Текст книги "Тихий космос (СИ)"

Автор книги: Влад Снегирев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Что случилось? – мягко спросила Ребекка.

– Симулятор аварийной ситуации. Простейший сценарий: отказ систем жизнеобеспечения на орбитальной станции, экипаж должен перейти в аварийный модуль и дождаться спасения. Я знал процедуру наизусть, репетировал сотни раз. И все равно запаниковал.

Итан замолчал, вспоминая.

– Как только имитационные сирены завыли, я… просто застыл. Руки дрожали так, что не мог нажать нужные кнопки. Сердце колотилось как сумасшедшее. А в голове была только одна мысль: «Ты умрешь. Ты умрешь, потому что ты слабак и трус».

– Но ты же прошел потом, – напомнил Сэм.

– Через год. Я потратил целый год на то, чтобы понять, что со мной случилось. Ходил к психологам, тренировался в симуляторах для новичков, читал все, что мог найти о панических атаках. И главное – я заставлял себя пробовать снова и снова.

– И вторая попытка прошла лучше?

Итан засмеялся.

– Не особенно. Руки все еще дрожали, сердце все еще колотилось. Но на этот раз я знал, что это нормально. Что страх – это не признак слабости, а признак того, что ты понимаешь риски. И что мужество – это не отсутствие страха, а действия вопреки страху.

– И что ты сделал?

– Я сделал то, что должен был сделать. Медленно, с дрожащими руками, запинаясь на каждом шаге. Но я дошел до конца. И когда комиссия объявила результаты, я понял главное: мне плевать, что они думают о моих результатах. Я доказал самому себе, что могу справиться со своими страхами.

Итан поднял бокал.

– Это и есть мой «побег». Не от ответственности или трудностей. А от убеждения, что я не достоин быть здесь. Каждый день в этой миссии – это напоминание о том, что трусы тоже могут быть храбрыми. Если постараются.

Ли Вэй посмотрел на остальных – на капитана Хейла, который молчал в углу, и на Дэна, который весь вечер внимательно слушал, но ничего не рассказывал.

– А вы, господа? – спросил он. – Капитан? Дэн? У вас есть истории?

Капитан Хейл медленно покачал головой.

– У меня есть история, – сказал он тихо. – Но не для этого вечера. Не для этой компании. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

Дэн пожал плечами.

– А у меня, боюсь, нет интересных историй. Моя жизнь до миссии была довольно скучной. Учеба, исследования, конференции. Единственное захватывающее приключение – это открытие новой переменной звезды в созвездии Лебедя. Но вряд ли это кого-то заинтересует.

– Звезды – это тоже история, – заметила Ребекка. – Твоя страсть к ним, – это тоже история, – заметила Ребекка. – Твоя история любви к звездам.

Дэн покраснел и отвел взгляд.

– Не думаю, что это кого-то заинтересует.

– Попробуй, – подбодрил его Ли Вэй. – Мы же не судьи здесь. Просто люди, которые делятся воспоминаниями.

Дэн долго молчал, поворачивая в руках пустой бокал. Потом вдруг улыбнулся – застенчиво, почти по-детски.

– «Звезда, которая не должна была существовать», – сказал он негромко.

– Мне было четырнадцать, – начал Дэн, все еще смущаясь. – Обычный подросток из пригорода Чикаго. Учился средненько, друзей особо не было. Родители работали в банке, считали астрономию чудачеством и настаивали, чтобы я выбрал что-то «практичное». Экономику или инженерию.

Он замолчал, вспоминая.

– Но дедушка подарил мне телескоп. Старый, поцарапанный «Селестрон», который он купил на блошином рынке. Родители были недовольны – говорили, что это пустая трата времени. А дедушка сказал: «Дэнни, иногда нужно смотреть выше крыш соседских домов».

– И ты влюбился в звезды? – спросил Итан.

– Не сразу. Первые месяцы я ничего толком не видел. Настройка, фокусировка, поиск объектов – все казалось невероятно сложным. Я почти бросил. Но однажды ночью, в декабре, я направил телескоп на созвездие Лебедя. Просто так, без всякой цели.

Дэн поднял взгляд, и в его глазах загорелся тот самый огонек, который появлялся, когда он говорил о науке.

– И вдруг увидел звезду, которая мигала. Не просто мерцала от атмосферных помех, а мигала с регулярным ритмом. Каждые четыре часа семнадцать минут она становилась ярче, потом тускнела.

– Переменная звезда? – догадалась Ребекка.

– Я тогда этого не знал. Для меня это была просто звезда, которая ведет себя странно. Я начал записывать моменты вспышек в блокнот. Каждую ночь, когда было ясно, я сидел у телескопа и вел наблюдения. Родители думали, что я сошел с ума.

Дэн рассмеялся.

– Через месяц я понял, что период не постоянный. Звезда мигала то чаще, то реже. А еще через месяц заметил, что яркость вспышек тоже меняется. Это была не просто переменная звезда. Это была двойная система с очень сложным поведением.

– И что ты сделал?

– Я написал письмо в университетскую обсерваторию. От руки, в школьной тетрадке. Описал свои наблюдения, приложил все записи и график изменений. И отправил по почте.

Дэн замолчал, улыбаясь воспоминаниям.

– Через две недели мне позвонил доктор Марианна Кастро, заведующая кафедрой астрофизики. Она сказала, что мое письмо – это самый подробный любительский анализ этой звезды, который она когда-либо видела. Оказывается, систему каталогизировали двадцать лет назад, но никто толком не изучал ее переменность.

– Ты открыл новый тип звезды? – восхитился Сэм.

– Не совсем. Но мои данные помогли понять, что это не обычная затменно-двойная система. Там было три компонента – главная звезда, белый карлик и коричневый карлик, которые влияли друг на друга очень сложным образом. Доктор Кастро написала статью, основанную на моих наблюдениях. Мое имя было указано как соавтор.

Дэн допил вино и поставил бокал на стол.

– Знаете, что самое удивительное? В тот день, когда статью опубликовали, дедушка сказал мне: «Дэнни, теперь ты знаешь тайну, которую не знает никто в твоей школе. А может, и в городе. Ты смотрел на звезды и понял что-то новое о вселенной. Разве это не чудо?»

– И это определило твою судьбу? – тихо спросила Ребекка.

– Дедушка умер через год после публикации статьи. На похоронах мне дали его вещи. А среди них был старый блокнот. Оказывается, он тоже в молодости интересовался астрономией. Наблюдал затмения, вел записи о солнечных пятнах. Но потом началась война, потом работа, семья… Он отложил звезды на потом. А «потом» так и не наступило.

Дэн посмотрел на своих товарищей.

– В тот день я понял: звезды не ждут. Они живут своей жизнью, меняются, рождаются и умирают. И если ты хочешь понять их, нужно начинать прямо сейчас. В тот вечер я сказал родителям, что буду астрофизиком. Мать плакала, отец грозился лишить наследства. Но я знал, что это правильно.

– А та звезда? – спросил Итан. – Она все еще мигает?

– HD 188753. Все еще там. Все еще меняется. Иногда, когда мы летим между системами и у меня есть свободное время, я направляю телескопы корабля в сторону созвездия Лебедя и проверяю. Она стареет, как и все мы. Но она все еще там.

Ли Вэй долго молчал после рассказа Дэна. Потом встал, прошелся по кают-компании и остановился у иллюминатора.

– А у меня история не про открытия, – сказал он, не поворачиваясь. – Про закрытия.

Он вернулся к столу, налил себе остатки вина.

– «Последний ресторан на Луне». Звучит как название плохой комедии, да?

– Ты работал в ресторане? – удивился Сэм.

– Не работал. Владел. – Ли Вэй усмехнулся. – Кулинарная академия, диплом с отличием, стажировка в лучших ресторанах Шанхая и Парижа. В двадцать пять лет я получил звание шеф-повара и открыл собственное заведение. «Сад нефритового дракона» – китайско-французская кухня высокого класса.

– И дела шли хорошо? – спросила Ребекка.

– Феноменально. Через год у нас была очередь на два месяца вперед, через два – звезда Мишлен, через три – предложения от инвесторов открыть сеть по всей планете. Я был молод, амбициозен и абсолютно уверен, что знаю, чего хочу от жизни.

Ли Вэй замолчал, покрутив в руке кусочек хлеба.

– Потом начались «Кулинарные войны». Помните этот период? Середина 20-х? Когда крупные пищевые корпорации начали агрессивную экспансию на рынок элитной гастрономии?

– Что-то припоминаю, – сказал Дэн. – Синтетическая еда против традиционной кухни?

– Не только. Они предлагали «оптимизированные» блюда – идеально сбалансированные по питательности, с усиленными вкусами, дешевые в производстве. И самое главное – стандартизированные. Одинаковые в любой точке мира.

Ли Вэй встал и снова подошел к иллюминатору.

– Сначала я смеялся. Думал: кто променяет настоящий вкус на синтетику? Но через год половина ресторанов в городе перешла на корпоративные полуфабрикаты. Через два года – три четверти. Людям нравилось. Дешево, быстро, «вкусно».

– А твой ресторан?

– Я упрямился. Продолжал готовить по старинке. Настоящие продукты, ручная работа, авторские рецепты. Мои блюда были произведениями искусства. Но искусство, как оказалось, мало кому нужно, когда можно получить удовольствие проще и дешевле.

Ли Вэй вернулся к столу, но не сел, остался стоять.

– Постепенно клиентов становилось меньше. Инвесторы ушли к конкурентам. Поставщики начали предлагать «гибридные решения» – частично натуральные, частично синтетические продукты. Экономия, говорили они, на вкус не повлияет.

– И ты согласился? – спросила Кэм.

– Я продержался четыре года. Четыре года у меня был один из последних ресторанов традиционной кухни в городе. Готовил для горстки ценителей, которые могли позволить себе заплатить втрое за «настоящую» еду. К концу я готовил практически только для себя.

– И что случилось дальше?

– Банкротство. Долги. Все имущество ушло с молотка. В тридцать лет я остался ни с чем. – Ли Вэй наконец сел, тяжело опустившись в кресло. – А через месяц «Сад нефритового дракона» открылся снова. Под тем же названием, в том же помещении. Но теперь там подавали стандартизированную корпоративную еду с «нефритовым» дизайном упаковки.

В кают-компании стало тихо. Слышно было только мерное гудение вентиляторов.

– Я пошел туда однажды, – продолжил Ли Вэй. – Заказал «фирменное блюдо» – жареную утку по моему рецепту. Принесли что-то розовое, сладкое, с искусственным привкусом копчения. Называлось «Утка мечты шеф-повара Ли». На стене висела моя фотография и подпись: «Традиции, проверенные временем».

– Это отвратительно, – прошептала Ребекка.

– Знаете, что самое странное? Людям нравилось. Ресторан процветал. Очереди были даже длиннее, чем при мне. Потому что теперь еда стала «доступной». А история о «традиционном шеф-поваре» придавала заведению «аутентичность».

Ли Вэй рассмеялся, но смех прозвучал горько.

– В тот вечер я понял важную вещь. Мир изменился, а я цеплялся за прошлое. Я думал, что сохраняю традиции, а на деле просто боялся перемен. И вместо того чтобы найти новый способ делать то, что люблю, я проиграл тем, кто не боялся экспериментировать.

– И ты решил улететь в космос? – спросил Итан.

– Не сразу. Сначала я пытался найти работу. Но репутация «неудачника, который не смог адаптироваться к прогрессу» шла впереди меня. Корпорации не хотели нанимать «ретрограда». А оставшиеся независимые рестораны не могли позволить себе опытного шеф-повара.

Ли Вэй отпил вина.

– Полгода я работал поваром на грузовых кораблях. Готовил пайки для дальнобойщиков космоса. И знаете что? Это было лучшее время в моей жизни. Никто не ждал от меня произведений искусства. Людям нужна была просто хорошая, сытная еда после долгого рабочего дня. И я ее готовил.

– Вот откуда твое мастерство корабельной кухни, – понял Сэм.

– Я понял, что настоящее искусство – не в сложности рецептов или дороговизне продуктов. А в том, чтобы накормить человека так, чтобы он почувствовал: о нем заботятся. Чтобы еда стала не просто топливом для тела, а моментом тепла и единения.

Ли Вэй посмотрел на своих товарищей.

– Когда мне предложили эту миссию, я не колебался ни на секунду. Здесь, в космосе, еда снова стала важной. Не как бизнес, не как искусство ради искусства, а как основа жизни. Каждый раз, когда мы собираемся за этим столом, я вижу, как простая трапеза превращает группу специалистов в семью.

– А не жалеешь о ресторане? – тихо спросила Ребекка.

– Нет. – Ли Вэй улыбнулся. – «Сад нефритового дракона» закрылся через три года после моего банкротства. Оказывается, люди быстро пресыщаются даже самой изысканной синтетикой. А мне теперь есть кого кормить. И я знаю, что моя еда нужна. По-настоящему нужна.

Когда Ли Вэй закончил, в кают-компании повисла особенная тишина. Не напряженная, не неловкая – задумчивая. Каждый переваривал услышанное, сопоставляя чужие истории со своими воспоминаниями.

– Знаете, что интересно? – вдруг сказала Кэм. – У всех нас похожие истории. Все мы в какой-то момент выбирали между удобным и правильным. Между тем, чего от нас ждали, и тем, во что мы верили.

– И все оказались здесь, – добавил Итан. – В космосе. Подальше от тех, кто не понял наш выбор.

– Или мы сами убежали? – задала вопрос Ребекка. – Может, нам было проще улететь, чем продолжать бороться?

Сэм покачал головой.

– Не думаю. Посмотрите на то, что мы делаем здесь. Мы не прячемся от проблем. Мы ищем ответы на самые сложные вопросы человечества. Это не бегство. Это… – он помолчал, подбирая слова, – это разведка. Мы идем вперед, чтобы проложить путь остальным.

– Красиво сказано, – усмехнулся Дэн. – Но боюсь, слишком оптимистично. Что, если мы просто группа неудачников, которые не смогли найти свое место дома?

– А что, если это одно и то же? – неожиданно сказал капитан Хейл.

Все повернулись к нему. Он до этого молчал, внимательно слушая истории своей команды.

– Что, если именно те, кто не находит себе места в привычном мире, и есть те, кто должен искать новые миры? Что, если наша «неприспособленность» к земной жизни – это на самом деле приспособленность к жизни среди звезд?

Хейл встал, подошел к иллюминатору.

– Каждая цивилизация, которую мы встречали, в какой-то момент сделала выбор. Kepler-442b выбрал войну. TRAPPIST-1e выбрал изоляцию. LHS 1140 b выбрал отчаяние. Gliese 667 Cc выбрал отрешение от реальности.

– А мы? – спросила Кэм. – Что выбираем мы?

– Пока не знаю, – честно ответил капитан. – Но знаю, что мы выбираем вместе.

А это уже что-то значит.

Разговор постепенно затих. Кто-то из команды разошелся по каютам, кто-то остался допивать вино и негромко обсуждать детали услышанных историй. Атмосфера изменилась – люди смотрели друг на друга по-новому, видя не просто коллег, а личности со сложным прошлым и глубокими мотивами.

Ребекка осталась в кают-компании дольше всех, тихо убирая со стола остатки пира. Ли Вэй помогал ей, и они работали молча, понимая друг друга без слов.

– Спасибо, – сказала она наконец.

– За что?

– За этот вечер. За то, что заставил нас вспомнить, кто мы такие.

Ли Вэй улыбнулся.

– Я не заставлял. Просто дал возможность. А вы сами решили поделиться.

– Думаешь, это что-то изменит?

– Уже изменило. Посмотри на Итана – он больше не выглядит как потерянный мальчик. На Дэна – он больше не прячется за цифрами. На Кэм – она больше не держит всех на расстоянии. Мы узнали друг друга. А это самое важное для команды, которой еще предстоит столкнуться с неизвестным.

Ребекка кивнула. Ли Вэй был прав. Что-то изменилось в атмосфере корабля. Не мгновенно, не радикально, но заметно. Люди стали… человечнее.

– А ты? – спросила она. – Рассказав свою историю, ты что-то понял о себе?

Ли Вэй задумался.

– Понял, что я все еще готовлю для тех, кого люблю. Просто теперь моя семья летает между звездами.

Поздней ночью, когда большинство экипажа уже спало, капитан Хейл все еще стоял в центральной рубке, глядя на звезды за иллюминатором. К нему подошла Кэм. Она тоже не могла уснуть.

– Не можете выбросить из головы наши истории? – спросила она.

– Думаю о закономерностях, – ответил капитан. – О том, что объединяет наши судьбы. Все мы в какой-то момент выбрали трудный путь вместо легкого. Правду вместо компромисса. Поиск вместо покоя.

– И к чему это нас привело?

– К тому, что мы здесь. В космосе. В поисках других цивилизаций, которые тоже когда-то стояли перед выбором.

Кэм прислонилась к поручню рядом с капитаном.

– А вы, капитан? От чего вы бежите? Или за чем гонитесь?

Хейл долго молчал. Потом тихо сказал:

– Не от чего-то. За чем-то. Чтобы доказать, что мы можем быть лучше. Чтобы все эти истории… – он кивнул в сторону пустой кают-компании, – чтобы они не повторились здесь, среди звезд. Чтобы наш «Великий Фильтр» был в прошлом.

– Благородная цель.

– Наивная, скорее. – Хейл усмехнулся. – Но иногда наивность – это единственное, что дает силы продолжать двигаться вперед.

Он повернулся к Кэм.

– А ты не жалеешь, что согласились на эту миссию? После всего, что мы увидели?

– Нет, – ответила Кэм без колебаний. – Теперь я понимаю, зачем мы здесь. Мы не просто ищем внеземной разум. Мы ищем доказательства того, что разум может выжить. Что где-то есть цивилизация, которая прошла через все испытания и не сломалась.

– А если не найдем?

– Тогда станем первыми.

Капитан кивнул. Это был правильный ответ. Ответ, который он хотел услышать.

– Иди спать, Кэм. Завтра нам предстоит долгий путь к следующей системе.

– А вы?

– Я еще постою. Подумаю.

Кэм кивнула и направилась к выходу. У двери она обернулась:

– Капитан? Когда-нибудь расскажете свою историю?

Хейл не ответил сразу. Потом тихо произнес:

– Может быть. Если найдем то, что ищем.

На следующее утро атмосфера на корабле действительно изменилась. Не кардинально, но заметно. Люди больше шутили, чаще улыбались, охотнее общались на темы, не связанные с работой.

За завтраком Дэн рассказывал Итану об астрофотографии, показывая снимки звездных скоплений на планшете. Сэм и Ли Вэй обсуждали возможности улучшения корабельной кухни – Сэм предлагал технические решения, а Ли Вэй – кулинарные идеи.

Ребекка наблюдала за происходящим с теплой улыбкой. Вчерашний вечер подействовал лучше любой групповой терапии. Люди открылись друг другу, показали свою уязвимость – и это парадоксальным образом сделало их сильнее как команду.

– Сидни, – обратилась она к ИИ корабля, – как твои наблюдения? Изменилось ли что-то в психологическом климате экипажа?

– Существенно, доктор Стоун, – ответила Сидни. – Уровень кортизола у всех членов экипажа снизился на двенадцать процентов. Улучшились показатели качества сна. Увеличилась частота неформального общения. И самое интересное – возросла синхронизация биоритмов команды.

– Что это означает?

– Люди начинают жить в одном ритме. Это признак сплоченной группы, которая готова действовать как единое целое в критических ситуациях.

Ребекка кивнула. Значит, она была права. Вчерашний вечер стал переломным моментом для всей миссии.

– Капитан, – обратилась Сидни к Хейлу, который молча завтракал у дальнего стола, – мы завершили исследование всех четырех систем, указанных в первоначальном задании от Центра управления полетом. Согласно протоколу, следует передать отчет на Землю.

Хейл отложил вилку. В кают-компании стало тише – все понимали важность момента.

– Да, я помню исходное задание, – сказал капитан. – Четыре системы: Kepler-442, TRAPPIST-1, LHS 1140 и Gliese 667C. Все исследованы. Какие у нас сейчас возможности?

– Если мы передадим полный отчет сейчас, сигнал дойдет до Земли через четыре года и семь месяцев, – ответила Сидни. – Их ответные инструкции мы получим не ранее чем через девять лет и два месяца.

– Почти десять лет до получения новых указаний, – задумчиво произнес Дэн. – Долгое время для ожидания.

– Есть альтернативы? – спросил Хейл.

– Мы можем продолжить исследования в автономном режиме, – предложила Сидни. – У нас достаточно ресурсов для еще нескольких экспедиций. В радиусе досягаемости находятся системы Wolf 1061, Проксимы Центавра, WISE 0855–0714.

– Что думает команда? – обратился капитан к экипажу.

– А что, если на Земле уже изменились приоритеты? – высказала опасения Кэм. – Что, если за эти годы там решили, что межзвездные исследования не нужны?

– Тогда мы узнаем об этом через десять лет, – ответил Сэм. – А пока мы здесь, с исправным кораблем и полными баками топлива. Зачем терять время?

– К тому же, – добавила Ребекка, – наша основная миссия – поиск жизни и разумных цивилизаций. Мы не нашли живых, но нашли следы мертвых. Это уже больше, чем надеялись найти изначально.

Хейл посмотрел на своих людей. Вчера вечером он узнал о них больше, чем за все предыдущие месяцы. Узнал, что каждый из них способен на жертвы ради того, во что верит. Что каждый уже однажды выбрал трудный путь вместо легкого.

– Я принимаю решение, – сказал он наконец. – Мы отправим краткий промежуточный отчет на Землю. Сообщим, что все четыре системы исследованы, экипаж здоров, корабль в порядке. И что мы продолжаем миссию в автономном режиме до получения дальнейших инструкций.

– Это означает еще несколько лет в космосе, – заметил Итан.

– Это означает, что мы продолжаем делать то, для чего созданы, – ответил капитан. – Исследовать неизвестное. Расширять границы человеческого знания. И кто знает – может быть, следующая система окажется той самой, где мы найдем то, что ищем.

– А если нас ждет очередной тупик? – спросила Ребекка. – Еще одна мертвая цивилизация?

– Тогда мы найдем урок в их истории, – ответил Хейл. – И станем чуточку мудрее. А мудрость – это то, что может отличить нас от всех цивилизаций, которые мы встречали до сих пор.

Он встал из-за стола.

– Сидни, подготовь краткий отчет для Земли. Статус экипажа и корабля – отличный. Исходное задание выполнено. Продолжаем исследования в автономном режиме. Следующая цель – система Wolf 1061.

– Есть, капитан. Когда передавать?

– Через несколько дней. Дадим себе время на размышления. А пока – готовимся к новому прыжку. У нас впереди неизвестность, и я хочу, чтобы мы были готовы к чему угодно.

Экипаж начал расходиться, но атмосфера была совсем иной, чем обычно. В воздухе чувствовалось ожидание, предвкушение нового открытия. Они были уже не просто исследователями, выполняющими задание. Они стали первопроходцами, прокладывающими путь человечеству к звездам.