Текст книги "Маркиз на Рождество (ЛП)"

Автор книги: Вивьен Уэстлейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

– Чем больше мы узнаем о нем, тем лучше.

– Миледи, вы уверены, что хотите этого?

Нет. Но вслух она этого не скажет.

– Да. Я знаю, кто он сейчас, но хочу выяснить и то, кем он был раньше. Хотя бы затем, чтобы сообщить его семье, где он, ведь Рождество уже на носу.

Она не знала, почему это приобрело для нее такое значение. Кем бы он ни был – лордом или обычным человеком, – в любой момент он может уехать. Наверное, права старая поговорка: предупрежден – значит вооружен.

Эйвери кивнул.

– Хорошо, миледи. Я напишу в Лондон кое-каким старым знакомым. Поглядим, что получится разузнать. В случае чего могу съездить туда лично.

– Конечно. – Она встала. – Если возникнет необходимость, я всегда предпочту обратиться к тебе, нежели к кому-то со стороны.

– Можно навести справки на Боу-стрит.

– Да. Давай так и сделаем. – Она тронула его за руку. – Спасибо, Эйвери. Ты единственный, кому я могу доверять.

– Всегда к вашим услугам, миледи.

Он вышел, и Вайолет с облегчением выдохнула. Она так и не затронула тему неизбежных сплетен среди слуг, но одной проблемой стало меньше.

Глава 8.

Как только Вайолет вышла, Кит отправил Адама, одного из ее лакеев, за пузырьком чернил, и теперь сидел перед листом бумаги, собираясь написать Фредди письмо. Он был пока не готов уехать из Уэлбери-парка, однако держать Беллу в неведении было жестоко. Еще подумает, что с ним случилось невесть что.

Несмотря на все занудство сестры, Кит любил ее и не хотел, чтобы из-за него она заново пережила то, что испытала после смерти родителей. Ей и так тяжело в это время года. Он жалел о том, что сорвался, но как было не восстать против ее тирании? Будь этот прекрасный деспот у власти, ее подданным пришлось бы несладко.

Набросав несколько строк, он вздохнул. Бедный Фредди. И как он терпит ее доминирование? Мало того, по непостижимой причине, оно ему даже нравится. Наверное, есть какой-то секрет, о котором ему неизвестно.

Записка вышла короткой, но Кит знал, что другу хватит ума прочесть недосказанное между строк.

Дорогой Фредди!

Сразу прошу прощения за короткое письмо. У меня нет времени вдаваться в подробности. Недавно со мной произошла кое-какая неприятность, когда я оказывал помощь одной прелестной особе. Грабители пытались отнять ее кошелек – и заодно покушались на нечто большее. Если бы ты ее увидел, то понял бы, почему люди верят в ангелов.

В общем, меня ранили, и вышеупомянутый ангел любезно взяла меня на свое попечение. Я задержусь в ее доме на несколько недель, но к Рождеству вернусь.

Поверь, брат, у меня все хорошо. Скажи Белле, что я скоро приеду, но не говори, где я. Уж как-нибудь извернись.

До встречи.

Искренне твой, маркиз Китрик.

Писано в Уэлбери-парке, Лестершир, Англия.

Кит сложил письмо и подошел к оставленному Эйвери саквояжу. Откинув клапан из толстой кожи, нашел восковую палочку и печатку.

Подержав воск над свечой, он стряхнул несколько вязких зеленых капель на бумагу и какое-то время колебался. Отправить письмо значило бесповоротно признать свое прошлое и распрощаться с фантазиями о том, как он остается с Вайолет в Уэлбери-парке. Человек без имени мог распоряжаться своей судьбой как угодно. Маркиз нес бремя ответственности. Никакие деньги не избавят его от титула или положения в свете. Он был помечен еще при рождении и, сколько бы ни бунтовал против морали и правил, останется причастен к высшему обществу навсегда.

Кит поставил на воске отпечаток бараньей головы в окружении листьев лавра. Потом со вздохом убрал кольцо на место и трижды постучал в дверь, подавая сигнал Адаму о том, что письмо пора забирать.

Вот и все. Дело сделано. Он выгнал из головы мысли о будущем. Сегодня его ждет ночь с изумительной женщиной, распутной и умом, и телом – роскошным телом, которое ему предстоит познать. Это единственное, что имеет значение. Единственное, что он хочет помнить и знать.

Несколько следующих часов Кит промаялся в постели, думая о Вайолет. В его грезах она лежала, раскинувшись на простынях, обнаженная, покорно принимающая все те грязные вещи, которые он мечтал с нею проделать. Заснуть ему так и не удалось.

Снова и снова он вызывал в памяти ее тело – маленькую родинку на груди и еще одну, совсем крошечную, на спине около шеи… Предвкушал, как покроет поцелуями каждый дюйм ее плоти, изучит каждую впадинку и каждый изгиб.

Если она позволит.

Вайолет сказала, ей требуется время. Сколько времени она имела в виду? День? Неделю? Месяц? «Господи, только не месяц. Это же так долго». Терпеть он не умел. Жизнь была слишком полна удовольствий, чтобы тратить ее впустую. Воздержание – удел монахов, а не здоровых и привлекательных мужчин в расцвете сил.

Ждать не хотелось, однако пришлось. Ведь она обещала с ним поужинать. Весь в предвкушении ночи, Кит обтерся влажным полотенцем и надел лучший из двух имевшихся в его распоряжении халатов. Он умолял миссис Норрис принести сюртук и брюки от вечернего костюма, но пожилая ворчунья отказалась, посоветовав ему не тревожить свои раны.

Эйвери с миссис Норрис не спорил, но принес ему гребень, свежую рубашку, шейный платок и флакон одеколона.

Он как раз завязывал узел платка, когда в дверь постучали.

– Войдите.

Появилась Вайолет в сопровождении миссис Норрис и Салли, которые несли подносы с едой. Он увидел, как Салли накрыла старый столик толстой белой скатертью. Стало наряднее, хотя обглоданная ножка осталась видна.

На Вайолет было бледно-желтое платье в мерцающих золотистых крапинках. Кит проследовал взглядом от рукавов фонариками к декольте, которое открывало – и довольно сильно – ее роскошную, полную грудь. Когда она повернулась спиной, он воодушевился еще больше, ибо сзади на платье был глубокий треугольный вырез, который оставлял бо́льшую часть ее гибкой спины открытой.

Вайолет была полностью одета, но платье производило такой эффект, словно она была обнажена. Надо бы написать хвалебное письмо ее портному. Чем ниже декольте, тем проще женщине уговорить мужчину на любое мероприятие, будь то посещение оперы или скучный званый обед.

Если его жена будет столь же прекрасна, он не станет скупиться, выдавая ей деньги на карманные расходы.

Стоп. Что за бредни полезли вдруг в голову? Не нужна ему никакая жена.

И все же он легко мог представить, как Вайолет каждый вечер приходит в его спальню. Как за обедом он сидит напротив нее за длинным столом, не замечая никого из гостей. Как вместе с нею приходит в оперу и наслаждается зрелищем – глядя на нее, а не на актеров на сцене.

– Надеюсь, вы проголодались. – Она улыбалась ему, пока слуги раскладывали приборы.

Лакей поднял серебряную крышку, открывая жаркое из баранины с картофелем и морковью. Кит уловил аромат розмарина. Появилось еще несколько блюд, и его рот наполнился слюной.

Запах свежевыпеченного хлеба вызвал в желудке спазм. Утром он толком не ел, ведь Вайолет не осталась с ним завтракать. Впрочем, свое отсутствие она компенсировала с лихвой – во-первых, надев это откровенное платье, которое показывало практически все, что он жаждал увидеть, а во-вторых, устроив ему этот великолепный пир.

Кит подождал, пока лакей нарежет мясо и разольет по тарелкам бульон, потом заговорил:

– Вайолет, вы чудесно выглядите.

– Благодарю вас.

Он наблюдал на ней, прихлебывая суп. Смотрел, как вздымается ее грудь, как она подносит ложку ко рту. М-м-м… Он был готов на все, лишь бы попробовать вкус этих губ снова.

По его взглядом Вайолет покраснела и оглянулась на горничную, после чего уткнулась носом в тарелку, опять становясь той чопорной леди, которую он встретил несколько недель назад. Нет, это никуда не годится. Пусть она будет такой, как вчера. Смелой. Раскованной. Испорченной до мозга костей.

– Вы не оставите нас наедине? – обратился он к слугам, и те гуськом вышли из комнаты.

Глаза Вайолет распахнулись.

– Зачем ты это сделал?

– Затем, чтобы можно было сделать вот это. – Отставив поднос, он выбрался из кровати, подошел к ней и поцеловал ее руку: сперва пальчики, а после, перевернув ладонь, запястье.

– Мы же ужинаем! – Снова вспыхнув, она отвела взгляд.

– Где та распутная вдовушка, которая мне ужасно понравилась? – спросил он.

Ее ореховые глаза прибрели зеленый оттенок – его любимый.

– Я и так опозорила себя тем, что была с тобой в постели средь бела дня. Подожди по крайней мере, когда все лягут спать.

Он хотел ее прямо сейчас.

– Пойми, я не умею ждать.

Она закусила губу и одернула руку.

– Нет, это ты пойми…

– Как будто они ни о чем не догадываются.

– То, что я согласилась… вступить с тобой в интимную связь, еще не значит, что нужно выставлять этот факт напоказ как в театре. Чем я занимаюсь с тобой – мое личное дело, но я отказываюсь давать слугам новый повод для сплетен. Я хозяйка этого дома. И буду вести себя соответственно.

Он развернул ее вместе со стулом и взял за плечи.

– Хозяйка дома ты, но эта спальня – моя. Поэтому заходя сюда, будь добра, оставляй эти свои замашки за порогом.

– Это самое наглое и беспардонное…

– Хочешь видеть вместо меня мямлю-инвалида, которого водят на помочах?

– Нет.

Он наклонился вплотную и окинул ее сумрачным взглядом. Пусть знает – он не из тех, кем можно командовать.

– Кит! – Она оттолкнула его и соскочила со стула. – Я допускаю, что где-то есть место, где ты полновластный хозяин. Но в этом доме королева – я. Ты находишься здесь с моего разрешения, поэтому неважно, какой у тебя титул или статус. Обращайся со мной как с равной, а не как со своей куртизанкой.

Огонь в ее взгляде и эта резкая отповедь должны были подействовать на него, как пощечина, но он не ощутил ни злости, ни раздражения. Он был рад. Вот она, та женщина, которую он обожает. Та, что исчезала минуту назад.

– Я тебе не любовница, Кит, – прибавила она.

Хм-м. А это мысль. Интересно, Вайолет согласится? Если предложить ей стать его постоянной любовницей. Или она порвет с ним, когда узнает, кто он такой?

Любая женщина на ее месте рассчитывала бы, что он на ней женится. Но чтобы такие мысли возникали у Вайолет? Нет, этого Кит не представлял. Она не нуждалась в средствах. По его подсчетам у нее было не меньше восьмерых слуг. Она жила в прекрасной усадьбе, хоть и в глуши. Ее жизнь была очень комфортной.

Чего ради свободной и обеспеченной женщине принимать его предложение? Но. Получив ее в любовницы, он сможет видеться с ней в любое время, когда захочет. Сможет осыпать ее подарками. Свозить в турне на континент или даже в Америку. А когда она – или он – устанет от их отношений, они мирно расстанутся, оставшись друзьями.

Конечно, в качестве жены она могла бы получить гораздо больше, но Вайолет, в отличие от большинства знакомых ему дам, не стремилась стать баронессой или маркизой. Подслушав на днях разговор горничных, он узнал, что год назад их хозяйка отвергла предложение какого-то графа. Значит, она не охотница за титулами.

Не спросить ли ее прямо сейчас? В конце концов, она сама подняла эту тему. Но когда Кит посмотрел ей в глаза, слова замерли у него на губах. Она слишком горда и независима для того, чтобы стать содержанкой. Ее независимость, ее внутренняя сила и были теми чертами, которые нравились ему в ней больше всего.

Она не такая, как Изабелла. Она не такая, как его мать или тетя. Вайолет особенная. Она не похожа ни на кого.

– Примите мои извинения, мадам. – Он галантно взял ее под локоть и жестом пригласил сесть. – Давайте возобновим наш ужин. Я постараюсь вести себя пристойно. – Он подмигнул ей. – Но после десерта за себя не ручаюсь.

– Ты неисправим.

* * *

Вайолет подождала, пока он вернется в кровать. Странный, все-таки, ужин – она за столом, Кит в постели напротив. Полулежит, вытянув длинные ноги, да еще в домашнем халате. В таком виде его можно видеть только матери или жене. Она напомнила себе, что они так ужинают не впервые.

Сегодня все воспринималось иначе. Наверное, оттого, что она познала его ласки, познала в его руках наслаждение. Она заерзала на жестком сиденье стула, запрещая себе чувствовать волнение в животе, которое никак не было связано с расставленными перед ней аппетитными блюдами.

Уступить ему значило создать прецедент, а она не могла позволить ему над собой верховодить. Кит привык к тому, что все вокруг выполняют его приказы. Бывало ли так, чтобы кто-то выказывал ему неповиновение? Вайолет в этом сомневалась.

Она словно оказалась посреди безбрежного океана без лодки и без весел. Единственное, что удерживало ее на плаву – крошечный плот ее самоконтроля.

Истина заключалась в том, что ей хотелось ему уступить. Она хотела позволить ему подчинить свое тело абсолютно любым манером и способом. Но, как и у него, у нее была своя гордость. Хотя страх скорее угнетал, чем защищал ее тщеславие.

Если она отдаст ему все, то с чем останется, когда он уедет? Ее сердце и тело уже потеряны. Что еще она может ему предложить? Свою душу?

– Что-то вы притихли, миссис Лоренс.

Она вскинула голову. Он не называл ее так очень давно.

– Хм-м?

– Вы почти не притронулись к супу. Все раздумываете о чем-то. Не хотите поделиться, что вас так беспокоит?

Нет.

– В следующем месяце Рождество. Столько всего случилось, что я обо всем позабыла. Нужно купить гуся, сделать гирлянды и венки из омелы, срубить дерево для святочного полена…

– Нет, твои мысли занимало не это. Подойди сюда, Вайолет.

Это был приказ, а не просьба, но у нее не осталось энергии с ним сражаться. Она отложила салфетку и подошла к кровати.

Он подвинулся и похлопал по простыне.

– Сядь.

Вайолет села. И ощутила тепло нагретого им места. Желание прильнуть к нему, впитать жар его тела стало почти непреодолимым. Она качнулась в его сторону – и обратно.

Кит принял решение за нее и притянул ее к себе так близко, что она уловила аромат его одеколона. Отчетливый и древесный, он напоминал запах ночного леса, заманивал ее, и она прижалась к нему теснее.

– Ты вся соткана из противоречий, – пробормотал он, целуя ее в макушку. – Сначала ты сдержанная и благоразумная, потом вспыхиваешь как фейерверк, сыплешь искрами, а через минуту становишься мягкой и податливой, будто глина.

С ним было слишком уютно, чтобы делать что-то еще, кроме как обниматься. Да что с ней такое? Она легла с ним в постель – с мужчиной, которого знает всего ничего. Она дерзила ему, дразнила его, а потом разрешила себя отшлепать! А сейчас превратилась в беспомощное дитя.

Как у него это выходит – сначала насторожить ее оборону, а потом смести до основания?

– Мысли в твоей голове крутятся, как спицы в колесе фаэтона на полной скорости. Радость моя, не думай так много, не то голова лопнет.

Сдавленный смешок – вот и все, что она сумела произвести. Что-то внутри надломилось. Она не знала, что. Ее сила? Ее решимость, которая была с ней еще минуту назад?

– Все хорошо. – С ней все будет хорошо. Вайолет сделала глубокий вдох и села.

– Точно?

Нет.

– Наверное, я просто голодная. Поем – и все станет нормально.

И тут он сделал нечто удивительное. Зачерпнул полную ложку бульона и, придерживая ее за подбородок, влил еще теплую жидкость в ее рот.

– Не надо. Я могу поесть из своей тарелки.

Мягким нажимом руки он заставил ее открыть рот.

– Ты сказала, тебе нужна еда. Я даю тебе еду. – Он скормил ей еще ложку бульона.

Кто и когда хлопотал над нею в последний раз? Эйвери, годы назад. Обычно она сама ухаживала за больными.

– Хочешь ломтик баранины? – спросил Кит. – Или еще супа?

– Супа.

Он повторил процесс заново. В уголке ее рта осталась маленькая капелька, и он сцеловал ее крепким, продлившимся всего мгновение поцелуем.

Вайолет послушно принимала ложку за ложкой, позволяя кормить себя, но то и дело скашивала глаза на его губы.

– Если будешь смотреть на меня таким взглядом, я забуду о своем обещании быть паинькой.

– Кто просил тебя быть паинькой? – Она улыбнулась.

Посмотрела ему в глаза и поплыла.

– Ты.

Что делать? Пойти на поводу у своих желаний, забыть о слугах, об обязательствах и принять то, что он предлагает? Или показать ему, что, несмотря на кратковременное помешательство, ее воля, как и раньше, сильна?

– Искушаешь меня… хуже дьявола, – прошептала она.

Кончиком пальца Кит провел по ее щеке.

– А ты обжигаешь сильнее огня преисподней. – Он прижал ее ладонь к груди. – Как бы мне не сгореть дотла.

– Наш суп стынет.

– Одно твое прикосновение – и он закипит.

– Еще поцелуй, и садимся есть. А потом… – Ее чарующий голос затих.

– Ты воспламенишь мое тело.

Она смущенно улыбнулась.

– Что-то вроде того.

* * *

Она испытывала его. Сначала словами, потом каждым лакомым кусочком, который отправляла в рот. Глядя на то, с каким удовольствием она ест, Кит ревновал к каждому ломтику и каждому глотку. Это его должен вкушать ее рот. Это он должен пробуждать аппетит в ее теле.

Вайолет его околдовала. Не только своей утонченной внешностью, но тем, что у нее всегда находилась для него остроумная реплика, пленительный взгляд, интригующий вызов… С ней никогда не бывало скучно.

Кит хотел насладиться сполна каждым мгновением, проведенным с ней рядом. Шли дни. К нему возвращались здоровье и память. Близилось время, когда ему придется уехать из Уэлбери-парка. Он хотел максимально оттянуть этот момент. Мысль о расставании с Вайолет была как острый нож в горло.

Покончив с ужином, он отставил поднос и отвернул одеяло. Она следила за ним диким взглядом, вцепившись своими длинными пальцами в стол.

– А теперь – десерт, – произнес он.

– Взбитые сливки?

Киту пришел в голову вульгарный ответ, но озвучивать его он не стал.

– Нет. – Он протянул руку. – Иди сюда.

Ее кисть, вложенная в его ладонь, подарила ему небывалое, распирающее ощущение собственной силы. Не потому что Вайолет была слабой и нуждалась в его защите. Нет, она была сильной и тем не менее покорялась ему.

– Поцелуй меня. – Он посадил ее на кровать и встал между ее ног.

Зашуршала ткань. Вайолет развязала пояс его халата. Сняла с него рубашку и расстегнула брюки. Живота коснулись мягкие, горячие губы, и Кит содрогнулся всем телом. Длинные, тонкие пальцы сдернули его брюки вниз. Она высвободила его растущую эрекцию и закружила кончиком пальца по его толщине, нарисовав спираль от основания до головки. Он шумно втянул в себя воздух.

Вайолет потерлась о его напряженную плоть щекой. Лизнула кончик и опять прижала его к своему лицу, только с другой стороны. А потом заглотила его целиком. Так, что ему пришлось ухватиться за столбик кровати.

Она любила его языком и губами, сдавливая рукой у основания. Не краснея, не стесняясь, не сомневаясь. Большинство женщин приходилось упрашивать, прежде чем они соглашались сосать мужчину вот так. Но не Вайолет.

Кит испытал искушение кончить. Взять ее за волосы и отыметь в рот тем же способом, каким он хотел отыметь ее между ног. Нет. Он получит от нее много больше. Познает всю Вайолет, а не только ее старательный рот. Ее тело было неизведанной территорией, а он – первооткрывателем, стремящимся исследовать каждую долину и каждый ручей. Вчера он едва попробовал ее сладость, сегодня же хотел в ней утонуть.

                – Ляг на кровать.

Игнорируя приказ, она ласкала его тугую, болезненно чувствительную мошонку.

– Я сказал, ляг, Вайолет.

Она протестующе застонала.

Он взял ее волосы в горсть и резко отвел ее голову назад. При виде ее широко открытого рта, внутри которого пульсировал его член, по телу прошла судорога. Какая же она… до невозможности обольстительная.

– Живо ляг на кровать и раздвинь ноги.

Ее глаза вспыхнули желтовато-зеленым кошачьим огнем.

– Боюсь, ты вырвешь мне волосы, стоит мне шевельнуться.

– Какая ты бойкая на язык.

– Правда? – Она снова взялась рукой за его член. – Тогда зачем ты его отвергаешь?

– Затем, что, когда я начну тебя трахать, я хочу, чтобы ты прочувствовала это везде, а не только своим нахальным ртом.

Если он и рассчитывал, что грубость ее приструнит, то зря. Оставив руку на прежнем месте, она поглаживала, разминала его мошонку, даря такие ощущения, что он был вынужден опять вцепиться в столбик кровати.

– Ты когда-нибудь делаешь, что тебе велено? – выдохнул Кит. Наверное, он нечаянно отпустил ее волосы, потому что в следующее мгновение ее губы оказались на его яйцах, а язык начал вытворять с ними то, чем только что занимались пальцы.

– Ты меня убиваешь, – пробормотал он, рассеянно поглаживая ее шею. – А может я убью тебя первым за твое несносное поведение.

– Угу, – промурлыкала она. Пробралась поцелуями к основанию, лизнула его по всей длине и снова вобрала в рот головку.

– Думаешь, я шучу?

Она взглянула на него снизу вверх.

– О нет, сэр, как можно. Но представьте себе на минуточку, на одну ма-аленькую минуточку – что, если мне наплевать? – Ее рука дразнила его подрагивающую плоть. – Если мне суждено умереть, то лучше способа не придумаешь.

– Я бы хотел сделать еще несколько вещей до того, как предстану перед своим создателем.

Вайолет приподняла брови, и он понял, что завладел ее вниманием.

– Например?

– Сделай, как я велел, и тогда, быть может, узнаешь.

Он наблюдал за ее лицом. Она размышляла. Сдержанно облизнула и прикусила нижнюю губу, вызывая желание поцеловать ее. Член пульсировал болью, но он ждал, принуждая себя дышать ровно, даже расслабленно, чтобы не спугнуть ее. Чтобы она доверилась его власти.

– Хорошо, милорд, – прошептала она и, качнув грудями, плавно легла на кровать. Раздвинув ноги, она приподняла подол. Кит завороженно наблюдал за тем, как золотистая ткань платья медленно ползет вверх, обнажая ее сливочно-белые бедра.

– Ты точно не куртизанка? – спросил он, разводя ее колени пошире. – И не актриса? Странно, потому что ты определенно умеешь преподнести себя.

Он коснулся губами ее правого бедра, затем проложил дорожку поцелуев к голени. С осторожностью сняв обтянутую шелком туфельку и чулок, приподнял ее ногу, чтобы нежно пощекотать языком выступающую косточку на щиколотке. Охнув, она вжалась в матрас. Несколько минут Кит массировал ее ступню, затем взялся за левую ногу и повторил весь процесс снова.

Уперев колено в матрас, он подвинулся выше и устроился меж ее бедер. Раздвинул лепестки лона и нащупал большим пальцем маленький бугорок. Вайолет коротко выдохнула. Воодушевленный ее реакцией, он неторопливо играл с ее клитором, пока не услышал стон.

– Мне остановиться?

– Нет.

– Уверена? – Он подул на бугорок, овевая его своим дыханием. По ее телу пронеслась легкая дрожь.

– Да.

– Да, ты уверена? Или да, мне остановиться?

Он приподнялся над ее бедрами и, глядя в ее подернутые пеленой глаза, лениво обвел бугорок кончиком пальца.

– Нет. А-ах.

– Ты что-то сказала, Вайолет? Я не расслышал. – Пришел его черед выступить в роли мучителя. Он наклонился и размашисто провел по ее клитору языком.

– О, Боже.

– Что такое? – Осторожно, стараясь не поцарапать, он надавил на чувствительную точку ногтем.

Она вскрикнула. Не устояв перед искушением, он втянул комочек плоти в рот. Затем остановился и посмотрел на нее.

Поняв, что продолжать он не собирается, она приподнялась на локтях. Он улыбнулся, увидев ее расфокусированный взгляд.

– Почему ты остановился? – От хрипотцы в ее голосе по коже побежали мурашки.

– А, ты все-таки хочешь, чтобы я продолжал? Так бы сразу и сказала.

– Ублюдок.

– Осторожнее с выражениями, – предупредил он. – Не забывай, твое тело целиком в моей власти. – Он нежно прихватил ее клитор зубами. Она дернулась и заметалась на постели.

– Боже, Кит…

– Хм-м. А знаешь, мне нравится, как это звучит. Бог по имени Кит. Может, написать на Олимп и попросить разрешения присоединиться к пантеону?

– Негодяй.

Все. Довольно игр. Его язык вернулся к прерванному занятию, а пальцы раскрыли набухшие складки и погладили влажное лоно, окунаясь в ее скользкое возбуждение. Она была почти на грани.

Дразняще покружив большим пальцем по кромке входа, он проник внутрь. Она была солоноватая на вкус под широкими движениями его языка, когда он вылизывал ее, все глубже зарываясь лицом в ее лоно.

Ее страсть нарастала, омывая его ароматом ее возбуждения. Смешавшись с ее сладким цветочным запахом, он напоминал запах скалистого пляжа во время дождя.

Он проскользнул в ее лоно двумя пальцами, с удовлетворением ощущая, как сжимаются его стенки. Вайолет затолкалась бедрами ему навстречу. Он заработал рукой быстрее.

Она была на грани разрядки, но Кит хотел… о, он хотел гораздо большего. Сколько раз у него получится довести ее до вершины, прежде чем ее силы иссякнут? Впрочем, скоро он это выяснит – когда его собственное желание станет непреодолимым.

Он лизнул ее бедро и, вонзаясь в нее пальцами до упора, сжал нежную кожу зубами.

Вайолет вскрикнула. Он прикусил ее еще раз, сильнее.

– Я… я…

– Я знаю, – промолвил он. Она хотела кончить.

Он задумался над тем, стоит ли выполнить ее просьбу. Можно довести ее до разрядки сейчас и помучить отказом позже, пока она, истекая соками, не впадет в беспамятство от болезненной потребности, чтобы ее отымели. А можно подождать, растянуть удовольствие до предела, после чего взять ее быстро и яростно, так, чтобы, кончая, она разбилась под ним как стекло.

Так или иначе, каждая минута их близости будет пронизана наслаждением. Для него – и для нее тоже.

Вайолет была нужна твердая рука. Она слишком привыкла все и вся контролировать. Кто-то должен низложить ее, разрушить ее стены, а затем заново собрать по частям.

Он вытащил из нее пальцы и подтянулся вверх. Оказавшись лицом к лицу, они долгое мгновение смотрели в глаза друг другу. Кит поднес к ее губам свои влажные пальцы – испытывая ее, искушая попробовать саму себя на вкус.

Ее губы приоткрылись. Он чуть не застонал, когда она взяла его пальцы в рот и с жадностью их облизала.

Они поцеловались. Медленно, горячо. Она плавно гладила его плечи и спину, лаская тугие мышцы. Колючее золотое шитье ее платья царапало его соски. Ощущение было приятным. Может, стоит проделать то же самое с нею и, не касаясь ее руками, безжалостно раздразнить?

– Почему ты остановился? – спросила она, когда они, задыхаясь, оторвались друг от друга.

– Поверь, чем дольше ждешь, тем острее потом наслаждение, – сказал он.

Она не ответила, и Кит принял ее молчание за согласие. Подушечками пальцев он провел по ее выпирающим из корсажа грудям. Зарылся лицом в ложбинку меж ними, позволив себе раствориться в аромате ее кожи. Осыпал оба холмика поцелуями, и она переплелась с ним ногами.

– Я мог бы лежать так дни напролет, – проговорил он перед тем, как наклониться и защемить притягательную плоть губами. Он смял ее грудь в ладони. Ее тело, содрогнувшись, идеально отозвалось на его ласку.

Кит потянул корсаж вниз, открывая ее соски.

– М-м-м. – Указательным пальцем он обвел ареолу, потом еще, еще и еще раз, пока ее сосок не стал тугим, сморщенным бутоном. Им овладело какое-то странное состояние. Из головы ушли все мысли. Словно в трансе, он гладил ее кожу, не представляя, как можно заниматься чем-то другим, кроме как преклоняться перед ее телом.

Он закружил по второму соску, впадая в еще большее оцепенение. Померкли все звуки, даже ее дыхание. Он остался один, боготворя ее в тишине и… полном покое?

Как только он подобрал этому состоянию название, оно исчезло.

Сможет ли он теперь от нее уехать? Сможет ли добровольно расстаться с женщиной, которая воплощает в себе все его мечты? Он поцеловал ее грудь. Сжал ее и втянул в рот сосок.

Что, если это чувство, этот покой, появилось благодаря ей? Останется ли оно с ним, если он останется с нею?

Кит моргнул. Сердце громко стучало в ушах, конечности слегка подрагивали. Он заново ощутил под собой мягкое и податливое тело, скольжение ноги по своему бедру. Услышал ее сбившееся дыхание. Он с Вайолет. Они занимаются любовью. Это все, о чем в данный момент ему нужно думать и знать. О том, что в его постели – прекрасная, страстная, вожделеющая его женщина.

Он знает, как это делается. Он совершал этот акт много раз. Почему же с ней все воспринимается как-то иначе?

Чтобы перебить эти мысли, он прижался губами к ее губам, раскрыл ее рот и погрузился языком в его глубину, предвкушая, как скоро похожим образом вторгнется в ее тело. Она застонала, впилась в его плечи ногтями, и он вспомнил, ради чего все это. Ей нужно, чтобы ее подчинили, довели до края и увлекли в бездну.

Что ж, это он может ей гарантировать. Но ничего больше. Он с силой вжался в нее бедрами, чтобы прочувствовать, как она ему уступает. Острые ноготки вошли в его плоть глубже.

Он даст ее телу то, о чем оно просит. Все остальное подождет до завтра.

Глава 9.

Вайолет горела как в лихорадке. Руки Кита, его рот, его плоть возбудили ее до точки, за которой не существовало ничего, кроме его тяжелого дыхания и ее собственного вожделения, которое с каждым прикосновением распалялось все сильнее и сильнее.

Она хотела, чтобы он взял ее. Чтобы облегчил терзавшую ее тело муку.

Это случится, но не сразу. О, он будет дразнить ее бесконечно, пока она не отдаст ему все. Свое сердце, свое тело, свою душу.

Ибо целью этой игры был не только секс. Вайолет знала это наверняка, пусть Кит и не проговаривал этого вслух. Он был зациклен на контроле не меньше ее самой, и порой этот факт настораживал, хотя она была уверена, что физической боли он ей не причинит. Но вот душевную… Это еще вопрос.

Он слишком быстро стал частью ее жизни. Просыпаясь утром, она знала, что увидит его за завтраком, что вечером они будут болтать о книгах или петь баллады, не нуждаясь в аккомпанементе скрипки или фортепиано.

И каждый вечер, ложась спать, она засыпала с мыслью о нем.

Он уже забрал и ее сердце, и душу, и в самом скором времени возьмет ее тело, которое она отдаст без раздумий, потому что именно этого желала с первого мгновения их встречи.

Лежа лицом к лицу, они сплелись разгоряченными телами, целуя, лаская друг друга. Вайолет льнула к нему, зная, что таких ночей будет немного.

– Хочу тебя голую, – прошептал он. В его карих глазах свивало спираль нечто темное, некая стихия, которую она не могла назвать. И еще страсть. Та же страсть, что вспыхивала искрами в ее теле и разрывала сердце.

Она выпростала ноги и перекатилась на живот, спиной к его взгляду. И, тяжело дыша, замерла в ожидании, когда он обнажит ее, слой за слоем, как обнажил ее душу, сломав все ее сопротивление.

Его пальцы коснулись застежек. Вайолет бросило в дрожь. Дыхание перехватило при звуке размыкающихся с тихим щелчком крючков. Легкий поцелуй под лопаткой – и вниз по спине понеслась трепетная волна.

Он стянул с нее платье, развязал и снял нижнюю юбку и положил все это на стул. Повернул лицом к себе, и она, не удержавшись, поцеловала его. Страх растаял от тепла его губ, его языка и исчез на задворках сознания.

Корсет душил ее, но вот он ловко расшнуровал завязки, и жесткие края разошлась. На ней осталась одна сорочка. Обычно, особенно в холодные зимние дни, она надевала теплые панталоны, однако в последнее время перестала носить белье. Не потому ли, что догадывалась, чем все закончится с того дня, когда он пришел в сознание, и их взаимное влечение стало очевидным?