Текст книги "Развод. Прощай, предатель (СИ)"

Автор книги: Вивиан Фокс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Глава 41

– Я не давала своего согласия, – пытаюсь поспорить.

– А мне оно и не нужно. Если ты не пойдешь добровольно, я увезу тебя силой.

– Да как ты смеешь? Ты не имеешь права!

– Саша, ты моя жена, – со вздохом произносит Сергей. – Так что имею. Мне надо работать, при этом я хочу – слышала? Хочу, а не должен, – ухаживать за тобой. Удобнее всего это будет делать дома. Так, у собаки есть переноска?

– Я не буду жить там с твоей фиктивной женой! – взвиваюсь я.

– Ее там нет. И не было.

– Но я думала…

– Ты ошиблась. Неужели ты думаешь, я привел бы в наш дом чужую женщину?

– Но ты спал с ней!

– Да, и я сожалею. Но когда ко мне вернулась память…

– Хочешь сказать, ты не спал с ней в первую брачную ночь? Или тогда твоя память еще не вернулась?

– Спал, – кивает он неохотно. – И я об этом сожалею, – повторяет Сергей. – И ты можешь наказать меня как угодно, но дома.

– Тогда я буду спать в гостевой спальне!

– Ты будешь спать в нашей спальне, – рычит он.

– Я не хочу спать с тобой в одной постели!

– Тогда я уйду в гостевую. Но твое место в нашей спальне, так что там ты и будешь жить. Ладно?

– Ладно, – бурчу я.

– Вот и отлично. Давай пристегну поводок, – Сергей присаживается и ловко застегнув поводок, выпрямляется. – Собирайся. Я выгуляю собаку и вернусь за тобой.

С этими словами он выходит, а я бреду в гостиную и растерянно осматриваю ее. И что мне собирать? Зачем тогда он набил холодильник продуктами? Куда их теперь девать?

Беру свой рюкзак, чтобы собрать вещи, но понимаю, что могу смело оставить все здесь, кроме своего телефона. Дома у нас есть новая зубная щетка, там мои одежда и белье. Что еще мне может понадобиться? Раз Михаил завтра заберет остальные вещи, то зачем мне их собирать?

Я все же выкладываю содержимое бельевого ящика в рюкзак, потому что не хочу, чтобы чужой мужчина копался в моих трусиках.

– Готова? – спрашивает Сергей, вернувшись через несколько минут с улицы.

– Ты как-то быстро.

– Твоя собака отказывалась сделать свои дела под дождем, так что пришлось тащить ее под козырек, а потом убирать за ней.

Я тихонько смеюсь, представляя себе, как Сергей в деловом костюме – хоть и мокром – собирает в пакетик собачью кучку. Но ничего, ему полезно сделать что-нибудь неприятное.

До дома мы едем молча. Насквозь промокшие, несмотря на то, что быстро бежали от подъезда к машине. Только моя рука была надежно спрятана под куртку, поэтому не промокла. Все это вызывает такой восторг внутри меня, что приходится прикусить губу, чтобы не улыбаться. И то, что Сергей настоял на возвращении домой. И то, что там не было этой противной гарпии Виолетты. И то, что он позаботился о выгуле Сахарка. И то, что мы попали под дождь. Да, даже это. В дожде есть что-то такое романтическое, отчего мои внутренности вздрагивают восторгом.

Мое сердце заходится, когда машина медленно въезжает в ворота, объезжает подъездную дорожку, а потом мы ждем, пока откроются ворота гаража. Я жадно рассматриваю фасад дома, боясь даже мысленно признаться себе, как счастлива, что я дома. Наконец-то. После стольких мучений. Я еще не знаю, что ждет нас по возвращении, но уже трепещу от самого факта.

– Так, давай быстренько в душ, – говорит Сергей, когда мы из гаража попадаем в прихожую, и он помогает мне снять промокшие кроссовки. – Я пока схожу в гостевой и нагрею нам ужин. Помощь нужна?

– Нет, справлюсь, – отвечаю я и иду к лестнице.

Оборачиваюсь, глядя на то, как Сергей спускает Сахарок с поводка, и та аккуратно, с недоверием осматривается и принюхивается к запахам. Улыбнувшись, поднимаюсь наверх в нашу с Сергеем спальню, а на пороге замираю. Все так, как я оставила, уходя. Как будто это было только вчера. Восторженные чувства вдруг сменяются щемящей тоской, когда я вспоминаю, с каким холодом в глазах на меня смотрел муж и как безразлично разговаривал со мной.

– Я каждую ночь спал здесь, – раздается за моей спиной, и я вздрагиваю от неожиданности.

– Я не слышала, как ты подошел.

– Я даже не давал экономке менять постельное белье, – продолжает он, игнорируя мои слова. – Нюхал твою подушку. Так и засыпал.

– Зачем… зачем ты говоришь мне это? – дрожащим голосом спрашиваю я.

– Хочу, чтобы ты знала все о твоем отсутствии дома. Саш, больно было не только тебе. Да, я повел себя, как идиот. Но это именно из-за боли. Потому что внутри меня разрывала агония. Я не жду, что ты быстро поймешь меня и простишь, нет. Но я прошу дать нам хотя бы крохотный шанс на то, чтобы построить наши отношения заново.

– Мое возвращение – это и есть шанс. Не упусти его.

– Я сделаю все, чтобы оправдать твое доверие.

Кивнув, но так и не обернувшись, я захожу в спальню и закрываю за собой дверь. Прижавшись к ней спиной, обвожу взглядом комнату. Судя по всему, постельное все же сменили уже. Ну конечно, было бы странно, если бы Сергей столько месяцев спал на грязном белье.

Захожу в гардеробную, и в ней тут же автоматически включается свет. Окидываю взглядом стройные ряды пиджаков мужа, висящие на вешалках. Потом взгляд падает на мою одежду, и я замечаю пару платьев итальянского бренда, которые ждала по почте. Подхожу и глажу роскошную легкую ткань. Видимо, их доставили в мое отсутствие. Тогда почему Сергей не привез их мне? Был уверен, что я все же вернусь? Что ж, похоже, он более дальновидный, чем я.

Осмотрев гардероб, иду в ванную, где по-прежнему красиво и аккуратно расставлены все мои баночки, а на крючках висят два банных полотенца. Все так же, как и было до моего ухода. Это ощущение, будто мой призрак витал в доме в мое отсутствие, немного кажется странным. А еще есть такое, будто всего этого времени в разлуке не было. Оно еще более сюрреалистичное.

Приняв душ, я сажусь за свой туалетный столик и медленно расчесываю влажные волосы, глядя в зеркало. Сергей прав. За это время я сильно похудела и выгляжу какой-то истерзанной испытаниями, которые на меня обрушились. Ну ничего. Теперь я намерена вернуться к своему нормальному весу и снова расцвести. И даже если у нас с Сергеем ничего не получится в итоге, мне надо продолжать жить. А это будет возможно только при условии, что я наконец приду в себя.

Выйдя из спальни, подхожу к лестнице и уже хочу спуститься, как слышу голос этой мерзкой жабы:

– В каком смысле?! Какого черта, Сережа?! Мы с тобой женаты! Какая жена, черт тебя подери?!

Глава 42

Я спускаюсь на одну ступеньку и прислушиваюсь к ответу Сергея.

– Если бы ты хотя бы раз заглянула в документы, то увидела бы, что они фиктивные. Хотя откуда тебе знать? Единственный документ, который ты держала в своей жизни в руках, – это загранпаспорт. И проверяла ты только свежие визы.

– Да как ты смеешь со мной так разговаривать?!

– Ты в моем доме, а здесь я разговариваю с кем и как хочу.

– Это все потому что папа умер, да? Если бы он был жив, ты бы не посмел так себя вести! Может, это ты убил его?

– Зачем мне это делать? Твой отец и без меня нажил себе полгорода врагов.

– Ты… ты… – я слышу, как она рычит и задыхается. Спускаюсь еще немного ниже. – Ты – подонок! То есть, получается, ты и не разводился со своей сучкой? Как вообще тебя угораздило влюбиться в эту рвань?! Ни кола, ни двора! Голая, босая! Еще и тупая, как пробка! Могла бы твои деньги хоть применить правильно!

– Виолетта, закрой рот и не смей говорить такого о моей жене.

– Ха, жене, – злобно смеется она. – Да это твоя подстилка! Удобная сучка для траха! Ее даже стыдно вывести в свет! Мышь серая, не больше! Она хоть знает, как мы зажигали с тобой до вашей свадьбы? Ты хоть раз кайфовал так с ней, а? Любит она жесткий секс? Такой, какой любишь ты? Или ты трахаешь ее в миссионерской позе под одеялом?

– Хватит! – рявкает Сергей. – Закрой рот, иначе я за себя не ручаюсь!

– Сережа, – она внезапно переходит на жалобный тон. – Сереженька, у меня же больше никого нет, только ты. Я только с тобой могу чувствовать себя в безопасности. Только ты настолько сильный, чтобы защитить меня от этих акул. Ты видишь, что они творят? Хотят отобрать у меня все. Конфисковать часть имущества, а вторую часть требуют пираньи, которым задолжал отец. Что же мне останется? Что мне делать?

– Идти работать, Виола, – спокойнее отвечает Сергей.

– Кем?! – в отчаянии выкрикивает она. – Я ничего не умею!

– У тебя есть диплом, пора им воспользоваться.

– Да он купленный! Неужели ты не понимаешь? Я в университете провела от силы два дня, и те неполные! Я же ничего по профессии не знаю.

– Что ж, тогда тебе нужно радоваться, что в дипломе не написано, что ты врач или архитектор. От этих людей зависят чужие жизни. И ты бы непременно угробила несколько, а то и десятки. Так что твоя профессия вполне невинна.

– И что я буду делать с этим дипломом?!

– Управлять. Ты же кто по профессии? Менеджер? Менеджер – это управленец. Управляй, Виолетта. Командовать у тебя хорошо выходит. Вон как вся домашняя прислуга построена по стойке смирно. Вот и командуй.

– Но кто же возьмет меня на работу? А, может, ты?

– У меня нет вакансий.

– О, боже, но я не могу работать! Я же ни дня в своей жизни не работала! Слушай, – переходит она от отчаяния к уговорам. – У папы был оффшорный счет, к которому у меня есть доступ. Точнее, его пока нет, но я могу его достать. Помоги мне сделать это. Свалим из этой страны вдвоем. Полетим куда-то на острова и заживем, как нормальные люди. Думаю, у папы там такие богатства, что мы сможем безбедно существовать до конца жизни. Давай, а?

Я спускаюсь еще немного ниже, и уже вижу Виолетту, которая стоит боком ко мне, а Сергей – напротив нее. Они меня пока не видят, так что я прижимаюсь бедрами к перилам лестницы и продолжаю слушать.

– Нет, – отвечает Сергей. – И доступ к оффшорам ты не получишь, потому что я уже вывел с него все деньги.

– А-а-а! – кричит она в ярости. – Подонок! – рычит и бросается на Сергея, но он отталкивает ее, и Виолетта отлетает в сторону. Выпрямившись, она бросает взгляд на лестницу, и я выпрямляю спину. Добрынина криво усмехается, глядя на меня. – О, твоя сучка нарисовалась. Ну что, дрянь, какое это ощущение – отбивать чужих мужиков? Нравится спать с ним и знать, что еще вчера он был во мне? Нравится сосать его член, зная, что на нем были мои губы?

– Не мели чушь, – говорит Сергей и перемещается к лестнице. Становится так, будто хочет стать барьером между мной и этой сумасшедшей. – И проваливай. Ты меня утомила.

– А Сережа рассказывал тебе, как мы над тобой смеялись, когда он выгнал тебя? Как мы потешались над тем, что ты уходила, как побитая собака?

Внутри меня все замирает и холодеет от одной мысли, что такое действительно могло быть. Но он бы так не поступил. Какой бы Сергей не был импульсивный и вспыльчивый, на такие мерзости он не способен. Я не представляю себе, как бы он смеялся над моей бедой. Даже если сам стал ее причиной.

– О, у тебя рука сломана, что ли? Это муж тебя так воспитывает? – Она смеется. – Наш муж. Один на двоих, прикинь?

– Виолетта, под чем ты? – спрашивает Сергей негромко. Он как будто только сейчас увидел, что она под действием наркотиков. Ну не может так себя вести адекватный, трезвый человек. В адекватности Виолетты я в принципе сомневаюсь. А теперь еще и в трезвости.

– Да какая разница? – отвечает она с тем же зловещим смехом. – Главное, что ты, мой любимый Сереженька, подонок, а твоя жена голимая приживалка. Вот и все, – снова смеется. – А еще знаешь что? Я ведь правда тебя любила. Столько лет! Столько долбаных лет делала все, чтобы завоевать тебя! А потом тебя у меня из-под носа уводит серая мышь, – она опять смеется. – Это просто какой-то цирк.

– Вот именно, – подтверждает Сергей, – и пора этот цирк заканчивать.

Он делает шаг к ней, но та быстро ныряет рукой в сумку и поднимает пистолет. Сергей замирает на месте.

– Не приближайся! – рявкает она, и по ее щекам начинают течь слезы.

– Виола, не дури. Отдай мне пушку. – Она качает головой и взводит курок, а потом переводит прицел на меня. Я вздрагиваю, в ужасе пялясь в черное дуло.

– Ты обманул меня, – плачет она. – Вы все обманули меня. Ты, папа, мама, эта сука, – кивает на меня. – Все! Я осталась совсем одна! Ненавижу вас всех! Ненавижу! – Я вижу, как Сергей медленно поднимается по ступенькам, пятясь, чтобы оказаться ближе ко мне. – Стой! А то я прострелю ей башку!

– Чего ты хочешь? – спрашивает Сергей, приподняв руки и давая понять, что не собирается делать ничего, что будет раздражать эту ненормальную.

– Бабла. Тебя уже не хочу, ты мне не нужен. Отдай мне все, что снял с папиных оффшоров.

– Хорошо.

– Правда? – она перестает плакать, а Сергей кивает.

– Правда. Я отдам тебе эти деньги. А ты обещаешь забрать их и уехать?

– Конечно, – отвечает Виолетта.

Я смотрю на ее лицо с потеками черной туши, размазанной красной помадой, безумным взглядом и залитыми слезами щеками. Она выглядит настолько пугающе, что все мое тело немеет от ужаса, потому что эта ненормальная еще и держит в руке пистолет.

– Но сначала… сначала я избавлюсь от соперницы, – быстро выкрикивает она, и в комнате раздается оглушающий грохот выстрела.

Сергей бросается ко мне и толкнув, накрывает своим телом.

– Сережа, – тихо произносит Виолетта. – Я не хотела, прости меня.

Я не понимаю, о чем она говорит. Я оглушена болью в сломанной руке, на которую навалился Сергей. А потом я приобнимаю его и чувствую, как мои пальцы касаются чего-то горячего и мокрого. Поднимаю руку и вскрикиваю в ужасе, видя на кончиках кровь.

Глава 43

Бросив пистолет, Виолетта сбегает из нашего дома, а я оседаю на ступеньки вместе с Сергеем. Его тяжелое тело практически приваливает меня, но я аккуратно выпутываюсь и кладу его голову себе на колени. Рука трясется, и я в шоке смотрю в бледнеющее лицо мужа.

– Телефон, – сипит Сережа, доставая из кармана гаджет и протягивая мне. – Вызови скорую.

Эти слова как будто наконец включают мне мозги. Схватив телефон, набираю скорую и сбивчиво поясняю, что случилось. Девушка на той стороне монотонным голосом задает вопросы, а мне хочется кричать, чтобы она перестала болтать, а лучше прислала бригаду к нам домой. Но она успокаивает меня, сказав, что они уже выехали. Отложив телефон, снова смотрю на мужа.

– Сережа, не закрывай глаза, – прошу дрожащим голосом и всхлипываю. По щекам льются слезы, а боль внутри такая, будто Виолетта попала в меня, а не в него.

– Ш-ш-ш, – успокаивает он меня, слабо сжимая пальцами предплечье. – Все будет хорошо. Спать хочется, – добавляет он и медленно моргает.

– Нет! – выкрикиваю и провожу ладонью по щеке мужа. – Не спи. Пожалуйста, не закрывай глаза! Я в кино видела, что нельзя закрывать глаза!

– В кино, – усмехается Сергей. – Ты моя наивная девочка. Как меня угораздило поверить во всю ту чушь, Саш? – с сожалением произносит он. – Как я мог хоть на секунду усомниться в твоей чистоте? Прости меня. Если бы ты знала, как сильно я сожалею о том, сколько боли тебе причинил. Может, я как раз заслужил эту пулю?

– Не говори глупостей. Ты выживешь, слышишь? Не заслужил. Никто не заслужил.

– Это я убил Добрынина.

– Что? – переспрашиваю севшим голосом.

– Точнее, я заказал его. Если бы я этого не сделал, он убил бы меня и, скорее всего, тебя. Потому что в моем завещании стоит твое имя.

– В каком еще завещании? – внутри меня все холодеет.

– Саш, я бизнесмен. Жизнь показала, что самолеты падают, пули угождают в цель, машины разбиваются. Поэтому я составил завещание, когда… когда мы расстались. – Его голос все тише. Скривившись, Сергей кашляет, а я бросаю взгляд на вход в дом. Ну где же эта долбаная скорая?! Почему не едут спасать моего мужа?! – Думаю, Добрынин догадывался, что там не имя его дочери. К тому же, я получил подтверждение того, что это он устроил катастрофу с самолетом.

– Но почему ты не заявил в полицию?

– В полицию, – хмыкает Сережа и снова закашливается. – Саш, полиция работала на него. Они были как его ручные псы.

– Но у тебя же были связи в полиции.

– Были. Пока мои с его бодались бы, кто-то из нас точно лег в могилу. Я предпочел действовать на опережение. Но, как видишь, это не сильно помогло, – на его губах растягивается грустная улыбка. – Саш, это все херня. Важно только то, что происходит… – он кривится и тихо стонет. – Между нами, – добавляет сипло. – Прости меня, малышка. Я был идиотом. Сам не знаю, как так получилось, что я поверил. А потом, когда понял, что ты непричастна, ущерб уже был нанесен. Я уже совершил кучу поступков, за которые даже сам себя не могу простить.

– Я люблю тебя, – всхлипываю и касаюсь его губ своими. – ты только выживи, ладно? И мы еще обсудим это. У нас будет куча возможностей поговорить. Сережа, – зову взволнованно, когда его глаза закатываются и закрываются. – Сережа! Сережа! – кричу в попытке дозваться, но безрезультатно.

В этот же момент я слышу у ворот сигнал сирены. Аккуратно переложив Сережу на ступеньки, подскакиваю и бегу ко входной двери. Хаотично нажимаю на все кнопки на панели, совершенно не понимая, какая именно открывает ворота. Перед глазами все плывет, а в ушах только сирена и грохот собственной крови.

Как только я впускаю машину скорой, за которой во двор въезжает полиция, распахиваю дверь и мечусь на пороге, дожидаясь, пока врачи забегут по ступенькам. Прижимаю к себе сломанную руку, но даже не чувствую в ней боли, потому что внутренняя намного сильнее. А потом начинается суета, от которой кружится голова. Сережу перекладывают на носилки, осматривают. Что-то быстро говорят про потерю крови и остановку сердца. Его реанимируют и не подпускают меня к нему. Каталку везут и грузят в машину скорой. Я рвусь за ними, но меня тормозит полицейский, прося подождать. Я смотрю в его лицо и не вижу ни одной черты. Взгляд расфокусированный.

Что же они так долго там делают? Секунды перетекают в минуты. Долгие. Они, словно резиновые, растягиваются. Я уже совсем не соображаю. В моей груди такая сильная боль! Она растекается по всему телу. Оно дрожит и мерзнет.

Кто-то набрасывает мне на плечи тонкий плед. Краем сознания отмечаю, что это тот, который всегда наброшен на спинку дивана в нашей гостиной. Мягкий и теплый, из верблюжьей шерсти. Я кутаюсь в него, но теплее не становится. Такое ощущение, что я мерзну изнутри.

Наконец задняя дверь кареты скорой помощи открывается, и оттуда выглядывает врач.

– Вернули. Везем в первую городскую.

– Нет, – шепчу, а потом напрягаюсь, чтобы голос был громче. – Нет. Везите в “ЛИС-МЕД”. Это… его клиника. Там… врачи. Они…

– В первой тоже врачи, – хмыкает и хмурится доктор.

– Отвезите, пожалуйста, туда.

– Да без проблем, – отвечает он и уже хочет закрыть дверь, но я бросаюсь к машине.

– Можно мне с вами?

– Здесь нет места. Поезжайте следом.

Поезжайте следом… на чем я поеду? Я же не вожу машину. Ну почему я посчитала, что мне не нужно вождение? Меня повсюду всегда возил Сережа или Михаил.

Михаил!

Развернувшись, на деревянных ногах возвращаюсь в дом за телефоном. Пытаюсь бежать, но ноги дрожат и заплетаются, замедляя меня.

– Девушка, нам нужно поговорить, – раздается за моей спиной.

Я не оборачиваюсь, только бросаю невидящий взгляд на людей в форме, суетящихся в гостиной. Откуда их столько? Приехала же всего одна машина. Или больше? Я не видела. И сейчас ничего не вижу, кроме телефона мужа. Но я не разблокирую его без Сережи. Там стоит разблокировка по отпечатку пальцев.

Начинаю метаться, пытаясь вспомнить, где мой телефон. Меня окликают, но я игнорирую это. Поднимаюсь в спальню и с облегчением хватаю с кровати телефон. Выбираю нужный номер, попав на него пальцем с третьего раза. Пока слушаю длинные гудки, мечусь по комнате и до крови кусаю губы. Физическая боль немного отвлекает от той, которая пожирает мои внутренности.

– Саша? – слышу сонный голос Михаила.

– Миша! – выкрикиваю, впервые назвав водителя Сергея сокращенным именем. – Миша! В Сережу стреляли!

– Что? Не понял, повторите.

– В Сережу! Виолетта… Добрынина… она выстрелила в Сережу. Он в больнице.

– Уже еду туда!

– Нет! Подождите! Заберите меня из дома! Я не могу туда поехать сама. Я…

– Понял. Ждите, скоро буду.

Сжав телефон в руке, обвожу спальню невидящим взглядом. Надо что-то еще сделать. Как-то собраться. Только я совсем не соображаю, поэтому не понимаю, как мне собираться. Взять какие-то вещи, наверное. Опускаю взгляд на свое тело и впервые за это время осознаю, что я в одном халате.

Бегу в гардероб и, как могу, быстро одеваюсь в спортивный костюм. Выхожу из комнаты, прихватив с собой телефон. Спускаюсь по ступенькам, глядя на суету в гостиной.

– Александра Ивановна, мы изъяли оружие, – ко мне подходит мужчина в полицейской форме. – Вы должны дать показания.

– Да, – отвечаю севшим голосом.

– Только давайте, наверное, сначала врач вас осмотрит.

– Какой… врач? Они уехали.

– Уехала реанимация, а обычная скорая еще здесь.

– Со мной… все нормально. Мне надо к мужу.

– Тогда поезжайте, я позже к вам заеду. В доме еще кто-то есть?

– Нет, только мы вдвоем… были.

– Кто стрелял?

– Виолетта… Добрынина. Бывшая невеста… то есть, ну да… – сбивчиво поясняю я. – Бывшая невеста Сережи.

– У вас есть ее адрес? – Я качаю головой. – Раз дома никого нет, вам придется пока остаться. По крайней мере, пока мы не закончим осмотр места преступления.

– Но мой муж…

– О нем позаботятся врачи.

– Нет! – восклицаю в отчаянии. – Он там умрет без меня!

– Начальник, – раздается за моей спиной голос Михаила, – я отвезу Александру Ивановну в больницу и сразу вернусь сюда. Куда отвезли Сергея Дмитриевича?

– Миша, – выдыхаю с облегчением, видя хоть одно знакомое лицо. Вцепляюсь в его предплечье здоровой рукой. – Отвезите меня к Сереже.

– В какой он больнице?

– В своей.

– Начальник, я вернусь минут через пятнадцать. Эта клиника тут совсем недалеко. Максимум полчаса.

– А вы кто?

– Водитель Сергея Дмитриевича.

– Давайте, – кивает полицейский, и я бегу за Михаилом к машине.

Как только мы занимаем свои места, он срывается с места с визгом шин. Из под колес летит гравий, а зад машины слегка заносит. Уже через пару минут мы вылетаем на ночную трассу, по которой, судя по всему, быстрее сможем добраться до больницы.

– Миша, – тихо зову я и сталкиваюсь с ним взглядами в зеркале заднего вида. – Он же выживет?

– Если еще не умер, выживет, – сухо отвечает он.

Если не умер?!

Внутренности снова сковывает холодом и пронзает жизненно важные органы острыми льдинами. Пусть Сережа выживет! Я готова простить все, пусть только живет!