Текст книги "(Не)Холостяк (СИ)"

Автор книги: Вийя Шефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

Глава 43

-Алиса, постой. Нам нужно поговорить!– пытаюсь догнать быстро удаляющуюся девушку в длинном коридоре.

– Не о чем нам с тобой разговаривать. Давным-давно всё обсудили,– останавливается у лифта и часто, несдержанно лупит по кнопке вызова.

– Достаточно одного раза,– хватаю её за руку, чтобы остановить.

Снова перчатки...

Оборачиваюсь назад и замечаю, что на нас смотрят. Никто не разошёлся от дверей кабинета, а внимательно наблюдают за нашей ссорой.

Когда приходит лифт, я вваливаюсь в него вместе с Алисой. Не хватало устроить скандал на глазах у всех ещё до начала работы.

– Следующий подожди, я не хочу с тобой ехать,– рычит на меня Волжина, толкая в грудь.

Ах, да... Грозная! Фамилия теперь в точку. Ей идёт.

– А я хочу,– скалюсь в ответ.– Если тебе станет легче, то я тоже был не в курсе, что мы будем напарниками. Я даже подробностей толком не знал, переговоры мой менеджер вела. А она не сильно делится своими планами, ставит перед фактом.

– Не становится,– ехидничает.– Давай сразу договоримся. Дружбу с тобой я водить не собираюсь. Видеться мы будем только на съёмочной площадке. Вне её мы чужие друг другу люди. Не подходи, не здоровайся, не разговаривай со мной. Ты мне не больше интересен!

– Жёстко...

– Зато верно. И соблюдай дистанцию,– протягивает вперёд руку, показывая, что я слишком близко подошёл.

Но я не могу не подходить. Меня тянет, как магнитом. Закрытое пространство, она рядом, дурманящий запах её духов... Горящие огнём ненависти золотистые глаза разжигают во мне другое пламя.

Хочу, сука... До спазма в животе...

Испытываю по отношению к ней нереальный голод... Такой, которого уже четыре года не было.

Хватаю за руку и притягиваю к себе, пытаюсь поймать губы. Изворачивается, бьёт свободной рукой, в которой сумочка.

Отпускаю. Больно...

– Ещё раз меня тронешь, я сама тебя перееду!– хрипит с рыком и сбегает из открывшегося лифта.

Прикладываю пальцы ко лбу.

Мокро и липко... Рассекла мне бровь. Опять... Ты повторяешься, Алиса.

Жарко...

Но счастливо улыбаюсь, как сумасшедший.

Вот это встреча...

* * *

Подъезжаем к площадке, на которой съемочная группа грузится в автобус. Я передумал ехать отдельно на машине. Хочу рядом с ней.

– Остановись здесь,– командую водителю.

Издали вижу Алису. Она на парковке с Грозным и сыном. Прощаются.

Мелкий прыгает вокруг них на одной ноге, уставившись в асфальт. Губы шевелятся в какой-то считалочке.

Невольно улыбаюсь, но только до того момента как он поднимает голову и смотрит в сторону меня.

Сердце ёкает и начинает бешено биться.

Да ну нах! Он вылитый я в его возрасте.

Достаю телефон и делаю фото. Потом лезу в облако. Папка с моими детскими фотографиями. Листаю и нахожу ту самую, на которой самое большое сходство.

Склеиваю оба снимка.

Пиздец!

Это мой сын!

Предчувствие не обманывало.

– Стас, посмотри. Похож?– протягиваю водителю телефон.

– Одно лицо!– усмехается.

Потом смотрит через дорогу на Грозную семейку.

– Получается...

– Скажешь кому – уволю к хуям,– рыкаю на него.

– Понял. Могила,– приподнимает руки в согласии.

Молча наблюдаю за сыном.

Непоседа.

Весь в меня в детстве. Мама рассказывала, что за мной нужен был глаз да глаз. Коленки вечно разбитые были. А со школьных лет вляпывался в какие-нибудь неприятные истории, притягивая их, как магнитом.

Я даже имени его не знаю... Ничего – исправим.

Грозный посадил малыша в машину, потом обнял Алису, и они долго целовались.

А меня чуть ревность не съела. Хотелось выйти из тачки, подойти и всечь этому докторишке по морде.

Только вот он муж, а я никто.

Выхожу из машины, когда Грозный уезжает. Иду за Алисой метрах в пятидесяти, наслаждаясь плавным покачиванием её бёдер в обтягивающих попку спортивных брюках.

Узкая талия, жопка, как орех... Ауф!

Я исхожу слюной, чувствуя, как наливается кровью в моём паху. Взрослый мужик, веду себя, как подросток. Но трудно сдерживаться, когда объект желания такой аппетитный. Завалил бы прямо здесь…

Тормозит, ставит небольшой чемодан. Поворачивается ко мне и ставит руки в боки.

– Может, хватит таращиться?– произносит раздражённо.

– Кто? Я? Ни разу,– отмазываюсь и отвожу глаза в сторону.

Иначе точно врежусь взглядом в её вырез майки. Там такие два манящих холмика...

– Ага, по ушам не втирай.

Вежливее она так и не стала. Ни привет, ни здрасте, как раньше.

Я скучал по её ядовитому характеру. Повезло мужу, он с ней может постоянно препираться. Я бы от наших ссор тащился, примирения бы точно были горячими.

И это мать моего сына. Лучше и пожелать нельзя. Единственная, с кем я хотел семью. И теперь она у меня почти есть. Осталось увести её у доктора.

– Что ты здесь делаешь? Ты должен на машине ехать,– спрашивает, когда я поравнялся с ней.

– Решил не отбиваться от коллектива. Поеду со всеми в автобусе. Помочь?– кивнул на чемодан.

– Обойдусь,– натянула на уши наушники и пошла вперёд, волоча за собой багаж.

Я, словно собачка, сзади. Вечность бы так ходил.

В автобусе она проходит в самый конец и занимает место. Откидывает голову назад и закрывает глаза, погружаясь в музыку из наушников.

Я сажусь в противоположном ряду напротив. Хочу по дороге урвать момент и поговорить о сыне. Если она думает, что я оставлю факт существования моего ребёнка без внимания – ошибается. Надо будет – подниму все связи и адвокатов, но добьюсь совместной опеки.

Проехав половину пути, водитель сворачивает на заправку.

– Так, мальчики и девочки,– встаёт исполнительный продюсер передачи Женя.– Есть время сходить в туалет, перекусить и выпить кофе. Потом тронемся. Вечером у нас уже съёмка.

Я в минимаркете на заправке покупаю только воду. Углеводы мне пока показаны по минимуму, так что никаких булочек и всего остального.

На улице замечаю Алису, одиноко сидящую на заборчике у клумбы и уплетающую хот-дог с кофе.

Всегда поражался – она может, есть фастфуд тоннами и не поправляется. Мне бы так.

Похоже, самое время поговорить.

– Есть разговор,– покручиваю в руках телефон.

– Серьёфно?– говорит с набитым ртом.– У меня нет желания вести с тобой беседы,– после того, как проглотила.

– Можешь мне кое-что объяснить?– протягиваю телефон с фотографией нашего сына, что сделал полтора часа назад.– Как так получилось, что сын Грозного полная копия меня в детстве?– пролистываю до своего фото.

Она попёрхивается и выпучивает на меня глаза. Но вдруг берёт себя в руки и встаёт.

– Ты бредишь! Никакого сходства.

– А так?– показываю склейку снимков.– Похож?

Её глаза темнеют от злости.

Глава 44

– Спроси любого здесь, и они скажут, что сходство разительное,– прижимаю неоспоримыми доводами.

– Знаешь что? Тот факт, что один твой шустрый спермотозоид оказался быстрее других – не означает, что ты папа. Отец Ильи – мой муж. И никто больше. Понятно тебе?

– Нет, не понятно,– подхожу почти вплотную.– Я буду бороться за право воспитывать его наравне с вами.

– Чему ты его можешь научить? Как по клубам шастать да телок трахать? Он и сам этому прекрасно научится в своё время, без твоей помощи. Очень надеюсь, что ему по наследству твоя "специфическая" болезнь не передалась,– бьёт хлёстко словами.

– Давно уже никакой болезни нет.

– Ой, ли? Позавчера в лифте кто на меня накинулся? Ещё раз подобное выкинешь, и я тебя за харассмент привлеку. Дело может, и не выиграю, но шумихи в прессе поднимется ого-го. Хочешь?

– Хочу!– подхожу ещё ближе и нависаю над ней, сверля взглядом.

Смотрит с вызовом, гневно раздувая ноздри. С силой сжимает стаканчик кофе и всё содержимое фонтаном выплёскивается на мою белую поло.

– Упс!– прикрывает рот ладошкой в перчатке.– Вот я рукожопая,– делает вид что сокрушается.

А сама натягивает издевательски довольную улыбку. Уходит и оставляет меня с этим чертовым пятном на рубашке.

– Сучка!

По крайней мере, я теперь знаю, как зовут сына.

Илья.

В автобусе достаю с полки сумку, чтобы переодеть испорченную поло. Хватаясь за край рубашки, обращаю внимание, что на меня пристально смотрят все девушки съёмочной группы.

А сзади Алиса...

Надеюсь, и ты не исключение.

Специально поворачиваюсь к ней лицом и медленно снимаю рубашку, чтобы успела заметить всё.

Я четыре года себя в спортзале убивал, и моё тело, как говорит Аврора – " шедевр". Мышц солидно нарастил.

Не смотрит... Отвернулась к окну и снова в наушниках. Но... На стекле моё отражение.

Руки на коленях, сжаты в кулаки, и она тщательно старается быть равнодушной.

Ну, давай! Повернись!

Косится...

Усмехаюсь. И надеваю чистую футболку.

Хватит зрелищ. Главный зритель не заценил.

А чего ты хотел? Что она на тебя набросится? Ты видел, как она с Грозным целовалась? Нелюбимых так не целуют.

Но первая любовь не ржавеет...

И рано или поздно я добьюсь своего – ты уйдёшь от мужа ко мне.

Начнём с малого – добьюсь опеки над сыном. За ним она пойдёт хоть куда.

Мы продолжаем путь и я отрубаюсь. Недосыпы заставляют спать даже в таких неудобных креслах.

На месте меня будит ассистентка, и я не сразу догоняю, где мы и что здесь делаем. Потом доходит...

Достаю свою таблетницу и проглатываю несколько препаратов по времени.

– Что ты опять пьёшь?– смотрит на меня со вниманием Алиса, сидящая в кресле напротив и перекинувшая ноги через подлокотник в проход.

– Иммуностимуляторы и витамины,– бурчу.

– Дай,– тянет руку.

Я отдаю.

Берёт на минуту. Я замечаю, что рука сейчас без перчатки, а она, получив коробочку, сморщилась немного. Не открыла...

– Спать надо нормально и выстроить рабочий график так, чтобы ночью у тебя был полноценный сон, а не дрема на часок.

– Америку открыла...

Нихрена не удивляюсь её словам, хотя... Поставить диагноз по прикосновению к таблетнице?

– Если продолжишь себя так убивать, то через полгода станешь снова пациентом нашей клиники. Только заниматься буду тобой уже не я, а Грозный.

– Это ещё почему?– подозрительно.

– Потому что он психиатр, придурок!– взвинчено.– У тебя начнётся расстройство психики, галлюцинации. Панические атаки уже ловишь?

– Ну...

– Гну! Возьми отпуск на полгодика от своих перелётов и концертов. Смена часовых поясов для тебя вредна. Не думаю, что здоровье дороже денег. Всех не заработаешь...

Встала, достала свой чемодан и ушла.

Пиздец! За две минуты весь расклад моей клиники и бесплатные рекомендации. А я за это в другой больнице дохрена денег отвалил. И месяц обследовался.

Закидываю сумку на плечо и двигаю за ней к двум трейлера, который всю дорогу ехали за нами. В одном гримерка, второй – аппаратная.

– Как у тебя это, получается?– догоняю её.

– Что именно?– слегка поворачивает голову.

– Ты за минуту рассказала мне всё, что врачи у меня месяц искали.

– Просто я хороший врач,– останавливает и поворачивается ко мне.– Ты не первый и не последний с такими проблемами. Я знаю, твой образ жизни, и прекрасно понимаю, к чему он приведёт. Ты угробишь себя. Кстати, у тебя ещё проблемы с сердцем, но об этом тебе никто не сказал, естественно. Тренер, которому ты платишь кучу бабок, кормит тебя дерьмом белковым, не самым лучшим. Смени его... Могу посоветовать хорошего.

– Сука,– тихо.

– Ты мне?– щурит глаза от недовольства.

– Нет... Тренер.

Почему-то я доверяю её словам.

* * *

Ассистентка забирает наши костюмы и принимается их отпаривать. Женя вручает нам бумаги.

– Познакомьтесь с краткой характеристикой участницы.

– Сорок два года, продавец, одна воспитывает сына, ушла от мужа изверга и алкаша. Ничего нового,– кидает на стол бумаги Алиса.– Полстраны таких,– проводит руками по лицу.

– Найти интересное – ваша забота,– ухмыляется, глядя на нас продюсер.

– Я могу с ней поговорить до съёмок? Мне нужно выстроить в голове план работы с ней.

– Нежелательно. Она не актриса. Нам нужны в кадре живые чувства.

– Не волнуйтесь. Она ничего не поймёт,– не унимается Грозная.– Можем снять наш приезд, а в небольшом перерывчике я с ней пообщаюсь.

– Ладно...

В смысле – она ничего не поймёт? Как это? А как ты тогда поймёшь?

Вот эту загадку я в ней так и не разгадал. Она ставит мне второй раз точный диагноз, но никто ей ничего не говорил, сегодня так точно. А про аварию, тогда как узнала? Всё ведь было отлично, и вдруг сорвалась.

Перед судом мы разговаривали с ней. И она мне рассказала, как было дело. До мельчайших подробностей. Мне тогда показалось, что она всё видела моими глазами. Но не могла же...

Не верю я в ментализм.

Гипноз? А я не помню?

Нет. Она сказала, что никогда с ним не работает.

– Готовьтесь, через час снимаем.

Наблюдаю в зеркале, как гримёрша колдует над Алисой, делая из неё красотку. Неброский макияж, а лицо становится таким выразительным. Без очков ей гораздо лучше. Нельзя такие большие и красивые глаза прятать за стеклами.

Мурашки пробегают по позвоночнику от ударившей в виски крови. Как я соскучился по этим ощущениям невесомости где-то в животе от того, что мои мозги плывут рядом с ней.

Меня припудривают и делают укладку, убивая этим всю брутальность. Даже рассечённую бровь спрятали. Опять лощеный малец из прошлой жизни.

– Ваши костюмы,– подаёт ассистентка.

– Мы что здесь будем переодеваться?– смотрит с испугом Алиса, бросая на меня косой взгляд.

– Конечно. Мы выйдем,– хитренько улыбается и с гримёршами исчезает.

– Я не буду при тебе одеваться!– возмущенно.

– А я буду,– решительно расстёгиваю ремень на брюках и снимаю их.

Она хватает воздух ртом и отворачивается.

– Я не запрещаю смотреть,– язвлю.– Мы же не голые. А с другой стороны... Что ты у меня не видела? А вот я у тебя кое-что заметил,– наклоняюсь к ней и выговариваю слова у уха.

Она оборачивается и врезается своими злющими глазищами прямо в мои. Столько ненависти. Порвать меня готова. А у меня всё вспыхивает внутри и хочется это выплеснуть наружу.

Но неожиданно для меня она стягивает через голову топ и снимает штаны, оставаясь в одном белье.

У меня перехватывает дыхание, а глаза сами начинают блуждать по её фигуре. Манящая, сука, как запретный плод.

– Ты сделала грудь?– глаза падают на бюст.

– И? После полутора лет кормления ребёнка она уже не такая привлекательная,– шипит.

– Пластический хирург – молодец. Выглядит естественно,– пытаюсь говорить ровно, не показывая, что меня это жутко возбуждает.

Поэтому поспешил надеть брюки.

Но она прекрасно заметила, потому что стала быстро застегивать рубашку, продвигаясь сверху вниз.

Над трусиками выглядывает узорчатое тату, в восточном стиле.

– Тату? Насколько помню – ты боишься боли. И визжала в Бангкоке, когда тебе маленькую били.

– Потерпела,– рычит.– Ходить со шрамом от Кесарево напрягало. А ты скотина!

– Это ещё почему?

– Прекрасно знал, что белые татуировки не сводятся. Так и хожу с ней, как дура!

Я засмеялся. Конечно, знал. Поэтому и попросил такое.

Я свою лисичку часто по шёрстке глажу...

Глава 45

– Не будь такой ершистой,– пытаюсь немного охладить пыл Алисы.– В наших тату нет ничего такого.

– Дело в дискомфорте. Я пытаюсь вытравить из своей жизни всё, что связано с тобой. Но ты, сука, везде, куда не ткни пальцем. Телек, реклама, баннеры вдоль дорог, новости. Везде!

– Я популярен. И как бы ты не пыталась, самое важное не вытравишь – нашего сына...

– А я пыталась...– усмехается.– Так не хотела от тебя рожать, что забила на лечение и сидела выкидыша ждала.

– Ебанутая что ли?– взрываюсь, не веря словам.

– Вот почти так же мне Грозный сказал, только не матом, когда узнал про беременность. Говорил, не хочешь ребёнка – отдай его мне, я воспитаю.

Вот это откровения! Моего сына чужому мужику?! Вы совсем ку-ку?

– К себе забрал. Нянчился со мной, капризы мои гормональные терпел и бегал среди ночи в магазин, когда мне вдруг чего-нибудь прямо сейчас поесть приспичивало. Трудно в такого не влюбиться, правда?

У меня дернулись мышцы на щеке. Не хочу я про него слышать.

– И я не смогла сопротивляться...

– Идеальный... Даже тошно...

– Просто любит по-настоящему... И я его.

А вот эти слова бьют под дых. В моём сознании ты всегда моя. Никаких Грозных там и в помине нет. Только ты и я.

Хватаю её и, сжав в руках, врезаюсь поцелуем в губы. Безжалостно, чтобы тоже было больно. Мычит и бьёт в грудь кулаками. Но я даже не замечаю. Мозг накрыло жаром закипевшей крови.

Захватываю губами её нижнюю губу и всасываю, провожу языком по ней. Алиса глубоко вздохнула и схватилась руками за мои бицепсы, сжимая с силой ногтями. Даже сквозь ткань рубашки и её тонкие перчатки они врезаются в кожу.

Слегка кусаю за губу, оттягивая на себя.

– Мне больно,– не отпуская её.

– Если не отвалишь, будет ещё больнее,– говорит через губу и усиливает нажим.

Освобождаю её от своих объятий.

– Гас, ты плохо понимаешь по-русски?– отвешиваем мне увесистого леща по лицу.

Щека горит огнём, что заставляет взбеситься. Захватываю за запястье и притягиваю к себе.

Алиса второй рукой пытается отвесить мне очередную пощёчину, но и она попадает в тиски.

– Не понимаю. Давай, врежь ещё раз, и я тебя прямо здесь завалю. Не понимаешь, что ты своей агрессией только разжигаешь меня?

– Пусти!– шипит, дырявя взглядом.– Или в следующий раз ты будешь с моим мужем разговаривать.

– Могу поклясться, что ты ему про наш поцелуй ничего не скажешь. Ты из тех, кто свои проблемы сама везёт. Всегда такая была. А я очень большая проблема, Алиса.– Смотрю на неё угрожающе сверху.

– Жопой чувствовала, что эти съёмки мне боком вылезут. Пусти, придурок!– дёргает руками так, что они выскальзывают из перчаток, и она ведёт ладонями по моим рукам до локтей.

Взгляд стекленеет, как четыре года назад после нашего знакомства, а лицо кривится в болезненной гримасе. Она шарахается в сторону, а я стою с перчатками в руках и не понимаю, что произошло.

– С тобой всё в порядке?– смотрю на её ошалевшие глаза.

– Да... Верни...

Протягивает руку.

Отдаю её вещь.

– Что случилось? Ты словно что-то страшное увидела.

– Ничего... Ничего страшного я не увидела...

Торопливо натягивает свой неизменный аксессуар.

Но прекрасно вижу – враньё. С ней что-то не так...

* * *

Женя, взглянув на меня после нашей стычки с Алисой, безмолвно, одними губами, произнёс «пиздец».

– Замажьте ему это,– показывает на красную отметину от руки на моей щеке.– В кадре только не устройте скандал. Меня генеральный за срыв на кол посадит.

Все на нас подозрительно, с ухмылочками, косятся. Будто я не понимаю, какие мысли роятся в ваших головах – нахал приставал к бывшей, за что и отхватил люлей. В принципе, так и было.

Мне замазываю тоналкой след от пятерни Алисы, ей поправляют причёску и макияж.

Охренительный первый рабочий день!

Давно меня так не бодрило.

– Поднимаетесь, звоните в дверь, вам открывают. Там радость, вы улыбаетесь,– наставляет продюсер.– Камера готова? Мотор!

Девушка действительно искренне рада нам. И чувство неподдельное.

Алиса немного брезгливо морщит носик в квартире.

Да, небольшой бардак, но не катастрофично. И живёт не богато.

– Лицо сделай попроще,– шепчу ей между кадрами.

– А ты смотрю, хорошо себя чувствуешь в такой обстановке,– пускает снова иголки.

– Я из гетто, видел и похуже.

– Нихрена себе, как ты Чертаново обозвал.

– Капотня... Я там вырос.

– Зато москвич! Мне нужно с женщиной пообщаться,– покидает меня.

Я со стороны наблюдаю за их разговором. Нет в нём ничего особенного, словно погоду за окном обсуждают. Кроме одного – Алиса без перчатки слегка берёт девушку за кисть.

Я вижу, как опускается взгляд Грозной, и дёргается немного мышцы на скулах. Убирает руку, доброжелательно улыбается, натягивая обратно перчатку. А вот женщина бледнеет и закатывает глаза.

Срываюсь с места и успеваю подхватить падающую в обморок хозяйку квартиры.

– Что ты ей сделала?– пристально смотрю на Алису.

– Ничего...

Глаза круглые от испуга, голос дрожит.

Суета. Кто-то принёс нашатырный спирт, чтобы привести женщину в чувства.

– Вы как?– спрашиваю у неё.

– Лучше. Переволновалась, наверное. Показалось, что в одно мгновение закончились силы.

– Полежите,– удерживает её порыв подняться Женя.– Девчонки, компресс холодный организуйте.

Во всей этой суете никто не заметил, что Алиса исчезла из квартиры.

Я вышел на лестничную площадку и услышал краем уха её голос на пару пролётов вниз по лестнице. Спустился немного, чтобы лучше слышать.

– Не знаю я, что случилось. Она просто в обморок грохнулась,– говорит кому-то по телефону.– Не было такого никогда. Легкое головокружение ощущали, но чтобы так... Нет, слегка коснулась... Вит, да нет там у неё ничего! Просто женщина с кучей комплексов неполноценности. И муж её гонял только, когда она сама выпрашивала и то больше пугал... Пара подзатыльников – это максимум на что он был способен... Просто сейчас все мечтают о своей минуте славы. А её подруга надоумила заявку на кастинг подать... Хорошо... Я тебя тоже... Нет, сама доберусь. Целую.

Разговор окончен.

Она поднимается по лестнице, смотрит на меня. Под мои тяжелым взглядом догадывается, что я всё слышал.

– Что ты с ней сделала?– снова повторяю свой вопрос.– И не ври мне!

– Да пошёл ты! Не твоё дело!– пытается пройти мимо, но я загораживают путь.

– Ты не менталист, да? Экстрасенс?– мелькает у меня мысль.

– Ага, и сзади, у тебя за спиной, стоят две сущности в виде гномиков,– язвит.– Сам-то себя слышишь?

– Я прекрасно слышал тебя. Ты рассказывала всё мужу, и он видимо в курсе твоих сверхспособностей.

– Вот видишь, у тебя уже галлюцинации начались. Не откладывай отпуск, Гас. А то плохо кончишь. Пропусти,– отодвинула меня в сторону рукой.

Съёмки продолжились, как только женщина пришла в себя. А после них вскоре двинулись назад.

Смотрю на спящую в соседнем ряду Алису. Такая безмятежность. Как можно жить с таким?

Теперь я понимаю, как она узнала про меня... В тот вечер она сняла перчатки...

Я читал её статью о девушке из Индии с даром сканирования людей. Так она умело завуалировала свой.

Как она живёт с Грозным? Всё время в перчатках?

Нет. Когда они целовались, Алиса была без них. Я точно помню.

Эти мысли не дают задремать. Кручу по кругу на всем пути.

В Москве на стоянке перед студией все разбегаются по своим машинам или такси.

Алиса стоит, потупив сонный взгляд в телефон.

– Тебя подвезти? За мной водитель приехал,– предлагаю ей.

– Спасибо, обойдусь!– бухтит под нос.– Я такси вызвала.

– Алис...

– Отвали, Ник!– смотрит с презрением.– Пойми уже, что наши дорожки давным-давно разошлись. Мы не будем вместе. У меня семья. Муж, сын... Заведи себе свою и живи спокойно.

– Только сын у нас общий.

– Это и бесит. Ну почему это должно было случиться сейчас? Почему бы не когда Илья вырос и сам решал, что делать?– почти хныкает.

– Пути Господни неисповедимы... Я уже убедился, что к нам у него какое-то особое отношение.

– Не неси ерунды! Я домой.

За ней подъехало такси.

– Спокойной ночи...– бросаю сухо ей вдогонку.