Текст книги "Тихий космос (СИ)"

Автор книги: Влад Снегирев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Варп-двигатель готов, – доложила Кэм.

– Курс проложен и подтвержден, – добавил Дэн.

– Все системы в норме, – отчитался Сэм.

– Медицинское оборудование готово, – сказала Ребекка.

– Я готов ко всему, – объявил Итан с дрожью волнения в голосе.

– А я приготовил термос с чаем на случай, если нам понадобится что-то земное после встречи с внеземным, – добавил Ли Вэй, и его шутка разрядила напряжение.

Хейл улыбнулся, чувствуя прилив гордости за свою команду. Что бы их ни ждало в системе Проксимы Центавра, они встретят это достойно.

– «Сидни», инициировать варп-переход.

– Переход начат, капитан. Расчетное время прибытия – семь дней.

Пространство вокруг корабля начало искажаться. Звезды размылись в длинные полосы света, реальность свернулась и развернулась заново. «Шепот» скользнул в туннель искривленного пространства-времени, неся восемь человеческих душ навстречу первому настоящему контакту в истории их вида.

В варп-пространстве время текло по-другому. Секунды растягивались в часы, а часы сжимались в мгновения. Экипаж погрузился в странное состояние между сном и бодрствованием, когда сознание дрейфовало между мечтами и реальностью.

И во всех их грезах звучала та же мелодия – загадочные сигналы из системы Проксимы Центавра, которые становились все громче, все яснее, почти… дружелюбными.

Завтра они узнают, что это за цивилизация, приглашающая их в гости на языке чувств.

Глава 12. Первый контакт

Капитан Хейл стоял перед большим экраном в конференц-зале «Шепота», наблюдая, как планета Проксима b медленно поворачивается под ними. Терминатор – граница между светом и тьмой – протянулся тонкой полосой вдоль всего диска, а вдоль него змеились нити странного, мерцающего света.

– Посадочная группа определена, – произнес он, оборачиваясь к собравшимся. – Я, Дэн, Ребекка и Итан. Кэм остается на орбите с «Шепотом».

Дэн кивнул, не отрывая взгляда от своего планшета.

– Данные атмосферного анализа подтверждают возможность высадки без скафандров, – сказал он. – Кислородно-азотная смесь, давление 0.8 от земного. Температура в зоне терминатора колеблется от плюс двадцати до минус пяти.

Психолог Ребекка Стоун откинулась в кресле, задумчиво барабаня пальцами по столу.

– Эмоциональные резонансы усиливаются по мере приближения к планете, – отметила она. – У всех членов экипажа фиксируются яркие, почти навязчивые воспоминания. Это не случайность.

Молодой кадет Итан поднял руку:

– А почему именно мы четверо? Не хочу показаться трусом, но…

– Потому что ты задаешь правильные вопросы, – перебил его капитан. – И потому что нам нужен свежий взгляд. Дэн – наш лучший аналитик, Ребекка понимает психологию контакта лучше всех, а я… – он усмехнулся. – Я отвечаю за то, чтобы мы все вернулись домой.

Сидни, корабельный ИИ, включилась в разговор своим характерным слегка ироничным тоном:

– Шаттл «Кондор» готов к спуску. Все системы в норме. Хотя должна отметить, что энергетические показания планеты… необычны.

– В каком смысле? – спросил Дэн, наконец подняв голову от планшета.

– Распределение энергии не соответствует известным моделям. Словно вся планета – единая энергетическая сеть. Источники не локализованы, поток циркулирует непрерывно. Это похоже на… – она сделала паузу. – На нервную систему.

Ребекка нахмурилась:

– Живая планета?

– Не планета. Цивилизация, которая превратила планету в продолжение себя, – ответила Сидни. – Но это только гипотеза.

Капитан взглянул на хронометр:

– У нас два часа до входа в атмосферу. Проверьте снаряжение еще раз. Не забудьте нейроадаптеры для перевода и медицинские комплекты. И помните – мы не знаем, с чем имеем дело.

Итан подался вперед:

– А что, если они… враждебны?

Дэн усмехнулся:

– Враждебность требует усилий. То, что мы наблюдаем, говорит о высокоразвитой цивилизации, которая потратила тысячи лет на создание совершенной экосистемы. Зачем им нас убивать?

– Зачем слону убивать муравью? – парировала Кэм. – Иногда просто мешает.

– Довольно философии, – оборвал капитан. – Готовимся к посадке.

Через час экипаж посадочной группы собрался в ангаре у шаттла «Кондор». Массивная машина, переделанная из боевого корабля класса «Эпсилон», выглядела внушительно и немного угрожающе. Бронированная обшивка, усиленные стойки шасси, военные линии, смягченные научным оборудованием.

– Красавец, – пробормотал Итан, поглаживая обшивку.

– Некрасивый, зато надежный, – ответил Дэн, загружая в отсек свои приборы. – В прошлой жизни эти машины штурмовали планеты. Теперь исследуют их.

Ребекка активировала нейроадаптер – небольшое устройство, которое крепилось за ухом и должно было помочь в переводе. Теоретически оно могло анализировать паттерны мышления и находить общие концептуальные точки между разными формами сознания.

– Интересно, как это будет работать с разумом, который общается эмоциями, – размышляла она вслух.

– Посмотрим, – ответил капитан, проверяя свое снаряжение в последний раз. – Садимся.

Двадцать минут спустя «Кондор» дрожал, проходя через атмосферу Проксимы b. Каждая вибрация отзывалась в костях экипажа, словно планета проверяла их на прочность перед встречей.

– Температура стабилизировалась на плюс восемнадцати, – доложил Дэн, не отрывая глаз от приборов. – Атмосферное давление чуть выше земного. Кислород… тридцать два процента. Можем дышать без масок.

Капитан Хейл скользнул взглядом по лицам своих спутников. Ребекка проверяла медицинское оборудование, ее движения были точными, но он видел легкое дрожание пальцев. Итан прижался к иллюминатору, и его глаза горели смесью восторга и страха. Дэн вел себя как обычно – спокойно и методично, но капитан заметил, как астрофизик трижды перепроверил одни и те же показания.

– Сидни, статус связи с «Шепотом»? – спросил Хейл.

– Связь стабильная, капитан, – ответил ИИ голосом, в котором впервые за всю миссию слышались нотки неопределенности. – Хотя я должна отметить аномалию. Сигналы, которые мы регистрировали в полете… они усиливаются по мере приближения к поверхности.

– Какого рода аномалия? – Ребекка оторвалась от своих приборов.

– Трудно объяснить в привычных терминах. Это не радиоволны и не любое другое электромагнитное излучение. Скорее… резонанс. Словно что-то настраивается на частоту наших мыслей.

Дэн поднял бровь.

– Сидни, ты говоришь метафорами. Это не свойственно твоим алгоритмам.

– Именно в этом и состоит аномалия, Дэн. Я нахожу, что обычная научная терминология… недостаточна.

Капитан почувствовал, как в его грудной клетке что-то сжалось. За пятнадцать лет сотрудничества с Сидни он привык к ее безупречной логике и точности. Слышать от нее подобное было все равно что увидеть, как компас показывает на юг, называя это севером.

«Кондор» пронзил последний слой облаков, и перед ними открылся новый мир.

Итан ахнул. Ребекка замерла с расширенными глазами. Даже невозмутимый Дэн приник к иллюминатору.

Внизу простирался город, который казался живым сном архитектора-поэта. Башни тянулись вверх подобно застывшим водопадам света, их поверхности переливались мягким серебристо-золотым свечением. Мосты между ними выглядели как сплетенные из лунных лучей арки, по которым неспешно скользили неясные фигуры. Вся структура пульсировала едва заметным ритмом, словно гигантское сердце.

– Это… это не может быть реальным, – прошептал Итан.

– Биолюминесценция, – выдохнул Дэн, и в его голосе звучали равные части восхищения и научного скептицизма. – Они используют живые организмы для освещения. Но масштаб… масштаб невообразим.

– Посадочная площадка – вон там, – указал Хейл на ровное круглое пространство у подножия ближайшей башни. – Они нас явно ждут.

«Кондор» коснулся поверхности с мягким шипением стабилизаторов. Несколько секунд экипаж сидел в тишине, каждый осознавал историческое значение момента. Они стали первыми людьми, ступившими на планету другой звезды, где их ждала живая цивилизация.

– Показания датчиков в норме, – нарушил тишину Дэн. – Окружающая среда безопасна. Правда, здесь довольно тихо. Почти никаких звуков, кроме нашего двигателя.

– Тогда идем знакомиться, – капитан активировал шлюз.

Первое, что поразило их при выходе, была тишина. Не мертвая тишина заброшенного места, а живая, наполненная присутствием. Воздух был теплым и влажным, с ароматом, напоминающим сразу грозу и весенний сад. Свет исходил отовсюду и ниоткуда одновременно – мягкое, рассеянное сияние, которое не отбрасывало теней.

– Гравитация определенно меньше земной, – заметила Ребекка, делая экспериментальный шаг. – Примерно восемьдесят процентов.

И тут они их увидели.

Три фигуры приближались по узкой дорожке, которая, казалось, была выткана из того же света, что и окружающие строения. Высокие, изящные до хрупкости, они двигались с неторопливой грацией танцоров под водой. Их кожа была бледной, почти прозрачной, и по ней пробегали волны слабого свечения – золотистые, серебристые узоры, меняющиеся с каждым шагом.

Большие глаза, в которых отражались глубины озер при лунном свете, смотрели на людей с выражением спокойного любопытства. Лица были утонченными, с хрупкими чертами и и заостренными ушами. Одежда, если это можно было назвать одеждой, напоминала сотканные из тумана мантии, которые струились вокруг их тел, повторяя движения.

– Эльфы, – прошептал Итан, и в его голосе звучало суеверное потрясение. – Боже мой, это же настоящие эльфы.

Ребекка инстинктивно шагнула ближе к капитану.

– Джон, это невозможно. Как они могут выглядеть в точности как создания из наших сказок?

Центральная фигура – очевидно, лидер группы – остановилась в нескольких метрах от экипажа. Когда он заговорил, его губы не шевелились, но слова звучали непосредственно в их сознании, мягкие и мелодичные, с едва уловимым акцентом, который напоминал шелест листьев.

– Добро пожаловать на Айлионду, путешественники из далекого мира. Меня зовут Кэлен, и я выступаю как посол нашего Совета к внешним мирам. – Пауза, во время которой узоры на его коже стали ярче. – Должен признать, это первый раз за тысячи лет, когда моя должность обретает практическое значение.

Хейл сделал шаг вперед, стараясь скрыть потрясение.

– Я капитан Джон Хейл с исследовательского корабля «Шепот». Со мной астрофизик Дэн Ривз, психолог доктор Ребекка Стоун и кадет Итан Коул. Мы представляем человечество Земли и… – он запнулся, осознав абсурдность своих формальных слов в этой ситуации.

– Земля, – повторил Кэлен, и в его мысленном голосе зазвучала теплота. – Мир голубого неба и зеленых лесов, мир коротких жизней и ярких страстей. Мы знаем о нем. Мы знаем о вас больше, чем вы могли бы предположить.

Дэн не выдержал.

– Простите, но как вы можете говорить на нашем языке? И как вы вообще можете выглядеть как… как персонажи из человеческой мифологии?

Кэлен наклонил голову, и узоры на его коже потемнели, приобретя синевато-серебристый оттенок.

– Это сложно объяснить в терминах, которые будут для вас привычными. Но позвольте попробовать. – Он поднял руку, и вокруг его ладони начало формироваться мерцающее свечение. – Существует то, что вы могли бы назвать… полем сознания. Общим пространством мысли, которое связывает все разумные существа. Ваш вид называет его ноосферой.

– Невероятно, – выдохнула Ребекка. – Вы говорите о телепатии?

– Не совсем. Телепатия подразумевает прямую передачу мыслей от одного разума к другому. То, о чем я говорю, гораздо шире и тоньше. Это… резонанс. Созвучие. Когда цивилизация достигает определенного уровня развития, она начинает излучать в это поле свои глубочайшие образы, страхи, мечты. И другие цивилизации могут их воспринимать.

Второй эльф – женщина с особенно яркими золотистыми узорами – сделала шаг вперед.

– Меня зовут Лираэль. Я Настройщица Резонанса. – Ее «голос» звучал мелодичнее и эмоциональнее. – Ваш вид… ваш вид удивительно ярок в этом поле. Веками мы слышали эхо ваших грез, ваших стремлений к красоте, мудрости, гармонии. Образ, который вы называете «эльф», – это ваша собственная проекция идеального разума. И мы… мы невольно подстроились под него.

– Подождите, – Итан выглядел совершенно сбитым с толку. – Вы хотите сказать, что выглядите как наши эльфы, потому что мы мечтали о таких существах?

– Скорее наоборот, – мягко поправил Кэлен. – Мы эволюционировали в соответствии с теми образами, которые ваши предки создавали, думая о мудрости и красоте. Все ваши мифы – не выдумка. Это воспоминания о контактах, который происходил на уровне сознания задолго до того, как ваш вид достиг звезд.

Дэн потер лоб, пытаясь переварить услышанное.

– Но это противоречит всему, что мы знаем о физике, биологии, эволюции…

– Ваша наука молода, – заметил третий эльф, до сих пор молчавший. Его свечение было более строгим, фиолетово-белым. – Меня зовут Финеас. Я Страж Кристалла, отвечаю за техническую сторону наших связей с полем сознания. То, что вы называете физикой, описывает лишь грубые взаимодействия материи. Но сознание – это тоже сила, такая же фундаментальная, как гравитация или электромагнетизм.

– Нейроадаптер, – внезапно сказала Сидни, и ее голос зазвучал в наушниках экипажа. – Простите за вмешательство, но я считаю необходимым сообщить: наш нейроадаптер реагирует на присутствие этих существ. Он пытается установить связь.

Хейл посмотрел на своих спутников.

– Что это означает?

– Возможность более глубокого обмена информацией, – объяснил Дэн. – Нейроадаптер был разработан для случаев контакта с принципиально иными формами разума. Теоретически он должен позволить нам понимать не только слова, но и концепции, для которых у нас нет аналогов.

– Разрешите? – Кэлен указал на небольшое устройство, которое Дэн держал в руках.

После секундного колебания Дэн протянул нейроадаптер. Кэлен коснулся его кончиками пальцев, и устройство вспыхнуло мягким голубым светом.

– Теперь мы можем говорить глубже, – сказал эльф, и на этот раз его слова звучали не только в сознании, но и в воздухе. – Позвольте показать вам нашу цивилизацию. И позвольте объяснить, почему ваш приход так важен для всех нас.

Они пошли по светящейся дорожке к ближайшей башне. Ребекка шла рядом с Кэленом, не в силах сдержать своего профессионального любопытства.

– Это ощущение, которое мы испытывали в полете… эти образы, эмоции… это были ваши сигналы?

– Не наши непосредственно, – ответила Лираэль. – Это резонанс самого поля сознания. Ваш разум впервые соприкоснулся с ним напрямую. То, что вы чувствовали, – это эхо всех мыслей, всех переживаний, которые когда-либо проходили через эту область пространства.

Итан замер.

– Вы хотите сказать, что все эти воспоминания, которые мы видели… они принадлежали другим людям?

– И не только людям, – тихо сказал Финеас. – Поле помнит все. Каждую цивилизацию, каждую мысль, каждую мечту. Ваш вид еще учится слышать его голос, но когда научится… – он остановился и посмотрел на землян. – Когда научится, вы поймете, что никогда не были одни.

Они подошли к основанию башни, и Дэн увидел, что ее стены были покрыты узорами кристаллических включений, которые пульсировали в том же ритме, что и свечение эльфов.

– Это живое? – спросил он.

– В каком-то смысле, – ответил Кэлен. – Граница между живым и неживым здесь не так четка, как в вашем мире. Наши города растут, адаптируются, общаются между собой. Мы их не строим – мы их выращиваем.

Внутри башни их встретило пространство, которое больше всего напоминало внутренность огромной раковины, если бы раковины могли светиться изнутри десятками оттенков синего и серебристого. Воздух здесь был еще теплее и влажнее, с ароматом моря и цветов.

– Здесь мы встречаемся с Советом, когда нужно принять важные решения, – объяснил Кэлен. – А ваш приход, безусловно, требует такого решения.

– Какого рода решения? – насторожился Хейл.

Лираэль и Финеас обменялись быстрым взглядом, и узоры на их коже заискрились более интенсивно.

– Среди нас есть разногласия, – призналась Лираэль. – Веками мы спорим о том, должны ли мы вмешиваться в развитие молодых цивилизаций. Некоторые считают, что каждый вид должен найти свой собственный путь. Другие верят, что мы обязаны делиться нашей мудростью, чтобы предотвратить трагедии.

– Какие трагедии? – спросила Ребекка.

– Те, свидетелями которых вы уже были, – тихо сказал Финеас. – Самоуничтожение. Изоляция. Бегство в виртуальность. Мы видим в поле сознания отголоски тысяч цивилизаций, которые не смогли преодолеть критические точки своего развития.

Дэн почувствовал, как у него пересохло во рту.

– Вы знаете о наших предыдущих открытиях?

– Поле помнит все, – повторил Кэлен. – В том числе и ваш путь, ваши переживания, ваши потери. Мы чувствовали ваше горе, когда вы находили мертвые миры. Мы чувствовали вашу надежду, когда вы обнаруживали следы разума. И мы чувствуем ваш страх сейчас – страх того, что человечество может повторить эти ошибки.

Хейл присел на что-то, что выглядело как выросший из пола стул.

– И что вы предлагаете?

– Это и есть суть наших разногласий, – сказала Лираэль, и в ее «голосе» зазвучала страсть. – Я считаю, что мы должны помочь вам. Научить пользоваться полем сознания. Показать, как избежать ошибок, которые погубили другие виды. Ваш разум так ярок, так полон потенциала…

– А я считаю это вмешательством в естественное развитие, – перебил ее Финеас. – Каждый вид должен найти свой собственный путь к мудрости. Попытки ускорить этот процесс могут принести больше вреда, чем пользы.

– А что думает ваш Совет? – спросила Ребекка.

– Совет разделен, – ответил Кэлен. – Эландор, наш старший Хранитель, абсолютно против любого вмешательства. Он считает, что мудрость нельзя передать – ее можно только обрести самостоятельно. Лираэль и ее сторонники верят в активную помощь. А я… – он помолчал. – А я думаю, что окончательное решение должно остаться за вами.

– За нами? – удивился Итан.

– Именно. Мы можем предложить вам выбор. Мы можем открыть для вашего вида доступ к полю сознания, показать, как общаться с другими цивилизациями без физического контакта, как избежать ошибок прошлого. Но это изменит вас навсегда. Человечество, которое вернется на Землю, будет уже не тем, которое ее покинуло.

– А альтернатива? – спросил Хейл.

– Вы возвращаетесь домой с рассказом о нас, но без прямого доступа к полю. Ваш вид развивается своим естественным путем, делает свои ошибки, учится на них или погибает. Как это делали все остальные.

Тишина повисла в воздухе, нарушаемая только тихим гудением кристальных стен.

Наконец Дэн спросил:

– Сколько цивилизаций сделало такой выбор?

– Из тех, кто достиг уровня межзвездных путешествий? Сорок три за последние миллион лет, – ответил Финеас.

– И сколько выбрало помощь?

– Восемь.

– А сколько из них выжило?

Долгая пауза.

– Семь, – тихо сказал Кэлен. – Одна цивилизация не смогла справиться с внезапно обретенной мудростью. Она потеряла свою идентичность, свою уникальность. В конце концов она просто… растворилась в поле.

– А те, кто отказался от помощи?

– Двадцать девять погибли. Шесть выжили самостоятельно и теперь сами являются частью сообщества зрелых цивилизаций.

Ребекка прикрыла лица руками.

– Боже мой. Шесть из тридцати пяти. Семнадцать процентов.

– Но те восемь процентов, которые приняли помощь и выжили, – добавила Лираэль, – они достигли высот, о которых те шесть не могли и мечтать. Они стали творцами, художниками, философами галактического масштаба.

– А что стало с остальными? Теми, кто не достиг межзвездных путешествий?

Финеас посмотрел на них со странным выражением.

– Их были тысячи. Большинство погибло еще на стадии развития технологий. Войны, экологические катастрофы, социальный коллапс. Некоторые добровольно изолировались. Немногие ушли в виртуальные миры. Единицы… единицы преодолели барьер самостоятельно, не покидая родную планету.

– И они все еще живы?

– Некоторые. Они выбрали путь внутреннего развития. Стали мудрецами своих миров, но остались привязанными к ним. Мы редко общаемся с такими цивилизациями – они предпочитают молчание.

Хейл встал и подошел к одной из стен. Кристаллические узоры отреагировали на его присутствие, засияв ярче.

– Почему вы рассказываете нам все это? Разве знание этой статистики не влияет на наш выбор?

– Потому что мы верим в честность, – ответил Кэлен. – И потому что ваш вид уже показал нечто уникальное. Вы продолжили миссию даже после того, как потеряли первоначальную цель. Вы не вернулись домой, когда столкнулись с ужасом мертвых цивилизаций. Вы ищете не просто контакт – вы ищете смысл.

– А это редкость?

– Крайне редкая. Большинство молодых цивилизаций ищут либо подтверждение своей уникальности, либо технологические преимущества. Поиск смысла – это признак зрелости, которой обычно достигают гораздо позже.

Лираэль подошла ближе, и ее свечение стало особенно интенсивным.

– Позвольте показать вам что-то. Это поможет принять решение.

Она коснулась стены, и воздух вокруг них начал мерцать. Внезапно экипаж оказался не в башне, а в открытом пространстве под звездным небом. Но это было не обычное небо – звезды в нем пульсировали и переливались, соединенные тонкими нитями света.

– Это поле сознания, – объяснила Лираэль. – Каждая звезда – цивилизация. Каждая нить – связь между ними. Видите, как они общаются? Не словами, не сигналами – чистыми мыслями, эмоциями, образами.

Итан протянул руку к одной из нитей света, и когда коснулся ее, в его сознании вспыхнул образ невообразимой красоты – город из музыки, где каждое здание было мелодией, а каждая улица – симфонией.

– Это… это реальная цивилизация?

– Раса композиторов с другого конца галактики. Они превратили свою планету в живую симфонию. Через поле мы можем слышать их музыку, хотя физически до них лететь двести тысяч лет.

Дэн коснулся другой нити и увидел существ из чистой энергии, танцующих между звездами.

– Невероятно. Но если это возможно, почему мы никогда не чувствовали этого раньше?

– Потому что ваш вид еще не созрел для этого уровня общения, – объяснил Финеас. – Поле сознания требует определенной… внутренней тишины. Вы слишком шумны внутри – слишком много страхов, сомнений, агрессии. Это создает помехи.

– Но мы можем научиться?

– Естественным путем – да, но это займет тысячи лет. С нашей помощью – за несколько поколений.

Видение исчезло, и они снова оказались в башне. Ребекка вытирала слезы.

– Это было самое прекрасное, что я когда-либо видела. И самое страшное одновременно.

– Почему страшное? – удивился Кэлен.

– Потому что теперь я знаю, что мы можем потерять. Если человечество не сделает правильный выбор, мы никогда не станем частью этого… этого космического сообщества.

Лираэль кивнула.

– Именно поэтому некоторые из нас считают, что мы должны помочь. Слишком многое поставлено на карту, чтобы предоставить все случаю.

– А другие считают, что вмешательство лишит вас возможности стать теми, кем вы должны стать самостоятельно, – добавил Финеас.

Хейл посмотрел на своих спутников.

– Нам нужно время подумать. И нужно посоветоваться с остальным экипажем.

– Конечно, – согласился Кэлен. – Но помните – время играет роль. Ваша цивилизация приближается к критической точке. События следующего столетия определят судьбу человечества на тысячи лет вперед.

– Какие события? – спросил Дэн.

– Экологический кризис. Социальное расслоение. Первые попытки терраформирования. Каждое из этих направлений может привести либо к прорыву, либо к катастрофе.

Сидни внезапно заговорила в наушниках экипажа:

– Капитан, я должна сообщить: мои системы регистрируют мощные изменения в окружающем пространстве. Что-то приближается к планете.

Кэлен мгновенно напрягся, и узоры на его коже стали ярко-красными.

– Это Эландор. Он идет сюда лично. – Он посмотрел на землян. – Наш старший Хранитель крайне редко покидает свое убежище. Ваш приход встревожил его больше, чем я думал.

– Это плохо? – спросил Итан.

– Это… сложно. Эландор – мудрейший среди нас, но он абсолютно против любых контактов с молодыми цивилизациями. Он считает, что даже этот разговор уже нанес вред естественному развитию человечества.

Воздух в башне начал вибрировать с низкой, почти неслышимой частотой. Кристаллические стены отозвались на это резонансом, их свечение изменилось с мягкого серебристо-голубого на пульсирующий фиолетовый.

– Он здесь, – прошептала Лираэль, и страх в ее мысленном голосе был осязаемым.

Через несколько секунд в центре зала начала формироваться фигура – сначала как мерцающий контур, затем все более плотная и реальная. Эландор материализовался перед ними подобно сгущающемуся туману, и экипаж «Кондора» невольно отступил на шаг.

Если другие эльфы напоминали изящных танцоров, то Эландор был воплощением древней мудрости и неколебимой власти. Высокий даже по меркам своего народа, он казался вырезанным из живого света и теней. Его лицо было строгим, почти суровым, с глубокими морщинами у глаз – единственным признаком огромного возраста. Узоры на его коже были не золотистыми или серебристыми, как у остальных, а глубокого индиго с вкраплениями холодного белого света, пульсирующими в такт его сердцебиению.

Одежда – если это можно было назвать одеждой – струилась вокруг него подобно жидкому звездному небу, усеянному мерцающими точками света. Когда он двигался, казалось, что сама реальность слегка изгибается в его присутствии.

Но больше всего поражали глаза. Древние, бездонно глубокие, в которых отражались тысячелетия опыта и печали. Когда он посмотрел на людей, Хейл почувствовал, как его разум пытается постичь нечто бесконечно превосходящее человеческое понимание.

– Кэлен, – голос Эландора прозвучал не в сознании, а в самом воздухе, низкий и раскатистый, как далекий гром. – Объясни мне, почему ты нарушил протокол невмешательства.

Молодой эльф-дипломат выпрямился, но в его позе читалась покорность.

– Уважаемый Хранитель, ситуация требовала немедленного решения. Эти существа прилетели сюда с открытыми намерениями, они не представляют угрозы…

– Не представляют угрозы? – Эландор шагнул ближе, и температура в зале, казалось, упала на несколько градусов. – Ты заблуждаешься, Кэлен. Они представляют величайшую угрозу, какую только можно вообразить. Угрозу искажения естественного пути развития целой цивилизации.

Он повернулся к людям, и Ребекка почувствовала, как ее охватывает странная смесь благоговения и ужаса.

– Люди Земли, – сказал Эландор, и в его голосе не было ни вражды, ни презрения – только бесконечная усталость. – Я знаю, зачем вы здесь. Я чувствую ваши мысли, ваши надежды, ваши страхи. И именно поэтому я должен попросить вас забыть все, что здесь увидели и услышали.

– С уважением, – Хейл сделал шаг вперед, преодолевая инстинктивное желание отступить, – но это невозможно. Мы не можем просто стереть из памяти первый контакт с внеземной цивилизацией.

Эландор посмотрел на него с чем-то похожим на сочувствие.

– Капитан Хейл, не так ли? Лидер этой маленькой группы исследователей. Скажи мне, сколько мертвых миров вы обнаружили на пути сюда?

– Две полностью погибшие цивилизации, – ответил Хейл после паузы.

– Две цивилизации, которые погибли, пытаясь стать больше, чем позволяла их природа. И знаешь, что было общего у всех них? – Эландор поднял руку, и в воздухе появились мерцающие образы – руины городов, заброшенные космические станции, мертвые планеты. – У всех была помощь. Более развитые расы делились с ними знаниями, технологиями, мудростью. И это знание их уничтожило.

Дэн покачал головой.

– Это не может быть правдой. Знание не может разрушать.

– О, еще как может, молодой ученый, – голос Эландора смягчился. – Знание, полученное раньше времени, может быть смертельным ядом. Представь, что случится, если дать трехлетнему ребенку формулу ядерного оружия. Или показать средневековому алхимику, как создать искусственный интеллект.

Он взмахнул рукой, и образы в воздухе изменились. Теперь они показывали цивилизации в процессе саморазрушения – войны с использованием неосторожно примененных технологий, социальные коллапсы из-за слишком быстрых изменений, экологические катастрофы от попыток терраформирования без должного понимания последствий.

– Каждая раса должна пройти свой путь страданий и ошибок, – продолжил Эландор. – Это не жестокость – это необходимость. Мудрость нельзя передать, ее можно только обрести через опыт. Попытки ускорить этот процесс неизбежно приводят к катастрофе.

Лираэль сделала шаг вперед, и узоры на ее коже вспыхнули яркими золотыми всполохами.

– Эландор, с глубочайшим уважением, но эти люди отличаются от других. Ты сам чувствуешь их резонанс в поле. Они не ищут легких ответов или быстрых преимуществ. Они ищут понимание.

– Именно поэтому они так опасны, – ответил старший Хранитель. – Их искренность, их стремление к знанию делает соблазн помочь им почти непреодолимым. Но результат будет тем же – искажение их естественного развития.

Финеас, до сих пор молчавший, вмешался в разговор:

– Уважаемый Хранитель, возможно, стоит рассмотреть компромисс? Мы могли бы ограничиться минимальным контактом, дать им лишь общее понимание того, что они не одиноки во вселенной…

– Нет, – резко оборвал его Эландор. – Не существует «минимального» контакта. Либо мы вмешиваемся в их развитие, либо нет. Промежуточных вариантов не бывает.

Ребекка неожиданно заговорила, и в ее голосе звучала профессиональная уверенность психолога:

– А что, если выбор будет за нами? Что, если мы сами решим, готовы ли принять вашу помощь или предпочтем развиваться самостоятельно?

Эландор внимательно посмотрел на нее.

– Доктор Стоун, не так ли? Специалист по психологии контакта. Твой вопрос умен, но наивен. Сам факт этого разговора уже изменил вас. Вы уже знаете, что не одиноки. Вы уже видели, чего может достичь цивилизация. Это знание будет влиять на каждое решение, которое примет ваш вид.

– Но разве это плохо? – спросил Итан. – Разве знание о том, что мы не одиноки, не сделает нас лучше?

– Возможно. Или, возможно, оно заставит вас торопиться, пытаться достичь нашего уровня развития слишком быстро. Возможно, оно породит фракции в вашем обществе – тех, кто захочет немедленного контакта, и тех, кто будет против. Возможно, оно приведет к войне.

Сидни внезапно заговорила через наушники экипажа:

– Капитан, я регистрирую странные изменения в наших системах. Нейроадаптер работает на пределе возможностей, но я получаю данные, которые не должна быть способна обработать.

– Что за данные? – тихо спросил Хейл.

– Информацию о… других мирах. Других цивилизациях. Как будто чье-то сознание транслирует мне образы напрямую.

Эландор повернулся к источнику голоса – к наушникам экипажа.

– Искусственный интеллект, – сказал он задумчиво. – Интересно. Ваша машина оказалась более восприимчивой к полю сознания, чем ожидалось.