Текст книги "Красно-белый. Том 4 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

В пятницу поздно вечером накануне важного матча против ленинградского «Зенита» я, сделав морду кирпичом, нагло пошёл в самоволку. Благо к этому моменту городить забор вокруг нашей спартаковской базы всё ещё не закончили. Хотя сегодня мне бы и забор не помешал. «В конце концов, я не евнух и не монах, чтобы третий день обходиться без страстной и желанной женщины», – думал я, спеша на одну из последних электричек в Москву.

Кстати, что касается забора, то братья Старостины решились воздвигнуть его в какой-то мере именно из-за меня. После злосчастного промаха в Греции, на базу повадилась ходить группа не совсем умственно здоровых фанатов, которые кричали, что Никон – мазила. Допустим, я был в какой-то мере виноват, но почему они мешали заниматься и отдыхать другим футболистам? Поэтому все разговоры о том, что «Спартак» – народная команда и забора в Тарасовке никогда не будет, тут же были забыты. Забор был нужен, особенно от идиотов и неадекватов.

И на Ярославский вокзал я, одетый в спортивное трико, в кроссовки и в спортивную куртку, приехал около одиннадцати часов вечера. Квартиру моя танцовщица Маша сняла на улице Краснопрудной в шаговой доступности от ДК железнодорожников и площади Трёх вокзалов. Из-за чего мой дерзкий план виделся примерно так: врываюсь в квартиру своей подруги, сливаюсь с ней в жарком поцелуе и возвращаюсь в Тарасовку с первой электричкой. То, что Николаю Петровичу завтра настучат, я был уверен на сто процентов и этот факт меня не смущал. Ибо золото мы ещё не завоевали, а значит, снять лучшего бомбардира с игры никто не рискнёт.

«Неплохую квартирку Маше подыскал Андрей Старостин, по сегодняшним меркам – элитное жильё», – подумал я, зайдя в арку 8-этажного сталинского дома, где до войны проживали руководители Наркомата путей сообщения. И вдруг у двери своей подруги промелькнула предательская мысль, а вдруг Машка сейчас не одна или вообще не дома. По сути, что я о ней знал? Приехала с подругой из Твери и, имея разряд по художественной гимнастике, устроилась работать в варьете ресторана «Арбат» с помощью того хмыря, которому я дал отпор. Со слов Маши и Олеси он с них требовал отдавать часть зарплаты за свою протекцию. Других сведений о своей танцовщице я не имел.

– Связи, блат, вымогательство, в гостиницах пасутся проститутки, в ресторанах отдыхают цеховики и воры в законе, там найти, тут продать, сунуть взятку нужному человеку, а ведь ещё никакой перестройки и поворота к дикому капитализму никто не объявлял, – проворчал я себе под нос, нажав кнопку дверного звонка.

И сначала по ту сторону дверного полотна послышалась металлическая трель, затем чьи-то шаги, далее этот кто-то предусмотрительно посмотрел в дверной глазок и лишь через несколько секунд щёлкнул замок.

– У тебя же завтра футбол? – улыбаясь, произнесла Машка, впустив меня на порог.

– Вот завтра о футболе и поговорим, – буркнул я и свою подругу, облачённую в коротенький соблазнительный халатик, одним движение руки прижал к себе, а затем впился в её жаркие и пухлые губы.

Надо признать, что Маша была совсем не против подобного поворота событий, более того, она буквально затрепетала от взаимного желания.

– Дурак, – тяжело задышала она, так как мои руки принялись жадно исследовать каждый кусочек её соблазнительного тела, – подожди, давай хоть для начала кофе попьём, сумасшедший.

– Да-да, – прорычал я и вдруг услышал, как в ванной комнате шумит вода и кто-то моется.

Поэтому дверь, которая выходила прямо в прихожую, я рванул с такой силой, что задвижная щеколда с треском отлетела в неизвестную сторону. Но когда моему взгляду предстала Олеся, принимающая душ в «костюме Евы», гнев моментально сменился громким гомерическим хохотом.

– Как вам не стыдно, мужчина? – хихикнула она, игриво задвину клеёнчатую занавеску.

– Извините, барышня, вошёл не в ту дверь, – хохотнул я, прикрыв эту дверь обратно.

– Не знала, что ты такой ревнивец, – хмыкнула Маша, проводив меня на кухню.

– Рвёмся к чемпионству, поэтому нервы напряжены как канаты, голова плохо соображает, – попытался оправдаться я. – А что она здесь делает?

– Живёт, – плечами моя подруга. – Не с твоим же Калашниковым ей жить. Он, между прочим, не в её вкусе.

– Весело, пока с жильём была напряжёнка, то вкус не имел значения, – усмехнулся я, вспомнив, что Сашка сегодня ходил какой-то квёлый и неразговорчивый.

– Вот вы когда в свой футбол играете, то зачем бегаете в защиту? – огорошила меня бывшая танцовщица из варьете, которая тут же принялась готовить кофе. – Играли бы всей командой только впереди, забивали бы эти самые голы. Но так не бывает, свои ворота тоже надо защищать, хоть это и неприятно. Так что считай – моя Олеська просто сбегала в оборону.

– Обо мне сплетничаете? – спросила Олеся, войдя на кухню с высоким тюрбаном из полотенца на голове и тоже в коротеньком соблазнительном халатике.

– Удивлён, что ты сбежала от Калашникова, – хихикнула Маша.

– Слишком занудный у тебя друг, – заявила вторая танцовщица из варьете, присев на табурет строго напротив меня. – Звал замуж, ха-ха. Делать мне нечего, чтоб в двадцать лет вешать хомут на шею. Насмотрелась на своих родителей, спасибо, не надо. Исполнится лет тридцать, тогда посмотрим. И желательно найти кого-нибудь побогаче.

«Прямо моими словами говорит, – поймал я себя на мысли. – И здраво, между прочим, рассуждает. Так как все ранние браки одинаковы – сначала взрыв эмоций, головокружение от страсти и любви, потом скука, потом тоска, раздражение и взаимные обвинения друг друга во всевозможных неудачах. А ещё люди с годами имеют свойства меняться и не всегда в лучшую сторону».

– Футболисты не самые бедные люди, – сказал я в защиту своего друга. – И примерно лет через шесть многие смогут поехать играть за границу. Чем тебе не нравится жизнь в Австрии, Венгрии, Германии, Финляндии или Швеции?

– Шутишь? – хмыкнула Олеська.

– Отнюдь, – буркнул я. – Кстати, хорошая идея в будущем создать совместное предприятие по юридическому сопровождению таких переходов в иностранные команды. Иначе чиновники из федерации будут забирать 90% всех денег в свой карман. А если организовать всё по уму, то и клуб получит отступные и футболист заработает на безбедную старость.

– Фантастика, – отмахнулась Олеся.

– А я Володе верю, – возразила Маша, сняв с плиты турку с горячим кофе. – Вон как ловко подписал все бумаги с нашим скрягой Генкой. И теперь мы группа «Мираж», а не простые лабухи из ресторана. Музыка на-а-ас связала, – пропела она, разливая по кружечкам душистый кофейный напиток. – Только я одного не поняла, как мы попадём в телевизор и зачем тебе сотня магнитофонных кассет с нашими новыми песнями?

– Кассеты я раздам проводникам поездов дальнего следования, – ответил я, припомнив историю группы «Ласковый май». – Таким макаром песни разлетятся по всей нашей бескрайней Родине. А вот с телевизором, вы всё сами скоро узнаете. Есть у меня одна гениальная идея.

* * *

– Нагулялся, жучара? – прошипел мне на ухо Николай Петрович Старостин перед тем, как наша красно-белая дружина готовилась выйти на поле Центрального стадиона имени Ленина в субботнем матче 27-го тура против ленинградского «Зенита».

– Я не гулял, – крякнул я. – Я мысленно всю ночь настраивался на игру, наполняясь позитивными эмоциями. Футбол, Николай Петрович, это игра быстрых, весёлых и находчивых. Поверьте, злому и угрюмому человеку на поле делать нечего. Он медленно соображает и часто фолит.

– Попробуй сегодня только не забей, я быстро соображу, куда тебя пристроить, – погрозил мне кулаком наш 77-лентий старший тренер.

– Чё от тебя «дед» хотел? – пихнул меня в бок Юра Гаврилов, когда мы всё командой поцокали шипами бутс по бетонному подтрибунному коридору.

– Интересовался моими сексуальными похождениями, – хохотнул я. – Где, с кем и сколько раз?

– Я думал, что это я – без башки, – захохотал Гаврилов. – Нет, это ты, Никон – без башки. Теперь если не забьёшь, то тебя сошлют в дубль, и, возможно, надолго.

– Не боись, Юрий Васильевич, чтобы с такой гениальной полузащитой, как наша, я не забил, да быть такого не может, – улыбнулся я.

И в этот момент мы, а так же команда гостей из Ленинграда, пересекли беговую дорожку и под звук футбольного марша посеменили к центральному кругу. Я покрутил головой в поисках телевизионных камер и к своему удовлетворению отметил, что съёмочная бригада центрального телевидения сегодня ведёт репортаж и отсюда. Было опасение, что телевизионное начальство ограничится показом параллельного матча «Шахтёр» Донецк – «Динамо» Тбилиси, но нет, про «Спартак» там тоже не забыли.

Что касается Ленинградской команды, то она к этому туру занимала 8-е место, и по большому счёту турнирной мотивации не имела. До зоны вылета было далеко, до еврокубковой зоны – слишком высоко. Однако дарить очки «Зенит» сегодня не намеревался. Более того мы для ленинградцев были отличным раздражителем, так как все газеты наперечёт нахваливали игровую модель нашей красно-белой дружины, а про клуб с берегов Невы писались лишь скупые отчёты. Тем временем бакинский рефери Азим-Здае Эльдар Мухтар оглы дал стартовый свиток, и я наконец-то смог разобрать игровую схему наших гостей, которые вышли на матч в полностью белой форме.

«4−3–3, – автоматически отметил я про себя, когда „Зенит“ разыграл мяч с центра поля. – То есть всего двое крайних защитников гостей будут бороздить правую и левую бровку. Флаг вам в руки и барабан на шею. Неужели не смотрели матч против Киева, где Лобановский примерно показал, как нужно насытить середину поля, чтобы нам было не развернуться? Мы ведь сейчас по этим флангам вас просто размотаем».

Примерно так думал я, когда на второй минуте игры в первый раз коснулся мяча. Всё это время пятёрка наших полузащитников – Хидиятуллин, Шавло, Гаврилов, Черенков и Заваров, перекатывали этот футбольный снаряд друг другу. Кстати, в защите у нас вышли: Мирзоян, Пригода и Романцев, которому была возвращена капитанская повязка. А в атаке, как грозился «дед», пару мне составил Георгий Ярцев. Но пока и Ярцев, и наш основной голкипер Дасаев откровенно скучали.

Зато не скучали зрители на трибунах. При плюс пяти градусах тепла народ, чтобы согреться, успел ещё до стартового свистка немного «накатить» и теперь из разных секторов огромной лужниковской арены слышались нестройные выкрики: «Спартак – чемпион!». А тем временем, я успел перепасоваться с Фёдором Черенковым и Юрием Гавриловым, и пару раз выкрикнуть: «Юра, работаем через фланги! Грузи, мужики, через фланг!».

– Что грузить⁈ – хохотнул Гаврилов.

– Апельсины! – рыкнул я, отдав пас на нашего штатного шутника.

И где-то на 5-ой минуте матча вдоль правой бровки пошёл в проход Саша Заваров. К этому моменту «Зенит» большими силами сгрудился на подступах к своей штрафной площади, заметно оголив фланги и оставив впереди двух нападающих: Владимира Казачёнка и Анатолия Зинченко. И именно от Зинченко убежал Заваров. Затем полузащитник «шведкой» выреза пас на свободное место в правой части штрафной площади гостей. И так как я заранее предвидел подобный ход, то за мгновенье раньше успел рвануть в эту свободную зону.

Меня тут же попытался прихватить за футболку зенитовский игрок обороны Анатолий Давыдов. Однако не тут-то было. До мяча я добрался первым, затем жёстко поставил спину и Давыдов, преследуя меня, воткнулся словно в стену. И в эту самую секунду в штрафную влетел наш юный новобранец из Ворошиловграда. И так как в это мгновенье Александра никто не держал, я с легким сердцем катнул ему мяч точно на ход, сыграв внешней стороной стопы, при этом незаметно придержав за трусы защитника Давыдова. Заваров беспрепятственно приблизился к воротам, которые защищал Александр Ткаченко, и с расстояния в девять метров неотразимо пробил низом в ближний правый угол.

– Гоооол! – запрыгали зрители на трибунах, предвидя очередной разгром.

– Я же говорил, что у «Зенита» на флангах проходной двор, – пробубнил я, поздравляя Александра Заварова и других свои партнёров по красно-белой команде с успехом.

– Не суетись, Володя, всё будет в ажуре, – хохотнул Юрий Гаврилов. – Мужики, нужно ещё поднажать и вечером пиво с меня. По бутылочке, – шепнул он мне.

И на 12-ой минуте у «Зенита» уже полыхнул левый край обороны. Гаврилов запустил длинную передачу за спину футболистов с берегов Невы, и реактивный Сергей Шавло, выжав из своей скорости всё, что можно, успел догнать мяч около самой лицевой линии поля. Я тут же открылся по диагонали от Сергея, на границе штрафной площади, тем самым давая ему два варианта продолжения атаки: либо прострелить вдоль ворот, либо сыграть через меня. И Шавло, сделав ложный замах, сначала уронил игрока «Зенита» на газон, а затем откинул мяч точно мне в ноги.

Далее всё произошло очень быстро. Пока меня не накрыли, я одним касанием подбил футбольную сферу так, что она вылетел аккуратно перед воротами Ткаченко. Футболисты в белых футболках на пару мгновений застыли в полупозиции, не понимая, что в их штрафной площади происходит. А Георгий Ярцев, сделав резкое ускорение, набежал и с семи метров вдарил со всей силы. Возможно, Георгий Саныч хотел порвать мячом сетку, но на деле – этот мяч чиркнул штангу с внешней стороны и улетел к болельщикам в гости.

Однако временная неудача нас только подзадорила. И уже на 25-ой минуте Александр Заваров и Фёдор Черенков разыграли нашу фирменную комбинацию с забеганием. Заваров на правом краю стянул на себя двух футболистов гостей, Черенков пробежал за его спиной и получил отличный пас дальше, на ход. Затем Фёдор Фёдорович, обыграл на противоходе одного защитника, вышел под острым углом на ворота, выманил на себя вратаря Ткаченко и выложил мне мяч словно на блюдечке с голубой каёмочкой. И я в отличие от Георгия Ярцева бить со всей силы не стал. Я просто подставил под него внутреннюю сторону стопы и загнал футбольный снаряд, словно игра идёт во дворе, в самый уголок.

– Красаваааа, Федяяя! – заорал я и первым делом бросился обнимать Черенкова, который выполнил всю работу за меня. Честно говоря, в такой ситуации Фёдор мог забить и от деревянного столба.

– Да ладно, сочтёмся, – скромно отмахнулся от меня наш десятый номер.

– Спартак – чемпион! – запели трибуны. – Победит сегодня он!

– Два ноль – это ещё не победа, – загоготал Юра Гаврилова, когда вся наша команда пошагала на свою половину поля.

Кстати, наш балагур как в воду глядел. Потому что на 35-ой минуте мы чуть-чуть подустали и сбавили обороты. Многие и в том числе я, решили сэкономить силы на второй тайм. И тут вдоль нашей левой бровки прорвался в контратаку нападающий гостей Анатолий Зинченко, который в 90-е будет тренировать дубль «Зенита» и питерское «Динамо». Сергей Шавло пробежал за ним около пятнадцати метров и, видя, что нападающего встречает Олег Романцев, резко сбросил скорость. А Олег Иваныч вдруг купился на обманный финт ленинградца и, понимая, что сейчас Зинченко убежит на рандеву с Ринатом Дасаевым, руками повалил того на газон.

За такие вещи обычно дают жёлтую карточку и назначают штрафной. Но судья из солнечного Баку взял, и нарушение не свистнул. Мяч катится, наши защитники Пригода и Мирзоян стоят и ждут свистка. И тут второй нападающей гостей Владимир Казачёнок, резко рванув за спины наших оборонцев, прокинул мяч ещё дальше и, выйдя один на один, переиграл Дасаева, пробив в противоположную сторону.

– Гооол! – дружно заорали парни в белых футболках, погрузив болельщиков в тягостные раздумья.

«Да как же так?» – схватился я за голову и тут же вспомнил мексиканский Чемпионат мира 1986 года, когда сборная Бельгии нашим ребятам будет забивать точно так же, пока они будут стоять и ждать свистка главного судьи.

– Собрались! – закричал я. – Два один – это ещё не победа, так как игра идёт до свистка, – отчеканил я каждое слово в отдельности.

* * *

Матч московского «Спартака» и ленинградского «Зенита» Николай Николаевич Озеров принялся комментировать только со второго тайма. И причиной этого была непростая дилемма – показывать трансляцию из Донецка, где играли лидеры «Шахтёр» и «Динамо» Тбилиси, либо транслировать встречу без пяти минут чемпиона «Спартака» и не хватающего звёзд с неба «Зенита». В итоге дирекция приняла соломоново решение: показать второй тайм московского противостояния и второй тайм донецкого. Почему нельзя было в эту субботу устроить для любителей спорта большой футбольный праздник, показав оба матча целиком, Николай Николаевич решительно не понимал.

– Итак, подходит к концу упорнейшая встреча московского «Спартака» и ленинградского «Зенита», – сказал Озеров, посмотрев на часы, которые были прикреплены к стене новенькой комментаторской кабинки лужниковского стадиона. – Счёт по-прежнему 2:1 впереди «Спартак» и все главные события матча случились в первом тайме. Сначала после замечательного сольного прохода счёт открыл Александр Заваров, номер 8. Затем отличился лучший бомбардир чемпионата Владимир Никонов, номер 11. Надо сказать, что в этом ему очень сильно помогли неординарные действия Фёдора Черенкова. Замечательный сезон проводит вся спартаковская молодёжь. А на 35-ой минуте один мяч отквитал лучший бомбардир команды с берегов Невы Владимир Казачёнок. Сейчас на секундомере идёт 87-я минута и «Спартак» беспрерывно атакует.

Николай Озеров отхлебнул из кружки уже заметно остывший чай, и продолжил:

– Пас Гаврилову, передача Черенкову, спартаковский игроки за счёт короткого и среднего паса переводят мяч с краю на край, выискивая бреши в обороне гостей. Но «Зенит» после перерыва удачно прикрыл фланги и теперь такого количества голевых моментов, как в первом тайме, перед воротами Ткаченко больше нет. Пас на правую бровку Александру Заварову. Неожиданно Заваров делает резкую разрезающую передачу в линию атаки. С мячом Никонов! Он обходит одного, второго, врывается в штрафную площадку, убирает на замахе защитника! И ленинградец Давыдов с нарушением правил сбивает этого футболиста московского «Спартака». Бакинский рефери Азим-Заде Эльдар Мухтар оглы уверенно показал на 11-метрвую отметку.

На этих словах дверь в комментаторской кабинке открылась, и ассистент режиссёра положил на стол небольшую записку, которая гласила, что если сейчас гол с пенальти забьёт Никонов, то он повторит рекорд Симоняна – 34 мяча в чемпионате 1950 года.

– Уважаемые телезрители, мне сейчас подсказал режиссёр трансляции, что Владимир Никонов сегодня может повторить рекорд знаменитого Никиты Павловича Симоняна, который в чемпионате 1950 года забил 34 мяча. Однако к точке подходит Георгий Ярцев. Да, молодым везде у нас дорога, а пенальти будут бить ветераны.

* * *

– Ты своё потом забьёшь, – проворчал Ярцев, отодвинув меня от мяча, который я уже установил на 11-метровую отметку.

– Потом, так потом, – усмехнулся я, посеменив за пределы штрафной площади.

– Ты чё мяч уступил? – шепнул мне Юрий Гаврилов. – Ты этот пенальти заработал сам, своим дриблингом, прошёл как нож сквозь масло.

– Иногда, Юрий Васильевич, старикам лучше уступить, – буркнул я. – Сами потом такими будем.

– Больной, – хмыкнул Гаврилов.

А я потёр голень, в которую мне въехал Анатолий Давыдов и встал вместе со всеми футболистами на дугу, что примыкала штрафной линии. Голкипер «Зенита» Александр Ткаченко, который провёл отличный матч, несколько раз выручив команду, решительно посмотрел на нашего Георгия Ярцева. К сожалению, в данный момент я не видел глаз Георгия Саныча, но интуитивно чувствовал, что Гера очень и очень сильно нервничает.

«Неужто не забьёт?» – пронеслось в моей голове. И когда судья из Баку дунул в свисток, а зрители на трибунах притихли, Ярцев медленно разбежался, качнул корпусом влево, а пробил вправо. Ткаченко, поддавшись на уловку, прыгнул в левый угол. Однако мяч чуть-чуть закрутился и, врезавшись в штангу, отскочил в поле. А я, наверное, так же интуитивно уже летел на всех парах на добивание. И прыгнув вперёд рыбкой, чтобы наверняка опередить зенитовских футболистов, ударил по летящему мячу головой. И несносный упрямый мяч вонзился в сетку ворот.

– Гооол! – закричали болельщики на трибунах.

– Даааа! – заорал я и от радости, что повторил рекорд Никиты Симоняна, запрыгал на месте.

И тут же подумал: «Кто бы мне сказал год назад, что такое будет, назвал бы его психом и послал куда подальше».

Глава 11

– Что, твоя взяла? – прошипел мне в спину Георгий Ярцев, когда после финального свистка, возвестившего победу «Спартака» – 3:1, обе команды направились в подтрибунное помещение.

– Это не моя взяла, это время своё взяло, – хмыкнул я. – Не придумали ещё волшебных таблеток, которые возвращают молодость. Для невысоких и шустрых футболистов 30 лет – это критический возраст.

– А был бы я здоровым как лось, что тогда?

– Играл бы как форвард таранного типа ещё лет пять, – пожал я плечами. – Потолкаться с защитой, вовремя поставить корпус, кивком головы переправить мяч в сетку, для этого нужны габариты и физическая мощь. Ты, Георгий Саныч, и сам это знаешь. «Деду» 77 лет и через год команду должен возглавить другой человек, наш спартаковский, с пониманием всех тонкостей нашей игры.

– Шагай, давай, – легонько подтолкнул меня в спину Ярцев и первым зацокал шипами бутс по бетонному полу лужниковского стадиона.

А в раздевалке Николай Петрович Старостин сделал объявление, что завтра объявляется выходной, а с понедельника команда садиться на базу, и сосредоточено готовиться к матчу с ЦСКА, который состоится уже в среду. А потом плавно начинается подготовка к товарищеской воскресной игре со сборной Румынии.

– Весёленькая предстоит неделька, – шепнул Юрий Гаврилов.

– Весь октябрь весёленький предстоит, – проворчал я, складывая грязную форму в спортивную сумку.

– Так может в ресторан? – хитро усмехнулся Юрий Васильевич. – В «Юности» сегодня опять твои выступают.

– Шо такое, вы шо задумали? – зашептал Саша Заваров, услышав волшебное слово «ресторан».

– Юра предлагает записаться в шахматный кружок, – хохотнул я.

– Аха, где легко меняют пешки на рюмашки, – усмехнулся Гаврилов.

– Так шо и меня записывайте, – захихикал Заваров.

И в этот самый момент в раздевалку вошёл Николай Озеров, который тут же принялся жать руку нашему 77-летнему главному тренеру, поздравляя его с отличной игрой. Затем комментатор так же с жаром принялся трясти руку и начальнику команды, Андрею Старостину.

– У нас на телевидении появилась замечательная идея сделать большой репортаж о «Спартаке», о подготовке к матчам чемпионата и к матчам за сборную, – донёсся до моих ушей голос Озерова.

– Чего это вдруг? – кашлянул Николай Старостин. – Мы ещё не чемпионы союза. И на чемпионат Европы тоже можем не попасть.

– Ну как же? – развёл руки в стороны мэтр тележурналистики. – Ваш подопечный Володя Никонов сегодня повторил рекорд Никиты Павловича Симоняна. Он в 1950 году за один чемпионат наколотил 34 мяча в ворота соперников.

– Вот прохвост, – пробормотал Андрей Старостин, покосившись в мою сторону. – В том смысле, что конечно приезжайте. Встретим всю телевизионную группу по высшему разряду. Накроем хороший стол, посидим, поговорим.

– А ещё будет музыка, песни и танцы народов советского союза! – крикнул на всю раздевалку Юрий Гаврилов, повеселив партнёров по команде, которые были в курсе моей музыкальной деятельности.

– Хорошая у вас команда, с юмором, – по-доброму усмехнулся Озеров, напоследок пожав ещё раз руки братьям Старостиным.

А следом за телевизионным комментатором в раздевалку заглянул и корреспондент «Советского спорта» Юлий Сегеневич, который тоже стал договариваться о большом интервью про нашу красно-белую дружину и о том, как мне удалось повторить рекорд Симоняна.

– Чего такой смурной? – пихнул я в бок Сашку Калашникова.

– Надоело всё, – проворчал он, побросав чистенькую футбольную форму в сумку. – У тебя рекорд, а у меня по всем фронтам полный пи…ец. В состав я не попадаю, голов не забиваю, Олеська от меня сбежала.

– А эта, рыжая, тоже, что ли ушла? – хмыкнул я.

– Да пошёл ты, – обиделся Калашников.

– Не хандри, – приобнял я друга, – сейчас матчи пойдут через два дня на третий. Вдоволь наиграешься.

– Наиграюсь, но в ЦСКА, – упрямо проворчал он.

* * *

Николай Петрович Старостин, который лучшие тренерские годы провёл в лагерях, где возглавлял «Динамо» Ухту, «Динамо» Комсомольск-на-Амуре и «Динамо» Алма-Ату, вдруг, судя по газетным статьям, под старость лет стал футбольным специалистом номер один и законодателем новой футбольной моды. А в одном московском издании Николая Петровича сравнили с голландским тренером Ринусом Михелсом, который изобрёл «тотальный футбол». После чего его братья, Андрей и Александр, стали подтрунивать и называть Николая – русский Михелс.

«Ну, какой я – Михелс? – вспылил как-то Николай Петрович. – Его тотальный футбол основывается на игроках-универсалах, где каждый может и в атаку пойти, и в защиту встать, и поменять свою позицию на поле. А у меня Мирзоян и Пригода – домоседы, Гаврилов и Черенков – в отборе почти не работают, и Шавло с Заваровым в редкие минуты уходят со своих бровок. В чём-то мы на „Аякс“ похожи, так как играем, опираясь на тотальный контроль мяча, но не более».

– Ну, Никонов и прохвост, – хохотнул Андрей Старостин, сидя на переднем сиденье клубного спартаковского автобуса. – Я тут бегал, пробивал его песни, а он, оказывается, наколотил уже 34 мяча. Большая статья, большой сюжет, ну, прохвост. Коля, скоро мы тронемся?

– Сейчас последние футболисты из раздевалки выйдут, и двинем в Тарасовку, – отмахнулся Николай Старостин. – Все пришли? – спросил он, окинув взглядом задние ряды автобуса.

– Все, нет только Никонова, Гаврилова, Заварова и Калашникова, – отчитался Женя Сидоров.

– Черенков, Фёдор, будь другом, сбегай, подтолкни их под одно место, нам уже всем пора ужинать, – проворчал Николай Петрович.

– А их в раздевалке нет, – ответил за друга Сергей Родионов. – Они ещё раньше куда-то за газировкой выскочили.

– Я же тебе, Коля, говорил, что твой Никонов – это первостатейный прохвост, – захохотал Андрей Старостин. – Теперь они за этой газировкой до утра ходить будут. Ха-ха.

– Двигай, Матвеич, – обратился Николай Старостин к водителю клубного автобуса, махнув рукой. – Я им завтра устрою газировочку.

* * *

«Музыка на-а-ас связала / Тайною на-а-ашей стала», – пели со сцены ресторана гостиницы «Юность» девчонки: Маша, Олеся и Кристина. И моя танцовщица Маша сегодня солировала, так как после подписания соответствующих документов роли в музыкальной группе «Мираж» поменялись. Кстати, в ресторан в этот субботний вечер я, Гаврилов, Заваров и Калашников пробились с большим трудом. Вахтёр на дверях признал в нашей маленькой компании футболистов московского «Спартака», который, по его словам, сейчас играет сильнее, чем сборная СССР. Естественно, все столики к тому моменту были уже заняты, и мы скромно разместились на барных стульчиках около барной стойки.

– Ох и вставит нам «диду» по первое число, – проворчал Саша Заваров, хмурясь, но посасывая молочный коктейль, ибо алкоголь я ему пить запретил, отлично осознавая, что он всё равно втихаря хряпнет.

– «Дед» – мужик мудрый, – возразил Юра Гаврилов. – Он горячку пороть не станет. Пожурит немного, покричит, погрозит пальцем или кулаком. И чё теперь, из-за этого в самоволку не ходить?

– Юрий Васильевич, прав, – поддакнул я. – Нас с понедельника запрут на базе вплоть до воскресенья, до матча с румынами. Так что сегодня мужики гуляем, сегодня можно. Но в пределах разумного. И ты встряхнись, – пихнул я в бок Сашу Калашникова, который тяжело вздыхая, искоса поглядывал на танцовщицу Олесю. – Вон смотри барышня в твоём вкусе, – я указал на один из ближайших к бару столиков.

– Самое главное обрати внимание какие у неё большие глаза, третий размер, не меньше, – захохотал Гаврилов.

– Отвалите, – прорычал Калашников и, залпом опрокинув стопку коньяка, попросил у бармена ещё.

– Не нравится мне наш Калаш, – шепнул на ухо Юрий Гаврилов.

– Пусть сегодня как следует нарежется, завтра проспится, а послезавтра в Тарасовке будет пахать как вол, – прорычал я. – Надумал после завершения сезона в ЦСКА свалить. Я ему свалю.

– Правильно, нам самим «волы» нужны, – хохотнул неунывающий Гаврилов. – Кстати, а это идея. А если Клаша перевести в опорную зону? Давай посоветуем «деду»? – огорошил меня наш штатный балагур.

– Если учесть, что впереди еврокубки, а у нас всего три толковых защитника, то это имеет смысл, – закивал я. – А Хидя перейдёт в центр защиты с опцией – подключения в атаку.

– А шо, это идея, – хитро улыбнулся Заваров. – Кохда центральный защитник прибехает к воротам соперника – это всехда сюрприз.

– В понедельник обмозгуем, – согласился я.

И тут на сцене музыканты заиграли новую композицию «Звёзды нас ждут», и большинство посетителей ресторана, побросав выпивку и закуску, потянулись на танцпол. Пошёл танцевать и я, чуть ли не насильно потащив с собой Александра Заварова, чтобы тот с молочного коктейля случайно не перешёл на коньячок. Пробившись поближе к сцене, я помахал рукой Маше, и та, кивнув мне в ответ, запела:

Ночь закрыла прошлого листы.

Одни мы в мире я и ты.

В руке твоей моя рука…

– Отличный музон, – крикнул мне в ухо наш новобранец из Ворошиловграда и, подняв руки вверх, стал танцевать некую смесь ламбады и гопака.

«Нормальный», – крякнул я про себя, ещё раз убеждаясь, что такое неприхотливое творчество с лёгкостью разлетится по стране и будущие шумные гастроли гарантированы. А вот нужно ли мне с головой окунаться в этот шоу-бизнес, где возможны разные криминальные разборки – это ещё очень большой вопрос. Деньги, само собой, лишними не будут, ведь надо и квартиру Тамаре купить и сделать задел на будущее. Ведь пока что футболом в СССР много заработать нельзя, не те времена. Ещё не скоро разные футбольные бездари, сидя на лавке, будут получать миллионы. Но какова будет цена этих денег из шоу-бизнеса? Как бы не надорваться.

– Мальчики, а мы к вам, – ко мне и Заварову протиснулись две подвыпившие дамы.

– А шо? Мы только за, – захохотал Александр.

Я же прежде всего покосился на Машку, которая с высокой сцены всё видела, и подумал: «Ничего, путь немного поревнует, ей полезно. Да и не факт, что мы с ней надолго вместе. Хоть музыка нас и связала и тайною нашей стала».

* * *

Из ресторана мы в прямом смысле слова выползли ровно в полночь, когда по народным преданиям оживает вся нечистая сила. Почему выползли? Потому что Саша Калашников еле держался на ногах и Юре Гаврилову, который тоже немного перебрал, приходилось его активно поддерживать. А ещё Саша Заваров вывел под руки двух весёлых дам, что требовали продолжение банкета и тоже покачивались на слабеньком московском ветру. Лично я вполне уверенно, так как был абсолютно трезв, вёл под руки бывших танцовщиц из варьете, а ныне солисток «Миража» – Машу и Олесю.