Текст книги "Маркиз на Рождество (ЛП)"
Автор книги: Вивьен Уэстлейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Глава 1.
Англия . Ноябрь 1815 года .
Кулак почти протаранил его лицо, но Дэниелу, маркизу Китрику, быстрым поворотом торса удалось уклониться. Он успел увидеть, как промелькнули мимо растрепанные концы бинтов, которыми Фредди обмотал руки. Еще немного – и под глазом расцвел бы синяк. Кит сместился, возвращаясь в боевую стойку, покрепче расставил ноги и занес кулаки. Он выжидательно наблюдал за противником, пытаясь угадать его следующее движение. Фредди тоже следил за ним своими непроницаемыми голубыми глазами.
Без рубашек, раздетые до пояса, оба вспотели, несмотря на сквозняк внутри и грозные тучи снаружи. Кит с радостью подрался бы на холоде, но Фредди сказал, что не хочет боксировать под дождем. На улице, насколько можно было судить, еще даже не накрапывало, и тем не менее герцог настоял на том, чтобы драться в помещении.
Фредди сетовал на непогоду, но Кит знал, что на самом деле герцог прячется не от бури, а от своей жены.
– Я могу рассказать Изабелле об этой сегодняшней экскурсии, – предупредил Кит. Белла отпустила их прокатиться верхом, но непременно устроит скандал, если узнает, что они снова боксировали. Впрочем, рано или поздно она все равно догадается об этом по красным пятнам, которые покрывали светлую кожу Фредди. Завтра они станут сине-фиолетовыми.
– Я склонен думать, что герцогиня наградит меня аплодисментами. Ты заслужил хорошую взбучку. К тому же, сам знаешь, она с детства мечтает тебя поколотить.
Он поморщился. Еще бы она о том не мечтала. Его сестра никак не могла примириться с мыслью, что он живет, как ему вздумается, и – хуже всего – «чернит фамильную репутацию», и потому хваталась за любую возможность, чтобы наставить его на путь исправления, намереваясь истязать его до тех пор, пока он не уступит ее требованиям.
– Допустим, у нее есть на то веские причины, но у тебя – никаких.
– Уверен? – Фредди подвигал бровями вверх-вниз. Не выдержав, Кит рассмеялся и тотчас словил поперечный удар. Скулу обожгло, точно сотня иголок вонзилась под кожу, но Кит поборол боль. Сам виноват, что отвлекся.
– И какую же обиду ты затаил против меня?
– Мне нужен повод, чтобы вступиться за свою жену? – Разминаясь, он подвигал плечами и повертел головой из стороны в сторону, продолжая держать кулаки наготове. Они не дрались полгода, но Фредди явно тренировался.
– Белла сама изводит меня своими увещеваниями. А я-то чем не угодил ее светлости?
Зять выдал такую усмешку, которая и монахиню убедила бы сбежать в Гретна-Грин. У Кита зачесались кулаки.
– Ты оскорбил мисс Харгроув. И сделал непристойное предложение мисс Гленворт.
Оскорби Кит не двух, а половину дебютанток города, Фредди и тогда было бы наплевать. Это было лишь оправдание, чтобы побоксировать с ним и избежать наказания супруги.
– Я сказал вам обоим еще вчера, что не женюсь на мисс Харгроув даже в том случае, если она испражняется бриллиантами. – Мисс Харгроув, миниатюрная блондинка с изумительными чертами лица, соблазняла мужчин своей внешностью феи, а после уничтожала своим острым язычком. Да если взять эту змею в жены, она уже через пару недель сошлет его в Бедлам.
Усмешка за обмотанными кулаками герцога стала шире.
– А вот я – не будь женат на твоей сестре – не отказался бы от шанса жениться на даме, которая оставляет в ночном горшке бриллианты.
Кит расхохотался и, пока зять давился смехом, изловчился и ударил его по ребрам. Увы, но при ударе он открылся, и кулак Фредди врезался ему в бок, прямо подмышкой.
– Чтоб тебя, Фредди!
Герцог пожал плечами.
– Ты сегодня халтуришь. В такой дерьмовой форме я не видел тебя с того дня, как ты дрался против того уродливого малыша-фламандца в Итоне.
– Все потому, что я проиграл тебе тысячу в хазард. – Впрочем, он сам виноват, что засел за кости, накачавшись виски. Глупость, но Кит попросту не мог оставаться трезвым после общения с сестрой. Вот и приходилось припадать к бутылке, как умирающему от жажды в пустыне – к воде.
– Не играй на то, что не можешь позволить себе потерять, брат.
Ну, разумеется. Фредди не удержался, чтобы не бросить ему в лицо фразу, которую не раз слышал от Кита сам, когда напивался пьян и начинал сорить деньгами за игорным столом. И когда они успели поменяться ролями?
– Завтра – пикет, и я удвою ставку.
– Значит завтра я стану на две тысячи богаче. Пожалуй, куплю Белле новый экипаж и упряжку лошадей.
Кит не отрывал глаз от своего оппонента, выжидая, когда в его защите появится брешь. Фредди был не прочь потрепать языком, особенно когда воображал, что завладел преимуществом.
– Белла больше обрадуется, если ты купишь мне жену. Наверное, ей пора сменить тактику и начать предлагать за меня приданое.
– Ха! И за сколько нам сбыть тебя с рук? Сомневаюсь, что на рынке пользуются высоким спросом потрепанные маркизы в синяках и ссадинах, которые тратят больше времени на азартные игры – и на то, чтобы ломать чужие носы, – чем на выходы в свет и шлифование хороших манер. Ну, что думаешь? Пять сотен, тысячу?
Кит вздернул подбородок.
– Ты хотел сказать, состоятельные красавцы-аристократы с пятью имениями и большими постельными аппетитами? – Он усмехнулся. – Какая женщина против этого устоит? Десять тысяч – и это минимум.
Хохотнув, Фредди сделал резкий выпад. На этот раз Кит увернулся, сделав глубокий нырок. Они обменялись серией быстрых ударов, а после сцепились в клинче, мутузя друг друга по ребрам.
Наконец Фредди ослабил зажим, и оба вернулись на исходные позиции.
– Ты же знаешь, в конце концов Белла все равно тебя уломает. Так зачем упираться? Выбери себе маркизу посимпатичнее, запри ее в деревне и делу конец.
Они обсуждали это бессчетное количество раз, но у Кита не было ни малейшего желания жениться. По крайней мере, сейчас. Невинная, правильная мисс – покорная, как овца, и холодная, как ледышка – ему не нужна. А ворчливая мегера вроде его сестры – тем более.
Он никогда не согласится на то, чтобы бросить жену в Эссексе или Дувре и навещать ее дважды в год, как то предписывали правила приличия. Он знал, чем может обернуться такой союз. Его тетя провела последние годы жизни в печали и полном одиночестве, потому что человек, которого она любила, вспоминал о ней только на Пасху и Рождество, когда присылал поздравительную открытку. Чертов подонок даже не приехал проститься с нею, когда она лежала на смертном одре.
К дьяволу пустые отношения в браке. Деньги ему не нужны, а политические связи – подавно.
– Нет. Моя жизнь полностью меня устраивает.
Он не испытывал недостатка в женском внимании. Куртизанки, актрисы, иногда – для разнообразия вдова. Эти женщины никогда не претендовали на большее, чем несколько месяцев шалостей и веселья. После, когда все было кончено, они получали свои побрякушки, а он – обратно свою свободу.
– Если будешь затягивать, то станешь покрытым шрамами страшилищем, и ни одна приличная женщина на тебя не позарится. А твои причиндалы к тому времени обвиснут, завянут и уже не смогут произвести наследника.
Его словно отчитывала сама Белла.
– Не употреби ты слово «причиндалы», я мог бы поклясться, что передо мною – моя переодетая сестрица.
Фредди приподнял бровь.
– Но ведь мы правы. Бога ради, тебе уже тридцать три. Долго еще ты собираешься подставлять физиономию каждому встречному кулаку?
Кит наконец увидел просвет в его защите.
– Ты просто завидуешь мне, вот и все. – Он нанес Фредди удар в челюсть и такой сильный, что герцог зашатался, а из его разбитой губы брызнула кровь.
«Ты не виноват. Он сам уговорил тебя подраться». Кит молча передал Фредди тряпку. Пока тот вытирал лицо, он подошел к деревянной скамье, где была свалена их одежда, и сел.
– Нет, Китрик. Завидовать тут нечему.
Когда Кит бросил на зятя острый взгляд, тот продолжил:
– Ты считаешь брак каким-то наказанием и точно так же, если не хуже, думаешь о своей сестре. Но я люблю Беллу. Со всеми ее недостатками. – Фредди присел с ним рядом. – Твоя проблема в том, что, кроме себя самого, тебе никто не интересен.
– Ну все, завязывай!
На плечо Кита легла теплая рука. Фредди покачал головой.
– Я не сомневаюсь в том, что по-своему ты любишь и меня, и Беллу. Но на первом месте у тебя всегда стоит одна персона – ты сам, Дэниел. Когда ты в последний раз делал что-то не в угоду себе, а ради другого человека?
Не далее как в прошлом году, когда он приезжал в Окфилд-мэнор, чтобы провести зиму с семьей. А ведь он мог придумать чертову прорву занятий поинтереснее, чем полтора месяца торчать в деревне вместе с Беллой и Фредди. Но Белле всегда приходилось тяжко в праздники. Они слишком напоминали ей о смерти их родителей.
– Черт подери, Фредерик, перестал бы ты лезь в мои дела.
– Перестану – как только ты их уладишь.
* * *
Вайолет окинула взглядом янтарно-аметистовое небо. Вечерело. Деревья по обочинам дороги покрылись инеем, а землю накрыло толстым слоем снега. Хорошо бы вернуться домой до того, как снова начнется метель.
– Можешь ехать быстрее? – спросила она возницу.
– Опасно, миледи. Дорога-то скользкая.
Она закусила губу. Хинкли не виноват, что она задержалась на ферме Крофтов допоздна, но у нее не было никакого желания оказаться посреди метели.
Обхватив себя за плечи, Вайолет поежилась от холода. Наклонилась поправить ротонду, как вдруг двуколка резко остановилась, и ее бросило вперед.
Подняв голову, она увидела на дороге человека, лицо которого было затенено полями цилиндра. Одежда на нем была добротная, но обтрепавшаяся по краям и явно с чужого плеча.
– Дамочка, ежели хотите проехать, уплатите пошлину.
Несмотря на вежливую речь, он не был благородным разбойником из сказок. Она разглядела гнилые зубы и нечистое, обветренное лицо.
– Пропустите нас, сэр. Вы не имеете права вымогать у нас деньги, и платить вам я не намерена.
– Не глупите, дамочка. – Он коротко свистнул. Из-за деревьев вышел второй человек. Приблизившись к экипажу, этот второй схватил Хинкли за пальто и стащил его на землю, а после приставил к горлу ее возницы нож.
Хинкли было всего двадцать три, но для своего возраста он был достаточно сильным малым. Если она отвлечет разбойников, может, у него получится вырваться на свободу? Словно прочитав ее мысли, Хинкли выразительно посмотрел на нее и покрутил головой. Ржавое лезвие ножа, наверное, затупилось, поскольку она не заметила крови, когда он шевельнулся.
Она повернулась к первому бандиту. Тот ухмылялся.
– Ну, так что? Нам много не надо. Пять гиней – и проезжайте с миром.
Если Хинкли не страшно, то и она не станет бояться. Они бандиты, не имеющие понятия о чести. Даже если им заплатить, нет никакой гарантии, что потом их отпустят. Двадцать лет назад ее дед чуть не погиб во время стычки с ворами на глухой дороге – причем уже после того, как он отдал им свой кошелек.
Нужно отвлечь их. Выгадать время на то, чтобы придумать какой-нибудь выход.
– Пять гиней! Вы, наверное, не в ладах с головой, если думаете, что я расстанусь с такой суммой.
Абсурд. Пять гиней – это полугодовое жалование судомойки. Кем надо быть, чтобы запросить так много? Они или пьяны, или в конец отчаялись. Но обнищавший человек не потребовал бы столь непомерную сумму. Попроси они пять шиллингов, Вайолет, может, и уступила бы. Эти двое были людьми наихудшего сорта, и ее опасение, что нескольких монет им не хватит, чтобы уйти, только укрепилось.
Она вздернула подбородок и напустила на себя безразличный вид.
– Возьмите по два шиллинга и убирайтесь.
Бандит навел на нее пистолет. О, Боже. И что теперь делать? Надо было не испытывать судьбу, а заплатить и надеяться, что они удовлетворятся пятью гинеями и отправятся восвояси. Вот только что помешает этим негодяям убить их обоих и сбежать с ее кошельком и ее экипажем?
Прогремел выстрел. Вор выронил пистолет и, схватившись за грудь, упал. Вайолет оглянулась и разглядела вдалеке какого-то всадника. Как он умудрился не промазать с расстояния нескольких десятков ярдов, она не представляла.
Второй разбойник вскочил на одну из лошадей, подхватил поводья и погнал двуколку вперед, но при этом неуклюжем маневре обронил нож. Вайолет отбросило назад на сиденье. Что, если попробовать дотянуться до него и стукнуть по голове? Вдруг получится вытолкнуть его из седла. «Ни черта у меня не получится». И все же она встала с намерением сделать хоть что-то, чтобы дать своему спасителю возможность приблизиться.
Копыта лошадей оглушительно звенели по льду, экипаж мотало из стороны в сторону – настолько быстро они неслись. Вайолет оглянулась. Джентльмен перетряхивал свой ранец, разыскивая, очевидно, картечь и порох. Нужно как-то отвлечь внимание вора, пока ее спаситель перезаряжает пистолет.
– А ну, остановись и отпусти меня, иначе тебя пристрелят, как твоего дружка! – крикнула она.
– Если он пальнет, то вернее всего попадет в вас, дамочка. Так что попридержу-ка я вас поближе.
Вор развернулся в седле. От него несло мокрой псиной, свалявшиеся соломенные пряди завешивали лицо. Поймав Вайолет за руку, он притянул ее к себе, а после бросил взгляд на ее грудь и ухмыльнулся. Ее пробрала дрожь. Дыхание его было таким же отвратительным, как вонь от грязной одежды, редкие зубы во рту были желтовато-коричневыми. Она уловила запах перегара. Дурной знак.
– С такой, как вы, я был бы не прочь покувыркаться даже за деньги. Не рыпайтесь, и никто не пострадает – ни вы, ни ваш приятель.
У нее не было ни малейшего намерения позволять этому гнусному типу собой воспользоваться. Оглянувшись, она поискала взглядом что-нибудь, что могло сойти за оружие. Ее ридикюль не выглядел многообещающе, да и внутри не лежало ничего тяжелого. Как же она жалела о том, что решила не покупать новый дорожный пистолет взамен сломанного, у которого стал заедать курок. Бандиты не появлялись в этих краях три года, и она попросту не видела необходимости иметь при себе оружие.
И вот теперь ей угрожает опасность, а единственное, чем можно защититься – пустая корзинка, в которой она отвозила продукты фермерам. Не лучшее оружие, зато удобное.
Она ударила вора корзинкой. Он выпустил ее и закрылся одной рукой, но второй по-прежнему удерживал поводья. Не дожидаясь, пока он опомнится, она врезала ему снова и на сей раз попала по лицу.
Бандит сорвал с нее капор и цепко схватил за пучок волос на затылке. Она извивалась, пытаясь до него дотянуться, но в результате корзинка оторвалась от ручки, и она осталась с бесполезным куском деревяшки в руке.
Разве что можно ткнуть его в глаз. Суровые времена – суровые меры. Она пырнула негодяя в лицо, но он успел уклониться. Деревяшка процарапала ему щеку.
Тыльной стороной ладони вор ударил ее наотмашь. У нее помутнело в глазах.
– Вот дерьмо! Какого лешего он так быстро нагнал нас?
Краем глаза она увидела, что джентльмен скачет рядом и целится заряженным пистолетом. Чертова штуковина годилась всего на один выстрел. Если он промахнется, беды не миновать.
Вайолет попыталась вывернуться, но вор поймал ее за концы шарфа и вернул на место, удерживая между собой и мужчиной на лошади. Кашляя, она замахала руками, ища опору, чтобы не вывалиться из двуколки. Наконец, ее пальцы нащупали щиток экипажа. Вцепившись в него, она изловчилась и пнула вора по голени.
– Сучка!
Он выронил поводья и дернул за шарф, перекрывая ей доступ воздуха.
– Отпусти леди, или я продырявлю тебе лицо.
Звучание бархатистого, чуть вибрирующего голоса обволакивало точно мед, густой и теплый. Такой голос было бы приятно услышать очень близко, низким шепотом.
Какое лицо может быть у обладателя такого голоса? Доведется ли ей увидеть его или это случится в последние мгновения перед смертью?
– Эта леди – моя страховка.
– Какие умные слова знает твоя баранья башка. Поглядим, насколько это тебе поможет.
Вайолет засмеялась бы, если б могла. Вместо этого у нее вырвался какой-то надломленный птичий писк.
Вор быстро развернул ее, зажав локтем горло, и она наконец смогла взглянуть на своего рыцаря. Черные, как смоль, волосы почти до плеч, карие глаза цвета сухой гвоздики, темные и яростные. Мельком она оценила элегантный покрой его сюртука и мускулистое бедро, видневшееся из-под полы расстегнутого пальто. Состоятельный джентльмен, судя по внешнему виду.
Она перевела взгляд со своего спасителя на его пистолет. Он держал его слишком близко, всего в двух футах от них. Гладкий серебряный ствол блестел в неярком свете сумерек.
– Пальнешь – и дамочка точно умрет.
С замиранием сердца Вайолет услышала щелчок курка. «Боже, пожалуйста, пусть он окажется метким стрелком».
– А я люблю азарт. Так что рискну.
Неужели он собирается выстрелить с риском попасть в нее? Вайолет заглянула ему в глаза. Нет. Будь оно так, он бы уже разрядил пистолет. Джентльмен блефовал.
Что есть силы она начала извиваться и бить разбойника локтем под ребра. Он взвыл, но прежде чем ей удалось вывернуться, сгреб ее волосы в пригоршню. Ой!
Без управления двуколка покатилась медленно, и Вайолет решила воспользоваться этим и сбросить злодея на землю, чтобы у джентльмена появилось преимущество.
Ухватив вора за плечи, она навалилась на него всем телом и толкнула вбок. Вдвоем они взмыли в воздух и с тяжелым шлепком приземлились на снег. Ребра, ладони, колени обожгло болью. По счастью, она упала на вора, и это смягчило удар.
Какое-то время вор лежал без движения и стенал. Она с трудом поднялась, едва не споткнувшись о его ноги, однако не успела сделать шаг, как он поймал ее за подол ротонды.
Отчаянно стремясь высвободиться, она рвалась вперед, но он умудрился дернуть за подол так сильно, что вновь повалил ее наземь. Падение вышибло из груди воздух. Не дав ей вздохнуть, вор взгромоздился на нее сверху. Вайолет пыталась спихнуть его, однако он оказался неожиданно тяжелым. Его руки зашарили по телу, ощупывая ее. Искал ли он деньги или преследовал иную, более гнусную цель, она не знала и выяснять не хотела.
– Пошел прочь от леди!
Вайолет удалось дать бандиту пощечину. Всадник был рядом и целился в него из седла, но вор не стал дожидаться выстрела. Он вскочил, подобрал с земли тяжелую ветку и швырнул ее лошади в ноги. Гнедой жеребец встал на дыбы.
Вайолет вскрикнула, услышав, как всадник при падении тяжело ударился о землю. Ногти ее вонзились в ладони, сердце чуть не выскочило из груди. А если он сломал себе шею? Она кинулась к нему, но вор оказался быстрее. С размаха пнув джентльмена в бок, он потянулся за его пистолетом. К счастью, ее спаситель успел перехватить бандита и повалить его в снег. Сцепившись, мужчины покатились по земле, нанося друг другу тычки и удары.
Вайолет не знала, что делать. Ударить преступника было нечем. Уйти за подмогой? Нет. Вернувшись, она наверняка найдет джентльмена мертвым. Она сделала единственное, что смогла придумать – пошла за лошадью джентльмена, чтобы та не убежала. На дороге она оглянулась, высматривая своего возницу. «Давай же, Хинкли, скорее. Нам так нужна помощь».
Тихо приговаривая ласковые слова и поглаживая лошадь по гриве, Вайолет сумела успокоить животное, подвести к своей двуколке и привязать.
До нее доносились звуки борьбы и хрипы. Мужчины избивали друг друга кулаками, коленями и локтями, извиваясь и перекатываясь по земле. Она увидела, как рука вора дернулась в сторону. Он подобрал с земли булыжник и ударил джентльмена по голове. Вайолет вскрикнула. В то же мгновение раздался выстрел. Она бросилась к дерущимся, глубоко проваливаясь в сырой и тяжелый снег.
Повсюду была кровь. Она насквозь пропитала их одежду и залила землю, окрасив снег розовым цветом. И только в момент, когда ее герой шевельнулся и с громким стоном распластался на спине, она поняла, что застрелен не он, а вор, в груди которого зияла багрово-черная дыра.
К ее горлу подкатила желчь. Она отвернулась и зажала ладонью рот, борясь с тошнотой. Несколько секунд постояла, опершись о колени, потом перевела дыхание и, взяв себя в руки, выпрямилась. В конце концов, ей случалось видеть вещи похуже – на войне, которую она прошла вместе с мужем, упокой Господь его душу.
– Сэр! – окликнула она своего спасителя. – Сэр, вы можете двигаться?
Вместо ответа он застонал.
– Я отвезу вас к себе домой. У вас получится встать?
– Проклятье.
Вайолет пропустила ругательство мимо ушей. Постанывая, он попытался подняться. Вид у него был почти такой же жуткий, как у лежащего рядом мертвеца: грудь залита кровью, на голове здоровенная рана. Было сложно сказать, насколько сильно он пострадал, ведь она не знала, сколько крови потерял он сам, а сколько – нападавший.
Очень осторожно она взяла джентльмена под руку и сделала попытку его поднять. Делать это было ненамного легче, чем тащить под уздцы упирающуюся лошадь, и она оступилась, когда он снова начал заваливаться на спину. Кое-как она успела подхватить его, прежде чем он ударился о мерзлую землю.
– Мне нужна ваша помощь, иначе нам никак не усадить вас в экипаж.
– Оставьте меня. – Его речь едва можно было разобрать.
Должно быть, он бредит. Не думает же он, что она способна бросить его на обочине дороги после того, как он спас ей жизнь?
– Ну уж нет. Я вас здесь не оставлю. – Вайолет легонько похлопала его по щекам. – Солдат, на этом поле брани ты не умрешь. Ей-богу, вспомни о долге и встань, – произнесла она по старой привычке.
Всплывшие в памяти слова из прошлого, кажется, подействовали, ибо он тяжело на нее оперся и, собравшись с силами, встал. Вдвоем они заковыляли к двуколке. На дороге наконец-то показался ее возница. Увидев, что она ведет окровавленного, избитого джентльмена, он вытаращил глаза.
– Миледи!
– Хинкли, помоги!
Возница поспешил ей на помощь, приняв на себя вес джентльмена, пока они волокли его к экипажу.
– Какого черта здесь произошло?
Вайолет бросила на него укоризненный взгляд, но отчитывать за брань не стала. Сегодня и впрямь не день, а черт знает что.
– Прошу прощения, мэм.
Вдвоем они разместили джентльмена на сиденье и удостоверились, что он в сознании.
– Как только доберемся до дома, сразу иди за доктором Литтлтоном.
– Хорошо, миледи.
Вайолет взглянула на джентльмена, имени которого до сих пор не знала, и помолилась о том, чтобы он пережил эту ночь. И крепко стиснула его ладонь, боясь, что он в любое мгновение может отойти.
Он переживал слишком сильную боль, чтобы говорить, поэтому в дороге она обращалась к нему только по необходимости, но продолжала сжимать его руку, и биение его пульса убеждало ее, что он еще жив – по крайней мере, пока.
* * *
На полпути в Йоркшир Кит наткнулся на разбойников, которые угрожали какой-то даме. Одного ему удалось подстрелить, но пока он перезаряжал пистолет, второй угнал ее двуколку.
Никогда за всю свою жизнь он не встречал женщину, подобную этой. Она дралась с вором, вооруженная всего лишь плетеной корзиной, а потом вытолкнула его из движущегося экипажа. Ее одежда, речь, ухоженные лошади – все говорило о том, что она леди, но эта женщина была ничуть не похожа на тех кротких и стеснительных мисс, которые увивались за ним в городе. В конечном итоге эти девицы спасались от него бегством – потому что он не был джентльменом.
Он боксировал, играл в азартные игры и водил компанию с куртизанками. Он был не просто беспринципным повесой, а гораздо хуже. И все же он не смог смириться с мыслью, что какие-то негодяи ограбят и изнасилуют на дороге беззащитную женщину. Им нужны были деньги, но разве они отпустили бы такую красавицу, не обесчестив?
И он бросился ее спасать.
Дело кончилось тем, что он сошелся с вором в драке. Они боролись в снегу, лягая, круша и избивая друг друга. Противник был мелким, но жилистым, и кулаки у него были увесистые.
Кит выпустил наружу кипящую внутри ярость. Ярость против несправедливости жизни, против собственной семьи, против этого идиота, посмевшего напасть на леди.
Телесная боль не имела значения, хотя он не сомневался, что после драки сплошь будет покрыт синяками. Как не имело значения то, что его противостояние семье было напрасным. Важным в этот момент было одно: то, что он мог действовать по своему выбору. Быть самим собой, драться и защищать эту женщину от участи, которую она не должна познать.
Кит врезал противнику в челюсть, не обращая внимания, что тот ногтями раздирает ему кожу на шее. Потом навалился на него всем весом, и они вновь покатились по земле.
Казалось, они дерутся несколько часов, хотя прошли считанные минуты. Кит понял, что должен каким-то образом добраться до пистолета, иначе схватка будет продолжаться до тех пор, пока один из них не потеряет сознание.
Неожиданно противник ослабил одну руку, позволив Киту потянуться к отлетевшему в сторону пистолету. Мышцы обожгло болью, пока он старался как можно дальше вывернуть руку. До рукояти оставалось совсем чуть-чуть. Он наклонился влево, а его враг – вправо.
Кто успеет первым?
Пальцы Кита задели пистолет, и вдруг женщина закричала. Вор привстал с камнем в руках. Кит выстрелил, и в тот же миг камень обрушился ему на голову. Его ослепила жгучая боль. Череп словно раскололся на части.
Его противник упал навзничь, а Кит перекатился на бок, сжимаясь в комок от мучительной боли. Сквозь оглушительный звон в ушах он расслышал голос женщины. Она хотела, чтобы он встал.
– Проклятье. – Грудь горела огнем. Наверное, в него отрикошетил осколок пули, а может сломалось ребро. Женщина пыталась поднять его, словно не понимая, что ей не хватит сил, чтобы нести его на себе. Смутно он уловил аромат лаванды, исходящий от ее густых черных волос, растрепавшихся во время погони.
К нему мягко прижалось ее теплое тело. Какая ирония – она так близко, а он в совершенно беспомощном состоянии.
Держась из последних сил, он пошел к ее экипажу и рухнул бы наземь, если бы на помощь не подоспел ее возница.
Он мог издавать только бессвязные стоны, пока боль накатывала волнами снова и снова. Иисусе, что за поганый день. И, судя по всему, дальше будет еще хуже.
Он хотел было задрать рубашку, чтобы остановить кровотечение, но не сумел даже пошевелиться. Когда он открыл рот, из него не вышло ни слова. Лишь очередное бессвязное мычание. Женщина крепко взяла его за руку, и Кит ухватился за нее, словно ее прикосновение могло спасти от неотвратимо надвигающейся тьмы.
Веки его отяжелели. Все тело, кроме руки в ее ладони, жгло так, словно он горел в огне преисподней. Дьявол взывал к нему, требуя расплаты.
Глава 2.
Пальцы, держащие ее за руку, разжались, и Вайолет поняла, что теряет его. Надеясь привести джентльмена в чувство, она шлепнула его по руке. Он не шевельнулся.
– Хинкли, скорее! – До дома оставалось совсем чуть-чуть.
Вайолет мягко похлопала мужчину по лицу. Нельзя, чтобы он провалился в сон. Иначе, опасалась она, он может и не проснуться.
Он не открыл глаза, но закашлялся. Хоть что-то.
– Сэр, мы почти дома.
Очень медленно его веки поднялись, и она увидела его темные глаза. Они встретились взглядами. Внезапно она осознала, что ее губы находятся всего в паре дюймов от его лица, и ощутила жар притиснутого к ее ноге бедра. Она даже не знала, как зовут этого незнакомца.
– Ради меня, постарайтесь не спать, – сказала она ему.
– Спать… Хорошо, – пробормотал он.
– Нет, нет, спать как раз не надо. До прихода врача вы должны оставаться в сознании.
Она испытала сильное искушение провести по его лицу ладонью. Кожа его побелела, виски заливала кровь, и все же он оставался ошеломительно красив. Кто он? Есть ли у него жена? Вайолет закусила губу. Что за нелепые мысли. Он ранен и, вероятно, умрет, если срочно не привести врача.
А вдруг он не доживет до утра? Вина за его смерть ляжет на нее. Если бы она уехала засветло, если бы у нее был пистолет… этого кошмара наверняка не случилось бы.
Но тогда они бы не встретились. Объяснить себе, почему это важно, Вайолет не могла. Должно быть, пережитое до крайности обострило ее чувствительность. В конце концов, красивые джентльмены спасали ее от бандитов не каждый день, поэтому вполне естественно, что она ощутила к своему герою некоторую симпатию.
Они свернули на обсаженную березами аллею. Почти приехали. За деревьями уже виднелся каменный особняк. Теперь все зависело от того, насколько быстро получится привести помощь. Она стиснула руку своего спутника, с силой сжимая его пальцы.
– Сэр, мы уже в Уэлбери-парке. Вы останетесь здесь на ночь, а мы осмотрим ваши раны и приведем врача.
Ответом ей был еле слышный хрип. Что ж, по крайней мере, он еще в сознании.
– Вы можете назвать свое имя? – спросила она. – Мне послать за вашей семьей?
На мгновение его глаза распахнулись. Он качнул головой и пробормотал что-то невнятное. Неважно. Позже у нее будет предостаточно времени на то, чтобы установить его личность. Сейчас самое главное – поддерживать в нем жизнь.
– Ладно. Оставим это на завтра, – сказала она. – Сейчас вас нужно поскорее поднять наверх.
Двуколка остановилась, и навстречу ей поспешил лакей.
– Нам нужна помощь. Позови еще кого-нибудь.
Она едва успела проверить, нет ли у раненого жара, как из особняка выбежали четверо слуг.
– Адам, позаботься о лошади этого джентльмена. Ты, Хинкли, бегом в деревню за доктором. А остальные помогут нам попасть в дом.
Ее люди взяли раненого под руки. На крыльце он споткнулся, но внутрь сумел войти сам, на своих ногах. Она колебалась, раздумывая, не попросить ли лакеев понести его, но в итоге решила избавить его от этого унижения. Ее покойный муж, подхватив несколько лет назад сильную простуду, не переносил, когда с ним нянчились. С ним приходилось чуть ли не воевать, чтобы уговорить оставаться в постели.
– Отведите его наверх, в гостевую спальню. Только осторожнее, не потревожьте его раны.
Пока раненого устраивали, Вайолет отправилась подыскать ему какую-нибудь одежду. Три года прошло с тех пор, как она в последний раз прикасалась к сундукам с вещами мужа. Даже смотреть на них было больно, поэтому она распорядилась переставить их в детскую и после ни разу не заходила в эту комнату, чтобы не вспоминать об разбитых надеждах. Но сегодня, когда на ее попечении оказался человек, балансирующий на грани жизни и смерти, она не могла позволить себе роскошь предаваться ностальгии и сожалениям.
Она сделала глубокий вдох и отворила дверь, не зная, что за ней обнаружит. Внутри оказалось чисто и прибрано. На мебели не было ни пылинки. Несмотря на то, что Вайолет обходила детскую стороной, миссис Норрис продолжала поддерживать здесь порядок.
Сундуки были аккуратно составлены за ширмой. Еще один стоял под узкой кроватью. Она открыла верхний, рассчитывая найти там ночную рубашку, сорочку или халат.
Запах сосны смешался с запахом кожи и чего-то еще, неуловимого. Она взяла в руки сюртук и поняла, что он до сих пор пахнет им. Даже спустя три с половиной года после его смерти здесь, в этой комнате, сохранилось присутствие Джона.
