Текст книги "Маркиз на Рождество (ЛП)"

Автор книги: Вивьен Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Ну-ну, только не вешай нос, – проговорила она. – Хотя я порекомендовала бы тебе сдаться.

Он снова бросил кости. Восемь. Не проигрыш, но и не победа. На третий раз выпало двенадцать. Две шестерки, тогда как для победы ему нужна одна.

Готовясь к следующему ходу, Кит вдруг почувствовал давление на бедро. Когда оно переместилось к паху, он со стоном обронил стаканчик.

Лицо Вайолет ничего не выражало, только глаза поблескивали озорством.

– Господи, женщина, что ты делаешь?

– Хм-м? – Она подперла кулаком щеку. – Ты о чем?

Она массировала его член ступней, а пяткой надавливала на мошонку. Вцепившись в стол, он закрыл глаза и окаменел. Как сконцентрироваться, когда эта коварная лиса проделывает с ним такие вещи?

Он смотрел на нее сумрачным взглядом.

– Я о твоей ноге.

– А что с ней?

– Она на моем… о, Боже. – Она прижала его член к животу, потирая упругий ствол сверху вниз.

– У меня замерзли ступни, только и всего.

– Плутовка.

– Ты такой теплый… – У низкого, хрипловатого шепота была одна задача: сделать его совершенно беспомощным против ее чар. И, черт побери, это работало.

Кит сделал глубокий вдох и, призвав на подмогу все свое самообладание, снял-таки ее ногу со своей плоти и поставил на пол.

Его колена тотчас коснулась вторая холодная ножка и плавно скользнула вверх по бедру.

– Я склоняюсь к тому, чтобы связать тебя прямо сейчас, – пригрозил он.

– Подожди, наша игра еще не закончена. И позволь напомнить, что ты не завершил ход.

Он бросил кости и выбил две тройки, получив-таки, наконец, свою шестерку. Однако если Вайолет вновь повезет, придется перебрасывать до тех пор, пока один из них не выиграет круг.

– Теперь я! – Она мигом отдернула ногу, но не успела коснуться ступней пола, как Кит подхватил ее и, уложив себе на колено, начал поглаживать.

– Моя нога!

– И? – Он продолжал свои манипуляции, кружа большим пальцем по ее щиколотке. – Ты же говорила, что мерзнешь. Вот я тебя и согреваю.

По тому, как Вайолет надулась, стало ясно, что смена ролей ее не обрадовала, но Кит твердо настроился не отпускать ее, пока она не сделает ход.

– Полагаю, ты снова разыграешь семерку?

– Да, – процедила она.

Он принялся разминать ее ступню снизу. Она закрыла глаза и чуть не выронила стаканчик, однако перед тем, как кости упали на стол, успела встряхнуть их еще раз. Двенадцать.

– Да чтоб тебя!

Кит рассмеялся. И кто теперь не умеет проигрывать?

– Один-один, ангел. Может, последний круг сыграем по-честному?

Ее нога с громким шлепком приземлилась на пол.

– Ладно. Играем по-честному.

Она передала ему стаканчик.

– Разыграю шестерку, раз уж мне на нее везет.

Он взял кости в щепотку и поднес к ее губам для поцелуя.

– Ты просишь меня принести тебе удачу, чтобы меня же и победить? – Она сложила руки на груди и, вздернув нос, отвернула лицо.

– Не хочешь, как хочешь. Победа в любом случае будет за мной.

Кит покатал кости в ладони, потом опустил их в стаканчик и сделал ход.

Девять. Не то, на что он рассчитывал, но по крайней мере не три и не одиннадцать.

– Второй раз девятка не выпадет. И не надейся, – сообщила она. – С тем же успехом можешь поискать иголку в стоге сена.

Его шансы были не настолько ничтожны, но девятку он выбрасывал редко и потому не рассчитывал на быструю победу.

Восемь. Близко, но, увы, мимо цели. Кит бросил еще раз. Две двойки. Он еще не выбыл, но игра затягивалась.

Вайолет забарабанила пальцами по столешнице.

– Мадам, имейте терпение.

– Сказал человек, у которого эта добродетель отсутствует начисто.

Следующая попытка принесла вторую четверку. Что было бы превосходно, будь его «шансом» четыре. Но Киту выпало девять, и получить это число во второй раз было не легче, чем выжать воду из камня.

– Ничего, скоро тебе тоже понадобится вся удача, какую только можно заполучить. – Он бросил кости, но… к сожалению, его самого удача подвела. Выпала тройка. Он выбыл – если, конечно, Вайолет не проиграет свой ход.

– О-о, не сиди с таким поверженным видом, – протянула она, поглаживая его по руке. Потом облизнула краешек рта. – Прибереги это выражение лица до того момента, когда я прикую тебя к кровати.

– Маленькая язва!

– Я маленькая сладость и маленькая прелесть. А что до моего своенравного язычка, то мне кажется, что ты наслаждаешься им не меньше, чем хочешь за него проучить.

Так оно и было. Противостоять слабому цветку? Неинтересно. А вот сильной, уверенной в себе женщине – другое дело.

– Бросай.

Она потерла кости в ладонях и сделала ход. Семерка. Во имя Вельзевула, как у нее получилось с первого раза выбросить нужное число, причем дважды?

– Я выиграла! – Она взбудоражено взвизгнула. – Ты мой! И я сделаю с тобой абсолютно все, что пожелаю.

Он поцеловал ее руку, признавая свое поражение, встал из-за стола и подошел к постели.

– Жду ваших приказаний, мадам.

– Приказываю тебе принять ванну, а после встретиться со мною внизу.

– Мне казалось, кто-то хотел заковать меня в кандалы и мучить.

Она подмигнула ему.

– Я подняла ставку, но мое первоначальное условие остается в силе. Бери все, что нужно, а я попрошу слуг принести тебе ванну. И сама тоже искупаюсь.

В три шага он оказался рядом и обнял ее со спины.

– Мы можем принять ванну вместе.

– Не представляю, как мы поместимся там вдвоем. Боюсь, будет тесновато.

Заправив прядку волос ей за ухо, он прошептал:

– Ты могла бы сесть ко мне на колени.

– Не сомневаюсь, что тебе это очень понравится. – Она покраснела. – Особенно после моих попыток отвлечь тебя от игры. Но не волнуйся, у нас впереди целый вечер.

– То есть, твоя распутная воля настигнет меня сегодня вечером?

Она повернулась к нему лицом и поцеловала в щеку.

– Я еще не решила. Мы же не обговаривали, когда именно победитель забирает приз.

В голове у него стремительно закрутились мысли. Она вольна поставить его связанным на колени или уложить в любое время и в любом месте – на кровати, в гардеробной, на лестнице. Впрочем, на лестнице вряд ли. Вайолет не захочет демонстрировать свою порочность прислуге. Эту сторону своей натуры она показывала ему одному.

И за это Кит полюбил ее еще сильнее.

Опять это слово! И это чувство. А вдруг это правда? Что, если он влюблен?

Он вожделел ее, мечтал о ней, был покорен ее страстностью и чувством юмора, ему даже нравились ее практичность и деловитость. И ее отвага, ведь она, не дрогнув, обрабатывала открытые раны совершенно незнакомого человека.

Он думал о ней, когда просыпался и когда засыпал. Каждый день.

Он поцеловал ее и проник ладонями под халат, думая о том, что мужское одеяние не годится для ее великолепной фигуры. Она должна носить только тончайший муслин и дорогую парчу, кружева и золотое шитье. И самые красивые драгоценности.

Он начнет с изумрудов, которые сделают ее зеленоватые глаза ярче. Затем придет черед рубинов и гранатов. Они оттенят румянец, играющий на ее коже под маской благовоспитанной леди. Тот внутренний огонь, который она берегла для него одного. И, конечно, он одарит ее бриллиантами. Чтобы все, кто ее увидит, понимали, насколько она ему дорога.

Посмотрев ей в глаза, он вдруг осознал, насколько она вскружила ему голову. Видимо, заодно с памятью он лишился здравого смысла. Раньше никогда не позволял плотским связям заходить чересчур далеко. С любовницами он развлекался, целиком отдаваясь наслаждениям, но, пресытившись, рвал отношения без оглядки.

Что будет через месяц-два после того, как он уедет? Наверное, эти чувства, – какими бы интенсивными они не казались сейчас – скоро поблекнут, стоит лишь прекратить проводить в ее обществе дни напролет. Он просто привык к ней, вот и все.

* * *

Вайолет погрузилась в горячую воду, мечтая, чтобы этот день никогда не кончался. Утреннее пробуждение рядом с Китом лишний раз напомнило ей, насколько с ним хорошо и спокойно. Давно она не спала так крепко.

Вспомнив о прошлой ночи – о том, как он держал ее связанной и совершенно беспомощной с повязкой на глазах, – Вайолет покраснела. Его напор, его изобретательность изумляли ее. С ним она ежесекундно ощущала себя свободной и живой, словно неслась верхом во весь опор.

Даже сейчас, стоило ей подумать о нем, как ее сердце заколотилось быстрее.

Влажным полотенцем Вайолет провела по лицу. Мириам она отпустила, сказав, что хочет побыть одна. На самом же деле ей не хотелось показывать свои синяки, оставшиеся после бурного соития с Китом.

– Боже, помоги мне, – прошептала она. Этому мужчине она была готова позволить все, даже цепями приковать себя в подземелье, лишь бы он целовал ее и осыпал ласками. Он никогда не заводил ее дальше, чем она соглашалась зайти, но Вайолет пугала она сама. И та проснувшаяся внутри запретная потребность, чтобы он срывал с нее все покровы, чтобы лишал ее самоконтроля до тех пор, пока под его ловкими пальцами она не превратится в послушное тесто.

Что за женщиной надо быть, чтобы разрешать мужчине связывать себя или шлепать до красных пятен на ягодицах? А что за мужчины хотят проделывать все эти вещи со своими любовницами?

От него надо бежать. Бежать сломя голову. Но Вайолет не решалась. С Китом она чувствовала себя живой. С ним можно было не притворяться, не изображать сосредоточенную на долге вдову, не посвящать каждую минуту делам. Перестать быть обязанной кому-либо, кроме себя.

Как она могла отвергнуть такую свободу? Когда он, покорив ее тело, выпустил ее душу на волю.

Глава 11.

Девять дней спустя .

В кабинете витал аромат омлета и поджаренного бекона. Пригубив горячего чаю, Вайолет потянулась к кексу, но Кит перехватил его первым.

– Я хочу слепить снеговика, – сказал он.

– Что?

– Утро сегодня морозное, снег свежий и плотный. Давай выйдем и слепим снеговика.

– Там холодно. А вчера, смею напомнить, у тебя закружилась голова, когда ты попробовал сесть на лошадь. Лучше останемся дома.

Доедая омлет, она заметила, что к своей порции он почти не притронулся. Странно. Обычно он не жаловался на аппетит.

– Дома я уже насиделся. Хочу подурачиться в снегу. Вместе с тобой.

Она выхватила у него надкушенный кекс.

– Зря ты воображаешь, что я позволю задирать себе юбки на ледяной земле. Довольно и того, что ты пытался проделать со мной на конюшне. А если бы нас застал Хинкли?

Он понизил голос.

– Не буду отрицать, мне крайне симпатична идея поваляться с тобой в снегу и помучить льдинками твои соски, но я имел в виду нечто другое.

– Что же?

– Когда я был ребенком, мы часто гуляли в поле. Осенью мастерили пугало, а зимой лепили снеговиков. – Иногда он швырялся в пугало яблоками, и когда оно валилось на землю, Белла бранила его за то, что он рушил результат их кропотливой работы.

– Ты вспомнил что-то новое о своем прошлом? – спросила Вайолет, проглотив последний кусочек кекса.

– Не совсем, – солгал Кит. – В том смысле, что я припоминаю, как играл в снежки, как получал подарки на Рождество, а осенью собирал яблоки, но разве это поможет установить мою личность?

– Неважно. Это только начало. Мало-помалу ты начнешь вспоминать, пусть не фамилию, но вещи, благодаря которым окрепнет твое представление о том, кто ты такой.

Она искренне переживала за него. Он мог легко избавить ее от переживаний, рассказав правду, но как заставить себя пойти на такой шаг? С нею он был свободен. В Уэлбери-парке его не донимали ни обязанностями, ни нотациями. Здесь не было никаких дел, кроме ежеминутного наслаждения ее обществом.

– Ну, что? Мы идем лепить снеговика?

– Я не умею.

– Я тебя научу.

После завтрака Вайолет ушла надеть шерстяные чулки, а Кит попросил миссис Норрис принести ему шарф и пальто, на котором остались побледневшие после чистки, но еще заметные следы крови. Он напомнил себе заказать новое по приезду в Окфилд.

Вайолет спустилась, одетая в зеленую ротонду и шляпку в тон, толстые перчатки и желтый шарф. На последней ступеньке он поймал ее за талию и поцеловал.

Глаза ее распахнулись.

– Кит!

– Хотел поблагодарить тебя за то, что согласилась выйти на прогулку. – Он поправил ее сбившуюся набок шляпку, подхватил Вайолет под руку и вывел за порог.

Они прошли несколько ярдов, пока Кит не увидел место, где снег лежал особенно толстым слоем. Сунув руки в карманы, он обнаружил там несколько пуговиц, трубку и старую красную шапку.

– Собери снег в кучку, – скомандовал он.

Присев на корточки, Вайолет выполнила его указание.

– Так. Теперь слепим большой круглый ком.

Он добавил к ее кучке еще снега, сформировал шар и помог поплотнее его утрамбовать. Вместе они водили ладонями по кругу, то и дело добавляя мокрого снега и придавая ему по возможности правильную форму.

Как только начала получаться полукруглая горка, он оставил Вайолет продолжать, а сам приступил к следующему шару, размером поменьше. Он и не помнил, когда в последний раз такое простое занятие приносило ему столько удовольствия.

– Кит, мой шар тает, – пожаловалась Вайолет.

– Продолжай добавлять снега. Ничего страшного, если наш снеговик простоит всего один день. Завтра сделаем нового!

Она рассмеялась.

– Ну, это если ты снова уговоришь меня выйти.

– У меня есть пара идей, как это сделать, – проговорил он. – С помощью нового пари, например. – Тут он укоризненно наставил на нее палец. – Хотя ты еще не выполнила условия предыдущего.

Кит не понимал, почему она тянет время. Боится? Или придумала какой-то исключительно коварный план?

Она не ответила на упрек. Подошла и оглядела его шар.

– Твой получается куда аккуратнее моего.

– Ну, у меня же есть кое-какой опыт. Тренируйся – и научишься.

– Пф-ф. – Вайолет развернулась и пошла в противоположном направлении. Он увидел, что она наклонилась и начала катать новый шар.

– Нам нужна голова. Слепишь?

Он примерил свой шар к основанию. Туловище получилось маленьким, и он стал добавлять еще снега. Оглянувшись на Вайолет, он увидел, что она хмурится, и с трудом удержался от смеха. Она воспринимала игру слишком серьезно.

Кит протопал к ней через сугробы.

– Цель не в том, чтобы сделать все идеально. Веселье – вот что главное.

Он зачерпнул пригоршню снега и, прежде чем она сообразила, что ее ждет, пульнул в нее снежком.

– Ах ты!..

Она наклонилась, смяла ком снега в ладони и швырнула в него.

Какое-то время они перебрасывались снежками, пока Вайолет, потеряв равновесие, не села попкой в сугроб. Плюхнувшись в снег рядом с нею, Кити заключил ее в объятья.

– Очень хорошо, ангел.

– Хорошо? Я же упала.

– Но тебе было весело. Значит, можно считать, что наша цель достигнута.

Временами Вайолет была так серьезна, так старалась делать все, вплоть до мелочей, безупречно, что тем самым лишала себя маленьких радостей жизни. Он надеялся, что до своего отъезда успеет излечить ее от этой привычки.

– Ну что, доделаем нашего снеговика? – спросил он.

– Давай.

Почти час ушло на то, чтобы составить шары вместе, и наконец снеговик, пусть и несколько бесформенный, но был готов. Кит прилепил две большие пуговицы на место глаз, из четырех маленьких сделал рот и воткнул в него трубку. Вспомнил о красной шерстяной шапке и надел ее снеговику на голову.

– Нам нужен нос, – сказала Вайолет, когда они налюбовались своей работой. – И какие-нибудь руки. Снежные шары для них не годятся.

– Сейчас посмотрим, что можно придумать. – Кит огляделся по сторонам. Увидев на земле две подходящие веточки, он подобрал их и воткнул в бока уже начинающего подтаивать снеговика. – А что вместо носа? – спросил он.

– Хм-м… – Вайолет прикусила краешек нижней губы и прислонилась к его плечу.

Впервые они занимались чем-то вдвоем за пределами спальни. Кит обнял ее за талию и прижал к себе, мечтая о том, чтобы это мгновение длилось вечно.

Но вскоре она выскользнула из его объятий и повернулась к нему с сияющими искорками в глазах и широкой улыбкой.

– Идея!

Она потянула его за руку к корзинке с едой, которую они захватили из дома. Покопалась внутри, достала большой грецкий орех в скорлупе и торжествующе предъявила ему.

– Что скажешь?

– По-моему, отлично.

Они поспешили назад к своему снежному человечку, и Кит с поклоном уступил ей право нанести на их творение последний штрих. Она вставила орех на место носа, а потом сделала нечто неожиданное: забросила руки Киту на шею и поцеловала в губы.

Хотя он любил, когда она целовала его жадно и ненасытно, эта ее сторона – щемяще-нежная, непосредственная – тоже ему понравилась. Поцелуй получился скорее теплым, чем горячим, но подарил не меньшее удовольствие.

– Пошли посмотрим, не осталось ли в саду яблок? – предложил он, не желая возвращаться в дом.

– Их и осенью было немного, но идем, вдруг найдем парочку.

Она продела руку ему под локоть и бегом припустила к яблоням так, что Кит едва за ней поспевал.

На границе его сознания замаячили мрачные мысли, но он отмахнулся от них, сосредоточив внимание на Вайолет. О завтрашнем дне он позаботится завтра. Сегодня у него было все, чего он хотел.

* * *

На следующий день, когда Кит и Вайолет обедали за большим полированным столом, миссис Норрис внесла, напевая, поднос с тортом. При виде десерта у Кита потекли слюнки. Он взял кусочек, попробовал и не сдержал восхищенного стона.

– Рада, что вам нравится, сэр. – Миссис Норрис горделиво заулыбалась.

– Не просто нравится, я в восторге.

– Дай мне попробовать, – попросила Вайолет.

Кит отрезал ломтик и протянул ей, приглашая откусить нежнейшее медовое лакомство. Ничего вкуснее он в жизни не пробовал – за исключением, пожалуй, самой Вайолет.

Она приоткрыла рот. Он мазнул ее губы кремом и, когда ее язычок высунулся, чтобы слизнуть сладость, поцеловал. Двойное блаженство.

Как и последние полторы недели. Они проводили вместе почти каждую минуту. Он сидел с нею рядом, пока она разбирала счета. Сопровождал ее на рынок. По вечерам они играли в шахматы, пикет или хазард; иногда садились за фортепиано и пели.

Поскольку сегодня было слишком холодно для прогулок и лепки снеговика, Вайолет уговорила его посмотреть модные эскизы. Она хотела пошить ему новый костюм на Рождество, до которого оставалось всего две недели, и настаивала на сюртуке вишневого цвета. Они пересели за столик красного дерева, где были разложены образцы шелка, шерсти и льна самых разнообразных оттенков.

– Я не стану наряжаться на Рождество в костюм помидора.

– Вы не кругленький коротышка, сэр, так что вряд ли вас примут за помидор.

– Черный сюртук и кремовый жилет – вот отличное сочетание.

– И что в этом сочетании праздничного? – Она сделала глоток чаю.

– Ну, хорошо. Тогда темно-синий сюртук с медными пуговицами.

Она закатила глаза.

– Нет, ты безнадежен.

– Ты почти такая же… – Кит остановился посреди фразы. Он собирался сказать, что она почти такая же упрямая, как его сестра Белла, но не захотел нарушать идиллию воспоминаниями о прошлом.

– Какая?

– Почти такая же упрямая, как я.

– Возможно, скоро мы проверим эту теорию на практике.

Низкие нотки в ее голосе заставили его встрепенуться. Он взглянул на нее. Вайолет сидела, опустив голову, и рассматривала легкую ткань в зеленую полоску. Ее глаз он не видел.

Прошло девять дней, а она словно забыла о своем обещании привязать его к кровати, чтобы по принуждению овладеть. Прошлой ночью он поднял эту тему, но Вайолет напомнила, что вольна забрать выигрыш в день по своему усмотрению.

Он знал, чего она добивается – чтобы мысли о том, где и когда она заставит его покориться, довели его до безумия. Что ж, это и в самом деле сводило его с ума.

– Это обещание, ангел?

– Подожди и узнаешь. – Она говорила будничным тоном, словно они обсуждали меню на ужин.

– Безжалостная.

Она вскинула голову и с любопытством на него посмотрела.

– Почему это?

– Тебе нравится меня мучить, вот почему. У тебя есть козырь, но ты до сих пор его не разыграла.

Вайолет подала ему бархат песочного цвета.

– Как тебе желтый? А отвороты сделаем вот такими. – Она приложила к бархату образец черной ткани.

– Уже лучше.

– Тогда закажем несколько разных костюмов.

– Пожалуйста, скажи, что не собираешься переодевать меня каждый день. – Он закатил глаза. – Я на это не соглашусь.

– Не говори глупостей. Конечно же, нет. Но тебе нужно по крайней мере четыре костюма: один на Рождество, второй на Крещение и еще третий, на случай, если мы пойдем на праздничные гуляния в деревне. Плюс стандартный черный костюм на вечер.

Он не стал говорить ей, что три из этих четырех костюмов вряд ли ему понадобятся, потому что на Рождество его здесь не будет. Ей так нравилось заниматься подготовкой к празднику, а ему – проводить с нею время, и Кит решил оставить все, как есть. Пусть хлопочет, если это делает ее счастливой.

– Ты все молчишь о том, когда намерена осуществить свое обещание. – Он подал ей квадратик шерсти винного цвета. – Это жестоко.

– Хм. Мне нравится. – Она убрала ткань в корзинку, где лежали одобренные образцы.

– Вайолет.

– Я не более жестока, чем ты, Кит. – Она понизила голос до шепота: – Кто нагибал меня через кровать и связывал мне руки шнуром от гардин?

– Предварительно предупредив.

– Ты тоже получил свое предупреждение.

Не думал он, что когда-нибудь встретит женщину себе под стать. Вайолет и впрямь могла бы помериться с ним упрямством, но с нею Кит никогда не чувствовал того удушающего раздражения, как с Изабеллой.

– А теперь я придумаю наряд для тебя, – сказал он.

– О, неужели? – Подперев щеку рукой, она навела на него внимательный взгляд. – И какой же?

– Дай-ка сюда картинки.

Она вручила ему пачку эскизов, и Кит начал высматривать нужные ему элементы. Прозрачные ткани. Декольте – такое низкое, что в нем неприлично появляться на публике. Он выбрал черную газовую ткань, усыпанную мелкими точками, и черное кружево, потом взял лист бумаги и набросал на основе двух моделей быстрый эскиз: прозрачный слой газа поверх черного муслина с кружевной каймой под грудью и кружевной оборкой, которая выглядывала из-под подола, имитируя нижнюю юбку.

– Я не надену черное на Рождество. И точно не смогу выйти в таком на люди!

Он хищно, по-волчьи, ухмыльнулся.

– А кто говорил, что ты будешь в нем куда-либо выходить?

Она вспыхнула. Такой пунцовой он ее еще не видел.

– И никакой нижней юбки.

– Ты изверг!

– Но ведь таким я тебе и нравлюсь? – Она хлопнула его веером по плечу. – Простите, миледи, но этим вы только подзуживаете мою звериную натуру.

Она взяла его за подбородок и приблизила его лицо к своему.

– Возможно, тебе нужна рука покрепче?

– О, да.

– Думаю, это можно устроить. – Ее голос ласкал кожу как шелк.

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

«Наконец-то». Как бы ему ни нравилось опрокидывать ее на кровать, связывать ее куском ткани или веревкой, он с не меньшим нетерпением предвкушал, когда Вайолет навяжет ему свою волю.

Он отодвинул стул, забрал у нее образец ткани и положил его в корзинку, потом взял ее за руку и вывел из комнаты. Они прошли мимо Салли и Адама, мимо Эйвери, беседующего с миссис Норрис. Кит не обращал внимания на их взгляды. Можно подумать, они не знают о ночных визитах Вайолет в его спальню.

Сам он не постеснялся бы целоваться на виду у всех обитателей дома, но из уважения к ней подчинялся ее желанию не демонстрировать их отношения перед слугами.

– Не так быстро, – выдохнула она, запыхавшись от его быстрого шага.

– Ты заставила меня ждать девять дней. Девять дней, Вайолет. Пришло время расплаты.

Она усмехнулась.

– Я думала, это ты мне должен.

– Тогда взыщи с меня долг, ангел. – Он начал расстегивать пуговицы сюртука, хотя они еще не дошли до спальни.

– Собираешься раздеться прямо в коридоре?

– Я и так ощущаю себя все равно что голым.

– Тогда вперед.

Ослабив его шейный платок, она потянула Кита за собой мимо его комнаты и дальше по коридору. Он знал, где ее спальня – третья дверь, в самом конце, – но ни разу там не был. Все ночи они проводили в его постели.

Когда Вайолет отворила дверь, стало ясно, какая спальня в этом доме хозяйская: она была чуть ли не вдвое больше его комнаты, тоже не маленькой. Он увидел секретер из красного дерева с опущенной крышкой. Рядом с чернильницей и пером лежали аккуратными стопками писчая бумага и корреспонденция. Что впечатляло по-настоящему, так это ее кровать. Размером она не уступала кровати в его любимом поместье на Гебридах, а там не стыдно было принять и самого короля. К сожалению, на островах было слишком холодно, чтобы проводить там долгую зиму, поэтому до наступления весны Кит распределял свое время между прочими своими имениями или навещал родственников.

– Вот это кровать. Почти с мою комнату, – проговорил он. – Почему мы не приходили сюда раньше?

– Ты забыл о здоровенном шраме у себя на макушке. – Она провела пальцем по длинной линии у него на голове, потом тронула шрам поменьше на лбу. – Тебе нужно было как можно больше отдыхать, причем у себя в постели.

Причина показалась ему неубедительной. В его постели они занимались чем угодно, но только не отдыхали. Кит ощущал себя практически здоровым. Головная боль беспокоила его все реже и реже, некоторые мелочи, правда, еще не вспомнились, но в остальном он был далек от того, чтобы считаться инвалидом.

– Тебе хотелось иметь свое убежище. Место, принадлежащее тебе одной.

Чем дольше он думал об этом, тем больше убеждался, что угадал. Они оба знали, что его пребывание в Уэлбери-парке подходит к концу. Потому Вайолет и предпочла его кровать: чтобы после его отъезда было проще закрыть за ним дверь. Чтобы воспоминания не омрачали укромное, личное пространство ее спальни.

– Да, – не глядя на него, подтвердила она дрогнувшим голосом, и Кит испугался, что она плачет, но когда мгновением позже Вайолет подняла лицо, слез в ее глазах не было. Наверное, показалось – решил он.

– Я в полном вашем распоряжении, мадам. – Он играл с ее пальцами, раздвигая их и прижимая к своим ладоням. – Можете делать со мной все, что хотите.

– Расстегни жилет и рубашку. – Она увлажнила языком губы. – И брюки.

Сбросив туфли и устроившись на кровати, она наблюдала за тем, как он развязывает шейный платок, как неторопливо, одну за другой, расстегивает пуговицы и стягивает с плеч рубашку.

– Очень хорошо. – Она одобрительно кивнула, но, когда он взялся за пояс расстегнутых брюк, остановила его: – Оставь так. – Нижнего белья на нем не было. Хотя стояли холода, большую часть времени он был так распален влечением к ней, что не замечал гуляющих по дому сквозняков. В промежутках между их встречами он не жил, а существовал.

Правда, пока небо не становилось цвета индиго, она не разрешала ему никаких вольностей, кроме как подержать себя за руку или тайком перехватить поцелуй.

– Подойди.

Подходя, он смотрел, как вздымаются ее груди, а в ложбинке меж ними скользит кулон ожерелья.

– Сядь на край постели.

Он ощутил за спиной движение, но оборачиваться не стал. Скоро он узнает, какую игру она поведет.

– Вытяни руки в стороны.

Она взяла его шейный платок. Один конец привязала к столбику кровати, а другой – к его запястью, так чтобы локоть мог немного сгибаться. Проделав то же самое со второй рукой, она прихватила мочку его уха губами и завязала ему глаза.

Подушечки ее пальцев массировали его шею, посылая по спине приятные мурашки. Он и не знал, что у него такая чувствительная шея. Как у нее. Ее прохладные ладони прошлись до поясницы, поднялись вверх и обернули плечи. Она снова коснулась его шеи – затем, чтобы одним пальчиком провести по позвоночнику вниз. Он содрогнулся.

Ее руки гуляли по его плечам, разминая мышцы, и Кит перестал держаться за свои путы. Его дыхание стало глубоким. Едва он расслабился, как в плоть между плечом и шеей вонзились ее зубы. Он дернулся, но она быстро зализала укус. Потом ущипнула его за плечо.

– Какое крепкое. – Легкие поцелуи покрыли его бицепс и вернулись к плечу. – Мне нравится твоя сила.

Ее ноготки, пощипывая кожу, сплясали на его спине быстрый танец. Кончики пальцев плавно прошлись от его плеч до поясницы, и у него вырвался судорожный вздох. Все ее прикосновения были разными, дарили разные ощущения.

Что она сделает дальше?

Тишина заполнилась его тяжелым дыханием. Он считал свои вдохи и выдохи, предвкушая ее следующий шаг. И вот ее язык провел по шее влажную дорожку. Пальцы погрузились в волосы и, разбирая пряди, начали двигаться от шеи к затылку.

От нее пахло медовым кремом десерта. Почувствует ли он этот сладкий вкус, когда она его поцелует?

И вдруг резкая боль. Она куснула его за шею. Потом поцеловала покрасневшее место и потерла его языком. Мягкие локоны ее волос скользили по его спине, контрастируя с горячими прикосновениями ее губ, пока она, мягко защипывая кожу, прокладывала путь к его лопаткам и вниз. Ее рот прижался к его позвоночнику, и он выгнул спину, но не успел привыкнуть к новому ощущению, как по бедрам и ягодицам прошлись, оставляя царапины, ее ногти. Его член вытянулся и поднял головку, требуя внимания. Если бы только у него были развязаны руки!

Вайолет продолжала медленно водить ногтями по его коже, царапала спину, плечи и бицепсы, сквозь волосы ласкала кожу головы. Наигравшись, она прикусила мочку его уха, а затем соскользнула ладонями вниз, на живот.

– О-ох, – простонал он, когда его член оказался зажат в ее кулаке. Она провела по стволу вверх, вниз, и еще раз, потом свободной рукой ухватила его за волосы и запрокинула ему голову, так что на шее туго натянулись жилы. Так вот что она чувствовала, когда он брался за ее темные локоны?

– Прошу тебя, – прошептал он.

Привстав на коленях, она отвела его голову еще дальше назад и впилась в его рот властным поцелуем. Касания ее горячего языка отдавались в его плоти болью. Он захотел отыметь ее. Немедленно. Раздвинуть складки ее лона и войти в тесное тепло. Пронзить ее тело, как она пронзила его сердце, и вместе сорваться с обрыва.

– Ты мой, – сказала она, отпуская его член и сильно щипая за сосок. – Какую бы непристойность я от тебя ни потребовала, ты подчинишься.

О, как же он хотел, чтобы они поменялись сейчас ролями! Чтобы можно было уложить ее на спину, привязать ее руки и ноги к четырем столбикам кровати, а после развести ее бедра как можно шире и безжалостно, силой, довести до оргазма.

Но сегодня ночью жертвой был он, а львицей – она. Полностью зависимый от ее воли, он был готов принять все, что она предложит – и боль, и наслаждение.

Рука Вайолет вернулась на его плоть. Двумя пальцами неспешно заходила по всей длине, лаская его от основания до кончика, и, как он ни натягивал свои путы, не прекратила атаки.

– Извращенка, – выдохнул он сквозь зубы, когда она стала цеплять кожу ногтями.

– Хочешь попробовать настоящее извращение? – прошептала она, и у него зазвенело в ушах. Низкий, чарующий, вибрирующий шепот искушал согласиться на все.

Он понял содомитскую изнанку ее намека, но не подал виду.

– Предлагаешь мне на растерзание свою попку? Что ж, я не против.