Текст книги "Красно-белый. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

– Не исключено, – кивнул я. – Но это не снимает с них ответственности. Прежде чем лакать всё, что тебе преподносят «доброжелатели», нужно думать головой. Ладно, – махнул я рукой, – пошли к Старостину и попросим доктора, чтобы он осмотрел этих «блудных спартаковских детей» на предмет интоксикации организма.

* * *

В пятницу 16-го ноября центральный стадион «Черноморского морского пароходства» был в предвкушении битвы «Давида» с «Голиафом». «Давидом» в сегодняшнем противостоянии виделся хозяин поля – футбольный клуб «Черноморец», а великаном «Голиафом» – наш московский «Спартак». За час до игры в отдельном маленьком кабинете стадиона братья Старостины собрали тренерский совет, на котором я и Юрий Гаврилов представляли футболистов, а Георгий Ярцев и Фёдор Новиков ассистентов нашего 77-летнего главного тренера. Кроме того сегодня на совете присутствовал врач команды Виктор Челноков, который утверждал что нашим юниорам в вино был подсыпан димедрол.

– Давайте решать, что будем делать с Морозовым, Поздняковым, Заваровым и Родионовым, – пророкотал Николай Старостин.

– Я считаю, что решать особо нечего, влепим этим гулякам денежный штраф в 25 рублей, и сегодня играем без них, – высказался Ярцев.

– Я с Герой согласен, – кивнул головой Фёдор Новиков. – Всё равно матч турнирного значения не имеет. Пусть посидят на лавке и подумают о своём поведении.

– Вы что скажете? – спросил «дед», покосившись на меня и Юрия Гаврилова.

– Лично у меня другое предложение, – возразил я. – Для наших юных футбольных друзей, эти 25 рублей штрафа, что слону дробина. Они всё равно живут на базе, где их поят, кормят и одевают. Жён и детей у них пока нет.

– А чтобы погулять с девочками, оставшихся денег им вполне хватит, – поддержал меня Гаврилов.

– Поэтому предлагаю всю четвёрку лоботрясов штрафануть на 100 рублей, – прорычал я. – Однако если они, выйдя в стартовом составе, совершат результативное действие: забьют гол или отдадут голевой пас, то штраф аннулируется.

– Как справедливо сказал Фёдор Сергеевич, матч турнирного значения не имеет, – поддакнул Юрий Гаврилов. – Следовательно, многие выйдут на поле подсознательно в расслабленном состоянии. А Морозов, Поздняков, Заваров и Родионов теперь будут рвать и метать.

– Значит, пусть искупают свою вину потом и кровью? – хитро улыбнулся Николай Старостин. – Виктор Саныч, скажите наши обалдуи играть-то сегодня смогут.

– В этом юном возрасте можно всё, – усмехнулся врач команды. – Было бы им лет по 25, по 30, то я бы играть запретил.

– Не понял, – завозмущался Георгий Ярцев, – парни откровенно накосячили, где-то нагулялись, где-то напились и после этого появятся в стартовом составе? Этого допускать нельзя. Тогда в следующий раз вся команда накануне матча «приползёт на рогах»!

– Гера, – крякнул «дед», – они выйдут на поле, чтобы отработать 100-рублёвый штраф. Думаешь, что и остальные футболисты готовы рискнуть большей частью зарплаты? В общем, идея Володи Никонова мне нравится. Поэтому в защите с первых минут выйдут: Морозов, Пригода и Поздняков. Полузащита останется без изменений, а в атаке сыграет связка Никонов и Серёжа Родионов. А теперь пожалуйте на разминку, – сказал своё решающее слово Николая Старостин.

* * *

Если бы я сказал, что наши юные одноклубники обрадовались такому решению тренерского совета, то покривил бы против истины. Гена Морозов, Боря Поздняков и Сергей Родионов восприняли подобное наказание с детской бесшабашностью, словно очередное развлечение. И ни сколько не сомневались, что напихают хозяева поля полную авоську футбольных мячей. А вот Саша Заваров, пока команда выбегала под звук футбольного марша на поле одесского стадиона, всю дорогу недовольно бубнил, что лучше бы сняли «четвертак», ему не жалко.

– Хватит причитать, – прошипел я на него, когда наш «Спартак» и «Черноморец» выстроились друг напротив друга. – Не против туринского «Ювентуса» играем. Скажи спасибо, что из поездки в Марокко не вычеркнули.

– Да шо мне это Марокко, – хмыкнул Заваров. – Мне и в Москве хорошо.

– В Москве хорошо, но зимой в Марокко лучше, – хмыкнул я.

Кстати, капитанскую повязку сегодня на себя примерил самый старший из нас футболист на поле 26-летний Юрий Гаврилов. Далее по старшинству шёл Сергей Шавло, которому стукнуло 23. И третье место в этом возрастном рейтинге принадлежало Сергею Пригоде – 22 года от роду. Все остальные являлись полноценными кандидатами в молодёжную и даже в юношескую сборную СССР. Поэтому в раздевалку перед матчем зашёл поздороваться Валентин Александрович Николаев, главный тренер молодёжной сборной страны. И он напомнил, что весной следующего 1980 года нас ждёт молодёжный чемпионат Европы.

«Какой молодёжный чемпионат, когда у нас весной по расписанию Кубок обладателей кубков?» – думал я, стоя в ожидании стартового свистка. Тут мы, наконец-то, дружно гаркнули сопернику: «физкульт-привет», а спустя ещё десять секунд судья показал, что команды должны поменяться воротами. Такое иногда случается, когда команда хозяев желает первый тайм отыграть по солнцу.

– Я слышал, Никон, что ты идёшь на «Золотую бутсу»? – вдруг спросил меня, пробегая мимо голкипер «Черноморца» Иван Жекю, здоровый парень ростом под метр девяносто. – Так вот сегодня можешь на меня не рассчитывать.

– Не хочу тебя, Ваня, расстраивать, но у меня всё ол райт, – улыбнулся я.

– Как вчера погуляли по Дерибасовской? – хохотнул ещё один одессит Толя Дорошенко, невысокий хитрый и изобретательный полузащитник, который отвечал за всю созидательную комбинационную игру своей команды.

– Прогулка прошла в тёплой и дружеской обстановке, ни один фонарный столб не пострадал, – протараторил я, посеменив на свою половину поля.

– Шо они к тебе прицепились? – зашептал Заваров.

– Жекю заявил, что хрен мы им сегодня забьём, – хмыкнул я.

– Шо? Какой хрен⁈ У меня «стоха» на кону! – прорычал юный новобранец из Ворошиловграда, рванув на свой правый фланг.

А потом начался сам матч. И тут выяснилось, что на замечательном одесском газоне наша комбинационная игра выглядит ещё краше, чем в спартаковском манеже. Из-за чего за первые восемь минут футболисты с берегов Чёрного моря коснулись мяча считанное число раз. И никакое солнце, светившее нам в глаза и уже клонившееся к горизонту, играть не мешало. Даже 30 тысяч местных болельщиков как-то приуныли и притихли. К слову сказать, народу могло бы прийти и побольше. Однако в это же самое время по телевизору показывали 5-ю серию «Места встречи изменить нельзя», снятую на Одесской киностудии. И Одесса, как и многие другие города Советского союза, в эти часы буквально опустели.

«А теперь я сказал – Заваров», – рыкнул я про себя, подражая Глебу Жеглову, и после продолжительной позиционной борьбы сделал длинный пас вдоль правой бровки на ход своему юному товарищу по команде. «Черноморец» в эти секунды немного вытянулся в поле, чуть-чуть приоткрыв тылы. Всё же зрители требовали от своих парней более смелых и решительных действий. И моя передача разрезала оборону хозяев легко и свободно.

Саша Заваров, не переставая ворчать по поводу денег, здорово ускорился, обогнал защитника одесской команды и, первым добравшись до мяча, вышел к лицевой линии поля. К сожалению, такая позиция позволял сделать только одно – прострелить на 11-метровую отметку. И Заваров, не задумываясь, шарахнул именно туда. Игравший на острие атаки Родионов, которого сверхплотно прикрывал защитник «Черноморца» Лещук, тоже рванул на этот пас скорее автоматически, ибо такие ситуации мы разыгрывали на тренировке не раз. Однако Вячеслав Лещук за счёт опыта пробить сходу нашему нападающему не дал.

Поэтому Сергей прикрыл мяч корпусом и, заметив, что я лечу к нему на всех парах, сделал резкий пас пяточкой. «Картина маслом не ждали!» – захохотал я про себя и с ходу накрутил сначала одного футболиста одесской команды, а затем другого. Ведь когда игроки находятся в динамике, накручивать соперника проще простого. И через три секунды я буквально вывалился на ударную позицию в 12-и метрах от ворот Ивана Жекю, дальнего родственника одного французского подданного. И в следующее мгновенье пробил с нерабочей левой ноги в правый нижний угол. Высоченный Жекю прыгнул, коснулся мяча самыми кончиками пальцев, но перевести мой нестильный, но точный выстрел на угловой не смог. И этот мяч мышкой юркнул в сетку ворот.

– Даааа! – обрадовался я.

– Гооол! – заорал мне в самое ухо Сергей Родионов, который свою сотню рублей уже отыграл.

А стадион, пока мы радовались, напряжённо молчал. И вдруг кто-то с ближних рядов центральной трибуны громко гаркнул:

– Вы играть-то сегодня будете или мы уже пошли⁈

После чего почти вся трибуна дружно загоготала. Кстати, хорошее настроение местной торсиды быстро передалось и одесским футболистам. И когда на табло поменялся счёт с 0:0 на 0:1, и возобновилась игра, «Черноморец» смело пошёл вперёд. В эти минуты хозяева поля действовали с запредельной самоотдачей, которая подчас перевешивает футбольное мастерство. И после хорошего рейда Толи Дорошенко, который прорвался в нашу штрафную площадь через левый фланг, а затем выкатил мяч под удар Виталия Шевченко, стало на самом деле тревожно. Потому что мяч пущенный нападающим одесской команды прошёл в сантиметре от верхнего угла ворот. Однако на высоком эмоциональном подъёме долго играть нельзя, ибо эмоции имеют свойство постепенно иссякать и испаряться.

– Терпим! Терпим! – прорычал я, когда одесситы, подгоняемые болельщиками, снова полезли в атаку.

– От ЧМП до Британских морей, / Нет «Черноморца» команды сильней! – скандировали местные фанаты.

И в этот момент мощный удар с 25-и метров удался игроку хозяев Владимиру Плоскину. Футбольный снаряд от его ноги просвистел между двух наших защитников и, уже когда казалось, что чёт станет равным, Алексей Прудников в красивом и длинном прыжке перевёл мяч на угловой.

– Уууух, – разочарованно выдохнули трибуны и тут же разразились аплодисментами, подбадривая свою команду.

– Каждый с каждым! Каждый с каждым! – заорал наш второй вратарь Прудников, когда хозяева поля стали расставляться в штрафной площади для подачи углового. – Никон, встань на ближнюю штангу!

– Окей, бос! – кивнул я, так как в штрафной главным всегда является вратарь.

А когда от углового флажка пошёл навес в район нашей 11-метрой отметки, то я отметил про себя, что команде критично не хватает в оборону высоких парней, и на одном Вагизе Хидиятуллине далеко в Еврокубках не уедешь. Именно по этой причине выше всех выпрыгнул защитник «Черноморца» Лещук и головой, словно колотушкой, со всей силы долбанул по мячу.

– Оооо! – рявкнула публика, когда мяч устремился в верхний угол наших ворот.

Однако довести до экстаза всю местную торсиду не дала моя светлая голова. Я резко выпрыгнул вверх и, так как футбольный снаряд летел именно к моей штанге, вынес его головой на двадцать метров в поле. И вдруг на мяч как коршун первым выскочил Саша Заваров. «Вот что значит 100-рублёвый штраф, который можно аннулировать хорошей и самоотверженной игрой», – усмехнулся я про себя, видя, как шустро Заваров несётся в контратаку.

Болельщики мгновенно засвистели и загудели, словно свистом можно было остановить прорыв нашего игрока. А Саша Заваров тем временем сыграл в стеночку с Гавриловым, пропихнул мяч между ног защитнику «Черноморца» и вылетел один на один на ворота Ивана Жекю.

– Давааай! – заорали мы со своей половины поля, так как больше ничем помочь Александру не могли.

Голкипер Жекю грамотно рванул из ворот, но Заваров хитро качнул корпусом в правую сторону, а пробил черпачком в левую. Благо качество газона такие вещи исполнять позволяло.

– Гоооол! – дружно заорала вся наша красно-белая дружина, когда мяч опустился в сетку ворот «Черноморца», и также дружно побежала поздравлять Сашу с успехом.

– Ну, шо, кудрявый, штраф в 25 рублей лучше? – захохотал я, когда мы все его обнимали трепали по голове.

– А я не шо такохо и не ховорил, – захихикал будущий игрок туринского «Ювентуса».

Получив вторую плюху от нас, у одесской команды резко пропало желание атаковать большими силами, и вообще, игровой энтузиазм семимильными шагами сошёл на нет. Поэтому к 30-ой минуте мы полностью взяли под свой контроль мяч и осадили штрафную «Черноморца», как Суворов когда-то осаждал турецкую крепость Измаил.

В этот момент Юрий Гаврилов и Фёдор Черенков безраздельно плели наши многоходовые комбинации на подступах к штрафной площади. Однако внутрь, где одновременно находилось девять одесских футболистов, а также я и Сергей Родионов, наши плеймейкеры до поры до времени старались не влезать. В эти минуты мне и Родионову приходилось максимально сложно, так как защитники соперника навязали нам такую силовую борьбу, что мне тут же вспомнилось японское боевое искусство – дзюдо.

– Японский городовой, – прорычал я, когда меня один из игроков «Черноморца», чуть-чуть не бросил через бедро.

И вдруг в атаку пошли два наших юных защитника. Наверно Морозов и Поздняков вспомнили, что штраф в 100 рублей всё еще «дамокловым мечом» висит над их буйными головами. Так на левом фланге Сергей Шавло и Гена Морозов разыграли простую, но эффективную комбинацию с забеганием за спину. Затем Геннадий слева ворвался в штрафную одесской команды и покатил мяч параллельно линии ворот. Сережа Родионов, которого держал Вячеслав Лещук, до мяча не дотянулся. Я в борьбе с игроками соперника мог бы шарахнуть по воротам Ивана Жекю, но каким-то шестым чувством понял, что ещё правее летит «замыкать» штангу Борис Поздняков. Поэтому специально махнув мимо мяча, напугал Жекю и с чувством выполненного долга рухнул на газон. А Поздняков вколотил третий мяч в сетку пустых ворот «Черноморца».

– Гооол! – разом запрыгали Гена Морозов и Борис Поздняков, так один отдал голевой пас, а другой забил мяч.

– В следующий раз, обалдуи, за неподобающее поведение выпорю, – прорычал я, поздравляя парней с успехом. – Живите пока и скажите «деду» волшебное слово – спасибо.

* * *

После финального свистка матча, который закончился со счётом 2:4 в нашу пользу, я внёс в раздевалку два ящика обещанной пепси-колы. Во-первых, мне нужно был проставиться за прошлую игру, где намазал выше крыши. А во-вторых, мне хотелось отметить свой последний выход на газон в этом сложном, но вместе с тем превосходном чемпионате СССР.

– Спасибо, мужики, за сезон, – сказал я, раздавая всем по бутылке шипящего американского напитка, купленного на «Привозе». – Спасибо, что сегодня в самом конце дали пробить пенальти. Не знаю, хватит ли 44-х мячей до «Золотой бутсы», но если эта «бутса» всё-таки приедет в «Спартак», то это во многом ваша заслуга. Грех с такой командой не наколотить столько голов.

– Ну, выиграешь ты «бусту», а нам-то что с этого, – как всегда в своей манере проворчал Вагиз Хидиятуллин.

– А я книгу напишу, про каждого из вас, – улыбнулся я. – Про нашу героическую команду.

– Давай-давай, – захохотал Николай Старостин, – ты главное там наври побольше, про то, как мы всех левой-правой делали!

– Навру в пределах разумного, – буркнул я, чокнувшись бутылками с друзьями и партнёрами по команде.

Глава 11

Существует общеизвестный медицинский факт, что каждый футболист, который отработал с полной выкладкой на футбольном газоне 90 минут, теряет в весе до 3 килограмм. Следовательно, во сколько бы ни закончился матч, все эти килограммы нужно наедать обратно. Вот и мы по приезде в гостиницу после матча с «Черноморцем», в одиннадцатом часу вечера сели ужинать. И я в очередной раз припомнил фразу, что большой спорт и здоровье – это две вещи не совместимые.

Даже если бы спортсмены не получали травмы, некоторые из которых будут напоминать о себе через много-много лет, то организм атлета всё равно будет изнашиваться из-за нагрузок, из-за постоянных перелётов в разные часовые пояса, и из-за сбитого ритма жизни гораздо быстрее, чем организм человека, который спортом вообще не занимается. Кроме того некоторые тренеры просто уверены, что чем больше дать спортсмену предельных нагрузок, то тем он мощнее будет выступать на спортивной арене. Возможно, такой закон работает в циклических видах спорта. Но для игровиков такой зависимости нет. Более того команду элементарно можно загнать.

Помнится в 1986 году Лобановский, используя некую математическую и научную модель подготовки, гонял сборную СССР до тошноты. И на чемпионате Мира в Мексике главная команда страны в первом матче против венгров действительно буквально летала по полю, обыграв соперника со счётом 6:0. Затем была ничья с Францией 1:1, где команда бегала уже не так резво. Третий матч против Канады, сборная хоть и выиграла – 2:0, но футболисты Лобановского провели пешком. А в одной восьмой против Бельгии, сборная в прямом смысле слова – встала. И бельгийцы, которые заметно уступали по подбору исполнителей, которые тренировались перед чемпионатом мира вразвалочку, наших парней просто перебегали. В математической и научной модели Лобановского ошибка вышла, вот о чём молчит наука. Кстати, чемпион Европы 1992 года, сборная Дании на чемпиона приехала вообще без подготовки, прямо с пляжа. Вот тебе и футбольная математика.

– Пойдёшь в фойе по телику футбол смотреть? – спросил меня Юрий Гаврилов, когда я после ужина, чтобы завязался жирок, растянулся на кровати с книжкой в руках. – Показывают «Динамо» Тбилиси – «Динамо» Киев, второй тайм.

– С меня футбольного поля и футбольного мяча на сегодня хватит, – широко зевнул я. – А на город Тбилиси мы посмотрим завтра своими собственными глазами.

– Думаешь, что там опять встретят дорогого гостя помидорами? – улыбнулся Юрий Васильевич.

– Думаю, что в ноябре помидорами не разбрасываются даже в богатом Тбилиси, – хмыкнул я. – Меня вот что больше занимает – как бы из Тбилиси на денёк слетать в Москву? Посмотреть бы, как дома продвигается ремонт. И ещё кое с кем встретиться.

– Хорошая идея, – хохотнул Гаврилов, – но неисполнимая. Ладно, чуть что я ушёл смотреть футбол, – буркнул он, выходя из комнаты.

Но почитать повесть Стругацких «Пикник на обочине» мне не дал визит Николай Петровича Старостина. Я всего лишь 5 минут полистал немного подзабытую книжку, как в номер вошёл наш 77-летний главный тренер, который по совместительству был и главным тренером сборной СССР.

– Сегодня созванивался с Киевом, Леонид Буряк, Олег Блохин и Сергей Балтача на сбор в Тбилиси не приедут, – сказал «дед». – Лобановский попросил ребят не трогать, так как они готовятся к матчу на Кубок УЕФА.

– Жаль, – проворчал я, встав с кровати. – Балтачу давно пора попробовать в центре обороны. Да и Буряку неплохо бы было поиграть с нашей полузащитой. Однако если мы сейчас настоим на своём, то нас потом обвинят во всех смертных грехах. Дескать, это «Спартак» не дал киевскому «Динамо» пройти, – на этих словах я взял в руки «Советский спорт», где написали об итогах жеребьёвки к Кубку УЕФА, – пройти софийский «Локомотив», который в чемпионате Болгарии ползёт на третьем месте с конца.

– С чего ты решил, что Киев не пройдёт болгар? – крякнул Старостин.

– Логика, Николай Петрович, – я постучал себя пальчиком по голове. – Игры у Киева нет, все парни еле ноги по полю волочат, потому что человеческие физические и моральные силы не бесконечны. А без физики киевское «Динамо» не играет.

– Кхе, – кашлянул «дед», – в общем, это всё лирика. Кого предлагаешь вместо них вызвать?

– Чанов и Старухин из «Шахтёра», Бубнов из московского «Динамо», – пожал я плечами. – Кипиани, Дараселия, Чивадзе из Тбилиси, Хорен Оганесян из «Арарата».

– Эти все уже давно вызваны, – от нетерпения зашипел Николай Петрович.

– Остальные из «Спартака»: Шавло, Гаврилов, Черенков, Заваров, Хидиятуллин, Пригода и я, – улыбнулся я.

– С вами и так всё ясно, – прорычал он. – Я тебя языком Пушкина и Толстого спрашиваю, кого вызывать вместо киевлян?

– Ну как кого? – я скорчил серьёзное лицо. – Морозова, Позднякова и Родионова, вон они как сегодня знатно потрепали одесский «Черноморец». И потом парни прогрессируют не по дням, а по часам. Пусть побегают со сборной. Им будет полезно.

– Значит, предлагаешь вызвать мелкотню? – крякнул «дед». – А с другой стороны – нехай, будут у меня в Тбилиси под присмотром. Что делать с вратарём, как считаешь?

– Виктор Чанов сейчас в хорошей форме, – задумчиво пробормотал я. – Лёшу Прудникова можно взять на замену, а Рината Дасаева, если он полностью здоров, можно взять на всякий пожарный случай.

– Ну, кхе, я примерно так и думал, – закивал Старостин, пожав мне руку и оставив в гостиничном номере одного.

Поэтому я вытащил из тумбочки шахматную доску и ещё раз в спокойной обстановке расставил на ней восемь белых фигу и три белые пешки. «Ферзь – это центрфорвард либо Кипиани, либо Старухин, – подумал я, выставив его вперёд. – С полузащитой всё понятно, так как наша полузащита работает как часы. Далее защита, – я расставил на последней параллели одного слона и две ладьи, – в центре Бубнов, справа Пригода, слева Чивадзе. Смогут ли они удержать мощных и атлетичных немцев? Не факт, совсем не факт. А может быть, сходить так…».

Не успел я закончить свою мысль, как в комнату опять кто-то постучал.

– Открыто, – проворчал я.

И в номер вошёл мой бывший друг Саша Калашников. Он ещё после игры хотел выяснить наши отношения, по крайней мере, мне так показалось. Но раз он сам не сделал первый шаг, то я тоже промолчал. Выслушивать причину, по которой он меня продал, мне было неприятно.

– Надо бы объясниться, – пробубнил он.

– Если надо, то давай, – криво усмехнулся я.

– В общем, в начале ноября ко мне домой приехал человек от замминистра Чурбанова и предложил перейти в их московское «Динамо», – принялся рассказывать Калашников, усевшись в кресло. – Мне пообещали обменять мою однокомнатную квартиру на «двушку», а ещё предложили талон на покупку «Жигулей». К тому же мне по закону так и так скоро служить.

– И лучше всего, чем тянуть солдатскую лямку где-нибудь в тайге, служить в Москве, проживая в хорошей квартире и катаясь на красивой машине, – зло кивнул я.

– Ну да, – буркнул он. – Однако мне поставили одно условие, что вместе со мной в «Динамо» должен перейти и ты. Якобы наша связка нападающих сейчас самая мощная в стране, а значит, мы поможем команде выиграть золото и так далее. А если этого не случится, то меня отправят на Урал два года зону охранять.

– Что ж ты раньше-то молчал? – прорычал я и, встав с кровати, принялся расхаживать взад и вперёд.

«А ведь это в какой-то мере и моя вина, – тут же подумалось мне. – Если бы не моя результативность, то Калашникова бы никто и пальцем не тронул. Поиграл бы он спокойно года три в „Спартаке“, потом перешёл бы в команду рангом пониже, затем занялся бы тренерской карьерой. Изменение истории не всем приносит удачу. Например, из „Памира“ в этом году должен был перейти в наш красно-белый стан Эдгар Гесс. И из-а меня этого перехода не случилось. С другой стороны, у нас сейчас команда „огонь“, мы ведь чемпионат СССР выиграли в одну калитку. И на чемпионат Европы сборная, на базе нашего спартаковского клуба, теперь поедет ни как мальчики для битья».

– Я, Володь, сейчас в каком-то тёмном тупике, и я просто не понимаю, что дальше делать, – пробубнил мой одноклубник. – А в тот день, когда на тебя напали, мне сказали, что с тобой всего-навсего поговорят.

– Да-да, они забыли уточнить, что разговор будет идти с применением кулаков, – хмыкнул я. – Теперь, послушай меня, Саша, очень внимательно. 27-го декабря сего года в Афганистане убьют Хафизуллу Амина, а потом в Кабул въедут наши танки. Далее в январе 1980 года президент США Джимми Картер призовёт бойкотировать Олимпийские игры в Москве. Причём Олимпиада в Лейк-Плэсиде в феврале месяце состоится, как полагается. А после целых 60 стран откажется ехать сюда в Москву. На фоне этого скандала Чурбанов будет сидеть на попе тихо и ровно. Представь, если в какой-нибудь зарубежной газете напишут, что любимый зять товарища Брежнева, по своей прихоти, как в средневековье, перетаскивает спортсменов к себе.

– Не знаю, откуда ты всё это взял? – насупившись, проворчал Калашников. – Ну, допустим в Афганистане давно неспокойно, только что ты конкретно предлагаешь?

– Нужно обыграть в товарищеском матче сборную Западной Германии, – улыбнулся я, взяв в руки шахматного ферзя. – Тогда все советские газеты разом начнут писать, что на предстоящем чемпионате Европы появился новый фаворит – наша сборная СССР. И братья Старостины, а так же другие знаменитые спартаковцы пойдут на поклон к Брежневу, где расскажут, что мы обязуемся выиграть Европу и московскую Олимпиаду, если меня, а теперь получается и тебя, товарищ Чурбанов оставит в покое. Мы же где-нибудь 10 дней отсидимся и улетим в Марокко, откуда вернёмся в разгар Афганского переворота.

– Допустим, что мы получим отсрочку на один год, а что потом? – спросил Саша, впервые за время разговора улыбнувшись. – Что будет после Олимпиады?

– После Олимпиады начнётся подготовка к чемпионату Мира, – развёл я руки в стороны. – И если мы кое-что выиграем, то до 1982 года нас снова не побеспокоят. Сейчас же ближайшая цель – сборная ФРГ.

* * *

Утром в субботу 17-го ноября, как только наш чартер сел в аэропорту имени грузинского поэта Шота Руставели и нам подали трап, прямо на взлётную полосу выехали сразу три черные «Волги». Лично я, учитывая прошлую «ласковую» встречу, намерено затесался в середину выходящих из самолёта спортсменов, и от этих чёрных «Волг» ничего хорошего не ожидал. Тем более самому тбилисскому «Динамо» от меня в этом сезоне перепало, прямо скажем, неслабо: моя игра испортила праздник грузинским болельщикам на Спартакиаде, в Кубке страны и в самом чемпионате.

– Спокойно, Никон, за то, что это не расстрельная команда и не чёрный «воронок», я ручаюсь головой, – хохотнул Андрей Петрович Старостин, похлопав меня по плечу.

– Я, Андрей Петрович, по менталитету человек европейский, и одинаково не приемлю слишком бурную радость и слишком бурное негодование, – тихо проворчал я. – Как гласит народная мудрость – от любви до ненависти один шаг. Сегодня любовь до гроба, а завтра гроб без любви.

В этот самый момент из машин сначала выбежали музыканты, одетые в национальные костюмы, а затем медленно и степенно вышли убелённые сединами старейшины. После чего один из музыкантов быстро затарабанил в бубен, грянули всевозможные дудки и волынки и раздалась протяжная песня, в которой гласные звуки медленно переливались один в другой.

– Аааааууууааа! – хором запел весь ансамбль, встречающих нас музыкантов.

Потом старейшины поднесли Андрею и Николаю Старостину грузинский хлеб, который больше напоминал лепёшку и специальный рог для вина. Непьющий спиртное Николай Петрович, недовольно крякнул, но чтоб не обидеть хозяев сделал небольшой глоток, а вот Андрей Петрович и глотнул хорошо и закусил неплохо. Затем из машины вышла одетая в национальное длинное платье в пол грузинская девушка и на подносе вынесла шашлык с зеленью.

– В горах есть прекрасный способ сохранить возраст, – произнёс один из старейшин со слабым грузинским акцентом. – Те дни, которые проводятся с гостями, в расчёт не берутся. Предлагаю тост за вас, дорогие гости, ибо вы сегодня продлили нам жизнь!

После чего шашлык из баранины, вино и хлеб разошлись по всем футболистам, которые приехали на сбор. «Спасибо, что не встречают помидорами», – усмехнулся я про себя, сделав один глоток вина, и тут же подумал, что с таким тёплым приёмом мы до сборной ФРГ не дотянем.

– По глотку, шалопаи, – прошипел я на Заварова, Морозова, Позднякова и Родионова, когда рог с вином дошёл и до них.

* * *

А во второй половине дня на тренировочное поле спортивной базы тбилисского «Динамо» вышло всего семь человек. Остальных сборников развезло от усталости, как Женю Лукашина после бани во всем известном фильме про Новый год и про путешествие из Москвы в Ленинград. Но хуже всего было то, что «развязал» Юра Гаврилов. Держался-держался Юрий Васильевич почти две недели и рухнул.

«И как только в таких условиях „Динамо“ Тбилиси выживает? – подумал я, наматывая разминочные круги вокруг тренировочного поля. – Вокруг сплошные виноградники. В каждом доме делается домашнее вино. Один матч выиграли – два дня загул. Победили в чемпионате или в Кубке – целый месяц праздник, иначе родственники и знакомые не поймут, обидятся. Плюс самые высокие зарплаты в Союзе и самые дорогие подарки, которые тоже требуется „обмыть“. Вот поэтому когда пройдут годы, то грузинские футболисты лучше всего будут прогрессировать в европейских чемпионатах, подальше от гостеприимной и шумной Родины».

Кстати, кроме меня опробовать местный газон выбежали Фёдор Черенков, Александр Бубнов, Сергей Родионов, Сергей Шавло, Давид Кипиани и Александр Чивадзе. И хоть Николай Петрович Старостин произнёс, что ничего страшного, если парни после календарной игры немного расслабятся. Однако это было сказано таким тоном, что лучше бы мы готовились в морозной и неприветливой Москве. Так как теперь ставка на товарищеский матч против ФРГ поднялась очень высоко. Проиграем его, и Юрий Чурбанов вытащит меня из «Спартака» даже в январе, заберёт прямо с подготовительного сбора. И самое смешное сделает он это в интересах сборной СССР, заявив, что против западных немцев команда играла неубедительно, закономерно проиграла и нападающего Никонова надо спасать.

– Закончили пробежку! – скомандовал бывший вратарь московского «Спартака» Анзор Кавазашвили, которого «дед» специально привлёк на сбор, чтобы было кому поработать с вратарями. – Сделали упражнение на растяжку!

– Анзор Амберкович, вы ведь в Тбилиси начинали? – спросил я, пытаясь аккуратно сесть на продольный шпагат.

– Было дело, – кивнул он. – Родился в Батуми, потом играл за «Зенит» и за «Торпедо». А что?

– У нас до игры осталось всего три дня, сегодняшняя пенсионерская тренировка не в счёт, – прохрипел я, разминая мышцы и связки. – Можно как-то всё это дело с вином, народными песнями и плясками перенести на вечер 21-го? Обыграем Западную Германию, тогда и попразднуем.

– Мы с «дедом» всё уже обговорили, – усмехнулся Кавазашвили. – Знаю, что теперь ФРГ нужно обыграть во чтобы то ни стало. Не волнуйся, Володя, завтра мы здесь начнём пахать по-серьёзному. Закончили разминку! – крикнул он всем семерым игрокам. – Играем квадрат четыре на три. Никонов, Кипиани и Чивадзе мяч отнимают. Черенков, Бубнов, Родионов и Шавло не дают мяча коснуться, – сказал бывший спартаковский голкипер и дунул в свисток.

* * *

Поздно вечером на проходную спортивной базы, что находилась в районе Дигоми, меня вызвал какой-то мой дальний родственник. Какие могли быть родственники в Тбилиси у прежнего Володи Никонова я знать не знал. Поэтому, направляясь на проходную, заранее продумал стандартную отмазку – ехал в поезде, упал со второй полки, ударился головой, и теперь кое-что помню, а кое-что нет. Однако на заднем сиденье новенькой белой «Волги» сидел человек, который не мог мне быть ни сватом, ни троюродным братом, ни даже «седьмой водой на киселе». Этот товарищ в дорогом костюме имел характерный грузинский нос, широкое наглое лицо, золотые перстни на пальцах и золотой зуб.