Текст книги "Аспирант (СИ)"

Автор книги: Влад Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– Это материал я взяла из книги одного американского криминалиста на английском языке. Я, к вашему сведению, свободно читаю на английском, – быстро ответила Юля.

– Замечательно! – Тарханов просто лучился от счастья, – ко всем своим достоинствам вы еще и полиглот. Хорошо. Поверю вам на слово. Ну а книгу эту, да еще на английском языке вы где раздобыли? Неужто купили в “Доме Книги”?

– Нет. Ее дал мне на время один мой однокурсник. Из личной библиотеки своего отца.

– И как зовут однокурсника?

– Ярослав Гордеев. А его отец полковник Гордеев кажется ваш непосредственный начальник если я ничего не путаю.

– Не путаете. Ладно проверим. Но теперь ближе к делу, – Тарханов закурил новую сигарету и продолжил, – в конечном итоге мне не нужно любви от вас, а вот взаимопонимания достичь очень бы хотелось. Причем к обоюдной выгоде. Что я установил? Установил я тот факт, что вам обоим каким-то образом, я еще пока не знаю каким стала доступна информация о ряде готовящихся или уже совершенных тяжких и особо тяжких преступлениях. Причем информация в таком объеме, который позволил полностью изобличить лиц подозреваемых в их совершении. Этой ситуации придает дополнительную пикантность тот факт, что до того, как вы сумели передать через майора Астахова эту информацию компетентным инстанциям расследование этих преступлений, было весьма далеко от завершения. Возникает вопрос что это за чудесный источник откуда можно черпать сведения подобного рода и в каком месте этот источник находится? Что вы скажете на это уважаемая Юлия Сергеевна?

– А с чего вы взяли, что это именно я или Саша передали эту информацию майору Астахову? Возможно, он раздобыл эти сведения в каком-то другом месте. Где мы с Сашей и где этот криминал. Мы не имеем никакого касательства к преступному миру. Да и еще такому специфическому о котором говорите вы. Все эти серийные убийцы… Я, честно говоря, совсем недавно даже не догадывалась о их существовании у нас, в нашей стране, – возразила Тарханову Юля.

– Факты! Факты! Которые самые упрямая вещь на свете. Вот этот ваш материал по психологии серийных убийц который вы явно подготовили по заказу Астахова, случай с Елизаровой, и тот факт, что майор Астахов сумел раздобыть информацию позволившую задержать по подозрению в совершении серийных убийств Сливко, Чикатило и Михасевича и не просто задержать, а получить практически сразу железобетонные улики доказывающие неоспоримо их причастность к совершению ими этих преступлений, вскоре после его знакомства с вами, все это заставляет лично меня думать о том, что источником этих сведений для Астахова явились вы, именно вы Юлия Сергеевна. Кстати, вам большой привет от лейтенанта Петлякова.

– А это кто еще такой? Я не знаю никакого лейтенанта Петлякова! – с недоумением сказала Заварзина.

– А это тот самый лейтенант ГАИ, который несколько месяцев назад помогал вам с Сашей спасти жизнь водителя автобуса, которому стало внезапно плохо с сердцем практически за рулем. А тут самым неожиданным образом оказались вы вдвоем с Солдатовым и помогли избежать большого несчастья. Страшно подумать, что могло бы случиться если водителю стало плохо в то время, когда он вел бы автобус, который был полон детьми по трассе. Кстати, Петляков хорошо запомнил вас. Вы произвели на него совершенно незабываемое впечатление своими внешними данными. Как видите я собрал достаточно сведений о вас и о вашей так сказать “команде спасателей”.

Тарханов наконец то прервался и не скрывая торжества взглянул на нас. Затем он продолжил.

– Честно говоря все это вызывает у меня массу вопросов. Все это объяснить рационально на первый взгляд достаточно сложно. Но сегодня я пришел к вам не за тем, чтобы получить ответы на те вопросы, которые у меня имеются к вам. Конечно, когда я первый раз беседовал с Александром я и не подозревал ни о вашей подлинной роли во всей этой истории ни о том, на что я наткнусь в процессе этих своих поисков. Сегодня я пришел только за одним за вашим принципиальным согласием сотрудничать со мной и с КГБ в моем лице.

– Так с вами или все-таки с КГБ в вашем лице? – задала Тарханову очередной вопрос Юля.

– Юлия Сергеевна ну что вы честное слово, задаете дурацкие вопросы? В данном случае я и Комитет в целом выступают, так сказать, в единой ипостаси.

– Как знать, как знать. Я, например совсем не уверена в этом. И главное, мы уже сотрудничаем с МВД в лице майора Астахова зачем нам еще и вы? – с сомнением протянула Заварзина.

– И прекрасно. И сотрудничайте. Астахов прекрасный опытный сыщик. Да только возможности МВД в его лице очень сильно ограничены. Особенно сейчас, когда пал их некогда всесильный министр, а его место занял бывший глава Комитета. От былого влияния МВД осталась бледная тень. Сейчас всем рулим мы. КГБ. У нас в наших руках в данный момент и настоящая сила и настоящее влияние. Начальство Астахова косные люди, которые всего боятся, а поэтому действуют по принципу “как бы чего не вышло”. Вон Астахов пытался несколько дней назад доказать своему непосредственному шефу наличие в Величанске серийного убийцы. Вышло у него что-нибудь. Ничего. Буквального ничего. Ну кроме очередного нагоняя, который он получил от полковника Артеменко. А я, например считаю, что он прав. У меня у самого есть жена и две дочери, и я не хочу, чтобы кто-то из них стал жертвой ублюдка, который рыщет вечерами по городу и безнаказанно насилует и убивает женщин пока чинуши из МВД изображают всеобщее благополучие и больше всего следят за тем, чтобы никто не вынес сор из избы.

– Слушайте Тарханов, скажите прямо, вы хотите, чтобы мы сотрудничали с вами? Дали вам подписку или что там у вас полагается? – наконец вмешался я.

– Сотрудничать да. Причем не за страх, а за совесть. Хотя “за страх” тоже может сойти по началу по крайней мере, если вы пока такие непонятливые и не можете определить свою прямую выгоду. А подписка… Ну какая в таком деле может быть подписка честное слово. Я просто дам вам один телефонный номер, по которому вы сможете звонить мне в случае необходимости и договориться скажем о встрече. Такой вариант вас устроит?

– Нам надо подумать, – ответила Заварзина, – а сейчас извините, но нам пора к Герману Валентиновичу. Он человек занятой, и мы договаривались с ним о встрече.

– Прекрасно. Думайте. Вот вам номер телефона. Как надумаете позвоните. – Тарханов протянул мне бумажку с написанным на ней номером, затем вышел из машины и с любезным видом открыл заднюю дверь.

Заварзина вылезла из автомобиля подошла ко мне и сказала:

– Пошли Саша. Нам пора. Герман Валентинович ждет нас.

Мы, не прощаясь с Тархановым пошли на троллейбусную остановку. И на остановке пока мы ждали нужный троллейбус и пока ехали в нем мы с Юлей не обмолвились ни единым словом. Когда до дома дяди Германа оставалась пара остановок Юля обратилась ко мне со словами:

– Саша давай выйдем и пройдемся пешком. У нас еще есть время в запасе.

Мы вышли на ближайшей остановке. Я взял Юлю за руку, и мы пошли вперед. Заварзина помолчала еще немного. А затем сказала мне:

– А ты знаешь я знаю. Вернее, знала этого самого Тарханова.

– Интересно, когда это ты успела познакомиться с ним? – с ноткой недовольства в голосе спросил ее я, – раньше ты мне ничего не рассказывала о своих знакомствах с офицерами госбезопасности.

– В своей первой жизни. Я знала его в своей первой жизни. И он тогда уже не являлся действующим сотрудником КГБ. Собственно, в тот момент, когда я впервые его увидела уже и самого КГБ давным – давно не существовало. В девяностые годы Тарханов был начальником службы безопасности банка “Святослав” здесь в Величанске. Этот банк контролировала группировка вора в законе Виталия Гвоздева по кличке “Гвоздь”. Насколько мне известно Тарханов уволился из КГБ в звании подполковника, затем его подобрал Гвоздев. В середине девяностых годов он стал едва ли не его правой рукой.

Я с большим недоверием в голосе перебил Заварзину:

– Юль, по-моему ты что-то путаешь. Какой бы плохой или даже мерзкий не был Тарханов я не могу представить себе, чтобы офицер госбезопасности пошел бы в услужение вору в законе. Такого просто не может быть. Я лично не могу себе даже такого представить.

– Ты многого не можешь себе сейчас представить Саша. Многого, что кажется совершенно немыслимым сейчас в эти дни, станет совершенно в порядке вещей через несколько лет. Ты не можешь себе представить как все решительно изменится вскоре. И люди, и обстоятельства, и нравы. Для девяностых карьера Тарханова будет не то, что исключением она будет обыденной. В те годы очень много выходцев из КГБ и МВД возглавляли службы безопасности в разного рода коммерческих структурах. А эти самые структуры в свою очередь контролировались криминалом. Так что служили такие Тархановы преступникам без малейших угрызений совести. Тем более, что служба эта не плохо оплачивалась.

– Ну не знаю, не знаю, – пробурчал я, – возможно ты и права. Не жил в это время не знаю. Ну и чем закончилась эта служба для Тарханова?

– Плохо закончилась. Тарханова вместе с его шефом Гвоздевым расстрелял киллер в кафе летом 1998 года. Но в то время подобные вещи происходили регулярно и можно сказать были обыденностью.

– Ничего себе обыденность! Убийцу надеюсь поймали?

– Нет. Хотя ни для кого не составляло большого секрета имя заказчика этого убийства.

– Как же это так? Что у вас там будет твориться в будущем?

– Я же говорю, что скоро все очень быстро и радикально изменится. А заказчиком убийства Гвоздева и Тарханова был некто Нечаев. Человек, который сумел к концу девяностых подмять под себя и город, да и почти всю область, сожрав при этом всех своих конкурентов. А особенно неуступчивые были практически демонстративно убиты. Гвоздев был из таких, неуступчивых.

– И вот так все знали, что этот Нечаев организует убийства конкурентов и это ему сходило с рук?

– Да так. Это был страшный человек. У него было много денег и много связей в том числе и в Москве. Ходили слухи, что ему вообще отдали всю Величанскую область на кормление. При условии, если он сумеет установить контроль над ней и не будет забывать своих покровителей в столице отстегивая им регулярно солидный процент со своих прибылей. При этом ему выдали чуть ли не полный карт бланш на все действия, которые он сочтет нужными. Нечаев был весь в крови по самую макушку. Начальник его службы безопасности был под стать ему садист и убийца в подчинении которого находился большой отряд готовых на все боевиков головорезов. Страшно вспоминать, что творили эти люди вернее не люди. Но самому Нечаеву было это мало. Он лично любил пытать и убивать людей. Это был законченный садист и кровавый маньяк. В своем загородном доме он оборудовал настоящую пыточную тюрьму. Он особенно он обожал мучить проституток. Его боевики похищали их, да и не только их, жертвой могла стать любая женщина или девушка привозили в этот загородный дом, и Нечаев и лично мучил их до смерти. На его счету, наверное, десятки таких жертв. Но все попытки разоблачить его заканчивались плохо не для него, а для тех кто хотел этого. Моя подруга Наташа так же была журналисткой причем достаточно известной и за пределами области и даже в Москве. Она сумела раздобыть где-то совершенно убойный компромат на Нечаева, опубликование которого грозило ему серьезными неприятностями. Ее взорвали в автомобиле вместе с мужем и трехлетней дочерью. Они сгорели заживо. Компромат исчез. Мой первый муж Олег сумел почти доказать причастность Нечаева к одному из убийств. Замять дело в том числе и за хорошие деньги он отказался. Его застрелили практически на пороге квартиры, где мы жили с ним. Убийцу, естественно, не нашли.

Я выслушал все это и понял, что совершенно ошарашен. Представить что-то подобное наяву было выше моих сил. Все то, что звучало сейчас из уст Юли воспринималось мною как что-то совершенно не правдоподобное, как плод извращенной, больной фантазии. Даже в самом кошмарном сне мне не могли привидеться подобные вещи происходящими в нашем тихом, спокойном и быть может даже немного сонном Величанске.

– Нечаев был не коронованным повелителем Величанска долго примерно до середины 2000-х годов. И мэр города, и губернатор были у него в кармане он вертел ими как хотел. Все изменилось, когда Москва прислала нового губернатора. Тот не пожелал плясать под дудку Нечаева и начал потихоньку убирать его людей. К тому времени видимо и ослабела его поддержка в Москве. Одни из покровителей Нечаева сели, другие оказались не удел. Он почувствовал нависшую над ним угрозу и решил покинуть Величанск и перебраться в Москву. Ему удалось избраться депутатом Государственной Думы, в которой он просидел целых два срока вроде бы тихо и не заметно. Но в конце концов он попался на одной криминальной истории. Не скрою, что определенную роль в раздувании скандала, который поставил крест на его парламентской карьере, сыграла я. Все это время я следила за ним, собирала на него компромат, не могла и не собиралась прощать ему ни гибель мужа, ни гибель подруги.

– И чем все это завершилось? Его посадили? – спросил я.

– Нет. Этот мерзавец обладал совершенно уникальным инстинктом самосохранения и чувством опасности. А скорее всего его предупредили заранее. Нечаев сбежал за границу успев вывести туда большую часть своих активов. Правда за границей он наслаждался жизнью недолго. Он опять влип в криминал на этот раз европейский и в конце концов оказался в испанской тюрьме. Причем надолго.

Юля замолчала. Молчал и я. Так не разговаривая мы дошли наконец до дома, в котором жил дядя Герман.

Глава 17

Нам открыла дверь и встретила на пороге Анна Петровна жена дяди Германа.

– Здравствуйте Юленька, здравствуй Саша! – радостно приветствовала она нас. – вовремя вы пришли. Я как раз ужин готовить закончила. Так что раздевайтесь мойте руки и за стол!

– Мы пришли по делам к Герману Валентиновичу и нам право не удобно, – пробовала возразить Заварзина.

– Дела обождут, – решительно возразила ей Анна Петровна, – все вам дела, да дела. Вот поужинаете сначала, а потом делами своими и займетесь. Так что и не спорьте со мной!

После ужина мы вновь уединились в комнате с дядей Германом.

– Ну что молодежь хмурая такая, – сказал он, посмотрев на нас, – опять что-то стряслось?

Я вкратце рассказал ему о состоявшейся только что беседе с Тархановым.

– Да-а прямо клещ этот Тарханов, прилип к вам как банный лист, – протянул дядя Герман, – и что же он на сотрудничество значит склоняет? Похоже не отстанет пока не добьется того, что хочет.

– Герман Валентинович, – откликнулась Заварзина, – нам Тарханов сказал, что вы ходили к начальству с предложением начать поиски серийного убийцы в городе. Это правда?

– Правда. Убийства происходят почерк один и тот же, судя по всему, нападение на Елизарову тоже дело рук одного и того человека, что женщин убивал, а розыск, и прокуратура не чешутся. Ну я и рискнул свою не зависимую точку зрения высказать. Да только не вышло у меня ничего. Отчитал меня полковник Артеменко мол не в свои дела нос сую и вообще не может у нас быть никаких серийных убийц и маньяков. Мы мол не на загнивающем Западе. А женщины эти убиты разными людьми, и никакого сходства обстоятельств и деталей убийств нет. Все совпадения это мол случайности. Так что ушел я не солоно хлебавши. Да еще пригрозили мне, что если упрямиться стану и совать свой нос куда не следует, то должности лишиться могу запросто, а то и партбилет на стол положить придется. Вот такие обстоятельства у меня Сашок.

– А Елизарова, что-нибудь вспомнила? – спросил я, – какие – ни будь приметы нападавшего или еще что – ни будь?

– Ничего не помнит. По голове ее здорово стукнули вот у нее, и амнезия приключилась. Она вообще день тот только урывками припоминает. Разговор с Юлией Сергеевной помнит едва-едва. А что потом было полный провал. Очнулась уже в реанимации. Может быть потом к ней память и вернется, а пока полный тупик. Одно хорошо жива осталась. Надежда есть, что маньяка вы спугнули и кто знает, может быть, он сейчас на дно заляжет или вообще убивать перестанет.

– Я бы на это не надеялась, – возразила ему Юлия, – скорее дело может обстоять ровно наоборот. Преступник не довел свое дело до конца не получил разрядку, сейчас он взбешен и будет поэтому непременно искать новую жертву. Жажда убийства может пересилить страх разоблачения. Так что скоро могут быть новые жертвы и не одна.

– Веселенькие дела. Одна надежда, что вы все же тоже можете ошибиться уважаемая Юлия Сергеевна. Честно говоря, и я тоже рад был бы ошибиться в своих предположениях о маньяке.

Дядя Герман взял в руки папку с материалом, подготовленным Юлией, и стал внимательно просматривать машинописные листы.

– А как с Тархановым поступить? – спросил я, – он нам номер дал, звонка будет ждать. Я так понимаю, что отказ им не предусматривается вовсе. Если мы ему откажем он нам обещает от лица комитета всяческие неприятности устроить.

– Эти могут. Да-а однако ситуация Сашок. Пока что советую нос не вешать. Тарханов как я понял тоже очень в вас заинтересован. Еще не известно, что он там о вас своему начальству докладывает. Может что и придумаем, дай время. Есть у меня один интересный знакомый надо с ним попробовать на днях связаться может быть он что интересное и посоветует. В случае чего я тебя извещу. Может быть, с этим моим знакомым встреча понадобится. Это очень серьезный человек. В прошлом в органах тоже служил.

Мы еще недолго посидели с дядей Германом, а затем засобирались домой. Как-то уже вполне традиционно я остался ночевать у Заварзиной. Так выходило все чаще и в общежитии я ночевал все реже и все реже видел своего соседа по комнате аспиранта Химического факультета Леву Фридмана. Наши шахматные баталии и длительные вечерние беседы “обо всем понемногу” остались в прошлом. Впрочем, Лева, судя по всему, переживал сейчас пик своего романа со смазливой аспиранткой с кафедры Органической химии и поэтому вряд ли он так сильно жалел о том, что его общение со мной так основательно сократилось…

В последующие несколько дней в нашей с Юлей жизни не произошло ничего особенного. Ни я ни она пока решили не перезванивать Тарханову. Мы ждали результатов общения дяди Германа с его серьезным знакомым, который быть может, сможет нам как-то помочь в сложившейся ситуации. Сам же Тарханов пока никак не проявлял себя, хотя я каждый день ожидал увидеть знакомую “тройку”.

Кафедра отрядила наконец целую делегацию в больницу навестить Машу Елизарову. Я так же вошел в состав этой делегации, предлагали это и Юлии, но она отказалась, сославшись на занятость. Машу уже перевели из реанимации в общую палату, чувствовала она себя на мой взгляд не плохо, хотя выглядела несколько похудевшей и осунувшейся. Ее голову украшала белая повязка. Она так и не вспомнила толком, что произошло с ней тем вечером и, судя по всему, совершенно не догадывалась о моей с Юлией роли в деле спасения ее жизни. Я только мог про себя порадоваться этому.

Между тем уже наступил ноябрь, а с ним очередная годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. Вечером шестого числа у нас на кафедре по традиции состоялись праздничные посиделки. Высокое начальство в лице Пашкевича не соизволило почтить это мероприятие своим присутствием сославшись на дела, поэтому кафедральная молодежь отрывалась по полной. Мы с Юлией продолжали тщательно соблюдать правила конспирации и не афишировали наших отношений. Но, судя по всему, эта конспирация помогала плохо. В разгар мероприятия уже хорошо подвыпивший доцент Самошников толкнул меня локтем в бок и кивнув в сторону сидевшей на другом конце стола Заварзиной подмигнув сказал мне:

– Что Санек с Юлькой все продолжаете шифроваться? Только коллектив не обманешь! А ты гляди какую себе подругу урвал! Молодец погранвойска!

На следующий день 7 ноября как положено полным составом кафедры мы принимали участие в праздничной демонстрации. Погода была хмурая и довольно холодная хотя и сухая. Пронзительные порывы уже по-зимнему холодного ветра не способствовали комфортному состоянию.

После демонстрации отбившись от предложения Самошникова “продолжить отмечать праздник” я с Юлей направился к ней домой. По пути я вспомнил вчерашние посиделки на кафедре и сказал Юлии:

– А ты знаешь, кажется, в нашем прекрасном дружном коллективе догадываются о наших с тобой отношениях. Самошников вчера сказал мне об этом прямым текстом. Так что наша с тобой конспирация похоже не срабатывает.

– Когда между мужчиной и женщиной возникают более или менее прочная связь – это всегда очень хорошо видно со стороны Санечка. И никакая конспирация тут не поможет, – ответила мне Заварзина.

Уже вечером, когда мы сидели на диване рядом друг с другом и смотрели телевизор я не выдержал и спросил Юлю:

– Слушай мы вот сегодня были на демонстрации, на которой был практически весь город. Неужели пройдет всего несколько лет и этого больше не будет? Как-то не верится во все это.

Заварзина пожала плечами и сказала мне:

– Возможно тебе и не верится в это, но я все это видела и наблюдала сама. Нет демонстрации на 7 ноября в новой России запрещать никто не будет, но приходить на них будет в лучшем случае горстка стариков. Побольше народа будет принимать участие в шествиях, организованных коммунистами в Москве и в нескольких других крупных городах России, но все это все равно будет лишь жалкая тень былого.

– А коммунисты? Неужели коммунисты откажутся от борьбы? Как я понял коммунисты будут в России и после распада СССР.

– Почти все коммунисты Саша в 1991 году мигом превратятся в рьяных антикоммунистов и бросятся служить верой и правдой новым властям, которые станут громко и изо всех сил проклинать советское прошлое. А власти эти тоже будут состоять в основном из бывших членов ЦК КПСС, сотрудников спецслужб и прочего контингента. А люди оставшиеся верными своим вчерашним идеалам к очень быстро станут фактически сектой, практикующей старые отжившее свое советские ритуалы и ничего больше. Такие с позволения сказать “коммунисты” будут даже поддерживаться властью поскольку не представляли для нее ни малейшей опасности.

– Поразительно! Мне очень трудно поверить в то, что крах так близко. Что все произойдет так быстро и наша жизнь изменится так радикально всего за какие-то несколько лет.

– Тем не менее это так. Поверь мне уже сейчас и СССР, и социализм во многом существуют лишь на бумаге. Есть роскошный хотя и побитый временем, но кажущийся прочным фасад. Но за ним не осталось практически ничего прочного. Все истлело и прогнило. Просто люди этого не замечают. Они многим не довольны у них много претензий в том числе к власти, но в целом почти никто не мыслит своего существования вне той системы, в которой они родились и в которой прожили всю свою жизнь. Все хотят лишь ее улучшения, но никак не слома. Но пройдет совсем не много времени и все полностью измениться. Те люди, которых ты сегодня видел на демонстрации всего через семь лет, будут совершенно спокойно взирать и на гибель СССР, и на крушение социализма и на многое другое. Ни СССР, ни социализм не вышел защищать ни один человек. Более того многие радовались этому рассчитывая в новых условиях урвать себе кусок по жирнее. Именно так все и будет Санечка. Я нисколько не преувеличиваю.

– Поразительно, – только, что нашелся сказать я, – но как такое вообще могло произойти? Нашли хоть какое-то объяснение всему этому у вас там в будущем или же нет? Как же такое могло произойти, чтобы без войны без другой какой катастрофы вот так запросто развалилась огромная страна и никто, подчеркиваю никто даже не попытался противодействовать и, хотя как-то помешать этому.

– Объяснения были и даже не одно. Особенно когда в обществе возникла и даже стала усиливаться ностальгия по советскому прошлому с его непременной идеализацией как ты понимаешь. Особенно активны в этом были люди из нашего поколения. – ответила на мой вопрос Заварзина.

– И что к каким выводам все-таки пришли? – задал я ей свой очередной вопрос.

– В основном преобладала точка зрения, что несмотря на отдельные недостатки в СССР все было в целом не плохо и, если бы не кучка предателей во главе с Горбачевым которая пролезла во власть дабы затем сдать страну Западу, Советский Союз существовал бы и дальше. Некоторые доходили даже до того, что объявляли СССР вообще недосягаемым идеалом, который погубила кучка предателей. Честно говоря, одно время и я почти так же думала.

– А что произошло потом?

– Да вот попала сюда в 1976 год в тело Юли Заварзиной пожила не много и перестала так думать. В своем первом теле мне было всего – на всего 15 лет, когда началась перестройка с ее хаосом пустыми прилавками магазинов и прочими малоприятными вещами. Потом начались девяностые с их нищетой и бандитским беспределом затем жизнь потихоньку стала налаживаться я стала известной журналисткой, достаточно обеспеченной женщиной в общем то в том “настоящем” СССР я жила то всего ничего и все эти годы пришлись на мое детство. А оно было не плохим. И всех тех сложностей, которые имелись в настоящей советской жизни, я тогда естественно не ощущала в полной мере. К тому же детство вообще принято идеализировать. Вот откуда на мой взгляд истоки ностальгии по СССР у людей нашего поколения там в будущем в 21 веке. Вот почему для многих та прошлая жизнь при “социализме” будет казаться едва ли не райской. Хотя самое интересное те из них кто сейчас находится в сознательном возрасте так, не думают. Более того года через три-четыре они будут просто вожделеть новой “капиталистической” жизни и брезгливо называть все то, что окружает их “совком”.

– Так что же ты поняла, попав в тело Юли Заварзиной и пожив здесь? Не уходи пожалуйста от темы.

– А поняла я то, что жизнь в СССР совсем далеко не идеальна. Хотя не спорю по сравнению с совсем уже не далеким будущим у нее имеются определенные достоинства и преимущества. Но я попала в тело дочери номенклатурного работника и имела возможность увидеть изнутри как жизнь самой номенклатуры пусть и не самого высокого уровня, так и пообщаться с их отпрысками.

– И к какому же ты выводу пришла? – спросил я.

– А к такому милый Санечка, что никто в их среде уже не верит в никакие идеалы Октября, социализма и прочую муру. Не верил и не верит. Вся верность делу марксизма-ленинизма проявляется только лишь в произнесении в нужное время и в нужном месте заученных ритуальных фраз. А главное в их жизни – это власть. Обладание властью и связанными с ними привилегиями. Что же касается молодого поколения выходцев из этих семейств то у них нет приверженности даже этому коммунистическому ритуалу, который вошел их родителям как говорится в плоть и кровь. Они открыто смеются над ним. Они мечтают жить как на “Западе” все эти обветшалые с их точки зрения догмы социализма только мешают им устроить жизнь так как они хотят. И других людей там нет. Другие там не приживаются. За власть и привилегии, а вскоре и за большие деньги, которые можно будет тратить, не оглядываясь ни на какое ОБХСС или КПК они предадут любые идеологии и любые идеалы. И таких подавляющее большинство там наверху. В Партии, КГБ, Армии и других структурах. Скоро пробьет их час, и они разорвут страну. И станут владельцами “заводов, газет и пароходов”. Не все конечно. Но кое-кому повезет пробиться в хозяева жизни.

Заварзина прервалась и замолчала. Я подумал и попробовал ей возразить.

– Юль, но может быть все обстоит не так печально? Может быть, все же есть шанс хоть как-то повлиять на будущее? Используя твое знание о нем. Неужели наверху только одни гады? Я не верю в это. Да и гад гаду рознь. Кто знает если информация о том будущем, которое ждет нас, станет известна там наверху то может быть какой иной гад и передумает участвовать в этом. Я так понял, что многие из тех, кто рассчитывал хорошо поживиться в новые времена, закончили совсем не хорошо. Тот же Тарханов, например.

– Ты Санечка сначала пробейся наверх через частокол этих самых Тархановых, да и сумей убедить старперов из Политбюро в своей правоте. Не исчезни бесследно или не окажись в сумасшедшем доме на своем пути к Старой Площади. Потом после того, как ты сумеешь убедить этих дедов, которые, кстати, будут преданно Горбачеву в рот смотреть и не мешать ему разрушать страну пока он их всех на пенсию не выкинет, надо будет вдохнуть хоть чуть-чуть энергии в их окаменевшие от склероза мозги и побудить к мало-мало осмысленным действиям. Но и этого совершенно недостаточно. Мало знать то, что и как не надо делать. Надо еще и знать, как поступить правильно. Какие меры нужно принять, чтобы избежать катастрофы. Ты знаешь такие меры? Я, например нет. Думаю, что на самом верху о них тоже имеют самое смутное представление. Исходя из всего того, что выше сказала я шансы на успех такого предприятия на мой взгляд равны нулю.

– Да-а. Невеселая картинка вырисовывается, невеселая, – протянул я, а затем продолжил, – что же теперь вообще ничего не предпринимать? Ты же, однако пытаешься с моей помощью в меру наших скромных сил изменить будущее в лучшую сторону. А следовательно, не бездействуешь.

– Ну сравнил наш очень невысокий уровень, на котором мы пытаемся действовать, вмешиваясь лишь в судьбы отдельных людей с эпохальной задачей спасения СССР. Пытаться нашими слабыми силами решить эту задачу все равно, что пытаться голыми руками остановить сход снежной лавины в горах. У нас там в 21 веке пользовались популярностью произведения про попаданцев в поздний СССР, которые путем различных ухищрений сумели получить доступ к уху генсека и генсек, следуя их мудрым советам, основанным на после знании в самые кратчайшие сроки, спасал СССР. Но даже в том времени, в котором я прожила свою первую жизнь, подобные опусы никто не воспринимал всерьез. Ты как раз должен понимать, что к таким историческим событиям как грядущий распад СССР и крах мировой социалистической системы приводят сложные социальные процессы, в которых бывают задействованы миллионы и миллионы людей и не то, что предотвратить, но и понять сущность этих процессов никакой гениальный попаданец будет не в состоянии. Может вообще случиться так, что деятельность такого человека приведет к еще более тяжким последствиям чем это было в истории, развивавшейся без его вмешательства. Об таком варианте событий почему-то не задумывался ни один из авторов этих опусов, которые были весьма и весьма многочисленны.

– Но тем не менее раз появлялись такие книги и их читали, и они пользовались если судить по твоим словам популярностью значит многие люди все же жалели о распаде СССР и о той жизни, которая была в нем. Значит не так все плохо сейчас у нас, и в перспективе может быть все же лучше, чем там в ближайшем будущем в котором нет СССР и Советской власти. Может быть, не стоит отказываться от той системы, которая существует сейчас у нас, а постепенно улучшать ее? – попробовал возразить я Заварзиной.