ладонь заинтересованно подплыла ко мне на уровне глаз и застыла, лениво шевеля жаберными пластинами. Наверное, соображала, что за новый объект появился в родной акватории.

Я бы объяснил рыбке, что никакой я не объект, и вообще здесь проездом, но -

Р-раз! – кто-то схватил меня за плечи. Два! – рывок. И я наконец могу вдохнуть свежего воздуха.

На поверхности оказалось очень шумно. Бушевал в основном капитан. Он, багровый, как спелый гранат, бегал по берегу и с выражением перечислял то ли достоинства, то ли недостатки своих подчиненных.

– Я уже сказал, что колдун должен быть доставлен живым! Кому этого мало?

Виновники моего купания стояли, потупив взгляды. Однако раскаяния на их лицах я совсем не видел.

Сам я к купанию отнесся философски: пожалуй, мои конвоиры даже не подозревали, сколько времени я действительно могу находиться под водой… Только вот путешествовать дальше в мокрой одежде очень не хотелось.

Люди постепенно перебрались на берег барона, перевели лошадей, а капитан всё продолжал свой разнос.

– Керт, на твоем счету уже два замечания! Если будет третье – получишь только половину своей доли. Понял?

Глуповатая улыбка исчезла с лица здоровяка, и он нахмурился. Я же подумал, что воспитательный эффект теперь точно будет. Еще бы пару фраз, чтоб остальных убедить…

Но тут речь капитана все-таки прервали.

– Что здесь происходит? – громко и требовательно прозвучал незнакомый голос.

***

Человек привыкает ко всему. И моменты радости со временем кажутся более тусклыми, чем раньше, и неприятности теряют свою остроту. Постепенно жизнь становится сеткой предсказуемых операций, и мы точно знаем, что нужно вложить на входе, чтобы на выходе получить желаемый результат. Это дает хорошую уверенность в завтрашнем дне, но отнимает – саму жизнь. Когда все ситуации обыграны много раз, когда точно известны следствия, реальные переживания сменяются ожиданиями, а форс-мажорные обстоятельства воспринимаются как досадные помехи в игре. Иными словами, человек просто начинает проецировать свой внутренний мир вовне и видеть вокруг себя то, что ожидал увидеть. Порой это коренным образом отличается от реально происходящего.