Текст книги "Глубокая разведка"

Автор книги: Владимир Добряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 35 страниц)

Вир сдержанно улыбается. Он стоит босой, но холод его, видимо, не беспокоит. Как он сумел, отцепившись от связки и съехав вниз, удержаться на таком крутом и скользком склоне? Это выше моего разумения. А ведь он еще две минуты помогал Дмитрию удержать меня и Наташу, пока сверху не спустились Лена, Анатолий и Сергей.

– Вир, – спрашиваю я, – как же ты закрепился? И зачем разулся?

Вир сгибает ногу в колене и показывает мне голую подошву. Она напоминает мне крупнозернистую наждачную бумагу. Я только качаю головой, а Вир поясняет:

– Мы у себя зимой, когда за глусами охотимся, всегда босые ходим. Глусы живут на крутых склонах, и склоны эти часто покрыты льдом. Как и здесь.

– Понятно. Ты – молодец! Вовремя сообразил, что можно сделать. Ну а ты, Димка, помяни мое слово. Быть тебе хроноагентом! И не просто хроноагентом, а хроноагентом экстра-класса. Как только отсюда выберемся, я лично тобой займусь. Как-никак, я теперь твой должник до скончания времен. А долг платежом красен.

– А я? Я ведь тоже его должник! – говорит Наташа. – Не узурпируй его, Андрей. Оставь и мне немного.

А Дмитрий, по-моему, еще плохо воспринимает обращенные к нему слова. Он никак не может прикурить вторую сигарету – так дрожат его руки. Чиркаю зажигалкой и похлопываю его по плечу.

– А ты, Димок, оказывается, из хорошего материала сработан. Не знаю, что там у тебя и как, но самое главное качество, надежность, у тебя есть. А остальное приложится.

– Хватит рассыпаться в комплиментах, – останавливает меня Лена. – Все равно Дима сейчас в таком состоянии, что ничего из твоего словесного поноса не воспринимает. Давайте лучше двигаться отсюда поскорее. Не дай Время, залетим еще в какую-нибудь историю, и полетим все в Схлопку.

Против разумного предложения моей подруги трудно что-либо возразить. Мы снова разбираемся по связкам и начинаем движение к пологой части склона. Относительно скоро мы достигаем того места, где лед переходит в плотный, слежавшийся снег. Дальнейший спуск не вызывает особых затруднений.

По дну котловины несется стремительный водный поток. Берега его обледенелые, и мы, не удержавшись на них, скатываемся прямо в воду. Ледяная вода доходит нам местами до колен, а местами и по пояс.

– Ну, Толя, выбирай Фазу потеплее, – высказываю я общее пожелание. – Не дай Время, загонишь нас опять в ледяную пустыню.

Анатолий ворчит что-то вроде: «Если бы я мог выбирать…», и показывает направление на переход. Приходится идти вверх по руслу потока, ежеминутно спотыкаясь о подводные камни, скользя и падая в воду. Через триста метров сворачиваем налево и натыкаемся на стекающий с ледника водопад, который и дает начало потоку.

– И куда же дальше? – спрашивает Петр.

– А никуда, – отвечает Анатолий, глядя на дисплей прибора. – Уже пришли. Сейчас буду создавать переход.

– Толик, куда-нибудь потеплее, пожалуйста! – жалобно просит Наташа.

– Ничего обещать не могу, но постараюсь, – успокаивает ее Анатолий.

И он «постарался», Время побери! Переход открылся прямо под водопадом. Так что, те из нас, кто еще не успел промокнуть насквозь в потоке, щедро оросились в водопаде. Но зато из перехода мы вышли…

– Что, Дима, прав я был, когда говорил, что иногда назад захочется?

Это мои первые слова, какие я произношу в новой Фазе. Мы стоим на широкой просеке. С двух сторон – густой, вековой лес. И этот лес горит. Горит не очагами, а сплошным гудящим, даже ревущим костром. Мы с трудом можем перекричать этот рев. Воздух буквально раскален. Густой дым рвется в небо, подгоняемый пламенем, бьющим вверх как из сопла ракетного двигателя. Неба уже не видно, оно почернело от дыма. С обеих сторон с треском летят пылающие головни. От нашей мокрой одежды валит густой пар, и она очень быстро высыхает.

Что-то мне не нравится этот пожар. Ну, не бывает таких пожаров. По крайней мере, не должно быть. Впечатление такое, что лес загорелся не в каком-то одном месте, а вспыхнул весь сразу. И сейчас огненный шторм сметает здесь все живое. Такое может быть только в одном случае.

Бросаю взгляд на дозиметр. Ого! Ну, и везет же нам в этом «хождении по Фазам». Мы снова попали в Фазу, где применяется ядерное оружие. На этот раз его применили совсем недавно. К счастью, мы вышли сюда на приличном расстоянии от эпицентра взрыва. Тем не менее задерживаться здесь, мягко говоря, не рекомендуется. Впрочем, и без повышенной радиации здесь хватает смертоносных факторов. Еще немного, и мы задохнемся в дыму или сожжем легкие. Неизвестно, что раньше. А скорее всего, нам не миновать ни того, ни другого. Так что, об облучении можно пока не беспокоиться. Мы просто не успеем почувствовать его вредоносного влияния, пока добираемся до ближайшего перехода, который может оказаться, Схлопка его знает, где. Пока Анатолий лихорадочно работает с установкой, я, чтобы вызвать хоть небольшую разрядку, неуклюже шучу:

– Уважаемые дамы и господа! Теперь вы имеете приблизительное представление о том, как чувствовали себя клиенты Святой Инквизиции. Такие как: Джордано Бруно, Ян Гус, Жанна д'Арк и многие другие. Где переход, Толя, где переход?!

– Слава Времени, рядом! Триста метров.

– Бегом! Время побери!

Бег в раскаленном воздухе, состоящем в основном из едкого дыма, под обстрелом пылающих головешек немного отличается от оздоровительного бега трусцой или кросса. Но в этом забеге приз – не кубок и не здоровье, а сама жизнь. Анатолий открывает переход на бегу.

– Есть переход! – хрипит он и показывает направление. Но мы не видим сиреневых «ворот», мы видим лишь стену сплошного ревущего пламени.

– Где же переход, Толя? – спрашиваю я.

– Вот здесь, в пяти метрах, прямо в огне.

Время побери! Никто из нас не может решиться первым нырнуть в этот гигантский костер, хотя спасение совсем рядом, в пяти метрах.

– Самое главное, – спокойно говорит Лена, – задержать дыхание. Ни в коем случае не дышать! Делай как я!

С этими словами она исчезает в бушующем пламени. За ней бросается Вир, за ним – Петр.

– Ну же! Вперед! – кричу я остальным. – Они уже спаслись. Давайте, не задерживайтесь! Толя, хватай Наташку и тащи ее! Дима, Серега! Оставаться нельзя! Здесь везде смерть! Вперед!

Сначала Толя с Наташей, а за ними и Дмитрий с Сергеем ныряют в гигантский костер. Подхватываю установку и бросаюсь за ними. Одежда уже дымится. Сиреневых «ворот» заметить не успеваю. Просто вываливаюсь на заснеженное поле.

ГЛАВА 23

Я коней заморил, – от волков ускакал.

Укажите мне край, где светло от лампад,

Укажите мне место, какое искал, -

Где поют, а не стонут, где пол не покат.

В.С.Высоцкий

Я еще не успел толком сориентироваться, куда мы попали, а Лена уже смотрит на дозиметр, прикидывая, какую дозу мы схватили и насколько она опасна. Лицо ее становится мрачным. Она удрученно качает головой и достает аптечку. Оттуда она извлекает красные шприц-тюбики и раздает нам по две штуки.

– Ну-ка, быстренько, двойную дозу антирада! Через два часа – еще по дозе. А потом начну кормить вас таблетками. С такими дозами облучения шутки плохи. Наташа, помоги Виру сделать инъекции.

– Хорошо еще, что мы не попали туда часа два-три назад, – глубокомысленно говорит Петр, морщась и вонзая себе в бедро иглу шприца.

– Да, спасибо Андрею, что он так удачно сорвался и задержал нас, – подхватывает Анатолий, – а то мы прямо под взрыв угодили бы.

– Ты уж молчал бы, Сусанин хренов, – огрызаюсь я, вкачивая в себя второй тюбик антирада. – Предупреждаю. Еще раз заведешь нас в такую Фазу, в ней и останешься. И никакие Наташа с Леной не уговорят меня изменить это решение.

– Елена Яновна, – спрашивает Сергей, – а сколько мы все-таки схватили?

– Достаточно, Сережа. Вполне достаточно, чтобы за неделю-другую отправиться на тот свет.

– И что? – Сергей держит за иглу пустой шприц-тюбик – Это зелье спасет нас?

– Конечно. Только его надо применять не позднее тридцати минут после облучения. Поэтому я вас и торопила. Если прозевать, то лечение будет и сложнее, и тяжелее.

– Но все-таки вылечиться можно?

– Да. Вылечить можно практически при любой дозе облучения. За исключением, разумеется, тех, которые убивают мгновенно или в течение часа. А сейчас надо с часок посидеть, чтобы препарат действовал в спокойной обстановке. Так он дает лучший эффект.

Не знаю, как у кого, но у меня «эффект» действия антирада, особенно в двойной дозе, всегда выражается исключительной сухостью во рту, слабым головокружением и легким подташниванием. А сейчас ко всему этому добавляется еще и острое чувство голода. Впрочем, голод, кажется, не от антирада. Мы просто ничего не ели много часов, пока карабкались по обледенелым склонам.

По моему предложению женщины занимаются стряпней, то есть готовят обед из пайков космодесанта. А мы с Анатолием, при участии Петра, Сергея и Дмитрия, пытаемся определиться, куда мы попали.

Первый признак развитой цивилизации – активный радиоэфир. В необитаемых Фазах мой радиомодуль удручающе молчит. Здесь же он хрипит, кашляет, чихает и чуть ли не плюется; но ничего более-менее систематического не выдает. Я меняю модуляции, перехожу на магнитную несущую, но ничего осмысленного поймать не могу. Остается теряться в догадках: то ли здесь принцип связи, нам еще не известный, то ли здесь такой своеобразный природный фон. Однако индикатор высокочастотных излучений ведет себя спокойно. Спокойно ведут себя и другие приборы, показывающие наличие опасных факторов. Здесь нет ни опасных микроорганизмов, ни ядовитых газов. Визуальный осмотр местности тоже мало что дает.

Мы находимся на ровном заснеженном поле. Слева, в одном километре, и справа, чуть подальше, темнеют леса. Высоко в небе (оно обычного земного цвета) пролетает стая птиц. Рассматриваю их в очки-бинокль. Птицы крупные, вроде ворон, но явно не вороны. Вот и все, что я сумел установить.

У Анатолия дела обстоят более успешно. По его словам, в этой Фазе достаточно устойчивых зон с подходящими для открытия переходов темпоральными характеристиками. И три из них довольно близко. Ближайшая – на расстоянии около сорока километров. Так что, если нам здесь не найдется работы, мы сможем достаточно быстро и легко уйти в другую Фазу.

– А здесь живут люди, – внезапно говорит Вир.

Он помогал женщинам готовить обед и набирал снег почище, чтобы зря не расходовать воду. Он отводит меня немного в сторону и показывает отпечатки копыт на неглубоком снегу. Верно! Копыта с подковами.

– Интересные подковы, – замечает Сергей.

– Чем же они тебе интересны?

Сергей показывает очень четкий отпечаток копыта. Такой четкий, хоть в рамку вставляй и на стену вешай. Я читал где-то, что было такое хобби: коллекционировать отпечатки копыт знаменитых лошадей.

– Во-первых, ни малейших следов гвоздей. Как они крепятся к копытам? А во-вторых, форма.

Форма действительно интересная. Это не подкова в классическом смысле. Это полоса шириной полтора сантиметра, окаймляющая копыто по контуру. По всему контуру. Такую «подкову» можно было бы посчитать естественным образованием, если бы ее не пересекали очень аккуратные и равномерно распределенные желобки одинаковой ширины. Природа так не умеет.

– Давайте решать, куда мы пойдем? – предлагаю я за обедом. – К зоне ближайшего перехода или по следам подкованного животного? Назовем его условно лошадью.

Большинством голосов решаем идти за «лошадью». Лена выдает нам к кофе на десерт еще по одному шприц-тюбику с антирадом, и мы трогаемся в путь.

Через полчаса нам попадается еще одно свидетельство разумной деятельности: скирда соломы. Скирда как скирда. Солома как солома. Но Петр озадаченно чешет в затылке.

– Посмотри, Андрей, как уложена солома. Ты так сможешь?

Солома уложена плотно и тщательно, как хвойные иглы в муравейнике. Кроме того, ни одна соломинка не поломана и не погнута. Вилами и граблями так не уложишь. Замечаю еще одну деталь. Солома с колосьями. И все колосья пустые, но целые. По примеру Петра чешу «репу». А Лена смотрит на меня и улыбается. Кажется, она уже все поняла, но молчит.

Дальше следы приводят нас в лес, и там перед нами предстает еще одно удивительное зрелище. Вдоль неширокой утоптанной дорожки почти на всех деревьях на одинаковой высоте расположены большие гнезда. В них сидят птицы, напоминающие голубей, но размером с глухаря. Видимо, это те самые, стаю которых я наблюдал в поле. Где-то птицы сидят по одной, а кое-где и по две. Но самое поразительное – другое. Из-под каждого гнезда спиралью вокруг ствола до самой земли спускается желоб. Он заканчивается в корзинке, выложенной мягким мохом. На подстилках лежат яйца, несколько крупнее куриных. Птичник, Время побери!

Дорога через лес тянется более двух километров. И на всем этом пути на нас из гнезд с любопытством поглядывают птичьи глаза. Лена видит мое удивление, снова улыбается и хочет что-то сказать, но в это время мы снова выходим в поле и видим на горизонте движущийся объект. Я рассматриваю его в бинокль. Это – стадо каких-то мелких животных, вроде овец. Стадо сопровождают два всадника. Надо входить в контакт, тем более что стадо движется в нашем направлении.

Подходим ближе и видим, что это действительно овцы и бараны. А сопровождают их две молодые девушки. Завидев нас, они переговариваются, и одна из них покидает седло. Вторая девушка направляется к нам. Приблизившись, она заговаривает с нами. Язык напоминает шведский, и мы быстро начинаем ее понимать и можем общаться.

– Легкого пути вам! Издалека идете?

– Издалека.

– Вы устали. Приглашаю отдохнуть у нас.

– А далеко вы живете?

– Вон, на опушке того леса.

Девушка спешивается и идет вместе с нами. Я внимательно ее разглядываю. Человек как человек. Ничего особенного, кроме глаз. Они большие, с длинными, густыми ресницами, и радужная оболочка имеет необычный бордовый цвет. Одета она довольно просто. На ней свободная куртка или короткое пальтишко из белой замши с пушистым меховым капюшоном. Белый мех обрамляет приятное лицо широкой каймой. На руках у девушки белые замшевые перчатки, отороченные мехом. На ногах белые замшевые брючки и высокие без каблуков сапожки из белой кожи, тоже отделанные по верху мехом.

– Меня зовут Дела. Мы с сестрой гоним домой это стадо. Овцы – животные глупые, они сами дорогу найти не могут.

– Меня зовут Андрей. А куда делась твоя сестра?

– Она отправилась домой, предупредить маму, что к нам идут гости.

Что-то я не уловил. Может быть, перевел слова Делы неточно? А может быть, она использовала в свой фразе какое-нибудь местное, жаргонное понятие? Растерянно гляжу на Лену. Но она, похоже, поняла, о чем идет речь. И, кажется, поняла еще кое-что. Вижу, как она улыбается.

– А много вас здесь живет?

– Клан у нас большой. Но сейчас здесь только я, мама и Клета. Вечером вернутся отец и братья. Они утром погнали стадо свиней в село. А все другие вернутся через несколько дней.

Мы идем за стадом, и я разглядываю животных поближе. Нормальные овцы и бараны. Одна только особенность. На внешней стороне задних ног и на боках у них какие-то странные наросты. У одних они побольше, у других – поменьше, но у всех без исключения. Лошади идут за нами.

Через полчаса мы видим большое куполообразное сооружение желтовато-розового цвета. Возле него еще несколько таких же строений, но поменьше размером. Овцы сами заходят в одно из малых строений, а лошади – в другое. А нас Дела ведет к большому куполу.

Судя по всему, это – жилое строение. Купол имеет около шести метров в высоту и примерно тридцать пять метров в диаметре. Странно, но я не вижу ни одного окна. Входом служат полукруглые арки двухметровой высоты, расположенные в разных местах основания купола. Едва мы подходим к одной из таких арок, как заслоняющая проход розовая перегородка исчезает. Она словно лопается и растворяется в воздухе. Перед нами открывается широкий проход с полукруглым потолком. Потолок светится мягким желто-розовым светом. Мы следуем за Делой и проходим в круглый зал. Освещение здесь такое же, как и в коридоре.

– Здесь вы можете раздеться и оставить свои вещи, – Дела показывает на ряд выпуклых овальных дверок, расположенных по окружности зала. – Потом я проведу вас в туалеты и столовую. Обед мама уже приготовила.

Без всякой опаски и с заметным облегчением освобождаемся мы от тяжелого снаряжения и оружия. Я хочу оставить за поясом «вальтер», но Лена улыбается и отрицательно качает головой. Свой пистолет она укладывает на полочку в ячейке-шкафчике. Кроме того, она снимает тяжелые, надоевшие ботинки и обувается в белые тапочки-чешки, которые достает из заплечного мешка. Следую ее примеру.

Дела проводит нас в соседнее помещение. Это что-то вроде бани. Там уже приготовлено восемь простыней и полотенец. Все вещи, как говорится, «первой категории». Быстро принимаем душ и с наслаждением смываем многодневные пот и пыль. Когда мы выходим из бани, Дела ведет нас в столовую, где уже накрыт большой стол, имеющий форму зерна фасоли. Впрочем, он повторяет планировку помещения.

Там нас встречает высокая, стройная женщина лет тридцати пяти-сорока. С первого взгляда видно, что это мать Делы. В чертах у них много общего. Только волосы у женщины намного длиннее. Они перехвачены на затылке причудливым зажимом и ниспадают по спине до лопаток. Одета женщина в облегающее платье из бежевой атласной ткани со свободными широкими рукавами. Рукава, воротник и подол платья, доходящий ровно до колен, оторочены пушистым белым мехом. На ногах у женщины ярко-желтые блестящие сапожки без каблуков и каких-либо признаков «молний» или шнуровки. Сапожки доходят почти до колен и вверху отделаны таким же белым мехом.

Дела тоже успела переодеться. Она в желтом атласном халатике до середины бедер. Халатик также отделан белым мехом. Белая меховая отделка везде: и на бежевых сетчатых гольфах, и на мягких желтых туфельках или тапочках.

– Проходите к столу, путники, – приглашает нас женщина. – Меня зовут ора Кинбрус. Путь ваш был долог, вы устали и проголодались. К тому же моя дочь, ори Дела, сказала мне, что вы тяжело больны. Сейчас я и сама это вижу. Вот ягоды, они помогут вам справиться с вашей болезнью.

Ора Кинбрус показывает на глиняные чашки, наполненные розовыми ягодами, кажется, брусникой. Помимо «брусники» на столе достаточно всего, что вполне может насытить и большую, чем наша, компанию. Здесь и овощи: листья салата, морковь, капуста и еще что-то. В центре стоит большой керамический сосуд, из-под крышки которого пробивается весьма аппетитный пар. Несколько сосудов поменьше тоже источают аромат жареного мяса и затейливых соусов. Кроме того, на столе стоят большие керамические кувшины, вроде греческих амфор, только с плоским днищем.

Хозяйка первой усаживается за стол. Дела и вышедшая в столовую ее сестра Клета следуют ее примеру. Усаживаемся за стол и мы. Конечно, пайки космодесанта – вещь сытная, питательная, разнообразная и даже вкусная. Я имею в виду наши пайки, а не те, какие мы с Леной смогли сотворить на синтезаторе конструкции ЧВП. Но в любом случае, после того, как поживешь на них несколько дней, а то и недель, «живая» пища вызывает приступ чревоугодия. Особенно такая, которой нас сейчас угощают.

Я не могу точно определить, чем нас угостили в качестве первого блюда. Это было нечто, похожее на борщ, но гораздо вкуснее. А может быть, это мне просто показалось. Дальше последовали отбивные котлеты из нежной свинины и жареные рыбы, вроде сазанов. Все это сопровождалось бесподобными соусами и затейливыми овощными гарнирами. То, что там присутствовали картофель, капуста, морковь и баклажаны, я не сомневаюсь. Но там было что-то еще, трудно определимое. В одних кувшинах был квас, в других хмельной напиток, вроде пива, в третьих – фруктовые или ягодные соки. На десерт мы съели по миске розовых ягод, которые и по вкусу напоминали бруснику, и по большой вазочке превосходного мороженого.

Ора Кинбрус, Дела и Клета тоже не сидели за столом без дела и по части аппетита мало чем уступали нам. Можно было подумать, что они тоже проделали длительный и тяжелый путь и все это время питались пайками космодесанта или консервами, вроде пресловутого «Завтрака туриста».

Когда стол опустел, девушки убирают посуду, а ора Кинбрус отводит нас в большой зал эллиптической формы. Вдоль стен стоят мягкие, удобные сиденья, вроде диванов, только без спинок. Возле них – невысокие эллиптические и овальные столики. На некоторых столиках стоят прозрачные сосуды, заполненные чуть подкрашенной жидкостью. Одни сосуды сферические, другие имеют форму чечевицы, третьи – плоские, как узкие аквариумы.

– Отдохните немного, – предлагает нам ора Кинбрус. – Мы не оставим вас надолго скучать и скоро придем.

С этими словами она покидает нас. Продолжаю осматриваться и нахожу при этом все новые и новые предметы непонятного назначения. Все мои друзья заняты тем же. Все, кроме Вира и Лены. Ну, с Виром понятно. Он вообще никогда и ничему не удивляется. Этим он напоминает английского лорда из старых анекдотов. А вот Лена загадочно улыбается и смотрит на меня. Она словно ждет моих вопросов, с тем чтобы посмеяться над моей несообразительностью. Я не даю ей такой возможности и сразу высказываю свое предположение:

– Полагаю, подруга, что на сей раз переход завел нас в Фазу биологической цивилизации. Иного объяснения я всему этому не нахожу.

– Ты удивительно догадлив, друг мой, – улыбается Лена. – Только непонятно, как это до тебя все-таки дошло? Ты же ни разу не работал в таких Фазах. Да и наблюдал-то их ты крайне редко.

Услышав Ленины слова, все разом оборачиваются к ней. Наташа с Анатолием слышали от Лены о таких Фазах, но видят это воочию (как и я) впервые. Петр, Сергей и Дмитрий о таких, наверное, даже и не слышали. Все ждут от Лены пояснений. Она задумывается.

– Коротко не скажешь, – говорит она, наконец, – а подробно можно объяснять до бесконечности. Главное отличие этих цивилизаций от обычных, хорошо нам известных, в том, что здесь полностью отсутствует техника… Разумеется, в том виде, к которому мы привыкли. Абсолютно все здесь делается с использованием прирученных и специально выведенных животных и микроорганизмов. Причем многие из микроорганизмов создаются искусственно. К примеру, освещение в этом доме; я уверена, что эти прозрачные светящиеся потолки двухслойные, и промежуток заполнен светящимися бактериями. Здесь нет электростанций. Если здесь и используется электрическая энергия, то получают ее не от генераторов, а как продукт деятельности все тех же микроорганизмов. Но очень часто используются другие виды энергии, не только электрическая. Я сразу определила, куда мы попали, как только увидела те скирды. Их укладывали муравьи или другие прирученные насекомые. Они же собрали урожай. Птичники в лесу утвердили меня в своей догадке. А когда я увидела, что одна из девушек после встречи с нами исчезла, я убедилась окончательно.

– Кстати, а куда она все-таки исчезла? – спрашивает Дмитрий.

– Она телепортировалась домой, чтобы предупредить свою мать: к ним идут гости. В биологических Фазах все владеют телепортацией и телекинезом. Поэтому здесь не нужен транспорт. Кроме того, в какой-то мере они все телепаты. Правда, читают мысли они только у тех, кто этого хочет, то есть мыслит ясно и конкретно.

– Подождите, – говорит Сергей, – вы сказали, что они не знают техники. Но как же они построили этот дом?

– А ты обратил внимание, что здесь нет ни одного угла: ни прямого, ни тупого, ни острого? Живая природа не знает углов. Эти здания созданы колониями микроорганизмов по специальным программам. Возможно, в строительстве принимали участие и насекомые. Да! Я хотела бы обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Глубочайшие медицинские познания жителей биологических Фаз. Вы слышали, как ора Кинбрус сказала: «Дела сказала мне, что вы тяжело больны. Сейчас я и сама это вижу»? Молодая девушка, не прикасаясь ни к кому из нас, не делая никаких анализов, никаких обследований, поставила диагноз лучевой болезни. И она не ошиблась, Мы все больны. Конечно, антирад свое уже сделал, иначе мы давно уже были бы при смерти. Но лечение требуется еще длительное и упорное. А сейчас я, после миски этой брусники, чувствую себя намного лучше. Разумеется, это еще надо проверить.

– Но почему здесь живут одни женщины? – интересуется Петр. – Здесь, что, царство амазонок?

– Отнюдь, – улыбается Лена, – я не могу сказать, где сейчас находятся мужчины. Но знаю наверняка, что половые отношения в таких Фазах играют главенствующую роль.

Наш разговор прерывается появлением оры Кинбрус в сопровождении Делы и еще двух женщин, лет около тридцати. Женщины одеты в такие же платья, как и ора Кинбрус, но алого цвета. Кроме того, их платья отделаны не мехом, а широкими полосами из белой кожи. Из такой же кожи выполнены и широкие отложные воротники платьев. На ногах у женщин белые высокие, с большими отворотами сапожки.

– Это ора Даглин и оре Даглин, – представляет женщин ора Кинбрус. – Я вызвала их, чтобы они помогли вам вылечиться. Это лучшие специалисты по тому заболеванию, которым вы все страдаете.

Мы вежливо представляемся. Ора Даглин, теперь я вижу, что ей не тридцать лет, а где-то около пятидесяти, подходит к Лене и берет ее за руку. Оре Даглин берет за руку меня. Складывается впечатление, что ее внимательные, большие бордовые глаза видят все внутри меня, наподобие рентгена. Она сокрушенно качает головой.

– И где это вы только умудрились подхватить эту гадость?

– Да вот, нашли такое место, постарались, – отвечаю я с усмешкой.

– Он еще и улыбается! Да вы хоть понимаете, чем вы заболели и какие могут быть последствия?

– Увы, очень хорошо понимаем и о последствиях осведомлены.

Оре Даглин вздыхает и быстро осматривает остальных. Женщины отходят в сторону и начинают о чем-то совещаться. Лене этот тайный консилиум явно не нравится. Она решительно встает, встряхивает волосами и присоединяется к «нашим врачам». Теперь консилиум состоит уже из пяти «медиков». Мы не слышим, о чем разговаривают женщины. Но по мимике и жестикуляции можно составить об этом некоторое представление. Женщины объясняют Лене, каким способом они намерены нас лечить. Лена вносит свои предложения. На это женщины реагируют с удивлением и откровенным недоверием. Лена что-то объясняет, и женщины еще больше удивляются. После этого завязывается оживленная беседа. Сначала солирует Лена, а потом оре Даглин. Лена внимательно слушает и задает уточняющие вопросы. Когда «консилиум» завершается, женщины покидают помещение, а Лена присоединяется к нам.

– И о чем же вы так долго и оживленно совещались? – интересуюсь я. – Я понял, что вы обсуждали методику нашего лечения. И на чем вы остановились? К чему нам готовиться?

– К тому самому, – смеется Лена. – Помнишь, ты говорил мне, что Старый Волк рассказывал тебе о сексуальной терапии, широко практикуемой в биофазах?

– Хм! – крякаю я и обвожу взглядом нашу компанию.

– Не раскатывай губу! – смеется Лена. – К тебе, милый друг, это не относится. Ты, что ни говори, все-таки хроноагент, к тому же экстра-класса. В свое время ты получил хорошую подготовку. И сейчас твой организм, с твоей помощью, разумеется, справился с последствиями облучения настолько, что к тебе нет смысла применять столь радикальное средство. Достаточно будет еще поесть этих замечательных ягодок. То же самое относится и ко мне, и, к моему изумлению, к Наташе с Толей. Я, конечно, занималась с ними, но никак не предполагала, что эти занятия в таких примитивных условиях дадут такие результаты. Они тоже практически здоровы. Разумеется, здесь значительную роль сыграло то, что я сразу же после выхода из зоны заражения ввела вам всем антирад. Но ни Вир, ни Петр, ни Дима, ни Сергей не могут контролировать свой организм и управлять им так, как мы. Поэтому у них и последствия облучения тяжелее, чем у нас. Так что, друзья мои, готовьтесь к сеансам сексотерапии.

Наши друзья переглядываются и пожимают плечами. Похоже, что они не могут понять, о чем говорит Лена. Первым врубается Петр. Он смущенно крякает и робко спрашивает:

– Не хочешь ли ты сказать, что нас будут лечить… – он запинается.

– Вот именно, Петруша! Ты правильно меня понял. Тем самым. К тебе придет оре Даглин, к Виру – ора Даглин. Ну а к Сергею с Димой придут Дела и Клета. Они еще молодые медикусы и поодиночке вряд ли справятся…

– Постой, постой, Лена! – прерывает ее Петр. – Я готов поверить многому. Но, чтобы таким образом можно было вылечить такую тяжелую болезнь! Извини. Это все равно, что массажем или иглоукалыванием лечить рак в последней стадии.

– А вот здесь ты ошибаешься. Не забывай, что мы находимся среди людей, которые в совершенстве познали человеческий организм. Достаточно сказать, что они давно уже расшифровали человеческий геном и продлили себе жизнь почти на тысячелетие. Что же касается секса и сексотерапии, то сегодня ты будешь иметь возможность убедиться в том, на какой высоте здесь стоит это искусство. Я не оговорилась, именно искусство. Больше того, секс здесь не украшение жизни и не ее услада. Здесь он – основное содержание жизни. Сам во всем убедишься.

Наш разговор прерывается появлением женщин. Ора Кинбрус, Дела и Клета несуг подносы, заставленные кувшинами, кружками и блюдечками.

– Мы просим прощения, – говорит ора Кинбрус, – наши мужчины задерживаются и прибудут сюда только завтра утром. Вам придется этим вечером удовлетвориться нашим обществом. Кстати, вы ведь прибыли сюда явно не из нашего Мира.

Я вздрагиваю и привстаю. Ничего себе! Как быстро они нас расшифровали. А ора Кинбрус словно не замечает моего замешательства и продолжает:

– Я не буду выяснять, откуда вы пришли и с какой целью. Спрошу только одно. Чем мы можем вам помочь, помимо вашего лечения? Вы ведь не просто так покинули один Мир и перешли в другой. Значит, вы хотите получить ответы на какие-то, интересующие вас вопросы. И второе: как долго вы намерены пробыть здесь? Не подумайте, пожалуйста, что вы нам в тягость. Просто в зависимости от времени вашего пребывания здесь, мы будем планировать курс вашего лечения.

Мы с Леной переглядываемся, и моя подруга, усмехаясь, качает головой. Мы никак не предполагали, что попадем в такую Фазу, где не только знают о существовании бесчисленного множества параллельных Миров, но и воспринимают выходцев из них как нечто само собой разумеющееся. Причем вычисляют этих пришельцев с ходу. Впрочем, в нашем случае это не составляет особого труда. Ни наша одежда, ни наше снаряжение, ни тем более наше оружие никак не вписываются в «интерьер» Фазы биологической цивилизации. А сверх того, наше облучение. Уж здесь-то никак нельзя схватить такую убийственную дозу. Меня поражает другое. Ора Кинбрус не выказывает никакого удивления по этому поводу. Создается впечатление, что гости из других Фаз навещают их здесь чуть ли не ежеквартально. Если только не еженедельно. Она, видите ли, не намерена выяснять: кто мы, откуда пришли и с какой целью. Она просто интересуется, а чем они могут быть нам полезны? Что ж, примем ее правила игры и будем вести себя так, словно и нам такое поведение абсолютно не в диковинку.