Текст книги "Красно-белый. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Красно-белый. Том 5

Глава 1

В четверг 1-го ноября 1979 года на тренировку в спартаковский манеж, который возвели в Сокольниках 5 лет назад, от всей команды приехало всего шесть человек, включая главного тренера Николая Петровича Старостина. Ибо после вчерашней эпической победы над сборной Финляндии, что открыла нам путь на чемпионат Европы 1980 года, многие игроки «Спартака» просто не смогли встать. А кто смог встать, тот для тренировочного процесса был совершенно непригоден. Кроме того из своих комнат не смогли выйти второй главный тренер сборной СССР Константин Бесков и начальник нашей красно-белой дружины Андрей Петрович Старостин. Перенесённый нервный стресс и последующий «пир на весь мир», то есть на всю Тарасовку, где пиво, вино и коньяк лились рекой, больно ударили по организму почти всех, кто принимал в этом торжестве участие. Лично я, ограничившись бутылкой пива, незаметно для всех ускользнул в свою комнату и там уснул без задних футбольных ног. Для меня, человека из 2017 года, лучшим антистрессом всегда являлся именно сон.

– Володя! Никонов! Давай сюда! – окрикнул меня Николай Старостин, когда я увлечённо с двадцати метров колотил по воротам Лёши Прудникова, второго голкипера «Спартака». – Давай-давай, поговорим, – пророкотал он.

Николая Петровича мы все за глаза называли «дед». Хотя он в свои 77 лет ясно мыслили, чётко излагал, имел превосходную память и знал множество стихов Александра Сергеевича Пушкина. А в качестве главного тренера «Спартака» и сборной СССР сделал самое важное – нормализовал общую атмосферу. Теперь в этих обеих командах имелся единый костяк и единый рисунок игры, который иногда мне напоминал лучшие образцы «Барселоны» и сборной Испании нулевых годов следующего 21-го века. В сам же тренировочный процесс Старостин не вмешивался. Поэтому в «Спартаке» с нами на поле работал Фёдор Новиков, а в сборной Константин Бесков. Кроме того умудрённый большим жизненным опытом «дед» очень любил посоветоваться.

– Присядь, – ухмыльнулся он, увидев с каким энтузиазмом стали обстреливать ворота Прудникова трое пареньков из нашего дубля. – Что ты говорил по поводу этого покрытия? – Старостин кивнул на ковёр, который больше всего напоминал солдатское сукно, брошенное поверх бетона.

– Если будем часто работать на такой площадке, то у парней массово полетят колени и голеностопы, – пробурчал я. – О химических ожогах, я уже и не говорю. Даже через гамаши прожигает будь здоров. Кстати, детишкам здесь тоже играть нельзя.

– И у тебя, Никон, есть какие-то идеи по данному поводу?

– Вроде бы искусственными полями занимаются американцы, – пожал я плечами. – Но я так понимаю, что на хорошее американское покрытие денег у нас нет?

– Верно понимаешь, – закивал головой Старостин.

– Тогда нужно сделать по периметру всего поля бетонный бордюр высотой 15 сантиметров и полностью засыпать его резиновой крошкой, а сверху уложить вот это самое сукно, – улыбнулся я, так как лицо «деда» от удивления вытянулось. – И тогда мы получим хоть какую-то амортизацию.

– Да уж, есть о чём подумать, – крякнул Николай Петрович. – Ладно, поехали по новичкам. По окончании сезона Сорокин, Самохин и Букиевский переходят в ЦСКА, а Гера Ярцев на тренерскую. Давай ещё раз проговорим, кем будем усиливаться?

– Гена Морозов, можно сказать, уже заиграл, – ответил я, вспоминая подобный разговор, который случился во время Спартакиады, и который уже основательно подзабылся. – Вместе с Морозовым за молодёжку бегает Борис Поздняков. Толковый парень, правда, немного бесшабашный, добавит нам глубины состава. В центр обороны нужно срочно перетаскивать Юрия Суслопарова из «Карпат». Он – рослый, прыгучий, хорошо видит поле и неплохо играет в пас. В общем, наш спартаковский человек, и впишется в команду идеально. Далее идёт полузащитник Виктор Пасулько. Сейчас он выступает за команду из города Ужгорода, где-то во второй лиге. Пора его тоже переводить в наш дружный коллектив, пусть понемногу осваивается. Ну и для борьбы в Кубке чемпионов в следующем году нам в защиту потребуется Александр Бубнов.

– С Бубновым пока всё сложно, – пророкотал «дед», записав имена остальных футболистов в записную книжку. – Не хотят Бубу к нам отпускать. Я обращался через правительство Москвы, дохлый номер. И в ЦК нам не хотят идти навстречу. Даже ради сборной и Кубка чемпионов. Сказала, что в сборной он и так хорошо играет. Вот такие дела.

– Может, стоит поговорить после выигрыша Кубок кубков? – предложил я.

– Ха-ха-ха, – громко рассмеялся Старостин. – Если мы выиграем Кубок, то нам скажут – зачем вам Бубнов, когда вы и так сильны?

– Тогда Суслопаров нам необходим как воздух, – проворчал я. – В Европе как увидят нашу низкорослую защиту, так сразу же и начнут «поливать» верхом.

– Я тебя услышал, – хмыкнул «дед».

* * *

К вечеру того же дня футболисты нашей героической красно-белой дружины стали понемногу приходить в себя. И чтобы парни побыстрее вспомнил высокое звание советского спортсмена, которое много к чему обязывает, Николай Петрович Старостин собрал всех в фойе первого этажа и, прочитав отрывок из «Кавказского пленника», добавил, что завтра всех прогульщиков накажет рублём. «Кроме того, – сказал „дед“, – наиболее злостные нарушители режима не поедут с командой в международное турне по королевству Магриба, то есть в Марокко».

– Что в этом Марокко хорошего? – спросил я Юрий Гаврилова, когда вместо просмотра по телевизору народных танцев Алжира, мы перебрались в пристрой, где стоял бильярдный стол.

Юрий Васильевич довольно профессионально «гонял шары», благодаря чему практически никогда не проигрывал. Мне же за этой игрой просто нравилось наблюдать. С громким стуком влетающие в лузу шары успокаивали нервы. А так как сегодня соперником Гаврилова был опорный полузащитник Хидиятуллин, то нервы успокаивались вдвойне. Вагиз безосновательно ревновал меня к своей молодой жене, и наши отношения напоминали худой мир, который всё же лучше доброй ссоры.

– У нас в декабре минус 15, а в Марокко плюс 15, и это уже неплохо, – усмехнулся Юрий Васильевич и послал очередной шар в угловую лузу. – Во-вторых, за каждую победу в международном товарищеском матче выплачивается премия в 200 рублей.

– Выиграем все шесть или семь матчей, тысячу с лишним переведут на книжку, – сказал Хидиятуллин. – Плюс дадут 100 долларов суточных. Это при том, что хорошие настоящие американские джинсы стоят десятку.

– А шо в этом Мароххо есть с кем ихрать? – поинтересовался Саша Заваров, который смог поесть только ближе к ужину и теперь, сидя в уголке на стуле, мелкими глотками хлебал кефир.

– В том-то и дело, что нет, – хохотнул Гаврилов и, ударив кием по шару, вогнал «свояка» в среднюю лузу. – Отдохнём, позагораем, попьём вино, немного поиграем в футбол и получим перед зимним отпуском премию в квартал.

– Кстати, о премиях, – Вагиз Хидиятуллин покосился на меня. – Тут прошёл один слушок, что тебе, Никон, Андрей Петрович Старостин пообещал талон на покупки новенькой «Волги» 24-ой серии.

На этих словах Юра Гаврилов очень профессионально шарахнул кием по очередному белому шару и загнал его в угловую лузу.

– Партия, – улыбнулся наш штатный шутник и балагур. – Гони, Хидя, рубль. И если снова появятся деньги, обращайся. Юрий Васильевич всегда к твоим услугам.

– Будут деньги, как не быть, когда мы решили задачу попадания на чемпионат Европы, – усмехнулся Хидиятуллин, вытаскивая из кармана смятый рыжий рублик. – Шли на последнем четвёртом месте, а хлопнули 8:1 финнов и стали первыми. Чудеса. Только кому-то пообещали всего одну тысчонку, а кому-то целый автомобиль.

– Не автомобиль, а талон на покупку, – прорычал я. – Почему каждому не предложили такой подарок, лучше спросить у Андрея Петровича. А почему пообещали мне, то предлагаю обратить внимание вот сюда.

Я взял свежий номер «Футбола-Хоккея» за 28-е октября и, раскрыв его на второй странице, словно большую игральную карту хлопнул на бильярдный стол. И на этой странице была изображена турнирная таблица 42-го чемпионата СССР по футболу:

______________________________И____В___Н___П____М______О

1. Спартак (Москва)____________29___24___3___2___81 – 24___51

2. Динамо (Киев)______________30___19___5___6___46 – 22___43

3. Шахтёр (Донецк)____________30___17___8___5___49 – 27___42

4. Динамо (Тбилиси)___________30___16___10__4___46 – 25___40

5. Динамо (Москва)____________30___14___8___8___33 – 26___36

6. Динамо (Минск)_____________30___13___6___11__38 – 30___32

7. ЦСКА (Москва)______________30___11___8___11___39 – 37___30

8. Зенит (Ленинград)___________30___11___9___10___39 – 39___30

9. Пахтакор (Ташкент)__________29___10___7___12___31 – 41___27

10. Арарат (Ереван)____________30___10__12___8____35 – 27___26

11. Черноморец (Одесса)________30___9___8___13___27 – 32___26

12. СКА (Ростов-на-Дону)________30___7__13___10___33 – 48___22

13. Кайрат (Алма-Ата)___________30___7___8___15___27 – 42___22

14. Нефтчи (Баку)______________30___7___8___15___25 – 43___22

15. Локомотив (Москва)_________30___6___11__13___36 – 51___20

16. Торпедо (Москва)___________30___5___9___16___23 – 40___18

17. Заря (Ворошиловград)_______30___4___10__16___32 – 53___16

18. Крылья Советов (Куйбышев)__30___6___3___21___20 – 55___15

– Я эту таблицу знаю наизусть, – прошипел Вагиз. – Хочешь сказать, что ты в одиночку наш «Спартак» вытащил на первое место?

– Я хочу сказать, что из 81-го забитого мяча, 37 штук влетело в ворота соперников от моей ноги, – проскрежетал я. – У Виталия Старухина – 22 мяча, у Володи Казачёнка – 16. Вот ты мне и ответь, кому Андрей Старостин должен был пообещать дополнительный бонус, если команда решит поставленную задачу?

– Хидя, ты шо? Кабы Володька вчера на последней сехунде не забил бы 8-ой мяч, то нихто бы ничё не получил! – заступился за меня Саша Заваров.

– За Спартакиаду дали квартиры, за чемпионат Европы – премию, а в субботу, после матча с «Нефтчи» мы станем чемпионами СССР, и многие игроки основы получат такие же талончики на покупку машины, – сказал Юрий Гаврилов. – Чё ты, Хидя, завёлся? К тому же Володя этой машиной не попользуется, он будет квартиру у своей бывшей невесты выкупать. Ха-ха.

– Это его проблемы, – проворчал Хидиятуллин, прежде чем уйти в жилой корпус.

– На поле хромче всех орёт, паса не дождёшься и хаждый день всё чем-то не доволен, – хмыкнул Заваров по поводу нашего опорного полузащитника.

– В конце ноября подъедут новички, сразу успокоиться и присмиреет, – буркнул я. – Нет ничего лучше от звёздной болезни, чем здоровая конкуренция.

Тут в наш пристрой с мороза забежал Геннадий Морозов. Он в свои 17 неполных лет уже неплохо показал себя в матче против португальской «Боавишты», и теперь не без основания претендовал на попадание в основу предстоящего матча с бакинским «Нефтчи». И эта послезавтрашняя игра могла стать золотой.

– Володя, Старостин к себе требует! – крикнул он.

– Какой из трёх? – скорчил серьёзное лицо Гаврилов.

– Андрей Петрович, – уточнил наш юный игрок обороны.

Я тяжело вздохнул, так как Андрей Старостин имел привычку разговаривать по принципу ты мне, я тебе. Я ему обеспечиваю победу в матче против киевского «Динамо», он для меня регистрирует песни в агентстве по авторским правам. Я для него протаскиваю сборную на чемпионат Европы, он мне талон на покупку «Волги». Вот и сейчас от беседы я ожидал очередной сделки.

– Спасибо, что замолвил за меня словечко, – шепнул Гена Морозов, когда мы выскочили на улицу. – Дебютировать против «Боавишты» – это же просто мечта.

– Романцев заболел, ты хорошо показал себя за дубль, – хмыкнул я. – Себя и благодари.

– Всё же Букиевский и Самохин более опытные, – смущённо буркнул Морозов.

– У тебя потенциал выше, – поёжился я на холоде. – Будешь и дальше так работать, попадешь в сборную СССР.

– В Олимпийскую? – выпучил он глаза.

– Всему своё время, – усмехнулся я, вбежав в фойе первого этажа нашего жилого корпуса.

Насколько я знал, Гена Морозов попадёт в сборную не раньше 1985 года и проведёт один матч на чемпионате Мира 1986 года в Мексике, где сборная Лобановского феерично хлопнет Венгрию 6:0 и обидно проиграет Бельгии 3:4. Зато к этому времени Геннадий станет железным игроком стартового состава нашей красно-белой дружины. Однако из-за большого количества травм ему раньше времени придётся повесить бутсы на гвоздь. Только будущее теперь может и измениться.

– Андрей Петрович, добрый вечер, – бодро пророкотал я, войдя в кабинет начальника «Спартака» и нашей сборной СССР. – Вызывали? Отвечаю: «здравствуйте, это я».

– Пошути мне ещё, бомбардир, – хитро усмехнулся Андрей Старостин. – Получи талон на машину и распишись в ведомости, – сказал он, протянув мне заветный бумажный прямоугольник и ещё несколько деловых бумаг.

Я коротко пробежал содержимое этих ведомостей и где были галочки, поставил свою размашистую подпись: «Никон».

– Если хочешь, то я могу сам этот талон обменять на квартиру, – вдруг предложил Старостин. – А то у нас в ноябре восемь матчей. Выезды в Португалию, в Ташкент, в Одессу, в Ростов-на-Дону и в Тбилиси.

– Как в Тбилиси? – опешил я, припомнив помидоры, которыми меня в этом гостеприимном городе забросали. – Опять?

– А что ты удивляешься? – захохотал Андрей Петрович. – Товарищеский матч против сборной ФРГ. Здесь в Москве в это время только на лыжах кататься. Затем в начале декабря вся команда улетит в Марокко.

– Да, пожалуй, мне некогда продавать талон и искать квартиру, – пробурчал я, вернув заветный бумажный прямоугольник нашему начальнику.

Старостин открыл свою маленькую записную книжку и спросил:

– По какому адресу нужна квартира?

– Пффф, – выдохнул я, и тут же вспомнил, что моя несостоявшаяся невеста перешла работать в «Комсомольскую правду», следовательно, жилплощадь ей нужна где-то поближе к работе, к улице Правды, и подальше от Сокольников, так как видеть мне эту девушку не хотелось. – Где-то на улице Правды.

– Ясно, – усмехнулся Андрей Петрович и, вдруг разительно поменявшись в лице, произнёс, – а теперь выслушай меня очень внимательно. Пока сборная готовилась к игре с финнами, мы с Колей ещё раз попробовали решить вопрос с переходом Саши Бубнова в «Спартак». И как ты уже знаешь – безуспешно. Но это ещё не всё. Через день в мой рабочий кабинет в Сокольниках пришёл один человек от первого заместителя Министра внутренних дел и предложил обменять Бубнова на тебя. Само собой я нападающих на защитников не меняю, ибо хороший забивной форвард – это товар штучный и уникальный. И тогда он сказал, что в таком случае футболист Никонов будет переведён в московское «Динамо» в приказном порядке как военнообязанный. Охота на тебя началась, Володя, – тяжело вздохнул Старостин.

– Времена вроде бы как не те? – пролепетал я, понимая, что сморозил полную глупость, ибо времена в государстве, где закон что дышло, всегда будут те.

– Времена не те? Не смеши меня, – хохотнул Андрей Петрович и хмуро добавил, – и будь как можно аккуратней. Вспомни историю Эдика Стрельцова, который тоже не хотел переходить в «Динамо». Его подловили на том, что он, молодой и неопытный пацан не умел пить, да и пил порою чёрт-те где и чёрт-те с кем. А с пьяным человеком можно легко сделать всё, что вздумается.

– Постойте-постойте, – пробормотал я, – впереди чемпионат Европы и домашняя Олимпиада. Меня теперь трогать нельзя. С меня сейчас нужно эти самые, пылинки, стряхивать.

– А Стрельцов, сильнейший на тот момент нападающий страны, должен был поехать на чемпионат Мира в Швецию, – возразил Старостин. – В общем, я тебя предупредил, а предупреждён, значит вооружён. Ты главное не глупи, в остальном я найду, как тебя прикрыть.

«Твою ж футбольную дивизию! – выругался я про себя, покинув комнату Андрея Петровича. – Итак, что я имею? В данный исторический момент зам министром МВД является Юрий Чурбанов, любимый зять товарища Брежнева. Сам же товарищ Брежнев сейчас озабочен непростой ситуацией в Афгане и с головой погружён в подготовку к Олимпийским играм. Кроме того его организм терзают множественные недуги и болячки. И чем слабее будет „папа“, тем сильнее и наглее станет товарищ Чурбанов. Правда, Брежнев очень скоро умрёт, в 1982. Однако мне эти два года нужно будет как-то крутиться и выкручиваться. Час от часу не легче».

Глава 2

На следующий день в пятницу 2-го ноября в манеже «Спартак» каждый футболист основной и дублирующей команды пахал не жалея себя. Так как каждый хотели попасть в основной состав на золотой матч и оставить свой след в футбольной истории. Кроме того предстоящий вояж в Португалию многие видели как возможность заявить о себе на международной арене и чуть-чуть подзаработать. Ведь на суточные вполне можно было купить что-нибудь из европейского ширпотреба для последующей перепродажи. Кстати, билеты на рейс до Лиссабона были уже приобретены, оставалось только выбрать 17 счастливых кандидатов. Поэтому даже во время товарищеского мини-футбольного турнира, который завершал тренировку, страсти кипели не шуточные.

Николай Петрович Старостин поделил всех игроков на шесть команд, в каждой по четыре футболиста. Затем эти шесть команд разбили на две подгруппы, где требовалось сыграть круговой турнир, и в главный финал попадали две лучшие четвёрки. Игры длились по 10 минут на четверть поля с пустыми хоккейными воротами. А в это время с двумя нашими голкиперами, Ринатом Дасаевым и Алексеем Прудниковым, персонально работал Георгий Ярцев, который окончательно решился перейти на тренерскую работу. В следующем 1980 году «дед» пообещал ему, что отдаст дубль, так как турнир дублёров никто не отменял, и этим дублем во время игры должен был кто-то командовать.

Что касается мини-футбольного турнира, то в моей четвёрке волей Старостина оказались Саша Заваров, Гена Морозов и его товарищ Борис Поздняков. Я сначала было загрустил, что мне не дали в команду ни Фёдорова Черенкова, ни Юрия Гаврилова, ни Сергея Шавло. И уже подумал, что не видать мне финала, как своих ушей. Однако как только начались игры, настроение моё кардинально поменялось. В первой же игре мы за 10 минут наколотили восемь штук, получи в свои ворота всего два мяча. Второй матч вышел более упорным. Мы отметились шестью голами, пропустив три. Но дело было даже не в забитых мячах, а в качестве игры. Морозов с Поздняковым понимали друг друга с полувзгляда, я с Заваровым тоже. Из-за чего мы на высоченной скорости плели такие комбинации, что у соперника кружилась голова. Кроме того Поздняков и Морозов очень прилично действовали в отборе мяча и первыми неслись в защиту, освободив меня и Заварова от черновой работы.

«Хорошие парни, идеальные игроки для всей бровки поля», – подумал я, когда в финальном матче мы вышли на команду фаворита, на Гаврилова, Черенкова, Шавло и Хидиятуллина. И на нашу битву сбежались посмотреть все, кто в данный момент находился в манеже, включая команду спартаковских легкоатлеток, которые занимали эту площадку после нас.

– Всё, Никон, закончилась лафа! – посмеивались с разных сторон одноклубники, намекая, что теперь моей четвёрке пришла «крышка», что сейчас нас раскатают как детей.

Но как только начался финал, первый бой за контроль мяч мы выиграли более чем уверено, а на исходе 3-ой минуты после нескольких стремительных передач я вылетел один на один на Вагиза Хидиятуллина. Ему как последнему защитнику своей команды приходилось выполнять и функции вратаря, разве что нельзя было играть руками. Поэтому он выскочил из хоккейных ворот, сокращая угол обстрела, а я выждал буквально секунду и хладнокровно послал мяч между ног, сделав счёт 1:0.

– Сядем в оборону? – не то спросил, не то предложил Боря Поздняков.

– Не-не-не, – замотал я головой. – Нужно гнуть свою линию, гнуть вою игру, и снова забрать мяч под свой контроль. Мы в защите от них не отсидимся.

Однако после пропущенного гола четвёрка ведущих основных игроков нашего «Спартака» взялась за дело серьёзно. Почти две минуты, они не давали нам коснуться мяча и при этом беспрерывно атаковали. И когда уже казалось, что сейчас Черенков или Гаврилов забьют ответный мяч, самоотверженно сыграл Гена Морозов. Он самоотверженно прыгнул на жёсткое, суконное поле, и телом отбил мощный выстрел Фёдора Фёдоровича, который уже бил наверняка. Далее мяч заметался на нашем пятачке и Поздняков первым сумел его вынести в моём направлении. Я же в касание сыграл на Заварова, и Саша очень спокойно пробил с двадцати метров по пустым хоккейным воротам нашего условного соперника.

А после 2:0 пошёл уже совсем другой футбол. Хидиятуллин в той четвёрке включил командира и стал требовать, что бы его партнёры поживее двигались, и поактивнее работали в отборе. В итоге Юрий Гаврилов послал его нецензурными словами в баню. И пока у соперника был раздрай, мы полностью перехватили игровую инициативу. В нашей четвёрке всё работала как часы: и командный отбор и быстрые неожиданные для соперника передачи. Поэтому под занавес 10-минутки после длинной многоходовой комбинации Саша Заваров забил третий мяч.

– Хватит кричать! – рявкнул Николай Старостин на Вагиза Хидиятуллина, который даже после финального свистка всё никак не мог успокоиться. – Всем в душ и переодеваться, а ты, Володя, задержись.

– А вас, полковник Штирлиц, я попрошу остаться, – хохотнул Гаврилов, повеселив команду.

– Что скажешь по поводу молодых? – спросил меня «дед», когда остальные игроки ушли в раздевалку и на поле стали вытаскивать специальные поролоновые маты для прыжков в высоту.

– Хорошие ребята, толк будет, – кивнул я и моментально догадался, что Старостин задумал обоих молодых и необстрелянных Морозова и Позднякова завтра бросить в бой. Если Гена Морозов временно заменял заболевшего Олега Романцева, то Борис Поздняков мог выйти только вместо Александра Мирзояна. Для командной комбинационной игры – это был несомненный плюс, для оборонительных действий – небольшой минус. Однако в последних матчах чемпионата мы практически не сидели в обороне.

– А что если Поздняков завтра заменит Сашу Мирзояна? – хитро усмехнулся Старостин. – Пора смотреть в завтрашний день. Вот как хорошо по этому поводу сказал Александр Сергеевич Пушкин: «Сердце в будущем живёт; / Настоящее уныло: / Всё мгновенно, всё пройдёт; / Что пройдёт, то будет мило».

«Ну да, ну да, – хмыкнул я про себя, – если сегодня после обеда вывесят на стену в фоей стартовый состав на матч против „Нефтчи“, то Мирзоян тут же побежит в мою комнату, выяснять отношение на кулаках. И боюсь, что Пушкин его не угомонит».

– Хотите ещё сильнее омолодить состав? – я скорчил крайне удивлённое лицо. – Тогда пусть Саша Мирзоян отыграет хотя бы первый тайм.

– А что? Это идея! – обрадовался Николай Петрович. – Мирзояна заменит молодой Поздняков, а Калашникова молодой Родионов. Три 17-летних парня на поле в форме чемпиона страны, такого ещё никогда не было!

– Как бы раньше срока они втроём не подхватили звёздную болезнь, – проворчал я.

– Если они подхватят эту гадкую заразу, то будем штрафовать рублём, – громко захохотал Николай Старостин.

* * *

«А ведь „дед“ в чём-то прав, – думал я, трясясь в вагоне московского метро. – Родионов, Морозов, Поздняков, Черенков, Женя Сидоров, это же всё парни из спартаковской футбольной школы и биться они на поле будут, прежде всего, за честь родного клуба и уже после за гонорар и премию. Вот Старостин их всеми силами и продвигает на главные и второстепенные роли, чтобы „Спартак“ стал единой семьёй, чтобы сохранялась преемственность поколений. Конечно, одними своими воспитанниками все позиции на поле не закрыть, и так называемые легионеры жизненно необходимы. Но эти легионеры должны вписываться как родные в общий стиль и рисунок игры. А если тупо набрать „одиннадцать мастеровитых варягов“, то команды не получится, получится бригада футбольных шабашников, от которых подвигов на поле требовать не стоит».

– Станция метро Савёловская, – произнёс на весь вагон женский металлический голос, выведя меня из задумчивости.

И я вместе с некоторыми пассажирами стал пробираться на выход. Мой путь лежал на улицу Правды 24, где размещались редакции нескольких газет: «Правда», «Советская Россия», «Сельская жизнь» и ещё одна нужная мне «Правда», но уже «комсомольская». Чего греха таить, я последние несколько дней просто мечтал вернуть себе мою двухкомнатную квартиру около парка Сокольники. И вот сегодня как никогда был близок к этой цели. Требовалось уладить все формальности с моей несостоявшейся невестой Тамарой и со спокойным сердцем лететь в Португалию на матч Кубка обладателей кубков.

– Товарищ Никонов, можно вас на пару слов? – неожиданно остановил меня на подходе к 7-этажному бетонному зданию, где размещался комбинат газеты «Правда», какой-то широкоплечий и коренастый мужчина в сером пальто.

– Вы ошиблись, – пробурчал я, пытаясь обойти незнакомца.

– Не может быть, чтобы я не узнал лучшего форварда сборной СССР, – улыбнулся широкоплечий мужчина, показав мне обложку «Советского спорта», на которой красовалась моя довольная мордуленция после эпической победы на сборной Финляндии. – Пройдёмте в машину, я вас надолго не задержу, – сказал незнакомец и предъявил мне корочки капитана МВД.

– Если вы по поводу окурков, которые валяются на тротуаре, то это не я, – выдавил я из себя улыбку. – Я вообще не курю.

– Смешно, – процедил сквозь зубы капитан милиции, приоткрыв для меня заднюю дверь в чёрной служебной «Волге».

– Смешно не смешно, но при желании можно докопаться и до столба, – пробубнил я, прежде чем сесть в автомобиль, и подумал, что пока дергаться не имеет смысла, за мной никакого криминала нет и я ни в чём не виноват.

– Нашему ведомству стало известно, что у вас есть проблемы с московским жильём? – улыбнулся сотрудник МВД, сохраняя при этом холодный и колючий взгляд. – Поэтому у меня для вас есть очень хорошая новость. Пропадает прекрасная двухкомнатная квартира в самом центре Москвы.

– Квартира в самом центре пропадать не может по определению, такая жилплощадь разлетается быстрее горячих пирожков в морозный день, – хмыкнул я.

– Вот по этой причине эту жилплощадь мы готовы подарить вам, а вы в свою очередь следующий сезон проведёте в рядах московского «Динамо», – сказал незнакомец. – К тому же вам, как человеку военнообязанному, по закону требуется два года отслужить. И поверьте, молодой человек, что служить, проживая в хорошей квартире…

– Катаясь на хорошей машине, – поддакнул водитель «Волги», похлопав своего четырёхколёсного друга по приборной панели.

– А так же играя за первоклассную команду и питаясь в лучших ресторанах города Москвы, это гораздо лучше, чем тянуть лямку простого рядового где-нибудь на северах или в глухой тайге, – закончил небольшую рекламную речь товарищ капитан.

– Согласен, в Москве лучше, чем в тайге, – кивнул я, приоткрыв дверь служебной «Волги». – Обещаю всё как следует взвесить и обдумать.

– Квартира долго ждать не будет, – хохотнул водитель.

– А я не привык серьёзные и судьбоносные вопросы решать с кондачка, – проворчал я и, выскочив из машины, поспешил к парадному входу в комбинат газеты «Правда».

«Вот и началась первая часть Марлезонского балета под названием „Пока уговариваем по-хорошему“, – забубнил я себе под нос, скрывшись за толстой парадной дверью. – Значит вскоре начнутся уговоры по-плохому и даже по очень плохому. Вот ведь зараза».

* * *

На базу в Тарасовку я вернулся под вечер, когда на улице уже основательно стемнело. И всю дорогу меня не оставляло тревожное чувство, что некто топает за мной по пятам. И на улицах Москвы, и в метро, и в электричке я постоянно чувствовал на себе чей-то неприятный взгляд. А когда шёл пешком со станции, то я один раз резко обернулся и заметил кого-то мужика, который словно специально свернул на другую улицу.

– Либо товарищи из МВД решили меня попугать, либо нервы расшалились, – прошипел я, поднявшись в свою комнату и повесив мокрую от снега куртку на плечики.

Кстати, что касается жилплощади, то моя бывшая невеста Тамара известие о скором переезде в собственную однокомнатную квартиру восприняла спокойно и даже равнодушно. Я ей протянул телефон человека, который должен был быстро уладить все бумажные вопросы, перекинулся парой слов и поймал себя на мысли, что мы – совершенно чужие люди. «Какая могла быть свадьба, какая женитьба? – подумалось мне тогда. – Я не интересен ей, она не интересна мне. Как будто наша встреча была неким наваждением, а теперь пелена упала с глаз и мне открылась банальная и унылая реальность».

– Володь, мы войдём? – спросил Гена Морозов, дважды стукнув в мою дверь.

– Заходи, – тяжело вздохнул я, переодеваясь в домашнюю спортивную одежду.

Тем временем в мою комнату вползли наши юные дарования: Морозов и Поздняков. «Сейчас начнут благодарить за попадание в заявку на матч против „Нефтчи“», – догадался я.

– Мы это, тут хотели тебя поблагодарить, – промямлил Боря Поздняков. – В общем спасибо.

– Я-то тут причём? – всплеснул я руками. – Вы хорошо работали на тренировках, сегодня выиграли мини-футбольный турнир. Неужели вы думаете, что «дед», который с нуля создавал с братьями «Спартак», который отсидел в лагерях, вернулся и снова приступил к работе на благо нашего футбола, будет слушать меня, 21-летнего пацана?

– Ну, всё равно, – буркнул Гена Морозов. – Парни в дубле поговаривают, что сейчас почти всё от твоего слова зависит.

– Если всё зависит от меня, тогда почему первый тайм против ЦСКА я отсидел на лавке? – прорычал я. – А в игре против «Арарата» вышел в самом конце на 5 минут? Николай Петрович – это главный тренер и все решения принимает именно он. Что касается вас, то он меня спросил как тебе молодые парни Поздняков и Морозов? Я ответил, что толковые ребята, и если не забухают, то далеко пойдут, вплоть до сборной СССР. Чё ржёте? – рыкнул я, когда услышав про тлетворное влияние алкоголя на организм спортсмена, они громко захохотали. – Я не шучу. Подсядете на это дело, – я хлопнул себя тыльной стороной ладони по горлу, – пропьёте весь талант. И закончите с футболом из-за травм намного раньше срока.

– А если мы не забухаем? – всё ещё хохоча, спросил Боря Поздняков.

– Послушайте меня внимательно, балбесы, – совершенно серьезно произнёс я. – Примерно через десять лет каждый из вас сможет спокойно поехать на загнивающий запад и заработать там, играя в футбол за европейские команды, хорошие деньги. Вам к тому времени исполниться всего 27 годков, и это лучший футбольный возраст. Вот и решайте, что важнее: рюмка водки на столе или деньги на своём счету в швейцарском банке.

Тут в дверь опять постучали, и в комнату заглянул Саша Калашников, с которым мой, скажем так, предшественник отыграл два сезона за новосибирский «Чкаловец». «И этот пришёл благодарить», – проворчал я про себя.