Текст книги "Нехрупкая Лилия (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 9

Два грузовика барахла выгружают на поляне у леса. Большой шатёр под аппаратную, там ребята будут просматривать отснятый материал, и если запорото, то переснимать на месте. Три палатки для съемочной группы. Это нам с Полиной с хозяйкой повезло, а другим не очень. Не все местные гостеприимно отнеслись к чужим. А жить у ведьмы девчонки боятся.

– Едем, едем в соседнее село на дискотеку, – подпевает Фил играющую из машины песню, проходя мимо с коробкой. – Эх, я б вечерком сходил бы на деревенскую, с девушками познакомиться.

– Они не танцуют, Филипп Львович, – посмеивается Маничка. – И музыка у них не та, к которой мы привыкли.

– Слышал я их пение. Красиво, но заунывно. Напиться сразу захотелось.

– Не советую. Ведьмина настойка убивает, – вспоминаю прошлый вечер.

– Да ты что! – ставит коробку на землю. – А говорят, они тут не пьют.

– А они и не пьют. Они лечатся! – приподнимаю палец. – Слушайте, жарковато, – дергаю за ворот рубашки. – Может, искупаемся?

– Лиля, окстись! Вода холодная. Я себе инструмент застудить не хочу, – отказывается Фил.

– Слабак! Не отвалится твой инструмент. Я пошла.

Идут вдоль берега вглубь лесочка, чтобы никто не мешал уединению.

Но подойдя в речке и потрогав воду, понимаю, что Фил прав. Холодноватая.

Устраиваюсь на камне у воды и, сняв кроссовки, опускаю ноги в воду.

– Брр… – передёргивает от волны озноба, пробежавшего по коже.

Но посидев немного, привыкаю. И водичка не кажется уже такой холодной.

– Простыть решила? – неожиданно садится рядом со мной Воронин.

– Ты откуда тут? – оглядываюсь.

У них правило – жених и невеста в компаниях только вдвоём должны быть, чтобы никто ничего нехорошего не подумал. Это мне Полина рассказала.

– Ты без Дарьи? – понимаю, что её здесь нет.

– Без. Держи, – подаёт мне букетик спелой земляники.

– Спасибо…

Ягоду в букетах мне ещё никто не дарил. Необычно и приятно. Запах очень яркий и натуральный. Отрываю одну ягодку и закидываю в рот.

– Сладкая.

– Угу… – смотрит на воду.

– Будешь? – отрывают ещё одну, и подаю ему.

Смотрит сначала, не отрываясь, а потом резко губами выхватывает из моих пальцев земляничку.

Взвизгиваю со смехом от испуга.

– Дурак! – взмахиваю руками и теряю равновесие.

Стас успевает меня подхватить за талию, прежде чем я свалюсь в воду.

Я очень неприлично прижимаюсь к нему грудью. Даже покалывать начинает. Кровь бьётся в висках, а дыхание сбивается.

– Не нужно падать, – шепчет у моих губ. – Я боюсь воды.

Вздёргиваю бровь.

– Три года назад я упал с утёса в реку. Октябрь. Ударился головой, еле выплыл, судорогой сводило тело. Теперь я почти ничего не помню до этого.

– Совсем ничего?

– Какие-то моменты всплывают, когда мне рассказывают про моё детство, например. Но в основном ничего. Иногда я даже не уверен, что меня зовут Андрей.

Ещё бы! Стас Воронин тебя зовут.

– То есть ты припоминаешь, что вырос здесь?

– Да… – ведёт носом по моей щеке.

Так, стоп! Что за бред! – опираюсь рукой о его грудь и надавливаю, чтобы перестал меня щекотать.

Не можешь ты этого помнить. Ты вырос в Москве, с детства играл в футбол с мальчишками во дворе. Отец заметил твои способности и отвёл в детскую секцию клуба " Динамо". И понеслось. Сначала любитель, потом попал в профессиональный. Но на одной из игр поскользнулся на мокрой траве и разорвал связки на правой ноге. После этого тебя списали. Гасанов младший пристроил работать водителем к своему брату.

Всё это я рассказываю сама себе, не озвучивая.

Как сломать матрицу, которая уже построилась в его голове за три года? Надо Алиске звонить, она точно знает. И всё-таки лучше, чтобы сюда сама приехала.

А что если? – рождается в голове дурацкая идея.

В тот момент, когда он меня пытается поцеловать, я делаю захват за шею и разворот. Оба падаем в воду. Ну, а что, блин? Клин клином вышибают. Вдруг сработает.

Ледяная вода сковывает тело, мышцы становятся каменными. Выныриваю.

– Твою мать! – протерев глаза, не нахожу Стаса. – Воронин!

Тихо.

Какой Воронин, ебобо!

– Андрей! – ударяю по воде рукой. – Хватит игр!

Громкий всплеск за спиной. Выныривает с шумным вдохом. Глаза как у бешеной собаки. И не понятно от злости или от страха. Идёт медленно на меня. Я пячусь назад.

– Я просто хотела проверить теорию… – заикаясь.

– Какую? – с рычанием.

– В кино показывают, что память от удара теряют, потом опять башкой стук и всё на место становится. Вдруг и у тебя бы так же…

– Думаешь, я не проверял?

– У вас же здесь ни кино, ни телевизоров. Откуда тебе знать?

Дышит глубоко, так что видно как движется грудная клетка под облепившей тело рубахой. И молчит.

Становится не по себе.

Вообще-то Воронин по натуре хищник. С виду только милый парень. Но он ещё и охотник. Ловко управляется с оружием. И видимо здесь его способности очень пригодились, оставив печать на характере.

Вот сейчас он на меня смотрит как какой-нибудь тигр или медведь, готовый наброситься и сожрать.

– Ты меня пугаешь, – обхватываю себя руками.

От холода тело бьёт крупная дрожь, и зуб на зуб не попадает.

В мгновение его отпускает.

– Пойдём, – хватает за руку и тащит за собой из воды. – Снимай одежду, – приказывает на берегу.

– Совсем? – удивлённо распахиваю глаза.

Вопросительный наклон головы и одна бровь вниз, другая вверх.

Понятно. Совсем…

Снимаю мокрые рубашку и брюки. Под ними у меня бикини. Его оставлю, сохнет быстро.

Наблюдаю, как он снимает рубаху, задержав дыхание. Я от откровенного порно так не возбуждаюсь, как от созерцания оголённого торса Воронина. Красивый, сука, потрогать хочется.

Незаметно бью себя по руке, чтоб не сорваться и не пощупать мышцы красавчика.

Держись, Лилька, ты кремень! Тебя столько раз соблазняли, но ты не велась. А тут… Ох, растекаюсь лужицей.

Воронин тем временем уже разделся, оставаясь лишь в…

Мля, я не могу. Меня разбирает смех. И это отлично!

– Ситцевые трусы – это круто, – ржу, поднимая палец вверх.

– А что не так? – игриво щёлкает резинкой. – Ты ещё у наших портков не видела, – поддерживает моё веселье.

– Можно вопрос? – давлю смех. – А женщины в панталонах ходят? С рюшечками? А сверху что?

– Не знаю. Я им под юбки не заглядывал.

– В смысле? – меня отпускает. – А Дарья? Неужели ни разу…

– Нет. До свадьбы нельзя.

– Ой, да ладно! Скажи, что не тискал её в тёмном уголке? Вы же целовались, я видела, – вырывается у меня.

– Когда? – удивлённо вскидывает брови.

Язык мой – враг мой.

Что мне ему ответить? Что мне каждую ночь кусочки из его жизни во снах транслируют, как по телеку. Так он не поверит. Возможно, ведьма обманула, и только я их вижу. Он же даже не намекнул на это. Хотя и ведёт себя странно.

Но с мужиками такое бывает. Им ведь хватает всего двадцати секунд чтобы "влюбиться". Вернее понять, что женщина ему подходит. Внешность, запах. Больше второе, конечно. Ведь все мы в какой-то степени животные. И биохимия у нас похожая.

И я придумываю в голове варианты, как вывернуться.

– Ты тоже их видишь, да? Ты тоже видишь сны? – подходит ко мне.

– Уууу… Бляха муха…

Глава 10

– Какие сны? – делает вид, что не понимает о чём я.

– Яркие, живые. Словно я в них. Только в твоём теле. Я вижу, что ты делаешь, что думаешь. Вижу людей, с которыми общаешься. Полину, например, твою ассистентку. Ты её считаешь миленькой, но глупенькой, иногда признаёшь – есть в ней стремление к достижению своих амбиций. Как ты говоришь – далеко пойдёт, если…

– Если будет продолжать в том же направлении, – продолжает за меня.

Не один я вижу сны… Она тоже. По глазам видно. Они у неё более красноречивые, чем слова. Хитрая женщина, сама себе на уме, умеет прятать эмоции и включать абсолютное равнодушие. Но если читать язык тела, то она сдерживает себя, юлит и выкручивается, чтобы не поймали. Её дыхание, зрачки, жесты. Всё выдаёт.

Откуда я это знаю?

Понятия не имею, но читать людей я умею. И эти знания мне очень помогают, особенно сейчас, когда передо мной Лиля. Непростой человек.

– Мой поцелуй с Дарьей ты видеть не могла, никто не мог. А вот подсмотреть через сон – вполне, – нависаю над ней.

Она ниже на голову, и смотрит снизу вверх, не мигая. Ух, глаза, какие! Взгляд пронизывающий и жёсткий. Не по себе становится.

Змеюка по характеру. Ядом своим убить может. Но, сука, такая манящая. От неё такой энергией несёт, что меня тянет, как магнитом. Внутри крутит всего от одной мысли о ней. Я её видеть постоянно хочу. Просто хочу… Прямо здесь и сейчас.

Когда очнулся в лесном домике и увидел её сидящую рядом, думал, у меня крыша поехала. Как женщина из снов могла оказаться посреди глухой тайги?! Невообразимо. Но как-то оказалась. Живая и настоящая. И именно такая, как я видел. Тот же голос и манера говорить немного плавно, будто обдумывает каждое слово. Немного хрипотцы в голосе. И матерится. Очень яркая черта, подчёркивающая её статус. Женщины от власти грубеют и часто ведут себя, как мужчины. Им нужно каждый день доказывать, что они не зря занимают своё место.

У Лили немного другое. Она четко знает, что кроме неё никто не справится с тем, чем она занимается. Тот редкий случай, когда человек незаменим. Её уважают, с ней считаются. Её хотят порой убить, но и трепещут в присутствии.

– Не молчи, – наклоняюсь к ней.

Меня кроет. Никогда не думал, что так можно хотеть женщину. У меня ломка. Я к Дарье ничего подобного не чувствовал никогда, а она моложе и попышнее местами. Скольжу глазами вниз, на грудь, под небольшими треугольниками лифчика от купальника.

– Я не знаю, как тебе ответить, – медленно выговаривает слова.

– Да или нет? Всё просто.

– А что это решит?

– Задачу в моей голове, которая уже несколько лет из неё не выходит.

– Я не вижу снов с тобой, – уверенно.

– Лжёшь.

– Проверить всё равно не сможешь. Давить на меня бесполезно, я не продавливаюсь. Пытать ты не будешь, – язвительно ухмыляется.

Ой, стерва…

Это откуда ж ты такая вредная?! Не удивляюсь, что одинокая.

Одной рукой захват за шею, второй под задницу и, приподняв, вжимаю в ствол стоящего рядом большого дерева.

– А может, стоит попытаться? – впиваюсь поцелуем в губы.

Кровь гулко ударяет в голову, в ушах шумит. Контроль потерян, руки жадно изучают горячее женское тело. Сначала слабая попытка меня оттолкнуть, а потом расслабление. Она обнимает меня за шею и отвечает на поцелуи. Целую, а руки сжимают грудь. Лиля судорожно глубоко дышит, позволяя себя ласкать.

Шум в ушах нарастает и голову вдруг разрывает от резкой головной боли.

– Ммм… – хватаюсь за неё.

Меня отбрасывает назад и на колени.

– Ст… Андрей! – опускается рядом Лиля. – Где болит?

– Затылок…

– Сейчас, – подхватывает свою рубашку, бежит к воде, намачивает и прикладывает мне сзади. – Держи! Это немного снимет боль. Я в лагерь, – натягивает брюки и обувь. – Принесу уколы обезболивающего.

– Нельзя…

– Пошли нахер ваши врачеватели, понял! Тебе серьёзные лекарства нужны, а лучше в больницу, на обследование лечь.

У меня нет сил ей ответить. Она сбегает вдоль берега к своей группе.

Сажусь, прислонившись к дереву.

Дебил, захотел потрахаться? Согрешить, значит. И сразу ответочка, чтоб не нарушал устава, заведённого здесь давным-давно.

Надо одеться, пока она не вернулась. Неприлично. Одежда мокрая, но другой нет.

Лиля возвращается не одна, с ней лысый мужчина и Полина.

– Потерпи, – гладит меня по руке, пока ассистентка набирает лекарство в шприц.

– Э, парень! – щёлкает у меня перед лицом мужчина. – Сюда смотри! – водит перед лицом рукой. – Сколько пальцев?

– Два?

– Нет.

– Не знаю. Расплывается всё.

Он заглядывает мне в глаза.

– Фил, ты, что там увидеть хочешь?

– Размер зрачков, не лопнули ли сосуды.

– Ты что врач?

– По образованию я хирург-травматолог.

– Какого хера ты тогда на телевидении забыл? – удивлена Лиля.

– Здесь платят больше. И работа интереснее, – прощупывает Фил мой пульс.

Я и сам знаю, что он у меня зашкаливает.

– Ну, да… Полина, ты там скоро?

– Уже, – отдаёт режиссёру шприц.

Он делает мне укол в плечо.

– Потерпи, парень. Скоро отпустит, – придерживает спиртовую салфетку на месте укола. – У тебя внутричерепное давление скачет. Стрессанул сильно, – поворачивается к Лиле, замечает, что она в лифе от купальника. – Не удивлён. Такой экзотики у вас нет. Лилия, матушка наша, вы бы прикрылись, – забирает у меня её мокрую рубашку и отдаёт. – Потеряем ненароком парня из-за вашего откровенного наряда.

С психом и желанием вбить Фила в землю одним взглядом, она одевается.

– А здесь красиво, – садится он со мной рядом. – Часто здесь бываешь?

– Иногда… – желания разговаривать нет, но я понимаю, что Фил меня так отвлекает. – Я остерегаюсь подходить к воде, после того, как второй раз чуть не утонул.

Сегодня был третий раз, когда я окунулся в эту реку. И страха, кстати, не было. Больше злость на Лилю.

– Второй? А первый когда?

– Три года назад. Там, – показываю направление. – Вниз по реке есть утёс, я с него свалился в воду. Меня нашли и вылечили.

– Головные боли с тех пор?

– Да. Сначала были такие же сильные, потом перестали. Несколько месяцев назад вернулись, – смотрю на Лилю.

Как раз после начала странных снов.

– А второй раз когда?

– Позапрошлым летом. Я сам с того утёса сиганул, в надежде, что что-нибудь вспомню о себе.

– Так! Хватит допросов! – неожиданно прерывает наш разговор Лиля. – Давайте его к нам, пусть отлежится, поспит. А потом домой отвезём.

Фил в недоумении уставился на неё.

Она, зыркнув глазами, заставляет его молчать.

Что она скрывает, а?

– Отпустило?

– Да, – трясу головой, убеждаясь, что боль прошла.

– Тогда пошлите. В палатке отдохнёшь.

Мы возвращаемся к их площадке. Нам дают сухую одежду переодеться, и Лилия настаивает, чтобы я лёг спать.

– Я лучше домой, – поднимаюсь и сажусь, с намерением уйти.

– Не спорь с доктором. Хоть и бывшим. Он лучше знает, – давит мне на грудь, укладывая обратно на раскладушку.

Сидит рядом на раскладном стуле, пока я пытаюсь уснуть.

– Может, сказку расскажешь? – пытаюсь пошутить.

– Могу только эротические, других не знаю. Но тебе, оказывается, нельзя. У тебя давление поднимается. Так что так засыпай.

Закрываю глаза. В голове полное опустошение. Ловлю вертолёты. Но сон начинает всё же наступать. Сквозь него слышу, что Лиля встаёт и выходит из палатки. Прежде чем отключиться слышу, как кто из мужчин говорит:

– Лиль Васильна, вы чего?! Ребят!

Глава 11

Не открывая глаз, прислушиваюсь к своим ощущениям. На мне лежит чья-то рука, и она явно мужская. Тяжелая слишком.

Распахиваю глаза. В нескольких сантиметрах от меня лицо спящего Воронина.

Кто-то додумался поставить рядом две раскладушки и уложить нас вместе.

Суки! Поприкалываетесь вы у меня, когда я вас премии лишу. Вот я посмеюсь.

Ползком вниз, чтобы вылезти из-под его руки. Но попытка провалена, он меня только сильней вжимает в себя, и я лицом прилипаю к его груди. Обжигает жаром горячего мужского тела. Голова кругом от нехватки воздуха и дурманящего запаха кожи.

Нет, нет, Лиля! Валить надо. Не самое подходящее место терять голову. Да и не рискну я больше сблизиться с ним, если у него так организм реагирует на возбуждение. Я убить Воронина не хочу. Мозги на место вернуть, да, а не совсем угробить. Сестра мучилась внутричерепным давлением, и всё закончилось плачевно.

Снова ползу вниз, пытаясь освободиться от тяжести, лежащей на мне руки.

– Куда? – тихо.

– Мне надо, – замираю.

Убирает руку. Я сажусь, глубоко вздыхаю. Облегчение. Словно с меня бетонная плита упала.

Обнимает сзади за талию, утыкается носом в затылок.

– Я бы на твоём месте так не делала.

– Почему? – целует в шею.

– Если у тебя снова давление подскочит? Тебе в больницу надо. Пройти обследование и лечение.

– Нормально я себя чувствую.

– По-твоему, это шутки? – разворачиваюсь к нему.

Улыбается.

– Это началось после снов. Раньше болей не было, – нежно гладит по щеке костяшкой пальца.

– Андрей, перестань! – коробит от того, что приходится называть его совершенно неподходящим ему именем.

– Мне нравится, как ты балдеешь от моих прикосновений. У нас так нельзя с женщинами.

– Хм… Так ты решил, что если я из другого места, то меня в койку затянуть можно? – начинаю злиться.

– Нет. Просто рядом с тобой я себя другим чувствую, свободным что ли. Мне совершенно чужд здешний уклад. Я просто подчиняюсь правилам, так как мне больше некуда идти, – прижимается ко мне лбом. – Я бы давно отсюда сбежал. Но у меня даже документов нет.

– А где они?

Документы точно были с ним, он показывал непромокаемый пакет для них и телефона, когда складывал вещи в рюкзак перед поездкой. Он вешается на шею, чтобы в случае, если потеряется и погибнет где-нибудь, могли человека опознать.

– Дед говорит, сгорели.

– А восстановить?

Молчит.

Ясно! Никто даже не пробовал.

Разберёмся. Если дед прячет его документы, я этому старому пню последние волосёнки выдерну на его плешивой голове.

– Поесть надо, – дёргаюсь встать, но он держит.

– Я не буду.

– Это ещё почему?

– У чужих нельзя, только у своих.

– Боитесь отравиться?

Неопределённо жмёт плечами.

– А мы никому не скажем, – подмигиваю. – Я принесу что-нибудь, – высвобождаюсь из его рук и выхожу из палатки.

На меня сразу обращают внимание все, кто занимается монтажом лагеря.

– Лилия Васильевна, вы как? – спрашивает Полина, сидящая на стульчике и разбирающая что-то в коробке.

– Нормально.

– Вы нас напугали. Вышли из палатки и вдруг грохнулись. Мы думали обморок, а Фил сказал, что просто спите.

– Устала… Свежий воздух… Вот и срубило…

Правду ведь им не расскажешь. Теперь понятна взаимосвязь моих отключек. Как только засыпает Воронин, засыпаю и я. И в обратную сторону скорее всего так же работает.

– Вы если вас в сон клонит, сразу лучше ложитесь. А то упадёте где-нибудь и поранитесь.

– Хорошо… У нас перекусить что-нибудь есть?

– В шатре полно еды. Из города привезли. Даже холодильник есть и кофеварка.

Это замечательно.

Делаю несколько бутербродов, варю кофе на двоих, переливаю в бумажные стаканчики, закрываю крышками и возвращаюсь к палатке.

Стас уже помогает Полине распутывать провода, которые кто-то клубком бросил в коробку.

– Держи, – подаю ему кофе и тарелку с бутербродами.

Поля смотрит на нас в ожидании возьмёт он или нет. Она тут уже понасобирала их обычаев и правил, на диссертацию хватит.

Воронин, помедлив немного, берёт стакан и один бутерброд с ветчиной.

Мы с Полиной довольные переглядываемся.

Поняла, да? – говорят ей мои глаза. Предлагаю ей тоже поесть с нами. Выбирает бутер с сёмгой.

К вечеру наш лагерь почти разбит, осталось установить только усилитель сигнала, чтобы можно было ловить хороший спутниковый интернет и освещение.

Полина решает не возвращаться в деревню, а я останусь ещё на одну ночь у вдовы, а там посмотрим.

– Садись, довезу до дома, – показываю Стасу на машину. – Достанется тебе теперь от старосты, – предполагаю, когда возвращаемся в деревню.

– Не привыкать.

– Почему вы так боитесь чужаков?

– Я не боюсь. А они… Не боятся. Просто не принимают. Вы безбожники. Заповедей и постов не соблюдаете, в храмы не ходите, Богу не молитесь. Бесовщина кругом.

– А Бог он не в церквах, – смотрю вдаль на опустившееся за лес солнце.

– Я ему так же сказал… А ещё вы "грязные" и вера у вас такая же.

– А у большинства и веры-то нет… Бежим каяться, когда прижмёт сильно. Я себя молящуюся только тогда помню, когда Алиска в коме лежала. Три месяца… А потом как-то забылось.

– Вот и они так же говорят. Когда приспичит…

– Поехали с нами, – предлагаю ему.

– Куда?

– В Москву. Когда съёмки закончатся. Я тебя врачам покажу, они вспомнить тебе всё помогут. У нас там мировые светила в психиатрии, профессоры. Я лучших найду.

– Я не могу. У меня Дарья…

– А что Дарья? Выйдет замуж за другого, будет счастлива, детишек нарожает мужу.

– Не выйдет. Если жених бросает невесту – это позор на всю жизнь. Даже при сватовстве отказывать не положено – счастья не будет потом.

– А какое здесь счастье? Ты и дальше хочешь здесь прозябать и батрачить? Ты другой, разве не видишь этого. Это место не для тебя, – пытаюсь его убедить. – Ладно, не через месяц, хочешь, прямо завтра уедем? Вместо меня кого-нибудь другого пришлют.

– Не хочу.

– Ясно, – со злобой сцепляю зубы. – Мы приехали, – притормаживаю у его дома.

– Спокойной ночи!

– Тебе тоже, – бросаю, когда он уходит.

Воронин заходит в дом, а в это время из бани выходит дед. Завидев меня, собирается спрятаться обратно.

– А ну стоять, старый! – выхожу из машины, хлопнув дверью. – Документы его где? – припираю его к стенке в предбаннике.

– Какие документы? – бегает воровато глазками.

– Паспорт, права, медицинский полис. И не ври, что их при нём не было. Где?

– Да, не было ничего… – заикаясь.

– Дед, не звезди! Я сейчас спичку брошу, и весь твой лечебный сеновал сгорит к херам. Нечем будет лечиться зимой. Документы! – кричу на него, ударяя кулаком в стенку у его головы.

– Щас, – ныряет под мою руку и исчезает.

Правильно. Бойся. Я слов на ветер не бросаю.

Возвращается, оглядываясь назад. Достаёт за пазухи тряпичный свёрток. Там тот самый водонепроницаемый пакет с документами и телефоном.

– Молодец, дед! Так держать, – похлопываю его по плечу, забираю пакет с содержимым и ухожу.

В машине проверяю. Всё на месте и целое, вода не попала. Только телефон не включается. Столько лет без зарядки мог и накрыться. Ладно, попрошу нашего техника посмотреть, может быть, возможно, его реанимировать.

Подъезжая к дому Меланьи, замечаю, как какой-то мужчина выходит из её калитки и скрывается за углом. А она встречает меня раскрасневшаяся и довольная. Одежду поправляет.

Не все тут по заповедям живут, не все…