Текст книги "Только ты (ЛП)"
Автор книги: Вив Дэниэлс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Глава 12
Следующим утром я проснулась не выспавшейся, но счастливой. Всё будет хорошо. С Диланом, с проектом, с Кантоном – со всем. На улице стояла замечательная погода, которую можно почувствовать только осенью: свежий воздух, огненные цвета, небо такого же ярко-голубого цвета, как оттенок глаз моего любимого.
Настроение было настолько замечательным, что я решила вместо своего обычного дешевого кофе спустить деньги на один из тех изысканных кофейных напитков, продававшихся в магазине кампуса. Именно сегодня там проходила промо акция тыквенного мокко и латте с кленовым сиропом. Выбирая между карамельным кофе с корицей и тыквенным латте с пряностями и пенкой, я услышала громкий возглас девушки, стоящей рядом со мной.
– Ханна, иди сюда!
Аккуратно, как только это было возможно, мне удалось спрятаться за прилавком с выпечкой. Кантон – небольшой студенческий городок, и я знала, что рано или поздно мне придется с ней столкнуться. Я просто надеялась, что между разрывом ее отношений с Диланом по моей вине и нашим первым приветствием пройдут хотя бы сутки.
– Мисс? – окликнула меня бариста. – Вы определились с выбором?
– Тыквенный с пряностями, – пропищала я.
Позади меня девушка поприветствовала мою сводную сестру. По спине побежали мурашки
– Какую порцию?
– Большую? – Нет, подождите. Я где-то читала, что в большую порцию лишь добавляют больше молока, а не кофе. Мне не хотелось тратить лишние полтора доллара на вспененное молоко.
– Почему ты все выходные не отвечала на звонки? – спросила та девушка Ханну. – Была в романтическом путешествие, о котором я не знала?
– Нет, – тихо ответила Ханна. Я вздрогнула. – Но это звучит лучше, чем то, чем занималась я. Надо предложить ему куда-нибудь съездить на осенние каникулы.
Я замерла на месте. Предложить это кому?
– Четыре пятьдесят, – произнесла девушка, и я машинально оставила пятидолларовую банкноту и бочком стала отходить от прилавка. Казалось, процесс приготовления кофе будет длиться вечно. Наконец, мне вручили мой напиток, и я, вздохнув с облегчением, попыталась пролезть сквозь толпу людей, ожидающих свои заказы.
– Эй! – снова раздался голос Ханны. – Я знаю тебя.
Я замерла и опустила голову. Был ли у меня хоть малюсенький шанс не расслышать оклик, несмотря на столь мизерное расстояние между нами?
– Тесс, верно? – О, Боже, она произнесла мое имя. Это против правил. Совершенно против правил. Хотя разве эти самые правила не отправились ко всем чертям, когда я позволила ее парню засунуть свой язык мне в рот?
Я посмотрела в столь схожие с моими глаза. Интересно, а Ханна заметила это сходство?
– Да.
Она повернулась к своей подруге, миленькой рыжеволосой девушке с веснушками и кудрявым прыгающим хвостиком.
– Это новая партнерша по лабораторной моего парня. Тесс только что перевелась в Кантон.
Рыжеволосая девушка пожала мне руку и, вероятно, тоже представилась, но мой мозг был занят перевариванием слов Ханны.
Партнерша по лабораторной моего парня.
– Как продвигается проект? – спросила она меня, уставившись на меня ясным бесхитростным взглядом. – Мне лишь известно, что Дилан надрывает себе задницу над ним. Знаю, такова его манера работать, но надеюсь, что это не сведет его с ума. – Ее улыбка была нежной, почти покровительственной. Мне захотелось умереть.
– Прости, – выдавила я из себя, – мне пора. У меня занятие. – Я указала в сторону, где, как предполагалось, находится кампус, и направилась к двери.
– Это напарница твоего бойфренда? – услышала я слова рыжеволосой девушки. – О, дорогая, я бы не спускала глаз...
Поправочка: мне захотелось умереть прямо сейчас.
Оказавшись за дверью, я тут же помчалась вперед, не обращая внимания на разбрызгивающиеся капли горячего напитка на мои руки. Почему, черт возьми, я решила купить кофе именно в кампусе, когда как минимум полдюжины кофеен располагались по пути между школой и домом? Почему, черт возьми, я не покинула очередь, как только услышала ее имя? Какого черта Ханна называла Дилана своим парнем?
Может, ей хотелось сохранить лицо в глазах других? Или просто не хотелось делиться горькими подробностями со своей подругой, стоя в очереди? В конце концов, именно рыженькая упомянула Дилана первая, Ханна же лишь ответила, что у нее не было романтических выходных. И может, все ее надежды на будущий совместный отдых —просто маленькая невинная ложь?
Но какой в этом смысл? Именно она обратилась ко мне, она была инициатором разговора о своем парне, будто не я стала причиной их расставания. Вполне возможно, что Дилан во время разговора с ней не называл моего имени. На ее месте я подозревала бы каждую девчонку, с которой он когда-либо встречался, особенно новоиспеченную партнершу по лабораторной. Ханна же не может быть абсолютной идиоткой, ведь так? Она же дочь моего отца. И она нравится Дилану.
Так, может, он не рассказал ей, что у него появилась другая? Или он всё-таки расстался с ней, и она просто приложила максимум усилий, чтобы поболтать с его партнером по лабораторной? Либо она самая милая девушка на всем белом свете, либо она просто не желает смотреть правде в глаза.
Или же Дилан с ней не расстался.
Тьфу. Ненавижу эти сомнения. Он порвал с ней. Вчера вечером он позвонил мне, чтобы сообщить об этом.
Но он же вообще не говорил на эту тему.
Я подняла голову и обнаружила, что стою возле корпуса «Свифта». Сейчас самое подходящее время, чтобы выяснить правду. Я поднялась по лестнице и остановилась на лестничной площадке. Допив остатки кофе, я выбросила стаканчик, подошла к квартире под номером 202 и громко постучала.
Дилан, весь мокрый, со взъерошенными волосам и надетыми очками, открыл дверь. Его глаза покраснели от проведенной бессонной ночи, а пижама помялась. Мне хотелось наброситься на него. Боже, помоги, как же мне хотелось попробовать его на вкус.
– Тесс? – удивленно произнес он. – У тебя нет лекций?
– Доброе утро, – ответила я и протиснулась мимо него. – А что? Кого-то ждешь?
– Что? – спросил он, следуя за мной.
– Свою девушку, возможно? – обернулась я. У парня погрустнело лицо, и мое сердце рухнуло вместе со всеми надеждами. Так это правда. – Ты сказал, что расстанешься с ней.
– Тесс…
Я покачала головой.
– Ты солгал.
Дилан вытянул руки.
– Что ты... слышала? – спросил он, нахмурив лоб, словно не мог поверить в происходящее. – Ты говорила с Ханной?
– Ты солгал мне! – Напиток забурлил у меня в животе. Вероятно, покупка безумно дорогого кофе была самым худшим решением в жизни.
– Погоди-ка, Тесс, что ты ей сказала?
Я не собиралась здесь рассиживаться и выслушивать нравоучения Дилана. Я узнала правила общения с Ханной еще до их с ней знакомства.
– Боже, дай-ка подумать, – воскликнула я, имитируя глубокую задумчивость. – Кажется, что-то вроде «привет»? – Не перебарщиваю ли я? – Дилан, я ее не разыскивала. Я не какая-то злобная стерва. – Даже если бы я отбила у нее парня, то не стала бы тыкала ей этим в лицо. – Она стояла в очереди рядом со мной в кафе. Именно она начала болтать без умолку о том, что я твой новый партнер по лабораторной. Это Ханна распевала «мой бойфренд то», «мой бойфренд сё». И это она говорила о вашем романтическом путешествии в следующем месяце.
– Что? – Дилан посмотрел на меня, явно сбитый с толку.
– Так скажи мне, Дилан, – произнесла я тихим суровым голосом, – что всё это значит? Кто из нас, я или Ханна Свифт, является самым глупым человеком на планете? Неужели я самая большая идиотка во вселенной, раз поверила твоим словам о разрыве?
Довольно долго Дилан молчал, поглядывая на меня с глубокой печалью в глазах.
– Тесс, я хочу, чтобы ты на минуточку присела. Мне необходимо тебе кое-что рассказать, и я не хочу, чтобы ты взорвалась после моих слов, поэтому…
Ни за что. Не выйдет. Я сотни раз слышала различные варианты подобных речей. Я не моя мать. Я не хочу, чтобы меня пытались убедить жить той жизнью, которой я для себя не хочу, и быть тем человеком, которым я не желаю стать. Я начала продвигаться мимо парня к двери. И почему я решила, что всё может быть по-другому? Почему я решила, что заслуживаю лучшего? Девушка, укравшая парня у сестры? Я же само зло.
– Тесс, пожалуйста, – умолял меня Дилан, схватив меня за руку. – Пожалуйста, пожалуйста, я люблю тебя.
Я отпрянула от него.
– Вешай лапшу на уши Ханне.
– Я так и делаю, – произнес он полным отчаяния голосом, заставившим меня споткнуться. – Тесс, она больна.
Что? Я обернулась и посмотрел на него.
– Я только что видела ее, и она не выглядела больной.
По скорбному выражению на лице Дилана, можно было подумать, что он находится на похоронах.
– Пожалуйста, присядь. Я обещал рассказать тебе обо всем сегодня, позволь мне так и сделать. Решать будешь потом...
Сдавшись, я направилась в гостиную. Диван до сих пор был разложен, и скомканные одеяла выглядели так маняще. Я застыла на месте.
– Прости. Я только что проснулся.
– Ага. – Я обошла кровать и села, или лучше сказать присела, на самый край стула, готовая умчаться в любую секунду.
Дилан устроился на краю дивана и попытался дотронуться до меня. Я отодвинулась подальше.
– Во-первых, я люблю тебя, и мне очень, очень жаль, что не удалось сразу с тобой объясниться…
– Переходи ближе к делу, или я ухожу, – ответила я.
– Хорошо. – Он глубоко вздохнул и начал: – Вчера я планировал встретиться с Ханной за ланчем и сообщить, что мы расстаемся. Я не хотел, чтобы между нами пролегала ложь дольше, чем необходимо. Она хороший человек, Тесс.
Да. По-видимому, лучше нас обоих.
– Но, когда я позвонил, чтобы условиться о встрече, она билась в истерики. Утром ей позвонили из офиса ее врача насчет странного результата какого-то анализа. Доктор хотел, чтобы она немедленно к нему заехала. Ей было страшно, и, конечно же, я предложил поехать вместе с ней.
Остальная часть истории сложилась у меня в голове, прежде чем Дилан закончил говорить, но я терпеливо выслушала его рассказ о посещении врача. Как он в одиночестве ожидал Ханну в коридоре больницы, пока у нее была продолжительная беседа с врачом касательно тех обследований, которые ей вскоре предстоит пройти. Как он держал ее за руку во время томографии горла и груди, отчаянно пытаясь отыскать в бесстрастном лице узиста какие-либо намеки на понятные только ему подсказки. Какое чувство вины и боли он испытывал при мысли, что именно он собирался сказать ей в тот день. Какие эмоции преследовали его, когда он обнял ее и сказал, что он рядом и что всё будет в порядке.
– С ней всё будет хорошо? – выдавила я из себя.
Дилан пожал плечами.
– Я не знаю. Мне не удалось добиться от нее ответа. Она сильно растеряна от всего происходящего, все эти медицинские термины не поддаются ее пониманию. Словно после услышанного слова на букву Р, всё остальное звучало для нее как взрослые герои из мультика «Мелочь пузатая». А со мной они не поделились какой-либо информацией, я же просто ее парень. – От слов Дилана меня окатило холодом. – Мне лишь известно, что ей придется пройти множество обследований, которые могут растянуться на несколько недель, прежде чем они смогут выяснить... – Дилан заколебался, – насколько всё серьезно.
– О, Боже, – произнесла я. К горлу подкатил комок. – Бедная Ханна.
Дилан смерил меня пытливым взглядом.
– Спасибо.
– За что? – спросила я, склонив голову.
– За эти слова. Ведь ты даже не знаешь ее.
– Мне и не нужно ее знать, – тут же ощетинившись, произнесла я. Она всё еще моя сестра. Молодая девушка, столкнувшаяся с ужасными новостями. Теребя рукав своего пиджака, я спросила: – Она, хм, разговаривала со своими родителями?
– Пока нет, – ответил он. – Ханна хочет поговорить с ними сегодня вечером и просит, чтобы я пошел с ней.
Я кивнула, продолжая разглядывать свои руки.
– Тесс. – Я услышала свое имя и, подняв голову, заметила, что он решился приблизиться ко мне по максимуму близко. – Не могу поверить, что говорю это.
О, вот и началось. Договорённости. Скользкая дорожка к измене. Не так ли всё произошло у мамы? Она просто согласилась сохранять всё в тайне «какое-то время»?
– Не думаю, что мы сможем сейчас быть вместе. – После этих слов черты лица Дилана исказились от боли.
Я испытала такое облегчение, что с моих губ сорвался смешок. Даже в этой ситуации Дилан оказался на высоте. Он не хотел встречаться тайком. Он хотел подождать.
– Конечно, и речи быть не может, чтобы мы встречались! – воскликнула я. – Ты не можешь бросить девушку на следующий день после того, как она узнала о возможной смертельной болезни. Господи, какими монстрами мы были бы?
Мы смотрели друг на друга, и на мгновение я почувствовала, что, несмотря на всё случившееся, мы еще способны улыбаться. Мы оказались в непростой ситуации, но старались найти лучший выход, чтобы не причинять Ханне излишней боли.
– Я собирался сказать, что пойму, если ты не сможешь меня простить. – Дилан пожал плечами и продолжил: – Я просто… не могу порвать с Ханной прямо сейчас. Я чувствую себя виноватым, ведь уделяй я ей больше внимание в прошлом месяце, может, и заметил бы признаки ее болезни. Она говорила о том, что устает, что у нее не хватает сил. Но в глубине души я лишь думал: «великолепно, меня не будут преследовать угрызения совести из-за нежелания проводить ещё один вечер с тобой».
– Ты не виноват, – быстро ответила я, каждой клеточкой радуясь его признанию. Дилан не желал возвращаться к Ханне после наших встреч. Я подошла с намерением положить руку ему на плечо, но передумала. Чем меньше физического контакта будет между нами, тем лучше. – Будь ты рядом, что от этого изменилось бы? Ты же не стал бы задавать вопросы типа: «О, дорогая, мне интересно, с твоей щитовидкой всё в порядке?»
– Это просто... ужасно.
– Так и есть, – согласилась я. Интересно, что предпримет отец, узнав об этом? Скорее всего привезет специалистов для своей Ханны. Боже, бедная Ханна. Должно быть, она очень напугана. – Если я могу чем-нибудь помочь...
– Например? – спросил Дилан таким простодушно-удивленным тоном. – Воспользуешься морскими водорослями для решения проблемы? У тебя степень биоинженера, а не медика.
– Я не знаю. Костный мозг?
Он усмехнулся.
– В первую очередь они обратятся к членам семьи.
– Точно, – произнесла я. Сперва семья.
– Давай рассчитывать, что до этого не дойдет. Будем надеяться, всё обойдется.
– Надеюсь, – повторила за ним я. Мне следовало попросить Дилана сообщить, если дело примет плохой оборот. Интересно, что они предпримут, если вдруг понадобиться пересадка костного мозга? Попросит ли меня об этом отец?
– Боже, Тесс, ты потрясающая. – Дилан покачал головой, удивляясь моему пониманию. – Я всю ночь пытался понять, как всё уладить, что и как рассказать и какой будет твоя реакция. Пытался понять, как мне пережить следующие несколько недель – беспокойство о Ханне, желание быть рядом с ней в попытках помочь, но при этом быть целиком и полностью влюбленным в тебя…
– Пожалуйста, – попросила я, – не говори мне, какой я замечательный человек по отношению к девушке, у которой я почти отбила парня, пока она пыталась выяснить, больна ли раком. Я не потрясающая. И даже не хорошая. Уверена, что это самое худшее решение, которое я принимала в своей жизни. И я не собираюсь скрывать этого.
Дилан посмотрел на меня, схватил за руку и не отпускал ее, даже когда я попыталась вырваться.
– Ты же на самом деле так не считаешь?
– Конечно, считаю!
Его голубые глаза впились в мои.
– Ты не хотела неприятностей, Тесс. Это моя вина. Это я не оставлял тебя в покое, продолжал преследовать как в университете, так и за его пределами. И знаешь что? Даже если бы я тебя не интересовал, мои отношения с Ханной всё равно бы закончились. Ведь только рядом с тобой я испытываю сильные чувства. Не с ней. И это не изменится. Я всё равно оставил бы ее, чтобы найти свою половинку. И желал бы Ханне того же.
Я прикусила губу. Он не слишком сильно увлечен мной. Не в этом ли смысл его слов? И ничьей вины в этом нет.
– Нам только двадцать. Предполагается, что в этом возрасте мы должны веселиться. И я не заинтересован тратить время на кого-то, с кем у меня не складываются отношения, – вздохнув, проговорил Дилан. – Но я и не собираюсь вышвыривать Ханну из своей жизнь, когда ей плохо.
Я поняла, о ком говорил Дилан. Он говорил не обо мне. Он говорил о себе и о Ханне. Возможно, я и послужила катализатором разрыва их отношений, но не была тому причиной.
Но разве от этого легче? Впрочем, время покажет. Дилан не прав лишь в одном. Вопреки его словам я была далека от идеала. Всеми фибрами души я надеялась, что Ханна здорова, и обследования покажут, что это была ложная тревога, и моя сестра будет жить долгой и полной жизнью. Как же я желала этого! Но волнение одолевало меня. Что делать, если все-таки с Ханной окажется не всё в порядке? Если Дилан не смог порвать с ней в тот момент, когда ситуация с ее здоровьем не совсем понятна, то что произойдет, если обстоятельства усугубятся?
Имеет ли смысл возлагать надежды на парня, который, возможно, никогда не будет свободен?
Глава 13
Вскоре наш разговор плавно перетек в сторону проекта, ведь мы с Диланом были теми еще занудами, когда речь заходила о науке. По правде говоря, я чувствовала себя комфортней, когда мы обсуждали посторонние темы. Что бы ни происходило в ближайшие несколько недель, наше общение было бы затруднено, не найди мы темы для разговора, исключающие Ханну и наше нереализованное влечение.
Дилан посмотрел на часы.
– Э-э, пожалуй, мне следует подготовится к занятиям, – произнес он, указывая на свою пижаму. – Если хочешь, подожди меня пару минут, и мы вместе пойдем на биоинженерию.
– Конечно, – кивнула я, и Дилан схватил кое-что из одежды и направился в ванную. Как только он ушел, у меня появилась возможность перевести дыхание. Я смогу это сделать. Когда его не было рядом, я чувствовала, что снова могу дышать. Гул в голове, усиливающийся при каждом нашем взаимодействие, утихал. Даже сейчас во время нашего разговора крохотная часть меня задавалась вопросом, удастся ли мне работать рядом с ним после того вечера два дня назад? В конце концов, у меня было достаточно причин, чтобы не целоваться с бойфрендом своей сестры, и я уж точно наплевала на все установленные для меня правила.
Тем не менее, слова Дилана успокоили меня. Конечно, я не ангел, но и не сука, которая уводит чужих парней.
Боже, надеюсь, что с Ханной всё будет в порядке. И с отцом. Может, мне следовало позвонить маме и рассказать о нерадостных вестях, которые ему предстоит узнать? Вот что забавно, я никогда не задумывалась, заставят ли отца проблемы в настоящей семье проводить с нами больше времени или нет? За все эти годы он всего лишь пару раз переезжал к нам на несколько дней или недель. Иногда брал маму в длительные роскошные отпуска, а меня оставлял с няней. Интересно, что в те моменты думали Ханна и ее мать?
Но ведь он же не сбежит, узнав, что его дочь больна? Ей будет нужен отец. И Дилан.
Господи, мне не хватало только папочкиных проблем.
Дилан вышел из ванной, и против воли мое сердце пропустило удар, несмотря на отнюдь не возбуждающий наряд парня – обычные джинсы и футболка. Его волосы были влажными и взъерошенными после душа, и на нем снова красовались очки. Почему-то эти очки заставляли меня чувствовать, что Дилан принадлежит мне, а не Ханне. Этот вид делал его противоположностью Супермена.
– Я готов. Давай возьму твои книги. – Он наклонился над матрасом, и я заметила, как капельки, падающие с его мокрых волос, оставляют мокрый след на воротнике рубашки. Не понимая, что делаю, я протянула руку и смахнула капли с его шеи.
Дилан замер.
– Тесс…
Я отпрянула, словно ужаленная.
– Прости. Не знаю, о чем я думала. – Да я вообще ни о чем не думала. Моя рука жаждала прикоснуться к нему. Моя кожа нуждалась в прикосновении к его коже. В этом всё дело.
Парень опустился рядом со мной на всё еще разобранный диван. Простыни, такие зовущие и пахнущие Диланом, были скомканы. Прикоснись я к нему, и мы бы не покинули его квартиру. Пропустили бы занятия. Упали бы прямо на эти простыни, и все те обещания, и правила, которые мы только что друг другу дали, отошли бы на второй план.
– Я не могу тебя потерять, – прошептал он. – Все эти годы... Я думал, ты потеряна безвозвратно. Но теперь у меня появился еще один шанс... Я не могу снова дать этому произойти.
Взгляд его голубых наполненных страстью и притягательностью глаз обжигал меня. Вот тогда я и поняла, что этому суждено случиться. Всему этому. Произошедшее было неизбежно. Взгляд Дилана был неумолим, ему невозможно было противиться.
Внезапно телефон парня, лежавший на диване, ожил. На экране высветилось лицо Ханны. Дилан оторвал от меня глаза и с силой нажал на кнопку вызова.
– Привет... Как ты? Нет, я как раз собирался на лекцию, так что... Подожди, ты уже поднимаешься?
Я вскочила с дивана, будто бы по нему ползали змеи. Дилан нажал кнопку отключения звука.
– Ты мой партнер по лабораторной. В твоем здесь присутствии нет ничего страшного.
– Я сказала ей, что у меня урок менее чем через час.
– О. – Он снова вернулся к разговору. – Ладно, Ханна, встретимся через минуту. – Он прервал разговор и посмотрел на меня. – Ванная комната.
Я закатила глаза, но подчинилась. Ведь это был единственный вариант? Спрятаться в ванной комнате. Вот так это и начинается. Мне интересно, в скольких ванных комнатах пряталась моя мама на протяжении долгих лет?
Спустя секунду после того, как Дилан закрыл за мной дверь, я услышала стук. И хотя умом я понимала, что Ханна меня не сможет заметить, я всё же попятилась назад, пока не врезалась в умывальник. В ванной еще не рассеялись клубы пара, и туманный воздух был наполнен ароматом мыла и шампуня Дилана.
– Доброе утро! – раздался голос Ханны за дверью. Ее голос звучал так, словно она переборщила с энергетиком. Похоже, ей удалось выпить больше кофе, чем мне.
– Привет, – произнес Дилан. – Как ты себя чувствуешь?
Неужели они целуются? Он что, поцеловал ее прямо находясь по другую сторону от этой двери?
– Я как раз собирался на лекцию, – тотчас же произнес Дилан. – Поэтому…
– Я тебя провожу, – перебила его Ханна. – По дороге хотела поговорить с тобой о своей семье. Подумываю не рассказывать им, пока… пока мы не поймем, с чем имеем дело.
От еще больших угрызений совести у меня скрутило внутренности.
– Не хочу, чтобы они переживали, – закончила она. – Мама слишком ранимая.
А как же отец?
– Э-э... хорошо, – согласился Дилан. – Сейчас только захвачу ключи. Не хотелось бы забыть их. Дверные замки сменили, и они стали автоматически закрываться после ухода.
Это мое разыгравшееся воображение, или Дилан действительно произнес последнюю фразу немного громче, чем следовало? Отлично, сообщение получено, Дил.
Я услышала звук открывшейся и захлопнувшейся двери, но все равно подождала пару минут, прежде чем выйти. От влажного воздуха у меня распушились волосы, я пригладила их и, покинув ванную комнату Дилана, отправилась на лекции. По дороге я старалась не задумываться над сложившейся ситуацией и над тем, как она повлияла на мои отношения с Диланом, на его заботу о Ханне, как она сказалась на правилах моей матери, по которым я всегда жила. Но что было бы, если бы Ханна дернула ручку и открыла дверь в ванную комнату?
******
К счастью, мне удалось получить смену в «Верде», и я смогла забить голову заказами, добавками и раздельными счетами. К сожалению, посетителей было мало, и к девяти вечера я уже была дома.
Там оказался отец. Сперва я обратила внимание на его припаркованную машину, а потом заметила и его самого. Он расположился в гостиной так, словно находился у себя дома, и просматривал свой коммуникатор.
– Мама дома? – спросила я, кладя ключи в вазочку на столе.
– Нет, – произнес он, отрываясь от своего телефона. – Но я рад, что ты пришла. Такое чувство, что я не видел тебя с тех пор, как ты снова вернулась в город.
Может, так и было задумано. Он похлопал по подушке, приглашая меня сесть рядом с ним, что я и сделала, морально готовясь к очередной лекции о благодарности и осмотрительности. Неспешно отец засунул телефон обратно в карман и повернулся ко мне.
– Всё в порядке? Как дела в школе? На работе? Высыпаешься?
– Да, папа. – Интересно Ханна рассказала ему о своем обследовании? Не в этом ли заключается проявление его внезапной заботы?
– Учеба в Кантоне не слишком тяжело дается?
Я закатила глаза.
– Нет. Как оказалось, я слишком умная.
– Я знаю это, Тесс. Я хотел сказать, что, наверное, тяжело, сперва учиться по одной программе, а потом значительно изменить…
– Ну, – начала я, – мне бы не пришлось переживать подобные трудности, поступи я в Кантон с самого начала.
Удар попал точно в цель. Папа вздрогнул, и я моментально ощутила чувство вины. Он итак сегодня получил ужасающие вести, стоило проявить больше чуткости.
– Тесс, – вздохнул он. – Надеюсь, ты понимаешь, что я полагал, что это верное решение для нас всех.
– Не уверена, что понимаю, о чем ты, папа.
– Я о том, что поощрял тебя поступить в государственный университет.
Больше походило на принуждение.
– Для того, чтобы я держала подальше свои маленькие недостойные руки от твоей драгоценной альма-матер?
Сейчас отец выглядел более расстроенным, чем когда-либо ранее.
– Не совсем так. Пожалуйста, не делай из меня монстра. Ты достаточно взрослая, чтобы понимать всю сложность ситуации.
На самом деле, мне так не казалось. Я всего лишь должна держаться подальше от Свифтов и от того, что им принадлежало. Когда я именно так и поступала, всё складывалось мило, ясно и просто. Всё изменилось после моего поступления в Кантон, когда я осмелилась предпринять попытку вернуть Дилана. Когда всё вышло из-под контроля. Следуй я правилам, скорее всего я была бы более счастливым человеком. Мне не пришлось бы сейчас сидеть на этом диване, спорить с отцом, когда с большим удовольствием я могла бы находиться в постели Дилана.
Нет-нет, я совсем не думала о постели Дилана.
– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Тесс. Я хочу видеть тебя успешной, счастливой и выдающейся, чтобы у тебя было всё, чего бы ты ни пожелала. И если учеба в Кантоне даст тебе всё это, то я рад.
Мои губы приоткрылись в немом шоке.
– Ты серьезно?
Он пожал плечами.
– Конечно. Я люблю тебя. Я не должен был злиться на тебя. Меня огорчает тот факт, что ты мне не доверяешь и предпочитаешь тайком проворачивать свои дела у меня за спиной.
Я прикусила губу. Кто бы говорил. Именно тайные проделки лучше всего удавались моей маленькой «внебрачной» семейке.
– В последнее время я много размышлял и пришел к выводу, что у тебя были веские основания считать, что я не желаю твоего приезда сюда. Как бы мы не были вынуждены поступать, я не хочу, чтобы ты так думала обо мне.
Вот в этот момент папочка должен достать чековую книжку и выписать мне чек на учебники. Вот с этого момента он должен начать вести себя как настоящий отец, который городится получением стипендии его дочерью в его же святая святых.
Но мне всего этого не нужно. Я не хотела принимать от него ни цента, если он снова пришел сюда для того, чтобы устанавливать свои правила и ограничения, снова напоминать, что мы с Ханной, обе, его дочери.
Я же желала парня Ханы, которая была больна, больна, больна...
Я протянула руку и переплела наши с отцом пальцы. Его кожа была сухой, и я в первые обратила внимание, что волоски на тыльной стороне его руки с возрастом стали темнее и тоньше. Лицо тоже постарело. В уголках глаз и рта пролегли морщинки, в темно-русых волосах проступили седые пряди. Всего этого не замечаешь, когда недостаточно часто видишь близкого человека. А, может, правда, наши встречи были настолько редки, что мне просто-напросто не удалось лучше узнать его?
Как бы мы не были вынуждены поступать... Мне не хотелось этого признавать, но я понимала, почему отцу пришлось сделать именно такой выбор. Я понимала, что, сохранив свою репутацию и бизнес, ему удалось лучше обеспечить свою семью. Развод дорого бы ему обошелся. Разразившийся скандал, вызванный раскрытием его грязной семейной тайны, вероятно, стоил бы ему карьеры. Я понимала причину созданных им правил. Я понимала, почему мне приходилось жить так, словно у меня и вовсе нет отца.
Но, возможно, и мама была права. Я потратила так много времени на размышления о том, насколько вся эта ситуация была отвратительной для меня, что не задумывалась над тем, что и отцу было не сладко. И, должно быть, в сотый раз за сегодняшний день я задумалась над тем, какой была бы наша жизнь, будь Ханна моей родной сестрой без всякой утайки. Рассказывая своей семье о том, с чем ей пришлось столкнуться, она поделилась бы и со мной тоже. Тогда в тот момент, когда отец нуждался бы в ком-то, кто развеет его волнения, рядом с ним оказалась бы его дочь, которая обняла бы его и сказала:
– Все будет хорошо, папа. Обещаю.
Отец поднял глаза и посмотрел на меня уставшими разноцветными глазами, которые как две капли воды походили на мои, и на секунду мне показалось, что он догадался, о чем я говорила. Не о нашей ссоре, не о наших разногласиях касательно Кантона и секретах. Речь шла о Ханне. Той самой Ханне, которую мы оба любили, несмотря на то, что я едва ее знала. Ханна была больна, напугана и, вероятно, нуждалась в своем отце, в его присутствии дома, рядом с ней, а не в отце, который бы сбегал сюда, к другой семье, с которыми было всё в порядке, к другой своей дочери, чьей главной заботой – по крайней мере, в его представлении – была длительность ее рабочей смены.
– Ты же знаешь, что для меня ты по-прежнему моя малышка? – произнес он. – Ты всё еще моя дочь. Я люблю тебя и горжусь тобой.
Непрошенные слезы застили мне глаза.
– И когда-нибудь, Тесс, в один прекрасный день всё это будет позади.
Я не понимала, что значат его слова. Неужели отец может представить себе будущее, в котором правил больше не существует? В котором он, в конце концов, уходит от своей жены и женится на маме. В котором нам не придется скрывать наше родство. В котором я буду если не дочерью, то хотя бы падчерицей. Будущее, которое позволит мне лучше узнать Ханну. Неужели это могло быть правдой?
Меня охватила глубокая тоска. Я даже не знаю, хочу ли этого. И после нескольких лет наблюдений за тем, как он морочил различными перспективами голову мамы, мне сложно было такое представить. Этого не произошло, даже когда Ханна выросла и поступила в колледж, когда, как правило, и распадаются официальные браки. Отец не развелся со своей женой. Ханна стала студенткой, как и я. Казалось, даже мама смирилась с перспективой остаться любовницей Стивена Свифта.
Но, видимо, какая-то часть меня отказывалась сдаваться, та самая часть, которая не позволила Сильвии положить орехи в салат Ханны, та часть меня, которая закрывала глаза при просмотре фильмов ужасов, та часть, которая хотела разрыдаться, когда Дилан сообщил, что Ханна больна, та часть, что хотела обнять моего отца и сказать ему, что всё случившееся с его другой дочерью мы переживем вместе. Если Ханне потребуется пересадка костного мозга, мы найдем способ использовать мою помощь так, чтобы никто не узнал причину, по которой я могу быть донором.
