Текст книги "Второй шанс (СИ)"

Автор книги: Влада Крапицкая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

–Хорошо. Но тогда и я отсюда не уеду, – произнёс Матвей, возвращаясь на диван, и обнял меня за плечи.

–Знаешь папа, не думала, что ты можешь быть таким твердолобым, – с отвращением произнесла Лина, тоже присев рядов и сжав мою ладонь. – Выясняй, хоть до посинения всё! Я начну с тобой разговаривать лишь когда ты признаешь, что это Эва! Всё!

–Ради твоей безопасности потерплю и такое, – мягко ответил он, а потом равнодушно обратился ко мне: – Назови свою фамилию, имя, отчество, паспортные данные.

–Вот, – достав из сумочки паспорт, я протянула его отцу, стараясь успокоиться и добавила: – Это всё, что имелось при девушке. Больше я ничего о ней не знаю. Одета была бедно, плюс, не ухожена. Скорее всего она из бедной семьи, если она вообще у неё имелась. За прошедшее время её даже никто не искал…

Закончить предложение я не успела, потому что в голову пришла страшная мысль, и я пожалела, что побоялась копаться в прошлом Раи. “Боже, а если она была какой-нибудь аферисткой? Или, например, в колонии для несовершеннолетних сидела, а? Да что угодно! Я ведь не думала, что папе такие мысли в голову придут, а теперь любое пятно на репутации Раи может отразиться весьма плачевно на мне. Такое может выплыть, что и Матвей с Линой отвернуться! Как тогда жить? Боже, молю, пусть Рая была хорошей, приличной и просто несчастной девушкой!” – подумала я, чувствуя, как внутри всё леденеет.

Забрав паспорт, отец направился к выходу из гостиной, но потом остановился и сказал Лине:

–Не рекомендую нянчиться с этой девицей. Лучше займись чем-нибудь другим, иначе больно потом будет вычеркнуть её из своего сердца и снова похоронить Эву.

–Обойдусь без твоих советов, – желчно ответила она, ещё крепче сжимая мою ладонь. – И я потом с удовольствием посмотрю, как ты будешь вымаливать прощение у Эвы за своё поведение!

Покачав головой, он вышел, и Матвей тут же сказал:

–Эва, давай уедем. Не волнуйся, твой отец не навредит мне. Не обращай внимания на его угрозы. Он понимает, что если хоть что-то сделает, я не останусь в стороне, да и мой отец тоже. Разразится война, а это не в их интересах. Свира всегда думал головой, прежде чем действовать, и всё сказанное больше рассчитывалось на тебя. Что ты сломаешься и расскажешь про планы, нанявших тебя людей. Он просто пытается лишить тебя поддержки. Допускаю, что даже попытается сейчас поговорить с моим отцом, чтобы рассказать, в какую беду я попал, а заодно и куда-нибудь отправить Лину. Но ты не волнуйся, я тебя не брошу…

–И я! – заверила Лина. – Меня от тебя и танком не отволокут теперь. Так что не трусь.

–Ххорошо, – пробормотала я, всхлипнув и вытирая слёзы. – Вы только верьте мне. Я честно Эва!

–Ну всё, всё, моя радость, не лей слёзы, – прошептал Матвей, прижимая меня к себе. – Ты без сомнения Эва и я любого смету со своего пути, кто попытается нас разлучить, или обидеть тебя.

–Или они будут иметь дело со мной, – добавила Лина. – Острый язык далеко не единственное моё оружие и любому будет несладко, кто попытается причинить тебе страдания!

Немного успокаиваясь от этих слов, я обняла Матвея и страх начал отступать, а к моменту, когда папа вернулся в гостиную, уже взяла себя в руки.

Сев в кресло, он положил ногу на ногу и спокойно сказал:

–Пока будут узнавать твоё прошлое, проверим, как ты подготовилась к вопросам о жизни Эвы. Начнём с самого простого, что ты должна была хорошо заучить. Для начала расскажи, куда я возил своих девочек на отдых и в какие года, а потом начнём и более досконально разбирать детство и юность Эвы.

–Хорошо, – ответила я. – С какового возраста начинать?

–С самых первых воспоминаний, – ответил он и выжидающе посмотрел на меня.

Припоминая всё поездки, от выездов в деревню к ранее живым бабушкам и дедушкам, до поездок за границу, я принялась в подробностях рассказывать всё, что помню и чем больше упоминала мелких деталей, тем растеряннее становился отец. По лицу читалось, что каждый эпизод заставляет его вернуться в прошлое и отзывается в сердце приятными воспоминаниями, и он может быть, даже поверил бы мне, но бизнесмен-циник, не привыкший доверять людям, предостерегает его. А может простой страх, что он поверит, а потом всё окажется ложью, и снова придётся отпускать Эву из своего сердца и хоронить надежду, что всё будет, как прежде.

Понимая это и желая переубедить его, в этот раз я позволила себе проявлять эмоции и рассказывать, что испытывала, когда он учил нас плавать, как рассказывал смешные истории, как делился воспоминаниями из своего детства, как учил удить рыбу и водил нас в лес на прогулки – всё, даже малейшую мелочь я старалась вспомнить и рассказать про неё.

И когда мне показалось, что папа сейчас сдастся, он неожиданно поднялся на ноги и, пробормотал, что пора пообедать, выбежал из комнаты.

–Эва, по-моему, папочка сдаётся! – тихо сказала Лина и улыбнулась. – Боже, ты начала рассказывать, и я чуть носом не захлюпала от воспоминаний! Я уже много и позабыла, а сейчас так приятно это вспомнить! Не зря я всегда говорила, что ты мой ходячий справочник! Всегда всё помнишь, не то, что я!

–Столько тепла и любви в твоих воспоминаниях, – добродушно произнёс Матвей. – Даже завидую вам. Теперь понятно, почему вы выросли такими. Обычно в богатых семьях детей заваливают подарками, воспитывают их няни, а родители немного уделяют внимания, либо занимаясь бизнесом, либо светской жизнью. А вас отец всегда любил. Ну а с мамой – и меня чуть воспоминания не растрогали. Судя по твоим словам, в ней было море нежности, любви, мягкости…

–Да, – я улыбнулась. – До её смерти мы вообще являлись самой счастливой семьёй. И хотя затем папа уже не проявлял так сильно свои чувства, всё равно любил нас и воспоминания того периода не менее приятны для меня. Он всегда находил время, чтобы выслушать нас, помочь с теми же уроками или хотя бы просто побыть рядом, понаблюдать за нашими играми.

В гостиной появился Кирилл, и я прервала свою речь, а он сдержанно произнёс:

–Через двадцать минут в столовой накроют стол и вас пригласят на обед, – а затем повернулся к Лине. – Ангелина Борисовна, вам звонит Изольда Архиповна. Подойдите, пожалуйста, к трубке на втором этаже.

“Ох, ну вот, судя по всему, начали сбываться предсказания Матвея. Изольда, давняя подруга мамы, сейчас проживающая в столице и вечно занятая какими-то благотворительными вечерами, тематическими сборами, организацией всяких выставок, и сейчас попытается зазвать к себе Лину, якобы для помощи, а на самом деле, чтобы разлучить нас. И как пить дать, постарался в этом папочка”, – сразу поняла я и посмотрела на Лину. По-видимому, ей то же самое пришло в голову, и ободряюще пожав мне ладонь, она заверила:

–Не волнуйся, не ринусь я на помощь Изольде. Ничего у них с папой не получится! Я быстро с ней расправлюсь и вернусь сюда! – после чего встала и, фыркнув в сторону Кирилла, вышла в коридор.

–И я заодно проверю свои звонки, – сказал Матвей, доставая телефон, который выключил ещё до приезда сюда, чтобы не отвлекали. – Полностью верна моя версия или твой отец ещё не дозвонился до моего. Номера мобильника то у него нет, а в посольстве так просто к телефону не зовут.

–Ох, даже страшно представить, что подумает твой отец, услышав историю про меня, – нервно произнесла я, косясь на его телефон, когда посыпались сообщения о непринятых звонках. – Невестка-мошенница ему точно не нужна, особенно, если это может вызвать скандал.

–Ерунда всё это, – ответил Матвей, просматривая вызовы. – Никаких скандалов не будет. Дальше твоего отца эта история точно не пойдёт. Да и со своим отцом я справлюсь. Он доверяет мне и знает, глупости я делать не буду, и тем более знает, что я не легковерный лопух. Так что не переживай.

Промолчав, я тяжело вздохнула и подумала, что моё возвращение принесёт ещё мало проблем. “Вон, даже папочка не желает в это верить. Также непонятно, что там выплывет с Раей. А ещё придётся, в качестве будущей невестки, знакомиться с родителями Матвея. Если мой отец меня не признает, для них я буду барышней без рода и племени, или с таким прошлым, что лучше сразу повеситься. Они-то, наверное, уже не раз пытались Матвею подобрать девушку из приличной семьи, с образованием, воспитанием, связами и деньгами, а я кто? Никто, пустое место. Ладно, хоть бы красивой была, а то и этим похвастаться не могу”, – я нахмурилась, снова испытывая страх. “Остаётся надеяться на одно, что Матвей не отступится, даже если его семья будет против меня, и мой отец откажется признавать во мне Эву”.

–Ну, хорошая моя, чего ты хмуришься и тяжело вздыхаешь? Нечего бояться, я же тебя люблю и никогда не брошу, – нежно произнёс Матвей, снова выключив телефон и пряча его в карман.

–И я тебя люблю, – ответила я и снова тяжело вздохнула. – Не было ещё звонков от отца?

–Не было. И давай ты на этот счёт волноваться не будешь. Я сам всё решу. Договорились?

–Договорились, – промямлила я и, уткнувшись в его плечо, судорожно втянула воздух. – Не знаю, за что мне такое счастье как ты, но очень боюсь потерять всё это.

–Счастье такое, за то, что ты всегда была хорошей, доброй, отзывчивой девочкой, которая видела в людях хорошее и старалась всем помогать. Поэтому тебя наградили мной, – со смешком произнёс он. – И не думай, что потеряешь всё это. Даже захочешь это сделать сама – не отстану!

–Ты от скромности не умрёшь, – тихо рассмеявшись, ответила я. – Подарочек мой, упрямый.

–Что есть, то есть, – с важным видом заверил он, а потом склонил голову и поцеловал меня.

–Я с вас тащусь! – воскликнула Лина, как раз вошедшая в гостиную. – Тут такое творится, а вы находите время, чтобы ещё полизаться. Слушайте, а у вас губы не болят?

–Губы – нет, – весело ответила я. – А вот в горле пересохло. Попроси, чтобы мне принесли воды.

–Пошли в столовую, как раз стол уже накрыли. Там и промочишь горло, – сказала она и, махнув рукой, направилась в обеденную комнату.

Поднявшись и пройдя следом, мы с Матвеем заняли места за столом, и сразу появился Кирилл.

–Борис Анатольевич не присоединится к вам и просил обедать без него. А также просил передать, что после обязательно продолжит беседу с вами в гостиной, – церемонно произнёс он и вышел, пропуская в комнату нашу домработницу, несущую супницу.

–Что сказала Изольда? – спросила я, как только нам разлили по тарелкам первое, и мы снова оставили втроём.

–Ох, умоляла приехать и помочь ей подготовить выставку, – Лина мученически закатила глаза. – Если бы ты слышала, как она умоляла приехать, как плакалась, что без моей помощи не справится! Вот честно, если бы не знала, что это папиных рук дело, сломя голову бросилась бы спасать её и помогать во всём. Но я стойко держалась и отказала! Боюсь, когда папочка поймёт, что его план проваливается, начнёт злиться.

И Лина оказалась права. Когда, после обеда, мы вернулись в гостиную, папа, с хмурым выражением лица ждал нас там, а на Лину вообще так зыркнул, что любой бы заледенел. Но сестричка хмыкнула, показывая, что ей плевать на его взгляды и уселась рядом со мной и Матвеем на диване, что только ещё больше разозлило папу.

–Слушаю ваш рассказ дальше, – холодно произнёс он. – Куда мы поехали, когда девочкам было по десять лет?

–Десять? А на какие каникулы? Зимние, летние?

–Начнём с зимних, – процедил он, и я снова окунулась в прошлое, вспоминая, где и как мы отдыха.

Опять пришлось пробиваться через стену папиного равнодушия и недоверия, и будь на его месте кто-нибудь другой, я бы, наверное, плюнула на всё и сказала, что мне надоело доказывать, что я Эва. Что у меня уже болит горло от постоянных попыток заверить сначала Лину, а потом и папу, в моём возвращении. Что я хочу просто жить нормальной жизни в кругу своих друзей и близких. Но чтобы как раз вернуть самых дорогих мне людей, приходилось терпеливо всё рассказывать, с максимальными подробностями и деталями.

И снова он недоверчиво слушал меня, но в этот раз уже задавая каверзные вопросы, и снова на лице начала читаться растерянность, а потом и надежда, что я действительно та, за кого себя выдаю.

“Господи, только бы папа снова не сбежал, как перед обедом! В третий раз я просто закричу, что устала пробиваться через его недоверие”, – пронеслось в голове, когда папа, после очередного вопроса, обдумывал мой ответ.

–Ладно, на сегодня хватит. Завтра продолжим наш разговор. А заодно съездим, проверим тебя на детекторе лжи. Комнату вам уже приготовили, идите отдыхать, – устало сказал он и поднялся из кресла.

–Папа, да сколько можно! – не выдержала Лина. – То, что Эва рассказывает, посторонние знать не могли! Это точно она! Загляни в своё сердце! Там все ответы. И оно чувствует, что это Эва! Признай это!

–Сердце? – он горько усмехнулся. – Сердце плохой советчик.

Поняв, что эта каторга будет длиться ещё не один день, от отчаяния я чуть не расплакалась, а потом вспомнились слова мамы и я бессильно пробормотала:

–Папа закрыл своё сердце, когда умерла мама. И, кстати, я видела её, когда была духом. Она приходила за мной, на сороковой день смерти и мы долго разговаривали, витая над домом. Она просила передать тебе, если у меня получится вернуться, что ты не должен горевать по ней, открыть своё сердце, попытаться снова нормально жить. А также просила сказать тебе одну вещь, только я не совсем поняла, о чём она говорила, но она обещала, что ты поймёшь. Мама попросила, чтобы ты вернул ей голубую ленту, повязав её на могильный крест. И просила сказать, что каждое данной тобой обещание в ту ночь, ты выполнил, и сделал даже большее, чем клялся. Что можно было наматывать её не на палец, а на ладонь, потому что самое главное и важное для неё ты назвал первым, и выполнил это обещание. А также просила передать, что интуиция её не подвела, и Ванечка с ней и она там счастлива. Но тебя просила не спешить и жить ради нас здесь.

–Что? – изумлённо спросил папа и побледнел, а Лина моментально насторожилась и требовательно спросила:

–Что за лента? И что за Ванечка?

–Не знаю. Мама не стала объяснять, – ответила я и, чувствуя, что не в состоянии больше говорить и хочется просто посидеть в объятиях Матвея, в тиши одной из комнат, поэтому поднялась и обратилась к любимому: – Пошли в комнату. Я больше не могу. Хочу отдохнуть.

–Стоять! – хрипло скомандовал папа. – Повтори ещё раз слова!

Испытывая уже слабость, я измученно повторила слова, а в следующий момент произошло то, что я совсем сейчас не ожидала, но так жаждала после возвращения. Папа стремительно подошёл ко мне и, обняв, зашептал:

–Никто… Никто этого не мог знать! Ты на самом деле видела мою Сонечку! Эва! Это на самым деле ты! Девочка моя, ты смогла вернуться!

–Смогла, – выдохнула я и расплакалась, чувствуя крепкие папины объятия, его поддержку и любовь, которая так помогала в детстве и юности, и по которой я так скучала с момента смерти. – Папааа, я так тебя люблююю!

–И я тебя люблю, мой ангелочек, – прерывисто ответил он, глядя меня по голове. – Ты только не плачь! Иначе я сам расплачусь… И прости меня за этот допрос…

–Я всё понимаю, – давясь слезами, ответила я, и с ещё большей силой расплакалась, не в силах сдержаться.

–Ну, наконец-то, – донёсся голос Лины, а потом и она начала всхлипывать.

Голова закружилась от всех этих переживания, и я почти повисла на папе, цепляясь за одежду, но боясь его отпустить, не могла заставить себя отойти и бубнила, что люблю его, что мне было тяжело и больно смотреть на него в морге, а потом дома. Что хотелось хоть как-то его утешить и пожалеть, но ничего не получалось. А папа, не переставая гладил меня по волосам и заверял, что теперь всё будет, как прежде, что верит мне и никогда от себя не отпустит.

Сколько это продолжалась, не знаю. Реальность перестала существовать, и я снова стала папиной маленькой девочкой, которую он любит и всегда пожалеет и защитит. А закончилось всё моей икотой.

–Честно… ик… больше не буду ходить на шпильках… ик… Я шла и поскользнулась, и даже сначала не поняла, что умерла… ик… Обещаю, что впредь буду аккуратна… ик…

–Всё хорошо, моя ласточка, всё хорошо, – приговаривал папа, а потом усадил меня на диван и сев рядом, обратился к Матвею: – Принеси воды. Где кухня, должен помнить.

–Сейчас, – вскочив, он побежал на кухню, а его место заняла плачущая Лина и папа, сам вытирающий слёзы, пересел посередине нас и, обняв за плечи, счастливо сказал:

–Мы снова вместе! Девочки мои, любимые!

–Вместееее, – согласилась Лина, шмыгая носом. – А ты, как осталоп, не верил мнееее…. Столько мучить Эву… ик… Ой, и я разикалась… ик… Этого ещё не хватало к соплям и слезам… ик…

Слушая недовольное бормотание Лины, я рассмеялась, и к моменту, когда вернулся Матвей, мы втроём уже смеялись, икая с сестричкой почти в унисон.

Матвей, с подносом в руках, окинул нас взглядом, а потом улыбнулся и спросил:

–Дамы, воды не желаете?

–Желаем… ик… – ответила Лина и прикрыла рот рукой, корча смешные рожицы.

Налив в стаканы воды, он протянул их нам, а потом сел рядом со мной и ободряюще пожал руку. Ответив ему, я начала пить мелкими глотками воду, чувствуя, как на сердце снисходит умиротворение. “Совершенно точно могу сказать, сейчас я абсолютно счастлива!” – подумала я, испытывая опьяняющую эйфорию от того, что снова в кругу семьи, что папа верит мне, сестричка рядом, а любимый держит меня за руку.

–Эээ, так что там с лентой и непонятным Ванечкой? – спросила Лина, в перерывах между глотками. – Папа колись!

–Лента… – с задумчивой улыбкой произнёс он. – В тот вечер, когда ваша мама стала моей, на ней было надето голубое платье, а волосы повязаны голубой атласной лентой. В постели я стянул её с волос и, начав наматывать на палец, давал обещания вашей маме. Один виток – одно обещание. Их получилось немало, и эта ленту я поклялся хранить, пока не исполню все… Если честно, так и не исполнил все… мы не дожили с ней до глубокой старости, не нянчили внуков… не отпраздновали золотой свадьбы… Но раз Сонечка считает, что всё исполнено, я верну ленту.

–А какое было самое первое обещание? – с любопытством спросила я.

–Как какое? Что я сделаю вашу маму самой счастливой женщиной на свете, – ответил он с нежностью.

–Папусик, а ты у нас романтик, – проворковала Лина и, обняв его за шею, поцеловала в щёку.

–Есть немного, – согласился он. – Но это только с вашей мамой, и этого точно никто ни знать, ни подсмотреть, ни подслушать не мог. В то время я вообще вряд ли кого-то интересовал, потому что был простым, бедным студентом с грандиозными планами, амбициями и желанием просто осчастливить вашу маму.

–А кто такой Ванечка? – спросила Лина.

–Ванечка… – папа тяжело вздохнул и нахмурился. – Мы никогда вам про это не рассказывали… Это вообще всегда была болезненная тема и мы даже с мамой не касались её после выписки из больницы… В общем, через два месяца после того, как мы начали жить с вашей мамой, она забеременела. Так как мы оба являлись студентами, и в общежитии комнаты для совместного проживания нам никто естественно не дал, пришлось снять недорогую халупу на окраине города. Со смешной стипендией и подработками, нам всё равно на многое денег не хватало, и в том числе на нормальное отопление… В общем, на третьем месяце мама застудилась и у неё случился выкидыш… Никогда себе этого не прощу… Но то время, что мы знали о беременности и до несчастья, мы, наверное, были самыми счастливыми… Тогда ещё не могли рано определять пол ребёнка, но ваша мама испытывала твёрдую уверенность, что носит под сердцем мальчика и даже имя ему дала, Ванечка. Но ребёнок так и не родился… – папа замолчал, переводя дух, и я почувствовала, как на глазах опять выступают слёзы и жалко уже и папу с мамой и нашего не рождённого братика. Но папа быстро взял себя в руки, не давая нам расплакаться и продолжил: – Знаю, что медкарты сохранились, и будь Эва проходимкой, она бы знала про выкидыш. Но мы никому не рассказывали про предполагаемый пол ребёнка и имя… Сначала боялись сглазить, а потом больно было об этом говорить…

–Как грустно, – прошептала Лина. – У нас мог быть старший братик Ванечка…

–Мог, – кивнул отец. – Но сейчас он с вашей мамой, а мы здесь… Обещайте, что родите мне кучу внуков!

–Обещаем, – с улыбкой заверила я и покосилась на Матвея.

–Так, а теперь я хочу услышать и продолжение истории! Как ты жила после воскресения, как встретила Матвея… В общем, всё! – бодро произнёс папа, крепко прижимая нас к себе. – Как эту неуважительную негодницу убедила, что Эва.

–Ох, пап, это наши с ней девичьи секреты и, пожалуй, я оставлю их при нас, а вот остальное расскажу, – ответила я, подмигнув Лине.

–Папуль, слушай, понимаю, что тебе хочется всё узнать, но давай уже завтра, – произнесла сестра. – Эва едва говорит, а история тоже не короткая, поверь. Эва теперь с нами и обязательно всё расскажет, но позже.

–Да-да, сегодня надо отдохнуть, – согласился папа и с любовью посмотрел на меня. – Ты уже хрипишь, и лучше отдохнуть, а завтра с новыми силами примешься за рассказ. Только у меня просьба, посидите ещё немного со мной. Заодно и поужинаем, как раньше, в кругу семьи.

–А давайте я, за ужином, немного расскажу начало истории, чтобы Эве было легче, – предложил Матвей.

–Ещё лучший вариант, – папа улыбнулся Матвею. – Как я понимаю, ты сыграл немалую роль в этой истории.

–Не малую, – я кивнула, подмигнув Матвею. – И даже продумал многое наперёд, чтобы в дальнейшем не возникло проблем. А чуть позже я познакомлю тебя со своим спасителем Арсением. Без его помощи я вообще неизвестно, сколько бы болталась в мире духов, или куда бы пошла, узнав, что вы уехали. Только у меня сразу будет просьба. Пока Арсений спасал меня, его велосипед увели, и я хотела бы подарить ему новый.

–Подаришь, – весело пообещал папа. – А от меня парень получит отдельный подарок. Но это чуть позже. Сейчас отдам распоряжение насчёт ужина и хочу послушать Матвея.

–Хорошо, – кивнув, я не удержалась и, прижавшись к нему, расцеловала в обе щёки, радуясь возвращению отца и тому, что он наконец-то принял меня.

А спустя двадцать минут мы уже сидели в столовой и ужиная, слушали Матвея. Периодически вставляя слова, я чувствовала, как меня переполняет счастье, что я снова дома, снова сижу с родными за одним столом и могу свободно с ними общаться, а не молча витать над столом, зная, что меня никто не слышит.

Сначала Матвей рассказывал, как мы встретились впервые, как разговаривали, а потом и как разыскивал меня и как узнал правду. А после перешёл и к будущему, поведав, что специально начал представлять меня не как Эвелину, а как Эвелану, и высказал свои предложения о будущей смене имени, фамилии и отчества в паспорте. Папа с одобрением смотрел на парня и кивал головой, согласившись, что план хороший, а также обещал предпринять всё возможное, чтобы и по паспорту я быстрее стала не Раисой Ивановной, а Эвеланой Борисовной.

Наблюдая за ними, я с радостью поняла, что папа ничего не имеет против Матвея и, осознавая, что у нас далеко не платонические отношения, не хмурится и не бросает на нас недовольные взгляды, как это происходило, когда я представила Андрея, как своего парня.

“Матвей уверенно говорит обо мне, как о своей будущей жене и папа явно не против этого. Вот и хорошо. Надеюсь, когда я скажу, что буду спать не в нашей с Линой комнате, а с Матвеем, он не станет сильно возражать”, – подумала я, точно зная, что даже если отец будет против, всё равно отстою свою волю. “Во-первых, всё равно не засну без любимого. А во-вторых, если лягу в детской, получится, что обещала одно, а делаю другое. Типа, пока не имела семьи, Матвей был самым нужным, а как появилась – так и не иду навстречу его желаниям… Правда, немного неудобно в родительском доме заниматься любовью… Но, мне ведь и не пятнадцать, и это мой будущий муж”, – говорила я себе, настраиваясь на всякий случай на недовольство папы.

Однако, как оказалось, нервничала я зря. Когда пришло время идти спать, и мы все поднялись на второй этаж, папа поцеловал сначала Лину в щёку, пожелав спокойной ночи, указал Матвею, где его спальня, а потом отвёл меня в сторону, и сказал:

–Эвелина, я не ханжа и прекрасно всё понимаю, что вы с Матвеем не ограничились поцелуями…

–Папочка, только умоляю, раньше не говорил с нами о сексе и сейчас не нужно, – промямлила я, чувствуя неудобство. – И можешь считать меня распущенной, но я лягу в одной спальне с ним…

–Подожди, дай договорить, – перебив меня, мягко сказал он. – Никогда вас с Линой не считал распущенными… Вообще если честно, до сих пор не понимаю, как у меня выросли такие хорошие девочки. Вы всегда стремились учиться, хорошо себя вели, не ставили меня в неудобные положения, не баловались наркотиками или спиртным, не меняли каждую неделю парней… Вообще вас как-то обошли все болезни “золотой молодёжи”. И сейчас ничего страшного в твоём поведении не вижу. Матвей сегодня днём, когда я выдвинул предположение, что тебя используют конкуренты, показал, что любит тебя. Парень моментально бросился на защиту и дал понять, что до последнего будет тебя оберегать, а это самое лучшее доказательство любви. Он мне и раньше нравился, а сейчас тем более, – папа добродушно улыбнулся. – Меня сейчас только одно интересует. Ты его любишь?

–Люблю, – чувствуя, что краснею, ответила я и, обняв отца, уткнулась ему в плечо, а потом пробубнила: – Если честно, не понимаю, как раньше жила без него, дышала, ходила по этому свету. С ним всё по-другому… Мир даже воспринимается ярче. Утром, просыпаясь, или вечером засыпая, я не устаю благодарить судьбу, что встретила его, что он помнил обо мне все эти годы, любил. Что нашёл меня и не отвернулся, увидев, что я перестала быть прежней Эвой… Я даже не могу объяснить, что ощущаю, когда он рядом! Но это чувство, что греет изнутри, самое прекрасное на свете.

–Вот теперь я верю, что ты любишь, – ласково произнёс папа, заглянув мне в глаза и проведя пальцами по щеке. – Просто хотел окончательно в этом убедиться. А теперь беги к своему любимому, мой ангелочек. Я же буду ждать завтрашнего утра, чтобы впервые за много месяцев встретить день, не хмурой гримасой, а улыбкой.

Обняв папу и поцеловав его, я пожелала спокойной ночи, но не сразу пошла к Матвею, а сначала зашла в нашу детскую, где Лина уже улеглась в кровать.

–Теперь я снова могу здесь спокойно спать, – весело сказала она. – И хотя тебя рядом не будет, знание того, что ты жива и в соседней комнате, уже радуют.

–И меня теперь всё радует. Хотя папа успел нагнать страху, – ответила я, присаживаясь на край кровати.

–Ага, и на меня тоже, – кивнув, произнесла Лина, а потом зевнула. – Не представляю, как ты всё это перенесла.

–Если честно, под конец меня охватило отчаяние, – призналась я.

–А расскажешь, о чём говорила с мамой? – попросила Лина, ложась на бок.

–Обязательно. Только завтра. Хорошо?

–Хорошо.

–Ну, тогда, споки-ноки, сестричка, – проворковала я, и она расплылась в довольной улыбке.

–И тебе споки-ноки, мурша моя любимая. Беги уже к предмету своих желаний.

Пожав ей ладошку, я вышла из детской и прошла в спальню, где расположился Матвей, и нашла его стоящим возле окна.

–А ты почему не ложишься? Думала, уже и кровать нам нагрел, – весело сказала я, пойдя и обняв его со спины.

–Нам? Значит, спишь со мной всё-таки? – с надеждой спросил он, поворачиваясь и тоже меня обнимая. – А я подумал, что Борис Анатольевич будет против… Или он не знает?

–Знает и не против. Ты ему очень понравился и, как я поняла, никаких каверзных проверок не планируется. Да и папа понимает, что я не маленькая девочка и в том возрасте, когда не достаточно просто чувствовать любовь, а хочется делиться ею с любимым, дарить себя без остатка и стеснения. И потом, я же обещала, что между нами ничего не изменится и даже возвращение семьи никак не отразится на наших отношениях…

–Спасибо, моя хорошая, – с нежностью сказал он, обнимая меня, а потом неожиданно подхватил на руки и понёс к постели, но вместо того, чтобы уложить, сначала сел сам, а потом усадил меня к себе на колени и серьёзно сказал: – Прежде чем ложиться в кровать, хочу поговорить с тобой на очень серьёзную тему.

–Какую? – с любопытством поинтересовалась я.

–По поводу слов твоего отца и своего давнего желания. Сразу предупреждаю, если ответ будет отрицательным, пойму и буду терпеливо ждать, но всё же надеюсь на лучшее…

–Это из разряда – “каков будет ваш положительный ответ?”, или “девочка, ты хочешь с нами на дачу ехать, или чтобы тебе голову оторвало?”, – со смешком спросила я, чувствуя, как Матвей подталкивает меня к исполнению его желания.

–Ну, хотелось бы и так поставить вопрос, – ответил он, тихо рассмеявшись. – Но для меня важны в первую очередь твои желания, поэтому я просто спрошу.

–Спрашивай. Обещаю, отвечу честно, – пообещала я, обнимая его за шею.

–А ты не согласилась бы годик подождать с поступлением в университет? Тебе ведь по паспорту только восемнадцать исполнилось, и можно поступить чуть позже. А за этот год ты родила бы ребёнка. Представь – розовощёких, маленький карапуз… Или маленькая красотка, с мамины голубыми глазами. А? Я очень хочу от тебя детей, да и твой отец совсем не прочь стать дедом. А потом, клянусь, я буду помогать тебе с учёбой. Ты даже сейчас можешь выбрать для себя специализацию, и я начну тебя готовить к поступлению, и к учёбе, чтобы потом легче давалось всё. Просто как подумаю, что лет пять ещё ждать, так… – заканчивать он не стал, а лишь тяжело вздохнул, и выжидающе посмотрел на меня.

Ребёнок сейчас никак не входил в мои планы, но представив, как держу на руках малыша от Матвея, я улыбнулась. Сердце затрепетало, и я вдруг поняла, что хочу ребёнка не через много лет, а как можно раньше. А потом в голову пришла идея и, подсчитав всё в уме, я сказала:

–Ну, на карапуза, с чёрными глазами, похожим на своего папочку, я согласна. И причём, не через пять лет, а…

–Спасибо, радость моя! – прервав меня, Матвей счастливо улыбнулся и прижал меня к себе.

–Ой, медведь, больно же, – выдавила я, пытаясь нормально вздохнуть, и когда он ослабил хватку, добавила: – Но всё поступить я хочу в этом году. Поэтому предлагаю беременность спланировать на октябрь. Рожу как раз после летней сессии и смогу два месяца посидеть с ребёнком дома. А осенью снова пойду на учёбу. Правда, придётся нанять нянечку, но это только на время, пока я буду в университете. Как тебе такой вариант? И с учёбой год не потеряю, и мы получим свой маленький комочек счастья.

–Хороший вариант, – довольно протянул Матвей, а потом резко опрокинул на кровать и начал стягивать с меня футболку. – Тогда срочно нужно много и усиленно тренироваться, чтобы к октябрю не потерять форму и всё правильно сделать в нужный момент. Пожалуй, начнёт прямо сейчас!