Текст книги "Тафгай. Том 8 (СИ)"

Автор книги: Влад Порошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Воскресенье 14-го октября на берегу озера Карнеги специально для моей с Лизой свадьбы был сооружён деревянный настил. И так как дожди осенью в штате Нью-Джерси не такое уж редкое явление, организаторы торжества предусмотрительно натянули тент над столиками, тацполом и невысокой сценой с музыкантами. Естественно я во все эти приготовления не вникал. Достаточно было того, что мной была перечислена круглая сумма местному принстонскому агентству по организации праздников.

А вот с музыкантами вызвались мне помочь два Валерия, Харламов и Васильев. Эти два весёлых друга даже не пришли на вчерашнюю субботою тренировку, мотивируя тем, что они готовят музыкальный сюрприз и вообще составляют всю музыкальную и танцевальную программу, ведь местные лабухи ничего в советских свадьбах не секут. Кстати, тренер Эл немного поворчал во время непродолжительного тренировочного занятия, что отсутствуют лидеры команды, но в бутылку не полез.

Зато сегодня музыка действительно радовала мой слух. Это в Москве хочется какого-нибудь Мика Джаггера, а в Штатах наоборот – наступает тоска по моему адресу, который Советский союз. И сейчас местная музыкальная бригада, состоявшая из мужичков возрастом далеко за соракет, на ужасном русском языке с листочка пела:

Заботится сердце, сердце волнуется,

Почтовый пакуется груз.

Мой адрес – не дом и не улица,

Мой адрес – Советский Союз…

Правда, гостям на свадьбе, делившихся на два больших лагеря, на хоккеистов с жёнами и на родителей и родственников Лизы, кажется было всё равно подо что отплясывать, выпивать и веселиться. Но стоит признаться – одного человека я на свадьбу не пригласил. Не хотел видеть в такой торжественный день товарища Зимянина. И хоть мужики намекали, дескать не стоит усугублять конфликт, я был не преклонен, тем более всё, что делал начальник команды походило на настоящую войну, а не на банальную ссору.

– А теперь музыкальный сюрприз! – Гаркнул, дорвавшись до микрофона, Валера Васильев, на котором пиджак уже отсутствовал, а рубаха предательски вылезла из брюк. – Мужики давай на сцену!

На сцену конечно никто не полез, так как там элементарно отсутствовало место, зато почти вся русскоговорящая ледовая дружина сгрудилась словно хор имени Пятницкого перед музыкантами.

– Три, четыре! – Проорал Вася и музыканты грянули «Осень» группы ДДТ:

Что такое осень? Это небо! – Заголосили парни, словно стадо растревоженных бизонов:

Плачущее небо под ногами!

В лужах разлетаются птицы с облаками!

Осень, я давно с тобою не был…

– Про что песня? – Заинтересовался, подсевший рядом, старший тренер Эл Арбор. – Чего они так надрываются?

– Если коротко, то перевод такой, – шепнул я. – Осень, доползем ли, долетим ли до ответа, что же будет с Родиной и с нами? Почти как у Шекспира: «Быть или не быть».

– Очень странная русская песня, – пожал плечами канадец. – Осень – это же всего-навсего время года. Я вот что скажу, Тафи, тренироваться надо лучше и не забивать голову глупыми вопросами.

И вдруг Васильев, которому надоело горланить, выкрикнул: «Танцуют все!», и сам первый выскочил на танцпол, где тут же показал настоящий дикий и необузданный танец буги-вуги. За ним перестали петь и остальные хоккеисты, и так же бросились отплясывать кто во что горазд. Затем к дёргающимся парням присоединились их жёны, и наконец в общий безумный танцевальный круговорот влились родственники со стороны моей суженой-ряженой. А хитрые лабухи постепенно мотив «Осени» сменили на еврейский танец «7–40».

«Вот и дошло веселие до точки», – подумал я и спросил я Лизу, которая на седьмом месяце беременности уже ничего не могла ни есть, ни смотреть на еду, ни веселиться:

– Ты как? Может быть домой пойдём? Тут и без нас разберутся, что делать со спиртным, с закусками и с музыкантами.

– Когда всё это закончится? – Выдавив из себя улыбку, произнесла Лиза.

– Долго, пока полиция не приедет, – буркнул я.

И в этот момент среди разгулявшихся гостей появилась фигура начальника Чукотки, Михаила Зимянина. «Тоже, наверное, решил сделать подарочек в огромных кавычках», – подумал я и чисто автоматически встал из-за стола.

– Веселитесь, веселитесь, – криво усмехнувшись, замахал руками Зимянин, после чего музыка постепенно заглохла. – Извините, что без приглашения, ха-ха, но только сейчас принесли ценное письмо. Не удержался, хи-хи.

– Неужто вас обратно отзывают в Москву? – Съязвил я. – Неужели газета «Правда» без вашего руководства стала более читабельной, а в союзе журналистов появились новые интересные журналисты?

– Зря шутишь, Тафгаев! – Михаил Васильевич поморщился, вмиг потеряв хорошее расположение духа. – Это официальный приказ за подписью председателя Спорткомитета Сергея Павловича Павлова. С этого дня вы обязаны 80% своей зарплаты переводить в фонд мира! Кому не нравится, можете хоть сейчас поковать чемоданы и ехать домой. Ха-ха!

– А чё в фонде мира совсем денег нет что ли? – Спросил Валерий Васильев, смахнув со лба пот. – И сколько нам тогда на житьё-бытьё останется?

– Одна тысяча шестьсот долларов, – буркнул я и, протянув руку, потребовал. – Можно удостовериться в приказе?

– Можешь зачитать вслух. – Радостно отдал мне бумагу начальник Чукотки.

«Хренотень обыкновенная, – мысленно усмехнулся я, прочитав содержимое приказа с печатью и подписью. – Этой бумажкой можно смело подтереться и выкинуть».

– Что сказать? – Улыбнулся я как можно шире. – Приказ товарища Павлова противоречит контрактным обязательствам взятым на себя Спортивным комитетом. Нет таких пунктов в контракте, что гонорар хоккеистов может быть пересмотрен из-за чрезвычайных обстоятельств. И дабы товарищ Павлов не выглядел дураком в глазах спортивной мировой общественности, его репутацию надо спасать.

Я за секунду скомкал в кулаке приказ и на глазах изумлённого Зимянина швырнул бумажный шарик себе за спину.

– Куда⁈ – Взревел начальник Чукотки и бросился вылавливать павловский приказ, осквернённый моей рукой.

Однако из-под стола вылетел кот Фокс и, опередив чиновника, схватил бумажный шарик зубами и полетел в сторону нашего дома. У Фокса вообще был пунктик по поводу бумажных шариков. Он любил их ловить, пинать лапами и запихивать под диван, устраивая своего рода кошачий футбол. Вот и сейчас я не сомневался, что коту захотелось немного поиграть.

– Куда⁈ – Опять взвыл Зимянин и, смешно перебирая короткими ножками, попытался настигнуть моего кота, но это было бесполезно, ибо скорость бывшего уличного кота-проныры была гораздо выше, чем у настоящего члена партии.

Поэтому когда Фоксец затерялся среди кустов, начальник Чукотки обречённо всплеснул руками, вернулся к нашему столу и, грозя пальцем, прошипел:

– Вы у меня пойдёте под суд, товарищ Тафгаев.

– Танцуют всё! – Опять крикнул Валерий Васильев и грянула праздничная музыка.

* * *

Уже далеко за полночь, когда одни гости разошлись по домам, а другие разахались по гостиницам, на нашей кухне под чашечку крепкого кофе состоялось короткое совещание.

– Чё теперь будем делать? – Спросил Васильев, задав вопрос мучивший, сидящих рядом Харламова и Александрова.

– Чукотка этого так не оставит. – Тяжело вздохнул Валерий Харламов. – И зря ты выкинул приказ.

– Да здесь он, – хохотнул я.

После чего встал, прошёлся к дивану, который стоял в гостиной, и на котором сейчас сном праведника спал кот Фокс. Затем медленно и аккуратно сдвинул этот предмет мебели и поднял с пола свеженький бумажный шарик.

– Вот эта бумаженция. – Расправил я драгоценное письмо из СССР и прокомментировал его содержимое. – Вот печать, вот подпись.

– Ясное дело, берут нас на испуг, – высказался Боря Александров. – Не имеют право зарплаты срезать!

– Да, ладно мы и за тысячу шестьсот в месяц сыграем, в Союзе и таких денег не видели. – Махнул рукой Васильев и, подмигнув мне, спросил, – а сколько у нас за продажу «сувенирки» уже набежало?

– По примерным прикидкам, – задумался я, вспоминая отчёт нашего менеджера, – по тысяче на человека можно в месяц доплатить, как бонус за хорошую игру. Когда наладим продажу сувенирных свитеров с номерами и фамилиями, поболее получится. Зимой устроим зимнюю классику и ещё несколько акций проведём, поэтому деньги будут, не в этом дело. Дело в принципе, подписали договор – плати.

– Тлидцать тли, – пробормотал Валера Харламов. – Кстати, когда подписывал контракт, меня сразу насторожила очень большая сумма – 56 тысяч долларов за сезон. Как так вышло? Как так Спорткомитет расщедрился?

– Всё проще простого, – ответил я. – Все главные вопросы с НХЛ согласовывал председатель Совета министров Алексей Косыгин, который уверил Кларенса Кэмпбелла, что советские хоккеисты получат гонорары не ниже средней зарплаты по лиге. Сейчас в НХЛ минимальная зарплата – 54 тысячи долларов в год, звёзды зарабатывают по 200 тысяч и более. Как видите, нам прописали в контракт цифру, чуть выше минималки.

– И ту её хотят срезать, суки, – несильно грохнул кулаком по столу Боря Александров. – Что будем делать?

– План простой, – сказал я, допив кофе. – Первое – Чукотку игнорируем. Второе – никаких бумаг не подписываем. Третье – терпим до января и уже тогда выставляем свои условия. Четвёртое – тайно переговорим со всеми парнями, успокоим их и настроим на рабочий лад.

– А деньги? – Спросил Васильев.

– Не суетись, Вася. Спокойно проживём, получая процент от продажи сувенирной продукции, – закончил я очередное производственное совещание.

* * *

Первая брачная ночь с моей законной женой Лизой с самого «стартового свистка» пошла не по плану. Сначала Лизавета, находящаяся на седьмом месяце беременности, захотела чего-нибудь кисленького, затем солёненького, после принесённых мной консервированных огурцов и свежих апельсинов, супруга потребовала срочно чего-нибудь сладкого.

– Давай я сразу принесу кофе с сахаром, чтобы за чем-нибудь горьким в четвёртый раз не бегать? – Буркнул я, держась за голову.

– Ты меня не любить, – обиженно шмыгнула носом Лиза.

– Любить, – пробормотал я, – но, на всякий случай, кроме тростникового сахара захвачу – кофе, чеснок, пепси-колу и кусок льда из морозилки.

– Да, я хотеть лёд! – Обрадовалась супруга.

Однако, спустившись со второго этажа на кухню, я решил первым делом пять минут поспать, для чего скрытно прихватил из спальни будильник. «В конце концов, пять минут покоя после сумасшедшего дня я заслужил», – подумалось мне, когда я прилёг на диван рядом с котом Фоксом.

Что характерно – провал в сон произошёл буквально за секунду. Только что перед глазами был выключенный цветной телевизор фирмы «Motorola» с диагональю в 21 дюйм, и вот я уже созерцаю бесконечные полки с древними книгами. «Библиотека с ненормальным библиотекарем», – догадался я. И тут же из маленькой незаметной двери вышел невысокий мужчина в кожаной жилетке, с лысой головой и бородой, похожей на штыковую лопату.

– Приветствую, пан, – торжественно произнёс он, – поздравляю с днём свадьбы. Или это не у вас свадьба, а у Ивана Четвёртого?

– Аха, Иван Грозный женился на княжне Марии Темрюковне, – кивнул я. – Буквально на днях. И я там был, мёд-пиво пил, по усам текло, а в рот не попало.

– Всё шутите, товарищ Тафгаев, – мгновенно посерьёзнел библиотекарь. – Ну и заварили вы кашу с вашей НХЛ. Мы же первоначально договаривались на ВХА, я уже и телевизоре настроил на нужную волну. Будущее теперь вообще в тартарары покатится, если вы всё бросите на половине пути.

– Хватит нотации читать, – разозлился я. – У меня и без вас проблем до потолка. Начальник Чукотки нервы треплет, шаман Волков где-то запропастился, а мужики в команде бухают втихаря!

– Ах да, шаманидзе, – пробубнил мужчина и, почесав свой лысый затылок, вытащил из-под прилавка книжку в потёртой и почерневшей обложке. – Вот книга «Потерь». Открывайте её на любой странице, может быть зацепка какая-то и появится.

– С этого и надо было начинать, – буркнул я и схватил книгу, словно спасительный круг. – Забавная у вас здесь литература.

Нервно хохотнул я и открыл книженцию точно посередине. Но вместо оживающих волшебных картинок и обычных внятных человеческих надписей, на развороте из двух листов перед моим взором предстали какие-то хаотичные буквы и цифры.

– Ткни пальцем, дубина! – Скомандовал библиотекарь.

– Ку куда? – Пролепетал я.

– Да вот же! – Не выдержал лысый мужик и сам ткнул пальцем в раскрытую страницу, а затем прочитал. – Сорок с половиной градусов северной широты и семьдесят четыре с половиной градуса западной долготы. Поганое место, скажу я вам. Сейчас адрес напишу. – Библиотекарь беспардонно начеркал шариковой ручкой адресок на моей руке и добавил. – Сидит твой шаман в подвале у одного фермера. Ну, всё, прощаться не будет, а то я этого не люблю. Зря ты в НХЛ полез, Иван, ой зря.

Затем кто-то сунул мне под нос пушистый хвост и я громко чихнул. Само собой, библиотека тут же растворилась в воздухе, зато адресок заветный на руке остался.

– Мяу, – сказал кот Фокс, потребовав чего-то мясного.

– Вы что сегодня с Лизой сговорились? – Проворчал я и пошёл к холодильнику.

* * *

Утром в понедельник на своей колымаге «Ford Falcon» 1963 года, приобретённой ещё год назад, и не проданной Лизой, я буквально летел на север от нашего Принстона. Где-то там, недалеко от маленького городка Клайд, находилась ферма нехорошего человека, практикующего киднеппинг или, проще говоря, похищение людей. С собой для компании я прихватил Валеру Васильева, однако следом к Васе с вопросом: «А вы куда?», прицепился Боря Александров. А когда мы уже прыгнули в машину, то четвёртым на заднее сиденье уселся Валерий Харламов, заявив, что это не по-товарищески квасить без него где-то на троих. В общем, вся банда вновь оказалась в сборе.

– Куда едем-то? – Спросил Васильев.

– Вот, ночью кто-то под дверь подкинул. Шамана едем выручать.

Я сунул другу записку, в которой шаман Волков умолял о помощи и указывал адрес, где его удерживают против воли нехорошие люди. Естественно, этот документ был написан моей собственной левой рукой. Ведь если рассказать парням о странной библиотеке и таком же странном библиотекаре, явившемся во сне, то меня как минимум подняли бы на смех.

– Слушайте, мужики, может лучше обратиться в полицию? – Немного растерялся Харламов.

– Ну конечно, сейчас всё бросим и пойдём к ментам. – Криво усмехнулся храбрец Александров. – А вдруг Волков, пока мы по полициям будем бегать, там в плену окочурится, ласты склеит? Я, между прочим, должник Михаила Ефремовича. Сейчас кому надо в рыло сунем, и нам без протокола шамана выпустят.

– А если у них оружие? – Засомневался Валера Васильев.

– Ничего, у меня бейсбольная бита в багажнике, – пробурчал я и мысленно обозвал себя дураком, так как про огнестрельное оружие даже не подумал, отвык в Союзе от местных американских реалий.

Что же касается дороги, то до нужного мне фермерского хозяйства наша хоккейная банда долетела за 15 минут, рядом оказался этот дом. Я остановил машину, спрятав её в придорожных кустах, и целых десять секунд не решался что-либо предпринять. «А вдруг сон был обманом? – думал я. – Сейчас ведь невиновного человека отправлю на больничную койку. Хотя этот библиотекарь меня пока не обманывал. Суперсерию 72 мы выиграли, хоть и проиграли последний матч».

– Чё ждём? – Заёрзал от нетерпения на заднем пассажирском кресле Боря Александров.

– Злость накапливаю, система йогов, – буркнул я и вышел из машины.

Затем открыл багажник, бейсбольную биту отдал Валере Васильеву, а сам взял коробку из-под телевизора, набитую старыми вещами.

– Пока не высовывайтесь, но будьте наготове, – шепнул я парням и двинулся к жилому дому фермера, держа коробку перед собой.

«Ничего себе хозяйство! – присвистнул я про себя. – Вон коровник, вон курятник, а вот и трактор под навесом. Богатый куркуль. Что ж я не спросил у библиотекаря – сколько здесь всего проживает человек? Эх, всё на авось, всё на соплях».

Подойдя к двери, я ещё раз тяжело вздохнул и несколько раз кулачищем постучал по не самой крепкой дверной конструкции. Примерно десять долгих секунд в доме не слышались ни шаги, ни скрипы, ни какие-либо иные звуки. Поэтому я ещё более настойчиво повторил барабанную дробь и крикнул:

– Эй, хозяин, открывай! Фирма «Веник» вам сегодня дарит специальный подарок!

Слово «Веник» я произнёс по-русски, так как это было единственное фирменное название, пришедшее на ум. И это сработало. Услышав о подарке, в доме кто-то большой зашевелился и звуки тяжёлых шагов стали медленно приближаться.

– Кто? – Произнёс неприятный гнусавый голос.

– Вам подарок, откройте!

– Какой к чёрту подарок? – Дверь немного приоткрылась и на меня посмотрел тучный мужик с давно не мытыми волосами, одетый в засаленную потную майку и в старые джинсы, вняло от этого типа преотвратно.

– Кухонный комбайн! – Улыбнулся я. – Если вы его возьмёте бесплатно, поработаете на нём и расскажите о комбайне соседям, то наша компания выплатит вам 100 долларов.

– Что за комбайн? Что он делает? – Чуть-чуть шире приоткрыл дверь странный фермер.

– Куда я могу его поставить, чтобы продемонстрировать его достоинтсва?

– Заходи, – нехотя крякнул мужик, который навскидку весил килограммов 150, и, полностью распахнув двери, показал мне ружьё, зажатое в левой руке.

Прямой в челюсть я нанёс быстрее, чем успел придумать – куда бить? Коробка со старыми шмотками отлетела в сторону, ружьё грохнулось на пол, но мужик выстоял. Поэтому серию мощнейших ударов я выбросил с молниеносной скоростью. Обычно так молотят, когда идёт борьба не на жизнь, а на смерть. И лишь спустя пять секунд фермер, нахватав лицом, полную авоську убийственных хуков, прямых и один апперкот, сполз по стенке.

– Где держишь пленника, сука? – Прорычал я, быстро подняв винтовку, и, передёрнув затвор, наставил её на причинное место потного толстяка. – Пленник где⁈ Пристрелю ведь, баран! И американский суд меня оправдает! – Заорал я так, чтобы от одного голоса этот враг рода человеческого наделал в штаны.

Однако мужик лишь криво усмехнулся, наверное подумал, что я полицейский. Тогда палец сам собой нажал на спусковой крючок и после громкого оглушающего выстрела образовалась дыра в полу между ног, моментально обделавшегося фермера.

– Значит, жить хочешь? – Тихо спросил я у мелко трясущегося существа. – Где спрятан пленник?

– Всё скажу, – наконец промямлил мужик. – С левого торца дома, дверь в подвал, за баком с дождевой водой.

– Лечь на живот, руки за спину! – Скомандовал я и вытащил из кармана изоленту, которой обычно фиксировал хоккейные щитки.

Измождённый вид Волкова меня, мягко говоря, потряс. Харламов с Васильевым помогли шаману, похожему на бродягу с необитаемого острова, выйти из подвала, где оказывается, содержались ещё четыре человека – три женщины разного возраста и один мужчина лет пятидесяти. Эта толстомордая сволочь, выгоняла по ночам на работу своих, так называемых, рабов, а утром загоняла обратно. А шаманидзе ему приглянулся, когда вылечил бычка и помог отелиться одной корове.

– Хотел немного подзаработать, не люблю быть в долгу за билеты, за паспорт, – просипел Михаил Ефремович, когда мы его усадили в машину. – Вот и попал как кур в ощип. Это чего же такое на белом свете делается? Я ведь живой человек.

– Сволочней везде полно, – авторитетно высказался Васильев. – Ты паспорт нашел? – Спросил он уже меня.

– Нашёл, нашёл, – я похлопал себя по выпирающему внутреннему карману. – Сейчас эту ферму на семью этих бедных людей перепишем и поедем. Осталось только мироеда немного попинать, чтобы он свою закорючку на дарственную бумагу поставил. Отказывается, просит, чтобы срончо вызвали полицию.

– А может его на место пленников засунуть? – Предложил «Малыш».

– Было бы замечательно, но это лишнее, – махнул рукой я. – Сначала ферму перепишем, затем новые хозяева вызовут стражей порядка. Он ведь, собака, их так и заманил, продажей своего немаленького хозяйства. Ну, вот сделка и состоялась. А это наши комиссионные. – Я показал толстую пачку долларов. – Здесь ровно 4 тысячи, призовые на матч против «Филадельфии Флайерз».

– Всё зло из-за денег, – прохрипел, выглянув из машины, шаман Волков. – Как вы меня вообще нашли? Это же просто чудо какое-то.

– Да, ерунда, – усмехнулся Харламов. – Кто-то записку к нам под дверь подкинул.

Глава 15

Календарь НХЛ, я вам скажу, такая малоприятная загогулина, что некогда перевести дух. В воскресенье – свадьба, в понедельник – встреча с шаманом, а в среду уже новый матч. Поэтому во вторник 16-го октября я буквально потребовал от товарища Волкова, чтобы тот подтёр сопли, привёл себя в порядок и приступил к исцелению переданных в моё ведение хоккеистов. Кстати, шаманидзе временно был размещён в нашем с Харламовым доме, мы ему выделили диван в гостиной, который, правда, ему пришлось разделить с котом Фоксом.

– Что это за мутная личность объявилась в вашем доме? – Взвизгнул начальник Чукотки, товарищ Зимянин, ворвавшись во вторник вечером в мой дом, в мою крепость. – Иностранным гражданам рядом с хоккеистами из СССР я проживать запрещаю!

– Это новый врач нашей хоккейной команды, – буркнул я, не предложив начальнику ни присесть, ни выпить кофе, ни хлебнуть чая. – Товарищ Джон Смит, между прочим, член чикагской рабочей и коммунистической партии. И я ему уже подыскиваю съёмную квартиру.

Я кивнул на сидевшего за столом шаманидзе, который усиленно прятал глаза. Подозреваю, что грозный вид нашего субтильного начальника наводил на коренного советского человека, коим являлся Волков, страх, неприязнь и тоску. Из-за чего шаман волей-неволей выглядел нашкодившим подростком. Однако чтобы не проколоться в первый же день, Волков на ужасном английском языке произнёс:

– Я с отличием закончил Чикагский медицинский колледж. Я есть специалист по травматологии.

– Он что, по-нашему не бельмеса? – Уже не так категорично спросил Михаил Зимянин.

– Да он по-русски щебечет не хуже Тургенева с Тютчевым, – махнул я рукой. – Просто стесняется из-за сильного акцента.

– Мой бабушка бежать из царской России от преследований Николая Второго, – нехотя пробурчал шаман Волков.

– Да, бабуля у него была с приветом, – еле сдерживая серьёзный вид, добавил я. – Бросила бомбу в псковского генерал-губернатора. Кстати, покалечила лошадь.

– А губернатор? – Заинтересовался Зимянин.

– Губернатор получил на всю оставшуюся жизнь нервный тик, который сам собой излечился в 1918 году. – Тут же ответил я и своей широкой грудью стал медленно подталкивать товарища Зимянина на выход.

– В каком смысле излечился? – Удивился начальник Чукотки, попытавшись всё же протиснуться в гостиную.

– В самом прямом. – Я открыл уличную входную дверь. – Губернатора расстреляла группа революционных товарищей при экспроприации ценных картин, которые с большим успехом позже обменивались на самогон и сало. «Се ля ви», – примерно так сказал бывший король Франции Людовик 16-ый, стоя на эшафоте перед гильотиной.

– Но, но! Это был вполне законный «красный террор»! – Возмутился Зимянин уже оказавшись на улице.

– У нас завтра сложнейшая игра, поэтому давайте дискуссию о законе и порядке перенесём на более поздний срок, – ответил я, закрывая дверь.

«Шлёпнуть человека без суда и следствия, что может быть законней?» – подумал я, пересекая гостиную и усаживаясь за стол. На шум со второго этажа спустились Валерий Харламов и его супруга Марина.

– Видишь? Живу как на пороховой бочке, – пожаловался я шаману.

– Что опять Чукотка прибегал? – Усмехнулся Харламов. – Кстати, он в последние два дня стал часто захаживать к братьям Солодухиным. Я со старшим Сергеем сегодня после тренировки перекинулся парой слов по поводу Зимянина. Так Серёжа «включил дурака», дескать Чукотка им просто один раз письмо из Ленинграда занёс и всё. Темнят что-то братья.

– Завтра после Филадельфии я сам к ним зайду, тоже телеграммочку из Питера притараню, – буркнул я.

– А правда, что завтра вы с какими-то хулиганами играете? – Спросила Марина.

– С «бандитами с Брод-стрит», – кивнул я. – Так что товарищ Волков, то есть теперь уже Джон Смит, сутра поедем по аптекам. Пиши список, что нам потребуется для лечения синяков, шишек, рассечений, вывихов и переломов?

– Ты, Иван, сейчас пошутил? – Опешила жена Валеры Харламова. – Это твой очередной розыгрыш?

– В прошлом году в первой же встрече моего Чикаго с Филадельфией весь лёд был залит кровью. Зато потом регулярный чемпионат эти «хоккейные бандиты» были как шёлковые. Но в «Чёрных ястребах» кроме меня имелось ещё три вышибалы. Так что завтра будет не до шуток.

– Не пугай, – хмыкнул Валера. – Мы тоже кое-что могём.

Эх, посмотрел бы ты матч ЦСКА – «Филадельфия Флайерз» 1976 года, когда новый старший тренер Константин Локтев увёл команду со льда, тогда бы так не храбрился.

* * *

В среду 17-го октября маленький американский городок, где очень нравилось селиться разным лауреатам Нобелевской премии, где доживал последние дни Альберт Эйнштейн и начинал свои приключения вымышленный археолог Индиана Джонс, я и шаман Волков исколесили вдоль и поперёк. Из-за чего пришлось пропустить традиционную утреннюю раскатку. Ведь новоиспечённый врач хоккейной команды Джон шаманидзе Смит в буквальном смысле слова озверел. В каждой аптеке он перенюхал сотни корешков, листиков и порошков, не доверяя местным английским надписям. Что-то шаман нахваливал и приговаривал, что такие экземпляры в окрестностях Нижнего Новгорода не водятся. Что-то Волков беззастенчиво отметал, как вредное или бесполезное снадобье. Так же по его настоятельному требованию мной были приобретены: полсотни килограмм гипса, с десяток медицинских шин, пластыри, бинты, зелёнка и медицинский спирт.

– Маэстро Джон Смит, я конечно не специалист, но чем вы собираетесь зашивать рассечения на лице? Где нитки и иголки? – Поинтересовался я, укладывая множественные покупки в багажник машины и на заднее сиденье. – Шайба, к вашему сведению, летит со скоростью превышающей 100 км в час. А если ей со всего размаха и по мардасам? Я уже молчу про хулиганские удары клюшкой в область головы.

– Ты, Ваня, всю жизнь занимался хоккеем, – недовольно заворчал Волков Смит, – а я всю жизнь нетрадиционной медициной. И первое чему меня обучил мой дед, царствие ему небесное, это как заживлять рваные раны без нитки и иголки. Швы – это же не эстетично.

– Зато дёшево, надёжно и практично, – пожал я плечами. – Ладно, тебе видней. Готовься, работы сегодня предстоит более чем. «Лётчики» из Филадельфии меня, конечно, побаиваются, но остальных ребят жалеть не будут.

– Что значит жалеть не будут? – Возмутился шаман. – А судьи кто? То есть, а судьи что?

– Судьи? – Хмыкнул я, усаживаясь в машину. – НХЛ – это же коммерческая лига, в которой драки – часть шоу. Поэтому судьи вмешаются лишь тогда, когда один из противников будет лежать на льду и пускать кровавые пузыри. Шутка, но в каждой шутке есть доля сам знаешь чего. Поехали уже! До автобуса в Нью-Йорк час остался. Пообедаем и на матч.

– Да уж, – задумчиво пробормотал Волков и, плюхнувшись на переднее пассажирское сиденье, заметил, – а городок-то ничего. Чистенький, уютненький, архитектура красивая, народ везде интеллигентный, студенты, не то что твой Чикаго с этническими бандами на южных окраинах. Вот ты мне ответь, почему все люди не могут жить по-умному в мире? Неужели заниматься разбоем и грабежом выгодней, чем честно трудиться на благо себя и общества?

– Хрен его разберёт, – буркнул я, поехав по узкой улочке с двух и трёхэтажными домами из красного кирпича с белыми оконными рамами, из-за чего возникало невольное ощущение, что автомобиль катится по большому игрушечному городу. – Ты знаешь, мне как-то раз попался на глаза фантастический рассказ, где автор писал про галактику со множеством обитаемых миров. На одних планетах галактики процветали воровство, бандитизм, тирания, бесчисленные войны и прочая неразумная «дичь». На других, скажем так, планетах высокого уровня народ занимался исключительно наукой, культурой, духовным и физическим развитием. Но кроме планет зла и добра в галактике имелись и серединные миры, где света и тьмы было примерно поровну.

– Зачем? – Заинтересовался шаманидзе.

– А затем, брат мой Волков, чтобы отделить зёрна от плевел. Рождается на такой серединной планете человек, живёт, взрослеет, раскрывается во всей красе. Если чернота берёт вверх над его бессмертной душой, то следующее воплощение будет в мирах тьмы. Если внутри человека побеждает свет, то и следующее рождение произойдёт на планете более высокого уровня.

– Хочешь сказать, что наша Земля – это серединный мир, где у каждого есть свобода выбора? – Догадался новоиспечённый Джон Смит.

– Не знаю, – пожал я плечами, – но очень похоже на то. Мы ведь с тобой легко могли бы влиться в бандитское сообщество. У тебя, кстати, одна ходка уже имеется, ха-ха. Сначала таскали бы шмотки через границу, затем организовали бы свою ОПГ. Но мне и тебе такая жизнь противна, поэтому мы честно пашем на благо себя и общества.

– Интересная мысль, – задумчиво пробурчал шаман Волоков.

* * *

Во время небольшой раскатки перед стартовым свистком на «Мэдисон-Сквер-Гарден» я постоянно ловил себя на мысли, что именно сейчас на этом льду состоится самый настоящий отбор «зёрен от плевел». «Хулиганы с Брод Стрит» живо отфильтруют моих парней на тех, которые в НХЛ заиграют и приживутся, и на тех, которые дадут заднюю. Жаль, что испытание Филадельфией выпало всего-навсего на третий матч. Но так уж распорядилась судьба и хоккейный календарь.

Не скрою, за кое-кого из ребят было тревожно. Однако чехословацкие друзья, не осознавая предстоящего испытания, постоянно перешучивались и хохотали. Валерий Харламов с Борей Александровым то же над чем-то потешались. А вот братья Солодухины и Коля Свистухин напротив были максимально сосредоточены. Но самое отрешённое лицо было у Вити Коноваленко, который разминался в маленькой вратарской площади.

– Ха-ха, – подкатил ко мне Борька Александров и, показав рукой на нашу новую эмблему на лицевой стороне свитера, где в большом белом квадрате была начерчена огромная красная буква «М», а под ней латинским мелким красным шрифтом было написано «RED STARS», спросил, – а чё не ромбик? Ха-ха! Вся форма красно-белая, так чё у нас на животе квадрат, а не ромбик? Ха-ха!

Надо оговориться, что к этому третьему матчу менеджер команды Ричард Адамс смог найти фирму, которая нам пошила оригинальную хоккейную форму. До этого мы провели две календарные игры в тренировочных свитерах с одними безымянными номерами на спине. И новенький домашний вариант формы вышел такой – основа красная с белыми полосками, выездной комплект – белая основа с красными линиями. Кроме всего прочего дизайнеры фирмы разработали простенький логотип, над которым и посмеивались некоторые парни.