Текст книги "Красно-белый. Том 5 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Я покосился на Милану, тяжело вздохнул, пожал плечами и поплёлся в сторону сцены.

– Гитару, гитару, – потребовал Юрий Васильевич у музыкантов. – Ну, дайте же кто-нибудь гитару!

И пока я пробирался сквозь плотный строй отдыхающих в ресторане людей, акустический и немного пошарпанный инструмент кто-то успел сунуть в руки нашему штатному шутнику и балагуру.

– Давай чего-нибудь сбацай, а я подпою, – прошептал он. – Народ ждёт. Давай, дружище, за наш красно-белый «Спартак».

Я перекинул гитарный ремень через голову, посмотрел на гостей, среди которых было много жён и подруг футболистов, и мне на ум пришла хорошая идея. Один мой знакомый из той другой жизни любил на свой манер переделывать популярные песни. Допустим, не нравится ему припев или куплет, то он менял пару слов и получалось совсем другое дело. Особенно мне запомнилась его переделка песенной композиции группы «Корни» «С днём рождения, Вика». Когда он исполнил её на дне рождении своей супруги, то все гости просто попадали от восторга.

– Добрый вечер, – сказал я. – Любые победы футбольной команды – это труд большого коллектива, куда кроме футболистов входят тренеры, врачи, массажисты, работники спортивной базы и прочие сотрудники клуба. А ещё наши дорогие жёны и подруги, которые вдохновляют нас на спортивные подвиги. И эта песня посвящается нашим дорогим женщинам.

– Хорошо сказал, – буркнул мне в ухо Гаврилов и уже в микрофон прикрикнул, – для вас, дорогие дамы!

Я же жахнул по струнам и, выбив из гитары жалобный «ре минор», с небольшим надрывом в голосе запел:

Снегом белым метель замела

Длинную дорогу к тебе.

На Москву опять пришла весна

И тепло забрала все себе.

Ты уедешь туда, где туман

Прячет от меня твой ласковый взгляд.

Просто знай: Я буду ждать тебя,

Поскорей возвращайся назад.

А где-то солнце встаёт,

Цветы расцветают,

В небе клином летит

Журавлиная стая,

Я с любовью пишу —

С днем рождения, родная.

И в эту секунду Гена музыкант, который всё это время стоял где-то с боку, заиграл мотив этой песни на своём клавишном инструменте. Затем к нам подключились барабанщик и бас-гитарист. И наконец, рядом со мной хрипловатым голосом завыл Юрий Васильевич Гаврилов:

А где-то солнце встаёт,

Цветы расцветают,

В небе клином летит

Журавлиная стая,

Я с любовью пишу —

С днем рождения, родная…

* * *

– Боже, как хорошо, – выдохнула Милана, примостившись на моей обнажённой груди.

Дело в том, что эту писаную красавицу я вчера после ресторана провожал-провожал, и так допровожался, что мы оказались в моей комнате на базе в Тарасовке. Причём весь последующий процесс сближения мужчины и женщины произошёл как-то очень просто и буднично, словно мы с мороза зашли послушать музыку или посмотреть телевизор.

– Скажи, а о чём вы договорились с Юрием Михайловичем? – промурлыкала манекенщица.

– Практически обо всём, – хмыкнул я и посмотрел на часы, стрелки которых указывали на 6 утра.

За окном стояла непроглядная темень, характерная для поздней московской осени. До автобуса, что должен был отвезти команду в аэропорт «Шереметьево» оставалось ещё три с половиной часа. А вчерашний праздник остался в моей памяти песней «С днём рожденья, родная», так как её со сцены по заявкам гостей ресторана исполнили несколько раз. Затем были: сцена ревности в исполнении бывшей танцовщицы Маши и безрассудный поступок Юрия Гаврилова, который бросил фужер в большое гардеробное зеркало, разбив и то, и другое. Уже на улице он признался, что увидел там, в отражении, нечистую силу и пообещал целый год не пить. «И слава Богу», – обрадовался я тогда.

– Значит, скоро у тебя появится трёхкомнатная квартира в центре Москвы и свой собственный «Мерседес»? – благоговейно прошептала Милана.

– Не знаю, – улыбнулся я. – Товарищ Чурбанов меня спросил: «хорошо ли я его понял?». И я ответил, что в целом ход его простых мыслей мне ясен и понятен.

– Не поняла? – опешила девушка, с лица которой моментально слетела очаровательная улыбка. – Ты отказался от квартиры, машины и денег?

– Почему отказался? – пожал я плечами. – Я просто решил, что пока квартира, машина и деньги подождут. Кстати, квартира у меня и так есть, а остальное постепенно приложится.

– И тебе не страшно? – пролепетала она. – Ты ведь пошёл против очень сильного и влиятельного человека.

– Подумаешь, высокородная особа, – усмехнулся я. – В КГБ на товарища Чурбанова давно уже лежит толстенная папка с компроматом. Вот и представь, что с ним станет, когда товарища Брежнева не станет.

– Ну, ты и псих, – захихикала Милана и принялась осыпать моё лицо своими поцелуями.

* * *

– Никон, ты что, псих? – рявкнул на меня Николай Петрович Старостин, когда я с двадцати метров саданул по воротам Алексея Прудникова с такой силой, что перекладина, в которую угодил мяч, жалобно завыла. – У нас остался последний вратарь! Соображать же надо!

– Извините, задумался, – проворчал я и решил на сегодняшнем тренировочном занятии, что мы проводили во вторник 6-го ноября на португальском стадионе «ду Бесса», больше по воротам не бить.

Просто весь предыдущий день, пока самолёт летел из Москвы во Франкфурт и из Франкфурта в Лиссабон я спал крепким и здоровым сном. И когда из Лиссабона автобус полз через маленькие и уютные городки и посёлки в Порту, тоже спал, хотя и не так крепко. Николай Петрович вызвал меня к себе на переднее сиденье и ещё раз порасспросил о разговоре с Юрием Чурбановым. «Да уж, – крякнул „дед“, – придётся тебя, Володя, где-нибудь припрятать с середины декабря до середины января. В 20-х числах января начнётся турнир на приз еженедельника „Неделя“ и тебя больше никто не тронет до конца года. А там что-нибудь придумаем ещё».

И уже после долгой дороги, когда мы поужинали в гостинице, я ещё раз отрубился без задних ног, чем немало удивил своего соседа по комнате Юру Гаврилова, который хотел перед сном прогуляться по злачным кварталам, что, по его мнению, должны были располагаться на берегу Атлантического океана. Зато на этой дневной тренировке энергия из меня буквально выплёскивались через край. Кроме того желание побегать и поиграть в футбол подогревала замечательная тёплая погода и великолепный ровный зелёный газон.

– Тута даже падать в кайф, – заявил Саша Заваров, когда мы стали жонглировать мячом, перепасовываясь друг с другом и, не давая ему коснуться земли.

– Вот поэтому, Александр, футболисты Португалии и Испании одни из самых техничных в мире, – буркнул я и дважды подбил мяч головой вверх, а затем коленом послал его своему юному напарнику.

– Никонов! – окликнул меня Андрей Петрович Старостин. – Дуй сюда. Тут телевидение местное приехало. Скажи им пару ласковых.

– Мир! Дружба! Олимпиада! – гаркнул я, приняв мяч на грудь и вторым касанием, запустив его высоко вверх.

После чего побежал к бровке этого чисто футбольного стадиона, который не имел беговых дорожек. А ещё меня немного удивляли местные трибуны, что словно скалы нависали над игровым полем. Здесь создавалось такое ощущение, словно ты играешь внутри большой прямоугольной коробки. Затем я встал напротив кинокамеры и приготовился отвечать, естественно с помощью переводчика, так как более-менее понимал только английскую речь. И сначала затараторил какой-то бородатый мужик.

– Скажите мистер Никонов, как по-вашему, имеют ли шансы на удачный исход футболисты «Боавишты»? – спросил меня переводчик из советского посольства.

– Пока финальный свисток не прозвучал, шансы на удачный исход имеют все, – ответил я. – Я просто уверен, что завтра португальская команда, подгоняемая своими болельщиками, пойдёт большими силами в атаку и приложит все усилия, чтобы отыграться и победить. Но приоткрою небольшой секрет – мы сюда приехали не для того, чтобы сидеть в обороне и выбивать мяч куда попало. Мы тоже будем атаковать и не исключаю, что большими силами, и тоже будем играть только на победу. Кроме выхода в следующий раунд Кубка кубков, есть ещё борьба за очки, которые повышают рейтинг всего чемпионата СССР. Другими словами мы будем биться и за «Спартак» и за всю Советскую страну. Спасибо за внимание, – улыбнулся я и побежал обратно тренироваться, чтобы не наговорить лишнего.

Глава 5

Вечером накануне первой для меня еврокубковой выездной игры Николай Старостин собрал традиционный тренерский совет, куда от футболистов теперь на постоянной основе входили я и Юрий Гаврилов, а так же помощники главного тренера Георгий Ярцев и Фёдор Новиков. Кроме того послушать примерный план на предстоящую футбольную баталию пришёл начальник команды – Андрей Старостин. Николай Петрович расставил на миниатюрном футбольном поле красно-белые магнитики по схеме 3−5–2 и сказал:

– С вратарём всё ясно, в рамке у нас завтра стоит Прудников. Полузащиту не трогаем. Хидиятуллин, Шавло, Гаврилов, Черенков и Заваров – это на данный момент становой хребет не только «Спартака», но и сборной СССР. Свободный художник, он же московский озорной гуляка – Никонов. Центр защиты – Пригода, левый центральный, пока не выздоровел Олег Романцев – Гена Морозов. Вопрос в том: кто сыграет правого центрального защитника и кто появится на острие атаки? Кхе, предлагайте.

– Лично я думаю, что ничего не надо выдумывать, – пробубнил Ярцев. – В атаку отрядим Калашникова, а в защиту Мирзояна. А там посмотрим.

– А может всё-таки дать шанс молодым? – засомневался Новиков. – Поздняков и Родионов выглядят на поле гораздо интересней, чем Калашников и Мирзоян.

– А ты, Никон, чего притих? – шикнул на меня «дед». – Опять какую-то кралю к нам на базу притащил? Устроил из Тарасовки дом свиданий, понимаешь.

– Ничего, – захихикал Андрей Петрович, – к концу недели у него своя жилплощадь появится, наконец-то.

– А может, пусть лучше шалит на глазах, под присмотром старших товарищей? – добавил Гаврилов и весь тренерский совет, кроме меня, громко загоготал.

– Посмеялись и будет, – проворчал я. – Я согласен с Георгием Санычем. С первых минут на поле должны выйти более опытные Калашников и Мирзоян. А после перерыва проведём плановую замену Морозова на Позднякова, чтобы Гена в первом тайме силы не экономил, а пахал вдоль всей левой бровки безостановочно. А где-то после 65-ой минуты выпустим свеженького Серёжу Родионова и додавим «Боавишту» окончательно.

– Хорошее предложение, – согласился со мной Андрей Петрович Старостин.

* * *

– Хреново мне, Володя, ой хреново, – признался, закурив сигаретку, Юрий Гаврилов, когда мы после тренерского совета вышли на балкон своего двухместного номера.

Кромешную темноту этого португальского вечера разрезали множественные огни центральной улицы города Порту, Авенида-да-Боавишта. Где-то звучала музыка, а внизу расслабленно прогуливались либо горожане, либо приезжие туристы. И создавалось полное ощущение, что мы приехали не на футбол, а на отдых в один из зарубежных средиземноморских городков. Что касается погоды, то с плюс 20 градусов Цельсия она опустилась всего на 5 градусов, и теперь пропитанный океаном воздух обволакивал тело приятной прохладой.

– Подумаешь, увидел чертей в зеркале? – усмехнулся я. – Эка невидаль. Вот у меня был один знакомый, между прочим, футбольный тренер юношеской команды. Так он знаешь, до чего допился?

– Ну? – недовольно хмыкнул Юрий Васильевич, который сегодня добровольно отказался от бокала местного красного вина, когда команда после тренировки приехала за покупками на торговую улочку Руа-де-Санта-Катарина.

– Скатал в рулон напольный ковёр, взял рубанок и начал его стругать, словно бревно, – сказал я, еле удерживаясь, чтобы не заржать. – Ничего-ничего, годик другой потерпишь, там полегчает. Нам с тобой ещё Европу брать, и чемпионат Мира штурмовать.

– Поживем, увидим, – засомневался Гаврилов.

И тут в комнату вбежал радостный и возбуждённый Саша Заваров, который где-то по дешёвке купил пять пар ботинок, и теперь всем хвастался – какой он крутой и ловкий коммерсант.

– Зырьте ботиночки! – весело выкрикнул он, щеголяя в обновках. – Взял за 50 эскудо. А дома продам за 150 рублей. А шо? 750 рублей на дорохе не валяются.

– Если считать, что 50 эскудо – это два с половиной доллара, то цена подозрительно низкая, – согласился я и, подойдя поближе, сначала осмотрел коробку, а затем и сам товар. Лично я сегодня купил одни джинсы для себя, а вторые для девушки Миланы, и потратил на них почти все свои суточные, целых 400 эскудо. – Странно, – пробурчал я. – Что-то здесь не так. Юра, глянь!

– Та шо ни так? Шо ни так? – разнервничался Заваров. – Усё так! Торховаться надо уметь.

– Я не большой знаток португальского, – пробубнил я, рассматривая какие-то мелкие крестики на этикетке, – но сдаётся мне, что это обувь для покойников.

– Шо? – опешил наш юный новобранец из Ворошиловграда.

– Здесь, Заварчик, так принято, – похлопал я его по плечу. – Для покойников делают специальную одежду: рубашки, костюмы и конечно обувь.

– Разваляться твои шлёпанцы после первого дождя, – резюмировал Юрий Гаврилов, внимательно осмотрев сам ботинок.

– И шо теперь делать? – стал усиленно чесать затылок Александр Заваров.

– Родственникам подари, – хмыкнул Юрий Васильевич, после чего мы вдвоём от гомерического гогота буквально согнулись пополам.

– Завтра, завтра, поменяем, – еле-еле произнёс я сквозь слёзы и смех.

* * *

А вот на футбольном поле в день 7 ноября в красный день календаря нам было не до смеха. Португальцы, которые играли сегодня в оранжевых футболках с чёрными шашечками, начали матч с запредельной самоотдачей, так как переполненный стадион свистел, гудел, галдел и без остановки гнал своих футбольных «гладиаторов» на наши оборонительные порядки. Первые десять минут мы с большим трудом цеплялись за мяч, и о контригре даже не помышляли. В эти тревожные мгновенья я опустился в опорную зону и вместе с Вагизом Хидиятуллиным, а так же тройкой защитников отбивал опасные наскоки футболистов из города Порто. Кстати, Заваров и Шавло тоже были вынуждены опуститься на позиции крайних защитников и прикрыть фланги.

– Юра, придержи мяч! – рявкнул я, прервав в подкате передачу португальских игроков линии атаки, среди которых сегодня выделялся Мариу Моиньюш, по неизвестной причине не игравший в Москве.

Высокий черноволосый и бородатый Мариу лучшие свои футбольные годы провёл в «Бенфике», где завоевал три чемпионских титула. Но и сейчас в 30 лет он был совсем неплох, и почти полностью вёл игру «Боавишты».

– Юра! Твою футбольную дивизию! – заорал я, ибо Юрий Гаврилов снова ошибся, пытаясь сыграть в стеночку с Фёдором Черенковым. – Мяч придержи! Едрит, Мадрид!

– Внимательно! Внимательно! – загудел в семи метрах от меня Хидиятуллин.

А соперник тем временем перевёл мяч на наш правый фланг, где полузащитник хозяев поля остался один на один против Саши Заварова и, сделав пару обманных движений, продвинулся вдоль бровки ещё дальше к нашей лицевой линии. «Сейчас подаст», – догадался я и рванул на 11-метровую отметку. И в этот момент пошёл сильный и нацеленный прострел. Я высоко взмыл в воздух и шарахнул головой по летящему мячу, выбив его за пределы штрафной площади. Но тут кто-то из португальских игроков набежал на этот отскок и сильно зарядил по воротам, которые защищал молоденький Лёша Прудников. Футбольный снаряд просвистел на высоте бедра и, коснувшись португальца Мариу Моиньюша, изменил направление. Прудников рухнул в один угол, а мяч влетел в другой.

– Хоооол! – закричали болельщики «Боавишты», а футболисты этой команды от радости забегали так, словно их всех покусали мухи цеце.

– Не расслабляем булки! – заорал я. – Собрались! Взяли мяч под свой контроль и ведём свою игру! Дома будете сопли распускать!

– Да-да, дома лучше, дома соплей больше, – усмехнулся Юрий Гаврилов, когда я понёс мяч к центру поля.

– Извини, Володь, – шепнул мне Саша Калашников, как только мы вдвоём вошли в центральный круг, – ко мне тут подходил один человек от Чурбанова и попросил на тебя как-то повлиять. А я тебе об этом не сказал.

– Нашёл время для откровений, – прошипел я. – Забей на Чурбанова. Играем, Калаш, играем. Собрались! – снова проорал я и, дождавшись, когда судья дунет в свисток, откатил мяч Александру.

Калашников сделал обратный пас, и я перевёл футбольный снаряд на правый фланг атаки. Всё-таки справа мне атаковать было как-то привычней и немного проще. Заваров легко принял посланный мной футбольный снаряд, и вторым касанием сыграл на Фёдора Черенкова. А я резко рванул на чужую половину поля, даже не сомневаясь, что Фёдор Фёдорович сейчас же наградить красивым и разрезающим пасом именно меня. И как только я оглянулся, мяч уже летел точно в моём направлении. Правда, оказались начеку и португальские футболисты. Один из них, как только я остановил футбольную сферу правой ногой, мгновенно бросился шипами вперёд, метя в мой драгоценный голеностоп.

Я сделал пас на Калашникова и тут же подпрыгнул вверх, уходя от контакта с местным костоломом. Благо и сил, и резкости у меня было с избытком. А Саша Калашников, как только заметил, что между двух последних защитников португальской команды образовался свободный коридор, пихнул мяч точнёхонько по этому узкому коридорчику. «Красавчик!» – рявкнул я про себя, выжав из своих ног всю ту скорость, на которую в принципе был способен.

Болельщики тревожно притихли. Защитники «Боавишты», понимая, что не догоняют меня, что-то закричали вслед. А голкипер португальцев Матуш откровенно растерялся, когда увидел моё перекошенное от кривой усмешки лицо. Он с небольшим запозданием сделал три стремительных шага навстречу, а я в свою очередь хладнокровно пробил «шведкой» в нижний левый угол. И ответный мяч влетел в сетку ворот.

– Ооох, – вздохнул трибуны.

– Даааа! – заорал я, подняв два сжатых кулака высоко вверх.

– Гооол! – закричали мои товарищи, друзья и партнёры по команде.

* * *

– Один одни, это очень хорошо, – поздравил команду в перерыве Николай Старостин.

И по большому счёту он был прав. Мы, как только сравняли счёт, соперник тут же перестал идти вперёд большими силами, и мяч перешёл в полное наше распоряжение. Жаль, что не реализовали пару отличных моментов. Однако игра сегодня давалась хорошо, и многое на футбольном поле у парней получалось.

– Но надо ещё поднажать, – предвосхитив слова главного тренера, ляпнул Юрий Гаврилов.

– Да-да, кхе, но надо бы ещё поднажать, – крякнул «дед».

– А тем, кто будет плохо играть, мы подарим ботинки для покойников, – сообщил Юрий Васильевич, вызвав взрыв хохота в раздевалке.

Не смеялся только Саша Заваров, с которым мы еле-еле сдали эти штиблеты для проводов усопшего в мир иной и купили на вырученные деньги нормальные кроссовки фирмы «Адидас». Кстати, всю дорогу до торговой улочки имени Святой Катерина нас сопровождал специальный человек из комитета госбезопасности. На мой вопрос: «чего вы так опасаетесь?». Он на полном серьёзе ответил, что боится, как бы нас не похитили враги трудового народа. Лично я большего бреда никогда не слышал. Ведь за всю историю советского спорта враги не украли ни одного футболиста, ибо конкуренция в мировом футболе и так запредельная. А вот в СССР футболистов действительно похищали. Например, игрока московского «Локомотива» Юрия Чеснокова сцапали по дороге из аэропорта: предъявили ему повестку, хоть он и являлся студентом института, засунули в УАЗ и увезли под конвоем на базу ЦСКА.

– Чего раскис? – спросил я Гену Морозова, вместо которого принялся разминаться Борис Поздняков.

– Думал, что смогу сыграть получше, – хмуро пробурчал он.

– Всё нормально, ты сыграл как надо, – усмехнулся я, потрепав парня по голове. – Мы левый край будь здоров потерзали. Теперь свеженький Поздняков твоё дело закончит. Придёт время, и ты станешь железобетонным игроком старта. А пока работай дальше, как и мы все.

– Никон, – позвал меня Николай Петрович, не дав спокойно попить чай. – Может Радика пораньше выпустить? – спросил он тихо, когда я подошёл как можно ближе.

– Можно и пораньше, на 60-ой минуте, – шепнул я. – Всё пока хорошо, всё пока как надо.

* * *

И в подтверждении моих слов второй тайм мы начали резво и даже борзо. Не обращая внимания на свист переполненных трибун, мы по-деловому осадили штрафную площадь португальской команды, и степенно перекатывали мяч за счёт коротких и средних передач с одного фланга на другой. И если бы кто-то заглянул на стадион с улицы Авенида-да-Боавишта, то он не сразу бы разобрал, кто здесь гость из холодной Москвы, а кто хозяин из жаркого и солнечного города Порто. Кстати, первым решился на обострение ситуации, вышедший на замену Борис Поздняков.

У Бори накопилось столько желания проявить себя с ильным первоклассным соперником, что как только мяч пришёл на его левый край, он сыграл в стеночку с Юрием Гавриловым и полетел в сольный проход. Не ожидая такой прыти от нашего защитника, португальцы немного растерялись, и когда он вклинился в штрафную площадку, было уже поздно сбивать его с ног. Поэтому Поздняков за счёт ложного замаха, накрутил ещё одного соперника и примерно с 15-и метров ударил по воротам Луис Фелипе Матуша.

Выстрел нашего юного защитника получился плотным и хлёстким, но Матуш в красивом прыжке сумел отбить мяч, допустив при этом всего одну ошибку – упрямый футбольный снаряд от его рук отлетел прямо на пятачок. И первым к нему протиснулся, словно бульдозер сквозь густые заросли Саша Калашников.

– Бей! – заорал я, набегая за его спиной.

И Калашников вдарил, вдарил так, что мяч взлетел вверх и врезался в перекладину. Зрители на трибунах во второй раз схватились за сердце и столько же раз успели перекреститься. А этот несносный мяч стукнулся в превосходный зелёный газон и подлетел на уровень груди. И в следующее мгновенье я шибанул по нему своей буйной головой. После чего на стадионе повисло гробовое молчанье, на фоне которого мы весело и нагло заорали короткое слово «гол».

А потом соперник вдруг оживился, вспомнил о зрителях, о призовых, о том, что за каждую победу и ничью начисляются рейтинговые очки и попёр на нас с «открытым забралом». Однако пара хороших передач на рывок Саши Калашникова пропала даром, так как опекавший его защитник каждый раз оказывался быстрее. Поэтому когда на 60-ой минуте на поле вместо Калашникова выбежал более свежий и резкий Сергей Родионов, то я кожей почувствовал, что сейчас хозяева поля довыделываются. Но как это иногда случается, предчувствия меня жестоко обманули.

Примерно на 70-ой минуте в 23-х метрах от наших ворот соперник получил право пробить штрафной удар. Лёша Прудников, как полагается, выставил «стенку», частью которой стала и моя фигура. И тут неожиданно полузащитник Оскар, который привлекался в сборную Португалии, вместо удара, подцепил футбольный снаряд носком и перекинул нашу стенку. Я успел только развернуться, как на этот мяч первым выскочил форвард «Боавишты» Мариу Моиньюш и с лёту вколотил его под перекладину ворот Прудникова.

– Хоооол! – обрадовались местные болельщики, а португальские футболисты поздравили друг друга скорее по привычке, чисто формально, так как для выхода в следующий раунд им нужно было забивать ещё три мяча, что выглядело нереально.

– Нормально разыграли, – пробормотал Гаврилов.

– Всё равно их песенка спета, – хмыкнул Хидиятуллин.

– А чё вы так расслабились? – всплеснул я руками. – За победу в международном матче платят премию в 200 рублей. Собрались! Не расслабляем булки! Лично я на ничью не согласен!

На этих словах я сам схватил мяч и побежал вместе с ним в центральный круг футбольного поля.

– Давай-давай-давай! – заорал я, захлопав в ладоши. – Схема киевского «Динамо»: ничья на выезде, дома – победа, нам не годится! Собрались!

Затем я быстро катнул мяч Родионову, он сделал пас назад на Фёдора Черенкова. И Фёдор либо наслушавшись моих криков, либо почувствовав, что излишняя вальяжность нам может дорого обойтись, сам потащил мяч к воротам хозяев поля. А за ним параллельным курсом устремилась и вся команда. Двоих игроков соперника Черенков обыграл легко и непринуждённо. Потом он вырезал дальний пас налево на Сергея Шавло, которого потерял его португальский визави. И для «Боавишты» создалась реальная голевая угроза, и поэтому трибуны недовольно закричали на своих парней.

Тем временем Шавло под свист болельщиков промчался вдоль левого фланга и очень точно навесил на голову высокого и фактурного Сергея Родионова, который уже ворвался в штрафную площадку португальцев. Родионов выпрыгнул, сунул свою голову под этот навес и переправил мяч на дальнюю правую штангу, куда со всех ног бежал я. Ибо по футбольной науке дальнюю штангу нужно во что бы то ни стало замыкать. Голкипер «Боавишты» Луис Фелипе Матуша отчаянно спарировал в этот правый угол, а я дотянувшись до мяч ногой, переправил его чуть-чуть назад, на 11-метрову отметку, куда прибежал Фёдор Черенков. И Фёдор Фёдорович завершил нашу многоходовочку чётким ударом в касание. А когда мяч, влетел в сетку пустых ворот, болельщики португальского клуба вдруг встали и зааплодировали всей нашей красно-белой дружине.

* * *

Поздно вечером, когда команда за ужином бокалом вина отметила гостевую победу со счётом 2:3, Николай Петрович Старостин сказал: «Спасибо, ребятушки, за самоотдачу и за принципиальную игру. Одолели очень сильного и опытного соперника. Жаль только, что матч не показывали на весь Советский союз. Спасибо от всей души, родные мои». А затем Андрей Петрович Старостин выставил на стол несколько бутылок красного вина, но с условием, чтобы никто из нас не попёрся из гостиницы слоняться по городу и искать приключения на свою пятую точку. И многие такое предложение встретили аплодисментами. Так как суточных денег больше ни у кого не осталось, да и попасть в «чёрный список» никто не горел желанием.

– Владимир, – вдруг обратился ко мне на чистейшем русском языке какой-то дедушка, когда в ресторане гостиницы началось что-то наподобие дискотеки, – вы сегодня провели замечательный матч.

– Спасибо, – кивнул я, сидя за барной стойкой с полупустой кружкой чёрного кофе.

– А не хотели бы вы перейти в сильный европейский клуб, – предложил гладковыбритый дедуля примерно 60-летнего возраста. – Например, в лиссабонскую «Бенфику»?

– Придёт время, и я обязательно поеду в Европу, – снова кивнул. – А сейчас у меня на носу Европейское первенство, Олимпиада, и я надеюсь чемпионат Мира. Поэтому скажите тем, кто вас послал, что Владимир Никонов в данный момент времени всем доволен, и бежать в Европу не планирует, так как это глупо и бессмысленно. Вы дождитесь 1985 или 1986 года, тогда и поговорим.

– А что тогда будет? – опешил дедушка.

– Перестройка, гласность и ускорение, – захохотал я и побрёл в свой номер, отсыпаться перед дальней дорогой в Москву.