Текст книги "Тафгай. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 7

На следующий день в пятницу 18-го числа на тренировке «Динамо» Всеволод Бобров только пощёлкал языком, ведь к его парням присоединились, поссорившийся с Тарасовым, Валерий Харламов, приехавший из Горького на собственной «Волге», Виктор Коноваленко и защитник «Крыльев Советов» Юрий Тюрин. Что касается последнего, то по моей просьбе Бобров сам позвонил Кулагину, чтобы тот отпустил защитника покататься с новыми партнёрами. Правда наставник «Крыльев» был мягко говоря недоволен.

«Наживаешь ты, Иван, себе врагов, – сказал мне тогда Всеволод Михайлович – Все эти дела должны решаться официальными телеграммами, тогда вопросов к тебе не будет». Я же напомнил, что это не моя идея – отправить целую команду за океан, и что меня винить теперь будут в любом случае. Увёз хоккеистов – враг, сыграл там не важно – вражина в двойне, а если удастся победить, то завидовать начнут, дескать прославился за чужой счёт.

– Закончили упражнение, переходим к двухстороночке! – Скомандовал Всеволод Бобров. – Пятёрка Тафгаева против пятёрки Жлуктова. Витя Коноваленко, ты стоишь за своих, Саша Пашков, ты за моих. Через две минуты смена.

Всеволод Михайлович въехал в центральный круг вбрасывания и протянул руку с шайбой в кулаке над толстой красной точкой. Витя Жлуктов первым поставил клюшку на лёд. А уже через секунду наша пятёрка полетела в атаку, так как Виктор пока на точке играл слабенько. Васильев отпасовал на правый фланг Валерию Харламову и тот, не став обыгрывать опекающего его Капустина, прочертил диагональ на противоположный левый борт Боре Александрову. Против Бориса действовал Хельмут Балдерис, более скоростной и маневренный хоккеист. Однако «Малыш» заложив резкую улитку, улетел от опекуна по левому борту и лишь на синей линии отпасовал в центр на меня, набравшего хорошую скорость.

Не сказать бы, что в зону атаки я вонзился как нож в кусок сливочного масла, но уверенно контролируя шайбу, мне удалось продвинуться в левый круг вбрасывания, где естественно ко мне приклеился Саша Филиппов. Можно было с этой позиции и проверить Пашкова на прочность, в НХЛ я бы так и поступил, но тут мне захотелось изобразить что-нибудь не банальное. Поэтому с отскоком через левый борт я вернул шайбу на синюю линию Боре Александрову, который тут же в касание сделал кинжальный пас в правый круг вбрасывания Валерию Харламову. «Делай, Харлам!» – выкрикнул я про себя, ведь правый угол ворот был ещё открыт.

Однако Валерий Борисович, приняв шайбу, сделал ложный замах, уложил голкипера Пашкова на лёд. И когда ворота перекрыл своим телом второй игрок обороны соперника Валера Назаров, Харламов вернул шайбу на синюю линию под бросок нашему защитнику Юрию Тюрину. Юра ударил сильно, но очень неточно. В дополнение ко всему шайба чиркнула кого-то по клюшке и улетела в заградительную сетку.

* * *

Спустя двадцать минут, когда Бобров объявил тренировку законченной я решил поговорить с парнями, которые по моим представлениям должны были составить первую ударную пятёрку будущей заокеанской команды.

– Мужики, притормози, – сказал я и, встав около калитки в борту, обвёл взглядом Васильева, Тюрина, Александрова и Харламова. Голкипера Витю Коноваленко я задерживать не стал, к нему претензий не было.

– По пиву предлагаешь? – Мгновенно спросил Валерий Васильев.

– Ага, по коньячку, – буркнул я. – Это чего парни на льду такое было?

– Выиграли же свои микроматчи, – недовольно пробухтел «Малыш», – что ещё тебе надо?

– Я хочу, чтобы мы все выиграли что-то посерьёзней. Например: кубок Стэнли, – прошипел я. – Итак, по каждому. Валерий Борисович, тебя трижды вывели на хорошую бросковую позицию и ты ни разу не шлёпнул в касание по воротам. Далее, Борис Викторович, ты бежишь в контратаку перед тобой один защитник, так какого хрена ты не идешь в обводку, а ждешь подмоги? Юрий Георгиевич, ты почему ни разу не сыграл самостоятельно? Как только шайба у тебя сразу же переводишь её Васильеву.

– Валерию Иванычу, – подсказал мне своё имя отчество защитник «Динамо».

– А у тебя, Валерий Иванович, бросочек с кистей слабоват, – отмахнулся я. – Завтра у нас выходной, суббота, поэтому прежде чем повести своих барышень в ресторан, в кино или в театр, собираемся здесь же и работаем целый час над бросковой техникой. Валера, – обратился я к Харламову, – финты, хитрые неожиданные ходы, за которые тебя быстро полюбит вся Северная Америка – это замечательно, но если ты видишь пустой угол, бросать надо без раздумий и сомнений.

– Исправлюсь, коуч, – засмеялся Валерий Харламов.

– Слышь, Тафгай, а ты нас и в Штатах тренировать собрался? – Хитро прищурившись спросил Васильев.

– Нет, там это будет делать американский специалист. – Улыбнулся я. – Но я вас уверяю, он вам скажет то же самое. Ну что, в «Юность» на обед?

– Правильно. И по кружечки пивка, – удовлетворённо крякнул Валерий Иванович, после чего мы двинулись в раздевалку.

– А как мы летом будем готовиться к сезону? – Спросил Харламов.

– Июнь отдыхаем, залечиваем травмы, – ответил я. – В июле всей командой соберёмся дней на десять в Москве, поработаем, каждому пропишем план индивидуальной подготовки. Затем, в конце августа, повторим такой же сбор, проведём несколько товарищеских матчей с московскими командами. А в сентябре мы уже должны будем переехать в Америку и готовится по-настоящему. Кстати, там тоже отыграем серию выставочных игр.

– А когда всё станет окончательно ясно, что мы переезжаем? – Поинтересовался Юрий Тюрин.

– В конце июня, когда товарищ Брежнев съездить в Штаты на встречу с Ричардом Никсоном. Там наши документы и буду подписаны. – Сказал я уже на автомате, так как отвечал на подобный вопрос несколько десятков раз.

* * *

В ресторане гостиницы «Юность», оплатив обед для шести здоровенных мужиков, я подумал, что к июлю нужно будет чётко определиться с бюджетом будущей летней подготовки. Если Спорткомитет не выделит бабки, то эти деньжата денежки можно будет заработать самим, устроив во Дворце Спорта серию показательных матчей для москвичей и гостей столицы. Из своего кармана кормить целую хоккейную команду мне почему-то не улыбалось.

– Иван, я тут тебе весточку из Горького протаранил. – Протянул мне за столом Виктор Коноваленко какой-то неопрятно сложенный конверт. – Это от одного человека, который занимается нехорошими делами, – шепнул мне голкипер.

«От Зарана! – сразу догадался я. – А это значит известие о судьбе моего хорошего друга Миши Волкова, то бишь шаманидзе». Я сразу же отодвинул тарелку с супом и, вытащив долгожданную записку, вперился в неё глазами. Короткое сообщение гласило, что Михаил Ефремович Волков в данный момент содержится в колонии-поселении посёлка Безгодово, в 60-ти километрах от станции Углеуральской. «Углеуральский? Посёлок что ли?» – подумал я и спросил Сергеича:

– Вить, не знаешь как до этой станции Углеуральской добраться?

– Хочешь на свиданку сгонять? – Усмехнулся Коноваленко. – Ну тогда тебе нужно в «Домодедово», оттуда летишь в Пермь, а из Перми уже на поезде едешь в свой Углеуральский. Ну а потом на попутке. Это же лесной посёлок, значит лес должны как-то вывозить, а продукты завозить.

– Логично, – буркнул я и решение пуститься в долгий путь моментально овладело моим разумом. – Мужики! – Обратился я ко всем хоккеистам. – Мне на пару дней надо сгонять в Сочи, передать бандероль хорошему человеку. Поэтому пока поработайте без меня. К понедельнику постараюсь вернуться.

– Так может и нам тоже рвануть в Сочи? – Засмеялся Валера Васильев.

– Сначала кистевой бросочек подтяни, с таким бросочком на югах делать нечего, – буркнул я и шепнул Коноваленко. – Сергеич, а ты пока поживи вместо меня в гостинице, за вещичками присмотри. Что-то не хочется мне баул с формой и прочими ценными вещами тащить в такую глушь.

– Сделаю, – кивнул голкипер сборной СССР.

* * *

Субботу 19-е мая я встретил уже сидя в лесовозе по дороге в затерянный в уральских лесах посёлок Безгодово. Кстати, до Углеуральской мне ползти на поезде не пришлось. Знающие люди подсказали, что лучше выйти пораньше в маленьком рабочем посёлке Усьва, из которого за рубль любой частник довезёт до посёлка Шумихинского. А уже из него и ходит транспорт до нужного мне места.

– Как тебе наш посёлочек? – Улыбнулся, сверкнув золотым зубом, водитель «УралЗиСа» Фёдор, широкоплечий мужчина с небольшим животиком лет примерно 30-и. – Видел какой ДК отгрохали?

– Это на площади, где Ленин указывает путь к коммунизму? – Хмыкнул я. – Извини, не рассмотрел. Ночью толком не спал, боялся мимо проехать.

– Зря. К нам даже Кобзон на День шахтёра приезжал.

В этот момент машину как следует тряхнуло. Я посмотрел на дорогу, которая представляла собой накатанную огромными колёсами колею, и удивился тому как люди из дальних посёлков добираются до цивилизации, хотя бы до новенького дома культуры в Шумихинском посёлке.

– А «Битлз» к вам не приезжал? – Подколол я водителя.

– Да на хрена нам нужён твой «Битлз», – зло усмехнулся, сбросив скорость, водитель лесовоза. – Нам бы сюда Аркашу Северного. Вот тогда народ сказал бы спасибо. Слышь, а ты где так приоделся козырно?

Фёдор, одетый в телогрейку, уже полчаса искоса рассматривал мои джинсы, кроссовки и джинсовую курточку, купленную за гроши на распродаже в Чикаго. К сожалению, ничего похуже в моём гардеробе не нашлось, не в костюме же из дорого американского сукна было ехать в уральские чащобы.

– Знакомый из Индии шмотьё привёз, – соврал я. – Это подделка, не настоящий деним. Сколько ещё трястись?

– По таким колдобинам – час. Кстати, если не секрет ты к кому едешь? Я там, в Безгодово, всех знаю.

– Не секрет, – пожал я плечами. – К Волкову.

– Это к шаману что ли? Ну как же, он у нас личность известная. Держись! – Гаркнул Фёдор, надавив на газ, и его лесовоз резво взлетел на пригорок, с которого вновь открылась бескрайняя дорога вдаль между елей, сосен, берёз и осин. – Знаю я твоего шамана, лечит мужиков от этого дела. – Водила хлопнул себя по горлу. – И бабы даже говорят, что помогает. Ха-ха-ха! Ой, дуры! А обратно когда собираешься?

– Хотелось бы вечером, чтобы на ночной поезд успеть в Пермь, – ответил я и подумал, что неплохо бы уже в воскресенье вечером в гостинице смыть с себя всю дорожную пыль и грязь.

– Ну так это другой разговор! – Обрадовался водитель лесовоза. – В восемь вечера за тобой заеду. Для меня лишний червонец тоже деньги. У меня ведь товарищей в Индии нет, ха-ха! Мне чтоб на такие брючки заработать месяц надо баранку крутить.

«Ой, надоел, – подумал я, сделав вид что уснул. – Крути Федя баранку, крути родной, пока я не разнервничался».

* * *

Колония-поселение предстала передо мной почерневшим от времени деревянным трёхметровым забором, по краю которого тянулась от колышка к колышку колючая проволока. Я сразу же вспомнил причитания своей Лизы, которая утверждала, что мне грозит на Родине тюрьма. «Значит сон был в руку», – усмехнулся и смело двинулся к КПП. Ведь право свиданий в таких заведениях, по идее, должно было быть без ограничений.

– К кому идёте? – Нудным скучным голосом спросил боец на проходной, рассматривая мой паспорт. – Что несёте? Раскройте рюкзак. На сколько часов хотите свиданку?

– Приехал к Волкову Михаилу Ефремовичу. Хотелось бы пять часов пообщаться с товарищем. – Я раскрыл рюкзак доверху забитый пачками простого грузинского чая, единственное, что успел купить в Москве до отлёта, кроме копченой колбасы, булки хлеба, сахара рафинада и пары банок тушёнки.

– Глянь Никита! – Хохотнул охранник, показав мой паспорт своему напарнику. – Иван Тафгаев. Зовут так же как и хоккеиста, который в НХЛ уехал.

– Да пое…ать, – недовольно буркнул второй боец и, выйдя на осмотр моей поклажи, без зазрения совести, пару пачек чая тут же забрал себе.

Затем пошарил рукой в глубине однотипных бумажных упаковок и вытащил на свет Божий палку копчёной колбасы. Ровно две секунды вохровец потратил на борьбу с собственной совестью, после чего половина моего деликатеса было безжалостно отсечено и отправлено на стол бравым охранникам.

– Курево и алкоголь есть? – Спросил он.

– Нет, – рапортнул я.

– Плохо. Свидание у вас до семи часов. Пошли за мной. – Кивнул он и повёл меня за периметр охраняемой территории, где даже воздух был другой, он весь был пропитан невидимыми флюидами какой-то беспросветной и беспробудной тоски.

Под ногами чавкала грязь, и везде куда дотягивался взгляд валялись древесные опилки. И хоть одноэтажный барак для свиданий находился в двадцати метрах прямо напротив КПП, и плутать долго не пришлось, новенькие американские кроссовки я извазюкал основательно.

– Откуда кроссовочки? – Спросил вохровец, впервые улыбнувшись, когда увидел, как я перед входом в барак принялся очищать их от глины.

– Знакомый привёз из дружественной Монголии, – соврал я. – Фирма «Сухе-Батор». Только-только в союз завезли. Скоро все магазины завалят. Мы им атомную электростанцию строим, а они нам кроссовки, кожаные куртки и тушёнку из баранины. Между прочим в газете «Правда» по этому поводу был большой материал.

– Сам знаю, – смачно сплюнул на землю охранник и вошёл в барак.

* * *

В комнате для свиданий, куда в любой момент мог заглянуть боец ВОХРа мы с шаманидзе, обменявшись дружескими жаркими рукопожатиями, долго не могли найти нужных слов, чтобы поговорить о самом главном. Мне хотелось спросить похудевшего и осунувшегося на местных щах друга о том, знают ли теперь в КГБ о нашем секретном проходе в Финляндию или нет? Поэтому заварив крепкого чая, я поинтересовался:

– Миша, а ты когда-нибудь читал про путешествие Колумба? Правда, что он плыл по каким-то старым картам с учётом розы ветров или нет?

– Ты, Ваня, выпивать что ли начал? – В ответ спросил шаман нарезая бутерброды с колбасой. – Какой Колумб?

– Христофор, твою так, – прошипел я и из открытой пачки чая, высыпав маленькие чаинки на стол, пальцем поверх них написал: «Проход в Финляндию?».

Шаманидзе обратно смешал рассыпанный чай и в ответ накарябал: «Тебе зачем?».

– А ещё поговаривают, что Колумб этот думал, что попал в Азию, – сказал я и снова на чае написал: «Не твоё дело!». – Так и помер в неведении, что это был другой материк.

Затем я вытащил из внутреннего кармана джинсовой крутки паспорт гражданина США на имя Кристофера Джона Смита и протянул его Волкову. И снова начертал на рассыпанных чаинках: «Мне нужен врач команды НХЛ».

– В октябре снова начну готовиться к празднику Великой революции, – весело сообщил я другу, видя как изменился хитрый шаманский взгляд. – А вы тут как будете отмечать торжество пролетариев всех стран?

– Да не знаю пока, – Шаманидзе, быстро осмотрев документ, резко спрятал его, куда-то в трусы. – Обещали в сентябре выпустить за хорошее поведение. Я дочку начальника лагеря вылечил. Да и похлопотал за меня кто-то в самой Москве.

– Жаль, что тебя не оставляют здесь на подольше, – засмеялся я, когда в кружке закипела вода. – Воздух у вас здесь замечательный. А какая вокруг красота – ёлки, осины и сосны. А в этих больших городах, среди небоскрёбов и дышать-то нечем.

Я подал одну кружку с очень крепким чаем Волкову, а вторую взял себе, после чего сделал ещё две записи на рассыпанных чаинках: «Жду тебя в НХЛ» и «Деньги на билет у Зарана».

– А может мне и в самом деле здесь остаться ещё на один год? – Посмотрел на меня исподлобья шаман Волков.

– Если ты не перевоспитался, то конечно. – Улыбнулся я. – Представляешь, Колумб четыре раза в Америку путешествовал. Я, правда, пока дочитал до второй экспедиции, но какие мои годы?

– То есть во втором путешествии врача нормального на кораблях твоего Колумба не было? – Очень удачно разгадал игру моих слов Волков.

– Да сунули ему какого-то коновала, он потом с ним горя натерпелся. – Я отхлебнул чая и заел его бутербродом. – А между тем сам король, правитель огромной державы, потребовал от него привезти ко двору золото индейцев майя.

– Даже так? – Удивился шаман и, тяжело вздохнув, сказал. – Ладно, уговорил, почитаю про твоего Колумба когда время придёт.

* * *

Вечером обратно в Усьву я ехал с лёгким сердцем. Идея, привлечь в хоккейную команду человека, который может заживлять ушибы и растяжения в кратчайшие сроки и без использования всевозможной химии, мне пришло ещё когда Стэн Микита пропускал матчи из-за травмы плеча. Ведь когда поедем за океан, то в ростере будет всего-навсего двадцать человек, то есть каждый хоккеист на вес золота. Да и от пьянства, хотя бы временно, некоторых особо рьяных ребят хотелось бы закодировать.

– Слышь, у меня тут свояк лесничит, давай заглянем минут на десять? – Предложил мне водитель Фёдор. – На поезд успеем, даже не сомневайся, довезу до самой станции.

– Давай, – буркнул я, посмотрев на часы, которые показывали, что до ночного поезда в Пермь было ещё около семи часов.

– Может тебе мёду надо? Свояк пчёл держит. Бери, отдаст за дёшево, – опять сверкнул золотым зубом Фёдор и свернул в малозаметный отворот среди елей.

«В Америке этого мёда, причём отменного качества, хоть заешься», – подумал я и промолчал, так как меня этот водила уже конкретно подбешивал тем, что трещал без умолку. А лесовоз тем временем вынырнул на небольшую полянку, где стояла избушка, в которой горел свет и топили печь, ведь из трубы шёл дым.

– Перекусим чутка? – Предложил Фёдор, заглушив двигатель. – А то я за целый день проглотил всего пару бутербродов.

– Можно, – кивнул я и выпрыгнул из кабины.

В избе было более чем скромно. Ни скатерти на столе, ни половиков на полу, под потолком горела одна единственная тусклая лампочка, на печи валялся какой-то неопртный тулуп. Хозяин хижины к нашему приходу уже пожарил картошку и нарезал солёных огурцов. В центр же длинного стола была водружена здоровая бутылка с мутной жидкостью, и в ней легко узнавался самогон. Сам же лесник с длинной бородой и длинными волосами больше походил на Распутина, чем на человека вынужденного днями бродить по лесу, но меня это мало волновало. Может быть он из старообрядцев – мне до звезды.

– О! Картошечка! – Вскрикнул Фёдор прямо с порога и, не снимая сапог, прошёл к столу. – Я тебе, Демид, аккумулятор обещал, он там в кабине. Давайте мужики по маленькой.

– Здравствуйте, – поздоровался я с хозяином и тоже прошёл к столу, где уже вовсю орудовал вилкой водитель лесовоза.

– Угощайся мил человек, – кивнул Демид, разлив по стопочкам мутную жидкость.

– Я не пью, – буркнул я и, зацепив со сковороды маленькую картофелину, отправил её целиком себе в рот, а затем нацепил на вилку ломтик солёного огурца, которым сам просился в мой пустой желудок, и откусил его.

Мужики тем временем чокнулось и выпили, а у меня вдруг из-за остроты от солёного огурца просто полыхнуло во рту и я, прослезившись, стал хватать этим ртом воздух.

– Ядрёный, – похвастался Демид. – По моему личному рецепту. Могу дать списать, если интересуетесь.

– Мировой закусон! – Загоготал Фёдор. – Да дай ты ему запить! – Шикнул он на свояка, и тот, сбегав за печку, притащил двухлитровую банку с клюквенным морсом.

Естественно я моментально присосался к банке, выпив почти литр. И вот тут до меня дошло, почему у свояка Демида волосы и борода длинные? Это парик и накладная борода. И я догадался – зачем мне подсунули такой ядрёный огурец? Чтобы я выпил этой гадости, от которой у меня закружилась голова и всё поплыло перед глазами.

– Я же говорил, дело плёвое, – усмехнулся водитель Фёдор, видя как моё тело медленно опускается на лавку. – Смотри какие шмоточки козырные, да и денег у этого столичного куркуля полный кошелёк.

– Тебя видели на КП, как ты посадил его к себе в кабину? – Расслышал я голос Демида, уже видя перед глазами одну лишь кромешную темноту.

– Чё я – дурак? Ха-ха! – Хохотнул Фёдор. – Всё будет шито-крыто. Кроссовки, чур, мои!

«Из-за кроссовок меня траванули, сволочи», – подумал я и полностью погрузился в чёрный, чёрный сон.

Глава 8

Второй раз в жизни я наблюдал собственное распростёртое на земле тело со стороны, паря в воздухе точно над ним. «Значит, не решились разбойники прикончить меня в своей сторожке лесника, – подумал я, рассматривая собственный голый торс и какие-то драные штаны, оставленные взамен американской одежды. – Всё сняли, сволочи! Вывезли, значит, в лесок, чтобы я здесь сам и окочурился от переохлаждения. И вот что теперь делать? Как жить дальше?».

– Эй, Творец Небесный! – Закричал я, посмотрев куда-то в тёмное звёздное небо. – Как дальше жить?

Однако звёзды безмолвно созерцали на творящееся на земле беззаконие и Творец Небесный, под стать им, тоже не произнёс ни слова. Но зато мою бестелесную душу, словно притянутую магнитом внезапно понесло в неизвестном направлении вверх. Весь окружающий мир моментально превратился в размазанные в пространстве линии, словно какой-то неведомый художник-импрессионист погрузил моё сознание в свою нелепую картину.

И вдруг полёт в неизвестность так же быстро и прекратился. Я обнаружил себя на берегу странной чёрной реки. В этом необычном месте не светило солнце, зато сам воздух был пронизан серым тусклым свечением. С одной стороны росли берёзки, под ногами хрустел влажный песок, а за рекой темнела пугающая неразличимая даль. А ещё еле заметный сребристый отсвет шёл от берёзовых листьев, от камней, которые выглядывали кое-где из песка, и даже от самой реки.

«Значит, отлетался, – решил я и лёг прямо на песочек, который оказался на ощупь неприятно прохладным. – Надоело всё. Жаль только с друзьями не поиграл в НХЛ, не побился за кубок Стэнли. А могли бы пошуметь. Простите, мужики, дальше без меня».

Я закрыл глаза и принялся ждать не то новой жизни, не то новой смерти. И сразу стало так легко, хорошо и спокойно, как никогда не было в прежнем суетном существовании.

– Иван! – Внезапно окликнул меня знакомый голос шамана Волкова. – Погоди, не засыпай.

Я открыл один глаз и увидел, стоящего рядом в зэковской робе шаманидзе, сжимающего в руках американский паспорт в зелёной обложке.

– Ты-то откуда здесь взялся? – Недовольно пробурчал я.

– Я давеча спросить забыл – паспорт-то настоящий?

– Настоящий, – ответил я, закрыв глаза. – Это я у частного детектива купил, у Кшиштофа Бачурски. А он у какого-то наркомана приобрёл за несколько долларов, на всякий случай. Увидел, что фотография в паспорте на тебя чем-то похожая, вот и выпросил документик себе.

– То-то я и смотрю, вроде я, а вроде и не я. Ладно, ты пока отдыхай, потом как-нибудь поговорим, – сказал Волков и я услышал его удаляющиеся шаги.

«Поговорим, поговорим, – подумалось мне. – На том свете повстречаемся, там и поговорим. Как же я так по-глупому вляпался? Обидно. Эх, прощай земля».

– Иван! – Опять раздался около уха голос шамана Волкова. – Так мне переезжать в Америку или не переезжать?

– Слушай, Хвосто Лаппонен! – Подскочил я с песка. – Ты мне помереть спокойно дашь или нет⁈ Чё ты бродишь туда и обратно? Не видишь, человеку сосредоточиться надо в последние секунды жизни?

– Нервный ты какой-то стал, Ваня. Питаешься что ли плохо? – Михаил Ефремович посмотрел на меня словно доктор на больного человека. – Ну, так как?

– Я бы на твоём месте уехал. – Я подошел к медленной ленивой реке и смочил холодной водой лицо. – Боюсь, что тут, в Союзе, затянет тебя кривая криминальная дорожка. А в Штатах ты всё начнёшь с нуля.

– Сам уже об этом подумал, – закивал головой Волков. – Хорошо, не буду тебя больше отвлекать. Отдыхай, набирайся сил.

Шаманидзе вновь потопал в противоположную от реки сторону и затерялся в густом берёзовом лесу. А я опять лёг и закрыл глаза, однако помирать почему-то расхотелось. Весь настрой окончательно сбился из-за неспокойного шамана, гуляющего между мирами. И вдруг мне прямо в лоб прилетело что-то твёрдое, похожее на хоккейную шайбу.

– Что за ёкарный бабай⁈ – Взревел я и, вскочив на ноги, увидел перед собой мальчишку с хоккейной клюшкой в руках, примерно лет двенадцати, чем-то неуловимо похожего на меня самого в детстве. – Ты почему не в школе, обалдуй? – Спросил я, потерев свой лоб, в который действительно прилетела шайба.

– Сыграем? – Звонко засмеялся паренёк, проигнорировав мой вопрос.

«Сначала шаманы бегали, теперь какие-то пацаны. Дело ясное – схожу с ума, деменция, ёк макарёк, – подумал я и, покрутив головой, увидел хоккейную клюшку, прислонённую к стволу толстой берёзы. – Что ж, сыграем в последний раз».

– Давай так, я на ворота встану, вон там, между двух больших камней, а ты попробуешь мне забить, – сказал я, взяв в руки толстую неуклюжую деревянную клюшку. – Если из трёх раз у тебя ничего не получится, то ты идёшь своей дорогой, а я своей. Тебя, кстати, как зовут? Меня – Иван.

Я носком ноги подкинул шайбу пареньку, а сам пошёл на так называемые ворота из двух больших валунов.

– А я пока не знаю как меня зовут, – загадочно усмехнулся мальчишка и, взяв шайбу в кулак, пошагал следом. – Мне родители ещё имя не придумали.

– Странные у тебя предки, – хохотнул я. – Имя не придумали, зато отпускают бегать чёрте знает куда.

Я, наконец, встал на импровизированные ворота и приготовился отражать броски необычного мальчугана.

– Родители как родители. – Пожал плечами парень и, положив шайбу на песок, поставил рядом с ней крюк своей клюшки. – Я ведь только через семь месяцев на свет появлюсь. Поэтому у меня к тебе, папа, большая просьба – не называйте меня с мамой Джоном, Биллом или Томасом.

– Что ты сейчас сказал? – Опешил я и в этот момент мальчишка бросил шайбу, которая без помех бабочкой влетела в ворота. – Это не считается, – буркнул я. – Кто твой папа? Я?

– Тебе мама Лиза просто побоялась признаться, когда ты в Союз улетал, что она уже на втором месяце. Один – ноль! – Захохотал сорванец. – И кстати, тебе умирать нельзя. Поэтому ты обязательно должен сейчас проснуться, так как я без отца расти не согласен.

– Знал бы как – давно проснулся. – Тяжело вздохнул я.

– А ты сам на себя разозлись, словно во время хоккейного матча! – Пискнул пацан. – Да, а имя мне дайте – Валера, в честь Валерия Харламова. Извини, мне пора.

«Валерий Иванович Тафгаев, в принципе звучит, – подумал я, а паренёк, закинув клюшку на плечо и помахав рукой, пошёл вдоль реки в противоположную от меня сторону. – Значит и мне пора. Нечего тут киснуть и ждать у этой чёрной реки погоды. Разозлиться надо, тогда получай!».

– Ааааа! – Заорал я и со всей силы шибанул по здоровому валуну своей клюшкой, расколов её на щепки. – Подъём, мать втоюююю! Подъёёёём!

* * *

Пробуждение в реальном мире получилось таким внезапным, словно на меня вылили ушат холодной воды и тысячи мелких иголочек моментально стали покалывать весь организм начиная от макушки головы и заканчивая пальцами занемевших ног.

– Аааа! – Просипел я и рывком поднял с холодной земли своё полуголое тело в драных штанах.

Солнце на горизонте уже окрасило небо в серый цвет и я чётко различил место, куда меня бросили, жадные до американских шмоток, разбойники. Рядом журчал небольшой ручей, по правую руку росла раскидистая ель, а по левую стояла берёза, с маленькими почками на ветках вместо листвы. И вообще куда бы не упирался взгляд был малоприятный смешанный лес. А ещё меня стало трясти от холода, ведь майский воздух на Урале ещё не прогрелся до комфортных двадцати и более градусов тепла.

– Вопрос первый, – произнёс я вслух, растирая себя руками, – куда идти, и как? Босиком по этим буеракам далеко не утопаешь.

И тут само собой пришло решение – оторвать несколько кусков берёзовой коры для подошвы, а часть драных брюк пустить на обмотки. Не лапти конечно получатся, но передвигаться можно будет вполне уверенно.

– Легким движением руки брюки превращаются в элегантные шорты, – пробурчал я и резким рывком укоротил одну штанину до середины бедра, а затем и со второй поступил точно так же.

Примерно пятнадцать минут я колдовал над обувью и пока рвал мощными пальцами кору и вязал узлы на месте сгиба стопы, незаметно для себя, разогрелся. А показавшееся на горизонте солнышко указало верный путь на запад. Ибо насколько я помнил карту, на востоке Пермской области шла одна глухая тайга.

– Вперёд, на запад к цивилизации, – скомандовал я сам себе и, сначала неуверенно, короткими шажочками начал выбираться из той задницы, куда занесла меня судьба.

И через полчаса, вспотевший и поцарапанный во многих местах ветками елей, осин и берёз, был вознаграждён, так как неожиданно для себя вышел на вполне крепкую, немного горбатую, но покрытую булыжниками дорогу. Правда она, судя по тени деревьев, вела либо на северо-запад, либо на юго-восток. Поэтому я пять минут топтался на месте. Ведь когда мы с подлецом Фёдором ехали из Усьвы в посёлок Безгодово, дорога шла с юго-запада на северо-восток, а эта получалась перпендикулярной. Я почесал свою взмокшую шевелюру и всё же решил от западного направления не отказываться, в конце концов, должен же здесь хоть иногда ходить общественный транспорт. И хоть видок у меня был как у Тарзана, но по крайней мере в моих руках точно не было никакого оружия. Поэтому издалека каждый встречный мог увидеть, что я жертва непредвиденных обстоятельств.

* * *

Примерно час я топал по крепкому булыжному покрытию, когда за моей спиной заурчал малогабаритный грязно-жёлтый ПАЗик, автобус, который всегда отличался повышенной шумностью, загазованностью и слабым, постоянно выходящим из строя, двигателем. Но теперь эта авто рухлядь была моим единственным спасением. Я отошёл на обочину дороги и, словно Робинзон Крузо на необитаемом острове, принялся активно размахивать сразу двумя руками над головой. Естественно водитель, завидев такого необычного полуголого путешественника притормозил. А когда раскрылась передняя пассажирская дверь, я увидел, что автобус забит под завязку исключительно крепкими мужиками в спортивных костюмах.

– Ты откуда такой красивый? – Загоготал седовласый невысокий и широкоплечий мужик.

«Тренер, наверное, – подумал я. – А остальные, скорее всего, спортсмены. В этом деле у меня глаз намётанный».

– Смотрите мужики – чувак пропил всё до трусов? – Кто-то выкрикнул из салона и от смеха грохнули остальные парни.

– Не пропил, а ограбили, – с небольшой обидой произнёс я. – Между прочим с каждым может такое случится. Подкиньте до ближайшего отделения милиции.

– Давай залазь, бедолага, – вновь усмехнулся седовласый тренер и, внимательно рассмотрев мои бугристые мускулы, спросил, – спортсмен? Каким видом спорта увлекаешься?

Если скажу про хоккей, то как бы не признали в моём лице Олимпийского чемпиона и чемпиона Мира Ивана Тафгаева. А мне это надо? Нет уж, будем играть в несознанку.

– Было дело, занимался одно время, – соврал я. – Десятиборец, боролся с десятью разом.