Текст книги "Аспирант. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Аспирант. Часть вторая

Глава 1

После осенних дождей и слякоти, зима наконец -то пришла в Величанск накрыв

белым полотном его улицы, переулки, дворы многоэтажных домов, его парки и

скверы. Она пришла как это бывает иногда в наших широтах совершенно

внезапно. После снегопада, который продолжался почти два дня, хмурое небо

прояснилось, выглянуло солнце, а ночью ударил первый зимний мороз, столбик

термометра опустился почти до минус двадцати градусов. Установилась погода, более соответствующая середине зимы нежели второй половине ноября.

После встречи с Павлом Трофимовичем на душе у меня стало по спокойнее.

Возникла надежда, что мне и Юлии все же удастся избежать дальнейших встреч с

малоприятным для нас обеих капитаном Тархановым. Павел Трофимович Дмитриев

не производил впечатление человека, который любит бросать собственные слова

на ветер поэтому день ото дня в моей душе, крепла уверенность, что этот эпизод, связанный с местной госбезопасностью и который едва не завершился самым

трагическим образом, остался позади и больше ничего подобного не повторится.

Правда на душе у меня все же не было совершенно спокойно и чувство

безмятежности не посещало меня ни разу. Совсем напротив. Чем больше я думал

о нашем с Юлией знакомом и потенциальном покровителе, тем яснее и яснее

понимал ту простую истину, что Павел Трофимович совершенно не похож на

человека, который будет делать для нас что-то просто так, как говорится “по

простоте душевной”. Этой самой “простоты” (которая иной раз хуже воровства) я

не заметил у него ни грана. Ко всему прочему следовало помнить и ту простую

истину, что Тарханов и Дмитриев принадлежат одной и той же организации и

разница между ними заключается лишь в том, что Павел Трофимович несмотря на

свое положение пенсионера является фигурой куда более важной и значительной

нежели опер провинциальной ГБ каким был Тарханов. А вообще – “чекистов

бывших не бывает", особенно если учесть послужной список и стаж нашего нового

знакомого.

Но, как бы то ни было, сложившуюся ситуацию приходилось принимать такой

какова она есть тем более, что изменить ее не представлялось возможным. Во

всяком случае пока.

Я решил не загружать свою голову всякого рода темными мыслями и опасениями, а заняться наконец -то своим непосредственным делом, а именно исторической

наукой тем более, что за последними событиями и волнениями я несколько под

забросил свои научные штудии и работу над диссертацией. Тем более, что мой

непосредственный научный руководитель профессор Пашкевич уже по пенял мне

пару раз за слишком, по его мнению, низкие темпы с которыми я разрабатываю

тему своей диссертации.

Между тем приближалось 27 ноября день рождения Заварзиной. После не

долгих размышлений я решил не заморачиваться по поводу подарков и

ограничиться достаточно стандартным набором. То есть флаконом французских

духов и букетом цветов с коробкой шоколадных конфет. Была у меня мысль

подарить Юлии и симпатичное колечко, но я решил отложить этот подарок на

Новый год, когда она приедет ко мне в гости в Старо Петровск. Духи и хорошие

конфеты я рассчитывал достать через Жорика своего бывшего однокурсника, промышлявшего от случая к случаю мелкой фарцовкой.

Жорик не подвел меня и в условленное время принес мне флакон

французских духов и коробку “Птичьего молока”. Прихватив духи, конфеты и

букет красных роз я направился к Юлии. Человек я не суеверный и поэтому

не видел большой проблемы в том, чтобы поздравить свою девушку с

наступающим днем рождения немного заранее.

Войдя в прихожую, я вручил Юлии пакет с подарками, букет обнял ее и

поцеловал в губы.

– Милая Юля, поздравляю тебя с Днем Рождения! Извини если, что не так, но я решил поздравить тебя немного заранее. Надеюсь, что ты не суеверна.

– Спасибо Санечка. Проходи. Нет я не суеверна, – ответила мне Заварзина.

Она быстро приготовила кофе, и мы уселись за столом на кухне.

– Саша, – обратилась ко мне Юля, – я на завтра заказала столик в “Весне”

ты сходишь со мной? Отметим мою “днюху” так сказать в узком кругу. Хотя

мой настоящий День Рождения совсем в другое время. Но раз я оказалась в

этом теле каким-то не понятным образом будем теперь праздновать его

рождение в этот день.

– Счастливый ты человек, – не преминул я вставить свои “пять копеек”, -

можешь претендовать на совершенно законных основаниях на целых два

дна рождения, даже, пожалуй, на три.

– А какой третий?

– А это тот день, когда ты оказалась здесь в теле Юли Заварзиной...

Назавтра около шести вечера я дожидался Юлию на остановке возле ее

дома. Она подошла мы влезли в автобус проехали пару остановок и

вылезли возле любимого всем величанским студенчеством кафе “Весна”.

Пока мы ехали мне в голову пришла мысль о том, что я за все время нашего

знакомства ни разу не замечал у Юлии тяги к “красивой жизни”, которой, судя по всему, безусловно отличалась та настоящая Юля Заварзина, чье

тело заняла восемь лет назад совсем другая женщина из другого времени.

Раздевшись в гардеробе, мы вошли в зал и направились к заказанному

столику. Оглядевшись по сторонам, я заметил знакомые лица. За пару

столиков от нас сидел Ярик Гордеев со своей женой Леной и мне

вспомнилось как полгода назад я расспрашивал его здесь, в этом кафе о

Заварзиной. Ярик так же узнал нас. Он привстал со своего места и

приветственно замахал нам рукой.

– Какие люди! Юлька, Сашок! Какими судьбами! Тысячу лет вас не видел!

Я невольно улыбнулся при виде радостной физиономии Ярика. И

подумал о том, что какой он все-таки славный и добрый парень.

Ярик подсел к нам и радостно загудел:

– Привет, привет. Юлька сколько же я тебя не видел? Наверное, с самого

окончания универа! Ты как поживаешь? Сашок сказал, что ты где-то в

школе училкой работаешь, это правда? А мы вот тут с Ленкой в кои то веки в

кафешку собрались. Годовщина свадьбы у нас сегодня, отметить решили.

Ну и по старой студенческой привычке, конечно, в “Весну” забурились. Ты я

смотрю тоже старые злачные места не забываешь?

– Привет Ярослав! Очень рада тебя видеть, – ответила ему Юля, – и Лену тем

более. Тебе очень повезло с женой. Так что поздравляю вас обоих. Саша не

обманул тебя я действительно работала на пол ставки в школе. Попутно

ассистентом у Пашкевича. В этом году в аспирантуру поступила, а сегодня

решила отметить свой День Рождения, одной скучно, и я пригласила в

качестве компаньона Сашу.

– О Юлька, поздравляю тебя с днюхой! Долгих лет тебе и всяческого

счастья! А Сашок компаньон твой значит! То – то он меня тут весной все о

тебе расспрашивал! Я тогда еще предположил, что он в тебя влюбился. А он

оказывается просто компаньон. Ну-Ну, -и Гордеев хитро улыбнулся.

– Я не просто компаньон, – ответил ему я, – я не теряю надежды, что это

очаровательная женщина, которая сегодня празднует свой День Рождения

наконец – то прислушается к моим словам и согласится стать моей женой.

– Ну я же говорю. Влюбился ты в Юльку! Еще тогда весной говорил. А ты все

отнекивался. Тоже мне конспиратор. Кого обмануть хочешь? А Юлька

значит все никак к твоим словам не прислушивается? Ну ты Сашок не

отступай! Нет таких крепостей, которых не взяли бы большевики!

Мы поболтали еще не много, пока официант не принес нам наш заказ. В

общем вечер мы провели не скучно. В кафе негромко играл местный

ансамбль, Ярик пригласил на медленный танец Юлю, я в свою очередь

пригласил его жену Лену. Вспомнилось веселое студенческое время, которое уже скрылось за поворотом хотя казалось, оно было совсем не

давно. Возвращались мы с Заварзиной из кафе в очень хорошем

настроении. Юля довольно долго молчала потом задумчиво сказала:

– Какой все-таки хороший человек Ярослав. Не много не путевый, но очень

хороший.

– Да, верно, Ярик не человек, а золото. Сколько я его знаю не одной

подлянки от него не видел. Вот только папа его не посредственный

начальник капитана Тарханова, не к ночи он будет помянут, – ответил ей я.

– Ну видимо не всегда яблоко от яблони не далеко падает...

Прошло еще несколько дней. Наступил декабрь. Сильные морозы

установившиеся в Величанске в третьей декаде ноября вдруг резко пошли

на спад и сменились бурной оттепелью. “Введение ломает леденье”

вспомнил я присказку своей бабушки по этому поводу.

Однажды после проведенного занятия я на большой перемене я пришел

на кафедру. Там я увидел Заварзину. Юля подошла ко мне и вполголоса

обратилась ко мне:

– Саша, ты свободен сегодня вечером?

– В принципе я хотел не много покорпеть над диссертацией, а в чем дело?

– Звонил Павел Трофимович. Он приглашает нас к себе сегодня вечером

по какому-то важному делу. Ты сможешь подойти или я пойду одна?

– Ну если дело важное, то смогу. Диссертация подождет. А во сколько надо

быть у нашего Штирлица?

– Он пригласил к семи вечера. Подходи к половине седьмого ко мне.

Ровно в половину седьмого я был у Заварзиной. Она выгнала свою

машину из гаража, я сел в нее, и мы поехали в гости к нашему новому

знакомому. Честно говоря, мне самому было крайне интересно, что это

вдруг понадобилось от нас старому соратнику Глеба Бокия.

Павел Трофимович уже ждал нас. Поздоровавшись с ним, мы прошли в

зал, где нас уже ждал накрытый стол.

– Прежде чем говорить о делах давайте выпьем чаю, заваренному по

одному старому китайскому рецепту. Этому рецепту меня научили давным -

давно, когда я был в Китае в длительной командировке, -обратился Павел

Трофимович к нам.

Чай был действительно заварен прекрасно. Насладившись этим дивным

напитком, мы тем не менее вынуждены были приступить к делу.

– Вот, что уважаемая Юлия Сергеевна, кстати поздравляю вас с

прошедшим днем рождения, я вам приготовил небольшой презент, но

вручу его вам чуть позже, у меня к вам есть одно предложение. По поводу

возможного использования ваших не вполне обычных способностей.

Видите ли я на днях разговаривал с Германом Валентиновичем, и он

рассказал мне, что на его территории произошло новое убийство и с тем же

почерком.

– Опять маньяк? – встревоженно спросила Юлия.

– Видимо да. Молодая женщина, оглушена, изнасилована и задушена. Вся

одежда на ней в клочья. Почерк вполне идентичный с прежними

аналогичными убийствами.

– А где это произошло? – спросил я.

– Опять в старом парке.

– Он будет убивать все чаще и чаще. Видимо после не удачного нападения

на Машу Елизарову у него произошел всплеск агрессии. Это очень плохо, -

Юля покачала головой, – и что есть какие – ни будь зацепки?

–Увы, – Павел Трофимович развел руками, – увы уважаемая Юлия Сергеевна

зацепок по-прежнему никаких. И самое печальное во всей этой истории, что высокое милицейское начальство по-прежнему не желает признать

факт наличия в нашем городе серийного убийцы. А единственная

выжившая после его нападения Мария Елизарова так ничего до сего дня и

не вспомнила.

– Все это очень плохо, но я не могу понять, чем в же в этой ситуации могу

оказаться полезной лично я? – недоуменно спросила Юлия.

– Я вот о чем подумал Юлия Сергеевна, а что, если попытаться

задействовать в поиске преступника ваши скажем так не вполне обычные

способности? Не могли бы вы побывать на месте преступления, осмотреть

его, так сказать, присмотреться или прислушаться к своему внутреннему

чувству. Кто знает, может быть таким не вполне традиционным образом вам

и удастся получить хотя бы какую-то информацию и о об обстоятельствах, при которых было совершенно это убийство, и кто знает, может быть, и о

личности самого преступника? Одним словом, я предлагаю вам

задействовать те самые ваши способности, которые так удачно помогли

вам спасти Елизарову. Попробуете? В таком деле даже самые ничтожные

крохи информации о личности предполагаемого убийцы могут стать очень

большим подспорьем в его розыске.

Заварзина с большим сомнением в голосе ответила Павлу Трофимовичу:

– Павел Трофимович, эта моя способность, которая позволила нам с Сашей

спасти Марию для меня самой новость. Я уже говорила вам, что ничего

подобного у себя я даже не предполагала. Мне кажется, что и

контролировать, и осознанно пользоваться ею я не смогу. Более того я

вообще не уверена, что когда я окажусь на месте преступления то она

вообще у меня как-то проявится. Все-таки в тот день, когда Маше угрожала

опасность мое психо – эмоциональное состояние было весьма

специфичным и возможно именно этот стресс как-то активизировал этот

мой дар. Мы уже говорили с вами на эту тему. Так вот я далеко не уверена, что мне удастся это вновь тем более в совсем другой ситуации.

– Я понимаю ваши сомнения. Более того от вас никто ничего не будет

требовать. Получится хорошо. Не получится, что же будем применять

привычные и традиционные методы розыска преступника. Но попробовать

то можно? Во всяком случае Герман Валентинович совсем не против

попробовать. Пусть даже шансы на успех не так уж и велики. Ну как

попробуем?

Заварзина не очень решительно кивнула головой и произнесла:

– Ну что же попробовать конечно можно. Но повторюсь безо всяких

гарантий с моей стороны. Я, честно говоря, совершенно не уверена, что

смогу что-то увидеть или ощутить, даже оказавшись не посредственно на

месте преступления.

– Отлично! – Павел Трофимович довольно улыбнулся, – а сейчас я покину

вас ненадолго мне надо позвонить Герману Валентиновичу.

Дмитриев удалился в соседнюю комнату звонить по телефону. Мы с Юлией

молча сидели за столом в его ожидании. Поговорив Павел Трофимович

вернулся в зал и обратился к нам со следующими словами:

– Что же я, да и Герман Валентинович думаем, что не стоит откладывать

дело в долгий ящик. Юлия Сергеевна, Александр Николаевич будете ли вы

свободны завтра в половине четвертого?

Юлия утвердительно кивнула головой, а я в свою очередь задал вопрос, который уже давно так и вертелся у меня на языке:

– Павел Трофимович, а зачем на месте преступления нужно мое

присутствие? Не понимаю, чем я могу быть полезен? Никаких

экстрасенсорных способностей до сего дня я вроде бы не демонстрировал.

– Видите ли Александр, – ответил мне Дмитриев, – возможно я и ошибаюсь, но вовсе не исключаю то, что ваше присутствие и общение с Юлией

Сергеевной каким-то образом стимулирует эти ее скрытые

паранормальные дарования. Насколько мне известно, но до того момента

как вы начали тесно общаться Юлия Сергеевна никак не проявляла их во

всяком случае открыто. Конечно, это мое предположение выглядит

достаточно безумным, но в принципе мы не знаем с чем мы можем

столкнуться в данной ситуации, поэтому почему бы и не попробовать в том

числе и самые, казалось бы, не обычные варианты?

Мне осталось только согласится с этими словами старого чекиста. В

сущности, я же ничего не теряю и от меня ничего не убудет, если я

сопровожу завтра Юлию на место убийства. В конце концов следовало

признать тот факт, что самого того дня как мы вдвоем спасли жизнь Маше

Елизаровой, вырвав ее из рук серийного убийцы, я и Юлия оказались

весьма важными действующими лицами во всей этой истории, связанной с

поисками маньяка, орудовавшего в городе.

Мы провели в гостях у Павла Трофимовича еще минут сорок. Он вынес

обещанный Юлии презент. Это оказалась старинная очень красивая

резная китайская шкатулка. Даже на мой дилетантский взгляд такой

подарок стоил довольно-таки немалых денег. Наконец мы с Юлией

засобирались домой, и радушный хозяин проводил нас до двери мы

попрощались с ним до встречи на следующий день в Старом Парке.

Глава 2

На следующий день в половину четвертого на машине Заварзиной мы

подъехали ко входу в Старый Парк. Там нас ждала уже знакомая “копейка”, возле которой стояли дядя Герман и Павел Трофимович.

Поздоровавшись с нами, дядя Герман коротко бросил:

– Так надо поскорее, а то скоро стемнеет. Ни черта тогда не увидим.

Мы пошли вглубь парка. Заварзина спросила:

– Герман Валентинович, а кто убит на этот раз?

– Молодая девушка. Девятнадцать лет ей было. Студентка педучилища.

Возвращалась домой через парк. Она на той стороне живет. Ну и не дошла.

Похоже этот гад засаду тут организовал. Ударил ее по голове чем-то

тяжелым, а дальше по старой схеме, оттащил в кусты, изнасиловал и

задушил. Главное зима сейчас народу в парке никого, не лето, вот он и

просек, что ему тут засады безопасней устраивать. Народ то через парк нет-нет да ходит, особенно из числа тех, кто на той стороне живет.

– И опять ни свидетелей, ни зацепок, – констатировал я.

Дядя Герман в ответ лишь расстроенно махнул рукой.

– Главное начальство мое в интересном положении оказалось. С одной

стороны, все эти убийства на обычную бытовуху или там на разбой – грабеж

не спишешь как бы это кое-кому ни хотелось бы. Кстати, у всех жертв

никакие ценности не пропали. У последней в сумочке вообще шестьдесят

рублей было и паспорт. Так что корытный мотив начисто отпадает. А с

другой стороны, во всех случаях и почерк один и ритуал. Все о маньяке

говорит! Но начальство признать это боится. А то вдруг по шапке прилетит!

Москва не довольна будет. Вот и гоняют нас как сидоровых коз. А у нас ни

улик, ни подозреваемых. Тупик, одним словом.

Разговаривая таким образом, мы продолжали идти по асфальтированным

дорожкам. Наконец мы подошли к густому кустарнику, начинавшемуся у

самой обочины, и дядя Герман, а вслед за ним и все мы начали

продираться сквозь него.

Идти было не просто, помимо веток кустарника сильно мешало и то, что

ноги постоянно проваливались в рыхлый снег. Однако мы быстро оказались

на небольшой лужайке, которая была окружена, с одной стороны, деревьями, а с другой кустарником. Как только мы вышли на эту лужайку, так дядя Герман остановился, махнул рукой и сказал:

– Вот здесь ее нашли.

– А когда это произошло? – поинтересовалась Заварзина.

– Три дня назад.

Юля ничего не ответила на это и со сосредоточенным видом стала

обходить лужайку. Она сделала это дважды, а затем остановилась на том

месте, где лежало тело убитой девушки. Я видел, как она стояла закрыв

глаза. Минуты текли за минутами Заварзина стояла все так же с закрытыми

глазами, не говоря ни слова и не двигаясь. Так же безмолвно стояли и все

мы. Тишину нарушал лишь шум ветра.

Наконец Юля пошевелилась. Она села на корточки и стала напряженно

всматриваться в то место, где еще недавно лежала очередная жертва

маньяка, вновь в безмолвии потекли секунды и минуты.

Наконец Заварзина поднялась с корточек и повернулась к нам. Меня

поразило то, что выражение ее лица стало каким-то трагическим, словно

она узрела своими собственными глазами чье-то огромное и не

поправимое горе. Я впервые подумал, о том, что знание, которым обладает, она ложиться на ее сердце грузом огромной тяжести.

Юля как-то, как мне показалось растерянно, пожала плечами и каким-то

глухим голосом произнесла:

– К сожалению мне нечего, вернее почти нечего сказать вам. Не знаю в

чем дело. То ли прошло уже слишком много времени то ли моих

способностей элементарно не хватает, чтобы увидеть более или менее

связанную картину произошедшего со всеми подробностями.

– Ну что-то вы все же увидели? – живо откликнулся на эти слова Заварзиной

Павел Трофимович, – и, если не секрет что?

Заварзина еще раз пожала плечами, а затем медленно сказала:

– Не знаю...Мне трудно описать то, что я увидела или даже не увидела, а

скорее почувствовала, – она вновь закрыла глаза, – первое, что я

почувствовала это был страх и боль. Именно боль. Похоже, что девушка

была в сознании, когда ее убивали, она все ощущала и понимала, что с ней

происходит. Как вариант ее оглушили, но затем она успела прийти в себя. И

в этот момент ей было очень и очень страшно и одиноко. А убийца... не

знаю, я как бы вижу какую-то очень размытую фигуру в густой, густой тьме, безо всяких подробностей. И еще у меня возникло странное ощущение, что

этот человек– убийца каким-то образом известен мне.

– Вы знакомы с ним? Или он просто напомнил вам кого-то из ваших

знакомых? – вновь спросил Дмитриев.

– Нет. Не так. Не то, чтобы я где-то или когда-то встречалась с ним или

даже он напоминает мне кого-то. Очень сложно объяснить это, трудно

подобрать соответствующие слова, – Юля вновь замолчала, ее лицо

приняло задумчивое выражение, через минуту– другую она продолжила:

– Он не напоминает мне никого из моих знакомых. По крайней мере

визуально. Но я чувствую, что, во-первых, этот человек мне почему-то

хорошо известен, не спрашивайте, почему и, что, во – вторых, если я каким-то образом повстречаю его, то он незамедлительно будет мною узнан.

Извините, но мне очень трудно подобрать необходимые слова, чтобы

адекватно описать вам то, что я почувствовала и ощутила.

После короткой паузы, наступившей после последних слов Заварзиной

Павел Тимофеевич спросил:

– Ну что же уважаемая Юлия Сергеевна попробуем еще раз или закончим

на этом? Как вы считаете? Сумеете ли вы получить какую-то

дополнительную информацию?

– Думаю, что вряд ли. По крайней мере непосредственно здесь. Возможно, мне удастся уяснить, что-то еще после дополнительных размышлений и

анализа, но я бы на вашем месте не рассчитывала бы на это. Хотя пробовать

я буду.

– Ну что же, для первого раза в принципе не плохо, – подытожил Дмитриев,

– главное мы убедились, что способности Юлии Сергеевны работают и

могут принести нам пользу. Возможно, действительно мы решили

воспользоваться ими слишком поздно.

– Кстати, – прервала его Заварзина, – один и тот же человек напал на

Елизарову и совершил это убийство.

– Вы уверены? – спросил дядя Герман.

– Да. Уверена. Уверена абсолютно.

– Значит все-таки серия. Да-а. Хорошенькое дельце.

– А вы в этом все еще сомневались уважаемый Герман Валентинович?

Напрасно, напрасно скажу я вам. Ну что если вы все не против, то пойдемте

отсюда.

Когда мы шли назад к выходу Павел Трофимович пустился в

воспоминания:

– Знаете ли, когда я служил под началом Глеба Ивановича Бокия мне

приходилось сталкиваться с людьми обладающими способностями

схожими со способностями Юлии Сергеевны. Конечно, такие люди

встречаются не сказать, чтобы особенно часто и в их поисках чаще всего

приходилось иметь дело со всякого рода шарлатанами, а то и прямо с

сумасшедшими. Но при этом попадались и настоящие самородки. Глеб

Иванович старался привлекать их от случая к случаю к решению разного

рода не простых оперативных задач. И знаете иногда результаты

деятельности таких людей просто поражали воображение!

Дядя Герман громко хмыкнул в ответ на эти слова Павла Трофимовича.

– Возможно в ваших чекистских делах все обстоит именно так. Но у нас

все несколько иначе. Данные, полученные от экстрасенса у меня, не

примет ни суд, ни прокуратура. Да что суд. Расскажи я о том, что мы сегодня

делали на месте преступления своим коллегам по розыску они меня, пожалуй, на прием к психиатру отправят. Так что даже если Юлия

Сергеевна подробно описала бы нам внешность убийцы то, как бы я этот

словесный портрет сумел бы использовать в розыске? Да у меня сразу бы

спросили, а откуда у вас товарищ майор словесный портрет

предполагаемого преступника особенно если учесть, что единственная

выжившая из числа его жертв ничего не помнит? И что бы я им на это

ответил? Что данные получены мною от ясновидящей после того, как она

осмотрела место преступления? Ну и где бы после этого я бы оказался?

– Да вам не позавидуешь, – заметил на это Павел Трофимович, – хотя, с

другой стороны, в вашем случае любая зацепка уже хлеб. Не так ли Герман

Валентинович? К тому же у вас есть уже опыт успешной реализации

оперативной информации, полученной как раз от “ясновидящей”, и в ее

роли выступала как раз Юлия Сергеевна. Я ни в чем не ошибаюсь?

Разговаривая таким образом, мы дошли до выхода из парка, где были

припаркованы машины, на которых мы добрались сюда. Попрощавшись

друг с другом, мы разъехались по своим делам.

Уже дома у Заварзиной я не удержался и принялся ее расспрашивать:

– Юля я вот так и не могу понять, что движет этими самыми серийными

убийцами? Можно ли как-то распознать их пока они не начали совершать

свои преступления?

– Что ими движет? Но, во-первых, как считается задатки серийного

убийцы, формируются в детстве подчас раннем. Этому способствуют

различного рода психотравмы, а особенно эмоционально холодные

авторитарные родители, которые подчас жестоко обращаются со своими

детьми. Во– вторых, серийные убийцы получаются из людей лишенных

эмпатии не способных любить и видимо никогда не бывших любимыми.

Мотивы, которые ими движут они разные. Впрочем, выделяют несколько

основных мотивов для серийных маньяков: это желание причинять мучения

своей жертве, демонстрировать власть над ней, и получая удовольствие от

этого, желание очистить мир от всякого рода не полноценных существ в том

числе и неполноценных в моральном отношении. Многие убийцы такого

рода приобретают психологическую зависимость от того, что они

совершают. Им нравится убивать и еще больше им нравиться сбивать с

толку тех, кто их ищет, ощущать себя не уязвимыми и самыми хитрыми. Они

видимо получают от этого дополнительный адреналин и превращаются в

своего рода наркоманов.

– Ничего себе, – произнес я, – а все-таки выявить заранее таких людей

можно или нет?

– Очень не просто если вообще возможно. Конечно, у уже разоблаченных

маньяков находят отклонения разного рода которые иногда проявляются

уже в детстве, но в целом такие люди обладают подчас поразительной

способностью к мимикрии. Внешне они совершенно не заметны, ведут

обычную жизнь, могут иметь полноценную семью и так далее. Более того в

определенных ситуациях такие люди могут демонстрировать недюжинное

обаяние и способность воздействовать на людей причем разного пола, возраста и социального положения. Специалисты даже говорят о том, что

внутри каждого такого маньяка живут как бы две личности. Одна – это

личность совершенно обыкновенного и законопослушного человека, а

вторая это личность холодного и безжалостного убийцы и насильника, психопата– садиста.

– Да-а, – протянул я, – но мне как-то трудно представить такое. Живет, поживает такой вот Иван Иванович, с женой и детьми, днем он как все, а по

ночам бац! Как какой-то оборотень превращается вдруг в убийцу, да еще и

серийного.

– Возможно сравнение с оборотнем как раз очень удачное, – ответила мне

Юлия, – а насчет того, что ты не можешь что-то там себе представить так это

скорее Саша твои проблемы. Люди подчас способны на такие поступки, которые никакой романист не придумает, потому что у него воображения не

хватит. Уж поверь мне.

– Например?

– Да вот хотя бы вспомнить, к примеру нашего общего знакомого

Тарханова. Сейчас он считает себя честным офицером, исполняющим свой

служебный долг и верным присяге. Да он не чурается не вполне чистых

методов работы, но в конце концов спецслужбы есть спецслужбы и понятия

о допустимом с моральной точки зрения там несколько иные чем у всех нас.

Что поделаешь специфика работы. И вот скажи ты, к примеру Тарханову, что через десять лет всего – на всего он будет верой и правдой служить

своему новому шефу вору в законе Гвоздеву он в лучшем случае в ответ на

эти твои слова покрутит пальцем у виска. Где сейчас Тарханов и где

Гвоздев. Они располагаются на совершенно разных полюсах бытия и их

пути никак не могут пересечься. Вернее, пересечься они могут лишь только

в том случае если Тарханов задержит этого самого Гвоздева как

подозреваемого преступника. И никак иначе. А всего через несколько лет

привычный для всех порядок рухнет, не станет ни КПСС, ни КГБ, и новыми

хозяевами жизни станут вот эти Гвоздевы. И они привлекут таких вот

Тархановых хорошими деньгами, и Тархановы забудут и про присягу, и про

честь офицера и пойдут в услужение этим Гвоздевым и будут так же

профессионально работать на них, как сейчас они работают на

государство. И таких Тархановых будет очень и очень много.

– Ты уже не в первый раз рассказываешь мне это, но честное слово мне

как-то трудно в это поверить. Нет я понимаю, что в любом стаде имеется

паршивая овца и даже не в единственном числе, но из твоих слов следует, что все, практически все стадо состоит из паршивых овец. В конце концов

воспитывали нас как советских людей извини уж за высокий стиль. Есть

все-таки какие-то базовые вещи и принципы, которые большинство людей

впитали, что называется с детства и они стали их второй натурой. Я,

конечно, не говорю про отдельных уродов типа тех же маньяков, но все же

не они определяют, так сказать, лицо общества. Напротив, они вынуждены

прятаться и маскировать свои преступные наклонности.

– Какой же Саша ты все-таки наивный. Советский человек... Пройдет

совсем немного времени весь этот порядок, который еще сегодня кажется

незыблемым, рухнет, и этот самый советский человек как с цепи сорвется.

Люди, которые сегодня выглядят вполне, себе благонравными гражданами

будут с легкостью творить совершенно неописуемые мерзости. Бандиты из

изгоев превратятся в уважаемых людей чье с позволение сказать

“ремесло” будет считаться в самых широких кругах вполне себе

престижным занятием. Старшеклассницы и студентки будут мечтать о

профессии валютной проститутки. Это хорошему человека научить очень

трудно, подчас почти невозможно, а плохое он усваивает мигом, а часто и с

удовольствием. Да еще в памяти людской как раз злодеи разных калибров

задерживаются дольше всего.

– И ты вот так спокойно говоришь об этом? Зная, что ждет людей и страну

всего через несколько лет ты даже не пытаешься приложить хотя бы какие-то усилия, которые если не предотвратят, то хотя бы позволят уменьшит

весь тот негатив, что ждет нас впереди?

– Кто тебе сказал, что я говорю об этом спокойно? Еще скажи, что я жду с

нетерпением наступления этих времен. Не забывай я жила в это время, теряла друзей в нем, в нем же погиб и Олег мой первый муж, после чего я

чувствовала себя наполовину трупом, наверное, года три. И у меня есть все

основания ненавидеть это время несмотря на то, что на него пришлась моя

молодость.

– Тогда в чем же дело? – в запальчивости я даже вскочил с дивана, – почему

же ты отказываешься действовать? Все знаешь и не пытаешься

использовать все пусть даже самые минимальные шансы на успех?

– Сядь Саша. Сядь и не бегай. А насчет действовать...Во-первых мы

говорили уже с тобой на эту тему, причем говорили не раз. А во– вторых, я

как ты мог заметить все же действую. В меру своих скромных сил и

возможностей. Стараюсь насколько могу уменьшить количество зла если

не во всем мире, то по крайней мере в отдельно взятом городе Величанске.

А объяснять тебе почему я не ищу доступа ни в Кремль, ни на Старую

Площадь по третьему разу я не собираюсь. По-моему, я объяснила тебе

мотивы своего поведения просто и доходчиво. Я не считаю себя виноватой

если ты, что-то не захотел или не смог понять. Надеюсь, что подобных