Текст книги "Развод. Прощай, предатель (СИ)"

Автор книги: Вивиан Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 31

Появление в кабинете Сергея сродни ощущению, будто ты дважды вступаешь в ту же самую воду или делаешь шаг в прошлую жизнь. Заглядываешь в нее всего на минутку. Но это ощущение сжигает внутренности. Догорает то, что не догорело в прошлый раз.

Бросив взгляд на дверь в комнатку, в которой я застала Сергея с Виолеттой, судорожно вздыхаю и прохожу к кожаному дивану, на который указывает Сергей. Я занимаю место с краю и кладу сумку на колени. Не собираюсь здесь задерживаться, так что не располагаюсь с удобством. Мой бывший устраивается рядом.

– Я рад тебя видеть, – призносит он, снова переворачивая мои внутренности, а я смотрю на него так, будто у него внезапно появился третий глаз на лбу. Интересно, его после восстановления проверяли на психические отклонения? Потому что у меня стойкое ощущение, что у Лескова биполярное расстройство. Я читала о нем, когда изучала его амнезию.

– Я здесь не ради любезностей, – выдавливаю из себя. Я еще никогда так не разговаривала с Сергеем, и произнесение даже такой простой фразы требует от меня всей моей смелости.

– А зачем же? – спрашивает он и, склонив голову набок, с интересом рассматривает меня, а потом начинает хмуриться. Подается вперед и кладет два пальца мне на скулу. Разворачивает мою голову так, чтобы смотреть на меня в профиль. – Черт, – выдыхает. – Блядь. Саш, прости меня. Я был не в себе. Я…

Дергаю головой, и его пальцы соскальзывают с моего подбородка. Но напоминание о той пощечине возвращает мне боевой настрой.

– Я пришла, чтобы сказать тебе, что ничего не подписывала. Никакие документы из предложенных Добрыниным. Я бы никогда так с тобой… не предала бы, – меняю формулировку, чтобы избежать обсуждения моих чувств.

– А он предлагал? – спрашивает Сергей, слегка хмурясь.

– Да. Когда ты был без сознания.

– И что он давал тебе подписать?

– Ничего не давал. Только говорил о документах.

– Что именно? Ты помнишь?

– Да. Он сказал, что из-за твоей аварии срывается какая-то очень важная сделка, и что у меня есть… право подписать документы. Я отказалась. Сказала, что пока ты не придешь в себя, я ничего подписывать не буду.

– Почему ты не сказала мне? – резко спрашивает Сергей. Мне даже кажется, что он злится. – Почему сразу не сказала?!

– Я не… забыла, – растерянно бормочу я. – Мне было не до этого, когда ты пришел в себя. Если ты забыл, то ты потерял память и не помнил, кто я такая! – вскакиваю на ноги. – Как думаешь, мне было дело до бумажек? Нет! – сама отвечаю на вопрос, раздражаясь все сильнее. – Для меня важнее всего было твое здоровье! Убедиться, что у тебя нет гематом в голове, из-за которых ты можешь умереть! Что сосуды головного мозга не повреждены! Что… да я, черт побери, стала ходячей энциклопедией по нейрохирургии! Потому что было так много рисков!

– Тихо, спокойно, – он тоже встает. – Что еще тебе сказал Добрынин?

– Что я… – шумно выдыхаю, потому что уже закипела настолько, что не могу говорить нормально, только кричать. – Что я имею право на подписание. Якобы ты сделал какую-то доверенность на меня.

– Сделал, – кивает он.

– Зачем? – выдыхаю пораженно.

– Как раз на случай, если со мной что-то случится. Чтобы ты могла, не дожидаясь вступления в права наследования, взять на себя руководство компанией.

– Я же… я ничего в этом не понимаю, – мои плечи опускаются. – И ты… получается, поставил меня под удар. Ты дал возможность Добрынину… Погоди. Но я ведь ничего не подписывала, а ты сказал, что подписала.

– Саш, – со вздохом произносит Сергей и кладет руки на свою талию. Поднимает голову и снова вздыхает. – Короче, похоже, твою подпись подделали, а подстроили все так, будто это ты подписала. Ты же видела Марата только что. Мы с ним решали, как поступить.

– И что это за документы?

– По ним шестьдесят процентов акций моей компании переходят к Виолетте Добрыни… Лесковой. В смысле, она получает это в качестве свадебного подарка. Это был протокол заседания акционеров, в котором решался только этот вопрос.

– И там стоит моя подпись? – в шоке шепчу я. – Я бы никогда такое не подписала. Никогда добровольно не отдала бы этой пиранье то, над чем твоя семья работала так много лет. – Качаю головой, и на глазах выступают слезы. – Как ты мог поверить в это?

– Саша, – Сергей сокращает расстояние между нами и взяв меня за плечи, присаживается, чтобы наши лица были на одном уровне. – Сашенька.

– Не называй меня так! – Резко дергаюсь и сбрасываю его руки со своего тела.

– Саш…

– Нет! – выставляю вперед ладонь, не позволяя ему приблизиться ко мне. – Я скажу, зачем пришла, и уйду. Не хочу тебя слушать! Ни слова, слышишь?!

– Саша, нам надо поговорить.

– Нет! Слушай внимательно, потому что я не стану повторять. Мы уже выяснили, что никакие документы я не подписывала. Я хочу только добавить, что я так сильно любила тебя, что никогда – слышишь? Никогда! Даже под страхом смерти! – не сделала бы ничего, что тебе бы навредило! И я бы даже в руки не взяла никакие документы, не посоветовавшись с твоим адвокатом! Но на тот момент я не была уверена ни в ком, кроме себя! Поэтому, не зная, что делать, решила отложить все вопросы до твоего выздоровления. Если бы ты… если бы тебя не стало… – всхлипываю и быстро вытираю слезы со щек. – Тогда я бы думала, что делать дальше. А в тот момент… я боролась за твое здоровье! Все остальные вопросы отошли на второй план! Мне было плевать на все! Деньги, машины, квартиры, дома, компания. Да пусть бы оно все пошло прахом, если бы тебя не стало! Ты был важен, понимаешь?! Только ты! Остальное было… фоном! Когда твой любимый человек находится при смерти, материальное внезапно перестает иметь значение!

Задыхаюсь от клокочущих эмоций и чувств. Захлебываюсь ими, пытаясь сдержать рыдание. Все то, что я испытывала, когда Сережа лежал на больничной койке, внезапно всплывает так ярко, что мне становится больно.

Вешаю сумку на плечо и снова выставляю ладонь вперед, потому что Сергей опять пытается приблизиться. Его лицо перекошено то ли от боли, то ли от ярости. Сейчас у меня нет желания ловить и разгадывать его эмоции, как я это делала раньше.

– Я все сказала, – судорожно вздохнув, уже спокойнее произношу я. – Воспринимай как хочешь. Я надеюсь, тебе удастся восстановить свое положение и при этом сохранить свой драгоценный брак. Потому что в погоне за материальным первый свой брак ты разрушил. И меня вместе с ним, – добавляю глухо и, развернувшись, покидаю кабинет Сергея.

– Александра Ивановна, – Алена подскакивает со своего места, но я даже не смотрю в ее сторону.

– Спасибо, – выдавливаю из себя и вылетаю из приемной.

Мне нужно как можно скорее оказаться на улице, иначе я рискую продемонстрировать сотрудникам Сергея свою истерику. Я чувствую, как она нарастает внутри меня. Как отчаяние и адская, просто невыносимая боль скручивает изнутри. Сжимает мое горло, не позволяя дышать. Но, прежде, чем слезы прорываются наружу, я успеваю толкнуть тяжелую дверь и вырваться на свободу.

Глава 32

Я прихожу на следующий день на работу, еле волоча ноги. Вера с подозрением косится на меня, а потом следует за мной в подсобку.

– Что случилось? На тебе лица нет.

– Все нормально, – отвечаю хриплым голосом.

Я прорыдала всю ночь. Ни на секунду не сомкнула глаз, все оплакивала свою любовь. Не могу сказать, что окончательно простилась с ней, но, по крайней мере, я смогла подняться утром и прийти на работу. Еще вечером мне казалось, что это непосильная задача. Сахарок всю ночь жалась ко мне и тихонько поскуливала, видимо, поддерживая меня.

– Тебе, может, выходной нужен? – задает Вера новый вопрос.

– Нет, спасибо, – отвечаю, выкладывая на стол свой телефон и вешая сумку на крючок за дверью.

– Саш, на тебя больно смотреть.

– Прости, я сейчас умоюсь и немного подкрашу глаза.

– Это сделает все еще хуже. Я сегодня поработаю в зале, а ты будешь принимать и расставлять цветы.

– Хорошо, спасибо, – я благодарно улыбаюсь Вере.

– Слала бы ты того мужика, – она сочувственно качает головой. – Ты уже даже похудела, девочка.

Она открывает рот, чтобы еще что-то сказать, но над входной дверью звякает колокольчик, оповещая о первом за сегодня покупателе, и Вера выходит в торговый зал. Я встряхиваю руками, чтобы кровь хоть немного начала поступать в холодные пальцы, а потом принимаюсь за распаковку свежих цветов.

Мне нужно как можно скорее прийти в себя, потому что скоро Вера оставит меня одну в магазине. Она хочет заняться доставкой и открытием интернет-магазина, а это требует времени и ее присутствия.

– Саш, – шепчет Вера, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее. – Там тебя какой-то парень зовет. Симпатичный такой, – с улыбкой добавляет она. – Не тот… твой бывший. Говорит, что очень срочно хочет с тобой поговорить.

Я хмурюсь, не совсем понимая, что за парень. У меня и знакомых парней-то…

– Платон? – спрашиваю тихо, как будто Вера может знать, кто он.

– Кто?

Я не отвечаю на ее вопрос, протискиваюсь мимо хозяйки магазина и быстро прячусь назад.

– Что такое?

– Скажи, что меня нет. Я вышла… не знаю, куда-то. Скажи, что ушла. Что у меня заболел живот. Что угодно скажи.

– Саш, не дури, такой хороший мальчик.

Мы вместе выглядываем из подсобки, и в этот момент я сталкиваюсь с Платоном взглядами. Он неуверенно улыбается и, подняв руку, коротко машет в знак приветствия. Мне приходится натянуть маленькую улыбку и выйти из своего укрытия.

– Привет, – здоровается Платон. – Можем… – кивает на дверь, – поговорить?

– Вер, я на минутку.

– Да хоть на десять, – отвечает она с улыбкой.

Могла бы сказать, чтобы я не задерживалась, чтобы у меня была возможность быстро свернуть разговор. Я сейчас как-то не готова вести светские беседы. Никакие не готова. А Платон наверняка начнет задавать вопросы. И начинает, как только мы отходим на пару шагов в сторону от входа в магазин.

– Куда ты подевалась, Саш? – спрашивает он. – И что с лицом? Ты заболела?

Я хватаюсь за эту возможность, которую он сам мне подсказывает.

– Да, немного. Прости, когда болею не могу ни с кем общаться.

– Ну я волновался. Надо было хоть на одно сообщение ответить. А как твоя собака? Кто ее выгуливал?

– Ну… подруга.

– Подруга? У тебя разве есть подруга?

– Что ты знаешь о моих друзьях? – слегка разозлившись, спрашиваю я. – Я ни разу тебе ни о ком не рассказывала.

– Ну было бы классно, если бы рассказала. Я как раз вчера вечером думал о том, что столько всего рассказал о себе, а ты мне почти ничего.

– Что за претензии? – завожусь я.

– Черт, прости, – он проводит рукой по волосам и на пару секунд отводит взгляд в сторону. – Не с того начал. Короче, я волновался, и сейчас разозлился, что ты уже работаешь, – он показывает рукой на магазин за моей спиной, – а мне так и не нашла времени написать.

– Прости, – отвечаю спокойнее.

– Это ты прости за наезд. Я правда волновался. Подумал, может… той попыткой поцеловать оттолкнул тебя. Типа сильно поторопился, и ты испугалась.

На моем лице сама-собой появляется улыбка. Я качаю головой и прикусываю нижнюю губу.

– Нет, ты ошибаешься. Ты не испугал меня. Поторопился немного – да. Но не испугал.

– Ладно, – кивает он несколько раз и тоже улыбается. – Хорошо. Ну так это… ты уже совсем поправилась?

– Почти.

– То есть, сегодня в парк ты не пойдешь?

– Пойду, конечно. Надо же Сахарок выгулять.

– Тогда… встретимся там?

– Хорошо. Я буду там в шесть.

– Я тоже как раз собирался выйти ровно в шесть, – улыбается Платон, и его обезоруживающая улыбка омывает мое разбитое сердце. Она подсказывает, что все не так безнадежно для меня, как могло бы показаться.

– Отлично. Значит, там и встретимся.

– Ладно. А можно… мне можно тебя обнять? По-дружески?

– Да, – соглашаюсь с кивком. – Обнять можно. По-дружески, – добавляю на всякий случай, уже утопая в аккуратных объятиях Платона.

От него пахнет какой-то дерзкой туалетной водой со свежими нотками. Объятия теплые и такие… не очень мужские. Не крепкие, собственнические. А легкие, как и сам Платон. Вот кто идеально подошел бы мне. С кем я могла бы строить совместную жизнь, опираясь на наши общие интересы. Мы бы могли развиваться вместе, и тогда я бы не чувствовала, что меня приютили, как бездомного котенка. Хотя Сергей сделал все, чтобы у меня не было такого ощущения. И все равно иногда мне казалось, что я для него делаю намного меньше, чем он – для меня.

Внезапно Платон с рывком отрывается от меня и отлетает в сторону. Я пялюсь широко распахнутыми глазами на то, как Сергей отшвыривает его и с яростью смотрит на парня.

– Что ты делаешь? – выкрикиваю. – Прекрати!

– Испарился! – бросает он Платону.

Тот обретает равновесие и задирает подбородок.

– А то что? Ты кто такой?

– Сваливай, – цедит Сергей. – И не приближайся к ней больше.

– Какое право ты имеешь решать за меня?! – выкрикиваю я, приближаясь.

– Саш, не вмешивайся, – Платон перегораживает мне дорогу рукой, но я ее отталкиваю.

– Свали, я сказал, – рычит Сергей на него.

– Платон, – я поворачиваюсь лицом к нему. – Иди. Вечером увидимся, – добавляю более мягко.

– Саш, я тебя не оставлю с этим агрессивным придурком.

– Все нормально, клянусь, – выдавливаю из себя натянутую улыбку. – Я должна сама решить эту проблему. Пожалуйста, – добавляю шепотом.

Я вижу, как быстро раздуваются его ноздри, и какой агрессивный взгляд он бросает на Сергея.

– Позвони мне, ладно? Как закончишь тут, – он кивает на моего бывшего мужа.

– Ладно.

– Она не позвонит, – недовольно бросает Сергей. – Даже не надейся.

– Это не тебе решать, – отрезаю я, провожая Платона взглядом. Когда он скрывается за углом магазина, я поворачиваюсь лицом к Сергею и складываю руки на груди. – Зачем приехал?

– Нам надо поговорить. Ты вчера сказала все, что хотела, но не дала высказаться мне. Присядем, – он кивает на машину за его спиной.

– Нет. Я никуда с тобой не поеду. И мне пора возвращаться на работу.

– Какая ты стала…

– Какая?

– Дерзкая.

– Не нравится? Вот и отлично. Езжай к жене, она наверняка покладистая.

Сергей в один шаг преодолевает расстояние между нами и хватает меня за талию. Приближает свое лицо к моему, заставляя меня отклоняться.

– Мы поговорим, – цедит он. – Сегодня. Хочешь ты того, или нет. Я заеду вечером. И лучше тебе быть дома. Потому что я поеду искать тебя к этому Платону. Если не найду… пожалей парня, Саша, – тихо добавляет он и отпускает меня.

Еще пару секунд сверлит взглядом, а потом, поправив пиджак, садится в машину, и та сразу отъезжает. Обняв себя руками, прикусываю нижнюю губу до боли, чтобы вырвать себя из отупелого состояния, и возвращаюсь в магазин.

Глава 33

Я знаю, что он приедет. Сергей никогда не бросает слов на ветер. Поэтому, выйдя вечером из магазина, иду домой и оглядываюсь. Войдя в квартиру, тоже проверяю все комнаты, но бывшего мужа там не обнаруживаю. С облегчением выдыхаю и, пристегнув поводок Сахарку, веду ее в парк. Платон уже поджидает нас на скамейке в начале аллеи. Завидев, встает с нее, а Пиксель уже рвется с поводка, чтобы поприветствовать свою подругу. Собаки сплетаются поводками и радостно лают, а мы с Платоном смотрим в глаза друг другу.

– Ты как? – спрашивает он.

– Нормально.

– Ты так и не позвонила.

– Зато написала сообщение.

– Ну да, – хмыкает он невесело. – “Все ок”, – цитирует он сообщение. – Кто этот мужик?

– Мое прошлое.

– А я?

– В каком смысле?

– Я кто, Саш?

– Не понимаю твой вопрос.

– Я понимаю, что, наверное, тороплю события. Но… ты не даешь защищать тебя, не даешь целовать, игнорируешь звонки и сообщения. Так кто я, Саш?

– Ты хочешь сейчас выяснять отношения? – завожусь я. – Знаешь, как меня достало, что все хотят решать, как мне жить? Почему мы не можем просто общаться? Хотя бы сейчас, на данном этапе. Просто, блин, общаться! Обязательно переводить эти отношения в горизонтальную плоскость?

– В какую плоскость? Саш, ты чего? Я ни разу не сказал, что хочу тебя, – недоумевает Платон, и я торможу. Дышу, глядя на него.

– Прости, – шумно выдыхаю. – Кажется… У меня очень тяжелые эти дни… и я… наверное, пытаюсь выплеснуть на тебя злость на другого человека.

– Пойдем поедим мороженого и выгуляем наших собак, – он кивает на рвущихся с поводков животных. – Я не стану давить. Сама расскажешь все, когда будешь готова, ладно?

– Ладно, – киваю.

Мы наконец направляемся в сторону собачьей части парка, где за невысоким заборчиком для них расположены различные препятствия и лабиринты, по которым они могут бегать, пока хозяева сидят на скамейках. Мы с Платоном только недавно обнаружили это место, и наши собаки его оценили. Я бы назвала это “детская площадка для животных”.

– Спасибо за понимание, – произношу наконец то, что прожигает горло. – Я правда немного в растрепанных чувствах эти несколько дней.

– Да ладно, со всеми бывает.

– Ты правда меня не хочешь? – задаю интересующий вопрос и тут же краснею. Это настолько неловко, что все лицо пылает.

– Я этого не говорил, – улыбается Платон.

– Но ты сказал…

– Что ни разу не говорил этого тебе, – его улыбка становится шире. – Но если ты спросишь…

– Нет! – выкрикиваю, прерывая продолжение. – Я не для этого спросила. Я… вообще не знаю, зачем спросила.

Платон смеется и приобнимает меня за плечи.

– Не парься, я дразню тебя.

Мы доходим до площадки для выгула собак, отстегиваем своих питомцев, отпуская их на прогулку, и Платон уходит за мороженым.

После почти двухчасовой прогулки мы прощаемся на краю парка.

– Почему я не могу проводить тебя до дома?

– У меня еще планы. Хочу зайти в продуктовый, и только потом домой, – придумываю на ходу.

Я просто хочу пройтись одна. К тому же, если Сергей будет поджидать меня возле подъезда, нового скандала не избежать. А то, что мой бывший муж сегодня непременно объявится, я почему-то не сомневаюсь. Он всегда сдерживает обещания.

Простившись с Платоном, иду домой, медленно переставляя ноги. Сахарок так вымоталась на площадке, что, кажется, рада такому темпу. Она тоже еле переставляет лапки, и в какой-то момент я просто беру ее на руки.

Надо настроиться на встречу с бывшим мужем. Мне кажется, она должна стать последней. Сегодня мы с Сергеем можем расставить все точки над i, и после этого нужда в наших встречах, скорее всего, отпадет. От этой мысли внутри еще что-то легонько ноет, напоминая о том, что я нахожусь на рубеже своей жизни. Словно после этого разговора начнется новый этап, и я не уверена, что он будет лучше предыдущего. Хотя, с другой стороны, всяко лучше построить что-то новое, чем реанимировать то, что уже давно умерло.

Удивительно, но возле подъезда нет машины Сергея, а в моей квартире – ни одного свидетельства его присутствия. Я вроде как выдыхаю с облегчением, но в то же время настораживаюсь. Это затишье не сулит ничего хорошего. Если он сказал, что приедет, значит, приедет. И тем, что оттягивает нашу встречу, только заставляет меня нервничать еще сильнее.

Приняв душ, переодеваюсь в шелковую пижаму, оставшуюся мне от прошлой жизни. Готовлю себе нехитрый ужин, смешав макароны со сметаной и плавленным сыром. Беру чашку с едой и усаживаюсь на диван. Включаю телевизор, который еще ни разу не включала после возвращения. Листаю каналы, пока на экране не мелькает знакомое лицо. Всматриваюсь и делаю звук погромче.

– Сегодня в своем офисе был убит знаменитый бизнесмен, меценат и председатель благотворительного фонда “Надежда” Андрей Сергеевич Добрынин, – на экране появляется репортаж с места событий под комментарии ведущего новостей. – По показаниям лечащего врача, в господина Добрынина было выпущено несколько пуль из пистолета…

У меня в ушах начинает звенеть, а потом их закладывает. К горлу подкатывает огромный ком, от которого начинает тошнить. Я крепко сжимаю руками чашку с вермишелью, а потом вздрагиваю, услышав дверной звонок. Взгляд мечется к коридору, но я как будто приросла к дивану. Не могу пошевелиться. В виски долбит кровь, а сердце колотится как ненормальное, тараня грудную клетку. Звонок повторяется, но я не могу встать. Все тело налилось свинцом, ноги ватные, лицо и руки похолодели.

– Саш! Открой! – слышу голос Сергея, и он стучит в дверь, а потом в замке поворачивается ключ.

Хлопает дверь, шаги по коридору, в дверном проеме гостиной останавливается крупная фигура, заслоняя собой проход, и я сталкиваюсь с темными глазами бывшего мужа. И каким-то образом я знаю, что это сделал он. Он убил Добрынина. Мой бывший муж – убийца. И он… он знает, что я знаю.

– Ты решила от меня спрятаться? – спрашивает он и переводит взгляд на экран, а потом снова на меня. – Я же сказал, что нам нужно поговорить.

Из моих рук выпадает чашка, и я безучастно смотрю на то, как еда рассыпается по старому паркету.