Текст книги "Тафгай. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 4

Победа в Кубке Стэнли на своём стадионе я вам скажу – это что-то с чем-то. Весь зал поёт: «Блэкхокс! Блэкхокс!», мы нарезаем круги по льду, где теми же словами вторим 18-тысячному залу, передавая сам кубок друг другу. Кто целует эту огромную серебряную чашу, кто откровенно плачет, кто гогочет как ненормальный. Все эмоции разом выплёскиваются наружу, когда приходит понимание, что самая высокая хоккейная вершина взята, что весь год ты упрямо шёл к этой цели и вот «аллилуйя всем хоккейным Богам».

После кругов почёта десятки фоторепортёров высыпали на ледовую арену и я, чтобы кот Фокс случайно не спрыгнул с моего плеча, чтобы его не затоптали в толчее, взял его на руки и прижал к груди.

– Всё Фоксец влип ты в историю хоккея, теперь на всех фотографиях будет светить твоя черная мордаха.

– Парни! – Закричал генменеджер Томми Айвен. – Сейчас поедем кататься по городу – на одном грузовике оркестр, а следом поедет команда на автомобилях с открытым верхом! Весь Чикаго сегодня не спит, ееее! Тафи! Стэн! После общего фото у вас пресс-конференция, не позорьте меня старика, не ляпните там лишнего.

– То есть про вашу пьянку с тренером Рэйем в Монреале не рассказывать? – Заржал Стэн Микита.

– Вам показалось, я был абсолютно трезв, – пробубнил мистер Айвен.

– А в салоне самолёта, когда вы орали: «Дайте мне парашют, я спрыгну!», тоже были в порядке? – Задал вопрос на уточнение я.

– А это… а это… иди к чёрту Таф! – Махнул рукой наш героический менеджер и убежал решать ещё какие-то вопросы.

– Что, последний матч сыграли вместе? – Спросил Микита.

– Насколько я помню, ты доиграешь до 40 лет, – пробормотал я, складывая про себя годы и сезоны, – значит шанс, что мы ещё вместе тряхнём стариной есть.

– Вы чё откалываетесь? Пошли фотографироваться! – Подбежал к нам и дёрнул за руку Билли Уайт. – Устал бедненький, – потрепал он по голове задремавшего у меня на руках кота и добавил, – жаль, что его имя нельзя будет нанести на кубок Стэнли. Жаль. Фокси больше пользы принёс, чем Гэри Смит, чтоб ему пусто было.

* * *

А спустя 20 минут в пресс-центре «Чикаго Стэдиум» была точно такая же толкучка как и на льду спортивной арены. Я уже успел из кубка отхлебнуть чуть-чуть шампанского и сидел перед журналистами и корреспондентами в несколько расслабленной позе, с непривычки, стыдно признаться, зашумело в голове. Фоксика же я усадил рядом с микрофоном, так как не успел отдать его Лизе, которая вместе с другими жёнами и подругами в это самое время в нашей раздевалке пила шампанское и ела бутерброды.

– Мистер Тафгаев, как вы оцениваете проведённый сезон в НХЛ? – Именно мне задали первый вопрос журналисты, проигнорировав сидящих рядом старшего тренера Билли Рэя и капитана «Ястребов» Стэна Микиту.

– Сезон был сложнейший, оцениваю его как бесценный опыт, – быстро ответил я.

– Можете ли вы сравнить уровень хоккея в Америке и СССР?

– Не скажу, что выиграть чемпионат Советского союза было проще. – Я погладил Фокса, который почему-то занервничал. – В высшей лиге, так называется турнир сильнейших команд у меня дома, есть несколько очень сильных клубов – ЦСКА, «Спартак», «Динамо» и уровень хоккея между ними сопоставим с уровнем НХЛ.

– Кому вы хотите посвятить сегодняшнюю победу?

– Хороший вопрос, – улыбнулся я. – Я рос в детском доме, поэтому победу могу посвятить только своим друзьям, товарищам по обе стороны океана и любимой девушке, а так же своей Родине – Советскому союзу и своему второму дому, которым стал для меня гостеприимный Чикаго.

При упоминании Чикаго собравшиеся журналисты захлопали в ладоши.

– Нас тут многих интересует, какова ваша дальнейшая судьба? – Задал вопрос один из корреспондентов и многие ему одобрительно закивали.

– Моя судьба решится в конце июня, когда товарищ Леонид Брежнев приедет в США на встречу с президентом Ричардом Никсоном, – ответил я. – Пока большего сообщить не могу. И прощу вас не забывайте, что не я один выиграл кубок Стэнли. Вашему вниманию – капитан Стэн Микита и человек который несколько лет подряд создавал эту команду Билли Рэй.

Я захлопал в ладоши и моему примеру последовали журналисты и корреспонденты. Однако какая-то мадам всё равно следующий вопрос переадресовала именно мне:

– А что умеет делать ваш кот?

– Он умеет разговаривать, – брякнул я, чем вызвал смех в аудитории. – Фокси, скажи мяу.

Я пододвинул микрофон к кошачьей наглой мордочке и Фоксец, лениво посмотрев на чудаковатых людей, произнёс: «мяу», чем вызвал взрыв аплодисментов.

* * *

Тёплая майская чикагская ночь приняла в свои объятья целое шествие, во главе которого полз грузовик с оркестром, беспрерывно играющим популярные мелодии, а следом ехала наша клубная кавалькада. В каждой автомашине с открытым верхом, нарушая правила дорожного движения, мимо торжествующих людей на улице проезжало по шесть, семь человек, представителей «Чёрных ястребов». Само собой наши жёны, подруги и даже дети ехали рядом в обнимку с хоккеистами. А ещё дальше, куда доставало моё зрение катили автомобили самых преданных команде болельщиков, которые не давали спать двухмиллионному городу, периодически сигналя и выкрикивая: «Блэкхокс – чемпион!».

Мой так называемый кабриолет находился одним из первых в колонне, и рядом со мной стояли и махали благодарной публике мои друзья. Стэн Микита с женой Джилл, Иван Болдырев с подругой Джессикой, я же одной рукой обнимал Лизу, а другой старшего тренера Рэя. Что характерно оба чуть ли не беспрерывно рыдали. Лиза от того, что нам предстояла неизбежная долгая разлука, а Билли Рэй так долго пробивался к кубку Стэнли, что дотянувшись до него, у 55-летнего специалиста элементарно сдали нервы.

– Ты мне Тафи, как сын, – повторял Рэй. – Видит Бог, если бы тебя не занесло в Чикаго, то не видать бы нам этой победы.

– Билли, родной! – Отвечал я, перекрикивая оркестр. – А ты мне как второй отец.

– Почему второй? – Обиженно спросил он.

– Первый батя у меня остался в союзе! Это Всеволод Бобров – мой первый старший тренер.

– О! Мистер Бобров. Окей, я согласен. – Закивал невысокий и потешный мужчина в клубной бейсболке с головой индейца на лбу. – Видит Бог, если бы тебя не занесло в Чикаго…

И тут оркестр грянул «Траву у дома», а мы русскоговорящая часть американской команды заорали без слуха, без голоса, на одних нервах:

И снится нам не рокот космодрома!

Не эта ледяная синева!

А снится нам трава, трава у дома!

Зелёная, зелёная трава!

– Не уезжай в Союз, – начала нашёптывать моя ненаглядная подруга. – У меня плохие предчувствия. Я боюсь, что тебя там убьют. Мне недавно приснился плохой сон.

– Если бы я верил плохим снам, то сейчас бы водку пил с заводскими работягами в городе Горьком, а не играл бы в НХЛ в хоккей. Всё будет отлично! Эй-е-е-е-ей! – Крикнул я народу на тротуаре. – А снится нам трава, трава у дома! Зелёная, зелёная трава…

* * *

На следующий день незамысловатый мотив ансамбля «Земляне» так и крутился в моей голове, что не удивительно, ибо уснул я только под утро. И напевая про себя по кругу одну и ту же строчку «И снится нам не рокот космодрома», я пришёл в лучшие апартаменты отеля «Блэкстон» на встречу с президентом НХЛ Кларенсом Кэмпбеллом. Кроме Кэмпбелла в гостиной шикарного номера меня встретил ещё один человек, секретарь главы Национальной Хоккейной лиги. В таком формате мы приступили ко второй части переговоров, а именно к финансовой.

– Давайте посчитаем, – буркнул я, вынув из внутреннего кармана листки с примерными прикидками, которые сделал заранее. – В регулярном чемпионате НХЛ – 78 игр, из них 39 – это домашние матчи. Вычитаем те 12, которые наша советская команда проведёт в Москве, мы получим – 27. Каждая игра только за счёт продажи билетов принесёт в кассу – 126 тысяч долларов. Умножаем, получаем – 3,4 миллиона долларов.

– Мы это всё прекрасно знаем и без вас, – усмехнулся секретарь Кэмпбелла, худой мужчина лет 36 в дорогом костюме.

– Замечательно, что вы так умны, – хмыкнул я и продолжил. – Поэтому в договоре, который вы подпишете с советским спорткомитетом должна будет стоять цифра – 3,4 миллиона долларов. Наших чиновников такая сумма впечатлит. Именно из неё будет оплачен труд хоккеистов команды за 8 месяцев, с октября по май.

– Это очень большие деньги, – запривередничал президент НХЛ. – Ну допустим. Я надеюсь, что аренду спортивной арены, аренду жилья и трансфер, так же из этой суммы оплатит ваш спорткомитет.

– 3,4 миллиона долларов на 20 человек за 8 месяцев – это слёзы. – Ответил я, а сам подумал, что из этих денег хоккеисты не увидят и половины, всё себе загребёт неуёмный чиновничий аппарат. – Поэтому аренду спортивной арены, жилья и трансфер оплатите вы сами. Не забывайте, что ваша НХЛ заберёт деньги за стоянку автомобилей, за продажу напитков и бутербродов во время матча, а так же в ваш кошелёк капнет доход от продажи атрибутики, телевизионных прав и рекламы на хоккейных бортах. И ещё если наша советская ледовая дружина пробьётся в плей-офф, то вы заработаете дополнительные деньги, поэтому за каждый домашний матч финального раунда будете платить бонус в 100 тысяч долларов на всю команду.

– Это очень много, – заёрзал в мягком уютном кожаном кресле Кларенс Кэмпбелл.

– Советские звёзды не дешёвки, – упрямо произнёс я. – Напомнить – чем закончилась Суперсерия 72? А кто вчера выиграл кучу индивидуальных призов? И как вы хотите воевать с ВХА, если будет жадничать?

– А как быть с теми 12-ю матчами в Москве? – Напомнил дотошный секретарь.

– Отдайте их на откуп спорткомитету, пусть они хоть немного оторвут свои жирны задницы и поработают. – Махнул я рукой. – И вот ещё что, вы должны предоставить четверых специалистов-волонтёров нашей советской команде, и указать хорошую неустойку, если начальник команды потребует этих людей уволить.

– Ничего не понимаю – что за волонтёры? – Заинтересовался секретарь Кэмпбелла, который стенографировал всю беседу.

– С командой хоккеистов сюда в Штаты приедет человек, который будет командовать всеми спортсменами и их семьями. – Начал я терпеливо объяснять прописные истины американцу. – Этот товарищ будет из КГБ, и к хоккею он будет иметь лишь косвенное отношение. Одним словом – дуб. А мне нужно, даже не так, команде нужно, чтобы у неё был тренер, генеральный менеджер, врач и пресс-секретарь, отвечающий за промоушен. Эти люди не должны подчиняться товарищу из КГБ, они должны работать спокойно. Подсуньте нашим чиновникам этих специалистов-волонтёров в виде жеста доброй воли, как бесплатный бонус.

– Кто им будет платить, если они волонтёры? – Спросил Кэмпбелл.

– Я их найду, и я им заплачу. – Усмехнулся я, вспомнив о своих американских банковских счетах.

– Я не понимаю, а почему вам не привезти сюда своего советского тренера? – Вновь поинтересовался президент НХЛ. – Например Анатолия Тарасова?

– У вас специфика другая, – ответил я. – У нас в СССР много тренируются, сидят на базах и мало играют. А у вас мало тренировок, спортивных баз нет вообще, а матчей столько, что голова кругом идёт. Ни один наш специалист за год не перестроится. А товарищ Тарасов всю команду загоняет, посыплются травмы, и кто тогда выйдет на лёд?

– Когда должны быть готовы документы? – Посмотрел на меня шибко исполнительный секретарь.

– Визит товарища Брежнева в США начнётся 18-го июня. Документы должны быть готовы к этому числу. Кстати, покажите их моему доверенному лицу. Возможно кое-что ещё придётся дописать. Например: число хоккеистов, которых мы в течение сезона сможем отправить в Союз, а взамен привезти новых. И конечно обмены игроками, которые проводят команды НХЛ по ход регулярки, с нашей советской командой должны быть исключены. – Я очень тяжело вздохнул, представляя сколько проблем скоро свалится на мою бедную голову вместе с пока неизвестным товарищем из КГБ.

* * *

В воскресенье 13-го мая я собрал свои вещи, чтобы отправится в долгий путь, с двумя перелётами в Москву. Моя Лиза Савьер миловидная барышня с голубыми глазами, вновь сидела вся зарёванная. Она наглаживала кота Фокса, оставленного мной тут за грозного сторожа и охранника, и молчала. Я же в ожидании такси не знал куда себя деть и повторял последние наставления по второму разу:

– Аренду дома я оплатил до 1-го сентября. Мою колымагу продай. Звонить постараюсь как можно чаще. Чековая книжка на один из моих счетов на столе. Кота не закорми, а то Фокс у меня без тормозов.

– Мне сегодня приснилось, что ты попал в тюрьму, – пробормотала подруга.

– Лиза! Я же тебе уже рассказывал, что Берию расстреляли 20 лет назад. ГУЛАГ закрыли в 1956 году. Вот если бы тебе приснилась психбольница, то это было бы серьёзным предостережением. С психушками в Союзе сейчас шутки плохи.

– Не уезжай, – захныкала она.

– Всё, всё, – я приобнял девушку, чмокнул её в зарёванную щечку и заметил как перед домом остановилось чикагское такси. – Не могу не ехать. Но если что-то пойдёт не так, то я обязательно вернусь. Нету у них методов против Вани Тафгаева.

– У кого у них? – Ещё громче заревела Лиза.

– У врагов мирового пролетариата, – буркнул я, затем поцеловал подругу, поднял баул с вещами и вышел за порог.

Глава 5

Во вторник 15-го мая повалявшись в гостинице «Юность» всего пару часов я, собрав кучу документов направился в Спортивный комитет СССР. Кстати, эта гостиница на Фрунзенском валу мной для проживания была выбрана не случайно. Прямо пойдёшь – в Лужники попадёшь, и на каток «Кристалл», где сейчас проводили заключительной сбор московские динамовцы во главе со Всеволодом Бобровым. Повернёшь налево – тут тебе Лужнецкая набережная и здание Спорткомитета, где принимаются важнейшие решения для всего советского спора. Ну а если двинуться налево, то для общего культурного развития можно было посмотреть фрески «Новодевичьего монастыря». Но пока в монастырь меня совсем не тянуло.

– Здравствуй, Иван! – Обрадовался моему появлению в своём кабинет председатель Федерации хоккея Андрей Васильевич Старовойтов. – Ого каким важным стал за прошедший год! Похорошел, возмужал! Настоящий американец. Ха-ха!

– Андрей Васильевич, я вам хочу напомнить, что мы недавно виделись, – пробурчал я смущённо. – Вы в Нью-Йорк прилетали на встречу с руководством ВХА – это раз, а в апреле я сам сюда приходил перед началом чемпионата Мира – это два.

– Да, да, да, – захихикал глава Федерации. – Кофе будешь или что-то покрепче?

– Буду кофе покрепче. – Я поставил спортивную сумку на стул, достал из неё объёмный документ и вывалил на стол Старовойтова предварительный договор от президента НХЛ толщиной с томик Толстого «Война и Мир». – Передали бумаги прямо в аэропорту. Покажите их своим юристам и переадресуйте в ЦК. Пусть тоже изучают.

– Заинтересованы значит в нас капиталисты! – Обрадовался Андрей Васильевич и скорее для профилактики, что не туфту подсовываю, пролистал несколько страниц с красивыми графиками. – Не могут без нашего русского хоккея!

Я же всё это дело проштудировал ещё в самолёте, который из Нью-Йорка летел в Москву целых 8 часов, и даже выписал в блокнот будущий хоккейный календарь.

– В том смысле канадского, то есть с шайбой, – поправил я чиновника. – Смотрите что нам предлагаю товарищи буржуи, – сказал я и протянул блокнот Старовойтову. – График игр для НХЛ самый обычный: начинает команда сезон 11 октября на домашней арене «Мэдисон Сквер Гарден» в Нью-Йорке матчем против «Сент-Луис Блюз», затем 12-го там же играем с «Чикаго Блэкхокс» и 17-го принимаем Филадельфию. Потом идут выезды в Питтсбург и Детройт, затем дома принимаем тот же Детройт и команду из Атланты.

– Я и сам всё вижу, – хмыкнул глава Федерации. – 78 игр до 5-го апреля – ого! Не многовато ли?

– После 5-го апреля начинается плей-офф, а это ещё игр 15 – 20. Зато хоккеистам некогда бегать по кабакам и бабам, – буркнул я. – НХЛ – это прежде всего бизнес. Если бы у них был чемпионат наподобие нашего – 34 матча, то они бы в два счёта разорились и пошли бы на паперть милостыню просить. Кстати, я пометил встречи которые можно привезти сюда в Москву. По договору мы имеем право сделать до 12-и таких выездных игр.

– Кто за перелёты и проживание иностранцев у нас в Москве будет платить? НХЛ? – Спросил не отрываясь от календаря Старовойтов.

– Принимающая сторона, естественно. Вы сами посчитайте какая получится выгода от продажи билетов.

– Кхе! – Громко кашлянул глава Федерации. – Знаешь, Ваня, я тебе скажу так – сюда везти этих хоккеистов – это же целая морока. Мы вас туда посылаем для чего? Чтобы вы для страны валюту зарабатывали, а не наоборот. – Чиновник замолчал, поводил пальцем по игровому календарю и наконец разродился. – Поэтому 28 декабря эту вот команду Нью-Йорк ёкарный бабай.

– «Нью-Йорк Айлендерс».

– Вот её, – ткнул пальцем в список Андрей Васильевич, – можно привезти, не обеднеем. Затем 30-го декабря Бостон и 2-го января Лос-Анджелес. А остальные матчи наш советский человек по телевизору посмотрит. Мы с телевидением этот вопрос порешаем.

– Если мы себе берём всего три матча, то можем наш гонорар в контракте с НХЛ увеличить до 4,5 миллионов долларов.

– Сколько! – Вскрикнул Старовойтов, который пока на главную цифру не смотрел, ради которой всё и затевалось. – Твою мать! Вот это мы с тобой Ванечка молодцы!

Тут секретарша принесла кофе, а сам глава Федерации, открыв резной шкафчик, накапал себе несколько капель дорого коньяка. И прежде чем мы продолжили беседу выпил для успокоения.

– Кто будет оплачивать проживание, перелёты, и зарплаты хоккеистам нашей будущей команды? – Спросил он удовлетворительно крякнув, когда жидкость, бодрящая кровь попала внутрь.

– Аренда жилья, трансфер, то есть перелёты и переезды, а так же аренду хоккейной арены оплачивает американская сторона. – Я отхлебнул кофе. – Кстати, НХЛ нам бесплатно предоставит старшего тренера, знакомого с особенностями тамошней лиги, врача, пресс-секретаря, чтобы мы во время интервью не опозорились и генерального менеджера для решения мелких оргвопросов по-ихнему законодательству.

– Добре, – заметно оживился чиновник. – А то наши тренеры тут передерутся за место в американской команде. Пусть Штаты платят. Молодец! – Он вновь пожал мою здоровенную ладонь. – А зарплаты хоккеистам пойдут из каких денег? Из этих 4,5 миллионов?

– Само собой. – Я пожал плечами и добавил. – Если оплачивать труд 20 спортсменов за 8 месяцев, скажем так по 15 тысяч долларов на брата, то это получится всего 2,4 миллиона.

– Ну это не нам с тобой решать. – Криво усмехнулся глава советского хоккея, у которого можно было прочесть на лбу, что парням предложат играть исключительно за Родину. – Сначала я это всё отвезу в ЦК, а ты жди вызова в Кремль. Это всё дело будет решаться там, на самом верху. Кстати, как команду предлагаешь назвать?

– Название сделаем стандартное – «Москва Ред Старз». То есть «Красные звёзды» из Москвы.

– Замечательно! – Обрадовался Андрей Васильевич и посмотрев на часы, протянул мне руку, что означало окончание моей аудиенции.

– А когда и с кем мы будем обсуждать состав будущей ледовой дружины? – Я встал и пожал крепкую ладонь бывшего хоккеиста ЦДКА. – Там в контракте прописаны обязательные члены нашей команды – Харламов, Коноваленко, Васильев, Боря Александров и я конечно же.

– Тебя вызовут в ЦК, там ты и всё и обсудишь. Ух и задаст тебе Тарасов за Харламова, ха-ха! – Загоготал товарищ Старовойтов. – Главное чтоб он тебя какой-нибудь железякой по голове не хряпнул, ха-ха.

– Разберёмся, – буркнул я.

* * *

«Сколько ждать мне этого вызова? – думал я по дороге в Лужники. – Неделю? Две? Месяц? Учитывая, что на Вашингтонский саммит Брежнев летит 18-го июня, то месяц – это крайний срок. В конце концов не я это предложил – покорять НХЛ. Да и получится ли? Большой вопрос. Для всех парней такой режим игр станет сложным испытанием».

В маленьком тренировочном катке «Кристалл» за прошедший сезон ничего не изменилось. Здесь был всё такой же грязный лёд, почерневшие обшарпанные борта, неудобные деревянные кресла на крошечных трибунах. Зато в этом месте царил самый настоящий дух хоккейного творчества, именно на этом катке наигрывались новые комбинации и создавались новые хоккейные сочетания. Всеволод Михайлович Бобров сегодня по традиции вёл тренировочное занятие в коньках и с клюшкой в руках. Кончено, за скоростями молодых здоровых парней он не успевал, зато некоторые элементы демонстрировал сам. Особенно нюансы касающиеся тактической грамотности – вход в зону атаки, выход из-под прессинга, игра в средней зоне.

– Привет, чемпионы! – Крикнул я хоккеистам, которые чего уж греха таить, работали сегодня без огонька, так как длинный сезон закончился и всем уже хотелось отдохнуть от наскучившего хоккея.

– Иван! – Заорали парни и, побросав свои занятия, тут же покатили к борту.

– Честно признаюсь, не ожидал, что вы выиграете чемпионат СССР! – Голосил я пожимая парням руки. – Составчик-то пока сыроват!

– Сам ты пока сыроват! – Захохотал Валера Васильев, признанный советской прессой лучшим защитником прошедшего чемпионата. – И вообще, ты за кубок Стэнли проставиться должен. А то как-то не по-русски получается.

– Вечером в «Юность» приходите! – Кивнул я. – И Валерке Харламову звякните, у меня к нему разговор.

– Ну-ка, что тут устроили! – Гаркнул Бобров. – Живо на лёд! Отрабатываем в ход зону. Первая тройка пошла! Здоров, – пожал мне руку Всеволод Михайлович, когда парни вернулись к своей хоккейной работе. – У Старовойтова был?

– Только что от него.

– Значит в следующем сезоне ты у меня забираешь Васильева и Александрова? – Старший тренер кивнул на молодого и перспективного форварда. – А я с кем останусь за чемпионство биться?

– Братья Голиковы и Саша Мальцев – это первая ударная тройка, Капустин, Жлуктов и Балдерис – вторая. – Невозмутимо ответил я. – Пару защитников, в качестве компенсации, Фёдорова и Куликова забери у «Спартака», из которого я никого с собой не увожу.

– Ладно, разберёмся, – пробормотал Всеволод Михалыч. – Меня один вопрос мучает – а нужно ли нам всё это дело? У нас свой хороший чемпионат. Суперсерию мы выиграли, что ещё для счастья надо?

– Счастье не заключается в сиденье на попе ровно. Счастье – это когда жизнь открывается новыми гранями и возможностями. Кстати, Суперсерию выиграли на-тоненького, и ты помнишь, чего нам это стоило. – Я нагнулся к уху Боброва и шепнул. – Вспомни, как я с матча сбежал, чтобы меня не посадили. Многое нам Михалыч нужно менять, – сказал я уже вслух. – Лига нужна своя как за океаном. Наша Советская Хоккейная лига, которая будет деньги зарабатывать для крайне недешёвого вида спорта. Арены нужны по 15 – 20 тысяч человек. Календарь на 80 матчей с плей-офф.

– Да кто играть-то будет? – Усмехнулся старший тренер. – В стране всего четыре команды хорошего уровня.

– Да подрастёт уровень, молодёжь подтянется. Кстати, практика показывает – самый большой прогресс хоккеисты достигают именно через игры на выбывание, когда организм максимально концентрируется. В СССР 240 миллионов, если верить последней переписи населения. Мы слишком много молодых талантов теряем, так как им негде себя проявить. Представь какую лигу можно забабахать: восточный дивизион – Свердловск, Челябинск, Усть-Каменогорск, Пермь, Казань, Уфа, Омск, Новосибирск. Центральный дивизион – Горький, ЦСКА, «Спартак», «Динамо», «Крылья Советов», «Химик», Ленинград. И западный – Рига, Минск, Киев, Варшава, Братислава, Прага, Берлин, Белград. У меня кстати в Чикаго играл Ваня Болдырев – уроженец Югославии, отличный хоккеист. И эту лигу надо сейчас создавать, дворцы большие строить, а не в 90-е годы, когда ворьё…

На этих словах я резко заткнулся, так как Бобров глянул на меня словно работник КГБ.

– Мечтаешь всё, ну-ну, мечтай. Куда пас даёшь⁈ Вон игрок открыт! – Крикнул Всеволод Михалыч одному из хоккеистов и сказал. – А если вот так хорошо подумать, то почему бы и нет? С чехами было бы интересно в лиге поиграть. Между прочим Рига в «Вышку» пробилась. Ты сейчас куда? Где остановился? Может в гости заглянешь? Поговорим в спокойной обстановке.

– Посмотрим, – пожал я плечами. – Сейчас съезжу в редакцию «Футбола-Хоккея», мне там обещали гонорар выплатить за несколько месяцев. Вечером подходите с женой в ресторан «Юность». А завтра можно я с твоими бандитами побегаю?

– Не можно, а нужно! – Улыбнулся старший тренер и дунул в свисток. – Когда твои американские гастроли накроются «медным тазом», тебе кроме «Динамо» идти-то некуда, ха-ха. Внимание! – Крикнул Бобров хоккеистам на льду. – Сейчас проведём двухсторонку и на сегодня закончили. – Затем Всеволод Михайлович протянул руку и сказал. – Ладно, давай до вечера.

* * *

Редакция еженедельника «Футбол-Хоккей», куда я кроме «Советского спорта» несколько материалов отправил из-за океана, находилась в исторической части Москвы на улице имени художника Архипова, которую в 90-е переименуют на какой-то церковный переулок. Газетчики, занимавшие весь первый этаж здания встретили меня примерно так же как и товарищ Старовойтов: «Смотрите кто пришёл⁈ Иван Тафгаев из НХЛ!» и так далее.

– Принёс небольшую статью про примерное экономическое устройство Национальной Хоккейной лиги. Если это вам конечно интересно, – сказал я в кабинете главного редактора Ивана Гавриловича Филатова, 54-летнего мужчины с породистым интеллигентным лицом. – А то у нас иногда в прессе такое пишут, что как будто там миллионеры бегают по льду. Это же полная ерунда. Я провёл 90 игр за сезон, у меня до сих пор всё тело болит, особенно по утрам.

– Ну скажем так, получают там хоккеисты деньги не маленькие, – возразил мне редактор еженедельника, который зенитчиком прошёл всю войну и был известным борцом с договорными матчами, из-за чего в 80-е будет уволен из редакции.

– Не получают, а зарабатывают своим потом и кровью. Мой друг, капитан «Блэкхокс» Стэн Микита жил с приёмными родителями в семье среднего достатка, а теперь богатый и уважаемый человек в Чикаго. Он сам себя сделал. Разве не в этом заключается высшая человеческая гордость?

– Высшая гордость советского человека – это служение делу построения коммунизма, – буркнул недовольно Филатов, просматривая мой материал.

– А это как? Ты значит всю жизнь вкалываешь за копейки, почти все результаты своего труда отдавая в какие-то фонды, где сидят люди, которые якобы знают как построить коммунизм, а потом на старость лет, ты нищий и больной смотришь, что ни хрена не построено, а деньги тупо украдены, так? В этом гордость?

– Вы рассуждаете Иван, как враг народа, – опешил от моей тирады редактор еженедельника. – Испортила вас Америка.

– Ясно, – я резко вырвал из рук Филатова свои листки с материалом и встал. – Да, вот ещё что. Передайте журналисту, некому Юрьеву, который написал про НХЛ вот эту чушь. – Я вытащил из внутреннего кармана пиджака свежий номер «Футбол-Хоккея» и показал на статью под названием «Простой сюжет сезона», начинающуюся строчками: «Истекший сезон НХЛ не отнесёшь к числу особо увлекательных». – Скажите ему, что он дурак и пишет о том, о чём не имеет никакого понятия и представления.

Я решительно пошёл на выход, однако в дверях был остановлен вопросом Ивана Гавриловича:

– Постойте, вы же ещё не получили гонорара за свои статьи.

– Передайте их в фонд построения коммунизма, – криво усмехнулся я. – Пусть на эти деньги дочка, какого-нибудь высокопоставленного чиновника погуляет в ресторане с подругами, коньяк дорогой попьёт, вино и даст взятку гаишнику, если попадётся пьяная за рулём. Всего наилучшего.

Я махнул рукой и покинул кабинет главного редактора.

* * *

Вечером в ресторане гостиницы «Юность» было как всегда многолюдно и весело. Бравые парни в простеньких самопальных концертных костюмах зажигали со сцены советским музыкальным суперхитом:

Всё, что в жизни есть у меня,

Всё, в чем радость каждого дня,

Всё, о чем тревоги и мечты, —

Это всё, это всё ты…

Я заранее заказал четыре столика и, оплатив закуски, сок и шампанское, предупредил парней, пришедших с жёнами и подругами, что прочие сверх бюджетные траты исключительно за их собственный счёт. Всё-таки я пока не долларовый миллионер.

– А что будет, если меня из ЦСКА не отпустят? – Спросил Валерий Харламов, который в ресторан привёл некую Марину Баженову, переводчика с французского языка.

– Скажу по секрету, – я нагнулся к уху армейского форварда, – только об этом молчок. За нарушение каждого пункта контракта американскими юристами прописана выплата неустойки. Если твой Тарасов встанет на дыбы, то ему из ЦК быстро мозги на место вправят. Наш десант в НХЛ – это дело государственной важности.

– Так, а сколько нам в этой Америке будут платить⁈ – Уже немного расслабившись спросил Валера Васильев.

– Достаточно чтобы купить губозакаточную машинку! – Хохотнул я. – Ты Васильев учти, особенно в Канаде тебя будут бить почти в каждой смене. Поэтому настоятельно рекомендую за лето поменьше нажимать на спиртное и побольше на штангу с гантелями.

– Мы ещё посмотрим, кто б… кого, – насупился лучший защитник СССР.

– Правда, а что по деньгам нам светит? – Спросил Боря Александров, который так же был сегодня с девушкой, с какой-то стюардессой Ириной.

– Если отбросить сказочные фантазии, – ответил я, – то сумму в 5 тысяч долларов в месяц можно будет смело выбить из спорткомитета. В переводе на рубли по курсу чёрного рынка – это 20 тысяч. Это конечно не много, но жить можно.

– Ничего себе немного⁈ – Вскрикнула стюардесса Ирина. – У меня в месяц зарплата всего 200 рэ.

– По этому поводу хочу сказать пару слов. – Я налил себе чуть-чуть шампанского и встал. – Обращаюсь персонально к тебе Валера Харламов, и к тебе Боря.

– А ко мне? – Обиженно спросил Валера Васильев, рядом с которым сидела его жена Татьяна.

– Васильев, едрён батон! – Засмеялся я. – Мы ещё в НХЛ не уехали, а ты мне уже надоел. Дай сказать. Деньги – это замечательно, но главное это благополучие в личной семейной жизни. Выпьем за то, чтобы вы оба женились в ближайшие месяцы. Иначе вас в Америку из страны не выпустят.

– Так бы сразу и сказал! – Загоготал Васильев и, первым звякнув свой фужер об остальные, опрокинул наше советское полусладкое шампанское в себя.

Постепенно в ресторан стали подходить другие мои гости. Всеволод Бобров с супругой Еленой, Саша Мальцев с Сусанной. И с каждым, перекрикивая ансамбль, я переговорил, посидел, выпил кофе. А когда уже начались танцы я вдруг остался один. Моя-то ненаглядная Лиза сейчас в Чикаго. Кстати, зря она переживала, ибо Родина встретила меня с распростёртыми объятьями.

– Можно вас пригласить на танец? – Неожиданно услышал я мелодичный женский голос.

Как раз заиграла какая-то красивая мелодия, и я, старый дурак, не смог отказать красивой пышногрудой блондинке.