Текст книги "Только ты (ЛП)"

Автор книги: Вив Дэниэлс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

О, Боже. Надеюсь, это была не последняя наша встреча. По телефону Ханна рыдала, она так четко и не сообщила, насколько серьезно пострадал отец.

Я вскочила и принялась метаться из стороны в сторону. Позвонила маме, но она не взяла трубку. Либо она забыла телефон в машине, либо во время выставки игнорировала звонки, что для мамы было в порядке вещей. Я отправила ей смс-ку.

«Папа в больнице. Автомобильная авария. Жду какую-либо информацию».

Мы можем прождать вечность. На подобную ситуацию не было составлено никакого плана. Лучшим источником информации был Дилан, но он считал, что я веду себя как ребенок. Возможно, если бы мне удалось связаться с мамой, она бы отговорила меня. Она смогла бы объяснить мне, что у них с папой был план действий на случай, если он пострадает. Возможно, где-нибудь в его офисе телефон мамы занесен в каком-нибудь безопасном, не бросающемся на глаза списке контактов, с которыми можно связаться в экстренных ситуациях.

Но единственное, о чем я могла думать, – это последние слова, которые я швырнула своему отцу. О том шоке, полнейшем ужасе, который отразился на его лице, когда он увидел Дилана в нашей квартире. Я думала о том, что, независимо от того, какие отвратительные половинчатые отношения не были между нами, он всё же оставался моим отцом.

Дилан уехал за Ханной. Если я отправлюсь сейчас, вероятно, успею добраться до больницы раньше них. Не оставляя себе времени на размышления, я бросилась к машине и помчалась в больницу.

На стоянке я не увидела ни машины Дилана, ни серебристого БМВ. По-видимому, Ханне удалось завести двигатель. Я рванула в отделение неотложной помощи, а затем к регистрационной стойке.

– Стивен Свифт? – задыхаясь, произнесла я.

Медсестра за стойкой кивнула и посмотрела на экран своего компьютера.

– Вы член семьи? – мягким голосом спросила она, не отрывая взгляд от экрана.

– Да. – Почему-то я думала, что слова застрянут в горле. Я только что нарушила самое главное правило из всех созданных. Но медсестра не попросила удостоверения личности. Ей не требовалось знать, кем конкретно мы друг другу приходимся. Кажется, ее это не волновало. Я нацарапала свое имя в журнале и направилась в указанную сторону.

Папа лежал на кровати с закрытыми глазами. Всё его лицо было покрыто синяками, а волосы и края ушей испачканы остатками запекшейся крови. Одна его рука была забинтована, а другая привязана к груди.

Вероятно, мне следовало уйти. Он не умирает. Он ранен, но с ним всё в порядке. Ему даже не подключили монитор сердечного ритма. Около его кровати не раздавался писк медицинского оборудования. Капельница не торчала из его руки. Мне следовало уйти. Мы можем увидеться позже. Я смогу извиниться и в другое время. Но вместо этого я осторожно подошла к нему, пытаясь незаметно подкрасться словно к дикому животному.

– Папа? – прошептала я.

Его веки распахнулись.

– Тесс, – прохрипел он. Казалось, его глаза не могли сфокусироваться, скорее всего из-за обезболивающего. Вот почему они хотели, чтобы Ханна приехала. Ни для дежурства около его постели. Отца нужно было забрать домой. Как же глупо получилось. Глупо и опасно. Ханна и Дилан могли объявиться здесь в любую минуту.

– Мне так жаль, папа. Я должна была предупредить тебя о…

– Что ты здесь делаешь? – И хотя его голос еле звучал, тон оставался прежним. Это было против правил. Всё происходящее было против правил.

– Я хотела тебя увидеть! – Слезы застилали мне глаза. – Я очень переживала, что ты серьезно пострадал. Когда Дилан узнал, что ты попал в аварию…

– Тесс, ты должна уйти, – прервал он меня. – Ты не можешь находиться здесь. Ты не член семьи.

Не правда, хотелось выкрикнуть мне, словно я какой-нибудь капризный ребенок. Я безуспешно вытерла глаза, надеясь, что в его состоянии он не сможет увидеть их.

– Я ценю это, – продолжил отец. – Больше, чем ты думаешь. Но ты не можешь находиться здесь. Возвращайся домой, Тесс. Я позвоню, как смогу.

Именно такие слова он говорит моей матери? Я позвоню, когда смогу? Я разрешу вам стать частью моей жизни, когда получиться?

Временами мне не хочется быть его дочерью. Я не хочу сидеть дома, сжимая пальцы в кулаки, пока в то же самое время его настоящая дочь находится у его больничной койки. Возможно, этого достаточно маме, но не мне.

– Папочка, – прошептала я, и мой голос сорвался на последнем слоге. – Пожалуйста.

Он повернулся ко мне, и я увидела гримасу боли, исказившую черты его лица. Настолько тяжело ему было произнести следующие слова.

– Поезжай домой, Тесс, – сказал он твердо. – Я серьезно.

Я повернулась и выбежала из палаты.

Я едва могла видеть, куда иду, но когда я почти достигла выхода, автоматические двери разъехались, и Дилан с Ханной вошли в приемную больницы. Ее шелковистые светлые волосы выглядели выпрямленными и блестящими. Вокруг ее шеи был повязан цветной шарф, а полы ее дорогого белого шерстяного пальто распахивались, напоминая крылья ангела. Они не держались за руки, не обнимались, но всё внимание Дилана было приковано к ней. Я замерла.

Как и Ханна.

– Что она здесь делает? – выплюнула Ханна. Те же самые слова использовал наш отец. Они были правы. Что я здесь делаю? Зачем я пришла?

Дилан повернулся к Ханне.

– Узнай, что с твоим отцом. Я сейчас подойду.

Царственная и взбешенная, она пронеслась мимо меня прямо к стойке регистрации.

Рука Дилана схватила меня за локоть.

– Пойдем со мной. – Он провел меня через большие двери к главному входу приемного отделения больницы, где под накрытой широким навесом территории выстроились в ряд растения в кадках и скамейки. Там он опустил руку и на два шага отступил от меня.

Я обхватила себя руками, стараясь согреться, успокоиться и защититься, но ничто не могло оградить меня от выражения его лица. Дилан выглядел сбитым с толку, сердитым и потерянным.

– Какого черта, Тесс? Ты с ума сошла?

Я промолчала.

– Я сказал тебе оставаться дома. Мне нужно было подвезти друга в больницу. Вот и всё. Мы не сбегали вместе. У нас не было горячего перепихона. – Я никогда не слышала, чтобы Дилан так зло разговаривал со мной. Даже в том последнем письме, которое он мне отправил, после того как я его бросила. Даже когда сообщил, что я ему разбила сердце. Даже когда я сбежала от него на вечеринке братства.

– Итак? – подталкивал он меня.

Я ничего не предпринимала, чтобы защититься.

– Тебе лучше прямо сейчас сказать, о чем ты думаешь! Ты пугаешь меня.

Нечего рассказывать. Дилан думал, что я заявилась сюда, предполагая, что он снова воссоединится с Ханной, если я не остановлю их. Это ужасно, да, но, правда, еще хуже. У меня не было причин находиться здесь. У меня не обнаружилось внезапного увлечения волонтерством. У меня не было соседки, которая бы поскользнулась в ванной, и её срочно потребовалось бы доставить в больницу.

Дилан в недоумении покачал головой.

– Что происходит, Тесс?

Наконец я обрела дар речи.

– Ты рассказал Ханне, что мы видели ее отца сегодня вечером?

Он моргнул.

– Нет. Это не казалось... – Дилан затих, на его лице отразилось еще больше непонимания.

Я развернулась и пошла прочь от дверей, подальше от света грузового помоста. Я начала спускаться по тропинке, где было темно и тихо. Безопасно. Вдали от входа обнаружилась еще одна скамейка. Каменная урна рядом с ней была полностью заполнена окурками. Должно быть, персонал больницы устроил здесь курилку.

Дилан догнал меня. Я почувствовала его руку на своей и посмотрела в его голубые глаза, в которых светились мучающие его вопросы. На нем были надеты очки. Это был мой Дилан.

Я не оставила себе времени на раздумья. Не дала себе времени, чтобы сделать вдох. Слова слетели с моих губ прежде, чем я успела остановиться.

– Стивен Свифт мой отец.

Я никогда не произносила вслух эти слова. Я думала, грянет гром, почувствуется запах серы, но земля под моими ногами оставалась устойчивой. Моё сердце не перестало биться. Но потом я поймала взгляд Дилана. Он выглядел настолько ошеломленным, что я испугалась, как бы его очки не сползли с переносицы.

– Он мой отец, – повторила я. – Ханна моя сестра. Она этого не знает, но это правда. —У Дилана вырвался сдавленный звук, но, тем не менее, меня это не остановило. – Вот почему он оказался в моей квартире сегодня вечером. Чтобы увидеться с мамой.

– Твоя мама... и мистер Свифт…

Я не созывала пресс-конференцию и была здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы.

– Никто не знает обо мне. Никто и не должен знать.

Если не считать того факта, что я только что рассказала об этом Дилану. Только что я нарушила все существующие правила.

С минуту он не спускал с меня глаз, пребывая в молчаливом шоке.

– Ты... ты знала, что я встречался с твоей сестрой? – Я дернула головой сначала вверх, потом вниз в некоем подобии кивка. – Не в этом ли причина…

– Нет! – закричала я. – Конечно, нет. – Мне хотелось произнести ту самую мантру, которую я повторяла себе всю эту ужасную неделю. Мы с тобой встретились раньше. Сперва мы с тобой были вместе. Но по какой-то причине слова лишь глухо прозвучали в ушах. Я шагнула вперед и прикоснулась к его груди. – Дилан, я люблю тебя.

Парень попятился от меня, словно я ударила его.

– Ты солгала мне. – Моя рука безвольно упала. – Ты лгала мне всё это время. Каждый раз, когда я говорил о Ханне, каждый раз, когда я упоминал ее семью... – Казалось, его всего трясло. – Ты лгала мне, как ни в чем не бывало.

Меня охватывал холод и жар одновременно. Такое чувство, что гигантский кусок горячего свинца поселился в моих легких, обжигая дыхание, опаляя горло, вызывая кровотечение из глаз.

– Мне пришлось.

– Я никогда не лгал тебе, – парировал Дилан. – Никогда.

– Ты не понимаешь…

– А ты не давала мне такой возможности! – Его глаза источали лед. Они были холодными и безжизненными, словно я смотрела на ледник. – Ты должна была всего лишь мне довериться... Твою мать, Тесс. Вы сестры. Это…

– Что? – прохрипела я. – Против правил?

– Обычно да, – ответил он, словно это само собой разумеется. – Я не знаю, что и думать. Никто никогда не лгал мне подобным образом. Я не знаю, во что верить.

– Я только что рассказала тебе обо всем.

– Неужели? Ты лгала о себе, о том, кем являешься...

– Нет! – воскликнула я, мое сердце разбивалось на кусочки. – Ты всегда знал, кто я. – Его партнер по лабораторным, его первая любовница, его девушка, о которой он, не переставая, думал последние два года... Я не была маленьким грязным секретом Стивена Свифта. Я была лишь продуктом длительной лжи моих родителей.

Но всё это было уже неважно. Именно это читалось на лице Дилана. Он окинул долгим взглядом дверь больницы и произнес:

– Думаю, тебе лучше вернуться домой. Мистер… – На мгновение он запнулся, как бы решая, следует ли называть его моим отцом. – Травмы мистера Свифта не так уж опасны. Ханне сообщили по телефону, что его выпишут завтра утром.

– Дилан…

– Полагаю, ты должна сообщить о случившемся своей матери, – продолжил он. – Не могу поверить, что говорю это, но я… Мне, вероятно, следует вернуться к Ханне.

– Пожалуйста, – попросила я. – Ты не можешь рассказать ей. Ты не можешь рассказывать об этом никому.

Он смирил меня долгим и пронизывающим взглядом, от глубины которого, как мне стало казаться, я начала плавиться. Дилан по-прежнему был в очках, но уже не был моим.

– Да, Тесс, – в конце концов, произнес он. – Ты и из меня сделала лжеца.

И это, как я поняла, самая худшая вещь на свете.

Глава 23

На следующий день отца выписали из больницы, и он вернулся домой, но из-за сломанной руки некоторое время он не сможет водить машину и приехать к нам. Маме удалось встретиться с ним за обедом, но я его не видела, что, как полагаю, лучше для нас обоих.

– Он очень злится? – спросила я у нее.

Она пожала плечами.

– Это означает да?

Она снова пожала плечами.

– Мы с твоим отцом не пришли к взаимному согласию по этому вопросу. Он попал в больницу. Естественно, тебе захотелось его увидеть.

Вот только когда мне было восемь, и мне вырезали аппендицит, он не захотел навестить меня. Для отца поездка в больницу – не повод нарушать правила. На это я не стала указывать маме. Я лишь обрадовалась, что хотя бы раз в жизни она встала на мою сторону. По правде говоря, я никогда не видела, чтобы мама с ним не соглашалась. Что заставляло меня задуматься, насколько сильной была его злость из-за Дилана, когда действие лекарств закончилось?

Кстати, с Диланом я тоже не виделась. Занятия в этом семестре закончились, и мы корпели над учебниками, готовясь к предстоящей сдачи экзаменов. Когда Сильвия позвонила и спросила, ставить ли мне смены на этой неделе, я попросила распределить свои часы работы между другими официантками. Как мне показалось, она пришла в восторг от этой идеи и моей загруженности учебой. Я понимала, что Дилан также с головой погрузился в учебу, но все-таки... Он не звонил и не писал.

Хотя, если быть честной, я поступала также. Я просто не знала, что сказать. Несколько раз я открывала электронную почту, чтобы написать е-мейл, но единственный текст, который приходил мне в голову, слишком пугал меня, чтобы выразить его словами.

Между нами всё кончено?

Меня постоянно мучил вопрос: как себя чувствовал Дилан после Корнелла, посылая мне письмо за письмом, сообщение за сообщением, но не получая на них ответа. Возможно, он решил, что такой поворот событий будет справедливым. Отсутствие контакта означает, что всё кончено. И я вполне способна быстрее него понять намек.

Разве что... Дилан так никогда бы не поступил. Именно я лгала, считая, что молчать лучше.

Спустя два дня после произошедших событий начался симпозиум. Проснувшись утром, я обнаружила письмо от Дилана.

«Тесс, извини, что не ответил тебе вчера. Длинная ночь. Просидел с нашими заметками для выступления. Надеюсь, ты тоже. К сожалению, утром я очень занят со своей учебной группой, но если хочешь провести репетицию выступления до вечера, могу встретиться с тобой в лаборатории «С» кафедры биоинженерии в два часа. Дилан».

Во время чтения его письма на том месте, где раньше билось мое сердце, лязгал кусок свинца. Я прикоснулась к своему кулону на шее. Хочу ли я встретиться с ним? В действительности ли мы будем репетировать? Или он воспользуется случаем и порвет со мной? Смогу ли я появиться на симпозиуме с не дающим мне покоя вопросом? Удастся ли мне провести вместе с ним презентацию, если он сообщит мне о нашем расставании?

«Дилан, я с удовольствием встречусь с тобой до начала симпозиума, но не для репетиции. Тесс».

М-да, такое я не могу отправить. Вдруг он подумает, что я домогаюсь его? Я нажала клавишу «Delete» и снова начала печатать.

«Нет, думаю, что я готова к сегодняшнему вечеру».

Вот. Я нажала «Отправить». Надеюсь, я и правда готова.

******

На симпозиум я приехала вместе с мамой. На мне был одет серый деловой костюм. Волосы я закрутила во французский узел, который, как мне казалось, делал меня старше и умнее. По словам мамы, я походила на сексуальную библиотекаршу. Но когда я решила вытащить шпильки, она меня остановила.

– Образ сексуального библиотекаря, возможно, поможет с судьями, – заметила она.

В этом была вся моя мама. Никогда не давай месяцам напряженной работы и научной добросовестности встать на пути старой доброй сексапильности.

Дилан нас уже ждал в конференц-зале в костюме, который идеально на нем сидел. Я догадалась, что, должно быть, его выбирала Ханна, как и галстук, который только усиливал великолепие синевы его глаз. Когда я приблизилась к нему, напуганная тем, что могу прочитать по выражению его лица, мое сердце провалилось в желудок. Но Дилан встретил меня с мягкой уверенной улыбкой на лице, а затем поприветствовал мою мать.

– Миссис Макманн, – поздоровался он, пожимая её руку. – Я так рад, что Вам удалось прийти и поддержать нас. Мои родители, если бы жили ближе, тоже бы приехали.

– А как же иначе, – сказала мама. – Хотя предупреждаю: не могу обещать, что пойму, о чем вы говорите.

– Просто похлопайте, когда мы скажем «Спасибо», – рассмеялся парень.

Мама нашла свое место, а Дилан продолжил пристально сканировать толпу. Должно быть, здесь собралось свыше ста человек, плюс все студенты, ожидающие своего выступления.

Я перетасовала карточки с заметками и прочистила горло.

– Всё готово?

– Смотрю, твой отец не удосужился прийти сюда и поглядеть на твою победу.

Я повернулась к нему, но он по-прежнему не смотрел на меня.

– Это, должно быть, какая-то шутка?

Дилан повернулся ко мне, и я заметила, что под его спокойной внешностью проглядывалось волнение, скрывающееся в глазах.

– Нет, Тесс, обещаю тебе, что я никогда не позволю себе подобные шуточки.

Прежде чем я смогла придумать адекватный ответ, начались выступления участников. Я внимательно за всеми следила, сравнивая их работы с нашим проектом. Стиль изложения материала охватывал широкий диапазон представления, начиная с уровня научной ярмарки средней школы, включая любительские плакаты, и заканчивая новомодными остроумными гиф-анимациями. Мы с Диланом решили использовать для презентации PowerPoint. И когда подошла наша очередь выступать, мы поднялись на сцену с заметками и указателями.

Я первая взяла слово: представила нас, объявила тему и суть нашего эксперимента. Для продолжения этой части нашей презентации мы собрали ряд коротких видеороликов и фотографий проведенных подобного рода экспериментов и возможностей их применения в области возобновляемых источников энергии. В частности, в нашем опыте исследовался потенциал для небольших изменений микроструктуры потока жидкости³⁰ и его применение для повышения эффективности производства биотоплива из водорослей.

Когда Дилан взял на себя дальнейшую часть и приступил к обсуждению показателей, я покосилась на экран позади нас. От изумления у меня открылся рот.

На месте простейших линейчатых диаграмм, которые мы условились использовать для отображения динамики изменений данных на протяжении всего эксперимента, на экране демонстрировались подробнейшие трехмерные изображения в виде волнистых линий водорослей, вытягивающихся вверх и вниз вдоль числовой оси одновременно с произносимыми Диланом словами.

Он бросил на меня взгляд и продолжил говорить. Наша модернизированная презентация изменялась во время его рассказа о прорывах и неудачах, постигших нас на протяжении многих недель работы. Дилан сообщил, что данный проект основан на испытаниях, проведенных нами в Корнелле.

Снова наступила моя очередь выступать, и, проглотив удивление, я принялась рассказывать присутствующим об областях, где наши результаты соответствовали или отклонялись от ожидаемых результатов. Я быстро бросила взгляд на экран, на котором демонстрировались анимированные изображения, соответствующие моим объяснениям. Взгляд слушателей скорее был прикован не к столь супер-увлекательному миру развития водорослей, сколько к трехмерной графике, которую мы использовали.

– И в заключении нашей презентации, – наконец произнес Дилан, – я бы хотел поблагодарить всех за внимание.

Где-то в зале мама, услышав последнюю реплику, принялась аплодировать. Но и остальные зрители тоже хлопали. Я не смогла сдержать улыбку, радуясь, что всё наконец закончилось.

Когда мы спустились по ступенькам со сцены, я покачала головой.

– Что это было?

Дилан же просто пожал плечами и, игнорируя мои тычки локтем, вышел из зала поговорить, в то время как симпозиум продолжился дальше.

Я думала, у нас появится возможность поговорить после завершения формальной части, но нас окружили профессоры и другие слушатели, чтобы задать свои вопросы. Следующие полчаса мы подробно обсуждали и отстаивали нашу работу, особенно перед группой специалистов из «Кантон Хем», выразивших большое удивление выбору темы, которая не относилась к области биомедицины.

– Рискованно, – скептически произнес один из них.

– Напористо, – поправил другой.

Нам так и не удалось улучить минутку для беседы наедине до тех пор, пока судьи не удалились для того, чтобы обсудить результаты и перекусить. Я миновала подносы с канапе и пластиковыми стаканчиками с вином, разыскивая своего партнера. Он был погружен в разговор с Кэтлин Гамильтон, вице-президентом «Кантон Хем», которую однажды приводил в «Верде». Мы проболтали добрых пятнадцать минут, прежде чем мне удалось оторвать от нее Дилана.

– Кажется, пришла пора поболтать, – заметил он, пока я тащила его в тихий угол.

– Откуда взялись эти графики? – надавила я на него. – Считаешь, что теперь имеешь полное право что-либо скрывать от меня? Из-за тебя я чуть там не напортачила.

– Графики появились благодаря огромной милости моей сестры, – со вздохом ответил Дилан. – У нее степень магистра в анимации, и большую часть прошедших полутора дней она провела со мной, по Скайпу помогая мне успеть вовремя их подготовить.

– Но зачем? – спросила я. – У нас были прекрасные диаграммы.

– Прекрасные не обеспечат тебе выигрыш в пять тысяч долларов, Тесс. – Он посмотрел на меня. – В прошлый раз, когда у тебя не было денег, ты не смогла учиться в Кантоне, и я потерял два года. Не хочу снова рисковать.

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Я думала, он ненавидит меня за мою ложь. Думала, он избегает меня, чувствуя себя обманутым. Но как выясняется, каждую свободную секунду Дилан посвящал нашему проекту, стараясь заработать нам победу. У меня не было слов. Я протянула руку и положила ее поверх его руки.

– Ты бы не потерял меня, – произнесла я. – Только не сейчас.

Но Дилан продолжал говорить, словно не слышал мои слова.

– И мы точно не должны позволять твоему отцу победить.

– Что?

– Всё это время я считал, что твой отец просто не платит алименты, и поэтому ты вынуждена учиться за счет стипендии. Но оказалось, что он куда хуже, чем просто мужчина, который не платит алименты.

В изумлении я уставилась на Дилана.

– Я думала, ты сердишься.

– Ты шутишь? Да я в ярости. – Его рука под моей ладонью сжалась в кулак. – Если бы моему отцу не пришлось брать выходные на работе, чтобы приехать сюда, он сейчас сидел бы здесь в зале.

– Я не это имела в виду.

– Я знаю, что ты имела в виду. И теперь я понимаю, почему каждый раз, когда у нас случаются глупые ссоры, ты продолжаешь сомневаться в наших отношениях. Ведь ты не можешь положиться даже на своего отца.

– Это не…

– Твой отец живет в городе, здесь присутствует масса людей, он выпускник и спонсор Кантона, на его появление здесь никто даже глазом не моргнул бы, но ты и я, мы оба, знаем, что он никогда бы сюда не пришел.

– Он попал в аварию... – Я замолчала. Голос прозвучал глухо. Почему я продолжаю искать оправдания для него?

– Ты ожидала, что он объявится?

– Нет, – призналась я.

– У него столько денег, и он не может выделить немного на твое образование. Ты каждый вечер работаешь, пытаясь заработать дополнительные деньги, помимо имеющейся у тебя стипендии, на учебу, ты живешь с мамой, хотя это вовсе необязательно. Я был в доме твоего отца. Ему удалось найти пять тысяч долларов на диванные подушки.

– Да, – согласилась я, – но я могу получить от него деньги, только если буду следовать его правилам. Именно поэтому два года я проучилась в государственном университете.

– Так вот оно что, – прошипел Дилан. – Я так и подумал. Почему он не хочет, чтобы ты училась в Кантоне?

– Слишком дорого.

– Ложь.

Я кивнула. Да, так оно и было. Я знала об этом и в восемнадцать лет.

– Ты знаешь причины.

Дилан некоторое время ничего не говорил, а затем произнес:

– Ты же понимаешь, что продолжаешь соблюдать его правила даже после того, как вернулась сюда.

Я почувствовала себя так, словно у меня весь воздух выкачали из легких. Нет, захотелось крикнуть мне. Я нарушила правила, встречаясь с тобой, я нарушила их, отняв парня у Ханны, нарушила их, когда в тот вечер поехала в больницу.

– Это другое. Кантон – это для меня. Он то, что я хочу для своей жизни. Разоблачение же затронет жизнь отца.

– Чушь, – фыркнул Дилан. – Он всю твою жизнь заставлял тебя лгать, чтобы уберечь свои деньги, которыми он даже не делится. Он использует тебя, твою мать, Ханну и ее мать... – Парень сжал челюсти. – Он лжец, Тесс. И из-за него мы оба превратились в лжецов. Речь идет и о наших жизнях тоже.

Судьи вернулись на сцену. Вспыхнул свет, подавая знак, что судьи готовы объявить результаты.

– Скажи мне, – прошептал Дилан мне на ухо, когда шум начал стихать, – что плохого случится с тобой, если все узнают ваш секрет?

– Я потеряю его. – Вот она, правда. Единственная правда за всю мою прожитую жизнь во лжи. – Я понимаю, что ты не считаешь его хорошим отцом, но он единственный, который у меня есть. – Я заметила маму, приближающуюся к нам с бокалом вина в руке. Она улыбалась мне. Моя мать так гордится мной. Моя такая слабовольная мама. – И она тоже потеряет его.

Дилан проследил за моим взглядом.

– Справедливо, – ответил он. – Ты можешь принимать решения только за себя, а не за маму. Но, возможно, пришло время и для твоей матери определиться с выбором.

По залу пронесся металлический скрежет из микрофона, который настраивала доктор Кавел. Вокруг наступила тишина.

– Я хочу поблагодарить всех вас за участие в этом вечере.

Моя мама встала рядом со мной и, наклонившись, спросила:

– Это один из твоих профессоров? Она очень красивая.

– Да, мама, – ответила я, закатывая глаза. – Плюс ко всему, у нее степень доктора философии,³¹ и она является обладателем стипендии фонда Альфреда Слоуна.

Уголком глаза я заметила застывшую фигуру Дилана. Я практически слышала, как кусочки мозаики в его голове встают на свои места. В конце концов, он понял, почему его мнение о моей внешности льстило мне, но я не считала его важным.

Я думала о том, что мама будет делать без помощи отца. Ей придется серьезнее относится к своему искусству или к работе, за которую она возьмется. Я вспомнила о том времени, когда встал вопрос о поступлении в государственный университет, а не в Кантон. Тогда мама приняла сторону отца... Я вспомнила о том, что она сказала после того, как отца, который всё еще злился на мой визит к нему, выписали из больницы. Мы с твоим отцом не пришли к взаимному согласию по этому вопросу. Может быть, действительно пришло время перемен?

– Как вы знаете, – начала доктор Кавел, – симпозиум научных проектов в первом семестре является одним из самых престижных конкурсов для студентов факультета биоинженерии Кантона, и я очень рада, что в этом году урожай работ был одним из самых конкурентоспособных и впечатляющих. Каждый студент, который представил сегодня свой проект, может чрезвычайно гордится проделанной работой и вкладом в эту развивающуюся область. Я с нетерпением ожидаю увидеть, какие проекты вы нам продемонстрируете в новом году.

В зале раздались редкие аплодисменты.

– А сейчас наступил тот момент, которого вы все ждали. Победителем симпозиума, и обладателем чека на пять тысяч долларов становится... – Она сделала паузу. Я глубоко вдохнула. Дилан схватил меня за руку. – ...Элейн Сан, за свою работу «Адресная доставка лекарств с помощью наночастиц в область предстательной железы, пораженной раковыми клетками с использованием мини-антител PD-36».³²

Все кости в моем теле превратились в желе. Я съёжилась. Моя рука, находящаяся в руке Дилана, вспотела. Мы проиграли. Мы проиграли?

– Похлопай, – прошептал он. – Она же твой друг.

И я начала хлопать. Слезы жгли мне глаза, пока я приветствовала Элейн. Она вышла на сцену с сияющей улыбкой на лице, которую я ранее никогда не замечала у нее, чтобы получить награду и конверт с чеком. Она и доктор Кавел позировали фотографам.

Я была рада за нее. Конечно, рада. И, разумеется, я не собиралась вести себя как жалкий неудачник, подобно тому, как вела себя она, когда проиграла Дилану на первом курсе. Элейн тоже надрывала свою задницу, и она заслужила награду. Она победила в честной борьбе, предоставляя нам свое время в лаборатории, когда это было необходимо. Ее вины в нашем проигрыше не было.

Сзади к нам подошел профессор Юэ.

– В следующий раз вам повезет. У вас отличная, достойная победы презентация, но биотопливо – камень преткновения в Кантоне. Половине судей из «Хем» плевать на всё, что не имеет форму таблетки.

Я кивнула, стараясь сохранять лицо. Для большинства участников конкурса проигрыш – всего лишь незначительное разочарование. Для них это одно небольшое важное выступление, которое никак не повлияет на резюме. Проиграв, они просто вернутся к подготовке к выпускным экзаменам.

Куда тяжелее готовиться к выпускным экзаменам, если не имеешь представления, где достать деньги на учебники. Мне придется взять перерыв на семестр. Это единственный вариант. Я могла бы получить работу в нескольких местах, накопить деньги, возможно, мне позволят сохранить стипендию. Может, мне удастся взять еще кредит. Или несколько.

Аплодисменты все продолжали и продолжали звучать, перерастая в овации, одновременно с усиливающимся гулом в моих ушах.

– Хочешь убраться отсюда? – спросил меня Дилан, но я едва могла разобрать его слова.

Я в отчаянии покачала головой. У меня нет времени, чтобы побыть со своим парнем и обсудить с ним, что делать дальше. Это путь в никуда. Я оказалась в тупике.

Я отстранилась от него, пробормотала маме, что встречусь с ней дома, и покинула зал. На улице шел дождь, с неба хлынули холодные промозглые капли. Я села в машину, сорвала пиджак и выдернула все эти шпильки. Красивый прикид не помог: ни образ сексуальной библиотекарши, ни анимированная графика, ни безупречность науки. Если они хотели вручить приз только биомедикам, то им следовало прописать это в правилах.

Глупый Кантон и их идиотские дорогие, самые лучшие в стране образовательные программы. Как же я их ненавидела. Они меня и погубили. Все фантазии Дилана о звездной паре ученых вылились в то, чем они были на самом деле – мечтами. Даже со стипендией я не могла позволить себе обучение в Кантоне. А Колорадо? Ха. Летом мне придется вкалывать на двух работах, чтобы выбраться из дыры, в которую я себя закопала за один семестр. А впереди маячил весенний семестр, с новыми книгами, новыми тарифами, новыми счетами.

– Мне понадобятся три работы, – выезжая из кампуса, пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь. Я должна бороться, верно? Даже если мне придется потерять семестр, даже если придется жить с мамой, я сделаю всё, чтобы закончить учебу в Кантоне. Даже если придется пахать на трех работах.

Лучше поздно, чем никогда, верно? В последнее время я халатно относилась к своей работе в «Верде», сосредоточив свое внимание на учебе, а не на работе. О, кого я обманываю? Я прогуливала работу, только когда занималась с Диланом. Я оправдывала себя тем, что, если мы с Диланом будем работать достаточно усердно, то выиграем конкурс, и мне удастся компенсировать все упущенные чаевые.