Текст книги "Тафгай. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11

С начала сентября в Принстоне, в маленьком городке между Нью-Йорком и Филадельфией, двенадцать чудных домиков среди раскидистых буков и ясеней на берегу озера Карнеги наполнились, непривычной для местных жителей, русской и чехословацкой речью. Хотя для Принстона со своей оживлённой студенческой жизнью, эта новость продержалась в топе упоминаний не больше недели. Подумаешь, тренируются какие-то русские мужики на катке Хоби Бейкера, тут много кто тренируется: баскетболисты, гребцы, команда по американскому футболу. К тому же по контракту наша ледовая дружина «Москва Ред Старз» не сидела на месте, до конца сентября она была обязана провести шесть выставочных матчей, три на выезде и три игры в «Мэдисон Сквер-Гарден». Поэтому у студентов протекала своя насыщенная жизнь, а у нас своя.

И вообще, как только мы пересекли границу с США, теперь каждый чих производился исключительно по контракту. Ведь за сентябрьские три домашние игры руководство НХЛ переводило Спорткомитету круглую сумму в 375 тысяч долларов. В октябре, как и в ноябре, за 5 домашних матчей уже отчислялось по 625 тысяч зелёных американских рублей. Далее декабрьские 4 игры приносили государственной казне 500 тысяч, кроме того в декабре Спорткомитет получал два матча в Москве, доход от которых полностью забирал в свой кошелёк.

«Так что, парни, деньги для государства мы добываем серьезные, поэтому шуточный любительский хоккей закончился», – сказал я перед первой американской тренировкой. Однако всю серьезность затеи товарища Брежнева оценили далеко не все. Например первые две недели в Принстоне, некоторые хоккеисты каждый вечер расслаблялись пивом и вином. Поэтому я буквально молился на скорейший приезд шамана Волкова – большого специалиста по излечению от алкогольной зависимости.

Но больше всех не проникся значимостью нашего хоккейного проекта начальник команды Михаил Зимянин, которого за глаза с моей подачи все прозвали «Чукотка». Дело в том, что по контракту каждый хоккеист в начале сентября должен был получить на руки оклад в 4 тысячи гринов. Однако Зимянин заявил, что НХЛ якобы не все деньги перевела, что было ложью, и выдал всего по 500 баксов. Кстати, в октябре, после старта регулярного сезона, зарплата всех игроков команды возрастала уже до 8 тысяч. И что-то мне подсказывало, что в октябре опять никто из спортсменов больше 500-а «бакинских» не увидит. А это означало, что Зимянину кто-то сильной рукой помогал глушить нашу команду из Москвы, из руководства Спорткомитета.

«Всё понятно, – думал я, задержавшись на тренировочном катке, чтобы дополнительно побросать по воротам. – Зимянин и его покровитель ждут, когда хоккеисты взбунтуются и сами попросятся домой. Ибо по странному пункту в контракте, который внесли дополнительно в июне месяце, если большинство хоккеистов, заскучав по Родине до января, напишет заявление, то команда может быть распущена без выплаты компенсации. А вот после 31 декабря „дать заднюю“ без выплаты в 1 миллион долларов уже не получится. Ничего, ничего, у меня есть свои козыри в рукаве».

– Иван, ты чего застрял? – Окликнул меня, вернувшийся на каток, переодетый в пиджак и деловые брюки Валерий Харламов. – Через два часа автобус отходит в Нью-Йорк. И там «Чукотка» опять какую-то политинформацию затеял. У меня от него зубы уже болят. Тлидцать тли, япона мать.

– А у нас сегодня 29-е сентября что ли? – Удивился я, так как крутился этот месяц, словно уж на сковородке, ведь нужно было срочно придумать, где заработать для команды дополнительные деньги. – Сегодня что ли с «Рейнджерами» последний выставочный матч?

– Ну а когда ещё? – Всплеснул руками Харламов. – Давай, давай, через пять минут девчонки ждут на обед.

– Иду, – буркнул я и со всей силы зарядил по шайбе, которая от синей линии пулей просвистела в пустую рамку ворот и со звонким ударом от перекладины отрикошетила в сетку.

– Отличный выстрел, – усмехнулся Валера, с которым мы здесь поделили один дом на двоих.

Если быть точнее, то одна большая комната на втором этаже сейчас принадлежала Харламову и его жене Марине, а вторая большая комната, на том же этаже, мне и Лизе. Внизу же просторная гостиная, совмещённая с кухней была общая, и там, поближе к холодильнику, обитал кот Фокс. Кстати, что касается моей невесты Лизы Савьер, то она являлась пресс-атташе нашей команды, и в её обязанность входила организация интервью, а так же перевод слов хоккеистов во время беседы с журналистами. И она свои 2 тысячи долларов за сентябрь месяц получила своевременно и в полном объёме, так как подписала соглашение с руководством НХЛ, а не со Спорткомитетом.

Так же своевременно чек на 4 тысячи получил и старший тренер Эл Арбор, который жил со своими домочадцами в персональном домике. И я был очень рад и горд собой, что мне удалось отделить от Спорткомитета контракты старшего тренера, пресс-атташе, врача, которого пока не было, и менеджера команды. Именно на менеджера возлагалась моя основная надежда в получении дополнительной прибыли.

По моей задумке этот сотрудник должен был организовать производство и продажу спортивных карточек, сувенирных хоккейных свитеров, сувенирных шарфиков и вязаных шапочек, а так же футболок с большим логотипом «Москвы Ред Старз». Всю эту сувенирную продукцию мы могли производить и реализовывать начиная с октября в любых количествах в течение 8-и месяцев, забирая всю прибыль себе. Правда за подобную льготу я перевёл в НХЛ 100 тысяч долларов собственных денежных средств. И хоть это были мои не последние баксы, очень хотелось надеяться, что «сувенирка» принесёт в три, а может быть и в четыре раза больший доход.

* * *

«Если по каким-то причинам команда начнёт проигрывать, а не побеждать, и зритель разочаруется, – думал я, на автомате поедая спагетти и жареную индейку на кухне общего дома, – то прощай мои 100 тысяч долларов, прощай доходы от сувенирной продукции, прощай команда. И гуд бай Америка, где я не был никогда. Прощай навсегда, возьми банджо, сыграй мне на прощанье».

– Иван, ты где всё время летаешь? – Спросил меня Валерий Харламов, сидящий напротив со своей женой Мариной.

– Не обращай внимание, Валера, – ответила по-русски с сильным акцентом моя Лиза, которая сидела рядом. – Он уже неделю так смотрит в пустоту.

– Подскажите мне, мои хорошие, а куда мне смотреть? – Вопросом на вопрос ответил я. – Чехи в трёх своих домиках каждый день джазят. Радуются свободе и пиво льют рекой. Йобчик и Хити, которые тут единственные без жён, четыре дня назад поехали знакомиться с местными студентками, где Йобчику поставили фингал, а я ездил с полицией разбирался. Два дня назад Рагулин и Хотулёв ночью вышли на улицу и давай песни матерные орать. И опять мне с полицией вопросы пришлось закрывать. А начальнику Чукотки всё до одного места. Живёт с семьёй в отдельном доме на самой окраине, только и делает, что перед игрой на мозги капает.

Я от накопившегося раздражения взял на руки, лежащего под столом кота Фокса, и посадил его себе на колени. Урчание этого котяры меня обычно успокаивало и настраивало на конструктивный лад.

– Да ладно, начнётся сезон не до того будет, – пробурчал Харламов, – игры, перелёты. И потом на утренних тренировках все пашут нормально. Тренер Эл, по крайней мере, доволен.

– Тренер Эл пока молодой, не обстрелянный. – Возразил я. – А результаты товарищеских матчей у нас какие? Бостону на выезде проиграли – 5: 3, дома еле-еле у них выгрызли ничью – 6: 6. Хорошо хоть «Айлендерс» два раза одолели – 4: 2 и 3: 2, но «островитяне» – это слабейшая команда лиги. С «Рейнджерс» первую игру сыграли так же плохо – 5: 5. Если сегодня увижу халатное отношение к делу, я не знаю, что и кому прямо в раздевалке сделаю.

– Зато Васильев не пьёт, – буркнул Валерий Харламов. – А Вася у нас основной защитник.

– Согласен, Вася с «Малышом» работают серьёзно, – кивнул я. – Кстати, немец Цише хорошо прибавил, ответственный оказался ветеран ШТАЗИ, не прогадали. Давай сегодня вторую пару защитников сделаем Поспишил и Цише. А Махач, Хатулёв и Рагулин пусть на лавке посидят, протрезвеют немного.

– Да я бы и тройку Недомански придержал, в воспитательных целях, – поддакнул Валерий Харламов. – Пока от них толку совсем мало. Из 21-ой шайбы, они организовали лишь 2-е.

– Правильно, – согласился я. – У нас один Йобчик уже две штук положил и 4-е на счету тройки Свистухина.

– А на вашем счету сколько? – Поинтересовалась Марина.

– Одиннадцать, – гордо ответила Лиза, ездившая по работе почти на каждый матч.

– Если ещё прибавить шайбы защитников Тюрина и Васильева, которые забрасывали с наших передач, то 13, – уточнил Валерий Харламов.

* * *

В автобус марки «Mercedes-Benz O321H», выполненный в красивых серебристых красно-белых тонах, именно эту модель нам выделила для дальних поездок лига, команда на удивление собралась без опозданий. Настроение, несмотря на недоплаченные деньги было хорошее, и поэтому начальник команды Михаил Зимянин смотрел на хоккеистов с нескрываемым раздражением.

– Клюшки, коньки, форму никто не забыл? – Рявкнул я, встав рядом с водителем. – Учтите, этот выставочный матч заключительный и его для хороших отзывов в прессе, мы должны выиграть.

– А зачем нам хорошие отзывы в прессе? – Спросил Валерий Васильев. – Пусть все думают, что мы к сезону не готовы, а мы как выстрелим, всем мало не покажется.

– Чем ты предлагаешь стрелять? – Захохотал Харламов.

– Правильно Васька говорит, нужно всем пудрить мозги! – Загудел из середины салона Александр Рагулин.

– Никому ничего пудрить не надо! – Крикнул я и попросил водителя трогать. – Сейчас за окном осень 1973 года, а не осень 1972. Североамериканские специалисты всё прекрасно понимают. Сегодня мы должны показать красивый хоккей и победить, чтобы привлечь на трибуны как можно больше зрителей в будущем. Это в Москве не важно сколько придёт народу на стадион. Здесь всё для людей, всё для болельщиков.

– Это потому что здесь всё крутится вокруг этих чёртовых денег! – Пискнул начальник Чукотки. – Мы с вами представляем строителей коммунизма, и должны быть выше таких частнособственнических предрассудков. Спорт – это занятие для сильных и смелых, а не для того чтобы деньги зарабатывать.

«Началось, – подумал я, присев на своё место. – Вот ведь энергии у человека, чтобы безостановочно пороть всякую чушь».

– Итак, послушайте о чём пишет советская пресса! – Заголосил Зимянин, вытащив из портфеля какую-то газетку. – Центральный комитет КПСС рассмотрел вопрос о работе Министерства лёгкой промышленности СССР по выполнению указаний ЦК об улучшении качества и ассортимента обуви, швейных и трикотажных изделия…

– Скажи, Тафи, – шепнул мне старший тренер Эл Арбор, который сидел на один ряд впереди меня, – «Чукотка» сумасшедший? Почему он перед каждым матчем портит настроение всем хоккеистам? Зачем он читает эти газеты, от которых у парней кислые лица?

– Давай потом поговорим, – пробурчал я и закрыл глаза, чтобы в очередной раз не заводится и настроится на хоккей.

И хоть я старался уснуть изо всех сил, до меня всё равно долетали бесконечные сводки с полей, которые читал монотонным голосом Зимянин: «Несмотря на пасмурную погоду, с каждым днём расширяется фронт работ на селе. Многие хозяйства усиленно ведут уборку ценного продукта – картофеля…».

– Б…! – Вдруг вскрикнул я и вскочил на ноги.

Затем двумя большими шагами долетел до Михаила Васильевича, выхватил у него газету и на глазах у всей команды порвал в клочья. В автобусе, который почти бесшумно катил по великолепной американской дороге, моментально настала абсолютная тишина.

– Есть ещё? – Спросил я у начальника Чукотки, готовый в любую секунду врывать портфель.

– Вы за это ответите, товарищ Тафгаев, – испугано прошептал ошарашенный Михаил Зимянин.

– Отвечу, если конечно доживу, – зло прошипел я. – Только и вы мне ответьте – разве нельзя собирать картошку без трепотни из каждого утюга, как это делает весь нормальный мир?

– Поговорим об этом инциденте в Москве! – Погрозил мне кулаком в спину начальник Чукотки, когда я проследовал на своё место.

– Держи пять, – шепнул Харламов и пожал мою огромную ладонь.

* * *

Первый период выставочного матча в «Мэдисон Сквер-Гарден», за все игры проведённые в США, был пока лучшим в нашем исполнении. С первых же минут Боря Александров и Валера Харламов закрутили такой хоровод в зоне «рейнджеров», что у голкипера номинальных гостей Эда Джакомина голова закружилась. И мне, повоевав немного с защитником Бредом Парком, не составила труда пропихнуть шайбу в пустой угол ворот.

Затем на четвёртой минуте отличились ленинградцы Сергей и Вячеслав Солодухины. Почти минуту они вместе с Колей Свистухиным, а так же с защитниками Йоахимом Цише и Франтишеком Поспишилым отбивались в защите, а потом ловко поймали команду номинальных гостей на контратаке. Сергей Солодухин вывел своего младшего брата Вячеслава практически на пустые ворота.

Далее в небольшой нокдаун старшего тренера нью-йоркской команды 43-летнего Ларри Попейна отправил наш шустрый поляк Веслав Йобчик. Центральным нападающим в паре Йобчик и Хити весь первый период выходил я и в принципе мы сопернику давали не только прикурить, но и почувствовать почём фунт лиха. Я словно слон врывался по центру в зону атаки и скидывал шайбы на своих интернациональных партнёров. И на десятой минуте Веслав, сверкая живописным фингалом под левым глазом, красиво бросил с острого угла точно в ближнюю девятку, сделав счёт – 3: 0.

Народ на трибунах, который в массе своей пришёл, чтобы поддержать своих любимцев, моментально стал освистывать действия зажравшихся хоккейных миллионеров. И тут моя первая пятёрка нанесла сопернику самый настоящий нокаутирующий удар.

Боря Александров лихо пролетел половину поля по левому борту, привёз шайбу в зону атаки и, напугав защиту, уехал с ней за ворота. Я и Валера Харламов моментально открылись для передачи с разных флангов. Борис же за воротами сделал пару обманных движений и, заметив, что голкипер неловко растянулся у правой штанги, сам же попытался завести эту шайбу в правый угол.

Естественно, защитник «Рейнджерс» Бред Парк сделал всё, чтобы заблокировать «Малыша», однако шайба всё же выскользнула на пятачок. А что должен делать с шайбой на пятаке любой уважающий себя центрфорвард? Да запихивать её вместе с вратарём и защитниками в сетку. Именно это через доли секунды я и совершил, доведя разницу в счёте до 4: 0.

– Еееее! – Закричал народ на трибунах «Мэдисон Сквер-Гарден» и неожиданно начал скандировать, – Большой Таф! Большой Таф!

Само собой я счёл разумным, подняв клюшку вверх, поприветствовать достопочтимую публику, которая нашей молодой энхаэловской команде нужна была как воздух. Тем временем у борта на скамейке запасных радостно потирал руки старший тренер «Красных звёзд» Эл Арбор, и скрипел зубами начальник Чукотки Михаил Зимянин.

Кстати, кроме Зимянина нашлись и ещё недовольные. В перерыве сначала обиженно высказался на ломанном русском Вацлав Недомански:

– Почему мы не играть? – Вопрос этот адресовался мне, так как старший тренер Эл пока ни на русском, ни на чешском вообще ничего не понимал.

– Что за глупый вопрос Вацлав? – Криво усмехнулся я. – За пять матчей ваша тройка забросила всего две шайбы, зато вы выпили всё пиво из ближайшего супермаркета. И сейчас я и мои партнёры с согласия тренера Эла вам показали, как надо играть.

– Е, е, – закивал головой Эл Арбор, как всегда что-то записывая в блокнот.

– Нам не платить деньги, – буркнул Недомански.

– Покажите товар лицом, чтобы было за что платить, – ответил я и тут же возмутился несправедливостью Александр Палыч Рагулин:

– А мы почему не играем? – Палыч показал рукой на Виктора Хатулёва.

– Да вот тренер Эл, – я опять указал на мистера Арбора, – подумал, что может быть вам лучше пойти учится на солистов Большого театра? В Москве по ночам будет выступать с матерными частушками. Как видите, можем сыграть и без вас.

– Ошиблись чуть-чуть с крепостью, с кем не бывает, – пробасил виновато Рагулин.

– Со второго периода все играть будут, – буркнул я и устало уселся на лавку около своего шкафчика. – Хатулёв выйдешь с Йобчиком и Хити в центре нападения. Палыч, а ты встанешь в пару к Йоахиму Цише. Чехословаки, играете своей пятёркой.

«Ё-моё, – подумал я, – разговариваю прямо как с детьми в „Пионерском лагере“. К сожалению без денег дисциплина долго не продержится. Если продажи „сувенирки“ до конца октября не пойдут, то можно будет сливать воду. Кина не будет».

* * *

Спустя полтора часа, когда закончился матч со счётом – 7: 3 в нашу пользу, к нам в раздевалку заглянул ещё один презабавный товарищ. В стареньком пиджаке, который не застёгивался на животе из-за объёмистой талии на меня хитрыми маленькими глазами смотрел менеджер нашей команды Ричард Адамс, 30-летный мужчина, проработавший всю сознательную жизнь коммивояжёром. Разговаривать о финансах даже на английском языке в присутствии начальника Чукотки я не рискнул, поэтому, накинув на голое тело олимпийку, вышел в коридор.

– Со спортивными карточками вопрос решил в лучшем виде, – затараторил Адамс, вытащив из внутреннего кармана пиджака какие-то записи. – 20 центов за набор из 20 штук. 5 центов наша наценка. Потом сувенирные футболки с логотипом команды – 3 доллара за штуку, наша наценка доллар. То же самое и по шарфикам. Пока не могу найти тех, кто нам изготовит сувенирные хоккейные свитера с номерами и фамилиями. Либо слишком дорого просят, либо слишком плохо делают.

– Окей, – кивнул я. – Первый матч у нас здесь же 11-го октября. Вези всё, что сможешь к этому числу подготовить. Поставим торговую тумбу прямо в фойе. Только продавцов найми посимпатичней.

– Иван, а что вы тут от коллектива отрываетесь? – Выбежал через десять секунд из раздевалки Михаил Зимянин. – Кто этот товарищ?

– Ричард Адамс из коммунистической партии Чикаго, помогает в кое-каких юридических вопросах, – соврал я лишь отчасти, так как Ричард на самом дел был из Чикаго и являлся дальним родственником генменджеру «Блэкхокс» Томми Айвену, который его и порекомендовал.

– Е, е, – заулыбался тайный коммерческий сотрудник нашей команды.

– А чего же он с нами не живёт в Принстоне, – немного растерялся «Чукотка».

– Он в Нью-Йорке снимает квартиру, чтобы создать здесь коммунистическую ячейку, – опять приврал я и сказал Ричарду по-английски. – Работай дальше. Ничего, мы ещё побарахтаемся.

– Пролетарии всех стан соединяйтесь! – Выпалил по-русски Зимянин.

– Рот фронт! – Гаркнул я.

Глава 12

В понедельник 8-го октября на принстонский каток имени Хоби Бейкера после интенсивного тренировочного занятия пришёл товарищ Зимянин. В руках начальник Чукотки держал набитый бумагами портфель, а загадочная улыбка играющая на губах Михаила Васильевича, сама собой намекала, что бумажки в поклаже не простые, а зелёненькие с портретами президентов США.

– Неужто деньги, б… привезли? – Буркнул Васильев, когда вся команда не спеша покидала лёд.

– Да пора бы, – пробухтел Харламов. – Ещё неделя и есть не на что будет. Тлидцать тли.

Валерий Борисович в детстве не выговаривал букву эр, поэтому постоянно повторял «тридцать три». С годами непослушная буква прорезалась, а привычка, когда он сердится или волнуется, приговаривать «тлидцать тли» осталась.

– Интересно, по сколько выплатят? – Добавил Боря Александров, помахав рукой нескольким студенткам из Принстонского университета, сидящим на зрительских местах. – Неужто опять по 500?

Вообще, начиная с октября месяца на наши тренировки стали заглядывать местные студенты. В большинстве своём это были барышни, которые удачные действия на льду приглянувшихся им хоккеистов встречали аплодисментами. Сегодня, к примеру, на двухтысячных трибунах разместилось навскидку – человек триста.

Девушки листали свои лекции, о чём-то перешёптывались и, поедая чизбургеры с пепси-колой, дружно стреляли глазками. Кстати, громче всех во время товарищеской двухсторонки аплодировали – «Малышу», Валере Харламову, Веславу Йобчику, высокому и симпатичному Виктору Хатулёву, а так же бурно встречали и мою удачную игру. «Лиза увидит – устроит скандал», – подумал я, с опущенной головой скромно устремляясь в подтрибунное помещение.

А в раздевалке тем временем, разложив на общем столе бухгалтерские бумаги и американские зелёные рубли, командовал парадом товарищ Зимянин:

– Подходи, расписывайся, получай причитающуюся зарплату!

Первым к заветному месту, где раздавали доллары, протиснулся самый авторитетный наш хоккеист Александр Рагулин.

– Пропусти ветерана советского спорта! – Прогудел он, оттеснив всех желающих своей мощной фигурой.

Однако склонившись над ведомостью, Палыч ненадолго застыл и возмущённо выкрикнул:

– Какого х…я? Это что за х…йня? Вы мне даёте 500 долларов, а расписываюсь я за то, что за месяц сентябрь получил все 4 тысячи?

– Попрошу вас товарищ Рагулин вести себя прилично! – Пискнул начальник Чукотки. – В ведомости написано всё верно! Вот! – Ткнул Зимянин пальцем в бумагу. – Остальные 3 тысячи ушли в фонд мира. Что вы имеете против фонда мира?

– Это же грабёж, – пробормотал Рагулин и хотел уже было поставить свою подпись, но тут гаркнул я:

– Всем стоять! Никто ничего не подписывает! Посмотрите внимательно свои контракты. Есть там пункт, в котором мы обязаны добровольно передавать часть собственной зарплаты в фонд мира? Нет? Тогда сейчас поступим следующим образом! Расступись!

Я словно разъярённый медведь протиснулся к общему столу и корпусом легонько оттолкнул начальника Чукотки, который после истории с порванной газетой меня явно побаивался и на какое-то время застыл как столб.

– Пиши, Палыч. – Я сунул ведомость Рагулину и скомандовал. – Получил 500 долларов США, остаток за месяц август 3 тысячи. Строчку про фонд мира перечёркиваешь и пишешь в скобках: «Не соответствует контракту». Ставь подпись. Молодец. Следующий!

– Ты, Тафгаев, за это ответишь перед нашим советским судом, – зашипел Зимянин, очнувшись примерно через пять минут.

– Жалуйтесь, это ваше законное право, – кивнул я головой, на автомате протягивая ведомость и отсчитывая деньги хоккеистам. – Я вам советую сразу обратиться к председателю КГБ Юрию Андропову и генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Брежневу.

– Я пожалуюсь кому надо, – чуть не плача запричитал начальник Чукотки. – Вы у меня сядете на десять лет, когда вернётесь в СССР. Вы против мира во всём мире.

– Сяду, сяду, – хмыкнул я. – Мемуары я писать сяду. Мужики, не расходитесь! Сейчас составим отдельную ведомость и каждый сдаст в неё по 10 долларов в фон мира во всем мире! И это будет справедливо.

* * *

Вечером того же дня в наш с Харламовым дом пришли в гости: Александров, Васильев, Коноваленко и Юрий Тюрин, естественно каждый со своей второй половинкой. Мы на заднем дворе организовали шашлычок и барбекю, и устроили небольшое производственное совещание.

– «Чукотка» сегодняшнего самоуправление не простит, – высказался Валера Харламов. – Вдруг, мы вообще больше денег не увидим?

– Да куда они, б… денутся? – Откупорив бутылочку пива, возразил Валера Васильев. – Мы с нашими контрактами к руководству НХЛ пойдём, скандал такой раздуем, что мало никому не покажется.

– В верном направлении мыслишь, Вася, – кивнул я. – Нам бы до января дотянуть, а потом начальник Чукотки на коленях станет умолять, чтобы мы доиграли чемпионат НХЛ. Ведь после 31-го декабря светит неустойка в 1 миллион долларов. Всё до копеечки в январе выплатят.

– Ну, допустим, – пробубнил Виктор Коноваленко. – Я узнавал – тут средняя зарплата 300 – 400 долларов. В принципе за 500 баксов месяц мы спокойно с семьями проживём. А что будем есть в ноябре и в декабре?

– Спокойно, Сергеич, к этому времени пойдут продажи сувенирной продукции, с которой я сам всем парням выдам премиальные. – Ответил я. – Но чтобы «сувенирка» наша хорошо продавалась мы обязаны показать лучший хоккей в лиге.

– «Рейнджерс» знатно размазали, и остальным наваляем! – Борзо заявил Боря Александров.

– Ещё бы кое-кто поменьше мазал, – усмехнулся Валера Харламов.

– Да, ладно, – отмахнулся «Малыш».

– В этом сезоне «рейнджеры» гораздо слабее, чем в прошлом. – Покачал я головой. – Лидеры постарели, тренер малоопытный. Бостон – вот настоящий показатель. А Бостону мы как раз и проиграли.

И тут на веранду, установленную на заднем дворе дома пришли наши женщины и принесли нарезанные фрукты и овощи. Юра Тюрин и Валера Васильев с гриля сняли поджаренные свиные рёбрышки и шашлык, а я самолично разлил пиво по бокалам, ибо появился походящий повод.

– Товарищи хоккеисты, – объявил я, встав и подняв бокал. – Хочу вас всех с семьями пригласить на торжественное событие – на первую в мире свадьбу гражданки США Лизы Савьер и гражданина Советского союза Ивана Тафгаева, то есть вашего покорного слуги. В воскресенье 14-го сентября вот здесь, на берегу озера Карнеги установим шатёр и устроим зажигательную вечеринку.

– Правильно! – Обрадовался Валера Васильев и, привстав, чокнулся со мной. – Только что тебе подарить? Денег, сам видишь, у народа впритык.

– Странный вопрос, корнет, – хохотнул я. – Лучший подарок – это победа 11-го над «Сент-Луис Блюз», а 12-го над «Чикаго Блэкхокс».

– Урааа! – Захохотал Харламов и тоже чокнулся.

Жёны моих друзей тут же кинулись поздравлять Лизу, которая уже вполне сносно понимала русский язык. И вдруг до наших ушей донёсся женский крик: «Помогите!».

– Хатулёв, мать твою, опят хулиганит, – прошипел Васильев, догадавшись, что голос принадлежит Наташе, жене рижского хоккеиста. – Привёз ты, Иван, на нашу голову алконафта.

Моментально вся мужская часть нашей компании бросилась на помощь. Дом, где поселились семьи Хатулёва и Рагулина, находился в метрах двадцати через дорогу от того места, где мы сейчас готовили шашлык. Движение на этом участке проезжей части было нулевым, поэтому Наталья стояла посреди дороги, а Виктор Хатулёв надвигался на супругу, сжимая хоккейную клюшку в руке. «Идиот пьяный, – подумал я и первым выскочил наперерез. – Когда же уже шамандидзе приедет? Тут половину команды пора кодировать до потери пульса».

– Витя, брось клюшечку, – криво усмехнулся я, глядя в мутные глаза хоккеиста. – Завтра протрезвеешь, и мы с тобой по душам поговорим.

– Всё нормально, – пролепетал заплетающимся языком Хатулёв.

Я отлично помнил, что Виктор в будущем из-за злоупотребления спиртным закончит с хоккеем в 26 лет, после чего лихо покатится по наклонной плоскости жизненных неурядиц вниз. Поэтому и умрёт в 39 с небольшим. А тело Хатулёва найдут в какой-то канаве, при всём при том, что природа наделила его мощным телосложением, прекрасным катанием и великолепным пониманием хоккея. Лично я надеялся здесь, в Штатах, перевоспитать талантливого спортсмена, но пока руки до него не доходили, да и шаман Волков где-то задерживался.

– Смотри, кто едет? – Показал я рукой за спину хоккеисту.

Витя, немного пошатываясь, оглянулся. И в эту секунду я одним длинный прыжком оказался на дистанции удара. Далее стремительный левый хук просвистел, разрезая воздух, и мой здоровый кулачище опустил точно в скулу Виктора Хатулёва. Клюшка из его руки взлетела куда-то в воздух, а тело спортсмена рухнуло в пожухлую осеннюю траву. Ибо я рассчитал всё чётко – ударил больно, но аккуратно с нерабочей левой руки, к тому же предусмотрительно отправил Витю с асфальтовой дороги на мягкий газон, чтобы молодой человек не покалечился и успокоился хотя бы до утра.

– Я больше так не могу! – Заревела Наталья. – Я хочу уехать домой, в СССР!

– Если ты, Наташа, уедешь в СССР, то уедет и он, – я кивнул на поверженное тело горе-алкоголика. – Я всё понимаю, у нас многие поженились быстрей-быстрей, чтобы выпустили заграницу. Поэтому прошу тебя, потерпи до Нового года. В конце декабря мы сможем дозаявить кого-нибудь другого. Обещаю, что хулиганить он больше не будет. И в скорости от алкогольной зависимости я его излечу.

– Пойдём к нам Наташа, – к девушке подошла моя Лиза Савьер. – У нас небольшой торжеств, а этот крези ребята сейчас отнести спать.

– Взяли мужики. – Махнул я рукой. – Не хватало, чтобы Витя простудился. Нам через три дня в настоящий хоккей играть.

– Давно пора было дать ему по щам, – пробурчал Валерий Васильев. – Даже я тут не пью, а он, салага, вообще берега попутал. Ну чё смотрите? Взяли!

* * *

В четверг 11-го октября за час до матча против команды из Сент-Луиса я решил прогуляться вокруг одной из лучших хоккейных арен США – «Мэдисон Сквер-Гардена». Кстати, если посмотреть на неё с высоты птичьего полёта то этот нью-йоркский многофункциональный стадион поминал именно хоккейную шайбу. Меня же больше интересовало другое – пойдут ли на матч местные любители спорта? Не знаю почему я сомневался, наверное, из-за сегодняшнего неспокойного сна, который не отпечатался в памяти, но неприятные мысли сами собой роились в голове. Благо волнения оказались напрасны, жители американского мегаполиса и его гости выстроились в огромную очередь к кассам.

– Хелло, Таф! – Кричали из толпы, узнавшие меня люди. – Задайте этим проклятым «блюзменам»!

– Окей! – Смеялся я. – Сколько шайб забить?

– Пять! Нет, шесть шайб! – Ответил кто-то.

– А я поставил на семь! – Выкрикнул ещё один любитель хоккей.

– Окей, окей, забросим восемь, чтобы наверняка, – улыбнулся я и проследовал дальше.

«Куда же всё-таки подевался шаманидзе? – думал я, топая обратно к служебному ходу. – По моим расчётам Волков ещё неделю назад должен был прибыть из мест не столь отдалённых. И это не нормально, что я на каждую игру нанимаю местного принстонского травматолога. Старший тренер Эл Арбор уже несколько раз указывал, что без врача играть нельзя. Хоккей – это всё же не покер. Тут так иногда прилетает, что мама не горюй. Но есть и хорошая новость – хоккеисты после инцидента с Хатулёвым перепугались и на время притихли. Даже чехословаки два последних дня пивом в супермаркете не затаривались, значит уважают грубую физическую силу. Вот и начальник Чукотки, тоже что-то затихарился, даже на матч не поехал. Наверняка послал телеграмму в Москву и ждёт новых указаний, к гадалке не ходи».

– Как настроение мужики? – Спросил я, войдя в раздевалку, где все уже натягивали хоккейную амуницию.

– Первый раз что ли против профессионалов играем? – Пробурчал по-деловому Валера Васильев, аккуратно фиксируя щитки на ноге изолентой.

– Ты только, Вася, на льду никого не убей, – засмеялся я и обратился к Хатулёву. – Скула не болит?

– Самое то, – буркнул Виктор.

– Обращайся ещё, – хохотнул я и уселся рядом с Харламовым. – Ты как Валер, готов?

– Много у Сент-Луиса костоломов?