Текст книги "Аспирант. Часть вторая (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Разместишь. Понял?

– Так точно.

– Ну тогда исполняй. Одна нога там другая здесь. Время пошло.

Мы вышли вслед за Моховым из квартиры и направились ко все той же

черной “Волге”, которая стояла чуть по отдаль от дома и за рулем которой

находился прежний безмолвный мужик в “Аляске”.

– В “Космос” приказал ему Мохов.

Вскоре мы подъезжали к гостинице. Вслед за Моховым мы подошли к

стойке, капитан нагнулся к стоявшей за ней с надутым выражением лица

моложавой женщине с очень ярким макияжем на лице и что-то сказал ей на

ухо, указав на нас.

Женщина обворожительно улыбнулась нам и поздоровалась несколько

слащавым тоном:

– Здравствуйте! Ваш номер триста тридцать шестой. Это на третьем этаже.

Возьмите ваш ключ-карту. Пользоваться умеете?

– Разберемся, – буркнул я в ответ и взял непривычный с виду ключ.

Мохов сопроводил нас почти до номера. На прощание он дал нам листок

с написанным на нем номером телефона по которому мы могли позвонить

“если что”.

– После прочтения сжечь или съесть? – сострил я, но Мохов никак не

отреагировал на мою остроту, зато от Юлии я получил чувствительный

тычок в бок.

Мохов удалился. Я повертел в руках необычный ключ и обратился к Юлии:

– Как этой хреновиной пользоваться не скажешь? Куда его совать и какой

стороной?

– Дай сюда горе ты луковое, -ответила мне Юлия и сунув карту в щель

толчком открыла дверь.

Глава 12

Мы вошли в двухместный номер. Я осмотрелся в нем и присвистнул:

– А ничего так. Клево! Все получше комнаты в аспирантской общаге.

– Ничего особенного бывают номера и получше, – ответила мне Заварзина.

– Ну да, ты то у нас небось кроме как в “Хилтоне” нигде и не селилась.

Тут же я был награжден очередным тычком в бок надо сказать, что

довольно неприятным. Обратившись к Юлии, я с недоумением в голосе

спросил:

– Ты что мать, обурела совсем? То и дело толкаешься!

Юлия ничего не ответила мне на это. Положив свою сумку на пол, она

приоткрыла дверь, выглянула в коридор и затем схватив за руку вытащила

меня за пределы гостиничного номера.

– Если ты не прекратишь болтать, милый Санечка, то я вынуждена буду

вырвать тебе твой язык, – прошептала мне она на ухо прижав к стене, – не

надо нести всякую пургу в гэбэшном номере. Тут прослушек стоит тьма-тьмущая к бабке ходить не надо. Понял?

– Понял, понял. Отойди от меня, а то задушишь. Что-то ты сегодня крайне

сурова.

– Ну вот и хорошо если понял. Повторять больше не буду, – и Юлия

вернулась в номер.

Вдвоем мы осмотрели номер, Юлия заглянула в ванную комнату и выйдя из

нее сказала мне:

– Ты как хочешь а я в душ! Потом пойдем в ресторан, а то у меня кишка с

кишкой скоро в волейбол начнут играть.

– Ты заметь Заварзина нам предоставили один номер на двоих! Один на

двоих! Где это видано, чтобы людям разного пола и не состоящим в

законном браке пока во всяком случае, обломилось бы такое счастье!

– В гостинице “Космос”– ответила мне она.

Пока Юлия переодевалась и готовилась к походу в душ я подошел к окну и

посмотрел на улицу. Метель и не думала прекращаться. Снег все валил и

валил, периодически налетали порывы весьма свирепого ветра и возле

гостиницы намело уже приличные сугробы.

Из ванной комнаты раздались звуки льющейся воды. Я тем временем

отошел от окна и уселся на диван горчичного цвета. “Телевизор что ли

включить?”– подумалось мне.

Тут дверь из ванной приоткрылась из нее высунулась голова Заварзиной.

– Эй Солдатов, а что это ты сачкуешь? На диване, видишь ли, он расселся.

А ну марш ко мне! Мне может быть хочется, чтобы ты мне спинку потер! А он

тут сидит понимаешь.

– Слушаю и повинуюсь моя королева, только дай мне раздеться, ты же не

хочешь, чтобы полез под душ в одежде? – ответил ей я.

– Бу, бу, бу, – раздалось мне в ответ из ванной комнаты.

После душа и всего того, что за ним последовало мы все-таки решили

пойти в ресторан пообедать. Жрать действительно хотелось все сильнее и

сильнее.

– Хочу шведский стол, – бурчал я, идя за Заварзиной по пути в ресторан.

– Будет тебе шведский стол, Санечка, будет. А если не прекратишь дурака

валять и розог тебе всыпят. С полсотни штук так.

– Какая же ты жестокая и бессердечная Заварзина, тебе не понять мук и

страданий, которые испытывает голодный мужик, евший по нормальному

последний раз еще вчера.

После сытного обеда мы вернулись в номер. Я включил телевизор и

некоторое время посидел перед ним в кресле. Ничего интересного не

показывали я широко зевнул встал с кресла и вновь подошел к окну.

– Слушай Заварзина если снег продолжить так валить, то завтра мы, быть

может, не сумеем выйти из гостиницы, завалит все ходы и выходы.

– Нас откопают не волнуйся, это все-таки Москва, а не какая-ни будь глухая

сибирская деревня.

Вечером мы сходили в ресторан на ужин, а затем вернувшись в номер не

знали, чем себя, собственно, можно занять. Телевизор смотреть не

хотелось, гулять в такую метель (которая все не прекращалась) тоже. Вести

разговоры “по душам” учитывая возможное наличие в номере

звукозаписывающей аппаратуры было нельзя. Да и вообще приходилось

обдумывать каждое слово прежде, чем решится произнести его. С

товарищами из ГБ не шутят. Юрий Геннадьевич не производил собой

впечатление легкомысленного человека так что приходилось прибегать к

неизбежной в таких делах перестраховке.

Помаявшись, помаявшись мы решили улечься спать. В номере стояли две

односпальные кровати я лег на ту, что стояла ближе к выходу, а Юля на ту, что была ближе к окну.

Среди ночи я вдруг проснулся от того, что кто-то толкает меня в бок.

– Подвинься, Солдатов, разлегся как фон-барон. Пусти к себе в кровать

свою Юльку, – услышал я голос Заварзиной.

– Эмм, -ответил ей я на это.

– Что мы мычишь негодяй этакий? Отучил Юльку спать одну, а теперь

мычит. Изверг ты после этого Солдатов.

Я проснулся, когда уже совсем рассвело. Заварзина спала, рядом

свесившись почти наполовину с кровати. Я удивился тому, как она во сне

сумела удержаться в такой позиции и не свалится на пол. Я посмотрел на

часы. Было уже начало десятого.

– Подъем, подъем Заварзина! Подъем! – прокричал я и начал тормошить

Юлю, – вставай! Пора умываться и чистить зубы!

– Отстань от меня Солдатов! – сонно пробормотала она, – вечно от тебя

покоя нет.

Я встал с кровати, подошел к окну и отдернул шторы. Глянув на то, что

твориться на улице я чуть не ахнул от удивления.

От вчерашней непогоды и метели не осталось и следа. Я увидел ярко-голубое, без единого облачка небо, мне в глаза ударили лучи восходящего

зимнего солнца, под которыми словно мириадами разноцветных точек

искрился напавший вчера снег. Словом, я увидел начало прекрасного

зимнего денька.

– Погода класс! – только, что и мог сказать я, – класс, класс! А ты Заварзина

все спишь! Проснись красавица! Сейчас курьер от Юрия Геннадьевича

может прийти. Он придет, а ты тут дрыхнешь!

Пришлось Юлии нехотя с ворчанием, но вставать с кровати. Я тем

временем быстро привел себя в порядок и начал подгонять свою подругу:

– Давай Юль, быстрее! В любой момент могут прийти и повести нас в

закрома родины. А ты еще не готова. Тебе же еще боевой раскрас наносить

нужно. Поторапливайся!

– Вот еще. Я могу и без макияжа пойти, я без макияжа даже лучше

выгляжу. Или ты меня Санек только макияж и любишь?

– Я тебя любую люблю и с макияжем, и без. Но поторапливаться все равно

надо.

Быстро приведя себя в порядок, мы пошли в ресторан, где, быстро

позавтракав, так же быстро вернулись в номер и стали ожидать обещанного

посланца. Прождали мы его где-то минут сорок. Наконец в дверь

постучали, я открыл дверь и в номер вошел уже знакомый нам капитан

Мохов.

Здравствуйте, Александр Николаевич, здравствуйте Юлия Сергеевна, я к

вам по поручению от Юрия Геннадьевича. Как вам гостиница? Никто и

ничто вас не беспокоило?

– Здравия желаю товарищ капитан! _ бодро ответил ему я, – никто и ничто

нас не побеспокоило. Сервис высший класс! Мы всем очень довольны!

– Юрий Геннадьевич сумел организовать вам пропуск в двухсотую секцию

ГУМА. Но ехать желательно сейчас. Все-таки сегодня суббота.

– А как с билетами в театр? – поинтересовалась Юлия.

– С билетами в театр вышло похуже. “Мастер и Маргарита” ни сегодня, ни

завтра не идет. Но Юрий Геннадьевич может предложить вам два билета на

сегодняшний вечер. Спектакль по Брехту. “Добрый человек из Сезуана”.

Пойдет?

– Да, конечно, – ответила Юлия, – я очень люблю Брехта.

– Ну тогда поехали?

И мы поехали. Я ожидал увидеть у гостиницы вчерашнюю “Волгу”, за рулем

которой опять сидел бы безмолвный чекист в “Аляске”, но ошибся. Мохов

подвел нас к бежевому “Москвичу”. Видимо сегодня ему пришлось

удовлетворять наши не скромные запросы на своем личном

автотранспорте.

Вблизи Красной площади Мохов припарковал свой “Москвич” мы вылезли

из машины и дальше потопали пешком. Пройдя через площадь, мы

оказались у довольно малозаметного строения с входной деревянной

дверью. Мохов нажал на кнопку звонка, дверь открылась, и мы вошли во

внутрь. В тамбуре, в котором мы оказались, находился милицейский пост.

Мохов предъявил милиционерам какую-то бумажку очевидно искомый

пропуск) и вполголоса произнес:

– Эти двое со мной.

Мы вошли во внутрь. Внутри оказался вроде бы обычный магазин. Но едва

присмотревшись я убедился, что это не обычный магазин. Тако изобилия

самых разных товаров не приходилось видеть ни разу в жизни. Ни в одном

столичном магазине, я уже не говорю о тех магазинах, в которые я посещал

в Величанске. Это был не магазин это была мечта фарцовщика!

Пока я с довольно ошарашенным видом рассматривал все эти чудеса

товарного изобилия, о существовании которых не догадывался всего лишь

пятнадцать минут назад, Юлия развернула бурную деятельность. Начался

процесс выбора и примерок, то есть то, что до глубины души ненавидит

практически любой мужчина и что обожает практически любая женщина.

Что меня поразило еще в этой самой двухсотой секции так это

вышколенный и очень вежливый персонал. Здесь не было ни одной из тех

хамоватых теток, которые так часто стоят за прилавками наших магазинов.

Надо сказать, что Заварзина умела быстро выбирать нужные ей товары.

Большинство наших женщин попав в такие закрома блуждали бы в них, наверное, до самого вечера, Юлии на все про все потребовалось чуть более

часа. В итоге мы знатно прибарахлились.

Мне было куплено: роскошный итальянский костюм, фирменный

джинсовый костюм, пара классных туфель черного цвета, пара кроссовок, две рубашки, два галстука, очень симпатичный демисезонный плащ и

зимняя куртка. Себе Заварзина приобрела вечернее платье, джинсы, плащ, пару белых туфель кучу всякой косметики, колготок и прочей мелочи. Когда

я заикнулся о том, что, пожалуй, у нас не хватит денег, чтобы оплатить все

эти приобретения она сказала мне:

– Санечка, тебе надо быть хорошо одетым, а то ты ходишь как оборванец, а

насчет денег не беспокойся я захватила их достаточно. Мне все равно их не

на что тратить.

Краем глаза я заметил, что Мохов не тоже не отставал от нас.

Наконец мы загрузили все наши приобретения в большую сумку, купленную тут же и попрощавшись с вежливыми продавцами вышли на

улицу.

– Класс! -сказал я, выйдя из магазина, – как в коммунизме побывал.

Загрузившись в “Москвич” мы поехали обратно в гостиницу.

Мохов вызвался проводить нас до номера, попутно помог донести все

наши приобретения. На прощание он передал нам билеты в театр, и сказал:

– Насчет билетов на обратный поезд позвоните на тот номер, который я дал

вам вчера и сообщите время, на которое вы бы хотели их приобрести. Затем

откланявшись он покинул нас.

Когда мы оказались в номере одни Юлия издала долгий пронзительный

звук и подпрыгнув обхватила меня за шею.

– Санечка, милый я так счастлива!

– Ну вот ты опять впадаешь в вещизм, – пробурчал я, – опять забываешь о

примате духовного над материальным.

– Дурачок! Ты теперь не будешь нарядный, красивый и модный. И все тебе

будут завидовать!

– Мне и так все завидуют. Из-за тебя. Особенно Пашкевич и Самошин. И

что это получается без этих импортных тряпок я не нарядный и не

красивый?

– Красивый, красивый, но в них еще лучше, еще наряднее и красивее, -

ответила мне Юля, одновременно ковыряясь в сумках, -так это подарок

твоей маме, это твоему папе, это дяде Герману, а это вот посмотри Санечка

я эротическое белье себе купила! Хочешь меня в нем увидеть? Признайся

хочешь?

– У тебя есть уже комплект зачем другой то нужен?

– А это совсем, совсем другой. Много лучше!

– А сколько ты сегодня денег спустила скажи мне на милость?

– Так Солдатов, отставить пессимизм и недовольство, – прикрикнула на

меня Юлия. – сейчас мы будем готовиться к походу в храм Мельпомены.

Подготовка к “походу” началась с того, что Юля опять навострилась в душ.

Естественно, что ей тут же понадобилось, чтобы кто-то “потер ей спинку”, а

поскольку никого другого кроме меня в номере не наблюдалось, то эту

почетную обязанность опять пришлось выполнять мне.

После душа и сушки волос феном Юля начала процесс выбора туалета для

посещения спектакля. В конце концов она остановилась на только что

купленном вечернем платье, мне же было строго-настрого приказано

облачиться в новый костюм. В итоге мы едва не опоздали на спектакль и

вбежали в здание театра уже перед самым третьим звонком.

Спектакль по пьесе Брехта, да и еще в исполнении труппы театра на

Таганке не очень понравился мне, о чем я не преминул сообщить

Заварзиной в антракте.

–Не знаю как тебе, но по мне этот театр слишком авангардный. Я больше

тяготею к классике. Вот Малый театр, например. Я был всего на трех

спектаклях в нем, но впечатлений масса! А здесь интересно, конечно, но не

то.

– Надо расширять свой кругозор Санечка, классика – это конечно очень

хорошо, но есть и другие направления и их тоже надо знать. Я, например

всегда мечтала попасть сюда. Жаль, что нет Любимова его лишили

советского гражданства совсем недавно. Но, впрочем, это ненадолго.

Через несколько лет он вернется. Но театр уже будет не тот.

Когда мы возвращались назад в гостиницу Заварзина предложила часть

пути пройти пешком. Я понял, что она хочет обсудить со мной прошедшие

события.

– Ну как тебе все это? Как показался наш новый знакомый, Юрий

Геннадьевич?

– Хм. Серьезный мужчина. Явно большой начальник. Генерал.

– Думаю тоже, что генерал и не с одной звездой на погонах. Видел, как он

гонял Мохова?

– Да уж. Такое впечатление сложилось, что ему то и слов не требовалось.

Приказы отдавал практически одним движением бровей. Это не Тарханов.

Чувствуется большая и солидная школа. С таким не по шутишь.

– А знаешь, что напоминало мне когда нас везли на встречу с этим Юрием

Геннадьевичем?

– Что?

– Сцену ареста Иннокентия Володина из “В круге первом” Солженицына, ну, когда его вызывают к начальству за ним, приезжает якобы

министерский шофер, а оказывается это переодетый чекист. Иннокентия

арестовывают и доставляют на Лубянку в тюрьму. Мне так и казалось, сейчас как схватят нас и повезут куда– ни будь в Лефортово!

– Ты что Юль с ума сошла? Где я мог прочесть эту книгу Солженицына? Он у

нас в магазинах не продается и в библиотеках его опусов нет. Я кроме

“Одного дня Ивана Денисовича” у него ничего и не читал. Ты мне еще

“Архипелаг ГУЛАГ” процитируй.

– А читала, – махнула рукой Заварзина, – читала, читала и не дочитала.

Тягомотина.

– Только не говори это никому. Особенно нашим новым знакомым.

– Не буду уговорил. Но что вот нам дальше делать? Мне иногда так

страшно делается, что хочется сбежать прямо на край света. Давай правда

сбежим!

– Куда? Куда мы сбежим? Поздно уже. Бежать надо было когда на нас

Тарханов вышел, а сейчас уже поздно. Да и тогда уже поздно было, по-моему.

– А что делать? Как думаешь они смогут догадаться кто я на самом деле?

– Трудно сказать. А что делать..Знаешь дядя Герман сказал мне как-то, что

с тобой я или вознесусь высоко либо попаду черте куда. Да и поздно, что-либо делать. Мне порой кажется, что от нас с самого начала ничего не

зависело. Какая-то сила нас вместе связала и все! То ли судьба, то ли рок

какой. Это как в античной трагедии, что не делай будет все равно так как

рок решил. Так что давай просто жить. И не забивать себе голову всякой

пустой и не нужной рефлексией.

Так разговаривая, мы не заметно дошли до гостиницы.

Глава 13

Вечером в понедельник Мохов опять заехал к нам в гостиницу, чтобы

отвезти нас на вокзал. Он вручил нам билеты на проходящий через

Величанск поезд и сказал:

– Юрий Геннадьевич очень доволен результатами встречи с вами. Если у

него возникнуть какие-ни будь вопросы и пожелания к вам он непременно

свяжется с вами.

На вокзале перед тем, как залезть в вагон я, пожав ему руку сказал на

прощание:

– Всего хорошего тебе капитан. Было очень приятно познакомится.

Спасибо за помощь. Счастливо тебе!

Поезд, гремя и стуча ехал через вечернюю залитую океаном огней

Москву. Город тянулся, тянулся и все никак не кончался.

– В Величанске будем рано утром, – сказал я Юлии и добавил, – по

сравнению с этим мегаполисом наша малая Родина так– деревня.

Нашим соседом по купе был полный, лысоватый мужик лет сорока.

Наскоро перекусив обычным дорожным набором (вареная курица, пара

вареных яиц, бутерброд с докторской колбасой) и получив от проводницы

постельное белье он завалился спать. Я с Юлией вышел в коридор. Мы

встали у окна. Поезд уже выехал из Москвы, море огней осталось позади, и

мы опять мчались через густую тьму длинной зимней ночи.

– Ну что довольна результатами поездки? – спросил я Юлию.

В ответ она лишь пожала плечами.

– Время покажет Санечка, радоваться нам или печалиться. Впрочем, все

равно особенной альтернативы у нас с тобой нет и не предвидится, – потом

добавила, – как приедем в Величанск надо поскорее навестить Германа

Валентиновича. Я ему и Анне Петровне подарки купила, к тому же не плохо

было бы узнать, как у него обстоят дела. У меня что-то сердце не на месте.

Я хмыкнул.

– Надеешься смягчить сердце старика своими подарками? По– моему

напрасно. Он за историю с Тепловым на нас еще долго гневаться будет. Уж

я-то знаю дядю Германа.

– Ну что ты Санечка, какой же он старик? Ему же еще и пятидесяти нет. И

не забывай, что я значительно старше тебя, да и дяди Германа тоже.

Ментально по крайней мере.

– Да совсем забыл! Ты же у меня совсем старушка! Сколько там тебе на

самом деле лет? Угораздило же меня влюбится в пенсионерку.

– Да ну тебя! Балабол! – со смехом ответила мне Юлия и своим кулачком

толкнула меня в плечо.

Рано утром еще в предутренних густых сумерках мы приехали в Величанск.

Поймав такси на привокзальной площади и загрузив в машину все наши

баулы, мы поехали домой.

– Я смотрю вы из Москвы, приехали? – спросил нас водила, – судя по

сумкам прибарахлились знатно?

– Не жалуемся, – ответил ему я.

– А на продажу ничего не имеется?

– Нет не имеется.

Поскольку у меня оставалось еще пара свободных дней я решил

смотаться на родину в Старо Петровск и навестить наконец-то своих

родителей, которых не видел уже с самого Нового года.

– А то они совсем забудут, как я выгляжу, – сказал я Юлии, – приеду

послезавтра ближе к вечеру. Только к тебе сразу не поеду. Переночую, пожалуй, в общаге. А то и там меня уже совсем потеряли, наверное. Заодно

у знаю как у Левки обстоят дела с этой его Викой. Лады? Ты смотри без меня

не гуляй и мужиков к себе не води. Приеду проверю.

– Ну что ты Санечка поезжай конечно. Подарки для твоих мамы и папы

только не забудь. А гулять и водить мужиков я не буду. Честное слово! Я

своим мужьям никогда не изменяла. Разве, что только по служебной

необходимости.

– Подожди это как? Как это изменяла только по служебное необходимости?

Разъясни мне этот момент поподробнее!

– Да ну тебя! Совсем, что-ли шуток не понимаешь. Поезжай скорее в свой

Старо Петровск. Отелло доморощенный!

– Ну и шуточки у тебя Заварзина, – только что мог сказать я.

Родители очень обрадовались моему приезду. Еще бы они не видели

родного сына целый месяц! Порадовали их и подарки, которые мы

приобрели для них в столице. Духи и тушь для ресниц маме, красивое

кашне для папы. Я благоразумно не стал говорить в каком именно магазине

мы все это купили. Во избежание лишних расспросов естественно.

– Хорошая у меня невестка, – довольным голосом сказала мне мама, -

внимательная, не жадная, вы еще заявление не подали?

– Собираемся на днях. Все какие-то мелочи мешают это сделать. Все

равно Юля хочет весной замуж выходить. Так что успеем. Только мам, она

хочет, чтобы это...Свадьба без излишеств была. Без купеческого размаха.

Не любит она этого.

– Ну какие у нас излишества. У отца на работе столовую в случае чего

арендуем, да и позовем самых близких. Никаких излишеств. Когда ее

привезешь то опять в гости? У нее же машина. Мигом из Величанска сюда

домчитесь.

– Дела разгребем и приедем. Да еще вот что. Юля фамилию менять не

хочет.

– Странная она какая-то у тебя. А что фамилию то менять не хочет, не

объясняла?

– Ну вообще то в среде научных работников это не особенно принято.

Слишком много документов менять приходится. Лишняя морока. Хотя

некоторые и меняют.

– Ну раз так-то ладно. Приезжайте поскорее вместе. Я уж по ней скучаю.

Душевная она у тебя.

– Ладно передам ей. Приедем не волнуйся. Ждите.

Через два дня вечером я вернулся в Величанск и выйдя из автобуса

направился к себе в общежитие. Подойдя к двери своей комнаты, я

услышал доносящийся из-за нее голос Фридмана, которому отвечала

какая-то женщина.

– Вику, что ли свою привел? – подумал я и толкнул дверь.

К моему удивлению, я увидел сидящих за столом друг против друга

Заварзину и Левку которые, судя по всему, вели друг с другом оживленный

разговор.

– Оба– на, – воскликнул я, – это, что еще за номер? Заварзина каким боком

ты оказалась здесь? Чем это вы тут занимаетесь?

– Воспитанные люди Санечка в начале здороваются, а уже потом задают

свои вопросы. Мы здесь “ничего”. В смысле не занимаемся ничем таким

противозаконным. Просто я решила зайти к тебе в общагу и подождать

твоего прибытия из Старо Петровска. Ну и заодно познакомилась наконец с

твоим соседом о которым ты так много рассказывал. Сыграли с ним пару

партий в шахматы. Лева оказался очень достойным и интересным

партнером. А ты о чем подумал? – ответила мне Юлия.

– Ни о чем таком я не подумал, просто удивился, ты и вдруг в общаге

оказалась.

Да, Санек, – вклинился в разговор Фридман, – твоя Юлия очень здорово

играет в шахматы. Я ей две партии в чистую продул! А третью еле, еле в

ничью свел. А у меня разряд между прочим!

– Моя Юлия обладает многими талантами. Ты от нее на всякий случай

подальше держись. – пробурчал я.

Левка убежал на кухню ставить чайник. Юлия подошла ко мне, потерлась

своим носом о мою щеку и спросила:

– Ну как съездил домой Отелло? Как твои мама и папа?

– Да нормально все. Мама все в гости тебя ждет. Говорит скучает.

– Твоя мама чудная женщина. А как подарки? Понравились?

– Очень. Я не стал говорить, где мы их приобрели, а то мои родители, наверное, в шоковое состояние бы впали, когда узнали бы, что мы вот так

запросто попали в двухсотую секцию ГУМА. Ты правда, что ли Левку в

шахматы обставила?

– Правда. Но это вышло в значительной мере случайно. Он просто

недооценил меня как противника в игре. Вечно вы мужчины считаете

красивых женщин всего лишь пустоголовыми куклами. А так твой сосед

очень милый. Милый еврейский мальчик-ботаник. Я в начальной школе

тоже дружила с одним таким. Его звали Боря Левин. Я тогда не знала, что я

тоже еврейка.

– А когда узнала?

– Да где-то лет в четырнадцать. У нас в семье не было принято затрагивать

национальный вопрос. А мои дедушка и бабушка по маме за годы жизни в

России уже совсем обрусели. И родственники у них все в войну погибли.

Дедушка в конце жизни даже крестился. Говорил, что только Христос спас

его в той страшной войне.

Пришел Фридман с чайником, и мы уселись за чаепитие. Левка все

обсуждал с Юлией перипетии состоявшихся между ними шахматных партий

и требовал проведения матча-реванша.

Когда я провожал Юлию она сказала мне напоследок:

– Я звонила Герману Валентиновичу, просила о встрече. Он сейчас не

может, очень занят. Но в воскресение вечером он найдет для нас время. Мы

пойдем к нему вместе?

– А куда я денусь? – ответил я, -мы с тобой уже как нитка и иголка, по-моему.

В воскресение вечером я с Юлией пришел в очередной раз домой к дяде

Герману. Юлия вручила привезенные из Москвы подарки. Духи и помаду

для Анны Петровны и красивый пуловер для дяди Германа.

Дядя Герман смотрел на нас в начале весьма неприветливым взглядом, но

затем все же смягчившись пригласил к себе в комнату.

– Хреновые у меня дела, Сашок, очень хреновые. Два убийства у нас. В

моем районе и в Ленинском. И оба с разницей в три дня.

– Кто убит? – поинтересовался я.

– Опять женщины. Одна совсем девочка. Студентка – первокурсница с

вашего университета. Этот гад буквально растерзал ее. Голова разбита, горло почти вырвано, шея переломана. От одежды одни клочья. Вторая по

старше и почти таже картина. У второй двое маленьких детей осталось.

Мужа с опознания с сердечным приступом увезли. А у нас по-прежнему ни

свидетелей, ни зацепок, ничего! Одно пустое место! – дядя Герман с

яростью стукнул кулаком по столу, – главное этот ублюдок рыщет по городу,

убивает, да над нами поди смеется. А я уже людям в глаза смотреть боюсь.

Какой я к черту уголовный розыск если защитить их не могу!

– И Елизарова так ничего и не вспомнила, – пробормотал я.

Дядя Герман лишь махнул рукой и продолжил.

– Ты бы видел Сашок лицо матери первой убитой, когда она с опознания

вышла. Все черное. Она свою дочку одна поднимала, для лучшей жизни

растила. Отличница она у нее была и в школе, и в институте. А эта мразь, упырь этот в один миг все, все перечеркнул! Как ей теперь с этим жить? Я

почти тридцать лет в розыске многое повидал. И убийц, и насильников и

грабителей. Воров в законе брал. Но с такими зверями еще не сталкивался.

Убивать и мучать людей, чтобы просто получать от этого удовольствие? Это

кем же после этого надо быть?

Дядя Герман прервался закурил, а потом продолжил:

– Главное хитрый он гад. Увертливый. Как сквозь сито проходит. Ищем, ищем его, а все без толку. Ни малейшей улики нам еще не оставил. Как

будто черти ему ворожат.

– Я думаю главная ваша ошибка, которую вы допускаете в этих ваших

поисках это то, что вы ищете обычного человека. А любой маньяк человек в

определенном роде не обычный, – сказала Юлия.

– Это как следует понимать, Юлия Сергеевна? – удивился дядя Герман.

– Пожалуй буквально. Понимаете мышление серийных убийц очень

сильно отличается от мышления обычных людей. И психология у них иная. Я

писала вам про это в том материале, который подготовила специально для

вас. Изучите его еще. К тому же в любом серийном маньяке живут как бы

два человека. Один холодный и безжалостный убийца, которым он

становится, когда выходит на свою охоту, а второй это законопослушный и

зачастую совершенно незаметный человек. И таким он бывает большую

часть времени. В этом отношении маньяки резко отличаются ото всех тех

преступников которых вы ловили раньше. На лбу у него не написано, что он

маньяк. Пока вы не начнете учитывать это ваши поиски будут

безрезультатны.

– Я уже не знаю, что мне учитывать, а что нет, – пробурчал дядя Герман.

– А что твое начальство? – спросил я его.

– А что начальство? Начальству Сашок по шапке из Москвы прилетело. Мол

до нас дошли сведения, что у вас тут такое безобразие творится. Серийник

объявился. Ну начальство и забегало, засуетилось. Срочно было приказано

все аналогичные дела объединить и следственную группу создать. Ну и как

водится нам досталось. Особенно мне. Оказывается, если долгое время

мусор и грязь под ковер заметать, то от этого ничего хорошего не будет. Кто

бы мог подумать? Слухи ходят, что поимку нашего маньяка хотят на

контроль в ЦК взять. Позавчера к нам “важняк” из самой Генеральной

прокуратуры пожаловал. Карамышев фамилия. Будет лично

координировать всю операцию по поиску маньяка. Говорят, что он на моего

непосредственного начальника полковника Артеменко так орал, что тот

потом валидол горстями глотал.

– А комитетские что? – поинтересовался я.

– Комитетские то? Комитетские как шершни на мед слетелись, веришь

Сашок. Им то в радость нас ментов попинать. Как же они белая кость, голубая кровь, а мы так от сохи. Это только они мол денно и нощно о благе

государства думают, а мы только что и делаем как пьяниц обираем, да

отказы в возбуждении дел пишем. Тарханов твой объявился. Ходит с

довольной рожей да всюду нос свой сует. На меня вчера полковник

Гордеев как на пацана орал. Я перед ним полчаса на вытяжку стоял. И

бездельник я и такой сякой. А под конец обещал поставить вопрос о моем

неполном служебном соответствии, да еще к партийной ответственности

привлечь. Еще из обкома какой-то инструкторишко прилетел нам ментам

все кары небесные прочит. Где только они все были, когда мы на земле

днем и ночью пахали, да всякую шваль ловили, в теплых кабинетах мы не

сидели в отличии от некоторых. Ты знаешь Сашок я нашего покойного

министра не особенно любил, а сейчас понимаю, что при всех своих

недостатках Николай Анисимович мужик справедливый был. Ментов он в

обиду не давал. Сам мог наказать, своей властью. Но комитетские при нем у

нас в МВД и близко такой власти не имели! А сейчас любой комитетский

опер вот хотя бы тот же Тарханов что хочет, то и городит. При том, что в

специфике нашей ментовской работы он не в зуб ногой. А туда же указывать

лезет! Будто бы мы без него не знаем, что и как нам делать.

Дядя Герман замолчал. Заварзина встала со стула подошла к нему и

положила руку ему на плечо.

– Герман Валентинович, не расстраиваетесь так! Я понимаю конечно, что

все это безумно тяжело, но поверьте скоро этот негодяй допустит какую-ни

будь роковую ошибку. Вашей задачей будет только воспользоваться этим и

схватить его. Ему не долго осталось ходить на свободе. Я уверена в этом! Не

плохо было бы оповестить широко население о том, что у нас в городе

орудует серийный убийца. Может быть, люди будут вести себя

поосторожнее.

– Да вы с ума, что ли сошли Юлия Сергеевна! – произнося это дядя Герман

едва не вскочил со стула, – оповестить население она хочет! У нас чай не

Америка! Да выйди я завтра с таким предложением меня тут же сожрут без

соли и перца. И мои коллеги и комитетские, и обкомовские. Я мигом на

улице окажусь. Меня такой характеристикой сопроводят, что в дворники

потом не возьмут. Вы думайте, что говорите! И так среди людей черте какие

слухи ходят!

Когда мы возвращались назад домой я спросил Юлию:

– Тебе не кажется все это подозрительным?

– Что это? – спросила она меня.

– Ну то, что менты так засуетились, комитетские, следователь этот из