Текст книги "Аспирант. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10

На следующий день ровно в пятнадцать часов мы уже входили в квартиру

номер четырнадцать в старом “сталинском” доме на Пушкинской улице.

Павел Трофимович, как всегда, был сама воплощенная любезность. Он не

только очень тепло поприветствовал нас, но и настойчиво ухаживал за

мной и Юлией, когда мы раздевались в прихожей. Я даже испытал некую

неловкость от его любезности. Все-таки мне как мужчине это было не

вполне привычно. Впрочем, надо сказать и то, что в поведении Дмитриева

не чувствовалось ничего фальшивого или наигранного. Напротив, все его

манеры выглядели вполне органично, так что у меня даже возникло на миг

ощущение того, что наш знакомый уже родился со знанием всех правил и

норм этикета.

Дальше начались уже привычные нам кофейные и чайные церемонии. К

чаю и кофе прилагались очень вкусные пирожные.

Во время чаепития (я, впрочем, предпочел кофе, который и на этот раз был

бразильский) мой взгляд в очередной раз остановился на висевшем на

стене живописном портрете красивой женщины несколько восточного

типа. Мне давно хотелось спросить у хозяина кем ему приходится эта

женщина, но я все как-то не решался. На этот же раз я все-таки набрался

духу и произнес:

–Павел Трофимович, скажите пожалуйста, а кто эта женщина, что

изображена на этом чудесном портрете? Она вам кем-то приходится?

– О, Александр, портрет этот действительно чудесный. Он написан

пятьдесят лет назад. А изображена на нем моя жена, ныне, к сожалению, уже покойная. Портрет это был написан одним художником, далеко

отсюда, в одной восточной стране, когда мы с моей женой пребывали там в

длительной командировке.

– А у вас есть дети? – спросила Юлия.

– Есть. Сын. Но он живет сейчас в Москве. Видимся мы с ним не так, чтобы

часто. Сын и еще две прелестные внучки. Младшая очень похожа на свою

бабку. Так похожа, что мне порой становится даже не по себе. Причем

похожа не только внешне, но я бы сказал, что и внутренне. Но это все мои

стариковские дела и они вряд ли вас заинтересуют. Лучше давайте о вас.

Герман Валентинович рассказал мне, что вы решили пожениться. И когда

свадьба?

Юлия пожала плечами.

– Пока не знаем. Мы еще даже заявление не подавали. Все как-то не

получается. То то, то се. Но на днях думаем все-таки выбраться в ЗАГС. А

вообще-то планируем свадьбу на весну.

– Очень хорошо. Вы знаете, но мне старику кажется, что вы с Александром

будете очень красивой парой. Могу пожелать вам только счастья в будущей

семейной жизни. Много счастья! И, чтобы вы всегда были опорой друг

другу. Вы знаете я с моей женой по роду нашей деятельности частенько

попадали в разные сложные ситуации. И я всегда был уверен в ней.

Надеюсь, что и она тоже. А познакомились мы с ней уже в далеком 1926

году. Страшно представить сколько прошло с того дня времени!

Наконец все эти чайные церемонии завершились и поговорив недолго

еще о том и о сем Павел Трофимович наконец приступил к тому делу, из-за

которого ему потребовалось увидеть меня и Юлию.

– Александр Николаевич, Юлия Сергеевна я позвал вас, собственно, с

целью узнать не желаете ли вы съездить в Москву? – задал он нам он

вопрос, показавшийся нам несколько неожиданным.

В ответ мы синхронно пожали плечами, а я сказал:

– Да мы как-то не думали об этом. Зачем? И к тому же мы работаем. Да

занятий сейчас нет у студентов каникулы, но все равно на кафедре могут

образоваться разные дела, требующие нашего присутствия.

– Ну насчет вашего присутствия на кафедре то думаю, что этот вопрос

можно решить. Несколько дней ничего не решают и ваше кафедральное

начальство спокойно сможет обойтись без вашего обязательного

присутствия тем более, что как вы говорите у студентов сейчас нет занятий.

– А какова будет цель этой нашей поездки в Москву? – осторожно

поинтересовался я.

– Цель? Ну скажем и людей посмотреть и себя показать. Кстати, заодно вы

сможете приобрести в Москве, что-ни будь необходимое для вашей

свадьбы.

– А адрес людей, которым надо себя показать вы нам, конечно, дадите

уважаемый Павел Трофимович? – довольно нахально поинтересовался я.

–Очень ценю вашу сообразительность Александр! – ответил он мне, – да вы

совершенно правы, я дам вам адрес человека, который очень бы хотел

познакомиться с вами обеими. Более того, вам не надо будет мотаться по

Москве разыскивая этот адрес. Его помощники встретят вас прямо на

вокзале и отвезут куда надо.

– А этот человек, который так хочет познакомиться с нами как я понимаю

ваш коллега? – продолжил задавать свои вопросы я.

– И опять вы проявляете завидную сообразительность, – все так же

любезно ответил мне Дмитриев, – да можно сказать, что это мой коллега.

Это достаточно высокопоставленный сотрудник КГБ. Но вам нечего боятся

встречи с ним. Это не Тарханов. Напротив, это очень умный и я бы сказал

деликатный человек, вам будет очень легко и приятно иметь с ним дело.

– Из огня да в полымя, -пробурчал я себе под нос.

– Юлия Сергеевна, – обратился Дмитриев к Заварзиной, – у вас имеется

информация, представляющая оперативный интерес? По преступлениям, которые уже произошли, но еще не раскрыты и по тем которые еще не

произошли?

Юлия в ответ утвердительно кивнула головой.

– Очень хорошо. Не могли бы вы за оставшееся время подготовить

материал по ним? Нечто вроде записки? Адресат не обязателен.

Юлия вновь кивнула Павлу Трофимовичу.

– А сколько у нас осталось времени до этой поездки? – вновь влез в

разговор я.

– Сегодня воскресение. Скажем в среду вас устроит? Поезд до Москвы

отходит вечером. В двадцать один пятнадцать если мне не изменяет память.

Утром будете в Москве. Гарантирую отдельное купе. О работе не

беспокойтесь. Ваше начальство оповестят. Так что никаких проблем с ним

не будет. В Москве вы сможете остановиться в хорошей гостинице. Места

вам забронируют заранее. Думаю, за пару-тройку дней вы управитесь. Вам

хватит времени и на культурную программу. Если пожелаете конечно. По

ней будут пожелания?

– Мне бы хотелось попасть в Театр на Таганке, желательно на спектакль

“Мастер и Маргарита”, но если его в это время не будет, то тогда на любой.

И получить доступ в двухсотую секцию ГУМА. Знаете ли, хотелось бы купить, что-то приличное на свадьбу. Мне и Саше, – сказала Юлия.

– Хорошо. С удовлетворением ваших пожеланий особенных трудностей

думаю не возникнет. Я полностью их разделяю. Как я понимаю вы согласны

на поездку?

– А у нас есть выбор? – вновь буркнул я.

– Выбор Александр есть всегда, поверьте мне старику, – произнес Павел

Трофимович обернувшись ко мне, – и так же поверьте мне, что за отказ вас

никто не станет преследовать.

– Ага, не станет. И так же не станет прикрывать от всяких там Тархановых, -

подумал я, но, конечно, не стал говорить это вслух.

Ну значит договорились, – Павел Трофимович не скрывал своего

удовлетворения итогами нашего разговора, – за билетами можно зайти

скажем завтра. Вечером желательно. Часов так в восемь. Думаю, лучше

всего это сделать Саше. Саша вы согласны?

Я кивнул головой.

Мы посидели еще не много, а затем засобирались домой. Когда мы уже

вышли из подъезда я не преминул подколоть Юлию:

– Слушай Заварзина я что-то не замечал у тебя раньше тяги к вещизму. А

тут вдруг двухсотая секция ГУМА!

– Во-первых, грех не воспользоваться случаем и не купить хороших вещей, которых здесь в Величанске днем с огнем не сыщешь, а если и сыщешь, то

с большой переплатой, а во-вторых, я тем самым проверяла уровень того

человека, к которому посылает нас Павел Трофимович.

– И как тебе его уровень?

– Высокий, – ответила она мне.

– Д-а-а, мы вроде как освободились от назойливого внимания Тарханова, зато похоже попали под прицел людей, по сравнению с которыми Тарханов

так мелкая сошка.

– Это было неизбежно с того самого дня как мы начали действовать. Рано

или поздно на нас все равно обратили бы внимание. И уже не играет роли

произошло бы это днем раньше или днем позже.

– Одна надежда, что эти большие люди окажутся все же поумнее

Тарханова, – с надеждой в голосе произнес я.

Назавтра мы явились на кафедру дабы известить начальство о

планируемой нами поездке в столицу. На кафедре мы застали Пашкевича.

Дмитрий Олегович не произнес ни одного слова возражения против наших

планов наоборот пожелал нам всяческой удачи. Вечером, как и

уславливались я зашел к Дмитриеву и забрал уже приобретенные билеты, отдав за них деньги.

Тридцать первого января в девять часов вечера я с Юлией прибыл на

железнодорожный вокзал нашего города. Поезд до Москвы уже стоял у

перрона. Мы нашли нужный вагон, проводница проверила наши билеты, мы

зашли в него, отыскали наше купе и стали размещаться в нем.

Через несколько минут поезд тронулся в путь. Я достал свой термос, в

который я залил кофе и разложил на столе нехитрую трапезу.

– Будешь? – спросил я Юлию.

Она утвердительно кивнула мне. Я налил ей кофе в складной дорожный

стаканчик, и мы некоторое пили его, молча смотря в окно на пролетавший

мимо нас ночной пейзаж.

– А знаешь, – наконец прервал я молчание, – я на днях разговаривал с

Левкой. Он слушал “вражьи голоса” и по ним говорят, что Черненко совсем

плох и чуть ли уже не умирает. Говорят, у него эмфизема легких.

– А еще цирроз печени, хроническая легочно-сердечная недостаточность

и много чего еще. Жить ему осталось совсем недолго. До десятого марта.

– А еще по словам Левки “голоса” прочат на место генерального после

скорой смерти Черненко Горбачева. Я после твоих рассказов о будущем

стал следить за ним. Он в декабре ездил в Англию с Тэтчер ручкался, перед

журналистами свою улыбку во весь рот демонстрировал.

– В апреле месяце он созовет пленум ЦК произнесет на нем речь, которая

всем покажется безумно смелой и начнется. “Ускорение”, “Перестройка”,

“Гласность” и прочее. Через пару– тройку лет все начнет сыпаться и

закономерно придет к краху. В общем: “ по Руси несется тройка Мишка, Райка, Перестройка!”.

– А Райка это кто такая?

– А это жена будущего Генерального секретаря ЦК КПСС Раиса

Максимовна Горбачева в девичестве Титаренко. Горбачев начнет возить

свою жену всюду за собой, к тому же она сама не страдает от излишней

скромности. Народу это не особенно нравилось. Пошли анекдоты.

– Например?

– Ну например такой: сидят мужики в бане. Вдруг туда заходит Горбачев.

Мужики повскакали и давай тазиками прикрываться. Горбачев у них

удивленно спрашивает, в чем мол дело? А они ему в ответ мол ты что один

пришел? Без Райки?

Я посмеялся. Потом спросил:

– А еще какие анекдоты были?

– А еще в мае месяце с подачи Горбачева начнут антиалкогольную

кампанию. Сократят выпуск алкоголя, позакрывают большинство

специализированных магазинов, в итоге возникнет дефицит спиртного и за

ним будут стоять огромные очереди. И Горбачева прозовут “ Минеральный

секретарь”. А из-за нехватки тары водку станут разливать в бутылки из-под

Пепси колы. Эти бутылки прозовут “раиски”.

– Да скоро, наверное, начнется очень веселое время!

– Очень. Обхохочешься.

Проводница принесла белье и поинтересовалась не нужно ли нам чаю. Я

ответил ей:

– Наверное не нужно. У нас в термосе еще кофе осталось.

Поезд давно набрал скорость и громыхая на стыках мчался вперед. За

окном мелькали фонари мы проезжали маленькие станции с пустыми

перронами, ехали мимо небольших деревень и поселков, которые

разделяла густая тьма зимней ночи.

– В какой же огромной стране мы живем, – задумчиво сказал я, глядя в

окно.

– Скоро она значительно уменьшится в размерах, правда все равно

останется огромной, – ответила мне Юлия и спросила: – интересно, как

обстоят дела с поисками маньяка? Есть ли какие-ни будь подвижки к

лучшему?

Я хмыкнул в ответ:

– Боюсь, что после того, что случилось дядя Герман будет еще долго

злиться на нас.

– Он, конечно, прав, но ты Саша должен понять, что я не могла поступить

иначе.

– Да понимаю я все. Как, впрочем, и дядю Германа. Ничего позлиться, позлиться и перестанет. Для него интересы службы превыше всего. А ты для

него человек нужный. Слушай, а в той, прошлой жизни ты была хорошо

обеспечена?

– В молодости не очень, а потом вполне себе.

– А что ты имела?

– Две квартиры в Москве, загородный дом, хороший кстати загородный

дом, солидный счет в банке. С точки зрения всяких там олигархов я, конечно, была нищей, но мне в принципе хватало.

– А за границей была?

– Не только была, но и жила. Я была собственницей небольшого домика в

Испании. Мне не плохо платили, а к роскоши меня никогда не тянуло. Тем

более, что детей у меня не было и тратить гонорары мне особенно было

ненакого.

– Да я что-то не заметил у тебя пока тяги к красивой жизни, которой, судя по

всему, отличалась подлинная Юля Заварзина.

– Подлинная Юля Заварзина была доброй девушкой, которую, видимо, достало то лицемерие и ложь с которым она сталкивалась постоянно и

дома и вне его. Вот она и бунтовала против него как могла. Я как-то дома

наткнулась на один хитрый тайник, в котором обнаружила ее личный

дневник. Прочла его. И многое поняла про прежнюю хозяйку тела, которое

я заняла таким не обычным способом. Юля изначально была очень доброй

девушкой с открытой душой. Не ее вина, что она выросла в таких условиях.

Сейчас наступают такие времена, когда такие вот Юли будут погибать

пачками. Она по своей сути была типичным тепличным цветком ни в

малейшей степени не приспособленным к той страшной жизни которая

начнется вот-вот. В девяностые такие вот Юли массово быстро спивались, садились на иглу, их продавали в заграничные бордели и так далее.

– И ты так спокойно говоришь об этом?

– Саша не начинай опять. Мы уже один раз чуть было не поссорились из-за

этого. Ты же знаешь мою позицию по этому вопросу. Как и аргументы, которыми я обосновывала ее. Я не вижу оснований как-то ее менять. Во

всяком случае пока.

– Но в Москву ты все-таки едешь? Стало быть, не отказываешься полного

невмешательства в будущее. От его коррекции.

– Само мое появление здесь уже изменило будущее. Мое появление, совпавшее со смертью меня же шестилетней. В этом варианте истории

никакой Вероники Степановой ставшей потом Арсеньевой больше нет и

никогда не будет. Есть Юлия Заварзина. И никто кроме тебя не знает, что в

теле Юлии Заварзиной на самом деле пребывает Вероника Степанова-Арсеньева. Да и ты как мне иногда, кажется, не вполне веришь в это. Это

первое. А второе это то, что выбора у нас как ты понимаешь нет и не

предвидится.

– Да уж. Добрый дедушка – Штирлиц схватил нас пожестче чем Тарханов. И

мягко так. А не вывернешься.

В ответ Юлия только развела руками. Мол ты сам все понимаешь.

– Слушай, – продолжил я, – похоже, что жена Павла Трофимовича тоже

была шпионкой?

– Ну если он был нелегал, то сто процентов. Нелегалов как правило

забрасывают семейными парами. Это только в кино Штирлиц мог вести

холостую жизнь, тоскуя по жене. В реальности ничего подобного быть не

могло.

– Я смотрю ты и в вопросах нелегальной разведки не плохо подкована?

Муж из ФСБ что ли рассказал?

– Глеб ничего мне про службу не рассказывал, а я соответственно и не

спрашивала. Не дурочка я же в конце концов. А публикаций по истории

внешней разведки в новой России было достаточно. Так что какие-то

элементарные сведения можно было получить без труда.

Так за разговорами шло время и наконец я почувствовал, что меня мало -

по малу начинает клонить в сон. Широко зевнув, я сказал:

– Не знаю как тебя, а меня начинает потихоньку срубать. Давай я на

верхнюю полку, а ты на нижнюю. С детства люблю спать на верхних полках

в поезде.

– Да мне тоже уже хочется спать, – ответила мне Юлия.

Мы расстелили белье на полках, я полез на верх и стал там устраиваться.

Юля выключила свет в купе, разделась и тоже залезла под одеяло.

Поворочавшись недолго, я незаметно и быстро уснул.

Глава 11

Поезд, громыхая на стыках приближался к Москве. Ночью я проснулся как

раз в тот момент, когда мы стояли возле какого-то довольно большого

города. Я свесил голову с полки и посмотрел на лежащую внизу Заварзину.

Юля спала на спине и ее лицо освещал тусклый свет, идущий от

привокзальных фонарей. Я залюбовался ее лицом. Ничто не напоминало в

ней холодную, красивую и высокомерную стерву какой я воспринимал ее в

самом начале нашего знакомства. Напротив, ее лицо с застывшим на нем

каким-то детским выражением было для меня теперь бесконечно милым и

дорогим. “Спит как ребенок”– подумал я. А потом мне пришла в голову

мысль о том, что как я мог раньше жить, не зная этой прекрасной женщины, которая так внезапно вошла в мою жизнь и мало того поменяла ее так

решительно и полно, что еще полгода назад я не мог себе даже

представить это.

Было еще темно, когда вагон стал оживать, в коридоре зашаркали шаги.

Проводницы заходили в купе будили пассажиров и напоминали о сдаче

белья. Зашли и к нам. Полная с кудряшками на голове проводница открыла

дверь и прокричала практически “трубным гласом”:

–Так просыпаемся, сдаем белье, Москва скоро!

Прокричав это, она захлопнула дверь и двинулась к соседнему купе.

– А? Что? – заворочалась на нижней полке Заварзина, – Санечка мы, что

приехали? Уже Москва?

– Вставай Заварзина не кисни, мы подъезжаем к столице нашей Родины

граду Москве, – бодрым голосом ответил ей я и спрыгнул вниз.

Выйдя в коридор, я направился в туалет. Отстояв там приличную очередь

и сделав свои дела, я вернулся в купе. Заварзина управилась значительно

быстрее меня и к моему возвращению она успела собрать белье и сложить

его внизу.

Мы уселись за стол я вытащил из сумки термос, в котором еще булькало и

плескалось кофе, разложил остатки бутербродов, и мы начали

перекусывать. Я глянул в окно, из которого начал уже струиться тусклый

свет, позднего зимнего утра. На улице валил снег, который с каждой

минутой становился все гуще и гуще. Москва встречала нас начинающейся

метелью.

– Да погодка не радует, – заметил я, – видимость все хуже и хуже. Как бы

наши встречающие не пропустили нас. Если пропустят куда нам тогда

деваться?

– Не волнуйся Санечка, я думаю, что абы кого встречать нас не направят, -

успокоила меня Юля.

Наконец поезд стал замедлять свой ход приближаясь к конечному пункту

своего пути Казанскому вокзалу. Он остановился у перрона и народ шумно

повалил наружу. Мы с Юлией решили переждать основной поток

пассажиров и выйти из вагона как можно позже.

Когда в коридоре прекратился топот ног я встал с полки закинул на плечо

сумку помог собраться Заварзиной и произнес:

– Ну пошли, что ли?

Мы вышли на уже полупустой перрон и направились к выходу с него.

Пройдя, наверное, половину пути я заметил стоящих впереди двух мужчин, один из которых был одет в серое пальто с поясом, а второй в “Аляску”. Они

внимательно всматривались в лица проходивших мимо них людей.

Я толкнул Заварзину в руку и сказал:

– Вон похоже это они, наши встречающие.

Когда мы поравнялись с ними один из них (тот, что был в пальто), подошел к нам и спросил:

– Александр Николаевич Солдатов и Юлия Сергеевна Заварзина если я не

ошибаюсь?

– Совершенно верно, -ответил ему я, -а с кем имею честь?

Перед моим лицом мелькнула красная книжечка.

– Капитан Мохов. Комитет Государственной Безопасности. Позвольте ваши

документы.

Мы вытащили наши паспорта и отдали их Мохову. Он внимательно

просмотрел их, сверил наши лица с фотографиями и отдав документы

сказал:

– Здравствуйте Александр Николаевич, Здравствуйте Юлия Сергеевна. С

благополучным прибытием в Москву! Пройдемте вперед. Там вас ждет

машина нам приказано доставить вас в указанное место.

– А где это место? И кто нас там ждет? – но Мохов бодро затопал вперед по

перрону, никак не прореагировав на мой вопрос.

Делать было нечего. Пришлось, не получив ответа на свой вопрос шагать

за Моховым и его напарником. Который, кстати, так и не представился. Юля

схватилась за мою руку и последовала за мной.

Возле здания вокзала мы увидели черную “Волгу”. Мохов остановился

перед ней открыл багажник и кивнул нам:

– Бросайте вещи сюда и залезайте в машину.

Мы сложили свои сумки и залезли в автомобиль разместившись на

заднем сиденье. За руль “Волги” сел напарник Мохова в “Аляске” который

за все время не произнес ни единого слова. Сам Мохов расположился

рядом с ним.

– Поехали, – коротко бросил он ему, и “Волга” тронулась с места.

Пока мы ехали по Москве я старался внимательно смотреть в окно. Все-таки в столице я не был уже года два с лишним. Да и в прежние времена мне

не доводилось особенно часто бывать в ней. А Москва все же как ни говори

это культурный и научный центр СССР.

Заварзина напротив сидела совершенно тихо и спокойно, в один момент

мне даже показалось, что она задремала. Я незаметно толкнул ее локтем в

бок, и она вопросительно посмотрела на меня.

На улице тем временем уже совсем рассвело, но снег все шел и шел.

Столица встретила нас настоящей февральской метелью, которая

становилась сильнее с каждым часом.

Наконец мы въехали на улицу по обеим сторонам которой стояли

многоэтажные панельные дома. Попетляв между ними мы остановились

возле одной из девятиэтажек.

“Волга” остановилась. Мохов открыл дверь и бросил нам:

– Вылезаем.

Он махнул рукой в сторону одного из подъездов и произнес:

– За мной!

Мужик в “Аляске” так и за все время не проронивший и слова остался

сидеть за рулем.

Мы пошли за Моховым. Дошли до подъезда, зашли в него и поднялись на

второй этаж. Мохов остановился перед крайней левой дверью и не

нажимая кнопку звонка толкнул ее вперед. Дверь открылась, Мохов кивнул

нам головой и сказал:

– Заходите, – и первым зашел в квартиру.

Мы оказались в довольно тесной прихожей. Пока мы раздевались и

вешали нашу одежду в шкаф, Мохов прошел вперед и открыв дверь зашел в

комнату напротив. Буквально через десять секунд он высунул голову наружу

и произнес:

– Юлия Сергеевна, Александр Николаевич заходите сюда.

Мы зашли в довольно просторную комнату, посредине которой стоял стол, за которым сидел в кресле мужчина лет пятидесяти с тронутой

основательной сединой шевелюрой (я вспомнил, что такие волосы

называли “соль с перцем”). На мужчине был надет светлый пиджак под ним

находилась такая же светлая рубашка с расстегнутым воротом. Галстука не

наблюдалось. Мужчина посмотрел на нас сквозь стекла очков в тонкой

оправе. От него веяло такой солидностью, и я даже сказал бы властностью, что у меня не возникло даже сомнения в том, что нас привезли на встречу с

самым настоящим генералом.

– Да, Сашенька, – подумал я, – это тебе не мелькая сошка Тарханов из

глубоко провинциальной ГБ. Этот дядька похож на самого настоящего

зубра. Такой в случае чего шутить не будет.

Мужчина встал, склонил голову в знак приветствия и затем властным

голосом бросил Мохову:

– Так Мохов, свободен. Если потребуешься вызову.

Мохов как-то мгновенно исчез. Я даже не успел удивиться той

стремительности, с которой состоялось это исчезновение. Вот только, что

был человек и раз! Нет его. Только хлопнула входная дверь.

Генерал еще раз самым внимательным образом осмотрел нас буквально с

ног до головы. Затем благожелательно улыбнувшись произнес:

– Ну что же будем знакомиться. Зовите меня Юрий Геннадьевич. Как вы уже

надеюсь поняли я представляю Комитет Государственной Безопасности. А

вы следовательно Александр Николаевич Солдатов и Юлия Сергеевна

Заварзина. Из Величанска?

В ответ я и Юлия практически синхронно кивнули головами.

– Ну, что же очень рад, садитесь пожалуйста, – и Юрий Геннадьевич указал

нам на два мягких стула стоящих по краям стола, – Павел Трофимович ввел

меня в курс дела насчет вас и ваших скажем так особенностях. Вы, кстати, давно видели его?

– Последний раз в понедельник вечером, – ответил я.

– Ну, что ж, хорошо. Тогда не откладывая приступим к делу. Юлия

Сергеевна вы подготовили тот материал, о котором просил вас Павел

Трофимович?

– Да, конечно, – ответила она, – и достала из своей сумки папку с лежащими

в ней несколькими машинописными листами.

Генерал (я был уже на все сто процентов уверен, что мы имеем дело с

настоящим генералом) достал листы и погрузился в их изучение. Заварзина

помолчав произнесла:

– Юрий Геннадьевич прошу уделить особое внимание некому Головкину

Сергею Александровичу. Это потенциальный серийный убийца. Он пока

никого не убил, вернее пытался один раз, но не удачно, но, если его не

остановить его жертвами впоследствии могут стать одиннадцать детей, все

мальчики.

– А кого и когда он уже пытался убить? – спросил Юрий Геннадьевич, оторвавшись от чтения.

– Андрея Минина четырнадцати лет. Это произошло двадцать первого июня

прошлого года в Московской области возле пионерского лагеря

“Романтик”. Андрей вышел покурить за пределы лагеря, Головкин напал на

него и повесил на дереве. Мальчик чудом выжил. Дело в том, что

впоследствии он на опознании ошибочно указал на другого человека. Но

если вы предъявите ему Головкина я гарантирую, что он опознает его.

– Где это произошло?

– В Одинцовском районе, Головкин работает зоотехником на Московском

конном заводе № 1. И еще: во время службы в армии он украл и привез

домой десять патронов, они до сих пор хранятся у него. При обыске вы их

без труда найдете.

– Что же проверим эту вашу информацию. Думаю, с этим большого труда

не будет. Что -ни будь еще?

– Второй потенциальный серийный маньяк – это Никитин Михаил

Петрович. Из Мордовии. Поселок Краснознаменский. Работает

фельдшером на Скорой помощи. В период с 1985 по 1993 года убьет

двенадцать женщин разного возраста от семнадцати до сорока восьми лет.

Душитель и насильник. 1957 года рождения. Первое убийство совершит

совсем скоро. Семнадцатого мая. Его первой жертвой станет Анжела

Токарева двадцати трех лет. Он изнасилует и задушит ее вблизи деревни

Строково. И еще-очень опасная банда действует сейчас в Москве. Она

состоит из Вячеслава Евстратова и Виктора Савченко. Савченко майор ГАИ, Евстратов ранее работал в военизированной охране автозавода имени

Ленинского Комсомола. С 1981 года они занимались систематическим

хищением дефицитных автозапчастей с производства. Затем Евстратов

добыл револьвер. У них появилось намерение ограбить инкассаторов.

– Для осуществления задуманного им понадобился автомобиль, -

продолжила Юлия, -Евстратов в начале напал на водителя такси убил его и

похитил тридцать рублей. Затем он остановил грузовик “Госкино” сел в

него, а пути застрелил водителя и попытался угнать машину. Его остановил

инспектор ГАИ для досмотра, но бандит убил и его. В этом году Евстратов

устроился на работу начальником группы караула ВОХР на киностудию

имени Горького. Вместе с Савченко они вскрыли сейф и похитили из него

пять револьверов с патронами. Часть похищенного оружия спрятано в

Могилеве у родственницы Савченко. Двадцать первого февраля этого года

бандиты нападут на инкассатора в одном из московских магазинов убьют

его и похитят деньги. Адрес магазина я привела в материале, который вы

сейчас изучаете. Если их не остановить, то им удастся ограбить кассу

Киностудии имени Горького с убийством кассира. Важно еще и то, что

Савченко будучи действующим офицером ГАИ получает все ориентировки

и имеет возможность принять меры сам и предупредить своего сообщника.

В курсе некоторых преступлений Евстратова находится его сожительница

Елена. Некоторых, но не всех. Она несчастная женщина сожитель запугал

ее, неоднократно угрожая оружием.

Заварзина наконец прервалась. Юрий Геннадьевич погрузился в чтение.

Он шелестел листами, затем взял лежащий на столе остро наточенный

карандаш и периодически делал им какие-то отметки на полях

машинописных листов. Время от времени он хмыкал себе под нос.

От нечего делать я начал осматривать комнату, в которой мы находились. Я

обратил внимание на ее какое-то безликое и стереотипное убранство.

Возникло ощущение, что в этой комнате никто не живет постоянно, что

люди бывают здесь лишь время от времени. Судя по всему, мы находились

на конспиративной квартире, принадлежащей КГБ.

Время шло. Тишину, царившую в комнате, нарушало лишь тикание

настенных часов, шелест листов, да редкое хмыканье, издаваемое Юрием

Геннадьевичем. Наконец он положил листы на столешницу, пододвинул к

себе стоявшую на столе хрустальную пепельницу, достал сигарету из пачки, что была слева от него, прикурил откинулся на спинку кресла и выпустил

струйку серого дыма в потолок.

– Ну что же, – произнес он, – материал, предоставленный вами уважаемая

Юлия Сергеевна очень интересный. А если он еще и подтвердится, то

ценность его возрастет многократно.

– Я думаю, что он полностью подтвердится, – сказала в ответ Юлия.

– Надеюсь. Очень на это надеюсь. Мы конечно все это проверим самым

тщательным образом, но те сведения о вас и Александре Николаевиче

которыми я располагаю, заставляют отнестись ко всему этому, – и генерал

потряс в воздухе листами, – с максимальной серьезностью. Но пока мы

прервемся. Мне надо еще обмозговать как следует все то, что я только, что

прочел и услышал от вас.

– Сейчас вас отвезут в гостиницу “Космос”. Мы забронировали там для вас

двухместный номер. Павел Трофимович говорил, что у вас есть еще какие-то пожелания?

– Да, – ответила ему Юлия, – нам хотелось бы получить пропуск в двухсотую

секцию ГУМА. Знаете ли, у нас скоро свадьба и мы бы были не против

приобрести кое-что из дефицита. А то в Величанске это бывает не так

просто.

Генерал утвердительно кивнул головой:

– Думаю для нас не составит труда добыть для вас такой пропуск. Что еще?

– Билеты в Театр на Таганке. На “Мастер и Маргариту”.

– Ну с этим может быть посложнее. Я так понимаю, что вы к нам ненадолго

на пару-тройку дней максимум. А я, к сожалению, не знаю расписание

спектаклей в Театре на Таганке.

– Тогда на любой если можно. Давно мечтала попасть в этот театр.

– Ну с этим будет еще проще чем с двухсотой секцией ГУМА. Все?

– Вроде бы все.

– Ну тогда прекрасно. Сейчас я вызову человека он отвезет вас в

гостиницу, отдыхайте, кстати непременно посетите ресторан там очень

неплохо кормят. Завтра, думаю где-то до двенадцати часов вас посетит мой

сотрудник и передаст вам пропуск в ГУМ и билеты в театр. Когда вы думаете

возвращаться назад?

Юля посмотрела на меня и спросила:

– Когда Саша?

Я пожал плечами.

– Думаю если мы все успеем и у вас не возникнут к нам дополнительные

вопросы то, наверное, в воскресение. В крайний случай в понедельник.

– Хорошо, – тогда подождите немного здесь мне надо позвонить.

Юрий Геннадьевич встал из-за стола и направился в прихожую к

телефону.

Из-за прикрытой двери вновь донесся его голос с властными интонациями

с которыми он обращался к какому-то своему сотруднику.

Позвонив, генерал вернулся назад и вновь уселся в кресло. Не прошло и

пяти минут как входная дверь отворилась и в комнате появился все тот же

Мохов.

– Вызывали Юрий Геннадьевич?

– Доставишь наших гостей в “Космос”. Там уже все сговорено.