Текст книги "Красно-белый. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– Спасибо друг! – прямо с порога выпалил Сашка, высокий, статный, круглолицый и кучерявый парень с восточными чертами лица. – Я даже и мечтать не мог, чтобы выйти в старте на золотой матч! – прогудел он и полез обниматься. – Кстати, танцовщица Маша передавала тебе привет, – шепнул он.

«Вот ведь зараза! – прошипел я про себя. – Совсем ведь вылетела из головы вся эта моя затея с группой „Мираж“. И бывшая танцовщица из варьете Маша и музыкант Гена со своими лабухами, все они ушли на второй план, пока тренировался в сборной. Мне же теперь нужно сидеть тише воды и ниже травы. Это когда была нужда в деньгах, мне был интересен гастрольный тур музыкантов. А сейчас из-за подобной полузаконной деятельности меня товарищи из МВД вмиг возьмут за „бубенцы“! Значит, придётся всю эту затею с „Миражом“ сворачивать, и отпускать ребят и девчат в свободное плавание. А по поводу выручки денег за песни, якобы моего сочинения, то этот вопрос перенесём на дальнюю перспективу. Жизнь на этом 1979 году не заканчивается».

– Привет от Маши – это замечательно, – улыбнулся я. – Потому что алкоголь, никотин, наркотики, азартные игры, допинг, из-за которого у женщин растут усы – это для футболиста плохо. А всё остальное хорошо! – хохотнул я. – Мы же с вами не монахи и не евнухи, верно?

– Это точно! – загоготали Морозов и Поздняков.

– Слушай, Никон, нужно будет Старостиным намекнуть, что по случаю золотых медалей неплохо бы устроить банкет в ресторане, где выступит наша группа «Мираж», – предложил Калашников.

– Если нужно, то намекнём, – кивнул я. – Пошли, мужики, на ужин, а то завтра против «Нефтчи» ноги не побегут. И кстати, золото мы с вами ещё не выиграли.

Глава 3

Следующий субботний день с одной стороны продавал нас, футболистов, и многочисленных болельщиков относительно тёплой погодой, всего минус 5 градусов Цельсия, а с другой стороны огорчил снегопадом, при котором нам предстояло играть. К слову сказать, людей на трибуны Центрального стадиона имени Ленина пожаловало видимо-невидимо. Любители спорта в красно-белых шарфиках буквально ломились на стадион, чтобы запечатлеть в памяти, как их родной «Спартак» спустя десять долгих лет выигрывает золото чемпионата СССР. В то, что команда на фоне накопившейся усталости из-за игр на Еврокубок и за сборную страны, проиграет бакинскому «Нефтчи» никто не верил. Однако в первом тайме нам своих многочисленных поклонников порадовать не удалось. На белом-белом покрывале ноября, в которое превратился зелёный газон Лужников, разрушать у наших гостей из солнечного Баку получалось гораздо лучше, чем нам созидать.

Хотя несколько хороших моментов мы всё же имели. Сначала я плохо пробил с 18-и метров, запустив мяч намного выше ворот. Затем мой друг Саша Калашников, который играл выдвинутого вперёд центрфорварда, неудачно замкнул прострел с правого края, угодив мячом в сетку с обратной стороны. А ещё двое наших атакующих полузащитников Юрий Гаврилов и Фёдор Черенков, сыграв в стеночку, каким-то чудом через центр протиснулись на убойную позицию, но защитники «Нефтчи» вовремя смогли заблокировать удар Фёдора Фёдоровича. Далее в середине первого тайма со своего левого фланга здорово шарахнул Сергей Шавло, но мяч уверенно отбил вратарь гостей Сергей Крамаренко. И в конце первого тайма по правой бровке ювелирно прошёл Александр Заваров, но последний пас у него откровенно не получился.

– Всё, ребятки, пока хорошо, всё пока нормально, только нужно ещё чуть-чуть поднажать, – пророкотал Николай Старостин.

И в перерыве сделал сразу две замены. Вместо защитника Александра Мирзояна стал переодеваться и разминаться Борис Поздняков, а центрфорварда Александра Калашникова сменил Сергей Родионов. Я хотел было возразить, что по такой погоде может кто-нибудь получить обидную травму, поэтому лучше вторую замену произвести хотя бы спустя 25 минут второго тайма, но промолчал. И так парни в команде думали обо мне чёрт-те что, словно я какой-то теневой командир. «В конце концов, если кто-нибудь поломается, то закончим игру вдесятером, – решил я. – Против нас ведь не сборная Бразилии играет. Потерпим».

– Мужики, – перед выходом на поле обратился к нам Андрей Петрович Старостин, – если сегодня одержите победу, то завтра в ресторане «Арбат» состоится праздничный обед, на который вы сможете пригласить жён, подруг и знакомых девушек.

– А если будет ничья? – хмыкнул Юрий Гаврилов. – Нас ведь и ничья для золота устроит. Тогда кого можно будет пригласить?

– Если сгоняете ничейку, – хитро усмехнулся Андрей Петрович,– то попьёте в столовой газировки. Так и быть, с меня два ящика пепси-колы. Вдох глубокий, руки шире, не спешите, три-четыре, – пропрел он строчку из песни Высоцкого, напомнив парням, как я и Гаврилов как-то раз уже поили команду подобным заморским напитком.

После чего почти вся раздевалка громко загоготала.

– Сурово, но справедливо, – улыбнулся я и громко произнёс, – мужики, праздновать чемпионство после серенькой ничейки – это не по-спартаковски. Собрались! – рявкнул я и, похлопав в ладоши, первым из раздевалки поспешил на заснеженное футбольное поле.

* * *

«Весёленькая у нас теперь защитка, – усмехнулся я про себя, посмотрев перед стартовым свистком на тройку центральных игроков обороны, Морозова, Пригоду и Позднякова. – Один Серёжа Пригода – надёжный и стабильный домосед, а эти двое молодых сейчас как рванут в атаку, не остановишь. Плюс опорник Вагиз Хидиятуллин, который тоже любит ходить вперёд. В общем, сейчас повеселимся».

Наконец главный судья из Калуги Юрий Игнатов дунул в свисток, и я с Сергеем Родионовым разыграл мяч с центра поля. А снег, словно издеваясь, повалил с новой силой. Кстати, сегодня этот мяч имел ярко выраженный красный цвет, чтобы футболисты его ненароком не потеряли среди сугробов. Я сделал пас назад на Юрия Гаврилова и медленно посеменил в атаку, так как гости, полностью отдав инициативу в наши руки, так же медленно сели в защиту. «Опять придётся долбить бетонную оборонительную стену», – тяжело вздохнул я.

Однако не прошло и трёх минут, как по правому флангу помчался вперёд Борис Поздняков. Он сначала сыграл в стеночку с Черенковым, затем с Заваровым, и я заметил, что подключение защитника по правому краю стало для гостей из Баку большой неожиданностью. Ведь Саша Мирзоян в первом тайме сидел «дома» и на подобные рискованные шаги вдоль правой бровки не шёл. Поэтому я мгновенно рванул параллельным курсом. И Поздняков, обратив внимание на мой стремительный рывок, дал отличный пас вразрез защитников прямо в штрафную площадку, чуть правее правой штаги ворот.

– Держи, Никона! Держи его! – заголосил голкипер «Нефтчи» Сергей Крамаренко.

Но одно дело видеть опасность, и совсем другое дело иметь возможность её ликвидировать. Из-за чего я, остановив мяч, буквально на пару секунд оказался один одинёшенек, находясь под очень острым углом к рамке ворот. И в следующее мгновенье очень сильно прострелил на набегающего через центр Сергея Родионова. Крамаренко прыгнул, пытаясь прервать прострел, однако скользкий мяч юркнул под его перчатками и вылетел точно на нашего юного нападающего. И в этот момент кто-то из защитников грубо рубанул Родионова по ногам, но Сережа, падая на заснеженное поле, каким-то чудом подставил под мой прострел своё колено. И мяч, подлетев вверх, немного комично опустился в сетку.

– Даааа! – заорал Сергей Родионов, валясь на снегу, прижатый сверху футболистом «Нефтчи».

– Гоооол! – загудел переполненный стадион.

«Примерно так и становятся в 17 лет лидерами своей команды и сборной страны», – улыбнулся я про себя и побежал поздравлять Сергея с успехом.

– Радик оказывается, сильнее всех хочет в ресторан! – захохотал Юрий Гаврилов, когда мы всей командой трепали Родионова по его длиннющей шевелюре. – А неплохо молодой по флангу прошел, – сказал мне полушёпотом Юрий Васильевич, имея в виду дриблинг Бори Позднякова. – Он так Мирзояна и в сторону отодвинет.

– Посмотрим, как он сыграет с соперником другого уровня, – пробурчал я.

– Ну-ну, – хохотнул Гаврилов. – Кстати, Никон, 1:0 – это ещё не победа.

– Точно, – кивнул я.

А примерно на 60-ой минуте подобный проход уже удался Гене Морозову. Только Геннадий устремился в атаку через левый фланг. И сначала он обыгрался с нашим штатным балагуром Гавриловым, а потом, скинув мяч ещё левее на Сергея Шавло, рванул в штрафную гостей. И хоть Морозова в этой штрафной уже ждали, пас от Шавло он умело одним касанием убрал под себя и выкатил мне мяч как на блюдечке с голубой каёмочкой. И промахнуться с десяти метров я не имел никакого морального права. Поэтому футбольный снаряд, вылетев из-под моей ноги, чуть не порвал футбольную сетку. Голкипер гостей Крамаренко даже не шелохнулся.

– Да! – рявкнул я и тут же трибуны заорали такое приятное сердцу слово «гол».

– Всё, теперь никуда от нас ресторан не денется! – сказал кто-то из наших парней, когда меня все дружно хлопали по плечам, а диктор по стадиону объявил, что мяч в ворота «Нефтчи» забил Владимир Никонов, номер десятый, и счёт в игре стал 2:0, впереди команда «Спартак».

– Не расслабляем булки! – прорычал я. – Погода не футбольная, как бы чего не вышло.

Конечно, эту фразу я произнёс скорее для профилактики. Как вдруг примерно на 70-ой минуте, в одной из редких контратак, белобрысый и чем-то похожий на Сергея Шавло полузащитник гостей Игорь Пономарев ворвался в нашу штрафную, и низом пробил в дальний от себя угол. Ринат Дасаев вытянулся стрункой и с большим трудом достал мяч самыми кончиками пальцев. После чего этот мяч улетел за пределы поля, а Ринат схватился за плечо и потребовал доктора.

– Ёкаламанэ приплыли, – тихо буркнул Саша Заваров. – Это шо, Никон, теперь такое будет?

– Шо-шо? – проворчал я. – Снеговика на ворота поставим, вот шо.

«Знал же, что нельзя по такой погоде делать сразу две замены в перерыве! Теперь получи и распишись», – прорычал я про себя и тут же спросил доктора, который колдовал над плечом нашего голкипера:

– Виктор Саныч, Ринат играть сможет?

– Нет, нужна замена, – крякнул он.

– Да ёж твою медь, – прошипел я. – Ладно, давайте перчатки и свитер.

– Ты хоть на воротах-то стоял? – спросил Гаврилов.

– А кого поставить? – отмахнулся я. – Защиту трогать нельзя, полузащиту тоже, вся игра рассыплется. Серёжу Родионова поставим, он ещё начудит по молодости лет. Вы главное получше контролируйте мяч, чтобы у меня не было работы, – прокашлялся я и добавил, – совсем.

В этот момент доктор Челноков помог снять с Дасаева свитер и передал его вместе с мокрыми от пота перчатками мне. Я мысленно помолился всем футбольным Богам и напялил вратарскую амуницию поверх игровой футболки с длинным рукавом. Тем временем судья предупредил, что добавит целую минут к основному времени и показал, что гости могут подавать угловой. В штрафной площади моментально все засуетились. Стадион в тревожном ожидании притих. А бакинцы наоборот заулыбались, потому что у них появился шанс отыграться и возможно даже победить.

– Каждый с каждым! – заорал я, требуя от своих партнёров, чтобы они поплотнее прихватили футболистов «Нефтчи».

И тут пошла подача от углового флажка в район 11-метровой отметки. «Мать!» – выругался я и, вспомнив одноимённый роман Горького, заметался на линии ворот, понимая, что эту подачу прервать не смогу. И вдруг выше всех выпрыгнул Вагиз Хидиятуллин и головой вынес мяч куда подальше.

– Аааааа! – обрадовались зрители на трибунах.

– Вроде пронесло, – буркнул я себе под нос.

Однако мяч в поле перехватили настырные гости. Кто-то из их полузащитников сделал пас на наш правый фланг. И через секунду пошла ещё одна подача прямо во вратарскую площадь, это такая маленькая площадочка, что находится внутри штрафной. И мне ничего не оставалось, как смело рвануть на мяч, выпрыгнуть и двумя кулаками выбить футбольный снаряд обратно в поле, желательно кому-то из своих парней.

«Ничего, не Боги горшки обжигают», – усмехнулся я про себя, когда мяч прилетел к Фёдору Черенкову, и тот по-деловому его остановил и начал перепасовку с другими парнями, которую мы отрабатывали буквально на каждой тренировке. Футболисты «Нефтчи» бросились большими силами прессинговать, как вдруг Юрий Гаврилов одним длинным пасом разрезал всю оборону гостей. На эту передачу откликнулся Сергей Шавло. Серёжа лихо пролетел по левому краю, срезал угол на ворота Крамаренко, и, не сближаясь с самим голкипером, низом послал мяч точно в сетку.

– Гоооол! – закричали болельщики в красно-белых и во всех остальных шарфах.

– Даааа! – заорали мы и побежали обниматься, понимая, что это уже победа.

* * *

– «Спартак» – чемпион! «Спартак» – чемпион! – скандировали трибуны, когда спустя 15 минут наша красно-белая дружина делала круг почёта по стадиону, на табло которого горел вполне достойный счёт – 3:0.

– Чё там насчёт машин, ничего не слышно? – спросил меня Хидиятуллин, когда мы трусцой семенили по беговой дорожке.

– В газетах пишут, что наш автопром силён как никогда, – захохотал я.

– Обещали списанные «Мерседесы» подарить, – соврал Гаврилов.

– В каком смысле списанные? – опешил Вагиз.

– У дипломатов заберут, нам отдадут, – подыграл я Юрию Гаврилову.

– А мне шо дадут? – заинтересовался Заваров.

– Старый Юркин «Запорожец» и ящик с болтами, – снова расхохотался я, так как нервное напряжение только сейчас стало меня немного отпускать. Всё же один раз я команду выручил, перед самым финальным свистком один дальний удар взял намертво, сохранив ворота не в прикосновенности.

А после круга почёта к нам устремились десятки фотографов, чтобы запечатлеть наши усталые, чумазые и довольные физиономии. «Спартакиада – раз, кубок СССР – два, чемпионат страны – три, – думал я и улыбался в объективы фотокамер. – Нормально для первого футбольного сезона. Кроме того следующий сезон 1980 года будет гораздо круче».

* * *

В воскресенье 4-го ноября, когда все советские люди только готовились к празднованию Дня октябрьской революции, мы в ресторане «Арбат» уже праздновали золото чемпионата СССР. Но надо признать, что праздник этот был со слезами на глазах. Пред выездом в Португалию команда осталась с одним голкипером, с молоденьким Алексеем Прудниковым. В начале сезона со «Спартаком» работал и третий вратарь – Михаил Бирюков, которому сидеть на лавке было неинтересно, и он укатил в благовещенский «Амур». Кстати, через год Бирюков станет основным стражем ворот ленинградского «Зенита», и проведёт в составе «сине-бело-голубых» долгих 11 лет. Но сейчас нам от этого было не легче.

Николай Старостин как услышал от доктора Челнокова, что Ринату Дасаеву нужно две недели для полного восстановления, схватился за голову. Всерьёз даже рассматривался вариант с дозаявкой голкипера из спартаковского коллектива города Костромы. Но такое предложение отпало сразу, ибо мы не успевали оформить все нужные документы. Поэтому было решено, что в матче против «Боавишты» основным станет Прудников, а Дасаев, если потребуется, сыграет на обезболивающих уколах. А на оставшиеся игры чемпионата страны дозаявим 15-летнего паренька из спартаковской школы.

У меня же на этой вечеринке были свои неотложные дела и заботы. Начальник нашей команды, Андрей Старостин, пригласил выступить перед спортсменами и их подругами группу «Мираж». И мне именно сегодня требовалось все деловые отношения с этим музыкальным коллективом на какое-то время «заморозить». Поэтому пока за столами выпивали, закусывали и произносили тосты, я прошёл в артистическую гримёрку.

– Здорово, старичок! – обрадовался моему появлению Гена музыкант.

– Привет, трубадуры, – улыбнулся я, пожав руки бас-гитаристу Валере Дурандину, барабанщику Мише Филиппову и приобнял солисток Кристину, Олесю и Машу. – У меня для вас замечательная новость, – тяжело вздохнул я.

– А нас сегодня ещё раз покажут на первом канале в «Эстрадной программе», – похвастался клавишник Геннадий Макеев. – Понравились мы телевизионщикам, старичок.

– Так и в «Песню года» попадём! – радостно пискнула бывшая танцовщица Маша, поедая меня своими большими и красивыми глазами.

– Круто, – кивнул я и выложил на журнальный столик ещё две песни. – Это «Кленовый лист», правда, пока без партитуры, некогда музыкой заниматься. А эта вещица мне вспомнилась вчера вечером, она называется «Про любовь, про тебя». То есть написалась вечером вчера, – поправился я. – Отличная девчачья песенка, порвёт все московские танцевальные вечера.

– Ну-ка, ну-ка, – вперился в листок со словами и аккордами Гена музыкант. – И как это должно звучать?

– Примерно так, – кашлянул я и, взяв акустическую гитару, запел:

В кулачке моем звезда,

К уху приложу, звенит.

Остальное ерунда,

Так сердечко говорит…

– Чего притихли? – спросил я, закончив исполнение простенькой, но заводной песни Игоря Матвиенко и Михаила Андреева, в которой я заменил ровно одно слово «скотч» на «клей».

– Это правда, ты сочинил? – пролепетал Дурандин. – Хотя кто же ещё? Здорово! Ей Богу, здорово! Да мы с таким музыкальным материалом все танцевальные вечера в стране порвём!

Музыканты громко загомонили, строя планы на безоблачное и светлое будущее, а девчонки чуть ли не хором полезли меня целовать и обнимать.

– Это ещё не всё, – улыбнулся я, стирая со щеки губную помаду. – Вопрос с оплатой моих песенных произведений перенесём на год, мне пока на жизнь хватает. А вот вопрос с гастрольным туром по Советскому союзу вам придётся решать самим.

– Как самим? – развёл в руки стороны Гена Макеев.

– А так, – отмахнулся я, – мне сейчас коммерцией заниматься нельзя. Появился один высокопоставленный человек из Кремля, который просто мечтает разрушить всю мою футбольную карьеру. И если сцапают меня, то вас загребут до кучи.

– Вот это номер, – пробубнил круглолицый барабанщик Миша Филиппов.

– Поэтому с этого дня мы с вами сотрудничаем на добровольных началах, – сказал я. – Я пришёл, предложил вам свои песни, и вы их согласились исполнять. На это всё. Но чтобы наши усилия не пошли прахом, как приеду из Португалии найду вам хорошего продюсера.

– Кого? – удивился Гена музыкант.

– Концертного директора, – улыбнулся я, встав со стула. – В общем, как приеду, позвоню.

Вдруг танцовщица Маша пустила слезу, либо по поводу моей судьбы, либо по поводу тернистого будущего музыкальной группы, и, бросившись мне на шею, разрыдалась.

– Спокойно-спокойно, – погладил я девушку по спине. – Выкрутимся. Безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас не те времена, чтобы за простые песенки про любовь, впаяли пропаганду западного образа жизни. К тому же страна готовится к Олимпиаде, и дополнительные скандалы никому не нужны. Всё будет хорошо, – буркнул я и сам же себе не поверил.

Глава 4

Праздник по поводу золотых медалей чемпионата СССР, как только на низенькой сцене появились музыканты, перешёл на новый уровень веселья. Такой уровень в простонародье называют – танцы-шмансы-обжиманцы. И те парни, которые пришли в ресторан «Арбат» без подруг тоже не скучали. Ибо кроме полусотни человек, представляющих нашу красно-белую дружину, здесь отдыхали и другие компании людей, и среди них, поверьте на слово, хватало принятых во всех отношениях девушек и женщин. И как только «Мираж» заиграл песню «Музыка нас связала, тайною нашей стала», вся эта прекрасная часть рода человеческого устремилась танцевать.

– Чё загрустил? – пихнул меня в бок Саша Калашников, когда наш длинный столик опустел.

Кстати, у Калашникова в самом разгаре были романтические отношения с одной из солисток группы, крашеной блондинкой, Олесей. Чем обычно заканчиваются такие союзы между спортсменом и барышней из шоу-бизнеса, давным-давно известно, ничем хорошим. Но мой друг был молод, в меру безрассуден и не думал о будущем. И я его, между прочим, в этом не осуждал. Пройдут годы, и он ещё успеет построить отношения с добропорядочной домохозяйкой, отрастить живот и окопаться на дачном участке с клубникой, огурцами и помидорами.

– Из-за Машки что ли переживаешь? – усмехнулся он, кивнув на сцену, где в этот момент Маша пела, что всем уговорам твержу я в ответ, нас не разлучат, нет.

– Ты знаешь, кто такой Юрий Чурбанов? – буркнул я.

– Зять товарища Брежнева, – посерьёзнел мой друг.

– А кроме того покровитель московского футбольного клуба «Динамо», – добавил я. – Сашу Бубнова в интересах сборной давно бы к нам перевели, но Чурбанов упёрся руками и ногами. Более того, теперь у зятя товарища Брежнева появилась новая идея – собрать в «Динамо» футболистов, которые добудут ему золотые медали. И чихать он хотел на сборную, на чемпионат Европы и на московскую Олимпиаду.

– Он хочет перетащить тебя к себе? – дошло до Калашникова.

– Вот именно, – кивнул я. – Поговаривают, что он ещё и на Сашу Хапсалиса из киевского «Динамо» нацелился.

– А с другой стороны, служить ведь всё равно придётся, – хмыкнул мой дружок по новосибирскому «Чкаловцу». – Потребуй у него «трёшку» в центе Москвы и «Волгу» последней модели. А ещё лучше «Мерседес» списанный из кремлёвского гаража. В Москве теперь будет два «мерса», у тебя и у Высоцкого.

– С дубу рухнул? – прошипел я. – Иди лучше потанцуй, проветри мозги. После 82-го года так и быть отслужу, хоть в «Динамо», хоть в ЦСКА. В следующем году Олимпиада, Европа, в 82-ом чемпионат Мира, плюс Еврокубки. У нас сейчас не команда, а огнище, а в «Динамо» – болото.

И в этот момент музыканты доиграли про музыку, что нас связала, и солистка Маша, поздравив наш «Спартак» с золотыми медалями чемпионата, объявила следующую песню – «Кленовый лист». В прошлый раз, во время творческой встречи в Тарасовке, эта вещица пришлась по душе братьям Старостиным. Даже Николай Петрович мне как-то сказал, что твой «Кленовый лист» не хуже Пушкина. «Вот ведь черти, – усмехнулся я. – С листа играют. Я ведь им только полчаса назад отдал текст и музыкальные аккорды. На ходу подмётки рвут, трубадуры».

– Разрешите пригласить вас на танец? – обратилась ко мне симпатичная девушка примерно 25-и лет от роду в такой мини-юбке, что если не хочешь танцевать, то всё равно пойдёшь.

– Иди, сам мозги проветри, – шепнул мне на ухо Саша Калашников.

– Я-то подуй, – хмыкнул я, – потому что у меня есть что проветривать. Давайте потанцуем, как-никак сегодня праздник, – улыбнулся я незнакомке и, стараясь не смотреть на её эффектные ноги, встал из-за стола.

В путь-дорогу птицам пора,

Птицам снится юг, – очень красиво затянули на три женских голоса солистки моего «Миража», который, между прочим, пока ещё пел живьём:

Жёлтый лист кленовый вчера

Сел в ладонь мою…

– А вы, правда, футболист Владимир Никонов? – спросила незнакомая барышня, плотно прижавшись в танце к моему мускулистому телу. – Я вашу фотографию видела в каком-то журнале.

– Это был не журнал, а еженедельник «Футбол-Хоккей», – смущенно улыбнулся я. – Какой-то папарацци щёлкнул, когда мы радовались победе над финнами и попаданию на чемпионат Европы. Странно, что молодые и красивые девушки листают подобную литературу.

– А по-вашему мы должны листать, как вы выразились, журнал «Крестьянка»? – вскинула одну бровь большеглазая незнакомка. – Извините, забыла представиться, меня зовут Милана.

– Очень приятно, очень милое имя, – буркнул я. – В принципе, листайте все, что вам заблагорассудиться. Кстати, чем вы ещё занимаетесь, кроме танцев и листания на досуге футбола и хоккея? – спросил я скорее из вежливости, чтобы не выглядеть зазнавшейся звездой спорта.

– Тружусь, как и все советские люди, – тяжело вздохнула Милана. – Демонстрирую новинки одежды в ГУМе. Бывает, выезжаем на ВДНХ. Летом работаем в парках культуры и отдыха.

– ГУМ? – задумался я и тут же вспомнил фильмы «Через тернии к звёздам» и «Гостью из будущего». – Значит, вы трудитесь вместе с Еленой Метёлкиной?

– А откуда вы знаете Леночку? – опешила девушка и, перестав танцевать, замерла на месте.

– В кино видел, кажется, – удивился я такой странной реакции.

– Вы меня, Володя, простите, но я вас обманула, – вдруг быстро зашептала Милана. – Никакого «Футбола-Хоккея» я никогда не читала. И о таком футболисте, как вы, узнала только сегодня. Меня к вам попросил подойти и завязать знакомство один очень известный и богатый человек. У нас, у манекенщиц, зарплаты мизерные, вот я и согласилась…

– Этого человека зовут – Юрий Михайлович Чурбанов? – спросил я и, когда девушка кивнула, задал следующий вопрос, – он сейчас здесь?

– Да, отдыхает в отдельном зале для важных персон.

– Ладно, пошли, поговорим с товарищем Чурбановым, – проворчал я и про себя добавил, что он ведь всё равно не отцепится.

Музыканты тем временем под аплодисменты танцующих пар закончили этот красивый медлячок. И солистка Маша, когда заметила, что я удаляюсь в неизвестном направлении с какой-то незнакомкой, погрозила мне пальцем. И тут же клавишник Геннадий на своём синтезаторе грянул очередной танцевальный хит «Солнечное лето», который тоже был встречен аплодисментами.

Зал, а точнее зальчик для важных персон, отделялся от общего помещения для простых смертных тонкой стеклянной дверью, которую дополняла плотная занавеска. Поэтому это место никто не видел, зато здесь всё было прекрасно слышно. «Мне все твердят из года в год, / Что я не ведаю забот, / Что надо / Давно серьёзней стать», – запели со сцены солистки «Миража», когда я предстал перед товарищем Чурбановым.

– Вы посмотрите, какие люди к нам пожаловали⁈ – загомонил любимый зять товарища Брежнева, изобразив на широком и приятном мужественном лице, что-то наподобие удивления. – Лучший футболист Советского союза, Владимир Никонов! Проходи, Володя, присаживайся.

Кстати, кроме Чурбанова, в этом зальчике отдыхали ещё двое мужчин примерно такого же 40-летнего возраста, которые отличались от своего визави более широким объёмом талии. Хотя и сам Юрий Михайлович имел широкоплечую коренастую фигуру. А так же здесь скрашивали скупое мужское одиночество ещё две девушки модельной внешности. И судя по их ненастоящим пластмассовым улыбкам, трудились они, как и Милана, в сфере моды и красоты. «Гуляют как новые русские», – усмехнулся я про себя, обратив внимание на дорогой коньяк, на бутерброды с чёрной икрой и порезанные дольками свежие ананасы.

– Ты сколько уже за сезон настрелял? – спросил меня Чурбанов, пожав мою руку.

– 38! – гаркнул вместо меня один из его товарищей.

– Слушай, таким темпом, б…ь, ты же «Золотую бутсу» возьмёшь! – громко саметрился зять товарища Брежнева, чем вызвал взрыв смеха среди девушек.

– Мы сезон заканчиваем в ноябре, а европейские футболисты в мае следующего 1980 года, – усмехнулся я, пожав руки и двум другим мужичкам, которые скинув пиджаки и галстуки на спинки кресел, сидели в одних белых рубашках. – По этой причине выиграть титул лучшего бомбардира Европы крайне сложно. У них есть время немного смухлевать.

На этих словах я присел за самый ближний к выходу конец стола. Милана же покорно пристроилась рядом с товарищем Чурбановым.

– Ладно-ладно, – махнул рукой Юрий Михайлович, разливая коньяк по рюмкам, – хрен с этой «Золотой бутсой». Ну, что, надумал переходить в моё «Динамо»? Смотри сюда, – поднял он один палец вверх, – трёхкомнатная квартира в самом центре Москвы – раз, «Мерседес», не новенький, но хороший – два. Хочешь красивую девочку, нет проблем – три! – Чурбанов показал мне три пальца, и девчонки вновь громко и ненатурально захохотали.

– На переход в ваше московское «Динамо» я согласен, – скромно кивнул я, не притронувшись к коньяку и подумав, что эти предложения странным образом мне несколько минут назад озвучил мой друг Калашников. – Но у меня есть одно условие.

– А Володя у нас оказывается ерепенистый! – загоготал зять Брежнева и вся его компания. – Валяй своё условие. Чего, б…ь, не сделаешь для лучшего футболиста страны.

– Вы мне дадите доиграть в «Спартаке» до 1982 года, чтобы я смог спокойно выступить на первенстве Европы, на Олимпиаде, на чемпионате Мира и помочь команде Старостина зацепить какой-нибудь Еврокубок, – быстро протараторил я. – Я думаю, товарищ Брежнев, будет рад нашей футбольной победе на ближайших московских Олимпийских играх.

– Девочки, сходите, потанцуйте, пока, – произнёс, наливаясь краской, Юрий Чурбанов.

И манекенщицы из ГУМа рванули на танцпол быстрее, чем некоторые футболисты прорываются к мячу.

– Слушай, Никонов, – медленно произнёс брежневский зятёк, – ты меня за кого принимаешь? Ты что мне тут мозги шнуруешь⁈ – рявкнул он. – Перейдёшь так, как я сказал! – Чурбанов хлопнул кулаком по столу и многие предметы из стекла, хрусталя и фарфора запрыгали на месте. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Срок, чтобы подумать, даю тебе до декабря. И в январе следующего года, чтоб был на предсезонной подготовке в майке моего московского «Динамо»! Ты меня хорошо понял⁈

– Ход ваших мыслей, Юрий Михайлович, в целом мне ясен и понятен, – спокойно улыбнулся я и, хоть мне очень хотелось и Чурбанова, и вот этих двух его товарищей как следует отмудохать, встал и вышел в общий зал, где беззаботно веселился простой советский народ.

«Вот ведь сука, – подумал я, продвигаясь к своему столу. – Как Брежнев оставит этот бренный мир, так сам же загремишь на нары. Ибо без дорого Леонида Ильича ты – никто и звать тебя никак. Так какого хрена ты мне ломаешь судьбу и карьеру? Хочешь сделать достойную команду? Тогда нужен умный и прогрессивный тренер, нужно набрать талантливую молодёжь, и через три года всё это принесёт медали и успех. А из-под палки ещё никто хорошо не заиграл».

– Договорились? – спросила, выскочив из толпы танцующих людей, красавица Милана.

– В целом договорились, – усмехнулся я, а сам подумал, что хрен меня товарищ Чурбанов найдёт в декабре. Ведь половину следующего месяца «Спартак» проведёт в турне по городам Марокко. Потом я залягу на дно и спокойно отлежусь до январских сборов, с которых меня так просто без скандала на всю футбольную Европу в другую команду уже не перетащить. Тем более подобные скандалы в преддверии Олимпиады товарищам из Кремля будут совсем не кстати. К январю для Брежнева и его соратников одного Афганистана будет выше крыши.

– Вот и замечательно, – с облегчением вздохнула манекенщица. – Володя, а может, вы меня проводите до дома?

– Провожу, – согласился я, тем более оставлять такую красотку на откуп потерявшим скромность жлобам было как минимум неблагородно.

И вдруг в этот момент музыка умолкла, и к микрофону прорвался Юрий Гаврилов. Юрий Васильевич к этой минуте уже неплохо так отметил, поэтому отбросив ложную скромность, решил толкнуть пламенную речугу.

– Товарищи, а ведь наш «Спартак» – чемпион! – выкрикнул он, сорвав множественные аплодисменты. – Поэтому я и мой друг, Володя Никонов, сейчас подарят вам замечательную песню! – народ вновь захлопал в ладоши, а Гаврилов закричал, – Володя, иди сюда!