Текст книги "Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт"
Автор книги: Витезлав Незвал
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
У пруда хорошо, а на выгоне ещё лучше. Коровы спокойно пасутся и не очень самовольничают. Если на дороге загудит автомобиль, они озираются, а некоторые с перепугу бегут к дороге и хотят домой вернуться. Подпаски со всех ног бросаются за ними и пригоняют обратно. Остальные мальчишки им помогают.
На выгоне весело, а на жнивье грустно. На полях пусто, и жнивьё тянется далеко-далеко, до самого леса. Ещё хорошо, что на жнивье гуси; без гусей поля вовсе были бы грустные, и дул бы с них ветер. Пока что он с них не дует. День стоит прекрасный и голубой. Жнивьё даже не шевелится, и поют сверчки.
Потом приходят мальчишки и глядят на пастуха. Если пастух сердитый, шляпа у него съехала на лоб, и глядит он не поймёшь куда. Ещё он кричит мальчишкам, чтобы отправлялись восвояси. И набивает трубку. А когда набьёт трубку, сдвинет шляпу на ухо и утрёт лоб. И сразу же настроение у него становится получше.
Если пастух добродушный, мальчишки садятся вокруг и слушают, о чём он рассказывать будет. Сперва он прогоняет подпасков, чтоб за скотиной глядели, а потом рассказывает.
Рассказывает, как цыгане приходят поздним вечером и воруют у людей куриц. Ночью коней из конюшни уводят, а чтобы не было слышно, обматывают лошадиные копыта войлоком. Хозяин проснётся и выстрелит в воздух. Цыгане убегут, и конь спасён.
Пастух рассказывает ещё, как играл в оркестре на флейте, и даже, бывало, по большим праздникам.
И тут же заиграет песню:
Шевелитесь, мои кости, Или не возьму вас в гости!
Мальчишки просят сыграть ещё, а потом это же самое спеть. И пастух им играет, а потом поёт то, что сыграл:
Грустное известье
Всюду разнеслося —
В монастырь невесте
Уходить пришлося.
И скажет:
– Вот выйдет она из того монастыря, мы и споём дальше.
– А ещё не вышла? – спросят мальчишки.
– Ещё нет, – скажет пастух.
– А когда выйдет? – спросят мальчишки.
– Когда дождь пойдёт и высохнет, – скажет пастух и засмеётся.
Потом сыграет и споёт вот какую песенку:
Выиграли в рулетку
Старую жилетку!
Кто её желает,
Пусть и надевает!
«Отдадим дедуле?» —
«Он вздремнул на стуле!»
«Может, бабке впору?» —
«Не болтайте вздору!»
«Может, впору Смерти?
Просим вас, примерьте!
Если узковата,
Сам сношу, ребята!»
Ещё пастух играет и поёт вот какую песню:
Стрекоза в тепле жила,
Под периною спала.
Но взяла ушла из дому
И в окно стучит к портному.
А портной не отвечает,
Стрекозу не привечает.
Та стучится к гончару,
А гончар: «Не отопру!»
И пошла она в своё
Стрекозиное жильё.
Потом пастух скажет мальчишкам, чтоб они оставили его в покое, и мальчишки один за другим убегают. Убегают они на дорогу ждать почтальона.
У почтальона красивая шляпа, и он ездит на велосипеде. За спиной у почтальона большая чёрная сумка, а в ней всё-всё есть. Есть там открытки с сердечным приветом и поцелуями. Ещё есть письмо, где написано, что бабушка расхворалась и не приедет. Пастуху ни письма, ни открытки никогда ни от кого не придёт. Зато он спросит почтальона, что новенького. Почтальон спрыгнет с велосипеда, чтобы педали в гору не крутить, и скажет, что с него просто течёт – такая жарища! Потом расскажет, что где новенького.
Почтальон знает всё. Он ездит от деревни к деревне и повсюду всё узнает. Все ему рады и все его ждут.
Потом почтальон уедет, и в деревне прозвонят полдень. Пастух опять хлопает кнутом, а подпаски разбегаются, чтобы согнать скотину с выгона. Они гонят её по домам. На дороге опять поднимается пыль, а в деревне отворяются все ворота. Коровы спешат домой, чтобы хозяйки их подоили. Молоко струйками течёт в подойник, пенится и хорошо-хорошо пахнет.
Иногда случается большое несчастье. Корова раздуется, и ей очень больно. Она лежит и стонет, а у всех в глазах слёзы. Хозяин печалится, что корова пропала, и всё время в хлев заглядывает – вдруг да коровке полегчало. Другие коровы грустные и очень испуганные. Они не мычат, а только мотают головами, чтобы отогнать мух. Потом коровке полегчает, и она спит. Когда после полудня на деревенской площади пастух снова хлопает кнутом, коровушка остаётся дома. Она одна во всём хлеву, и вся семья ходит на неё глядеть. Все рады, что ей полегчало. Потом люди опять идут работать, и всё хорошо.
Вдруг ударяют холода. За пастбищем большая каменоломня, но из неё ветер не дует. Дует он теперь со всех жнивъёв. После обеда по небу несутся тучи, но ни дождинки из них не падает. Везде грустно. Мальчишки, потому что грустно, собирают ботву и зажигают костёр.
Когда мальчишки зажигают костёр, сразу же наступает осень. Ласточки собираются в стаи и улетают в чужие земли. Гнёзда остаются пустыми, а мальчишки прыгают через костры. Они пекут картошку, и руки у них красные и закоченевшие.
Пастух поёт вот какую песню:
Уж ты, осень, осень,
Дождики с утра!
Не спеши к нам очень,
Не пришла пора!
Принесёшь ты, осень,
Грустные дожди,
Просим тебя очень:
Малость подожди!
Воротися, лето,
Веселей нам будет.
Если не вернёшься,
Наших дней убудет.
Если не убудет —
Унесёт их дождик,
Так судьбина судит,
Так гудит гудошник.
Грустно отгудел он
В лад дуде бузинной,
Был гудошник этот
Нашею судьбиной.
Уж ты, осень, осень,
Дождики с утра,
Не спеши к нам очень,
Не пришла пора!
Но осень не ждёт. Она приходит и везде остаётся. Деревья трясут верхушками и сбрасывают листья. Утро наступает поздно, а проходит быстро. Моросит дождь. Осень.
И пастбища уже не будет.
Глава сороковая, в которой Анечка-Невеличка, Соломенный Губерт и чёрный Козёл пускаются в путь
КОГДА АНЕЧКА-НЕВЕЛИЧКА закончила свой рассказ, чёрный Козёл заблеял и свесил голову.
– Ишь загрустил, знает, что придёт осень и он уже не сможет проказничать, как проказничал всё лето.
– Разве он проказничал всё лето? – спросил Соломенный Губерт.
– Ой проказничал! – ответила Анечка-Невеличка.
– Я и не знал, что при этом бьют зеркала, рвут картинки и всё вокруг! Анечка засмеялась, протёрла глаза и сказала:
– Я просто перепутала…
– Что?
– …нахожусь ли я в Гдетотам или на выгоне! Я так ясно слышала, как поёт наш пастух, что чуть не перестала быть в Гдетотам.
– Зато я не перестал! И поэтому перейдём к делу!
– К какому?
– К путешествию по следам нашего Большого Друга.
И Соломенный Губерт спрыгнул с подножки циркового фургона. За ним спрыгнула Анечка. В руках она держала чёрный платок, не перестававший шевелить уголками, и спрыгнула осторожно, чтобы не повредить ни чёрному платку, ни маленьким Муравьям, чинно в нём сидевшим. Последним спрыгнул чёрный Козёл и, оттого что его не бросили, радостно заблеял.
Но тут случилось непредвиденное событие – они ведь забыли завязать глаза! Поэтому Дракон сразу проснулся, забеспокоился и, увидев столько глаз – Анечкины, Губерта и Козла, – встал на дыбы, с шипением выпустил из ноздрей искры, несколько раз подпрыгнул и помчался во весь опор, покатив за собой фургон.
– Мы кое-кого забыли! – воскликнула Анечка, словно бы намереваясь броситься вдогонку удалявшемуся цирковому фургону.
– Кого же? – спросил Соломенный Губерт. – Трёх Сирен! Что с ними теперь будет?
– Наверно, Дракон увезёт их в морской замок.
– И опять они станут заманивать мореходов?
– Конечно!
– Тогда хорошо, что маленькие белые Муравьи с нами, а то бы Дракон тоже увёз их на морское дно, – сказала Анечка и вздохнула.
Соломенный Губерт между тем уставился в одну точку, словно не мог на что-то наглядеться. На что же он глядел? На что он глядел?
Глядел он на зелёную щепку, которая то взлетала в воздух, то падала наземь. Взлетала и падала.
– На что это вы глядите? – спросила Анечка.
– На зелёную щепку, которая то взлетает, то падает.
– Это Кобылка!
– Ну и ну! Вам уже лошади мерещиться стали!
– Разве я сказала «лошадь»? Я сказала «кобылка»!
– То есть маленькая лошадка!
– Да нет же! Это Кузнечик Луговой, или, по-нашему, Кобылка! – объяснила Анечка. И верно, это была Луговая Кобылка. Соломенный Губерт знал Лугового Кузнечика только по картинкам, поэтому он обрадовался, увидев живую Кобылку, и стал внимательно её разглядывать. Внезапно, хлопнув себя по лбу, он сказал:
– И всё же я прав! Это маленькая лошадка!
– Опять вы за своё!
– Знаю-знаю, это Луговая Кобылка, но нет никакого сомнения, что она была лошадью!
– Какой такой лошадью?
– Цирковой, на которой вы ездили! На ней маленькое Седло! Взгляните-ка! Анечка-Невеличка пригляделась и увидела на Кобыл-киной спине маленькое Седло.
Кобылка между тем скакала по следам Большого Друга, ни разу не промахиваясь мимо следа.
– Пойдёмте за ней и поглядим, скачет ли Кобылка по следам случайно, или потому что нас куда-то ведёт, – предложил Соломенный Губерт.
Они пошли за Кобылкой и шли до тех пор, пока не пришли к странному распутью, от которого расходились четыре дороги.
Возле первой дороги был указатель:
НАЗАД ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ,
возле второй —
В ЗООЛОГИЧЕСКИЙ САД,
возле третьей —
В ЦАРСТВО КУКОЛ,
возле четвёртой —
К ПОСЛЕДНЕМУ ПРИКЛЮЧЕНИЮ.
– Какую выбираете? – спросил Соломенный Губерт.
– Я бы все выбрала.
– Можно только одну. А какую – дело запутанное! Придётся распутывать… – и Соломенный Губерт задумался.
Вдруг чёрный носовой платок так старательно зашевелил ушами, что Анечка даже удивилась.
– Видно, я сделала тебе короткие уши! – сказала она, развязывая узел на платке.
Но стоило ей развязать платок, как все маленькие белые Муравьи разбежались, словно больше им в платке не сиделось.
– Муравьям больше не сидится в носовом платке! – сказала Анечка Соломенному Губерту.
– Помолчите! – ответил тот. – Вы же видите, что я распутываю!
– Проще развязать! Я вот развязала платок, и Муравьи очень обрадовались.
– Откуда это видно?
– Они дружно идут в колонну по два.
– По какой дороге?
– По третьей, кажется…
– Значит, в Царство Кукол! – уверенно сказал Соломенный Губерт.
– Я тоже пойду с ними! Чтобы не расставаться.
И Анечка хотела было ступить на дорогу «В ЦАРСТВО КУКОЛ», но Соломенный Губерт удержал её.
– Глядите, Муравьи уже не идут в колонну по два!
Действительно, Муравьи уже не шли в колонну по два! Шли они теперь очень странно – каждый в свою сторону, а потом все вдруг остановились.
Почему они остановились? Почему же они остановились?
Соломенный Губерт долго приглядывался, пытаясь понять, почему они остановились, и вдруг ему стало казаться, что перед ним уже не Муравьи, а как попало расположенные чёрточки. Он сказал об этом Анечке, и Анечка тоже увидела вместо Муравьёв как попало расположенные белые чёрточки.
– Похоже даже на буквы! – сказала она.
– Правильно! Это письмо! – подтвердил Соломенный Губерт и начал читать его как положено – слева направо.
И странное же слово составили маленькие белые Муравьи! Вот какое составили они слово:
ИЧЕРТСВОД
– Ты слыхали когда-нибудь такое дурацкое словечко? – спросил Соломенный Губерт. – Я его даже выговорить не могу!
– Попробую я прочитать, – сказала Анечка. – И – ЧЁРТ – С – ВОД! – прочитала она по складам, потом подумала и воскликнула: —Они написали «И чёрт с вод!». Они хотят нас предупредить, а мы и сами знаем!
– Про что это вы?
– А вот про что! Ведь что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты?
– Верно.
– А шептал кто? Водяной куст?
– Фонтан шептал.
– Пусть Фонтан! А разве с Фонтаном не подстроил всё тот, из-за кого у нас хлопоты? – и Анечка показала на чёрного Козла.
– Ну он.
– Вот и получается «И чёрт с вод»!
– Здесь написано не «чёрт», а «черт»! – сказал Соломенный Губерт. – И значит, ничего не получается!
Пока Анечка обескураженно молчала, он получше пригляделся к странному слову и прочитал его справа налево.
Стоило прочесть слово наоборот, и оно перестало быть непонятным, потому что получилось:
ДО ВСТРЕЧИ
– Муравьи на прощанье говорят нам «До встречи». Прочитайте по складам справа налево!
– Раз они с нами прощаются, значит, мы больше не увидимся! – грустно промолвила Анечка-Невеличка.
– Увидимся! «До встречи» означает, что будет встреча!
– И мне не обязательно идти в Царство Кукол?
– Не обязательно.
– До встречи, наши маленькие белые Муравьи! До встречи, наши маленькие белые братья! До встречи, наши Маленькие Негритята! – сказала Анечка-Невеличка и стала махать чёрным платком.
Стоило ей помахать чёрным платком, как он вырвался из её руки и, словно уносимый ветром, полетел над второй дорогой, возле которой стоял указатель
В ЗООЛОГИЧЕСКИЙ САД
– Ой, платок улетел! – крикнула Анечка и хотела броситься вдогонку, но Соломенный Губерт удержал её и сказал: Не мешайте ему.
– Но ведь чёрный платок – это наш чёрный Кролик!
– Потому и не мешайте ему лететь в Зоологический Сад. Ведь Кролик в Зоологическом Саду жил.
– Тогда надо бы его проводить!
– Зачем? Мы ещё встретимся. Он ведь машет нам, – сказал Соломенный Губерт. И правда, платок летел и махал им. Когда машут, это тоже значит «До встречи».
– До встречи, чёрный платок! До встречи, наш милый Кролик! Передай привет Кораблю Пустыни! – кричала Анечка-Невеличка, махая рукой вслед платку.
Между тем Муравьи снова построились в колонну по два и дружно зашагали по дороге «В ЦАРСТВО КУКОЛ». Шли они быстро и быстро превратились в крошечные точки. Потом и точки исчезли. Платок исчез тоже.
– Остались две дороги, надо на что-то решиться! – сказал Соломенный Губерт.
– Я выбираю дорогу «НАЗАД ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ»! – быстро решилась Анечка-Невеличка. Едва она это сказала, чёрный Козёл, до тех пор смирно лежавший, вскочил, трижды подпрыгнул и помчался сломя голову по дороге «НАЗАД ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ». Анечка бросилась было за Козлом, но Соломенный Губерт удержал её:
– Я вам не позволю вести чёрного Козла НАЗАД ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ!
– Почему?
– Потому что если чёрный Козёл побежал НАЗАД ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ, он должен превратиться в господина Антонио, причём в злого господина Антонио, который может вас обидеть.
– А если он ещё дальше пойдёт НАЗАД ПО СОБСТВЕННЫМ СЛЕДАМ, превратится он в купца Абабу или нет? – спросила Анечка.
– Конечно, превратится!
– Значит, у него снова будут слитки золота?
– Значит, у него снова заведётся насекомое, которое станет перекусывать каждый день по волосу, – ответил Соломенный Губерт.
Козёл между тем удирал и ни разу не оглянулся.
– Его-то уж мы больше не увидим, – сказала Анечка-Невеличка. – Он ведь ни разу не оглянулся и не помахал нам…
– Не больно нужно! Кстати, нам осталась только одна дорога – «К ПОСЛЕДНЕМУ ПРИКЛЮЧЕНИЮ»! – ответил Соломенный Губерт.
Едва он сказал это, откуда ни возьмись, выпрыгнула Кобылка, про которую они совсем забыли, и, словно бы приглашая следовать за собой, поскакала по дороге «К ПОСЛЕДНЕМУ ПРИКЛЮЧЕНИЮ».
Куда вела эта дорога? Куда же она вела?
Вела она к высокой Стене, на которой было написано:
– Придётся вернуться к распутью! – сказала Анечка, когда Соломенный Губерт прочёл обе надписи.
– Зачем?
– Если вы умеете прыгать через высокие стены, вам возвращаться незачем. А я прыгать через них не умею, поэтому вернусь.
– Я тоже не умею!
– Значит, вернёмся вместе?
– Этого бы я никому не советовал! Хоть мы и не умеем, некоторые всё же умеют. Кобылка, например.
– Кобылка-то умеет! Но что из этого?
А разве на ней нет Седла?
Есть. Но на таком малюсеньком даже мой мизинец не уместится!
– А вон ту вещь видите? – Соломенный Губерт показал в сторону красного баллона. – Это баллон с воздухом. Кобылка перенесёт нас с помощью воздуха!
– Как?
– А вот как! – сказал Соломенный Губерт и поймал зелёную Кобылку.
Та, как видно, совсем не испугалась и спокойно уселась на его ладони. Он же принялся рассматривать маленькое Седло на Кобылкиной спине и, заметив в нём крошечную пробку, вытащил её и пустил в Седло воздух из баллона. Седло стало увеличиваться, увеличиваться, пока не сделалось таким большим, что зелёную Кобылку вообще невозможно было под ним разглядеть.
Выключив воздух, Соломенный Губерт предложил Анечке не раздумывая усесться в Седло и не раздумывая уселся сам. Анечка раздумывать не стала и тоже уселась в Седло.
Спустя мгновение, Седло подпрыгнуло, но только чуточку, потом подпрыгнуло повыше, затем подпрыгнуло ещё выше, пока не подпрыгнуло так, что перелетело через Стену.
Что было за Стеной? Что же было за Стеной?
ЧАСТЬ ПЯТАЯ –
Последнее приключение
Глава сорок первая, в которой Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт оказываются за Стеной Последнего Приключения
КОГДА СЕДЛО ПЕРЕЛЕТЕЛО СТЕНУ, Соломенный Губерт упал на что-то упругое, и его даже подбросило. Анечка тоже упала на что-то упругое, и её тоже подбросило. Оба при этом сильно стукнулись лбами, и послышался хруст, словно бы разбилась фарфоровая чашка.
– Извините, я не нарочно! – сказал Соломенный Губерт.
– Да мне не больно. А вам?
– Ни капельки.
– Неужели? Вы же, как кукла, раскололись, – сказала Анечка.
– Никому бы не советовал так думать! Сами вы раскололись, как кукла! Анечка-Невеличка в испуге потрогала лицо, и в руке У неё оказался какой-то черепок.
– Глядите, осколок разбитой куклы! – воскликнула она.
Соломенный Губерт потрогал своё лицо, и в руке его тоже оказался осколок разбитой куклы.
– Да у вас же на лице фарфоровая скорлупа! Хотите, я её сниму? – предложила Анечка. Точно такая же скорлупа оказалась на лице и у неё. Стоило им снять фарфоровые скорлупки, и оба перестали быть похожи на кукол.
– Вы опять Соломенный Губерт! – сказала Анечка.
– А вы опять Анечка-Невеличка! – сказал Соломенный Губерт и добавил: – Интересно, где мы находимся?
Находились они на Большой Парусине, растянутой у подножия высокой Стены. Рядом – тоже на Парусине – слегка покачиваясь, лежало перевёрнутое Седло.
– А где Кобылка? – спросила Анечка-Невеличка.
– Сейчас узнаем.
Соломенный Губерт огляделся и вскоре обнаружил, что Кобылка преспокойно сидит на Анечкиной голове и, словно бы разминая ножки, похрустывает коленками. Стоило Соломенному Губерту сказать про это Анечке, как зелёная Кобылка перепрыгнула на голову ему, потом снова на Анечкину и обратно. Она явно разминала ножки, а размяв их как следует, прыгнула на Парусину, отскочила от неё и перемахнула через Стену.
Парусина сразу же стала опускаться всё ниже и ниже, пока не расстелилась по земле.
– Мы на каком-то дворе! – воскликнула Анечка. Это и правда был двор. Вокруг него возвышались столбы, упиравшиеся в свод, а посредине стояла нарядная Карета.
– Похоже, мы в Замке! – продолжала Анечка и тут же оглянулась. Ей показалось, что сзади кто-то повторил её голосом:
«Похоже, мы в замке!»
– Мы в замке! – подтвердил Соломенный Губерт, и кто-то позади него подтвердил его же голосом:
«Мы в замке!»
Анечка-Невеличка поглядела по сторонам, но никого. Однако Соломенный Губерт и слышать об этом не хотел: ведь что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты. Ещё он сказал, что недурно бы поиграть с Эхом, пока тому не надоест повторять каждое слово. Анечке-Невеличке сразу захотелось узнать, сможет ли Эхо повторить целое стихотворение, и Соломенный Губерт взялся это проверить.
Жил-был один Король,
Король, пугливый столь,
Что не было персон
Пугливее, чем он.
За шахматной доской
Он трясся день-деньской,
Боясь, что верный мат
Таит любой квадрат.
Король терпел урон —
Лишился пешек он.
Потом в честном бою
Он потерял ладью.
А потеряв ладью,
Сказал второй – «адью!»,
Поскольку и она
Была обречена.
Напрасно вы, слоны,
На битву высланы, —
Король теряет в ней
Ещё и двух коней.
Впредь, королева, вы —
Не королева вы!
И ты уж не король,
Король, пугливый столь!
Эхо исправно всё повторяло, и получилось вот
Жил-был один Король,
Король, пугливый столь,
Что не было персон
Пугливее, чем он.
За шахматной доской
Он трясся день-деньской,
Боясь, что верный мат
Таит любой квадрат.
Король терпел урон —
Лишился пешек он.
Потом в честном бою
Он потерял ладью.
А потеряв ладью,
Сказал второй – «адью!»,
Поскольку и она
Была обречена.
Напрасно вы, слоны,
На битву высланы, —
Король теряет в ней
Ещё и двух коней.
Впредь, королева, вы —
Не королева вы!
И ты уж не король,
Король, пугливый столь
Анечке-Невеличке понравилось, как Эхо повторяло за Соломенным Губертом каждую строчку, и она тоже стала говорить стихотворение, а Эхо снова усердно вторило:
Жил-был один звонарь, Жил-был один звонарь,
Он просо прятал в ларь, Он просо прятал в ларь,
А там сидела мышь А там сидела мышь
И ела с маслом шиш; И ела с маслом шиш;
От удивленья мышь От удивленья мышь
Себе сказала «кыш!» Себе сказала «кыш!»
И стала в выходной И стала в выходной
Коровою одной; Коровою одной;
Коровой? Почему? Коровой? Почему?
А потому что – м-му-у! А потому что – м-му-у!
– А будет ли Эхо себя бранить? – поинтересовался Соломенный Губерт и крикнул – Эхо – дурья башка!
«Эхо – дурья башка!» – сказало Эхо.
Анечке-Невеличке тоже захотелось проверить терпение Эха.
– Эхо – абрикосовый кнедлик! – крикнула она. «Эхо – абрикосовый кнедлик!» – послушно крикнуло Эхо.
Тогда, чтобы Эхо не обиделось, Анечка громко сказала, что Эхо – послушная девочка, и Эхо согласилось, что оно – послушная девочка.
Вдруг стоявшая посреди двора Карета ни с того ни с сего поехала и стала ездить ВОКРУГ ДА ОКОЛО.
– С чего это она? Да как быстро! Даже колёс не сосчитать! – удивилась Анечка. Соломенный Губерт не мешкая кинулся считать колёса.
– Сосчитал! – крикнул он, запыхавшись. – У неё на одно колесо меньше, чем надо! Всего три. Значит, где-то должно быть колесико, как ни вертись!
– А если его нету, как ни вертись?
– Тогда мы его найдём?
– Где же его искать?
– По всему Замку! – уверенно сказал Соломенный Губерт. Едва он это сказал, Карета перестала ездить и остановилась.
– Видали? – воскликнул Соломенный Губерт. – Она обрадовалась, что мы будем искать четвёртое колесо! Пойдёмте-ка для начала вон в ту дверь!
И Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом пошли вон в ту дверь. Что за ней оказалось? Что же за ней оказалось?
Глава сорок вторая, в которой Соломенный Губерт с Анечкой-Невеличкой ищут четвёртое колесо
ЗА ДВЕРЬЮ ОКАЗАЛАСЬ КОМНАТА, а в комнате не оказалось ничего, кроме двух скамеек, перед которыми стояло нечто странное. Соломенный Губерт решил было, что это какой-то неведомый зверь, однако Анечка-Невеличка назвала странный предмет Разувайкой.
– А для чего она? – спросил Соломенный Губерт.
– Чтобы разуваться! – сказала Анечка-Невеличка.
– Придётся разуться – на нас сапожки! – сказал Соломенный Губерт. – Мы же в приличном доме и можем наследить!
Он упёр в Разувайку сперва один, потом другой сапожок, и Разувайка тут же разула его. Потом Разувайка так же ловко разула и Анечку.
Едва с разуванием было покончено, сапожки – до колена, не выше – построились попарно и куда-то пошли.
– Опять ходят! Хоть бы мы к полу не прилепились! – испугалась Анечка.
– Пошли за ними! А то уйдут! – сказал Соломенный Губерт.
Они последовали за сапожками, и те привели их к каким-то дверям с надписью «ЛАБИРИНТ».
– Кажется, вы потеряете меня! В Лабиринте легко заблудиться, – сказал Соломенный Губерт.
– Может, не входить? – испугалась Анечка, но двери отворились, и за ними в полумраке послышался приятный голос, пропевший следующее:
В Таинственном Замке Шкатулку найдёшь, Волшебную Дудку В шкатулке возьмёшь, Дудеть в неё будешь – Русалку пробудишь!
– Вы когда-нибудь видели Русалку? – спросила Анечка.
– Никогда! А если Русалка такое же зловредное существо, как Сирены, я вообще предпочёл бы с ней не знакомиться!
Анечке, наоборот, очень захотелось познакомиться с Русалкой, и поэтому, когда обе пары сапожков зашагали туда, откуда доносился приятный голос, она, взяв за руку Соломенного Губерта, смело вошла в Лабиринт.
Двери позади моментально захлопнулись, и оба очутились в непроницаемой темноте.
– Видите, что вы натворили, вздумав знакомиться с Русалкой! – сказал Соломенный Губерт.
– Но ведь это вы первый захотели в Лабиринт.
– Откуда я мог знать, что в нём Русалка?
– Держитесь за меня, а то потеряемся! – сказала Анечка.
– Я не из тех, кто теряется! – ответил Соломенный Губерт и крикнул: – Если сейчас же не станет светло, я вызову темноту на единоборство!
В ту же секунду разлился такой ослепительный свет, что Соломенный Губерт даже прищурился. Анечка-Невеличка – та просто испугалась и закрыла глаза.
И все Соломенные Губерты стали ходить ВОКРУГ ДА ОКОЛО Анечек, жалобно глядевших одна на другую. При этом Соломенные Губерты гордо распевали:
Я малыш, вы говорите?
Вы на мускулы взгляните!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Слабый я, вы говорите?
Да от страха не помрите!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Глупый я, вы говорите?
И утопнете в корыте!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Что хотите говорите —
«Караул» не заорите!
Ать-два! Станьте в строй!
Шире шаг! Рота, стой!
Распевая, Соломенные Губерты становились в строй, останавливались на месте как вкопанные и опять шли вперёд, пока вдруг все куда-то не подевались. А когда они куда-то подевались, исчез и тот, который любил поговаривать «Я бы этого никому не советовал!» и всех вызывать на единоборство.
Как стало страшно! Анечки-Невелички остались совсем одни! Не зная, что делать, они всплескивали руками и горько причитали:
Горе нам, горе нам,
Не поверили мы вам,
Милые дружочки,
Кошки и щеночки!
Малые мы деточки,
Глупые мы девочки,
Беспонятливые клушки,
Помогите нам, лягушки!
Прыг-скок! За порог!
Эта выйди вон!
С последними словами грустной считалки Анечка-Невеличка указала на одну из бесчисленных Анечек. Та указала в свою очередь на неё, а все остальные стали указывать друг на дружку. Но так как все в конце концов указали на Анечку-Невеличку, она прыгнула – прыг-скок! – за порог, – и все Анечки вмиг куда-то подевались, а сама Анечка-Невеличка оказалась на красивой галерее рядом с Соломенным Губертом, который просто за бока хватался от смеха.
Над чем же он смеялся? Над чем он так смеялся?
Смеялся Соломенный Губерт над Мартышкой, которая сидела в большом кресле и что-то вышивала. Мартышка глядела то на иголку, то на нитку, не зная, вдеть ли ей нитку в иголку или иголку в нитку, пока наконец не разобралась и не вдела нитку в иголку. Стоило ей, однако, сделать стежок, как нитка выскочила из ушка, и Мартышка снова стала соображать, вдеть ли ей нитку в иголку или иголку в нитку.
Она так была увлечена, что не заметила Соломенного Губерта, хотя тот просто за бока хватался от смеха. Не заметила она и Анечку, когда Анечка появилась на галерее.
Между тем Соломенный Губерт встал перед Мартышкой, положил себе на голову пятак, приподнял его, будто шляпу, глубоко поклонился и сказал:
– Спокойной ночи!
Сказал он так потому, что Мартышка начала было подрёмывать над своим рукодельем.
Услыхав, что над ней смеются, она вытаращила глаза, скорчила рожу и замахнулась на Соломенного Губерта кулачком, в котором блеснула иголка.
Тот отступил на шаг, снова поклонился и сказал:
– Простите, что до сих пор не представился! Я – Соломенный Губерт.
Мартышка грозно осклабилась и погрозила лапкой, словно желая прогнать Соломенного Губерта с галереи. Он, однако, не обиделся, взял за руку Анечку-Невеличку и учтиво продолжал:
– А это, с вашего позволения, Анечка-Невеличка! Мартышка надменно прищурилась и взглянула на Анечку, после чего и ей пригрозила лапкой.
– Вы, Мартышка, полагаете, что можете безнаказанно нам угрожать? – заявил Соломенный Губерт. – Что ж, тогда я немедленно вызываю вас на единоборство.
От удивления Мартышка разинула рот и выронила вышивание. Соломенный Губерт ловко схватил его и развернул. А развернув, даже присвистнул, как присвистывали Маленькие Негритята.
– Угадайте, что она вышивала!
– Флажок! Это видно! – сказала Анечка-Невеличка.
– А на флажке что?
– Цветочки?
– Какие там цветочки!
– Сердечки?
– Какие там сердечки!
– Обезьянки?
– Какие там обезьянки!
– Тогда сдаюсь! Сами скажите!
– Она вышивала страшную надпись, которая всё объясняет! – сказал Соломенный Губерт и прочитал: "СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ"
– Страшиле?
– Ну да, Страшиле! Не верите – можете сами прочесть!
И Анечка прочитала по складам:
– СТРА-ШИ-ЛЕ К И-МЕ-НИ-НАМ!
– Интересно бы взглянуть на этого Страшилу! – сказал Соломенный Губерт не столько Анечке, сколько Мартышке. – Вы должны представить нас ему!
Мартышка только хихикнула и принялась скалить зубы то на Анечку, то на Соломенного Губерта.
– Или вы будете говорить, или на вас найдётся управа! – сказал Соломенный Губерт.
– Какая управа? – в страхе спросила Анечка.
– Есть одно заклинание! – И Соломенный Губерт зловеще произнёс:
– Я колдую-ю-ю! В ус не дую-ю-ю!
Мартышка сразу же перестала скалить зубы и съёжилась.
– Подействовало на вас заклинание? – строго спросил Соломенный Губерт, и Мартышка, свесив голову, кивнула.
Тогда Соломенный Губерт спросил ещё строже:
– А где колесико?
Мартышка сперва растерялась, но потом стала шарить по креслу и неохотно протянула Соломенному Губерту маленькое колесико от часов.
– Я же знал, что здесь должно быть колесо!
– Однако вы не знали, что оно от часов, – сказала Анечка.
– Неважно! Важно, что колесо есть, как ни вертись! – И Соломенный Губерт обратился к Мартышке: – Сейчас вы представите нас Страшиле! Только не пытайтесь удрать! Я бы этого никому не советовал! Ведите же нас! – приказал он.
И Мартышка их повела.
Куда повела? Куда она их повела?
Глава сорок третья, в которой Мартышка ведет Соломенного Губерта и Анечку-Невеличку
МАРТЫШКА ВЕЛА СОЛОМЕННОГО Губерта и Анечку-Невеличку по узкому коридору, в конце которого винтовая лестница поднималась в какую-то круглую башню.
И странная же была эта башня! В стенах её оказалось множество маленьких круглых окошек, и под каждым стояло по сундучку.
Завидев первый, Анечка решила, что это и есть заветная шкатулка, где спрятана Дудка, однако Соломенный Губерт сказал:
– Ладно уж, прочту вам, что в сундучке. И прочёл:
ВОТ ЧТО ЕСТ СТРАШИЛА ЗДЕШНИХ МЕСТ
– Жаль, сундучок заперт! – посетовала Анечка.
– Так и быть, отопру вам его, – сказал Соломенный Губерт и прошептал над сундучком своё заклинание.
Тот щёлкнул, отворился, и из него стало так порошить чем-то, похожим на пыль, что Соломенному Губерту, Анечке и Мартышке все глаза запорошило.
– Ну и ну! Страшила пыль ест! – протирая глаза, сказал Соломенный Губерт. – Он, вероятно, просто недотёпа, если порошком питается! Ведите нас лучше ко второму сундучку! – приказал Соломенный Губерт Мартышке и запел:
У Страшилы
Мало силы —
Он слабее всех Страшил!
Он нас очень насмешил —
Всем глаза запорошил!
На втором сундучке было написано:
МАЛЕНЬКИЕ СТРАШИЛЬНЫЕ АНГЕЛЫ
Из него не порошило – в нём летали лёгкие снежные хлопья и так сверкали, и так блестели, что Анечка приняла было их за маленькие шёлковые платьица. Летающий снег просто заворожил Анечку, и она запела:
Хлопья, хлопья, снежный пух!
Может, вы из белых мух?
Я глядеть на вас люблю,
Бабу я из вас слеплю.
Реют мухи, небо звёздно,
Зябко на дворе и поздно.
Хлопья, хлопья, прилетайте
