Текст книги "Нехрупкая Лилия (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Глава 3

Меня уже раз пять укачало по бездорожью. В желудке боль невыносимая и желание его выплюнуть. Голова кругом.

– Давайте, привал сделаем? – ною, обращаясь к ребятам.

– Васильевна, ну, сколько можно? – возмущаются.

– Сколько нужно! Я здесь начальство!

Останавливаемся. Я сбегаю из салона, жадно глотаю свежий воздух, опираясь на ствол дерева. Немного отпускает, но теперь каждая мышца трясётся, меня колбасит, будто Найду на помойке.

– Вот же кровососы! – со злостью убиваю здоровенного комара на руке. – Мутанты.

Наша колонна состоит из трёх машин и трейлера. Все выходят из-за меня. Недовольны очередной остановкой. Вечер скоро, до места до темноты нужно доехать. А тут я со своей хреновой вестибуляркой.

– Лилия Васильевна, может, таблеточки? – достаёт Полина из рюкзака аптечку. – Меня тоже укачивает, я приняла перед поездкой.

– А раньше ты, где была? – забираю пилюли, которые она мне протягивает. – Воды!

Минут через двадцать становится легче, и мы продолжаем путь. В первом джипе едет проводник и указывает дорогу, чтобы мы не заблудились. Заодно отмечаем в нашем навигаторе маршрут на будущее. Время от времени нам придётся выезжать в город, чтобы закупиться продуктами, топливом и посмотреть на цивилизацию.

– Надо же, – смотрит в свой телефон Фил, наш режиссёр. – Интернет тянет плохо, но связь имеется, можно будет дозвониться до дома. Вышка где-то? – выглядывает в окно.

– Ага, на сосне приколочена, – стекаю по сиденью в полулежащее положение.

Мелкими глотками потягиваю воду. В животе громко урчит от голода.

– Лиль, бутербродик? – протягивает он мне бумажный свёрток.

– Хотите ещё одну остановку?

– Нет…

– Тогда убери. Доедем, тогда и поем.

Плетёмся мы ещё около часа, я задремать успеваю. Приезжаем в деревню в сумерках.

Нас замечают несколько мальчишек, молча и шустро исчезают, возвращаются уже с тремя бородатыми седовласыми мужчинами. Один староста Архип, второй батюшка Евлампий, третий местный знахарь Митрофан.

– Добро пожаловать! – встречают рукопожатиями мужчин. – А мы вас по светлу ждали.

– Форс мажор у нас по дороге случился, – косится на меня Фил.

Дать бы тебе по лысой башке! Я вообще-то здесь главная.

– Здравствуйте! – выхожу вперёд. – Лилия Антипова, руководитель и продюсер, – подаю руку старосте.

Смотрит с недоверием и долей пренебрежения.

Баба потому что! В их среде женщины нужны детей рожать и за хозяйством следить. Больше ни на что не способны.

– Мы вас по домам расселим, – так и не жмёт руки, а отворачивается к нашим мужчинам.

Ладно! Я вам тут устрою эмансипацию. Охренеете.

Нас с Полиной подселяют к вдове Меланье, а Свету и Маню к бабушке Прасковеи.

– Зря девушек молодых к ней поселили, – бурчит вдовушка, накрывая на стол.

– Почему это? – выглядываю в окно.

Собака лает громко.

Удивительно, но тут есть электричество. Не при лучинах люди живут. И связь на телефоне хреновенькая, но имеется.

– Ведьма она. Колдует по ночам.

– У вас же вроде нельзя, – смотрю на иконы в красном углу дома.

Старые очень. Века семнадцатого или восемнадцатого.

– Так кто ж ей запретит? Все боятся. И внучку свою ворожить учит. Целыми днями по лесу травки да корешки собирают.

– Так это ж хорошо. Натур продукт!

– Эко, – хихикает рядом за столом Поля.

– Надо обязательно к ней заглянуть, вдруг она рецепт вечной молодости знает, – подмигиваю ей.

– Я бы с ней не связывалась. Если чего не так, то хворь сразу настигает. Ефросинья на прошлой неделе пособачилась с бабкой, а на следующее утро у неё корова теленочка скинула.

Переглядываемся с Полиной.

– Совпадение возможно…

– Каждый раз, что ли совпадение?! Ой, давайте, не будем про бесовщину эту? Кушайте. Проголодались, поди, с дороги.

Еда простая: картошка, помидорчики и огурчики маринованные, сало солёное с чесноком. У меня слюна побежала.

– Под такую закуску водочки бы не мешало, – потираю руки.

– Нельзя у нас пить. Грех это! – крестится.

Двумя пальцами…

Ах, ну да! Староверы.

– Нет, так нет! И так вкусно. Спасибо! – пробую огурец. – Ммм… Язык проглотить можно!

За ужином Меланья рассказывает немного о каждом жителе деревни. Полина делает пометки в блокноте. Молодец девчонка! Пригодится.

– А не появлялся ли у вас в деревне кто-то новый? – задаю вопрос хозяйке дома. – Года три назад? Молодой парень, например?

Полина заинтересованно смотрит на меня, сдув кудрявую прядь с лица.

Меланья сразу меняется в лице и отводит глаза.

– Нет. У нас чужаков нет. Все свои.

– Ясно…

Врёт. Меня не проведёшь, я людей насквозь вижу. За годы работы на телевидении научилась. Если Стас здесь, то они его не спрячут.

Начинаю зевать. И не понятно от усталости, или связка срабатывает.

– Можете показать, где я буду спать? – чувствую, как начинаю засыпать.

– А в комнате, за занавеской, – показывает рукой.

Успеваю упасть на кровать и отключаюсь, погружаясь в сон.

Над озером поднимается полная луна. Свет от неё дорожкой идёт до самого берега. Кидаю в воду камешек.

– Раз, два, три, четыре… – считаю отскоки от водной глади прежде чем он утонет.

Я теперь не я, а Стас.

Это он сидит на берегу. Жутко болит голова, отвары трав не помогают. Мочу полотенце в холодной воде и завязываю голову. Облегчает боль. Опускаюсь на траву и считаю звёзды на небе. Одна падает.

– Хочу, чтоб прекратилось… – загадываю желание.

Но боль не уходит, мне приходится её терпеть. Травма сказывается.

– Стас… – слышится тихий шёпот.

Поднимаюсь и осматриваюсь. Никого.

Почему это имя мне так знакомо? Словно меня позвали. Но меня же не так зовут. Я не помню, как было три года назад, но мне мою жизнь всю рассказали от рождения до моего падения в реку. Вот его я иногда вижу во снах.

Снова ложусь и без мыслей рассматриваю тёмное небо. Усталость наливает тело свинцом. Весь день рубили лес на дрова. На руках кровавые мозоли от топора. Мышцы гудят.

Будит голос орущего за окном петуха.

– Чтоб тебя, тварина, в супе сварили, – закрываю голову подушкой.

Четыре часа! Сдурели тут все что ли в такую рань вставать?!

Хозяйки уже нет в доме.

Полинка безмятежно спит, провалившись в мягкую перину. Я их отродясь не видела, а тут поспать на ней пришлось. Словно в облако проваливаешься. Но душно.

Выхожу на порог дома. Случайно наступаю на развалившегося посреди дороги кота. Взвывает, пытается укусить.

– Ага, счас! – получает ногой поджопник.

Смывается, разогнав на пути курей. Те громко кудахчут, петух начинает кукарекать.

– Да, заткнись ты уже! – кидаю в него стоящий на пороге тапок.

С недовольством залетает на забор и орёт уже оттуда.

– Вот же скотина неугомонная.

– Разбудили вас? – идёт со стороны сарая Меланья с ведром молока. – А ну пошёл! – замахивается на петуха хворостиной.

Тот поквохтав, сбегает в курятник.

– Давно бы его уже зарубила, но курей хорошо топчет. Даже соседи одалживают. Молочка хотите? Парное.

– Нет, спасибо! У меня непереносимость лактозы, – морщу нос.

– Чего?

– Расстройство желудка у меня от молока. Умыться где можно?

– Так вот умывальник, – показывает рукой на железное ведро с пипкой. – Я рушник принесу.

И как этим пользуются? – осматриваю вещь ранее мной неведомую. Нажимаю на пипку, она поднимается и из ёмкости течёт вода. Холодная.

Мда…

Главное, Лиля, электричество есть. Не дремучие уже люди-то в деревне.

Подставляю руки и умываюсь. Меланья приносит красивое полотенце с ручной вышивкой.

– А попроще ничего нет? Жалко такую красоту портить, – рассматриваю узоры.

– Я ещё вышью, – отмахивается.

Вытираюсь тем куском, где нет вышивки. Жалко, правда.

– Меланья, а у вас озеро где-нибудь поблизости есть? – вспоминаю свой сон.

– Имеется. Недалеко. У заимки. Только вода там и летом холодная. Никто не купается. А вам зачем?

– Интересно очень. Поснимать хотим.

– Ага… Поснимайте, конечно… Там красиво.

Глава 4

– Не так я себе деревню староверов представлял, – оглядывает Фил аккуратные бревенчатые домики под железными крышами.

– Думал, здесь ещё девятнадцатый век? – посмеиваюсь над ним.

– Примерно.

– А вот и облом, не кибердеревня, конечно, но вполне себе. Как и многие в стране. Но молятся они и работают как обычно. Хозяйка, у которой нас поселили, час на коленях перед иконами утром стояла. Мои бы такого не выдержали.

– Сегодня поснимаем людей за работой, возьмём интервью коротенькие про жизнь. Слышь, Лиль? – пихает локтём.

– Ага… – отвлекаю внимание на девушку, идущую в нашу сторону.

Красивая, с длинной русой косой. И грудь… Та самая. Это её я рядом со Стасом видела во снах. Значит, здесь он.

Кручусь на месте, вглядываясь в лица зевак на улице, которые собрались вокруг нашего трейлера. Его нет.

Девушка равняется с нами и останавливается.

– Доброе утро! – журчащий знакомый голос.

Точно она!

– Здравствуйте! – оживляется Фил, заценив местную красавицу. – Девушка, а вы куда идёте?

– Мужчин наших встречать, с заимки приезжают, дрова на зиму заготавливали, – краснеет под его пристальным взглядом.

– А с вами можно? – не унимается. – Мы поснимать, – поправляется после моего тычка в бок.

– Снимайте, – обходит нас девица и направляется вниз по дороге.

– Фил, ты дебил? Ты смотри к кому шары подкатываешь. Тут блядство не поощряется, замуж девственницами выходят. Опозорить хочешь девку?

– Да я просто…

– Тут свои законы, и мы обязаны их соблюдать. Так что завяжи свой шнурок в узелок.

– Чё шнурок-то? Нормальный у меня, – обиженно.

– Ой, давай без интимных подробностей. Ваших причиндалов я за всю жизнь немало повидала, – морщусь. – Бери оператора, слухаря и вперёд. Там народ уже кучкуется.

Народ – сильно сказано. В основном женщины и дети. Мужей и отцов вышли встречать?

– Как с войны ждут. Цветов и шариков не хватает, – наблюдаю за ними. – Этих сними, – показываю оператору на несколько молодых девушек, шушукающихся в сторонке, поглядывая на нашу группу.

Фил нагленько улыбается, разглядывая их.

Блядун… Если он кого-нибудь здесь попортит за месяц нашего пребывания, то проблем не избежим.

– Коломыцин, жениться решил?

– С чего бы?!

– Так женишься, если будешь глазки им строить. Я тебя сама за шкирку под венец потащу. Сказала уже – девок не трогать!

– А я чего? Они сами.

– Работой займись. Ты режиссёр или кто? Почему я должна за тебя всё делать?

– Едут, – кивает в сторону леса.

По дороге скачут на конях бородатые мужчины. Выстроились по старшинству. Почти у всех за плечами ружьё.

Почему не на машинах? В нескольких домах стоят старенькие грузовики.

– Бери общий план, а потом каждого по отдельности, – наказываю оператору.

Кивает в согласии.

Внимательно смотрю на всех проезжающих мимо. Среди потрёпанных и бородатых мужиков ищу Стаса. Он должен быть с ними. Всадники тем временем заинтересованно разглядывают нас сверху.

Взгляд одного скользит по мне. Суровый здоровяк со шрамом на щеке. Неприятно тянет между лопаток от выражения его серых глаз. Они насквозь прожигают. Неуютно становится. От него опасностью несёт. Но колоритный персонаж. Показываю, чтобы и его запечатлели крупным планом.

Но Стаса среди них нет.

Внутри скользит разочарование. Я ошиблась…

– Михаил, а где Андрей? – подходит разочарованная красавица с косой к тому самому мужчине с пронзительными глазами.

– На заимке с Митрофаном остались. Плохо ему ночью стало. Полегчает и приедут.

– Опять?

Жмёт равнодушно плечами.

Разочарованная девушка отходит в сторонку. Растерянно смотрит на людей, в глазах читается порыв бежать туда, откуда они приехали.

– Я тут случайно подслушала, – подхожу к ней. – А Андрей – это кто?

– Жених мой! – высокомерно задирая нос.

Выходит, вернулись не все.

Люди расходятся по домам. Цепляю за рубаху пробегающего мимо мальца лет двенадцати.

– Денег хочешь заработать? – достаю из кармана тысячную купюру.

У мальчишки загораются глаза.

– А что делать надо?

– Дорогу до заимки знаешь?

– Угу.

– Покажешь, деньги твои.

– Пошли!

– Пять минут подожди.

Иду в трейлер, беру свою куртку, рюкзак и отбираю у Полины аптечку, поинтересовавшись, что в ней.

Идём по лесу около часа, выходим на поляну с тремя низкими бревенчатыми домиками. Большой стол и лавки стоят между ними.

– Деньги! – тянет пацан руку.

– Держи, – отдаю ему тысячу рублей.

Он тут же пускается обратно по дорожке.

В одном из домов открыта дверь, а на небольшой кирпичной печке возле стены что-то варит старик. Знахарь местный.

Осторожно, чтобы он меня не заметил, пробираюсь в дом. Внутри только закопчённая печь и несколько лежанок с серыми матрасами. На одной лежит мужчина с компрессором на лбу.

Присаживаюсь рядом. В небритом лице узнаю знакомые черты.

– Стас… – прикасаюсь к щеке.

Вздрагивает и открывает глаза. Смотрит удивлённо.

– Привет, Воронин! – улыбаюсь от радости.

Сердце громко бухает в груди.

Я его нашла! Нашла, черт побери!

– Вы кто? – не узнаёт меня.

– Стас, ты чего? Я Лиля.

– Ты что здесь делаешь?! – обрывает наш разговор вошедший старик. – Тебе здесь не место.

– А давайте, я сама решу, где мне место, а где нет. Что с ним? – подскакиваю на ноги.

– Болеет, не видишь, – отгоняет меня в сторону и подаёт Стасу в кружке зелёную жижу. – Пей, внучок, полегчает. Поспишь, и всё пройдёт.

– Что это? Почему нормальное лекарство не дать?

– Не лечимся мы вашей химией. Она только вредит. У нас травы, ягоды, всё натуральное, в наших лесах собираю.

– Выйдите, пожалуйста, нам поговорить с вами надо.

Дед допаивает плохо соображающему Стасу отвар и выходит из дому. Присаживается на лавку у стола.

– Что с ним? Почему он меня не узнаёт? Только не врите. Я его знаю. Три года назад он пропал в этих местах, лодка на реке перевернулась. Мы его искали.

– Плохо искали, коль не нашли, – с укором. – На берегу его нашли раненого. Я два месяца выхаживал. Не помнит он ничего, даже имени своего. Вот и окрестили Андреем. Никто в деревне правды ему не говорит. Наш он. Здесь родился, здесь и живёт.

– Вы совсем охренели?! А ничего, что у него семья, друзья, которые переживают и ищут?!

– Не сквернословь, безбожница, – грубо. – Теперь у него здесь семья. Я его как своего внука принял. Невеста сосватана, венчание в августе.

Уж не про эту ли свадьбу говорил Слава?

Хрен вам!

Как говорил Шурик – свадьбы не будет! Думаете, я вам его отдам? Не на ту нарвались. Я сдаваться не привыкла.

Из дома доносится стон.

Срываемся и бегом туда. Вся травяная дрянь, которую влил в Стаса знахарь, на полу. Его вырвало.

– Довольны?! Что болит?

– С головой мается время от времени.

– Почему в больницу не отвезёте? – сажусь рядом со Стасом и перебираю аптечку в поисках обезболивающего.

– Там только хуже сделают.

Дебилы, блядь. У человека головные боли адские, а они травяными примочками лечат. Хрен знает, что у него там, в голове после падения, никто ж не проверял.

Таблетки давать бесполезно, от них рвота откроется. Укол нужен. Набираю в шприц лекарство.

– Ты что делать собралась? – хватает за запястье Митрофан.

– Руку убрал! – рычу на него. – А то откушу, – показательно клацаю зубами.

Отпускает.

Делаю Воронину укол в плечо.

– Потерпи, должно помочь, – прижимаю спиртовую салфетку и вглядываюсь в мутные глаза Стаса.

Пытается улыбнуться. Засыпает.

– Не говорите ему, кто он на самом деле, – просит дед.

– Это ещё почему?

– Один он у меня… Нет никого больше. Родной стал.

– Я подумаю…

Глава 5

Тщательно обдумав, я соглашаюсь не говорить пока Воронину правду. Кто знает, что у него снова в голове сломается, узнай он её. Тут надо сначала с врачами проконсультироваться, с Алиской обязательно. А лучше сюда привезти, чтобы лично осмотрела. Дикие головные боли на пустом месте не возникают, даже если, как утверждает Митрофан, редкие.

Хотела позвонить Гасановой, но здесь связи нет. В деревне херовенькая, но имеется, а в лесу крест на антенне. Поэтому в ожидании, когда проснётся Стас, складываю в телефоне пасьянс. Он меня успокаивает.

Дед опять что-то химичит с травками у печки. Иногда поглядываю на него.

Сколько ему?

На вид не больше шестидесяти пяти, но мне кажется, что я обманываюсь. Он гораздо старше. Стаса внуком называет, а тому почти тридцать. Дед крепкий, такого хрен сломаешь.

Из дома выходит Стас, потирая после сна глаза. Садится рядом на лавку и смотрит на меня, не отрываясь. Взгляд заинтересованный и чуть-чуть шокированный.

Хочется сказать что-то грубое, как обычно, но я сдерживаюсь. Это же Воронин.

Ты его три года искала, а теперь оттолкнуть хочешь? У него, если что, невеста имеется, и твой последний шанс, как говорит Алиска, может уйти под венец с большегрудой молоденькой красавицей, которая ему точно косой десяток детей нарожает, потому что у неё семья и дом на первом месте, а не карьера, как у тебя.

– Как самочувствие?

– Лучше. Голова пустая, словно с похмелья, но не болит.

– Хм… Откуда ты знаешь, как с бодуна башка ломит? У вас же здесь пить нельзя, – колкое замечание с намёком.

Задумывается.

– Не знаю…

Вот именно! Не всё ты забыл, выходит, а только личное. Или юлишь.

Кладу на стол свой айфон.

– Новый? – берёт в руки.

– Да, пятнадцатый…

– Как пятнадцатый? Двенадцатый же только вышел.

– Три года назад… Ничего не смущает?

– Нет, – смотрит невинным детским взглядом.

– А меня очень…

Но не буду на него давить. Возможно, столкнувшись в одном пространстве с другим миром, он сам начнёт вспоминать прошлое. Наша съемочная группа как раз такой мир. Попытаюсь тайком его вывезти в город, вдруг там тоже что-то подтолкнёт его к воспоминаниям.

Странно, что он ничего про свои сны не спрашивает. Неужели их вижу только я?

Гуляющие по мне глаза Стаса застывают на груди под тугой рубашкой цвета хаки. Да, не молочное вымя, как у твоей суженой, но и не плоская. Нормальная, среднестатистическая. Зато бельё легко подбирается и, между прочим, очень дорогое. Местным женщинам такое и не снилось, а я могу себе позволить. Я вообще много что могу себе позволить.

Тем временем его взгляд смещается на мои губы. И я прикусываю нижнюю, потому что есть порыв зацеловать этого гадёныша от радости встречи. Помни он меня – так бы и сделала. Но не фартануло…

– Андрей! – зовёт кто-то.

А вот и наречённая на опушке леса машет рукой.

Стас нехотя отрывает от меня взгляд и смотрит в её сторону.

– Дарья, что ты здесь делаешь? – недовольно выговаривает, когда она подходит к нам.

– Михаил сказал, что у тебя снова приступ был, вот я и пришла помочь Митрофану. Бабушка свою настойку передала, ту, что тебе помогает, – достаёт из корзинки и выкладывает на стол еду.

– А настойка на чём? – беру в руки бутылку и открываю пробку.

В нос ударяет запах спирта, мёда и трав.

– А говорили, что бухать у вас – грех, – посмеиваюсь.

– Это лекарство, – со злостью Дарья вырывает у меня из рук.

– Ага, я таким тоже иногда лечусь. Правда, потом голова трещит на утро. Но на время отпускает.

– Что вы здесь вообще делаете? Как попали? – подпирает руками бока, отчего грудь кажется ещё больше.

Нет, сука, я точно завидую. У неё вон какие, а у тебя? Мужики-то любят размер четвертый или пятый, чтоб было за что подержаться.

Не переживай, Лилька! Зато у тебя не отвиснут, просто исчезнут к старости. А насовсем крайний случай есть пластическая хирургия. Будешь, как Гасанова без лифчика под топами ходить. Ник до сих пор слюни пускает, завидев свою жёнушку.

Замечаю, что они оба на меня смотрят в ожидании ответа. Что? Пауза слишком затянулась?

– Мальчик ваш привёл. Рыженький такой…

Стас прячет улыбку.

– И что вы ему дали за это?

– Тысячу рублей.

– Вот проказник! – возмущается Дарья.

– Он ничего просто так не делает, – поясняет Воронин.

– Он у меня ничего не просил, я сама предложила, если мне дорогу до заимки покажет. Он свою часть договора выполнил, я тоже. Всё честно.

– Получит от родителей ремня. Зачем вы ему так много дали?

– Много? Обычная такса в наших местах. Пусть конфет купит или что он ещё любит.

– У нас нет магазина, – тихо произносит Стас, уставившись на деда, который копошится в печке.

– Где ж вы продукты покупаете?

– В посёлке. Наши ездят туда раз в неделю и покупают на всех по списку, кому что надо.

Община, ё-моё…

– Дед стой! – кричит Воронин.

Поздно. Митрофан плеснул что-то в печку из канистры, и она так бахнула, что старика отбросило на несколько метров.

Подбегаем к нему. Со стороны печи пахнет дизельным топливом.

– Он совсем у вас ёбнутый? Кто ж солярку в горящую печку льёт? Хорошо не бензин, тут бы на десятки метров всё разнесло, вместе с ним.

Дарья и Стас помогают деду сесть. Брови, борода и волосы спереди опалены. Воняет жженой шерстью.

– Дед, ты как? – усаживает его ровнее Стас.

Тот только лупает глазками, не понимая, что происходит.

– Ээ, старый! – щёлкаю у него перед носом пальцами. – Ты нас слышишь?

Молчит.

– Контузило вашего деда. Какого хера он туда её плюхнул?

– Печка потухла, дрова сгорели, решил побыстрее растопить, – потряхивает его за плечи Воронин.

Дебил, блядь, – произношу одними губами.

Додумался же! Хорошо живой остался и без ожогов. Волосы и брови отрастут. А вот мозги откуда возьмутся?! Или их тут в школе не учат, что нельзя горючку в огонь лить? Тут вообще школа-то есть? Или безграмотные все?

– Даша, принеси ему воды, – обращаюсь к девушке.

– Я Дарья! – обиженно дует губы и уходит в дом.

Смотрите-ка, какие мы гордые! Может, вас тут по имени отчеству всех называть? Тогда я тоже для всех Лилия Васильевна.

Возвращается с алюминиевой кружкой воды. Стас придерживает Митрофана за плечи, пока она поит его.

Минут через десять старик начинает приходить в себя. Бухтит сначала что-то несвязное, спустя немного времени слова становятся понятными. Впечатлениями своими делится.

В ожидании пока старый пенёк окончательно придёт в себя, обедаем. Дарья так и льнёт к Стасу. Сюси-пуси. Бесит! Хочется ложкой треснуть в лоб.

Воронин под моим свинцовым взглядом старается не проявлять к ней нежность, тушуется и отстраняется. Это у тебя подсознательное. Потому что на протяжении года до твоей пропажи ты был моим мужчиной. Без прикосновений к сакральному, но мой. Я знала про твои особые чувства ко мне, просто не подпускала. Молодой слишком. И сейчас тебя ломает от них.

Не вижу я особой искры между ним и Дарьей. У неё да, у него – нет. Сжимается весь, когда смотрит на меня. Ему словно неприятно вариться меж двух огней.

Возвращаемся в деревню.

Стас хотел меня и Дарью усадить на лошадей, но я отказалась, уступив место старику.

Я на конях сроду не ездила, натру себе чего-нибудь. Ну их нах! Пешочком пройдусь, тут недалеко.

Идём с Ворониным рядом, он бросает на меня косые взгляды.

– Кстати, Лилия, – говорит сверху девушка. – Вы так и не сказали, зачем пришли на заимку, – напоминает мне.

– Проверить кое-что хотела…

– Проверили?

– Да… И не ошиблась…