Текст книги "Аспирант. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

вопросов ко мне с твоей стороны больше не возникнет.

Мы замолчали. Я сидел насупившись. Доводы, которые приводила

Заварзина, с одной стороны, казались мне правильными и логичными, но с

другой стороны они вызывали сильное неприятие в моей душе. Однако

продолжение дискуссии мне также виделось совершенно

бесперспективным если конечно я не искал ссоры с Юлией. Погасив

возникшее внутри раздражение на нее, я поднялся с дивана и сказал:

– Ладно оставим эти дебаты на потом. Если будет еще время и

возможности для их продолжения. А сейчас я вынужден откланяться. Поеду

в общагу. У меня сегодня большой фронт работ над диссером намечен. А то

Пашкевич меня съест в конце концов без соли и перца. Заодно с Левкой

пообщаюсь, а то давно его не видел. Боюсь, что скоро забуду, как он

выглядит.

Юлия подняла свои глаза на меня и спокойно произнесла:

– Извини если чем-то задела или обидела тебя. Хотя в принципе моя точка

зрения для тебя не должна быть новостью.

– Закрой за мной дверь, – пробурчал я в ответ и направился по

направлению к прихожей.

Глава 3

В последующие дни я почувствовал, что между мною и Заварзиной

пробежал некотор ый холодок. Мы встречались на кафедре, разговаривали друг с другом, но и только. Я уже не проводил вечера в

квартире Юлии с последующей почти обязательной ночевкой. Все-таки

наш последний разговор достаточно сильно задел меня, и я продолжал

испытывать раздражение в отношении Юлии. Ее точка зрения казалась мне

слишком эгоистичной, хотя я и не мог не признать наличие в ней

определенной правоты. Больше всего меня раздражало, однако, то, что она

упорно не желала отказаться от нее. Это в свою очередь задевало мое

самолюбие, причем я понимал, что никаких предпосылок к тому, что Юлия

вдруг полностью согласится со мной, отказавшись от своих прежних

убеждений нет и не предвидится.

Практически ежедневно я продолжал мысленно спорить с Заварзиной и

в этих своих мысленных дискуссиях я неизменно одерживал над ней

полную и безоговорочную победу. Увы в реальности все обстояло

совершенно иначе. В сущности говоря меня уже мало занимал вопрос кто

прав или не прав в этом нашем очном и заочном споре, мое самолюбие

страдало от одного только факта, что Юлия не приняла в расчет мои

аргументы и признала моей правоты. Поэтому при каждой встрече с

Заварзиной в моей душе вновь поднималось раздражение и понимая это я

старался по возможности ограничить наше общение. Благо к тому же я

серьезно закопался в работе с материалами для диссертации так, что

свободного времени у меня в самом деле было не так, чтобы и много.

Наше такое не определенное состояния полу ссоры длилось не один день

пока наконец в один вечеров меня не позвали к телефону на вахту

общежития. Слегка недоумевая кому это мол понадобилось так срочно

названивать мне, я подошел к аппарату взял трубку и произнес в нее:

– Алло. Слушая вас.

– Здравствуй Саша, – раздался в трубке голос Заварзиной, – не мог бы ты

сейчас приехать ко мне? Только, что мне позвонил Герман Валентинович у

него, что-то опять случилось и поэтому он хочет приехать ко мне. Я

подумала, что в случае чего твое присутствие может не помешать.

– А он не сказал, что такого срочного у него стряслось?

– Нет. Судя по всему, это не телефонный разговор.

Делать было нечего и мне пришлось согласиться на предложение Юлии.

Быстро одевшись, я выскочил из общежития. Недавняя оттепель уже

сменилась легким морозом, и погода была бы совсем замечательной если

бы не приличный гололед под ногами. Из-за него я чуть было не свалился на

асфальт поскользнувшись возле автобусной остановки.

То ли из-за гололеда, то ли по какой еще причине, но общественный

транспорт этим вечером ходил просто отвратительно. Я сначала долго ждал

нужный номер, а потом еще почти полчаса добирался на нем до места

назначения. Во дворе дома, в котором жила Заварзина, возле ее подъезда

я сразу заметил знакомую “копейку” и понял, что дядя Герман уже

опередил меня.

Быстро войдя в подъезд, я мигом поднялся на нужный этаж и оказался

перед знакомой дверью. Ее открыла мне Юлия.

– Заходи, – сказала она мне, – Герман Валентинович уже здесь. Проходи

сразу на кухню.

Я разделся, прошел на кухню, где и узрел своего дядю.

– Привет Сашок, – поздоровался он со мной и как всегда крепко пожал мне

руку.

– Ну, что у тебя стряслось на этот раз? – спросил его я.

– Очередное убийство, – ответила за него Заварзина, – Герман

Валентинович вновь хочет прибегнуть к нашим услугам.

– Опять маньяк? – спросил его я.

Дядя Герман пожал плечами и ответил мне:

– По почерку похоже.

– А кого и где убили?

– Опять женщина, молодая. Задушена. Труп найден сегодня утром в

лесополосе возле микрорайона Юбилейный. Обстоятельства очень схожие

с предыдущими убийствами. Вот я и решил обратиться к Юлии Сергеевне.

Глядишь она, что -ни будь и узрит. Что-то такое, что мы сыскари не

заметили или пропустили.

– А Павел Трофимович в курсе? – задал я очередной вопрос.

Дядя Герман, усмехнувшись ответил мне:

– Знаешь Сашок я не удивлюсь если он узнал об этом убийстве раньше

всех нас.

– Да -а неужто он такой серьезный и настолько информированный. А вроде

простой пенсионер.

– А то. И не простой он вовсе. Хотя и пенсионер. Делом этим он очень и

очень заинтересовался. Такое впечатление, что от того поймаем мы этого

маньяка и как скоро это сделаем вся его жизнь зависит. Хотя виду прямо и

не подает. Но у меня глаз то наметанный. Ну что возьметесь оказать

посильную помощь?

– Я как понимаю вам нужно чем скорее тем лучше? – спросила Юлия.

– Верно понимаете. Но сегодня уже поздно, а вот скажем завтра часов так

в одиннадцать сможете или нет?

Заварзина вопросительно посмотрела на меня. Я в ответ утвердительно

кивнул головой.

– Что касается меня, то я без проблем.

– Да, думаю, что я смогу освободиться к этому времени Герман

Валентинович.

– Ну хорошо, – дядя Герман поднялся со стула, – завтра к половине

одиннадцатого я подъеду сюда к вам и тогда двинем сразу на место

происшествия. А сейчас извините мне надо идти. Дела.

Заварзина проводила его, закрыла входную дверь и вернувшись на кухню

обратилась ко мне:

– Ну что Саша ты все продолжаешь дуться на меня или же наконец

перестал?

– С чего ты взяла, что я на тебя дуюсь?

– А то у меня глаз нет. Не можешь простить, что я не согласилась с тобой?

Я ничего не ответил Заварзиной. Она помолчала еще не много потом с

сожалением вздохнула и сказала:

– Ты ведешь себя как обидчивый ребенок. Ладно не буду больше

приставать к тебе. Иди к себе в общежитие и до завтра. Смотри не опоздай

к половине одиннадцатого.

Назавтра в половине одиннадцатого я подошел во двор дома Заварзиной.

Вновь я увидел стоящую возле подъезда “копейку” дяди Германа. Весь

коллектив был уже в сборе и ждал только меня. Я залез на заднее сидение, и машина тронулась.

Микрорайон “Юбилейный” относился к новостройкам. Дядя Герман

остановил машину на обочине дороги, возле которой сразу начиналась

лесополоса. Мы вышли из авто и пошли за ним к месту недавнего

преступления.

В общем и целом, все происходило примерно так же, как и в предыдущий

раз в Старом Парке. Юлия походила по засыпанной замерзшим снегом

лужайке, постояла словно прислушиваясь к какому-то своему внутреннему

чувству потом тряхнула головой и заявила:

– Это убийство не имеет никакого отношения к тем предыдущим.

– Вы уверены? – встрепенулся дядя Герман.

– Уверена.

– Полностью уверены? – дядя Герман не скрывал, казалось, своих

сомнений.

– Полностью и бесповоротно, – утвердительно ответила ему Заварзина, -

эта женщина вообще погибла не здесь. Ее привезли сюда значительно

позже, уже после наступления смерти.

– А у вас не было сомнений сразу в том, что это дело рук нашего маньяка? -

спросил дядю Германа Павел Трофимович.

– Да как сказать, – ответил ему он, – сначала может быть и не особо

сомневался, а утром узнал результаты вскрытия, да, действительно убили

ее в другом месте, а потом привезли сюда в лесополосу и здесь бросили.

Кто-то решил под маньяка сработать. Вопрос кто?

– У нее был муж? – спросила Юлия.

– Разведена.

– Все равно. Возможно, были какие-то конфликты с бывшим мужем.

Любовник? Но главное не в этом. Тот, кто все это организовал явно в курсе

темы про серийного убийцу. Слишком хорошо он знает все детали. По-моему, Герман Валентинович вам надо искать этого “икса” где-то среди

своих.

– Да уж, – с досадой в голосе произнес дядя Герман и сплюнул на снег.

– Я так понимаю, что Юлии Сергеевне больше нечего добавить нового? -

высказался Дмитриев, – может быть тогда поедем отсюда?

Обратно мы возвращались молча. Дядя Герман высадил меня с Юлией во

дворе ее дома, попрощался и укатил к себе на службу. Павел Трофимович

слез еще раньше.

– Зайдешь ко мне? – спросила меня Заварзина.

Я пробурчал себе под нос нечто невнятное утвердительным тоном и

согласно кивнул головой.

Дома Юлия пристально посмотрела на меня и потом спросила:

– Ну что Санечка все продолжаешь выказывать мне свое

нерасположение?

– Да ничего я не выказываю.

–Выказываешь, выказываешь. Обижаешься на то, что я никак не

соглашусь с твоими аргументами?

Я промолчал в ответ. Юлия продолжила:

– Видишь ли Санечка я вполне понимаю тебя, но и ты должен понять, что

моя позиция не есть плод простого бабьего упрямства. Ты думаешь я не

думала обо всем этом? Думала еще как думала. Не забывай то, о чем ты

знаешь из моих рассказов о будущем, к тому же весьма скупых я пережила

в своей жизни. И ты должен и видеть, и понимать, что я пытаюсь в меру

своих сил, конечно, хоть в самой минимальной степени уменьшить

количество трагических событий, ожидающих нас в ближайшем будущем.

Кое-что я уже предотвратила причем с твоей помощью.

– Не знаю как-то это все ничтожно и мизерно, особенно если учесть то, что

ожидает и страну и всех нас совсем скоро, – возразил я.

– Откуда ты знаешь, как отзовутся наши действия в грядущем? Пусть даже

сейчас они видятся ничтожными и мизерными! Ты читал рассказ Рея

Брэдбери “И грянул гром?”.

– Не люблю Брэдбери. Люблю Янга.

– О “Девушка – одуванчик”! Прекрасный рассказ! Кстати, в какой-то мере

перекликается с рассказом Брэдбери. Так вот у Брэдбери путешественник

во времени случайно раздавил в далеком прошлом бабочку. А вернувшись

назад не узнал свое настоящее, изменились даже правила орфографии. Ты

понял к чему говорю это я?

– Понял не дурак. Изменения правил орфографии, конечно, не хотелось

бы. Я в старых то если честно не очень-то волоку, а если еще и новые

появятся боюсь совсем зашьюсь.

– Кстати учти мы уже и так, как я полагаю, весьма ощутимо влияем на

будущие события, правда не могу понять в какую сторону. Вон уже под

покровительство комитета попали, хотя я этого пыталась избежать всеми

силами. Ну что мир?

– Мир, мир. Ты мне лучше вот, что скажи этого маньяка, все-таки поймали в

итоге или как я понимаю он, так и остался неизвестным?

–Какого маньяка?

– Ну что ты Заварзина ей-богу дурочку-то включаешь? – возмущенно

воскликнул я, – а за кого сейчас разыскивают в том числе и с твоей

помощью? Или дядя Герман ошибается и никакого серийного убийцы на

самом деле нет?

– Никакого маньяка в это время в Величанске и его окрестностях не было. И

убийств этих не было.

– Ты, что шутишь?

– Отнюдь. Собирая материалы для своей книги, я самым внимательным

образом проштудировала криминальную хронику середины восьмидесятых

годов. В том числе с опорой и архивные материалы. И со всей

ответственностью могу заявить тебе, что ничего подобного в нашем городе

не происходило.

– И как это понимать?

– Не знаю. Тут возможны разные гипотезы. От пресловутой бабочки, а

судя по всему, с момента моего перемещения сюда я передавила их не одну

дюжину, до того, что я попала все же не точно в свое прошлое, а в некий

параллельный мир очень схожий с тем из которого я пришла, но в то же

время кое– в чем и отличный от него. Кстати, в этой действительности

подлинная я не уже не существую. По крайней мере телесно.

– Так что же нельзя исключать и того, что твое знание о будущем тоже не

точно?

Заварзина в ответ лишь пожала плечами.

– Это, кстати, еще одна причина Санечка по которой я предпочитаю не

форсировать свои действия и замахиваться на грандиозные свершения.

– Да, возможно, что ты не так уж и не права, – произнес я, а как быть с этим

новым убийством? – резко переменил я тему разговора.

– Никак. Это не маньяк. Да ты и сам слышал слова Германа

Валентиновича. Скорее всего это кто-то из его коллег решил сработать под

маньяка. Уж слишком хорошо все обстоятельства этот некто знает. Хотя

надо сказать, что сработал он все же плохо. Очень неточно.

– Слушай Заварзина гляжу ты разбираешься в этом как заправский сыщик.

Откуда у тебя это? Или ты самородок? Наша мисс Марпл?

– Саша я же тебе рассказывала, что была журналисткой, освещала

криминальные темы. Причем журналисткой была серьезной, а не так, чтобы

что-то вроде мелкого репортера из желтой прессы. Я же несколько книг

написала. Кстати, в свое время помогла вывести кое-кого на чистую воду.

Само собой имела плотные контакты с органами. Так что в этой теме я

далеко не новичок. И о серийных убийцах и их поимке писать тоже

приходилось. Одним словом, навыки имею. Приобрела...

Спустя несколько дней я узнал от Юлии, то, что ее предположения насчет

возможного убийцы оказались полностью верными. Дядя Герман позвонил

ей и сообщил, что убийцу взяли, что он оказался из “своих”, и пообещал

рассказать подробности потом при личной встрече.

Через пару дней мы зашли к нему домой, и он поведал нам

обстоятельства дела. Оказалось, что женщину убил любовник, капитан

милиции, которого она шантажировала, требуя развестись с женой и

жениться на ней. Помимо возможной огласки их отношений которой не

хотел этот капитан, у него имелись еще кое-какие грешки, о которых знала

его любовница. Справедливо опасаясь разоблачения с ее стороны, тем

более что женится на ней он совсем не желал и зная по своему служебному

положению об объявившемся серийном убийце и том характере, который

носят совершаемые им убийства, это капитан решил убить свою любовницу

имитировав почерк маньяка с целью увода следствия на ложный путь.

– Мерзавец он, Сашок, законченный мерзавец. Убил женщину, а у нее, между прочим, маленький ребенок от него же был. И как хитро все удумал.

Мол спишу все маньяка и все будет шито-крыто, – с возмущением в голосе

рассказывал дядя Герман.

По тому как он обращался к Заварзиной, по его тону я понял, что ее акции

в его глазах поднялись еще больше. У меня уже не было сомнений, что это

дело было своего рода очередным тестом ее способностей и теперь дядя

Герман вполне доволен его результатами.

– Все это очень хорошо, – сказала Юлия, – но как я понимаю, к очень

большому сожалению, поиски маньяка пока увы стоят на месте.

Дядя Герман в ответ на эти слова лишь развел руками. Юлия грустно

промолвила в ответ:

– Тяжело осознавать, что мы с вами беседуем тут в полной безопасности, а

убийца быть может в этот момент заполучил в свои руки новую жертву. И

еще тяжелее осознавать, что надо ждать очередного убийства в расчете на

то, что он на этот раз где-то ошибется и тем самым даст наконец в ваши

руки какую-то реальную зацепку, которая позволит наконец выйти на его

след.

Глава 4

Между тем постепенно приближались Новогодние праздники. Я помнил об

обещании Заварзиной приехать наконец-то ко мне в Старо Петровск для

знакомства с моими родителями. Я решил напомнить ей об этом и в один

из дней спросил ее:

– Слушай Юль, помнится ты обещала съездить на Новый Год ко мне домой

и наконец– то познакомится с моими дорогими предками. Ты еще не

передумала совершить этот смелый поступок?

– А что разве произошло, что-то такое, что заставило бы меня забрать

данное обещание? – ответила мне Заварзина и добавила, – а излишней

забывчивостью я как ты мог убедиться не однократно я не страдаю. Так что

поедем в твой Старо Петровск, не волнуйся. Познакомлюсь с

потенциальными новыми родственниками.

В университете тем временем наступила пора зачетов у студентов. В этом

году, поскольку мне уже было доверено самостоятельное ведение занятий, я уже активно участвовал в их принятии пока правда в качестве ассистента.

В общем предновогодняя неделя выпала достаточно хлопотливой.

Вечером 29 декабря коллектив кафедры традиционно собрался проводить

“Старый год”. Все было почти так же, как и год назад и как на предыдущих

мероприятиях подобного рода. Все почти так же, за исключением, пожалуй, того, что мы с Юлией решили больше не соблюдать правила “конспирации”

и не скрывать наших отношений тем более, что о них знала уже вся

кафедра.

Поэтому мы сидели уже не в разных концах стола и Юлия ухаживала за

мной, как и я за ней. Пашкевич одобрительно посмотрел на нас покивал

головой и произнес:

– Александр, Юлия, я смотрю вы уже так сказать тесно сдружились друг с

другом. Осмелюсь спросить не стоит ли нам ожидать в скором времени

очередной кафедральной свадьбы?

– Что касается меня то я очень на это надеюсь Дмитрий Олегович, – ответил

я ему.

– Очень хорошо Александр, просто замечательно, ничто так не скрепляет

рабочий коллектив нашей кафедры как браки между ее сотрудниками: Тем

самым коллектив превращается в семью, – назидательно произнес

Пашкевич.

– Помнишь, как год назад я проводил тебя до твоего дома, хотел

напроситься на чашку кофе, а ты в ответ отшила меня? – сказал я Юлии на

ухо.

– Конечно помню. Помню молодого нахала, который вдруг почему-то

решил, что я должна непременно растаять от этого его предложения и

пережить бурный восторг. Молодой нахал не понимал, что кроме

нахальства других интересных качеств у него, что-то не обнаруживалось.

– А год спустя, что – ни будь переменилось?

– Конечно переменилось. Молодой нахал оказался при ближайшем

рассмотрении очень даже надежным и дельным мужчиной.

– А не жалеешь, что отшила меня тогда?

– Нет, Санечка, не жалею. Если бы я не отшила тебя тогда еще не известно

как и где ты бы проявил и свою надежность и деловитость.

– Знаешь Заварзина, хотя я и люблю тебя, но хочу сказать тебе, что ты

самая настоящая язва.

Юля внимательно посмотрела на меня и произнесла:

– Солдатов, я не ослышалась? Ты сказал “люблю тебя”? И без “кажется?”

– Нет не ослышалась. Могу повторить. Могу крикнуть во весь голос.

Хочешь?

– Тише Солдатов. Не буйствуй. На нас вон Дмитрий Олегович смотрит.

В конце “банкета”, когда его участники уже потихоньку расходились по

домам к нам, подошла Машенька Елизарова.

– Юлия Сергеевна, Александр Николаевич я хочу попросить прощения у

вас за тот случай с Тархановым.

– Ну что ты Машенька мы совсем не сердимся на тебя, – сказала ей в ответ

Юлия, – правда Саша?

Я лишь утвердительно кивнул головой.

– Я знаю, это вы вдвоем спасли мне жизнь. Если бы не вы меня бы уже в

живых не было. А если бы я тогда не рассказала бы ничего Тарханову, то

этого ничего бы и не произошло, – на глазах у Елизаровой показались

слезы, – Юлия Сергеевна я вас прямо ненавидела тогда за Александра

Николаевича и зла желала. А вы мне жизнь спасли. Простите меня!

Заварзина ничего не ответила на эти слова Маши. Она просто обняла ее и

поцеловала в щеку.

Да, – глубокомысленно сказал я чуть позже: – если бы не твои эти

способности, то этой дурехи Машки уже два месяца как не было бы в живых.

– Она никакая не дуреха, а очень милая и добрая девушка которой не

повезло влюбиться в такого охламона каким являешься ты Солдатов. И

которого могу терпеть только лишь я, – сказала в мне в ответ Юлия.

– Кстати не забудь, что мы еще наладили очень неплохое сотрудничество в

деле предотвращения несчастий всякого рода и спасения таких вот милых

и добрых девушек. Так что цени меня Заварзина. Еще не известно поверил

бы тебе кто– ни будь другой оказавшийся на моем месте.

– Ценю Санечка, я очень тебя ценю и люблю. Иначе и быть не может.

Когда я поджидал в коридоре Заварзину которая вместе с Елизаровой и

Ермаковой убирала со столов следы нашего недавнего пиршества ко мне, подошел изрядно охмелевший Самошин и хлопнув меня по плечу спросил:

– Слушай Санек, колись. Как ты сумел охмурить Заварзину? Она же была

стервой первостатейной. Всех мужиков отшивала! Никому не давала. Она и

Пашкевича в прошлом году отшила, когда он по началу при ее виде слюни

пускал. Причем отшила так тонко, что Олегович ничуть не обиделся, а он

мужик довольно мстительный, особенно в отношении баб, которые его

продинамить пытаются. А сегодня смотрю наша Юлечка с тебя глаз не

сводит, вся сияет и только пищу тебе в тарелку подкладывает. Может быть,

ты какое слово заветное знаешь? Ну чтобы таких как Заварзина

приманивать? Если знаешь шепни его, не жлобся.

– Никаких волшебных слов я знать не знаю, – со степенностью в голосе

ответил я Самошину, – только располагаю океаном обаяния и внешней

привлекательности. Вот Юлия и поняла это. И кстати Анатолий

Вячеславович вам-то зачем какие-то волшебные слова? Вы же вроде

женаты если мне память не изменяет.

Самошин только махнул рукой.

– Сегодня женат, а завтра глядишь и не женат. Кто знает может мне скоро

опять новую подругу жизни, искать придется. Не такую, конечно, как наша

Юлечка, попроще, но тем не менее.

Из этих слов я сделал вывод, что брак доцента Самошина видимо уже дал

изрядную трещину. Не исключено, что основной причиной этого являлось

чрезмерное увлечение горячительными напитками следы которого я все

чаще и чаще стал замечать по утрам на его лице.

Следующий день выпал на воскресение. С самого утра, как только мы

проснулись и позавтракали, Юлия начала методично выносить мне мозг на

предмет ее подарков моим родителям. Я с удивлением обнаружил, что как

казалось ранее хладнокровная и выдержанная Заварзина реально очень

волнуется перед первой встречей с моими предками как совсем

молоденькая девчонка. Мне даже пришлось неоднократно успокаивать ее.

Юля долго и дотошно расспрашивала меня о моих родителях об их

предпочтениях и вкусах. Я старался как можно подробнее отвечать на ее

вопросы попутно пытаясь умерить ее волнение. Однако нельзя было

сказать, что я как-то преуспел на этом поприще. В конце концов я не

выдержал и едва не психанув сказал несколько резким тоном:

– Слушай Заварзина я не понимаю у меня складывается такое

впечатление, что у тебя все это в первый раз. Ты же сама говорила, что в

прошлой своей жизни ты целых два раза выходила замуж! Наверное, оба

раза и с родственниками своих будущих мужей знакомилась? И с их

родителями. Должна же быть привычной. Что ты сейчас то распсиховалась?

Тебе что семнадцать лет от роду?

– В этом теле да в первый раз. А как оно было раньше в другой жизни я, честно говоря, и помню уже плохо. Так что вот так Санечка. У тебя очень

строгая мама?

– Нормальная. Правда допросить тебя может с пристрастием, но сама

понимаешь без этого никак. А так нормальная, с пониманием. Не волнуйся

все будет хорошо. Я в тебя верю. Ты же умеешь обращаться с людьми.

Однако мои слова были по-прежнему “как об стенку горох”. В конце

концов подивившись в очередной раз женской непредсказуемости, я

махнул рукой на душевные терзания Заварзиной будучи совершенно

уверенным в том, что уж завтра она непременно возьмёт себя в руки и

знакомство с моими родителями пройдет с ее стороны как следует.

Естественно, я не забыл позвонить домой. Трубку как раз взяла моя мама и я

обрадовал ее известием, что завтра она непременно увидит будущую

невестку.

После недолгого обсуждения ехать в Старо Петровск мы решили на

машине Заварзиной. В качестве подарков своим будущим новым

родственникам она выбрала флакон французских духов и коробку пудры

Lancome для моей мамы, блок “Мальборо” и одеколон “Консул” для папы. Я

удостоился набора лезвий “Schik” и собрания сочинений Евгения Тарле.

– Еще продуктовый набор надо не забыть и бутылку грузинского коньяка.

Ты такой уже пил у меня, он очень хороший, – озабоченно сказала Юлия.

– Где ты берешь такую роскошь Заварзина? – с невинным видом спросил я.

– Знакомые родителей помогают. А что ты подаришь мне?

– Это пока полная и можно сказать почти военная тайна, – ответил я.

В таких хлопотах и заботах прошел весь этот не долгий зимний день, а

затем и вечер. Честно говоря, от всех этих сборов и связанных с ними

треволнений у меня начала болеть голова. Но что делать если для всех нас, советских людей Новый год – это самый главный праздник готовится к

которому все начинают чуть ли еще не в ноябре месяце.

Когда наконец мы легли спать я с облегчением перевел дух надеясь, что

завтрашний день выпадет значительно спокойнее чем день минувший.

Однако мои расчеты не оправдались. С утра Заварзина психовала и

нервничала еще сильнее чем накануне. Наши сборы в дорогу все

затягивались и затягивались, и я уже начал опасаться, что если дело пойдет

так дальше, то мы вообще никуда сегодня не попадем.

Но стоило Юле сесть за руль автомобиля как все ее волнения и

переживания как по мановению волшебной палочки куда-то улетучились. В

который раз я удивился ее способности переключатся и мигом брать себя в

руки. Когда уверенно и точно Юля вела машину по довольно-таки прилично

обледеневшей дороге ничто не напоминало о том, что всего несколько

минут назад она буквально не находила себе место из-за волнения.

– А знаешь три дня назад я увидела Светочку, – обратилась она ко мне, -

когда мы уже выезжали из города.

– Кого? – не понял я.

– Светочку. Мою родственницу. Которую в той моей первой жизни убил

Афанасьев. Увидела впервые за все это время. Живую. Я стояла на

остановке возле ее дома, а она вышла из троллейбуса. Представляешь. Она

живая. А я к ней и подойти не могу. В этой реальности меня уже давно нет.

– Как это нет? А кто же эту Светочку спас? Телесно согласен Вероники

Степановой нет. Но твое Я существует. Пусть и в другой физической

оболочке. Может быть, еще познакомишься со Светочкой. Заново.

– Наверное все же не стоит. – ответила мне Юля и покачала головой, – мне

достаточно уже того, что Светочка жива и здорова, а не лежит сейчас в

могиле, зарезанная этим подонком Афанасьевым.

– Кстати за одно мы и ему жизнь спасли. Быть может. Посидит мужик, глядишь что– ни будь у него в голове на место и встанет. А так бы за четыре

трупа ему стенка была бы. Кто знает, глядишь и в этом Афанасьеве

проснется, что-то хорошее. Хотя конечно вряд ли.

Так за разговорами мы коротали время в пути. Старо Петровск находится

не далеко от Величанска и прошло меньше часа после выезда из

областного центра как впереди показались очертания моего родного

города.

– Куда ехать дальше? – спросила меня Заварзина после того, как мы

пересекли границу города и проехали мимо старого довольно-таки

обшарпанного здания автовокзала.

– Прямо. А потом налево. В частный сектор. Улица Виктора Талалихина дом

шестнадцать.

Наконец мы подъехали к моему дому. Моя семья уже семь лет жила в очень

неплохом коттедже на две семьи в новом микрорайоне, который строился

специально для работающих на Электромеханическом заводе. До армии я

с родителями жил в старом построенном чуть ли не до революции

“заводском” доме.

Заварзина лихо остановила свою “шестерку” прямо возле ворот. Я вышел

из машины и проследовал во двор и быстро открыл створки. Юля заехала во

внутрь. А я вбежал на крыльцо и нажал на кнопку звонка.

– Мама, папа! Встречайте нас, мы приехали!

Входная дверь отворилась, и я увидел своего отца.

– Привет Сашок, – произнес он, – приехали наконец. А то мать вся

извелась. Ждем с утра. Дорога то скользкая. Мать все переживает, как бы в

пути ничего с вами не вышло.

– А что с нами выйдет? Юля водит получше иного водилы со стажем. Да и я

в случае чего тоже не промах.

– Ну проходите, проходите. Мать там на кухне зашивается.

Мы вошли в дом. Я помог Юлии раздеться, в это время из кухни выглянула

моя мама.

– Здравствуй Саша, здравствуйте Юлия! – приветливо сказала она.

Мы прошли в большую комнату, где стоял уже застеленный чистой

“праздничной” скатертью стол и бубнил в полголоса включенный

телевизор.

Я еще раз представил своим родителям Юлию после чего произошел

взаимный обмен новогодними подарками. Последним в этой очереди был

я. После того как все взаимно отдарились, я вытащил из кармана пиджака

небольшую коробочку и протянул ее Юлии со словами:

– Дорогая Юля. Прими это кольцо в дар от меня. И, кроме того, в

присутствии своих родителей я прошу тебя стать моей женой.

– Спасибо Саша, – ответила мне Заварзина рассматривая изящное колечко

с изумрудом, – а ты большой хитрец. Делаешь мне предложение в

присутствии своих мамы и папы. Хотя я бы тебе не отказала в любом случае.

Хорошо я согласна стать твоей женой. Осталось узнать согласны ли видеть

меня в качестве своей невестки твои родители.

Юлия вызвалась помочь моей маме на кухне в процессе готовки и мама, немедленно воспользовавшись этим утащила ее для “смотрин”. Я и отец

уселись в кресла перед телевизором. Прислушавшись к тому, что

происходит на кухне он залез в сервант вытащил початую бутылку коньяка, два бокала, вытащил из вазы мандарин, быстро очистил его, плеснул в

бокалы коричневую жидкость и произнес:

– Ну что, вздрогнем?

Мы “вздрогнули”. Отец налил еще коньяка и сказал:

– Ну за старый год!

Закусив мандарином, мы опять уселись в кресла перед телевизором. Отец

сказал мне:

– Слушай Саня, это твоя Юлия уж больно красивая. Не страшно такую в

жены то брать. Потянешь? Она еще вроде и не из простой семьи?

– Отец был заместителем председателя Горисполкома (о подлинных

родителях Юлии– Вероники я естественно благоразумно умолчал хотя поди

разберись в такой ситуации кто на самом деле ее подлинные родители). Но

они уже умерли.

– Она часом не мажорка? А то мы ведь люди простые. По себе ли дерево

рубишь?

– Ты знаешь пап, вот сколько я ее знаю, ничего от мажорки у нее нет. И к

красивой жизни ее не тянет. Характер у нее, конечно, не самый простой

некоторые ее даже стервой считают, но женщина она очень умная и с

людьми ладить умеет. Так что думаю у нас все не плохо будет. Ну и в конце

концов нам уже не по шестнадцать лет, люди уже взрослые.

– Ну смотри Саня, твой выбор. А так-то на первый взгляд мне эта твоя Юлия

ничего, приглянулась.

Я усмехнулся про себя. Еще бы Заварзина не приглянулась. Сегодня она

выглядела просто роскошно и приглянулась бы любому зрячему мужчине.

Время шло. Мама с Юлией продолжали свои кулинарные занятия на

кухне, а я с отцом пропустил и по третьему. А потом и по четвертому бокалу

коньяка. Наконец отец спрятал бутылку в сервант сказав при этом:

– Давай уберем от греха подальше. А то такими темпами мы до Нового Года

точно не дотянем.

Наконец наши женщины начали сервировать стол, раскладывая по нему

салаты и закуски. Появилась из холодильника запотевшая бутылка