Текст книги "(Не)Холостяк (СИ)"
Автор книги: Вийя Шефф
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Глава 59
Аэропорт.
Прижимаю маску к лицу. Желание чихнуть не проходит. Я уже пятую из-за этого поменяла.
– Снимите вы её, Алиса Валерьевна,– пытается спрятать смешок Стас.
Гас настоял поехать со своим водителем, посчитав, что за рулём мне делать нечего.
– Тут люди,– смотрю на него с осуждением.
Зачем в шоферы подался? Высокий спортивный красавчик. Делал бы карьеру модели. Говорят, у нас с мужчинами в модельном бизнесе беда – острая нехватка.
– Ты мою свекровь не проморгай. А то у меня в глазах от чихания двоится,– зажимаю опять нос.
– Ученые доказали, что каждый чих – это маленький оргазм. А вы уже столько раз...– посмеивается.
– Умный самый?– злюсь на него.
– Простите,– давит смех.– Мне кажется, что с вами можно просто...
– Можно. И на "ты". Бесишь своим выканьем.
– Понял,– становится в позу и сцепляет руки на паху.
– Привычка?– киваю на его жест.
– Есть немного,– смеётся.
– Вон они,– показываю кивком головы в сторону приближающихся свёкров.– Сразу забери у неё чемодан, а то с говном сожрёт прямо глазами.
– Окей,– расплывается в улыбке.– Расслабьтесь. Они уже бывшие родственники...
– Я расслаблюсь лишь, когда увижу, как они улетают в свою чёртову Германию. Пчхи! Да твою ж мать!
Заметила весёлый блеск в глазах Стаса, но сдержался от смеха – подошли мои "бывшие родственники".
– Добрый день! Разрешите?– протянул руку к чемодану Инги Матвеевны.
Она немного опешила, но передала ручку багажа парню.
Он забрал второй чемодан у Грозного старшего, подмигнул мне и пошёл вперёд.
– Что ты этот намордник нацепила?– прыснула ядом змея.– У вас тут уже никто в них не ходит.
– Простуда. Не хочу вас заразить.
Свекровь брезгливо повела носом.
– Надеюсь, ты с Ильёй не контактируешь? Его ещё наградишь заразой.
– Не волнуйтесь, не общаюсь. Он у Лили.
Соврала, но проверять она не будет. Лилька мамашу Грозного на дух не переносит. И это взаимно. Они виделись-то раза три всего.
Пусть мальчишка пока побудет с Ником и няней. Антиповой сейчас тоже не до посиделок с внучатым племянником. Работу ей никто не отменял. Фестиваль какой-то там готовят в Сочи.
– Это Ник?– посмотрела в след уходящему Стасу.
– Нет. Это Стас. Водитель,– тут точно лгать не стоит, кобра всё равно до правды докопается.
– Водитель Ника?– давит.
– Да,– обречённо вздыхаю.
– Инга, что ты к ней пристала!– подаёт голос Олег Ильдарович.– В такой ситуации от помощи – грех отказываться.
Свекровь затыкается, но её так и подмывает что-то колкое мне ляпнуть.
На стоянке Стас помогает мне и ей сесть в машину. Я устраиваюсь на переднем сиденье, чтобы, не дай бог, на неё не чихнуть ненароком.
– Шикарный автомобиль,– осматривает Инга Матвеевна салон.– Чем занимается ваш хозяин?
– Бизнесом,– опережаю открывшего рот Стаса.– Ресторанным,– зыркаю на парня.
– Да...
– Не знала, что рестораны приносят такую хорошую прибыль,– подозрительно.
– У него их несколько,– жмурюсь.
Стас лыбится. Гадёныш, спалишь мне контору! Но он сосредоточивается на дороге и лишь изредка кидает на меня взгляды, когда поворачивает на перекрёстках.
Почти доехали. В сумке звонит телефон.
" Следователь ".
Надеюсь у него что-то важное.
– Да?
– Алиса Валерьевна?
– Я...
– Вы смогли бы заскочить к нам сегодня? Есть кое-что для вас...
– Конечно,– появилось лёгкое волнение.– Освобожусь и сразу к вам.
– Ждём.
Стас бросает на меня вопросительный взгляд.
– Из полиции. Есть какие-то новости.
– Надеюсь, что они хоть что-то дельное скажут по экспертизе,– надменно произносит Инга Матвеевна.
Сука, как можно быть такой равнодушной? Это твой сын! Единственный. Больше не будет.
Даже по свёкру заметно, что смерть сына его подкосила: постарел и осунулся мужик. А эту ничем не прошибёшь! Слезинку хоть выкати!
Всегда казалось, что она относится к Виталию, как к вещи или собачке какой-нибудь. К ноге!
Только он однажды с цепи сорвался и, почувствовав свободу, больше в хозяйскую конуру не захотел. А её это раздражало.
Всем была недовольна. Что сын в Россию уехал. Что на мне женился. Что ребёнка рано родили...
Иногда хочется плюнуть ей в морду и размазать.
* * *
-Я пожду внизу,– оставляет в прихожей чемоданы Стас.
Киваю ему и прохожу в гостиную, где Грозная изучает мою пыль.
– Могла бы, и прибраться,– потирает между пальцев.
– Времени как-то не было – у меня муж умер. И сама заболела,– бью её словами, показывая, что мне на смерть Вита не всё равно.– Но вы можете протереть пыль, если будет нечем заняться.
Свекровь бросает на меня уничтожающий взгляд.
Дерзить себе позволила, плебейка?– прочитала в её глазах.
– Ты собираешься оставить нас здесь одних?
– Вы хотели пожить в доме сына. Живите. А я не могу, мне он здесь кругом мерещится.
– И где ты собираешься остаться?– щурит с подозрением глаза.
– У друзей побуду. Холодильник забит. На нём есть буклет, можно заказать еду, если что-то захочется. Всё привезут бесплатно. Мне пора,– направилась на выход.
Уже взялась за ручку двери, когда меня остановил Олег Ильдарович.
– Прости её, Алиса... Просто она пытается держать себя в руках. Но для Инги потеря сына – такой же удар, как для тебя или меня...
Глаза защипало. Прикидываться бессердечной – это верх слабоумия. Лучше разреветься и потерять лицо, чем копить всё в себе.
– Олег Ильдарович, вы как кардиолог лучше меня знаете, что сдерживать эмоции – прямой путь к инфарктам и инсультам.
– Знаю... Но не могу её заставить выплеснуть их...
– Мне пора,– смахнула слезы с ресниц.– Звоните, если что. Завтра привезу Илью.
– Алиса, ты плакала,– смотрит на меня с жалостью Стас, когда выхожу на улицу.
– Не бери в голову. Просто расчувствовалась дома. Поехали в полицию,– решительно сажусь в машину.
Он занимает своё место.
– Грымза до слёз довела?
– Я сама... Тяжело там... Не могу...
– Я тоже после смерти матери полгода не мог в нашу квартиру зайти. Тормозил у порога, разворачивался и уходил. Не понимал – как сестра там с семьёй живёт?!– разоткровенничался.
– Давно?– стало его тоже жалко в ответ.
– Два года назад... Онкология... Я даже не знал. Она скрывала.
– Моя мама умерла, когда мне было двенадцать. Кровоизлияние в мозг. Внезапно...,– откинулась в кресле.– Шли с ней по торговому центру, разговаривали и вдруг она оседает на пол. И всё... Я тогда на два месяца от жизни отключилась. Как зомби... Если бы не Лилька...
– Это кто?– посмотрел с любопытством.
– Тётя. Как-нибудь познакомлю... Поехали, нас в отделении ждут.
Глава 60
За всю свою врачебную работу о смерти пациента родным я рассказывала всего раз. И то, когда была на терапевтической практике.
А тут люди каждый день об этом с родственниками... Мороз по коже...
– Останки вашего мужа идентифицировали,– произносит медленно следователь.
К горлу подкатывает ком. Начинает подташнивать от этой мысли.
– Мы можем его похоронить?– беру себя в руки.
– Да,– подаёт мне бумаги.– Вам их выдадут в морге. И есть ещё кое-что...
Поднимаю на него взгляд, отрываясь от документов.
Мужчина достаёт из ящика пакет, в котором телефон с чуть оплавленным корпусом.
– Это вашего мужа. Чудом остался цел, попав между креслами. Там для вас послание. Он хотел его отправить, но не успел...– смотрит смущаясь.– Извините, но у нас работа такая... Мы посмотрели.
– Послание?– беру в руки телефон.
– Да. Видео для вас и какого-то Ника.
Ника?
Кидаю вопросительный взгляд на следователя. Но он сам ждёт от меня ответа, раздражающе постукивая ручкой о стол.
– Это наш друг... Спасибо... Я могу идти?
– Да. Примите наши соболезнования.
О самой катастрофе ничего нового – ждите. Только я ни разу не слышала, чтобы кого-нибудь виноватого нашли.
Просто киваю и ухожу. Быстрым шагом подальше отсюда. Иначе разревусь прямо здесь, и хрен меня остановишь.
Дыши!
Хватаю жадно воздух, мечусь у ворот от нехватки кислорода, зажав телефон Виталия в руках.
Вижу, как ко мне бежит через дорогу Стас, оглядываясь по сторонам и останавливая руками машину.
– Эй, что сказали?– хватает за плечи, встряхивает и заставляет смотреть на него.
– Идентифицировали... Телефон...
Показываю ему пакет и бумаги.
Слёзы душат.
– Идём,– берёт под руку и ведёт к машине. Ноги подкашиваются.
Усаживает в кресло, возвращается на своё.
– Дыши глубже,– сжимает пальцы.
– Не получается...
В груди что-то мешает сделать вдох.
– Получится. Нужно только успокоиться.
От его поддержки становится легче. Воздух проваливается в лёгкие. Я дышу...
– Никита Альдарович сказал отвезти тебя сразу домой.
– Да... Поехали...
* * *
Сижу и смотрю зачарованно на телефон Грозного, не в силах нажать кнопку и включить его.
Страшно увидеть последние минуты его жизни. Минуты перед " всё "...
– Чей это?– подходит Ник и смотрит на стол.
– Вита...
– Он остался цел?– сел напротив.
– Да. Следователь сказал, что застрял между сиденьями. Там что-то для нас,– отрываю взгляд от смартфона и смотрю на Гаса.
– Для нас?– приподнимает удивлённо брови.– И что это?
– Видео...
– И что на нём?
– Не знаю. Я боюсь смотреть. Вдруг там записано, как он умирал...
– Если там что-то важное, то надо посмотреть,– берёт в руки телефон и включает.
Последнее видео в расфокусе, самолёт жутко трясёт. Но потом появляется четкость и Грозный.
" Прости, любимая, похоже, это моё прощальное видео,– произносит громко Виталий, но его голос тонет в криках и воплях людей.– Я очень люблю тебя и Илью. Вырасти из него достойного мужика. Жаль, что я не смогу быть с вами больше рядом. Люблю, милая... И ещё... Ник, позаботься о них. Я тебе их доверяю... "
Дальше сильный взрыв, крик, пламя и темнота.
Внутри меня нарастает гнев на грани истерики.
– Сволочь, как ты мог! Почему не слушал меня?!– хватаю телефон и швыряю им в стену.
Вдребезги.
Хочется всё разнести к херам. Бьющееся на скорости света сердце с трудом успевает прокачивать кровь, дышать больно.
В ту же стену летит какая-то ваза, которая попала под руку.
– Ненавижу! Бросил нас здесь одних!
Ник нападает сзади и сжимает меня в тиски, не давая возможности шевелиться.
– Пусти!– дергаюсь в его руках.
– Успокойся,– прижимается щекой к моему виску.– Его уже не вернуть...
– Гас, я на стадии гнева. Так что лучше ко мне не приближайся, а то и тебе что-нибудь в голову прилетит,– рычу на него, пытаясь вырваться.
– Хочешь – бей!– рывком разворачивает к себе.– Только что это изменит?
Луплю его кулаками по груди, но он напряг мышцы и я словно бессильно молочу стену.
Вырываются рыдания и усталость. Оседаю на пол, продолжая реветь.
Ник рядом. Обнимает и нежно гладит.
– Всё пройдёт. И это тоже...
– Сказок начитался?– всхлипываю в его руках.
– С Ильёй вчера читали... Но там верно было написано...– целует в макушку.
– Ты нас не бросишь?– не хочу оставаться одна.
– Ни за что... Мне Грозный вас доверил, а это дорогого стоит. Не ожидал от него.
Сколько мы так сидим в обнимку я не знаю. Время стёрлось. Я в реальность возвращаться не хочу, но надо.
– Оставь меня, я хочу побыть одна,– решительно отстраняюсь от него.
– Обещай ничего здесь не громить,– обхватывает моё лицо руками.
– Клянусь...
– Я пришлю Веру убрать осколки,– поднимается и смотрит на безобразие, которое я устроила.
Он уходит, а я падаю в постель. Желание кричать – нет, выть – всё больше. Мозг с трудом соображает.
Долблю подушку кулаками, выбивая из неё только пыль. А хочется, чтобы перья во все стороны.
Да какого хера?!
Подскакивая, хватаю и об стену. Перья медленно кружатся по всей комнате. Туда же вторую.
Сижу посреди всего этого мракобесия и нервно злорадно улыбаюсь, как сумасшедшая.
Вошедшая Вера тихо матерится и исчезает за дверью, возвращается с пылесосом.
Что-то недовольно бубнит под нос.
Хочется и её подушкой огреть хорошенько. Не за морду её кислую, а за то, что на Ника засматривается. Бесит, сука. Взять бы за этот каштановый аккуратный пучок на голове и об стену припечатать. Чтобы как в мультике – трафарет остался.
Ржу своим мыслям.
Вера косится. Крутит у виска.
– Сама дура!– прохожу мимо и дергаю со всей силы за шнур. Он вылетает вместе с розеткой.
– Чокнутая!– вдогонку.
Возвращаюсь.
– Ты уволена!
Впервые кого-то увольняю. Даже кайф какой-то от этого получаю. Он теплом скользит по внутренностям. Ни капли сожаления – только удовольствие...
Ни любви, ни тоски, ни жалости...
Как там у Симонова?
– Мне не надо в раю тоскующей,
Чтоб покорно за мною шла,
Я бы взял с собой в рай такую же,
Что на грешной земле жила, —
Злую, ветреную, колючую,
Хоть ненадолго, да мою!
Ту, что нас на земле помучила
И не даст нам скучать в раю.
В рай, наверно, таких отчаянных
Мало кто приведёт с собой,
Будут праведники нечаянно
Там подглядывать за тобой.
Взял бы в рай с собой расстояния,
Чтобы мучиться от разлук,
Чтобы помнить при расставании
Боль сведённых на шее рук.
Взял бы в рай с собой все опасности,
Чтоб вернее меня ждала,
Чтобы глаз своих синей ясности
Дома трусу не отдала.
Проговариваю с выражением каждую строчку, отсчитывая ступеньки на лестнице. Слова бьют в самую цель.
А моя цель там...
В подвал.
Там огненная вода, способная убить все плохие мысли, затмить разум и утихомирить боль.
Цель – нажраться до потери сознания.
Глава 61
– Завтра мой человек вам привезет все необходимые документы и всё оплатит,– договариваюсь с ритуальным агентством.
В кабинет врывается Вера. Я отключаюсь.
– Она меня уволила!– орёт на меня.
– Ну, кто – я понял. А за что?– откидываюсь в кресле.
Видимо Алиса решила одним махом решить мою проблему с назойливой горничной.
– А вы пойдите и посмотрите, что она в спальне устроила.
Ну, ё-моё... Обещала же...
– Давай, ты сэкономишь моё время и сама расскажешь.
– Она подушки разорвала. Там всё в перьях. Ваша Алиса крышей поехала!
– Так!– со злостью бью ладонью по столу.– Не тебе ей диагнозы ставить. У неё горе и она может себе позволить немного вспылить. Это нормально в её ситуации. Твоя работа – убрать. И если ты не будешь её выполнять без пререканий, то реально пойдёшь за дверь. Я понятно объяснил?
– Более чем,– кривит лицо.
– Тогда вперёд! Приду – проверю. Сама она где?
– Без понятия. Я за ней не слежу,– язвит дрянь и вылетает пулей.
Поднимаюсь в детскую, но там только Клара Валентиновна читает сказку Илье перед сном. Он уже дремлет, поэтому быстро исчезаю, чтобы не разбудить.
В других комнатах тоже никого.
На кухне Людмила пьёт чай со Стасом.
– Алису не видели?
– Нет,– переглядываются растерянно.
– Пойдём, поможешь мне территорию осмотреть. Может где-нибудь проскользнула мимо охраны,– зову за собой Воронина.
Осмотрели все – нигде нет. Я под каждый куст заглянул. Дом она не покидала.
Блядь!
Как я сразу не догадался?!
Быстрыми шагами иду к двери в подвал. Она приоткрыта и внизу горит свет.
С одной стороны кладовая для продуктов, со второй винный погреб. Но прежние хозяева хранили там весь алкоголь, что имелся в доме. Я крепкое не пью, поэтому ничего оттуда не приносят.
Алиса ничком на лавочке, которая стоит посередине подвальчика, на полу валяется пустая бутылка французского коньяка.
– А у тебя хороший вкус,– приподнимаю опорожненную тару.– Семь косарей зелени за бутыль...
Мычит, когда пытаюсь её повернуть на спину.
– Мда... Вот тебя размазало...
Поднимаю на руки, слегка подкидываю, чтобы легла удобнее.
– Не тряси,– с трудом ворочает языком, обнимая меня за шею.
Это так неожиданно, что я теряюсь, сжимая её в руках. Дыхание сбивается.
Только не проснись. Моя бедная голова очередного твоего удара не вынесет.
Ты не такая уж и лёгкая, если тащить вверх по лестнице, а мне две нужно преодолеть.
В спальне Алисы всё ещё идёт уборка.
Пинаю свою дверь, прохожу и опускаю её на кровать.
Трындец! Руки гудят хуже, чем после тренировки. Тащить вялое тело не так уж и просто. Но напряжение в паху ещё сильнее.
В душ. В холодный... Смыть с себя сексуальное возбуждение.
Когда выхожу из ванной, слышу что в спальне напротив тихо. Вера закончила уборку.
Подхватываю Алиску с кровати и возвращаю в свою комнату. Утром, если проснётся в моей постели, скандал будет.
Рычит и делает слабые попытки отбиться, чтобы её не трогали. Прижимаю к себе сильнее.
Зависаю, стоя в Алисиной комнате. Она снова обвивает мою шею руками и прижимается губами к груди.
– Такой тёплый,– шепчет, еле шевеля губами.
Твою ж мать! Не надо!
Подхожу к кровати, хочу опустить и оставить, но она не расцепляет руки. Пальцы начинают медленно гулять по моему затылку, разгоняя мурашки по телу.
Издаю слабый стон...
– Я так скучала...
Слова бьют молотком в голову.
Её губы касаются моей кожи, оставляя полыхающие пятна.
Нет…нет…
Как сдержаться?..
Взгляд Алисы мутный от выпитого алкоголя и это опьянение передаётся мне.
Проводит пальчиками по моим губам. Даже трение ткани заставляет их пульсировать и хотеть поцелуев. Это же она...
Всё равно утром не вспомнит.
Целую в губы. Она податливая и такая вкусная. Пахнет не коньяком, а какими-то фруктами. Дорогой алкоголь сделан на совесть...
Мозг кипит, в голове мутнеет от нахлынувшего желания. Я ужасно голодный.
Останови это!
Не могу... Она жмётся и шепчет, как хочет меня.
Мать твою! Это просто пьяный бред.
Отрываю от себя с огромной неохотой.
– Не уходи,– хныкает и протягивает руки.
Нет!
Иду к двери, но что-то тормозит, и моя ладонь зависает в сантиметре от ручки.
Да, блядь!
Щелчок замка...
* * *
Алиса.
Уф! Головная боль. Так и знала, что в этом погребе сивуху держат, а не элитное пойло.
А ещё тело всё ноет, словно его ночь под прессом держали. Или тискали...
Какие-то пальцы были... И поцелуи...
Сон...
Я во сне всю ночь с Виталей любовью занималась. Жаль, что это только мои фантазии... Больше такого не будет НИКОГДА.
Скольжу рукой по телу, чешется коленка.
Какого хрена я догола разделась?
Похоже, сновидения были настолько яркими, что и вещи скинула.
Пытаюсь улыбнуться своим пошлым мыслям, но вспышка боли в голове заставляет застонать.
Не отрывая головы от подушки, переворачиваюсь на живот и сажусь на колени, натягивая на плечи одеяло.
Я даже симптомов простуды не чувствую, похмелье вытеснило всё.
– Мать вашу, что ж так хреново-то?!– сползаю с кровати посмотреть на себя в зеркало.
Уум... Ужас какой... Я же свекрови внука обещала сегодня привезти. Змеюка сразу спалит, что я бухала, как дальнобойщик после рейса. Она-то максимум бокал вина за ужином себе позволяет.
Душ спасает только тело и немного охлаждает голову. Вместо помятости на лице появляется румянец.
– Это синяк?– приближаюсь к зеркалу и рассматриваю чёткую синюю полоску под нижней губой, очерчивая её пальцем.
Во, конченая! Губу себе до синяков прикусила. На груди тоже есть несколько чуть заметных пятен.
Идиотка... Лапала себя...
Надела на себя то, что первое попалось на вешалке в шкафу.
Ник с Илюшей и няней завтракают на террасе. Сын активно уплетает из чашки манную кашу с ягодами.
Глаза Гаса скользят по мне и задерживаются на ногах. Надела короткие джинсовые шорты, а они мало что скрывают. На его губах проскакивает лёгкая скабрёзная, как мне показалось, ухмылка.
– Вера, принесите ещё один прибор,– говорит горничной, стоящей у двери.
Та смотрит на меня ненавидящим взглядом, фыркает и уходит на кухню.
– Что я сделала не так?– смотрю ей в след.
Мы, конечно, сразу не нашли общего языка, но тут что-то другое.
– А ты не помнишь?– усмехается Ник, потягивая кофе.– Ты её вчера уволила.
– Я? Нет... Вообще ничего не помню...
– Да,– согласно кивнула Клара Валентиновна.
– Почему она тогда ещё здесь?
– Две недели. Закон,– пожимает плечами Ник.
– С каких пор ты их соблюдаешь?..– кошусь на Веру, которая принесла мне тарелку и чашку.
– Только кофе,– останавливаю её, когда собирается положить мне салат и яичницу.
Не хочу я есть, кусок в горло не лезет.
– Я всё!– объявляет сын. Тарелка и кружка чистые.
– Хоть у кого-то есть аппетит,– треплет Ник по волосам Илью.– Мне нужно заняться похоронами.
– Я и сама могу.
– Я уже обо всём договорился. Остались кое-какие мелочи и оплатить. Так что я поехал. Стас отвезёт вас к родне Грозного.
Глава 62
– Держи,– кидает мне в руки бутылку воды Стас.– Я добавил Антипохмелин.
– Спасибо, заботливый ты мой,– открываю крышку и выпиваю сразу половину.– Ник сейчас приведёт Илью. Мне пока с ним общаться не разрешает. А у меня из-за похмелья даже сопли пропали.
– Ещё бы! Бацилла убита изнутри,– смеётся.– Отмочила ты вчера знатно. Мы почти час всю территорию обшаривали на предмет тебя. Что это вообще было?
– Пять стадий принятия,– делаю ещё один глоток.
Он пожимает плечами в непонимании.
– Не слышал? Когда человек кого-нибудь теряет или у него находят смертельную болезнь, то он проходит пять стадий принятия: отрицание, гнев, торг, депрессия и смирение,– загибаю пальцы.
– И что было вчера?– опирается на капот.
– Гнев.
– Следовательно, следующий – торг.
– Да.
– И с кем ты собираешься торговаться?
– Ни с кем. Вернуть мне мужа никто не сможет. Зная себя – ударюсь в работу. Главное – не застрять в любой из них. Иначе можешь стать либо бесчувственным, либо агрессивным, либо трудоголиком или шлюшкой. Самое страшное впасть в вечную депрессию.
– Так, не понял. Шлюшка здесь причём?– усмехается.
– Есть там нюансик. Потом расскажу,– к нам идут Ник с Ильёй.– Или в интернете почитай. Тебе всё равно часами делать нечего.
– Мне теперь очень интересно...
– Я приеду поздно,– предупреждает Гас.– У меня на студии проблемы,– усаживает Илюшку в детское кресло.
– Окей. Твои дела меня мало волнуют,– бросаю равнодушно.
Ник хмурится, в глазах скользит недовольство.
– Стас, сядь в машину, нам нужно поговорить,– кидает резко водителю.
Тот исчезает в салоне авто.
– Ты что опять начинаешь?– сжимает мне руками плечи.– Я думал – мы всё решили.
– Решили?– бросаю взгляд на его правую руку, ей сжимает сильнее.– Когда?
– Вчера вечером...
– А что было? Просвети. Я нихрена не помню. И не дави, мне больно,– дергаю плечами.
– Вообще ничего не помнишь?– смотрит как-то подозрительно и отпускает.
– Белый лист. Только сон. Но тебе про такое рассказывать нельзя – маленький ещё.
Он удивлённо растягивает издевательскую улыбку.
– Мы договорились, что будем жить в одном доме. Я буду помогать,– вдруг меняется и становится серьёзным.– Извини, но во сне у тебя с кем было?
– Тебе-то какое дело?– возмущаюсь. Мы договорились жить вместе? Мрак.– С мужем.
– Угу,– поджимает губы, слегка растягивая их в улыбке.– Вам пора. Илюха уже нервничает.
Я иду к машине. Притормаживаю у двери и смотрю на Гаса.
Странный какой-то...
Да он всегда был с закидонами!
В тачке весело. Парни играют в сороку-ворону. Ту, которая этому, этому и этому дала, а одному хрен. Сейчас игра звучит двусмысленно...
– Ты неплохо ладишь с детьми,– смотрю на довольного сына.
– У меня два племянника. Одному тоже четыре, второму шесть,– пристёгивается Стас.
– Свои?
– Нет,– категорично с улыбкой качает головой.– Дети только от жены будут. А у меня даже на свидания с девушками времени нет. Работа...
– У тебя выходных нет?
–Есть, но не часто.
Вот Гас, сучонок! Держит парня на коротком поводке при себе. Ему же лет двадцать пять, не больше. Самый возраст по девчонкам бегать. Особенно, если такой симпатичный.
– Обещаю – теперь будут.
****
Свекровь, похоже, перед нашим приездом лимонов обожралась. С такой кислой рожей встретила, что передёрнуло. И к внуку с каким-то холодком отнеслась. Раньше сюсюкалась.
Олег Ильдарович бросил на меня косой взгляд и увёл сына в детскую поиграть.
– Нам поговорить нужно,– начала Инга Матвеевна.
– О чём? Если о похоронах, то ими уже занимаются. Послезавтра в два.
– Нет. Я об Илье хочу поговорить,– поставила руки на кухонный стол.– Точнее об его отце. А вернее – о его настоящем отце.
– Вы о чём, Инга Матвеевна?– лыблюсь. Откуда пронюхала?
– Дурочкой не прикидывайся! Объясни мне, почему наш внук как две капли воды похож на этого мужчину?– показывает мне фотографию уличного плаката, где мы сняты вместе с Ником для рекламы программы.
– Откуда это у вас?– беру дрожащими руками её телефон.
– Вышли вчера вечером погулять. А там у дороги – это. Спросили у девочек подростков кто на фото, они с нами любезно поделились информацией. Это тот самый Ник... Так что я жду объяснений.
– Объяснений?– закипаю.– Хорошо. Илья не сын Виталия. Но он об этом знал с первого дня и настоял на том, чтобы стать отцом моего ребёнка. Думаю, вы прекрасно знали о его дисфункции. А желание иметь детей и любовь ко мне перебороли все его сомнения. Мы с Ником на тот момент расстались, ваш сын предложил помощь. А потом я влюбилась... В него...
– А что сейчас?
– Ник случайно увидел Илью и понял, что у него есть сын. Он известен, богат и влиятелен. Если бы мы не согласились сами, чтобы он виделся с ребёнком – суд бы так и так присудил. Решили обойтись малой кровью и договориться.
– Где вы сейчас живёте? У него?– повышает властный голос.
– У себя. Он купил сыну дом...
– Дом?
– Да... В элитном районе под Москвой.
– На Рублёвке?
– Нет. Миллениум Парк.
– И ты приняла? Такие подарки просто так не делают!– кричит на меня.
– Не орите! Ребёнка испугаете! Он дом на сына оформил, я здесь никаким боком.
– Ты его мать. Разве не понятно чего он добивается?– пытается читать мне нравоучения.
– Знаете... Он единственный, кто мне реально помогает. И с ребёнком, и похороны организовал, и вообще... А вы? Что сделали вы? Вместо поддержать – нотации читаете... Обычно горе объединяет. Но вы не исправимы!– выпалила всё накипевшее, как на духу. Достала, блядь!– Можете пообщаться с внуком. Я вернусь через пару часов,– решительно ушла, хлопнув дверью.
– Что случилось?– посмотрел на меня Стас.
Хочется что-нибудь или кого-нибудь порвать. Внутри всё кипит и клокочет, словно в вулкане.
– Ничего. Поехали куда-нибудь,– сажусь в машину.
– Куда?– быстро занимает водительское место Воронин.
– Без понятия,– выдыхаю.– Куда-нибудь, где можно пар выпустить...
Иначе я вернусь и снесу этой старой кошёлке стулом голову. Прямо так и хотелось это сделать, пока находилась рядом с ней.
Прости, доктор Грозный! Но мать твоя сука, каких поискать.
– Есть одно,– улыбается краем губ Стас.
Минут через двадцать он привозит меня в какое-то место, ведет вниз по лестнице в подвал.
– Признавайся, ты маньяк?– останавливаюсь у толстой металлической двери.– Прикуёшь меня наручниками к батарее и будешь измываться?
– Смешно. Это тир. Идём,– тянет за локоть.
Нас встречает парочка огромных мужичков, размером с теремок.
– Парни, девушке пар нужно выпустить,– поясняет им.
– На ком-то конкретном или вообще?
– Вообще...
– Конкретном,– перебиваю Стаса.– Свекровь достала.
– Хуже свекрови только тёщи,– смеётся один из парней.– Фото есть?
Нахожу в телефоне и показываю.
– Можно?– берёт из моих рук смартфон.
Он там что-то нажимает и через минуту слышен звук работающего принтера за спиной.
– А вот и цель,– подходит второй и достаёт из лотка с бумагой распечатки фотографий Инги Матвеевны, показывает нам.
В зале для стрельбы они крепят эти фото к мишеням.
– Раньше стреляла?– спрашивает Стас.
– Нет...
– Тогда держи,– подаёт мне пистолет, сам становится сзади.– Спина прямо и чуть-чуть под наклон,– слегка надавил грудью.– Левая нога немного вперёд и согни колени,– нажал своими коленями на мои.– Руки вперёд, немного согни. И расслабься. Расслабься, я говорю!– ругает меня.
Как тут расслабиться – ты об меня трёшься! Волнений внутри не вызывает, но придаёт какую-то скованность. И пахнешь вкусно.
– Выдохни. Ты напряжена,– делаю глубокий вдох и выдыхаю с шумом.– Вот. Так лучше. Теперь правой рукой обхвати рукоятку. Палец сразу не ставь на спусковой крючок,– убирает.– Левой обхватывай эту руку. Палец вот сюда,– ставит мой указательный вдоль ствола.– Стой так. Я сейчас.
Надевает на меня очки и наушники.
Ведёт мой палец на спусковой крючок.
– Вдохни и задержи дыхание,– говорит мне на ухо.
Зажмуриваюсь. Выстрел. Отдача бьёт в плечо.
– Я попала?– смотрю на него ошалевшими глазами.
– Нет. Если будешь закрывать глаза, то никогда не попадёшь. Ещё раз. И не жмурься!– приказывает.
Снова всё как учил. И он прямо за моей спиной, словно экзокостюм, контролирует.
Выстрел, второй, третий.
Плечо отнимается. Но адреналин в крови просто хлещет.
– Уже лучше. Она ещё не мертва, но кровью истечь может,– шутит. – Давай сама. Только целься.
Ловлю лицо своей свекрови на мушку и стреляю. Прямо промеж глаз.
Вау!
– Отлично!– хлопают парни.
Я выпускаю остаток пуль. Меняют магазин. Снова пальба. В ушах звенит от громких хлопков.
– Теперь ты,– подаю пистолет Стасу.
Он ловко меняет патроны, мастерски и быстро выпускает всю обойму в чистую мишень.
Охренеть... Почти все в одну дырку прямо в лобешник Инги Матвеевны.
– В жизни так сможешь?– зачарованно смотрю на испорченный портрет свекрови.
– Это заказ?– смеётся над моей шуткой Воронин.
