Текст книги "Аспирант (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10

1 сентября в начальный день нового учебного года я пожаловал на ставшей мне практически уже родной кафедру Новой и новейшей истории. Первым кого я увидел там, помимо своих коллег был заведующий кафедрой Дмитрий Олегович Пашкевич. Дмитрий Олегович, широко улыбаясь всем нам поздравил преподавательский состав с началом нового учебного года и пожелал всякого рода успехов и свершений.

Выслушав совсем не краткий спич Пашкевича, я по его окончании подошел к стоящей у окна Юлии дабы перекинуться с ней буквально парой слов. По обоюдной договоренности мы решили продолжать делать вид для всех, что наши взаимоотношения по-прежнему носят вполне официальный характер и не более того.

Однако похоже наша игра не производила достоверного впечатления на окружающих. По крайней мере я заметил, что ненависти во взгляде, который обращала на Заварзину Машенька Елизарова совсем, не убавилось из чего я сделал так же вывод о том, что чувства лаборантки ко мне отнюдь не прошли за лето и она продолжает жгуче ревновать меня к Юле.

Честно говоря, вся это женская ревность и соперничество всегда пугали меня и заставляли ожидать самых не предсказуемых последствий такого соперничества.

Дядя Герман пока не давал о себе знать, а я, памятуя об опасениях Заварзиной и признавая как минимум, что она имеет некоторые основания для них так же решил пока не напоминать о себе.

Однако в один из дней в середине сентября дядя Герман вновь позвонил Юлии и скупо сообщил о том, что ему удалось передать информацию в Ростов, и что в Белоруссии есть кое-какие “положительные подвижки”, хотя до завершения дела еще очень и очень рано.

Юля сказала мне по этому поводу, что она и не ожидала слишком быстрых результатов, однако все же ее беспокоит, что время идет, а преступники пока находятся на свободе и имеют возможности находить себе новые жертвы.

– Я понимаю, Санечка, что легко и просто преступников ловят в кино и книжках, а в реальной жизни все это выглядит значительно сложнее, но при мысли о том, что прежде, чем их изобличат и арестуют и Михасевич и Чикатило могут убить еще не одну девушку или даже ребенка у меня сердце кровью обливается. Представить страшно что переживают родители детей убитых Чикатило, особенно если учесть с какой жестокостью он расправляется со своими жертвами.

В ответ на эти слова я пожал плечами и сказал Юле, что вполне разделяю ее чувства по этому поводу, однако поскольку мы все равно никак не можем ничего ускорить то лучше пока ничего не думать обо всем этом не терзать себя по напрасно и ждать какой – ни будь новой информации. Желая отвлечь Заварзину от печальных размышлений, я решил рассказать ей о реакции на нее со стороны Машеньки Елизаровой.

– Ты знаешь, мне показалось, что она сразу просекла наши новые отношения. Еще тогда – весной. А сейчас она смотрит на тебя буквально взглядом голодной тигрицы или львицы. И ведь главное мы, по-моему, никакого повода ей не давали. Вот как она сумела догадаться?

– У нас женщин лучше, чем у вас мужчин развита интуиция. Нам зачастую ничего и говорить не надо мы все почувствуем и поймем без слов. Особенно если это влюбленная женщина как Машенька. Все это очень плохо, Санечка. Обманутая в своих чувствах и отвергнутая женщина способна порой на очень жесткую месть.

– Ну я-то в любом случае не давал ей никакого повода и никаких обещаний. Я даже и не флиртовал с ней, – возразил я.

Юля ничего не ответила мне на эти мои слова и лишь печально вздохнула.

– Давал ты ей или не давал поводов это в данном случае совершенно не важно. Важно лишь то, что Маша видимо считала тебя уже совсем своим. А тут вдруг появилась я, вся из себя красотка и стерва и отобрала у нее то, что как она считала принадлежит ей уже совсем по праву. А поскольку я являюсь законченной стервой то сделала я это, по ее мнению, лишь только затем, чтобы лишний раз показать свое превосходство над ней. Маша наверняка считает, что ничего серьезного я к тебе не испытываю, что лишь поиграюсь с тобой, а потом естественно брошу. Ей сейчас очень больно и обидно. А в таком состоянии женщина способна на многое, чтобы отомстить своей обидчице, да и тебе тоже. Так что ничего хорошего из этой ситуации не выйдет. И я на твоем месте не относилась бы к ней так легкомысленно.

Я в ответ лишь недоуменно пожал плечами.

– Не знаю, не знаю. Я со своей стороны не чувствую никакой вины перед ней. Никаких авансов ей не выдавал, а за то, что она на воображала себе ответственности не несу. И отвечать за это естественно так же не желаю.

– Все так, Санечка. Но учти, что хотим мы того или нет, но Маша теперь для нас потенциально источник возможных неприятностей и, может быть, крупных.

– А что она сделает. Заложит нас Пашкевичу? Но и пускай закладывает. Нам же не по 16 лет. Мы взрослые люди и самостоятельно выбираем с кем нам строить отношения. А с кем нет. Да если она и предпримет, что-то подобное то скорее навредит сама себе. Будет выглядеть законченной дурой и стервой.

– Все это верно, но я бы не стала на твоем месте не до оценивать возможной опасности, которая может проистекать от нее. Я вот просто чувствую это. Боюсь, что все только начинается. Я уже говорила тебе, что некоторые вещи я предвижу очень хорошо.

– А плевать на эту глупую Машку, – сказал я и обнял Юлю. – Замуж за меня пойдешь?

– Сейчас не время говорить об этом, – ответила она мне и ловко выскользнула из моих объятий.

В один из теплых осенних дней в конце сентября мы опять явились на квартиру к дяде Герману по его вызову. Эти походы к нему мало по малому становились для нас привычными и обыденными тем более, что мы хорошо понимали, что есть информация, которой лучше всего не обмениваться по телефону.

После кратких взаимных приветствий мы вновь уединились в комнате за закрытыми дверями.

Дядя Герман был сегодня явно в хорошем настроении и даже напевал себе под нос какую-то незатейливую мелодию.

– Ну что, Юлия Сергеевна, – обратился он к Заварзиной, – новости у меня для вас не плохие совсем не плохие. Сначала я вам хочу принести огромную благодарность за ту неоценимую помощь, которую вы оказали нам в деле Зазнобина. Просто боюсь представить те последствия для нас если бы преступники довели свой умысел в его отношении до конца. Что касается меня то скорее всего я был бы уже на заслуженной пенсии. Еще бы! Убит и ограблен заслуженный человек, ветеран, Герой Советского Союза. А так и волки сыты и овцы целы. Мы сумели предотвратить тяжкое преступление, схватить преступников можно сказать с поличным!

– Они сознались? – я перебил своим вопросом монолог дяди Германа.

– А куда они денутся! Сознались конечно. Самое интересное за этой парочкой числится похоже не один такой эпизод. Правда без трупов. Их подозревают в совершении нескольких подобных преступлений. Раньше они правда орудовали в столице нашей Родины, а тут решили перенести свои действия в провинцию. Работали на черный рынок коллекционеров государственных наград, возможно с выходом за границу. Ну этим сейчас другие люди будут заниматься, на днях этих гавриков этапируют в Москву. Так что благодарность министра в приказе я считай уже имею.

– А что с Белоненко? – спросила Юлия.

– Раскололся. Сразу и бесповоротно. Он действительно задолжал очень серьезным людям крупную сумму, и они предложили ему отработать долг таким вот образом. Белоненко приходился Зазнобину дальним родственником по линии матери и был когда-то вхож к нему в дом, хотя, честно говоря, старик своего родственничка терпеть не может.

– Ну другого от этого подонка я и не ожидала! – поморщившись сказала Юля.

– А вы что знакомы с ним?

– Белоненко когда-то пытался безуспешно ухаживать за Юлией, – сказал я.

– Ага понятно. Ну тогда моральный облик вашего неудавшегося ухажера должен быть вам известен. Скажу сразу трус он и подонок. Таких еще сыскать надо. Такой неудавшийся хозяин жизни. Пижончик. Раскололся мигом. Давить даже не пришлось. Рыдал, в ногах у следователя валялся. Ну теперь ему предстоит длительная командировка в места не столь отдаленные. Москвичам он не нужен, они его нам на съедение оставляют.

– А что с другими фигурантами? – поинтересовалась Юля.

– Что с другими. С другими тоже имеются подвижки. Сливко как я уже вам говорил арестован и доказательств совершенных им преступлений найдено при обыске столько, что хватит на десятерых. Он тоже во всю дает признательные показания. Не отвертится, одним словом. Но на днях я получил новости из Ростова.

– И что там? – Юлия даже привстала.

– Задержан Чикатило Андрей Романович. Подробностей я пока не знаю, но надеюсь скоро узнать.

– Как бы он не вывернулся. Он очень хитрый и изощренный убийца. Такого голого руками не взять, – с сомнением в голосе произнесла Заварзина.

– Не вывернется. Я хоть и не в курсе всех обстоятельств, но мне шепнули, что доказательства на пару связанных с ним эпизодов имеются. И вроде как доказательства железные. Ну а раз если удастся связать его по крепче хотя бы с некоторыми эпизодами, то рано или поздно и по остальным раскрутят его на признание. Там тоже не мальчики им занимаются. Профессионалы крепкие. Можете мне верить.

– Главное, чтобы больше не было убийств. А что по Михасевичу?

– Вот с Михасевичем пока сложнее всего обстоят дела. Как-то мне пока не удалось полностью убедить белорусских коллег. Они там у себя в Витебске не мычат не телятся. Да и Жавнорович этот больно большим авторитетом и поддержкой сверху пользуется. Местный Шерлок Холмс не меньше. Кому же хочется признавать то, что годами в суд дутые дела отправляли, да награды за это получали пока душегуб у них под носом орудовал. Но я еще не все возможности для их убеждения использовал. Так что не волнуйтесь. Найдем управу и на Жавноровичей и на Михасевичей.

– По скорее бы. – несколько нервно сказала Юля и поправила выбившуюся прядь волос.

– Ну к сожалению не всегда желаемого можно быстро добиться. Хотя я и понимаю ваше волнение. Но ничего, уверен Михасевичу не долго осталось гулять на воле. Тем более, что дело о поимке Витебского душителя уже на контроле ЦК КПСС. Так что уверен скоро ему придется коротать дни в камере.

Дядя Герман встал со стула походил немного по комнате и вновь обратился к Заварзиной:

– Эх, Юлия Сергеевна, учитывая ваши прямо скажем сверхъестественные возможности я бы взял бы вас на работу к себе.

– И в качестве кого если не секрет, – улыбнулась Заварзина.

– Придумали бы в качестве кого! И название бы подобрали вашей должности соответствующее.

– Что попусту фантазировать и сотрясать воздух Герман Валентинович. Вы же понимаете, что это невозможно. У вас еще могут быть крупные неприятности из-за того, что вы прислушивались к моим советам. Так что учтите это. Я очень неохотно согласилась с рекомендацией Саши обратиться за помощью к вам. Собственно говоря, я пошла на это лишь потому, что не видела никакого другого выхода. А молчать я уже не могла.

– Понимаю, как не понимаю. Я же старый сыскарь. В людях по неволе научился разбираться. Без этого на моей работе никак. Я ведь вам не сразу поверил. Думал, вскружила Сашке голову какая-то девица наговорила всякой ерунды, а он молодой, зеленый уши и развесил. Но теперь готов даже извиниться за прежнее недоверие. Надеюсь, что наше не формальное сотрудничество продолжится и впредь и будет столь же продуктивным.

Юлия согласно кивнула головой. Я не преминул иронично высказаться:

– Ты, дядя Герман, наверное, уже планируешь при помощи Юли вторую звезду на погоны получить, или вообще повышение?

– А что племянничек. Плох тот солдат, который не хочет стать генералом. И потом у меня самого в черепушке кое-что имеется. Думаешь мне легко было полученную от Юлии Сергеевны информацию в дело пустить? Нет тут тоже соображалка должна работать. Чтобы нужного человечка найти, да так ему информацию преподнести дабы он ее не в мусорную корзину отправил, не на дальнюю полку положил, а работать с ней начал. Тем более, что информация, что называется горячая и меры по ней надо принимать как можно скорее. Так что недооцениваешь ты меня. Твой дядя Герман кое-что еще может.

Дядя Герман вышел из комнаты, затем через пару минут вернулся обратно и обратился к нам потирая руки:

– Ну что молодежь, пошли перекусим. Там Анна Петровна, что-то вроде праздничного ужина соорудила. По моей настоятельной рекомендации. И по пятьдесят граммов нам выпить дозволит. Не каждый день столько опасных преступников ловят. А без вас боюсь у меня сейчас совсем другое настроение было бы. Так что пошли. Выпьем, закусим!

За ужином жена дяди долго внимательно смотрела на Заварзину, а потом вздохнув сказала ей:

– Уж прости меня, я баба простая и к тебе по-простому скажу. Ты девочка видная красивая, выходи за Сашку замуж. Он вон как на тебя смотрит, глаз не отводит. Выходи. Бабий век он не долог, поверь уж мне. Да и Сашке оболтусу пора жениться. Парень то он хороший. О тебе заботится будет.

– Тетя! – возмущенно вскинулся я, но Юля придержала меня своей рукой и улыбнувшись ответила Анне Петровне:

– Спасибо за совет. Я подумаю. Мне Санечка тоже очень нравится.

Прощаясь в прихожей с моими родственниками, она обратилась к дяде Герману:

– Спасибо вам Герман Валентинович, за все, что вы сделали для нас.

Мы вышли на улицу и двинулись по направлению к остановке троллейбуса. Некоторое время мы шли молча, а затем я спросил Юлю:

– И как тебе мои родственники? Какое о себе впечатление оставили?

– Очень простые и хорошие люди. С ними очень комфортно. А твой дядя Герман, видимо действительно настоящий “честный мент”. – ответила мне Юля.

– А насчет замужества ты правду сказала?

– Правду Санечка. Но ты должен и меня понять. Со мной у тебя может быть не самая простая жизнь. Если она вообще возможна эта наша совместная жизнь.

Уже смеркалось, когда мы подошли к троллейбусной остановке. На ней стояло несколько человек. Один из них показался мне смутно знакомым. Я пригляделся и вдруг узнал Машеньку Елизарову. Тут она обернулась и увидела меня с Юлей, идущих вместе и держащихся за руки. Она будто оцепенела. Лицо ее исказила горестная гримаса она громко всхлипнула и побежала прочь с остановки.

Я посмотрел на Заварзину. На ее лице появилось страдальческое выражение. Она вырвала свою руку из моей и произнесла тихим голосом:

– Ну вот. Зачем мы пошли здесь? Обидели Машу. Теперь она лишилась последней надежды. Похоже я способна приносить людям, которые мне не сделали ничего плохого одни несчастья…

…В один из октябрьских уже ненастных дней я, проведя занятия вышел из здания исторического факультета и быстро пошел по направлению к остановке. При выходе со двора ко мне подошел видимо поджидавший меня человек, средних лет, одетый в светлый плащ и мягкую шляпу. Он полез во внутренний карман плаща достал из него удостоверение в красной обложке и спросил меня:

– Александр Николаевич Солдатов если не ошибаюсь?

– Да это я, – недоуменно ответил ему я, – а с кем имею честь?

– Капитан Комитета Государственной безопасности Тарханов Виктор Михайлович. У меня к вам разговор. Пройдемте со мной в машину. – И он показал рукой на припаркованную совсем рядом у входа во двор факультета синюю “тройку”.

Глава 11

Тарханов приоткрыл мне дверцу автомобиля, я, согнувшись пролез во внутрь и уселся на переднее сиденье справа от водителя. Капитан внимательно посмотрел на меня и сказал:

– Ну что же Александр Николаевич приступим. Вы не догадываетесь зачем понадобились мне?

Я пожал плечами и ответил:

– Понятия не имею. Это ведь я вам понадобился, а не вы мне. Так что не знаю.

– И предположений никаких не имеете?

– Капитан мы не в студии “Что, Где, Когда?”. Если у вас есть конкретное дело или даже претензии ко мне, то извольте изложить их четко и ясно. Мне некогда играть с вами в угадайку.

– Претензии, – ухмыльнулся Тарханов, – если бы у моей организации, в которой я имею честь служить, возникли бы к вам Александр Николаевич, какие-либо претензии то поверьте мне мы разговаривали бы не здесь и не так. Так что речь о претензиях не идет. Пока во всяком случае. А возникнут они или же нет во многом зависит от результатов нашего разговора. Так что советую вам быть искренним со мной.

– Слушайте капитан, – я повернулся к Тарханову, – не надо нагонять жути. Я вам не мальчик. Если у вас есть дело ко мне, то изложите его суть. Я не собираюсь ломать себе голову в напрасных попытках отгадать то, что вам потребовалось от меня. А ваши дешевые приемы на меня никак не действуют. Лично мне совершенно не ясно и не известно, что за нужда во мне возникла у столь солидной организации, которую вы сейчас представляете. Ближе к телу как говорил Ги де Мопассан! Если вы думаете, что при виде вашего удостоверения я буду икать и мочиться от страха то крупно ошибаетесь. Я в некоем роде сам имею отношение к КГБ.

– Да, конечно. В некоем роде имеете. Служили срочную в погранвойсках. Уволились старшим сержантом если я не ошибаюсь.

– Ну то, что вы перед встречей со мной изучили мою биографию меня не удивляет. Удивляет меня то, что я так и не могу понять зачем вообще понадобилась эта встреча, да еще в таком антураже.

– Хорошо. Ближе к телу так ближе к телу мой начитанный собеседник, – Тарханов улыбнулся, продолжая ощупывать мое лицо своими глазами, – майор милиции Герман Валентинович Астахов – это ваш родственник?

– Да это мой двоюродный дядя по матери, а в чем дело?

– Вот о вашем этом родственнике, а еще вернее о некоторых обстоятельствах, связанных с его профессиональной деятельностью, я и хочу поговорить с вами. Нечего, наверное, напоминать вам, что я жду от вас максимальной искренности и честности в ответах на вопросы, которые я собираюсь задать вам.

Я поморщился и ответил Тарханову:

– Капитан, я вижу вы обратились не по адресу. Если вы рассчитываете добыть от меня какие-либо компрометирующие материалы на майора Астахова, то вы напрасно поджидали меня здесь столько времени, да еще в такую непогоду и напрасно начали этот разговор. Я кроме того, что являюсь родственником майора Астахова, служу как вы, наверное, уже установили не в милиции и не под его началом. Я всего лишь аспирант второго года обучения кафедры Новой и Новейшей истории Величанского государственного университета. К профессиональной деятельности майора Астахова не имел и не имею никакого отношения. Разговоров с ним о его служебных делах никогда не вел и вести не собираюсь. Да и вряд ли майор Астахов будет посвящать в них меня. Совершенно постороннего человека хотя и близкого родственника. Мы вообще встречаемся не сказать, что часто. К тому же у майора Астахова слишком мало свободного времени, чтобы точить со мной лясы. Еще раз повторю вам вы обратились не по адресу.

– Ну что вы так разнервничались Александр Николаевич, знаете ли, когда человек понапрасну нервничает это может свидетельствовать в том числе о его не очень чистой совести, – произнеся эти слова Тарханов вновь ухмыльнулся.

– Я совершенно спокоен и даже не думаю нервничать. Просто жду не дождусь, когда вы прекратите ходить вокруг да около, говорить не понятными намеками и наконец соизволите перейти не посредственно к делу. А то знаете у меня сегодня еще много дел и если у вас нет ко мне ничего конкретного, то я бы с вашего соизволения прервал бы это наше с вами малопродуктивное общение и пошел бы по своим делам. А то знаете я даже не успел сегодня пообедать! – и я взялся за ручку двери намереваясь открыть ее дабы выйти из автомобиля.

– Не спешите, Александр Николаевич, я думаю не задержу вас надолго. Особенно если наш разговор пойдет в том русле, которое запланировал я. И пообедать вы успеете, предприятия общепита работают у нас допоздна. В крайнем случае вас покормит ваша подружка Заварзина. Ведь покормит же? Не даст, так сказать, погибнуть голодной смертью молодому дарованию и одной из надежд советской исторической науки.

– Вот мои отношения с Заварзиной вас совершенно не касаются капитан!

– Как знать, как знать! Особенно если передать на рассмотрение общественности дело об аморальном поведении члена КПСС Солдатова Александра Николаевича. Тут и вашей подружке может не поздоровиться. Вы же любовники насколько я знаю. Вы так, пожалуй, и из аспирантуры вылететь можете.

– Так капитан я пошел. Мне надоело выслушивать ваши инсинуации.

– Сидеть! – голос Тарханова лязгнул металлом, – пойдете вы только тогда, когда я отпущу вас. А это зависит и от результата нашего с вами разговора. Так что не советую Александр Николаевич злить меня.

– Капитан, а ты не много на себя берешь? – возмущенно воскликнул я, – ты меня ни с кем не спутал? – я тебе ни какой-нибудь шпион или изменник, я коммунист и честный человек. И не позволю разговаривать со мной таким тоном. Да еще и прибегать к шантажу. Ты что думаешь на тебя управы не найдется? Сейчас не то время не тридцать седьмой.

– Ишь ты какой борзый, – осклабился Тарханов, – коммунист он. Надо будет в миг окажешься беспартийным. Или думаешь тебя твой дядя майор прикроет? Так он сам по ниточке ходит. А время Сашок всегда то. Мы КГБ вооруженный передовой отряд партии. Нам партия доверяет меч. Меч Саша! И как бы тебе этот меч по шее ни прошелся если ты не прекратишь борзеть и не сменишь тон в разговоре со мной.

– Насчет тона это и к вам относится не в меньшей степени. Я еще раз повторю, ни перед Родиной, ни перед партией я никакой вины не чувствую. И в таком тоне разговаривать отказываюсь!

– Ладно Саша. Виноват, погорячился. – Тарханов снисходительно похлопал меня по плечу, – но и ты пойми по пустяку я бы на тебя свое служебное время тратить бы не стал. Усек?

– Усек, усек. Тогда уж переходите непосредственно к делу, товарищ капитан.

– Вот! – Тарханов поднял вверх указательный палец, – сразу надо было так. А то гонор тут свой демонстрировать начал. Слушай сюда Солдатов. Слушай и запоминай.

Тарханов достал из бардачка пачку сигарет и долго со вкусом прикуривал. Выпустив струю дыма, он продолжил:

– У органов появилась информация, что твой дядя майор милиции Астахов стал обладателем информации, имеющей важное оперативное значение. Причем завладеть этой информацией обычным путем он никак не мог. Речь идет о целой серии тяжких и особо тяжких преступлений, которые совершены в разных регионах нашей страны и расследование которых еще совсем не давно было очень далеко от успешного завершения. О важности этих дел говорит тот факт, что расследование некоторых из них взято на контроль ЦК КПСС. Ты, конечно, понимаешь, что банальная хулиганка или рядовое убийство на бытовой почве ЦК ни в малейшей степени не интересуют. Следовательно речь идет о преступлениях, вызвавших большой общественный резонанс.

– Понимаю, понимаю, – ответил я, – но какое отношение все это имеет ко мне? И чем я могу помочь органам в этом деле? Если у вас возникли какие-то вопросы к майору Астахову так задайте их ему. Я-то здесь причем? Под его началом не служу и совершенно не в курсе всех этих дел и обстоятельств.

– Не торопись Саша. Не торопись, – вновь ухмыльнулся Тарханов, – придет время мы у Астахова все спросим, непременно спросим. А пока такое время еще не пришло, думается, что помочь нам можешь ты.

У меня исчезли последние сомнения (если они еще были). Все стало ясно – понятно. Сейчас это бодрый гэбист будет вербовать меня в осведомители, чтобы я надзирал за дядей Германом. Заварзина оказалась права в своих опасения на все сто. Быстро же они всполошились. Что ж видимо этого и следовало ожидать.

– Нет я все-таки не понимаю, а чем, собственно, могу помочь вам в этом деле? – я попробовал включить дурака, – этим вещам я не обучен, для этого есть, наверное, другие люди, специально подготовленные для таких дел. И потом я уже сказал вам, что Астахов со мной о делах не разговаривает. Да и не интересно это мне. В делах уголовного розыска я дилетант. Все мои познания о нем я черпаю из детективных книжек да фильмов.

– Ну Саша не включай пожалуйста дурачка. Ты же им не являешься ни в малейшей степени. Неужели ты думаешь, что, идя на встречу с тобой я не собрал информацию о тебе? Естественно, что собрал. Имею представление что ты за человек и чем, так сказать, живешь-дышишь. И заметь, что практически все твои знакомые отзываются о тебе как об исключительно умном и сообразительном человеке. А начет навыков… Ты же служил в погранвойсках так что какие-то навыки и умения у тебя должны остаться. Воспринимай мое поручение как продолжение своей нелегкой, но почетной службы. – произнеся это Тарханов широко и доброжелательно улыбнулся.

– Мягко ты стелешь, дружок, только как бы во сне мне бы ни пришлось бока отлежать, – подумал я, а в слух произнес, – все-таки не до конца понимаю, что вы от меня хотите и что мне нужно делать. Еще раз скажу вам, что ко всякого рода сыскной деятельности я не имею ни малейшего призвания.

– Да тебе и делать то ничего и не надо, – Тарханов просто излучал доброжелательность, – тебе просто надо добыть кое-какую информацию и передать ее мне. Я расскажу какая информация интересует меня в первую очередь, ты запомнишь и передашь ее мне. И всех делов. Ну что по рукам?

– То есть вы вербуете меня в стукачи? Стучать на дядю Германа? – изобразил я возмущение на своем лице.

– Ну Саша! Что за выражения ты используешь! Стукач, стучать. Не стучать, а осведомлять Комитет Государственной Безопасности в моем лице по интересующим его вопросам. Вот слушай сюда. На протяжении ряда лет в разных регионах нашей Родины происходят убийства. Убивают детей, девушек, женщин. Убивают жестоко. Речь идет о Северном Кавказе, Белоруссии и Ростовской области. В общем есть все основания полагать, что в этих местах орудуют серийные убийцы. И не один, а несколько.

– Ничего себе, пробормотал я, – мне почему-то казалось, что серийные убийцы водятся только на загнивающем Западе, а у нас этого добра нет и не может быть. А причем здесь дядя Герман, то есть майор Астахов? Или вы полагаете, что всех этих людей убивал он? Извините меня, но, по-моему, это какая-то чушь!

– Водятся Саша, водятся. Серийные убийцы водятся как оказалось и у нас. Помнишь, как в той песне: “Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет.” Завелась эта нечисть и у нас. В единичных конечно количествах, но тем не менее завелась. А твой дядя Герман – вот причем. По ряду причин расследование этих преступлений шло не особенно успешно. Зараза эта у нас не давно завелась и опыта в поимке злодеев подобного рода, ты сам понимаешь у МВД не сказать, чтобы особенно много. Поэтому все эти расследования прямо скажем буксовали. Были случаи, когда в совершении этих преступлений и вовсе других людей, не виновных обвиняли.

– Ужас какой, – вновь пробормотал я.

– Вот именно ужас. А еще и ущерб престижу советской власти. А это вопрос политический. Как коммунист ты должен это четко понимать.

– Да я понимаю, понимаю. Не понимаю только одного каким боком здесь пришелся дядя Герман? Он что принимал участие в расследовании этих преступлений?

– Да как раз нет. Майор Астахов никаким боком к поимке этих злодеев не касался.

– Тогда в чем дело? Я что-то вас не пойму.

– Сейчас поймешь. А дело Саша в том, что совсем не давно расследование этих дел вдруг стронулось с мертвой точки. Некоторые злодеи заключены под стражу и уже во всю дают признательные показания. И с доказательствами их вины полный порядок.

– Ну и прекрасно! – я как мог постарался изобразить на своем лице радость и воодушевление, – от меня то вы что хотите? Если даже с доказательствами полный порядок?

– Не спеши Саша. Сейчас мы подойдем к главному. Дело в том, что расследование этих дел получило новый импульс совсем не давно, после того как твой дядя майор Астахов Герман Валентинович разными хитрыми способами предоставил некоторым людям, которые были в курсе этих дел очень ценную информацию позволившую выйти на след реальных преступников причем в самые кратчайшие сроки. Теперь понимаешь, что мы от тебя хотим?

Я недоуменно пожал плечами.

– Ну Саша, включи наконец соображалку! Откуда у майора уголовного розыска, который ранее никак не касался этих дел и совершенно не был в их курсе оказалась информация подобного рода? Причем информация совершенно точная позволившая взять преступников едва ли не с поличным?

Я вновь недоуменно пожал плечами и ответил Тарханову:

– А вы у него это и спросите. А что касается меня то я в этом деле вам точно не помощник. Герман Валентинович со мной служебными тайнами не делится. Я уже говорил вам об этом.

– Придет время спросим, непременно спросим. Но не сейчас. Майор Астахов сделал все достаточно хитро и так вот сразу прямо в лоб его не спросишь. Это то и подозрительно Саша. Дело ведь состоит не в том, что майор уголовного розыска где-то раздобыл информацию, имеющую большое оперативное значение и поделился с ней с коллегами пусть даже из другого города и даже области. Это в конце концов его прямой служебный и гражданский долг. Но почему он сделал это так хитро и скрытно? Словно он хотел, чтобы об этом узнало как можно меньше народа. И, что это за источник такой из которого можно черпать сведения подобного рода? Насколько мне известно майор Астахов хоть и толковый сыщик, но ранее к поискам серийных убийц не привлекался. Так что опыта у него в этом деле не сказать, чтобы много.

Я громко выдохнул.

– Ну от меня то вы что хотите? Надеюсь, не того, чтобы я на правах родственника допросил дядю Германа так сказать с пристрастием?

Тарханов рассмеялся. Рассмеялся практически до слез.

– А ты юморист, Солдатов. Надо же допрос с пристрастием! Фильмов про разведчиков что ли насмотрелся? Нет от тебя такого не требуется. Любой допрос с любым пристрастием мы сами если надо организовать сумеем. Тут твоя помощь не нужна. А требуется от тебя вот что. Почаще встречаться с Астаховым. Беседовать с ним про всякое – разное. Может быть, в каком разговоре что-то и промелькнет, какая-никакая зацепка и покажется. А твое дело это все запомнить и мне передать.

– Ну вы что дядю Германа совсем за дурака что ли держите? Если он как вы говорите организовал передачу оперативной информации об этих серийных убийцах так хитро, что вы к нему пока никак подхода найти не можете то, с чего вы взяли, что он возьмёт и начнет не с того ни с сего откровенничать со мной.

– Твое дело Солдатов беседовать с Астаховым время от времени, задавать ему всякие наводящие вопросы и запоминать что он тебе сказал. Что и как спрашивать я тебя научу не волнуйся. Парень ты смышлёный, вон как передо мной талантливо идиота изображаешь. Так что справишься. А справишься Комитет тебя не забудет. Поддержку в случае чего окажет. А наша поддержка великая вещь поверь мне. С нашей поддержкой тебе никто страшен не будет. А совсем хорошо себя проявишь и зарекомендуешь то может встать и вопрос о твоей работе в КГБ. Не век же тебе бумажки на кафедре перебирать. Защитишь кандидатскую и к нам на работу милости просим! Нам бывший воин-пограничник очень ко двору прийтись может. Если конечно доверие оправдаешь. А кроме пряника у нас и кнут для строптивцев имеется. Учти это. И твоя любовная связь с Заварзиной тебе боком выйти может. А она у тебя имеется. На сей счет у меня самая точная информация. И разговоры сомнительные ты не раз в присутствии свидетелей вел и антисоветские анекдоты рассказывал. В случае чего может встать вопрос о твоей персональной партийной ответственности. Вылетишь из партии и с аспирантурой распрощаешься. На работу тебя даже дворником не возьмут, учти это. И на хрена ты после всего этого своей Заварзиной сдашься. Она баба видная, красивая к жизни в нищете не привычная. Пошлет она тебя куда подальше. С милым рай в шалаше если милый атташе. Понял меня? Красивая женщина больших вложений в себя требует. Пшенку на постном масле она с тобой точно жрать не будет. А будешь послушен, оправдаешь доверие все у тебя тип топ будет. И карьера удастся, и жена-красавица под боком будет. Детишек тебе нарожает. И потом помощь органам это твой прямой партийный и гражданский долг. Ну что по рукам, товарищ старший сержант погранвойск запаса?