Текст книги "Аспирант. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Глава 15

Ночью шапка несколько раз сползала с моего лица и меня будил яркий свет

висевшей под потолком лампочки. Я накрывал лицо заново и всякий раз мне

удавалось заснуть еще раз. В конце концов я совсем проснулся и поворочавшись

некоторое время на своем жестком ложе так не напоминавшем мне домашнюю

постель решил, что пора вставать.

Посидев немного на нарах, я поднялся с них и подошел к раковине. Умывшись и

напившись, я опять уселся на нары, гадая сколько же сейчас времени. Часы и

ремень с галстуком отобрали у меня еще вчера перед помещением в камеру

поэтому определить точно который сейчас час было решительно невозможно. Но

по моим ощущениям было уже раннее утро.

–А жрать то, как охота, – подумалось мне, – интересно товарищи чекисты напоят

меня хотя бы чаем с бутербродами или они решили пытать меня голодом? Эх

Заварзина вчера, наверное, опять какой-ни будь обалденный ужин смастерила, а

я пролетел мимо него как фанера над Парижем. Обидно! Вот упакуют тебя Сашок

надолго и не видать тебе больше таких ужинов и обедов. Пустой баланде рад

будешь.

Несмотря на сложившиеся обстоятельства я не испытывал страха. Во мне жило

твердое убеждение, что все это закончится очень быстро и Гордеев с Тархановым

отстанут от меня не солоно хлебавши. Подумав, я укрепился в своей мысли, пришедшей мне в голову еще вчера, что вся эта история с моим задержанием и

помещением меня в камеру есть результат того, что местная Лубянка огребла от

своего вышестоящего начальства по первое число и величанские Штирлицы

после этого забегали и засуетились, развив судорожную, а поэтому довольно

бестолковую активность. И мое задержание стало прямым результатом такой

нервной суеты. А раз так, то у меня нет никаких оснований для того, чтобы

нервничать и дергаться. И тем более раскрывать перед Гордеевым и Тархановым

все свои карты. Судя по всему, их информированность оставляла желать лучшего, и они ничего не знали о моей с Юлией недавней поездке в Москву и о

состоявшемся знакомстве с Юрием Геннадьевичем.

Время шло. За мной никто не приходил, тихо было и в коридоре. Я сидел и сидел

на нарах привалившись к стене потом мне надоело это, и я стал вышагивать по

камере от двери к окну. Довольно быстро мне наскучило и это занятие тогда я

опять улегся на нары и прикрыв глаза решил еще не много подремать.

Я уже начал опять засыпать как вдруг в коридоре раздались шаги, в замке двери

заскрежетал ключ, дверь распахнулась и в камеру вошел Тарханов.

– Здравствуйте Александр Николаевич. Доброе утро! Как вам спалось у нас? -

спросил он меня приветливым голосом.

–Как в лучших домах, – ответил я ему.

–Ну раз так не желаете побыть у нас еще не много?

–Да нет. Как говорят в гостях хорошо, а дома лучше. Капитан, а мне пожрать

дадут? Или завтрак не входит в прейскурант услуг вашего отеля? -

–Борзый ты Солдатов! Борзый! Не думаешь, что, когда ни будь огребешь по первое

число за свою борзоту? – изобразил на своем лице лучезарную улыбку Тарханов.

Я ничего не ответил на эти его слова. Тарханов постоял, помолчал, а затем

произнес:

–Так Солдатов. На выход с вещами, – и вышел из камеры.

Я потопал за ним. При выходе из отсека я получил обратно изъятые у меня вчера

вещи и двинулся за Тархановым дальше. Через минуту я оказался в уже знакомом

мне кабинете, где узрел сидящего за столом полковника Гордеева.

–Ну что Солдатов, – вместо приветствия сказал он мне, – посидели, подумали?

–И посидел и подумал.

–И каков же итог ваших размышлений?

Я пожал плечами.

– Вы бы мне товарищ полковник объяснили бы все по-человечески как надо, чтобы

я понял наконец, чего вы от меня хотите.

–Ясно. Все с вами ясно, – Гордеев раздраженно махнул рукой, -продолжаем ваньку

валять.

Гордеев привстал с кресла и произнес:

– Вот, что Солдатов мы отпускаем вас домой. И от лица своего лично и своих

коллег я прошу извинения у вас за ваше вчерашнее не вполне законное

задержание. Тарханов проводите Александра Николаевича на выход.

Тарханов шустро так выбежал из кабинета в коридор, я последовал за ним. Вдруг

сзади меня окликнул Гордеев.

–Подождите Солдатов! – и он, выйдя из-за стола вплотную подошел ко мне.

–А скажи мне на милость откуда про тебя узнал генерал-лейтенант Демин? Из

центрального аппарата? Когда ты с ним успел познакомиться? И где?

–Понятия не имею о ком вы говорите. Никакого генерал-лейтенанта Демина я

отродясь не знал. И фамилию эту я впервые слышу!

–Иди Солдатов. И учти. Заиграешься я тебя лично уничтожу. Тебя и твою подружку

Заварзину. Понял?

Я ничего не ответил на это, и не прощаясь с Гордеевым вышел в коридор. Где

меня поджидал Тарханов.

– А Юрия Геннадьевича зовут-то похоже Демин, и он генерал-лейтенант. Видимо

узнав о моем задержании, он накрутил хвост Гордееву и приказал ему немедленно

отпустить меня. А откуда узнал? Ну это не трудно догадаться. Юлия ждала, ждала

меня вчера не дождалась и начала бить тревогу. А к кому она обратилась за

помощью? Ну тут к бабке ходить не надо. Без Павла Трофимовича тут не

обошлось. Вот вам и отыгранная карта. Быстро все решилось. А я не исключал и

того, что посижу у них подольше, – размышлял я, шагая за Тархановым.

–Прощай Солдатов, – сказал мне Тарханов на выходе, – не держи зла. Сам

понимаешь служба такая. Станешь большим человеком не позабудь меня.

–Не позабуду, – ответил я ему, – и вышел на улицу.

Не успел я сделать несколько шагов выйдя наружу как до моих ушей донесся

пронзительный возглас.

–Санечка!

Я увидел бежавшую мне на встречу Заварзину. Юля подбежала ко мне обхватила

мою шею руками и стала покрывать мое лицо поцелуями.

–Санечка, ты живой? Целый? Они ничего с тобой не сделали? -частила она, прерываясь только на поцелуи.

–Да ничего со мной не случилось. Целый, целый я. Не убивайся так. Ну подумаешь

переночевал в условиях, конечно, похуже чем в гостинице “Космос”, но знаешь

вполне терпимых. Вот только завтрака не дождался. А жаль. Все хотел

познакомиться с их меню.

–Дурачок. Какой же ты дурачок, -Юля наконец оторвалась от меня, – пойдем

отсюда скорее. Пойдем я отвезу тебя домой.

Она схватила меня за руку и потянула прочь от здания областного ГБ. Я

последовал за ней. Таща меня вперед, она непрерывно тараторила:

–Знаешь когда вчера ты не пришел вечером я сразу поняла, что с тобой, что-то

случилось. Я позвонила к тебе в общагу позвала к трубке твоего соседа. Он

сказал, что ты давно ушел. Я подождала еще немного и принялась звонить Павлу

Трофимовичу. Он позвонил в Москву. А сегодня рано утром он перезвонил мне и

сказал, что тебя схватило КГБ. Но все нормально и тебя, и тебя должны скоро

освободить. И что тебя схватили по ошибке. Я сразу села в машину и приехала

сюда. Я тебя здесь уже почти целый час жду!

Тем временем мы уже подошли к стоящей поодаль “шестерке”. Передняя дверь

отворилась и из машины вылез Павел Трофимович Дмитриев собственной

персоной.

–Здравствуйте Александр Николаевич! Я мне виде те ли не спится вот я и решил

сопроводить Юлию Сергеевну. Вы надеюсь не против?

–Здравствуйте! Ну что вы, как я могу быть против? -сказал я и крепко пожал ему

руку.

Мы уселись в машину, Юля тронулась с места, и мы поехали. Дмитриев

наклонился к ней и сказал:

–Юлия Сергеевна если вам не трудно давайте заедем сначала ко мне? – Юля в

ответ лишь утвердительно кивнула головой.

Вскоре мы уже сидели в квартире Павла Трофимовича. Дмитриев усадил нас на

кухне, начал доставать из холодильника сыр, нарезку, поставил чайник и в

заключении достал из шкафа графин с коньяком.

–Ну что Александр Николаевич, отметим ваше освобождение? Это очень хороший

армянский коньяк. Достался по случаю.

Я кивнул головой в знак согласия. Мы выпили по рюмке. Коньяк и в самом деле

был отменный.

–Что они от вас хотели? -спросил меня Дмитриев дождавшись, когда я утолил

первый голод, – и кто вас допрашивал?

–Юлию они хотели. Все расспрашивали кто она такая. А дело я имел

преимущественно с Тархановым. Правда потом под конец полковник Гордеев

нарисовался. Он, собственно, и распорядился отправит меня на ночь в изолятор.

И сегодня утром он же меня напутствовал.

– Это какой Гордеев? – вскинулась Юлия, – отец Ярика что ли?

–Да он.

– А что вы им рассказали? – поинтересовался Павел Трофимович.

Я вкратце передал содержание моей беседы с Тархановым и Гордеевым.

–А вы как я посмотрю молодец Александр Николаевич! Большой молодец!

Сохранили хладнокровие и трезвый рассудок в ситуации, которая для вас была

абсолютно неожиданной. Не каждому дано это. Молодец! —одобрительно сказал

мне Павел Трофимович.

–Ну те то, чтобы совсем уж неожиданной. Где-то я чувствовал, что этот жук

Тарханов так просто от меня не отстанет, но в целом все верно.-возразил я ему.

–Ну теперь моих коллег поправили, причем поправили с самого верха, так что

надеюсь, что и вам и Юлии Сергеевне больше ничего не угрожает. Понимаете, товарищи перенервничали, прицел у них немного сбился и поэтому произошел

такой казус. Кстати, Юлия Сергеевна, материал, который вы передали в Москве

нашему общему знакомому, оказался очень полезным. Кое-какие меры по нему

уже приняты или принимаются. Так что вам просили передать очень большую

благодарность, а заодно выразили надежду, что дальнейшее сотрудничество с

вами будет столь же плодотворным.

–Спасибо, – ответила Юлия.

–Павел Трофимович, скажите, – спросил я, -а есть такой генерал-лейтенант Демин, меня про него спрашивали сегодня– его зовут часом не Юрий Геннадьевич?

–Да, совершенно, верно. Его имя и отчество именно такие. А кто вас спрашивал о

нем?

–Гордеев. Интересовался, когда и где я с ним познакомился.

–Ага. Но вы понимаете Александр, что ни он никто ни будь еще не должны знать об

этом вашем знакомстве.

–Понимаю конечно. Только вот еще Тарханов мне сказал, что у дяди Германа

большие неприятности, ну из-за этого маньяка. Это правда?

–Правда. Вернее, это было правдой. Начальство Германа Валентиновича захотело

свалить свои собственные промахи на него, хотя как мы все знаем именно он

самый первый начал бить в набат и долгое время, увы не встречал понимания со

стороны руководства УВД. Но в самое ближайшее время эту ситуацию поправят.

Все наложенные взыскания с Германа Валентиновича будут сняты, и он

продолжит работать на своей должности.

–Главное, -продолжил Дмитриев, что в деле Величанского маньяка, -наметился

наконец явный прогресс. Наличие в городе серийного убийцы признанно

официально. Создана следственная группа для поисков преступника. Ее

возглавил опытный специалист следователь по особо важным делам из

Генеральной прокуратуры. Этой группе будут предоставлены лучшие ресурсы.

Москва будет контролировать ход поисков. И мы по-прежнему надеемся на вашу

Юлия Сергеевна помощь. Конечно, вы будете оказывать ее так сказать не

формально. Вы понимаете надеюсь, что не все могут правильно понять если мы

привлечем к деятельности группы вас что называется открыто.

–Понимаю, – ответила ему Юлия.

–Павел Трофимович, – продолжил свои настырные вопросы я, -еще Гордеев сказал

мне, что у вас будто бы были в свое время большие неприятности и поэтому к вам

нет полного доверия до сих пор. И что ваша жена отбыла срок на Колыме.

– Вот как. Гордеев сказал вам это? Он солгал вам. Вернее, не сказал всей правды.

Неприятности, как вы говорите у меня действительно были. Если это можно

назвать таким словом. В конце войны меня и мою жену отозвали из длительной

зарубежной командировки, в которой мы с ней находились. Кое у кого из состава

руководства тогдашнего НКГБ возникли сомнения в нашей честности. Сразу

скажу вам основания эти не имели под собой никакой почвы. Тем не менее нам

пришлось выдержать весьма нелегкую проверку. Лично я провел около года во

внутренней тюрьме НКГБ. Меня один раз допрашивал лично сам Меркулов. Вы

знаете кто это такой?

–Тогдашний глава НКГБ, – ответила Юлия.

–Совершенно, верно.

–И чем это все закончилось? -вновь задал вопрос я.

–Чем? В конце концов достаточных оснований для того, чтобы отправить меня в

лагерь или даже поставить к стенке не нашли. Меня освободили, вернули мне

звание награды и направили сюда в Величанск. А вот мою жену по приговору

Особого Совещания заключили в лагерь сроком на восемь лет. Она отбыла их

полностью, а после лагеря была направлена в ссылку. Мы встретились вновь лишь

в 1957 году. К сожалению, ее здоровье на Колыме было серьезно подорвано, она

ведь у меня была человек южный, а Колыма сами знаете отличается весьма

суровым климатом так что после своего окончательного освобождения она

прожила лишь шесть лет.

– Как же так могло быть? – недоуменно спросил я, -вы на должности в Величанском

отделе МГБ, а ваша жена сидит в лагере?

–Так тогда, бывало. Вот вы знаете например, что у Михаила Ивановича Калинина

жена тоже сидела в лагере, когда он занимал высший государственный пост.

–В первые слышу! – воскликнул я.

–Да. И у Молотова тоже. А в деле моей жены роковую роль сыграл один из чинов

тогдашнего НКГБ. Он был взбешен ее упрямством и добился для нее лагерного

срока. Позже во время хрущевских чисток МВД он тоже угодил за решётку и вот

тогда дело с освобождением моей жены удалось сдвинуть с мертвой точки. Но

после всего этого я уже не захотел возвращаться в Москву хотя мне неоднократно

и предлагали это. Сулили даже должности в центральном аппарате. Но я как-то не

смог, остался жить здесь. И вот видите время от времени все еще приношу пользу.

По мере сил, конечно.

–Как же вы им можете служить, если они так искорежили вашу жизнь? -

воскликнула Юлия.

–Видите ли Юлия Сергеевна, вам видимо будет сложно понять меня. Вот у

китайцев есть понятие “Дао”. Оно очень непростое и многомерное, а на русский

язык переводится как “путь”. Так вот я считаю, что у каждого человека есть такой

путь. Ты вступаешь на него, когда слышишь внутри себя зов этого пути. И дальше

идешь, и идешь по нему. И сойти с него ты уже не можешь, как бы в случае чего ни

хотел это сделать. И путь ведет тебя к одной известной только ему этому пути цели.

И задача человека не мешать ему. Не мешать своими страстями, пустой

рефлексией и прочими вещами. Я вступил на этот путь шестьдесят лет назад и

очень надеюсь, что остался ему верен. А люди...Что люди. Люди бывают разными.

Наша задача состоит в том, чтобы найти людей, которые помогли бы нам

двигаться по этому пути. Помогли, а не мешали. Вот моя жена была таким

человеком. Она помогала мне постигать этот мой путь, а когда путь решил, что я не

нуждаюсь в такой вот поддержке он забрал ее у меня. С тех пор я двигаюсь по

своему пути один. Я понятно изъясняюсь?

–Более чем, -пробормотал я и добавил, – вы знаете еще год назад я вас наверное

бы не понял. А сейчас я сам иногда начинают похоже думать.

–Ну тогда вам все должно быть ясно.

Я доел бутерброды, любезно изготовленные Павлом Трофимовичем, затем мы

выпили с ним по второй рюмке коньяка, и он вновь вернулся к делам.

– Все это конечно хорошо, но меня тревожит одно. А именно, что маньяк до сих

пор не пойман и главное нет даже подозреваемых. А он похоже становится все

активнее и активнее. Эх сколько времени упущено! Пока эти высокопоставленные

чины из нашего УВД старательно делали вид, что ничего не происходит и, что в

Датском королевстве все спокойно. И не надо забывать тот печальный факт, что

при всем моем уважении к Герману Валентиновичу и его соратникам они

столкнулись с весьма нестандартным случаем. Опыта в этой сфере у них

практически нет. Может быть десант из Москвы окажется более компетентным в

этом вопросе. Говорят, что Карамышев ждет какого-то крупного спеца из

института Сербского. Который как раз этими самыми маньяками занимается и

поэтому все про них знает.

–Я думаю, что поиски убийцы скоро сдвинутся с мертвой точки, – задумчиво

сказала Юлия.

– Вы уверены? -заметно оживился Павел Трофимович. А на чем это ваша

уверенность базируется? Хотя, что я спрашиваю.

– Она базируется в первую очередь на моем ощущении, что скоро этот человек

допустит какую-то большую ошибку, которая станет для него роковой. Нашей

задачей будет вовремя эту ошибку обнаружить и суметь воспользоваться ей.

– Очень надеюсь на то, что вы окажитесь правой, дорогая Юлия Сергеевна, очень

надеюсь. Ведь доселе вы вроде бы не ошибались!

Позже уже дома Заварзина сказала мне:

–Какой удивительный человек наш Павел Трофимович! И какая у него необычная

жизнь и судьба!

Глава 16

Один за одним, друг за другом сменяли себя февральские деньки. Зима уже

перевалила через свою середину и явно двигалась к концу. Особенно это

чувствовалось ясными днями, когда солнце начинало припекать уже совсем по-весеннему, а с крыш устремлялась веселая капель. Зима периодически пыталась

перейти в контратаку и тогда на Величанск обрушивались метели и морозы. Но

наступал следующий за этими метелями и морозами день, и мы вновь

чувствовали дыхание приближающейся весны.

В один из таких из непогожих февральских дней я с Заварзиной все-таки

выбрался в ЗАГС. Мы наконец -то подали заявление. Датой регистрации нам

назначили 17 мая.

–Солдатов, – сказала мне Юля, когда мы выходили из ЗАГСА, – жениться в мае всю

жизнь маяться. Не боишься?

–Не боюсь. Я не суеверный.

–А Тарханову ты говорил другое.

–Так, то Тарханову. На Тарханове я бы точно жениться не стал. С ним

действительно только маяться.

Интересно, что хотя мы никому не говорили на кафедре, что подали заявление

этот факт стал быстро известен практически всем. В один из дней Самошин

подошел ко мне и подмигивая спросил:

–Александр, мужской коллектив кафедры очень интересует вопрос, когда он будет

тебя пропивать?

Не знаю кого как, но лично меня всегда поражали возможности такого вот

“сарафанного радио”.

Юля уступила наконец домогательствам Левы Фридмана и согласилась на

проведение матча-реванша. Шахматная битва, занявшая большую часть одного

из субботних дней, произвела на Леву потрясающее впечатление. По окончании

поединка он, возбужденно размахивая руками делился со мной своими

впечатлениями:

–Слушай, ну твоя Юлия и играет! Из шести партий я выиграл только одну, три

проиграл, а две свел в ничью. Причем с трудом. Она точно нигде не занималась?

Играет как хороший разрядник! В первый раз то я ее недооценил. Подумал мол

красивая девчонка, хорошо если знает только как фигуры ходят. Да я если честно

в первый раз больше на ее колени смотрел, а не на доску. Ты уж прости Санек!

Я поднес к носу Фридмана свой кулак.

–Лева подотри слюни. И не смей больше заглядываться на колени моей невесты.

Это право теперь безраздельно принадлежит мне и только мне. Усек?

В феврале я с Юлией навестил наконец -то съездил в Старо Петровск навестить

своих предков. Вторично мы отправились к ним на 8 марта.

Дорога была скользкой, машину периодически заносило и к тому же на полпути у

нее внезапно заглох мотор. Он не заводился минут двадцать и Юлия уже начала

психовать.

–Дура, дура я проклятущая. Вот ведь хотела на днях в автосервис заехать, все

проверить и на потом отложила! Вот теперь получай!

Однако мотор в конце концов завелся, и мы благополучно доехали до Старо

Петровска.

Мама очень радушно встретила Юлию. А когда она вручила ей свой подарок

импортную кремовую блузку то взгляд ее вообще стал совершенно влюбленным.

Я в свою очередь не преминул прошептать с иронией на ухо своей невесте:

–Ты, что всю двухсотую секцию ГУМА скупила?

В ответ я получил тычок в бок.

Вечером уже лежа в постели Юлия задумчиво сказала мне:

–В воскресение вечером умрет Черненко. А на следующий день на пленуме новым

Генсеком изберут Горбачева. Начнется отсчет обратного времени для СССР.

–Ты же сама говорила, что мы ничего не сможем сделать, чтобы предотвратить

это. А теперь начала переживать

–Да это так. Мы ничего не сможем сделать или поправить. Но как бы тебе сказать.

Я прожила здесь в этом новом теле уже восемь с половиной лет. И знаешь мне

очень жаль этот мир и этих людей. Несмотря на массу недостатков, которые есть в

нем, одновременно с ними здесь есть, что-то такое настоящее то, что нам не будет

хватать в будущем.

– А Левка уверен, что наоборот все будет хорошо. Придет мол молодой лидер и

двинет страну вперед.

–Твой Левка ничего не соображает. Хотя в свете грядущих событий для него, может

быть, будет и хорошо. Он сумеет беспрепятственно уехать в Израиль на землю

своих предков.

– Это и твои предки тоже. А ты была в Израиле?

–Была неоднократно.

–И как там?

–Очень жарко.

–А я вот нигде не был.

–Ну скоро все изменится. По крайней мере для тех, у кого будут деньги.

Вернувшись в Величанск в воскресение днем, мы решили заехать к дяде

Герману, которого не навещали уже порядочно времени. Дверь нам открыла Анна

Петровна.

–Валентиныч только что со службы пришел. Две ночи дома не ночевал. Опять

убийство у них.

Дядя Герман встретил нас с хмурым выражением лица.

–Замотался я Сашок. Бегаем как собаки гончие. А толку пока всего ничего.

–Новое убийство?

–Два! Одно в конце прошлого месяца, а второе три дня назад. Прямо под

праздник. Издевается он над нами гад! Прямо глумится. Подарочек к

Международному женскому дню подготовил. Не забыл. Да еще в одной

лесополосе на окраине полуразложившийся женский труп нашли с теми же

признаками. Два месяца там пролежал там минимум. Такие вот дела племянник.

–Сколько же у него теперь жертв?

–Одиннадцать получается. Это если других таких находок не будет. А если будут, то

один Господь знает скольких баб он на тот свет отправил.

– И еще Маша Елизарова. Но она хотя бы выжила, – пробормотал я.

–Герман Валентинович, я слышала у вас неприятности по службе были? Это

правда? – спросила Заварзина.

Дядя Герман вновь махнул рукой.

–Были да прошли все. Моя главная неприятность это то, что мы этого упыря никак

изловить не можем. Людям в глаза уже смотреть тошно. По городу слухи ползут

один другого страшнее. И американцы баб убивают и внутренние органы у них

вырезают, и людоед объявился да много чего еще разносят. Языки то без костей!

–А как подкрепление из Москвы? Сработались с вами? -поинтересовался я.

–Да как тебе сказать. Главный то у них Карамышев “важняк” из Генеральной

прокуратуры. Мужик резкий. Но котелок у него варит этого не отнимешь. Опыт у

него большой сразу видно. Не то, что наши кони педальные. Этот Карамышев

эксперта из “Сербского” вызвал профессора, который этими маньяками

занимается. Сейчас сидят маракуют что-то. Психологический портрет

предполагаемого убийцы вроде. Короче наука всем рулит. Только результата пока

как не было, так и нет. Наука наукой, а без реальных зацепок и улик дело с

мертвой точки хрен сдвинешь.

–Результат скоро будет! Я уверена! – взволновано сказала Юлия.

–Хорошо бы, – ответил на это дядя Герман.

–А комитетские что? – спросил я.

–Да так, ходят вокруг кругами, но прямо не мешают, перестали. Видно, им тоже

окорот дали. Ладно, что все о делах и о делах. Вы то как? Свадьба то у вас когда?

–В мае планируем. Семнадцатого числа.

–В мае? А то, что маяться потом всю жизнь придется не боишься?

– Вот и ты туда же! Не суеверный я! Мне все эти приметы и обычаи знаешь до

одного места...

На следующий день партия и правительство с глубокой скорбью известили нас о

кончине после тяжелой болезни Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя

Президиума Верховного Совета СССР Константина Устиновича Черненко.

После работы я зашел себе в общагу. В своей комнате я застал Левку Фридмана, возбужденно нарезающего круги.

–Санек, – кинулся он ко мне, – слышал Черненко умер?

–В курсе, – ответил я ему.

–Главой похоронной комиссии избрали Горбачева, значит он точно будет новым

генсеком! – возбужденно сказал Фридман.

–С чего ты это взял?

–Ну Санек не прикидывайся дураком, всегда глава похоронной комиссии

становился новым лидером!

–Всегда? А вот когда Ленин умер кто был главой этой самой комиссии?

–Э..Э..Сталин!

–Садись. Два. Дзержинский!

– Ну это когда было! С тех пор все поменялось. Помнишь, когда Брежнев умер

главой комиссии был Андропов, когда его самого хоронили Черненко. А сейчас

Горбачев!

–Ну положим, что так. И новым генеральным действительно станет он. Тебе то, что

за радость с этого?

–Слушай Санек тут по “голосам” его биографию как-то передавали. Он молодой

всего пятьдесят три года. Говорят, он у себя в Ставропольском крае

зарекомендовал себя как очень прогрессивный деятель. Его даже снять за это

хотели!

–Ну пятьдесят три года это совсем не молодой, а скорее моложавый. Молодые это

мы с тобой Левка, да и то пока. А снять то его за что хотели? Проворовался поди?

– Да говорят тебе за реформы! Он очень прогрессивный деятель.

–Хотели снять за реформы, но не сняли, а возвысили до Политбюро. Где по твоим

же словам одни старперы сидят, у которых склероз с маразмом. Ты не находишь, что это несколько не логично? Кстати, приходилось мне бывать в этом самом

Ставрополе. Честно говоря, особенных отличий от наших краев я не заметил.

Фруктов только на рынке побольше. Но оно и не удивительно. Юг! А в магазинах, как и у нас шаром покати.

–Ну так ему же не дали довести дело до конца. А то бы он...

–Что “а то бы он”? Взял бы и построил коммунизм в отдельно взятом крае? Тебе не

кажется, что это попахивает каким-то маразмом? Хотели как ты утверждаешь

снять как “прогрессивного деятеля”, а вместо этого ввели в состав Политбюро, и

сейчас он основной претендент на должность Генерального секретаря.

Левка обиженно засопел.

– Это не я утверждаю.

–А кто?

–” Голоса”.

–И ты им веришь? Я не задавался ли ты вопросом отчего это наши противники

стали так рекламировать нового кандидата в генсеки?

–Они его не рекламируют! Они говорят объективные вещи! Понимаешь Санек

объективные. Это тебя я говорю как будущий ученый.

–Они его именно рекламируют. Мягко и не навязчиво. А ты и уши развесил. А что

касается того, что ты будущий ученый так я этого и не отрицаю. Только в чем ты

ученый скажи на милость? В химии! Тут у тебя башка варит не спорю. А политика

дорогой Лева это совсем другое дело. В политике тебе твои познания в химии не

пригодятся. Разве что только тогда, когда тебя пошлют организовывать и

налаживать какое-ни будь химическое производство. Вот так-то.

Конечно, я не стал говорить Фридману все то, что я узнал о Горбачеве и плодах его

деятельности от Заварзиной. Более того случись все это год назад я бы, наверное, говорил и думал почти так же, как сейчас говорил и думал мой сосед по комнате.

Но за прошедший год многое изменилось, и я многое узнал о нашем ближайшем

будущем из рассказов Юлии. И это знание, которое я был вынужден хранить

внутри себя, не давало мне повода с безудержным оптимизмом смотреть в

наступающие новые времена.

Фридман уселся на койку и посмотрев на меня недовольным взглядом произнес:

–Я. Что-то не пойму Санек ты что против перемен? Или вам партийным новые

инструкции пока сверху не спустили?

– Не говори ерунды. И никаких инструкция я не придерживаюсь. По крайней мере

в разговорах с тобой. И вовсе я не против перемен. Вопрос стоит в другом. Что это

за перемены, в чьих они интересах и куда они нас заведут? Перемены они разные

бывают. Как и их итоги. Это я тебе как историк говорю.

–Вы просто не боитесь потерять свое привилегированное положение поэтому и

выступаете против реформ! -почти выкрикнул мне в ответ Фридман.

–А кто это мы?

–Как кто? Партийные.

– Вот интересно! Какие такие привилегии лично у меня к примеру? Ты меня

знаешь не первый год. Ответь на этот вопрос. Какие у меня немыслимые

привилегии?

–У тебя лично их нет, но у многих партийных есть.

–Тут бы я мог с тобой поспорить насчет “многих партийных", но не буду. Скажу тебе

другое: общества без привилегий не бывает. Ты думаешь на твоем любимом

Западе их нет? Да их там полно! Еще побольше чем у нас. И все остальное там

есть. Причем в немалых количествах. И коррупция, и преступность и глупость и

очковтирательство. И даже старперы у власти тоже есть. Рейгану, к примеру уже

хорошо за семьдесят.

–Можно подумать ты на Западе был, – пробурчал Левка.

–Ты тоже не частый гость там, – парировал я ему и продолжил:

–Понимаешь Лев, я не против перемен как таковых. Важно совсем другое. Надо

знать как правильно эти перемены осуществить, чтобы они дали нужный эффект.

Проще говоря, надо понимать каким курсом вести корабль, чтобы он не сел на

мель. Любые перемены – это палка о двух концах. Начиная их надо хорошо знать, что ты собираешься изменить, почему это надо сделать и каковы будут

последствия твоих действий. Причем как ближайшие, так и отдаленные. А не так, чтобы– “это не плохо работает, давай его сломаем. А чем заменим? А черт его

знает! Сначала сломаем, а потом посмотрим, чем заменить!”

–Ты говоришь совсем как мой дедушка!

–Правильно твой дедушка говорит. Слушайся старого человека, прожившего

целую жизнь, и хлебнувшего этих перемен досыта.

–Что-то я от тебя раньше таких речей не слышал, – сказал с иронией в голосе Лев,

– это часом на тебя не твоя Юлия так подействовала?

–А она то здесь причем?

–Так вроде ее отец был каким-то большим начальником?

–Не говори ерунды Лев. Тебе просто-напросто нечем крыть мои аргументы, и ты

начал переходить на личности.

Мы долго еще так спорили, но так и остались каждый при своем мнении. Потом я

спохватился и попрощавшись со своим соседом направился домой к Заварзиной.

Вечером мы смотрели вместе программу “Время”, по которой нас известили, что

новым Генеральным секретарем ЦК КПСС избран товарищ Горбачев Михаил

Сергеевич.

–В этой реальности произошло все тоже, что и в моей. А я до последнего

надеялась на “раздавленных бабочек”, – сказала она мне, когда мы прослушали

информационное сообщение.

–Левка, наверное, сейчас на седьмом небе от счастья, – ответил ей я, – он на этого

Горбачева только, что не молится.

– Это поэтому ты так сегодня задержался с работы? В общагу заходил? С Левкой

спорил?

–Заходил. Спорил.

–И как?

–Каждый остался при своем мнении. В спорах увы далеко не всегда рождается

истина.

–Споры самое пустое занятие на свете. И что вы мужики так любите спорить?

–Можно подумать, что ты никогда и ни с кем в своей жизни не спорила.

–Почему? Спорила. Я в молодости была довольно отчаянной спорщицей.

–А потом, что случилось?

–Просто с годами я поняла, что практически любой спор – это пустая трата

времени и душевной энергии. Все равно почти всегда каждый из спорящих

остается в итоге при своем мнении. И еще спор очень часто ведет к ссоре.

Когда Горбачева показали по телевизору входящим в Колонный зал Дома Союзов

я заметил, что-то на его лысине.

–А что это за блик на его голове? – спросил я Юлию.

–Где? А это. Это у него большая родинка там. В народе его прозовут из-за этой

родинки “Михаил меченый”.

Вечером шестнадцатого марта я опять сидел в своей комнате в общаге куда

зашел после четвертой пары (у меня был на ней семинар). Зашел буквально на