Текст книги "Аспирант. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

маленьким ребенком натаскался прежде, чем вот эти хоромы получил.

Знаю, о чем говорю. И одна эта Юлия без родителей. А значит ты примаком

себя чувствовать не будешь. Уж извини меня старика за этот цинизм. Но

жизнь – это такая штука, в которой материальные факторы разного рода

играют подчас решающую роль.

Мы поговорили еще не много, и я распрощался. Идя по улице, я еще раз

обдумывал слова дяди Германа насчет Юлии. В глубине своей души я не

мог не признать их определенную правоту. Но в то же время я понимал, то, что уже связан с Юлией какой-то прочной и незримой связью которую не

смог бы разорвать если бы и очень сильно захотел этого. И связала нас

сама судьба, а не наши желания и хотения. Что то, кто другой словно

сделал уже за нас выбор, когда весенним вечером выйдя из березовой

рощи я увидел стоящую передо мной Заварзину.

Глава 7

На следующий день Юлия съездила с дядей Германом на место нового

убийства. Я не смог сопровождать ее поскольку был привлечен моим

дорогим шефом профессором Пашкевичем к приему зачета у нерадивых

студентов. Впрочем, поездка Юлии не принесла каких-то ощутимых

результатов в деле поиска серийного убийцы. Заварзина только

подтвердила то, что преступление совершено тем же маньяком, что убил

предыдущих женщин, но это в принципе было и так известно.

Пятого числа мы навестили наконец-то Павла Трофимовича и поздравили

его с наступившим Новым годом. Весь вечер мы провели за чаепитием, выслушивая интереснейшие рассказы о его молодости и его встречах с

разными легендарными для нас людьми. Дмитриев оказывается лично знал

Маяковского, встречался с Есениным и Булгаковым. Рассказчиком он был

конечно первоклассным.

Когда мы возвращались домой Юлия сказала мне:

– Вот никогда бы не подумала, что рядом с нами, в одном городе, практически по соседству может жить такой человек. Не знаю как ты

Санечка, но я сегодня будто побывала физически в том времени. Сколько

Павел Трофимович повидал в жизни, с какими людьми встречался! Уму

непостижимо! А как он это рассказывает! Я просто потрясена. В жизни не

встречала такого рассказчика. Ираклий Андронников по сравнению с ним

ничто.

– А сколько он тебе никогда не расскажет! Ни под каким видом. Ты

подумала? Я так понимаю наш новый знакомый был долгое время

разведчиком-нелегалом где-то на Дальнем Востоке. И что он делает в

нашей глуши интересно? – ответил я Заварзиной.

– Ну он же сказал, что любит российскую провинцию...

– Ага, ага. Верим, верим, старому шпиону. Провинцию он, видите ли, любит. Мне кажется, если наш Павел Трофимович достанет из шкафа свой

парадный мундир со всеми своими регалиями и явится в нем в наше

областное ГБ, то перед ним навытяжку будут стоять все, включая генерала

Пахомова. Слушай, а может быть это Штирлиц? Настоящий, а не из кино.

Вышел на пенсию, переселился в Величанск и продолжает в меру сил

служить щиту и мечу?

– Да ну тебя, – засмеялась Юлия, и ударила меня своим кулачком в плечо, -

вечно ты Санечка всякую ересь выдумываешь. А потом даже если ты и прав

у нас все равно нет выбора. Павел Трофимович прикрывает нас от всех этих

Тархановых.

– С этим не поспоришь конечно. Но вот, что он потребует взамен

интересно? Вот не верю я в его бескорыстие. Он явно строит какие-то

расчеты на нас. И ладно бы только на тебя, это было бы понятно. Но он так

же положил почему-то глаз и на меня. Вот только не пойму почему. Чем я

ему так приглянулся интересно? Ты не знаешь?

– Но Павел Трофимович ведь говорил про то, что ты, по его мнению, выступаешь в роли резонатора этих моих способностей, которые, честно

говоря, и для меня самой новость.

– Знаешь, Юль, не верю я ему. Он всей правды до конца не говорит. Тут, что-то еще. Что он про нас думает одному Богу известно. Ты заметила какой

у него бывает порой холодный и оценивающий взгляд? Это тебе не

Тарханов, который нас с наскока завербовать хотел. Это птица совсем

другого полета. Ты сама подумай, как он сумел дожить до таких лет?

Соратник Бокия, расстрелянного как враг народа. Да и других чекистов из

двадцатых годов практически всех Ежов с Берией постреляли. А он

несмотря на то, что служил под их началом жив – живехонек. И выглядит

гораздо лучше почти всех своих сверстников. Ты вообще обратила

внимание как он с тобой общается? Да он старый ловелас! Не удивлюсь

если у нашего Павла Трофимовича имеется молодая любовница.

– Солдатов ты с ума сошел! – от возмущения Заварзина резко

остановилась, – ты что вздумал меня ревновать к старику? Тоже мне Отелло

выискался! Вот уж не предполагала, что ты такой ревнивец!

– Ха к старику! – хмыкнул я, – старый конь борозды не портит. Народная

мудрость, между прочим. А народ он знает, что говорит. И не ревную я тебя

вовсе. Тебя Юлечка ревновать бессмысленно. Ты если решишь, то сама

уйдешь от меня, и никакая моя ревность или ее отсутствие ничего не

изменит. Так что не ревную я тебя к Дмитриеву. А указываю на то, что наш

общий знакомый не так прост, как тебе кажется.

Юлия замолчала и задумалась над моими словами.

– Ты знаешь похоже в твоих словах есть большая доля правды. И взгляд у

Павла Трофимовича я замечала. Холодный и оценивающий как ты

говоришь. И то, что он явно умеет обращаться как нужно с женщинами

обратила внимание. Знаешь так обволакивает и обволакивает своими

любезностями и комплиментами. Хочется прямо в ответ сделать ему, что -

ни будь приятное. Ты знаешь за две свои жизни я на всяких мужиков

насмотрелась, но могу сказать, что Павел Трофимович настоящий уникум.

Мне кажется, что он может соблазнить практически любую женщину за час

–два. Причем это не будет стоить ему ровным счетом ничего. Любая баба с

радостью даст ему и еще будет потом считать себя облагодетельственной.

И это несмотря на то, что ему уже восемьдесят. Представляю каким он был

в молодости.

– Ну я надеюсь, что ты у меня не “любая”. Или ошибаюсь? – я не удержался

от подколки.

– Да ну тебя! Тоже нашелся мне Отелло из Величанска! У нас все равно нет

выбора.

– Да Юль, я тоже так думаю. С того момента как я согласился помочь тебе в

деле с Афанасьевым выбора у нас в самом деле уже не осталось. Словно

какая-то сила тащит нас вдвоем к какой-то одной ей ведомой цели. И никто

не знает, что это за цель.

– Знаешь, а ты очень похож на своего дядю Германа, даже порой говоришь

практически такими же словами как он. И мыслишь видимо сходно.

–Ну так родная же кровь.

Разговаривая так, мы незаметно дошли до дома...

Через пару дней, вечером я сидел в комнате Заварзиной за пишущей

машинкой и увлеченно набивал текст диссертации. Юля вначале орудовала

на кухне, уйдя с головой в процесс приготовления какого-то

необыкновенного ужина, который она обещала приготовить с самого утра.

Затем она переместилась в зал откуда донеслись звуки от включенного

телевизора. Пару раз Заварзина как-то особенно суетливо заглядывала в

комнату словно пытаясь рассмотреть, чем это я там занимаюсь. Мне

показалось это каким-то необычным. Когда Юля заглянула в третий раз я

уже не выдержал и оторвавшись от процесса печатания спросил ее

недовольным тоном:

–Юль, скажи пожалуйста, что ты так сегодня суетишься? У тебя, что мясо

подгорело и ты боишься сообщить мне об этом, или еще что?

– Санечка, нам надо поговорить на одну очень важную тему. Извини, что я

отрываю тебя от работы. Но откладывать я больше не могу.

Что же надо так надо. Я с сожалением посмотрел на недоделанную работу

и вздохнув сказал:

–Давай поговорим. Чем это ты меня собираешься огорошить.

Юля зашла в комнату села в кресло немного помолчала и начала говорить:

–Тут Санечка такое дело. Складывается очень сложная ситуация, которую

как мне можем разрешить только мы, причем совершенно самостоятельно

не обращаясь ни к кому за помощью.

– Очередная криминальная история, которая должна случиться вот-вот?

Так что-ли? И откуда ты их берешь скажи на милость? Прямо как фокусник

из рукава вытаскиваешь. Кого спасать на этот раз? И почему это мы не

можем ни к кому обратиться за помощью?

–Сейчас ты все узнаешь. Ты прав. Речь идет об очередной криминальной

истории. Вернее, об убийстве.

– Ну хоть об одном?

– Об одном.

–Ну так позвони дяде Герману и сообщи ему об этом намечающемся

убийстве. Он подошлет куда надо и когда надо своих сотрудников и дело в

шляпе. В чем проблема-то?

– А в том, что звонить и сообщать, что-либо об этом еще не случившемся

убийстве ни Герману Валентиновичу никому бы то ни было нельзя.

– Это почему еще? Кого хоть должны убить на этот раз?

–Студентку иняза нашего университета Алину Стеклову она учиться на

четвертом курсе на немецком отделении. А убьет ее студент нашего

факультета Алексей Теплов. Он тоже с четвертого курса. У него Самошин

преподает.

–Ну и как он ее убьет? И главное, когда и при каких обстоятельствах?

–На дискотеке в ДК Локомотивостроительного завода в субботу 26 января

приблизительно в девять часов вечера. Убьет из ревности. Застрелит из

пистолета. Одним выстрелом сразу наповал.

–Ты ничего не путаешь часом? Откуда у студента нашего факультета

пистолет? Он что мафиози? Девяностые года, в которых, по твоим словам, стрельба из огнестрела станет обычным делом еще вроде как не наступили.

–Он знаком с черными копателями. Этим летом ездил в Новгородскую

область. Принял участие в нелегальных раскопках на местах боев. Ну и

нашел там этот “Вальтер”.

–Час от часу не легче. Ну так в чем же дело-то? Сейчас же сообщаем обо

всем этом дяде Герману, и он либо устраивает обыск дома у этого

доморощенного Отелло, либо его берут, когда он со стволом в кармане

направится на дело. И все будет в норме. Отелло повяжут, а эта самая

Алина останется живой и здоровой.

– Вот как раз именно это делать категорически не следует.

– Это то еще почему? Не пойму я тебя что-то.

– Понимаешь Теплов влюблен в эту Алину. Она ему вначале тоже отвечала

взаимностью. Но потом в их отношения вклинился его приятель и отбил

девушку. Теплов, естественно, страшно переживает все это. У него

фактически первая любовь он уже мечтал о свадьбе с Алиной, а тут такое.

Он неоднократно пытался с ней поговорить, хотел ее как-то вернуть, но все

было напрасно. В ту субботу он пойдет на дискотеку с целью в последний

раз вразумить свою бывшую девушку. Она откажется говорить с ним, и он

убьет ее. После этого попытается застрелиться сам, но оружие даст осечку.

Его естественно схватят и в итоге приговорят к двенадцати годам.

– Ну так дядя Герман возьмет его с оружием он получит максимум пять лет.

А то и того меньше. А если характеристики будут хорошие вообще глядишь

условным сроком отделается. Заодно ему урок будет на всю жизнь. Как

вынашивать коварные планы по убийству молодых девушек из ревности. Не

вижу тут никакой проблемы.

– Проблема есть. Условный срок он не получит. Оружие плюс участие в

деятельности черных копателей. Так что будет реальный срок. А в тюрьму

этому парню никак нельзя. Он не переживет ее. Покончит с собой.

Представь, что сделают в тюрьме с домашним мальчиком?

–Ты уверена в этом?

Заварзина утвердительно кивнула головой. Потом добавила:

– Если Герман Валентинович найдет у этого Теплова пистолет, то он же не

станет покрывать его? Даже если и мы попросим его об этом?

– Да не станет. Да он и не сможет. И что же ты хочешь, чтобы я каким-то

макаром не допустил этого убийства? А не боишься потерять будущего

мужа? Ведь этот придурок может запросто в меня пулю всадить.

– Мы Санечка. Мы. Мы будем рисковать вдвоем. А ты что подумал, ты

будешь уговаривать Теплова не убивать эту Алину, а я в это время будут

стоять за углом? Если это так-то ты крупно ошибаешься.

Ага. Просто замечательно. То есть ты хочешь и себя подставить под пулю.

Из-за опасений, что этот как ты считаешь домашний мальчик покончит с

собой в тюрьме.

– Это не опасения. Это факт. Так все и произойдет если мы не вмешаемся.

– Да-а Заварзина с тобой не соскучишься. Умеешь же ты озадачить и

подкинуть проблемку. Как я понимаю моя работа на сегодня накрылась

медным тазиком. Между прочим, Пашкевич смотрит на меня как голодный

волк на корову. Ладно. Раз дела обстоят именно так, а не иначе, покинь это

помещение и оставь меня в одиночестве. Надо продумать план операции.

Юлия поднялась с кресла и вышла из комнаты. Я подумал, подумал и

выйдя в коридор громко сказал:

– Заварзина кто-то обещал прямо-таки царский ужин! Не знаю как ты, а я

хочу жрать как медведь после зимней спячки.

После ужина мы опять засели в комнате.

– Слушай сюда, – сказал я Юлии, – у нас имеются следующие варианты

действий. Первое мы можем перехватить этого перца до дискотеки, о месте

и времени подумаем позже, второе мы можем перехватить его во время

дискотеки как по мне вариант так себе. Вокруг много народа, клиент

нервный еще, чего доброго, палить начнет. Да и обработать его в нужном

духе на дискотеке будет, пожалуй, затруднительно. Согласна?

Юля кивнула головой.

– Далее. Мы можем попытаться уговорить этого Теплова оставить свои

преступные намерения, или я подстерегаю его в темном месте беру его за

шкирку и изымаю пистолет. И все шито-крыто. В милицию жаловаться на

гоп-стоп он явно не побежит. По-моему, самый лучший вариант.

Юля не согласилась со мной.

–На первый взгляд это так. Но только на первый. Во-первых, это очень

опасно. Подожди я знаю, что в прошлом ты боксер и морды бить умеешь, но

мы будем иметь дело с вооруженным человеком, у которого к тому же

серьезно расшатаны нервы. Вдруг, что-то пойдет не так? А во– вторых, возможность как ты говоришь “взять его за шкирку” может и не

представиться. Элементарно вокруг все время могут быть люди. Ты же не

собираешься при всех изымать у Теплова пистолет?

– Да это будет несколько затруднительно.

–В-о-о-т, следовательно наилучшим вариантом действий на мой взгляд

будет организация засады. Мы подождем Теплова возле его дома в

машине, а когда он выйдет и пойдет на дискотеку, надо перехватить его и

постараться убедить отказаться от своего намерения убить Алину. Кроме

того, если ты изымешь оружие у него силовым путем у парня может совсем

съехать крыша и что от него тогда ждать никто не знает.

Я погрузился в раздумья. Потом тряхнув головой, сказал:

– План, конечно, так себе.

– Ну почему? Почему Санечка?

–Потому. Сто тысяч потому. Он может не сесть в машину, а тащить его туда

силой тоже не комильфо. Он может не поддаться на наши уговоры, он в

конце концов может начать стрелять с перепуга. Один выстрел как минимум

он сделать сможет. И куда полетит эта пуля? Ты знаешь? Я уже не говорю о

том, что сам факт стрельбы из пистолета – это верный провал всего нашего

хитрого мероприятия.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Ничего, ровным счетом ничего не предлагаю. Вернее, предлагаю

закинуть эту проблему на самую дальнюю полку и заняться чем – ни будь

другим. До двадцать шестого числа еще прорва времени. Надо побольше

разузнать об этом Теплове, да и об этой Алине, а потом уже мозговать как

можно предотвратить все это безобразие. Говоришь он у Самошина

учиться? На днях надо переговорить с ним об этом студиозусе. А ты тем

временем на инязе попробуй, что -ни будь разузнать. У тебя вроде там

какие-то знакомые есть. Сможешь?

– Попробую. А чем Санечка мы будем с тобой заниматься сейчас?

– Сексом. Заварзина. Сексом. Ничто так не способствует стимулированию

сообразительности как хороший секс. От работы над диссертацией ты все

равно меня отвлекла. Ты помнится обещала показать мне себя в каком-то

сногсшибательном белье. Ну и где обещанное?..

Спустя пару часов, когда Юля уже заснула, я тихонько поднялся с постели

и шлепая босыми пятками по полу прошел на кухню. Постояв там с минуту, я

залез в холодильник вытащил начатую бутылку конька налил рюмку, выпил

ее залпом и помотав головой сказал сам себе:

– Ну и умеешь ты озадачить Юлечка! Нет с тобой точно не соскучишься. Или

не умрешь своей смертью. Дядя Герман все-таки в чем-то прав. А с другой

стороны, без тебя я уже и не представляю своей жизни. Присутствие рядом

красивой и что немаловажно умной женщины ко многому обязывает. А если

эта женщина еще и наделена крайне необычной биографией и

способностями как наделена ими Юля, то все это вдвойне и втройне. Ясно

одно наша совместная жизнь будет очень занятной. Как же обезвредить

этого барбоса? И внушить ему ту простую мысль, что стрелять в девушку, которая пусть и бросила тебя никуда не годная затея. Причем для всех ее

участников. И сделать все это как говорил наш дорогой шеф: “без шума и

пыли?”.

В раздумье я налил себе вторую рюмку и выпил ее мелкими глотками. И

вновь погрузился в размышления. Вдруг скрипнула дверь, в коридоре

раздалось шлепанье босых ног и на кухню вошла Заварзина в халатике, кое-как застегнутом на один пояс.

_– Санечка, ты что бухаешь в одно лицо? – спросила она, – и к тому же при

выключенном свете? Смотри не посиней от таких занятий мне не нужен

синий муж.

– Я не бухаю. Я осуществляю мыслительный процесс, – гордо возразил ей я.

– А давай осуществлять его вместе! – она тут же взгромоздилась ко мне на

колени, быстро налила в рюмку коньяка и молча выпила ее. Затем

сморщившись она сказала:

– Санечка, но кто же пьет без закуски? Где-то в холодильнике лимон был. А

ты пьешь без закуски, совсем как эти ужасные синие мужики, что вечно

соображают на троих у магазина.

– Я пью без закуски, а кто-то шастает по дому практически голой и тем

самым будит во мне самые низменные желания.

– Санечка, а давай мы пойдем в спальню, и ты реализуешь все эти свои

низменные желания. Я на все, на все согласна!

Вот что мне было делать? Пришлось подчиниться.

Глава 8

– На волка и зверь бежит, – подумал я, увидев входящего на кафедру

Самошина, – вот я сейчас у него все и разузнаю.

– Здравствуйте, Анатолий Вячеславович, -подошел я к нему и

поздоровался с ним за руку, – можно вас на минуту. Дельце есть к вам не

большое.

– Приветствую молодое дарование, – ответил мне Самошин, – что за

дельце?

– Да совсем небольшое. Вы как мне известно читаете на четвертом курсе

новую историю Европы и Северной Америки?

– Верно читаю. А в чем собственно дело?

– А знаете ли вы такого студента, которого зовут Алексей Теплов?

– Теплов? Алексей? Знаю конечно. Я в его группе заодно и семинары веду.

Группа “Б”. А в чем дело?

– И как вам этот студент?

– Да ничего особенного. Типичный середняк. По крайней мере по моему

предмету. Группа в целом как бы это сказать по точнее довольно

темпераментная, есть в ее составе такие заводилы, но Теплов к их числу не

относится. Он насколько мне известно больше археологией увлечен. Вроде

как в любимчиках у Шепелева ходит. А в чем дело? Неужели этот Теплов, что-то сотворил?

– Не сотворил, но скоро сотворит, и такое, что вы все обомлеете, – чуть

было не брякнул я, но вовремя прикусил язык. Знать то, что совсем скоро

его студент станет убийцей Самошину было совсем не обязательно.

– Да ничего он не сотворил, пока во всяком случае, – успокоил я его, -

просто слышал, что студент он необычный. Настолько не обычный, что

меня просто любопытство прямо разобрало. Хочу вот посмотреть на него.

– Необычный? Хм, – Самошин с задумчивым видом почесал переносицу, – а

кто это говорит то? Я положим ничего не обычного за ним не заметил. Так ни

рыба ни мясо. Хотя пару раз он у меня на семинаре довольно удачно и

выступил. Но без блеска. Из разряда “как учили”. Так кто говорит то?

Так кое-кто, – постарался соскочить я со скользкой темы, а нельзя ли как ни

будь увидеть этого студента?

– Да всегда пожалуйста, -Самошин утвердительно закивал головой, – вот

только занятия то у меня уже кончились. Так, что если увидеть его, то это

только на экзамене. Он у меня будет двадцать первого числа в

понедельник. А в чем дело то?

– Да ничего особенного, говорю вам. Просто интересный студент. Вот я и

решил полюбопытствовать.

– Ох темнишь ты, что-то Сашка! Какие-то интриги плетешь? Небось Юлька

тебя настропалила?

– Если бы ты знал как ты прав, – подумал я, а вслух сказал:

– Да, что вы Анатолий Вячеславович, какие такие интриги? Просто

любопытно стало. Так я подойду на экзамен в случае чего?

– Да подходи, мне не жалко. Только тебе лучше на кафедру Археологии

заглянуть. Говорят, там этот Теплов весьма частый гость.

– Возникнет нужда и туда зайду.

Встретив затем Заварзину, я сказал ей:

– Слушай Юль, я сегодня ночевать не приду в общаге перекантуюсь. Надо

эту задачу, что мы не задала как следует обмозговать. Дома у меня это

плохо получается. Ходят там всякие в разном виде и от размышлений

отвлекают.

–Нет ну посмотрите на него! Его отвлекают! А кто говорил, что хороший

секс стимулирует у него сообразительность?

– Так Заварзина прекрати демагогию! Я от своих слов не отказываюсь.

Хороший секс действительно стимулирует сообразительность. По крайней

мере у меня. Но все хорошо в меру. А с тобой у меня соблюдать эту меру не

получается.

Но поразмышлять в общежитии у меня не особенно получилось. Сначала

Левка уговорил меня сразится с ним в шахматы. После того как я быстро

проиграл ему четыре партии подряд он с довольным видом долго

рассказывал о своей пассии Вике которая трудилась лаборанткой на его

кафедре. Левка долго живописал достоинства этой самой Вики, которая, по

его словам, являлась– “конечно не такой красоткой как твоя Юля, но тоже

ничего”. Кстати, я как видал мельком эту самую Вику на улице вместе с

Левкой. Девчонкой она и в самом деле была вполне себе симпатичной, а

главное судя по тому с каким выражением лица она выслушивала

разглагольствования Левки для нее было обычным делом смотреть ему в

рот.

Так что подумать, как следует не получилось. Улегшись спать, я долго

беспокойно ворочался на койке пытаясь еще и еще сосредоточится, но в

конечном итоге не заметно для себя заснул.

На следующий день я все-таки решил, что вариант действий

предложенный Заварзиной является наиболее оптимальным. Не то, чтобы

он мне нравился, но ничего лучшего я выдумать не мог. Во всяком случае

пока. В конце концов я махнул рукой и решил пока не мучить себя

излишними размышлениями в надежде на то, что “время покажет”. Надо

было еще посмотреть на этого самого Теплова.

Вечером Заварзина сказала мне:

– Я сегодня пересеклась с Наташкой, ну эта моя приятельница, вернее это

приятельница той, старой Юли, одна из немногих из обширного круга ее

прежних знакомых, с которыми я решила поддерживать отношения после

того, как попала в ее тело и расспросила об этой Алине.

– Ну и что?

– Да ничего особенного. Обычная студентка каких много. Такая твердая

хорошистка. А в общем из разряда тех про которых преподавателю и

сказать то особенно нечего.

– Вот и про Теплова Самошин сказал примерно то же самое. Ну разве, что

он археологией увлечен и на хорошем счету у Шепелева. А так тоже ничего

особенного.

– Я, кстати, и видела эту самую Алину. Она на консультацию приходила.

– И как она тебе показалась?

Юля пожала плечами.

– Ты знаешь ничего особенного на мой взгляд. Такая в меру смазливая

девица. Бюст правда у нее выдающийся. А так из разряда “таких много”.

Никогда бы не подумала, что такая в общем то обычная особа окажется

способной спровоцировать такие страсти. Может быть все дело в ее бюсте?

Вот почему вы мужчины так падки на объемные женские бюсты?

– Так. Ты что завидуешь бюсту этой самой Алины? Ну ка колись.

Завидуешь?

– Ха. Нечему там завидовать. У меня и свой ничего себе. Или не ты совсем

недавно его ночью чуть ли не до полусмерти затерзал? И кстати, как там

поживает твой сосед по общаге? Не скучает часом по пропавшему соседу?

– Хитрый еврей Лев Фридман совершенно не скучает по пропавшему

соседу. Ну разве, только тогда, когда не может найти себе партнера для

очередной партии в шахматы. Вчера выиграв у меня с сухим счетом, он весь

вечер расхваливал мне свою пассию некую Викторию с кафедры

Органической химии.

–Санечка ты что не любишь евреев?

– Да с чего ты это взяла?

– Ну ты сказал каким-то ехидным тоном про “хитрого еврея”.

– Да никаким не ехидным! Обычным тоном сказал. А тебе то, что за печаль?

– Да никакой печали. Просто я еврейка. По маме.

– Это по какой? По какой из двух?

– Солдатов ты балбес! Запомни простую истину, мама у каждого человека

одна!

– Ну в твоем случае это как-то не очевидно.

– Тогда по первой.

– То есть твоя мама, носившая фамилию Степанова по происхождению, является еврейкой?

– Ты опять показал себя полным и законченным балбесом! Фамилию

Степанова она взяла в замужестве. А ее девичья фамилия была Шнайдер.

Анна Яковлевна Шнайдер. Моего дедушку по маминой линии звали Яков

Аронович Шнайдер. Он, кстати, фронтовик. Прошел от Воронежа до Вены.

Два ордена Славы и орден Красной Звезды. А его жена, то есть моя бабушка

вообще происходила из раввинского рода. Все ее родные погибли в войну в

Белоруссии.

–Ха, получается ты вышла из рядов еврейской аристократии? Раввины, наверное, не последние люди были?

–Ну раввины разные бывали, а так в моей родословной следов

аристократии я не обнаружила. Ни еврейской никакой другой. Так мелкие

торговцы и ремесленники максимум. Один меламед впрочем имелся. Это

если не считать раввинов. Но последним был мой прапрадедушка. Кстати, мой названный отец Заварзин был грубым антисемитом. Любил под

рюмочку поговорить о “жидовском засилье”.

– Слушай, а в своем первом теле ты, наверное, была жгучей брюнеткой и с

большим носом?

– Вот не угадал. Была я шатенкой и с носом был полный порядок. Да и

маму за еврейку никто не принимал. Она была совсем не похожа на нее.

– У меня был однокурсник Славик Перфильев. Антисемит жуткий. Все мне

толковал про козни “детей Сиона”.

– А ты что?

– А я слушал, слушал, да и спроси его: Славик ты, наверное, потому так

беснуешься, что тебе какая-то еврейка не дала?

– И?

– Ты знаешь похоже, что угадал. Он после этих моих слов, наверное, с

полчаса матерился и слюной брызгал.

Мы дружно посмеялись над этим моим рассказом. После чего я

продолжил:

– Я пока не придумал как нам наилучшим образом разоружить этого

барбоса и внушить ему мысль, что убивать людей так себе затея. Надо

кстати узнать его адрес. В качестве рабочего варианта примем пока твой, с

засадой. Двадцать первого числа Самошин будет принимать экзамены у

его группы, я с ним договорился. Подойду и посмотрю на клиента. И уже

тогда будем думать, как сделать все получше. Времени у нас пока вагон и

маленькая тележка. Так что не переживай, что– ни будь придумаем к

двадцать шестому числу.

Двадцать первого числа в понедельник я с самого утра был на кафедре и

что называется бил копытом от нетерпения. Самошин пришел к девяти

часам. Я поздоровался с ним и узнал, что принимать экзамен он будет в

двадцать седьмой аудитории, располагавшейся неподалеку. Я подошел к

этой аудитории и убедился, что большинство студентов еще не пожаловали

на экзамен у дверей толклись пока самые отважные. По своим

студенческим воспоминаниям я знал, что большинство “середнячков” как

правило стремятся сдавать экзамены ближе к его середине или даже к

концу. Поэтому я расположился на кафедре полностью погрузившись в

чтение одной монографии, которую посоветовал мне мой научный

руководитель.

Время от времени я заходил в аудиторию к Самошину. Число пришедших

на сдачу студентов мало по малу росло, но нужный мне персонаж пока не

появлялся. Так прошло почти три часа. Надо сказать, что Самошин не

относился к числу преподавателей, которые любят затягивать прием

экзаменов чуть ли не позднего вечера, а посему дело у него шло достаточно

быстро. Не относился он так же и к числу “зверей”, которые валят студентов

пачками заставляя потом некоторых из них ходить к ним на пересдачу чуть

ли не до начала новой сессии.

Наконец зайдя в очередной раз в аудиторию, где со скорбным

выражением лица восседал Самошин (судя по всему прием экзаменов и

зачетов явно не относился к числу горячо любимых им занятий) и

поинтересовавшись не пришел ли сдавать нужный мне студент я услышал в

ответ:

–Пришел. Вон там сидит в углу. Долговязый такой.

Я присмотрелся и в самом деле увидел худого и долговязого юношу с

довольно незапоминающейся внешностью.

Прошло еще около получаса и наконец Теплов встал из-за стола подошел

к Самошину уселся перед ним и начал отвечать на вопросы билета.

Его ответ не произвел на меня большого впечатления. Сразу было видно, что Теплов “отбывал номер” и по большому счету предмет, который вел у

него Самошин не вызывает у него большого интереса. Тем не менее отвечал

он достаточно складно и бойко. Выслушав его Самошин задал ему

несколько не сказать, чтобы трудных вопросов нацеленных выяснить

насколько отвечающий усвоил материал, читаемый ему в течение

семестра. Тут Теплов стал заминаться и что называется “поплыл”. В конце

концов Самошин поставил ему в зачетку и в ведомость отметку “хорошо” и

отпустил его с экзамена.

Через несколько минут покинул аудиторию и я. Выйдя в коридор я увидел

стоящего у окна Теплова, который с сосредоточенным выражением лица

ковырялся в лежащем на подоконнике “дипломате”. На первый взгляд он

совершенно не был похож на потенциального убийцу. Не заметил я у него и

никакой нервозности, его поведение никак не выходило за рамки

обычного.

Вечером я рассказал о своем впечатлении о Теплове Юлии.

– Ничего из ряда вон. Обычный студент. Вел себя спокойно, права не

качал, получил свое “хорошо” и как говориться отбыл. В общем сказать о

нем особенно нечего. А у тебя какие– ни будь новости есть? Ты, что ни будь

накопала?

– Я Саша накопала кое-что про эту самую Алину Стеклову и ее отношения с

этим Отелло. Эта самая Алина городская, как и Алексей. Тем не менее

познакомились они в общежитии куда Алина заходит в гости к подруге с ее

курса, а Теплов в свою очередь к приятелю. Который и увел в конце концов

ее у него. Надо сказать, что большой любви между Стекловой и Тепловым

не было. Вернее, не было с ее стороны. Она скорее терпела его ухаживания

за ней. Судя по всему, ничего серьезного между ними не произошло, хотя и

не исключено и то, что раз– другой они все же переспали. Но тут врать не

буду доказательств у меня никаких нет. Теплова знакомые Алины

характеризуют в общем отрицательно. Не общительный, не складный, комплименты говорить не умеет и так далее. Все их отношения длились

месяца три не более. Алина надо сказать в противовес Алексею девушка

общительная, имеет много друзей и приятелей обоего пола. Ну и в конце

концов она понравилась Денису приятелю Теплова, и он увел девушку у

друга. Причем сделал это буквально на его глазах на какой-то вечеринке в

общаге.

Я почувствовал, как у меня отвисает челюсть.

– Юля, ты что шпионка? Где ты раздобыла эту информацию? Может быть, ты знаешь и какой цвет у нижнего белья у этой Алины?

–Фи, – сморщила носик Юлия, – а ты Солдатов оказывается грязный