Текст книги "Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт"

Автор книги: Витезлав Незвал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Выскакиваю из постели и трогаю Самокат. Он-то холодный! Потом ложусь и засыпаю… И вот уже утро!

Я веду Самокат по лестнице, а он громыхает. Дворник выглядывает, но не сердится. Сейчас день, и каждый может громыхать, как хочет! Возле дома пробую проехаться и сразу падаю. Подумаешь, руку поцарапал! Главное – Самокату ничего! Попробую теперь по тротуару. Поехали! Левую ногу поставил на Самокат, правой отталкиваюсь, даже равновесие удерживаю, только не долго. Вот здорово! Правой отталкиваюсь, а левой еду. Чуть под мотоцикл не приехал. Самокат бы тогда в куски разлетелся!..

Еду по парку. Мальчишки орут: «У Губерта Самокат!» Я их не замечаю и катать никого не соглашаюсь. Зато потом всех катаю, и никто не падает. Я тоже больше не падаю.

Когда Самокат в первый раз поцарапывается, я так огорчаюсь, что смотреть на него не хочется. Больше нету у меня нового Самоката. Теперь он поцарапанный.

Ребята говорят, что ничего страшного, у всех, мол, поцарапанные. Ну и что? У всех самокаты старые, а старая вещь человека не радует. Пусть поцарапывается. А у меня был новый Самокат, и он меня очень радовал. Даже больше, чем катание. Я же ещё как следует не покатался, а всё потому, что радовался Самокату.

Но тут меня начинает радовать и катание, а о Самокате я уже не забочусь. Иногда только сотру пыль и потрогаю, какой он гладкий.

Как недолго радует вещь человека! Только-только была новой и уже не новая! После обеда я даже не вспоминаю про то, что у меня новый Самокат, столько уже поездил на нём! Раз – туда! Три – сюда! Только когда приходят мальчишки, которых с утра не было в парке, мне он опять на минутку кажется новым, и я даже никак не могу найти на нём царапину!

Потом до самой темноты катаюсь.

Вечер опять провожу с Самокатом. Он теперь не пахнет так хорошо, как вчера. Он теперь пылью отдаёт. У меня даже в горле пересыхает. Незачем теперь нюхать! Кладу его на стол, но особенно уж не любуюсь. И сразу засыпаю.

На следующее утро первое, про что думаю, – не разучился ли я кататься. Самокат по лестнице уже не веду осторожно. Чего бы человек достиг, если бы всё время осторожничал? Пусть Самокат поцарапывается, только бы мне хорошо каталось. А катается мне так, словно бы он у меня с прошлого года.

Теперь я запросто оставляю его на тропинке, а сам иду играть с ребятами. Когда возвращаюсь – Самокат на месте. Никому и в голову не приходит взять его или поцарапать. Я катаюсь и вообще за него не беспокоюсь. Самое большое, когда остаюсь один, приговариваю:

В торте главное – цукат.

В спорте – быстрый Самокат!

От восхода до заката

Не слезайте с Самоката!

За умеренную плату

Каждому – по Самокату!

Чем ходить вперёд-назад,

Заводите Самокат!

Увлекайся Самокатом —

Станешь важным адвокатом!

Будешь мчать на Самокате

К старой барыне на вате!

Эти стихи называются «Самокат во всех падежах!». Они были написаны на витрине. Я их выучил, когда у всех уже были самокаты, а у меня нет.

Теперь он есть, но я толком не знаю, где он. Он ведь давно стал старым и надоел мне. Однажды, когда я играл и бегал по комнате ВОКРУГ ДА ОКОЛО, я об него больно ударился. Пришлось проучить невежу полотенцем, а чтобы не мешался, выставить в переднюю. В передней темно. Самокат стоял в темноте, и я целых три дня о нём не вспоминал. На четвёртый я опять на нём поездил, а потом Самокат два дня стоял в ванной. Теперь, когда веду его по лестнице, я думаю не о том, что веду его, а о том, кого встречу в парке.

В один прекрасный день Самокат убрали на чердак. На чердаке темно, сквозняк и мыши. Мыши противные, и я брезгую ими.

Прежде чем взять Самокат, я его теперь протираю – такой он пыльный и так его мыши облазили. Беру его с чердака редко. Играю с ним почти безо всякого удовольствия. Хоть пускай даже вымокнет! Мне всё равно. Вымокнет – высохнет. Обдерётся – ободранный будет!

Вот как было с моим новым Самокатом! Вот как не повезёт Самокату, если человек его купит!

Глава сорок восьмая и третья от конца

РАССКАЗЫВАЛ СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ гладко и без запинки.

– Ну и гладко вы рассказываете! Я бы так не смогла – сразу бы застеснялась, – сказала Анечка.

– Кто-кто, а я не из тех, кто стесняется! Мне море по колено! – ответил Соломенный Губерт.

Тётя в испуге побежала к окошку, глянула в него, а потом всплеснула руками и сказала – И правда, вода по колено. И снег пошёл. Это ужасно! Вот почему ты так грустно пела, Русалка!

Русалка печально улыбнулась. Соломенный Губерт украдкой взглянул на неё, и ему показалось, что Русалка немного состарилась.

Рыбушмены испуганно вытаращили глаза и словно бы от холода задрожали.

– Нехорошо, что пошёл снег, – сказала Тётя.

– Почему? – спросил Соломенный Губерт.

– Мы опять станем на год старше…

– А разве это плохо?

– Очень! Мы же выйдем из моды! Очень я, Русалка, боюсь, что из моды выйду!

– Я этого не боюсь… – совсем грустно ответила Русалка.

Анечку её голос огорчил, а Соломенный Губерт – тот даже и не решался взглянуть на Русалку.

– Что это значит «выйти из моды»? – спросила Анечка, чтобы хоть что-то спросить, а Тётя ответила:

– Это значит перестать нравиться. Как в один прекрасный день перестаёт нравиться Самокат, так перестаёт нравиться всё! А что, если и вы из моды выйдете? – обратилась Тётя к притихшим Рыбушменам.

Те сразу загалдели и хором ответили:

– Ну и выйдем! Подумаешь, дело какое! Значит, нас не купит Абаба. Мы только рады будем!

Русалка, улыбнувшись, сказала Рыбушменам, что ей нравится их решимость, но судьба есть судьба, а Тётя прибавила:

– Было так и есть пока! Рыбушмены сразу же дружно запели:

Жизнь по-прежнему легка:

Было так и есть пока!

Нужен всем свой тихий угол.

Наш, к примеру, в Царстве Кукол.

У других он – за витриной,

Третьим лучше под периной.

В море хочется четвёртым,

Пятый бредит мотоспортом.

Два шестых с седьмым поют —

Спать восьмому не дают.

Встал не с той ноги девятый,

А десятый – конопатый!

Жизнь по-прежнему легка,

 Было так и есть пока!

Когда Рыбушмены допели свою бравую песню, Анечка повернулась к окошку и воскликнула:

– Глядите, на стекле Волшебные Растения!

Тётя заохала, что ударил мороз, Рыбушмены застучали зубами, и только Русалка словно бы не слышала Анечкиных слов.

– Нет ли там, случайно, Зеватки Снежнонежной? – спросил Соломенный Губерт и подбежал к окошку.

Зеватка Снежнонежная там была.

Был ещё и Сапожник Холодный Дикорастущий и Кружевножка Лентобантичная и множество всяких других растений, однако теперь все они выглядели как-то безжизненно. Зеватка Снежнонежная не зевала. Сапожник Холодный Дикорастущий гвоздиков не заколачивал. Кружевножка Лентобантичная не скручивалась и не раскручивалась.

Соломенный Губерт ни с того ни с сего стал вдруг соскребать один из лепестков Зеватки Снежнонежной, пока на стекле не получился маленький прозрачный глазок.

Тётя глянула в него и ужаснулась:

– Ах, беда, беда! Всё заволокло! Соломенный Губерт тоже поглядел и подтвердил:

– Правильно! Всю воду заволокло Парусиной, на которую мы упали, когда перескочили Стену Последнего Приключения.

– Я видела, как Парусина прыгала в воду! А Седло на ней? – спросила Анечка.

– На ней! И не пустое! На нём двое сидят! – сказал, нахмурившись, Соломенный Губерт.

– Кто же это, раз вы так нахмурились? – спросила Анечка и поглядела в глазок. – Один похож на человека, у которого Рачьи Клешни! А другой… – сказала она совсем тихо. – А другой на господина Антонио… Я, правда, не совсем уверена…

– Зато я уверен!

– Что это господин Антонио?

– Нет, что это купец Абаба!

– А что у него в руках?

– А вы как думаете?

– Я думаю – флажок! – сказала Анечка-Невеличка.

– А я не думаю, я вижу это собственными глазами!

– Кажется, на флажке что-то написано!

– Вот именно! Но флажок свёрнут, и виден только кончик надписи. Ну-ка прочитайте! Анечка-Невеличка прочитала по складам:

– «Н» и «А» – «НА» и «М» – «НАМ».

– Знаете ли вы, что это? Это надпись «СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ!» – сказал Соломенный Губерт.

– Тихо! Тётя услышит! – зашептала Анечка и вздрогнула. – А не думаете ли вы, что купец Абаба родственник Страшиле?

– Я думаю, что купец Абаба и Страшила – одно и то же лицо! Страшила – Ветер, а у Ветра ведь много лиц, вот он и был то купцом Абабой, то господином Антонио…

– То чёрным Козлом…

– И, если помните, усатым палачом, который проезжал на велосипеде по Заколдованной Площади! – тихо сказал Соломенный Губерт.

Но тут произошло такое, что Анечка просто онемела и перестала слушать Соломенного Губерта.

Парусина всколыхнулась и поползла вверх. Человек, У которого были Рачьи Клешни, подпрыгнул в Седле вместе с господином Антонио, и оба стали подниматься вместе с Парусиной…

– Глядите! Всё поехало куда-то! – прошептала Анечка. – И вроде бы посветлее стало…

– Это оттого, что Парусина поднялась.

– Обрадуйте Тётю! Ой, мы так долго стоим у окошка, что просто невежливо, мы ведь в гостях! – сказала Анечка.

Соломенный Губерт обернулся, чтобы сообщить всем приятную новость, но то, что он увидел, очень испугало его.

Да и как было не испугаться!

В комнате всё словно бы оцепенело. Рыбушмены мелко дрожали и стучали зубами. Русалка сидела, уставясь в одну точку, и едва шевелила губами. Тётя стояла, странно заломив руки.

Анечка-Невеличка подбежала к Русалке:

– Не сердитесь, Русалка, за то, что мы долго глядели в окошко, не сердитесь и поговорите с нами!

Русалка, казалось, не слышала Анечку. Она продолжала шевелить губами, словно бы тихонько шепча что-то.

– Русалка хочет нам что-то сказать! – догадался Соломенный Губерт. – Приложите ухо к её губам!

Анечка так и сделала.

– Ой! – сказала она. – Русалка поёт какую-то песню! И Анечка стала повторять вслед за Русалкой:

Мороз к утру

Весь мир скуёт.

И я умру,

И всё умрёт.

Опять терять

Мне дом родной

И спать опять,

Как ледяной.

Не жить, не петь.

И слёз не лить,

И куклой впредь

Навеки быть.

Утратить речь!

Судьба слепа!

И молвить веч

но па-па-па…

веч но…

веч но… в

еч но па-па-па…

па-па-па

Русалка умолкла. Анечка сквозь слёзы не могла даже слова вымолвить. Она повторила ещё несколько раз вместе с Русалкой:

веч но… веч но

причём всё время всхлипывала, потому что ей казалось, что Русалка тоже всхлипывает. Русалка шепнула напоследок:

. па-па…

Анечка-Невеличка, помахав ей рукой, тоже шепнула:

. па-па

потом отвернулась от Русалки, от Тёти, от Рыбушменов, даже от Соломенного Губерта и горько заплакала.

Соломенный Губерт грустно глядел в пол, и когда Анечка-Невеличка успокоилась, сказал:

– Эх, неудача! Про колесико забыли! Видите, часы остановились. А раз остановились часы, у всех остановились колесики!

– И у Русалки?

– У всех, вам говорят! Погодите-ка! Кажется, Тётя протягивает руки к часам. И у неё, похоже, что-то в руке. Ну да! Колесико! Она, видно, хотела заменить неисправное, но не успела, и часы остановились.

Соломенный Губерт взобрался на кресло и дотронулся до Тётиной руки. Колесико выпало, и Анечка его поймала.

– Вот оно! Ура! Неужели мы сможем всех оживить? – воскликнула она.

– Конечно! Если заменим колесико и починим часы.

Сказав это, Соломенный Губерт стал копаться в механизме, но в часах ведь много колесиков, и поди разберись, какое неисправное!

Для храбрости Соломенный Губерт запел:

Я великий часовщик!

Починю что хочешь вмиг!

Капну масла каплю я

В гусарика с саблею

Или кивер откручу,

Кувыркаться научу.

Киверочек на затылке,

А в головушке – опилки.

Крутим-вертим киверок,

Чтобы сделать кувырок.

Неудача! Ой-ой-ой!

Открутили с головой!

Наконец Соломенному Губерту удалось вставить запасное колесико. В часах сразу что-то загрохотало, и Анечка-Невеличка зачем-то подпрыгнула, причём довольно высоко. Соломенный Губерт тоже зачем-то подпрыгнул и тоже довольно высоко.

– Вы нарочно или нечаянно подпрыгнули? – спросила Анечка.

– Я вообще не думал подпрыгивать. Меня что-то дёрнуло, вот я и подпрыгнул, – сказал Соломенный Губерт и внезапно закачался, точно паяц на ниточках.

– И меня тоже что-то дёрнуло! – сказала Анечка и внезапно тоже закачалась, точно паяц на ниточках. – А часы не идут. Только тарахтят. И Рыбушмены не ожили. Тётя тоже не ожила, и Русалка тоже, – продолжала она.

– Колесико я заменил! Больше ничего нельзя было сделать! – сказал Соломенный Губерт.

Едва он это сказал, как отворились какие-то двери, и появился Человек С Клешнями.

– Дайте-ка руку! – приказал он Соломенному Губерту и звякнул Клешнёй.

Соломенный Губерт почувствовал, что руку его словно бы сжали клещами. Не успела Анечка моргнуть, как он вылетел за дверь.

Поскольку Анечка всё ещё качалась, точно паяц на ниточках, она, чтобы удержать равновесие, протянула Человеку С Клешнями руку и тоже почувствовала, что руку словно бы сжали клещами, и тоже вылетела за дверь.

Тем не менее она ухитрилась оглянуться и увидеть, как из дверей выбежали обе пары сапожков и помчались вслед за ней. В этот момент Клешня отпустила Анечкину руку, и Анечка, словно после сильного головокружения, заморгала и протёрла глаза, чтобы выяснить, куда она попала и с нею ли Соломенный Губерт.

Как же она удивилась, когда протёрла глаза! Она удивилась так, что не могла вымолвить ни слова.

Где она оказалась? Где же она оказалась?

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ

Волшебные часики

Глава сорок девятая, и предпоследняя

– ВЫ ЛЕТИТЕ ИЛИ НЕ ЛЕТИТЕ? – воскликнула Анечка-Невеличка.

– Я? Да я стою на месте! Причём возле вас!

– Нет, летите! Я вижу. И я лечу вместе с вами. А теперь мы падаем вниз головой. Ой-ой! Осторожнее, а то разобьёмся!

И Анечка-Невеличка зажмурилась.

– Зачем это вы зажмурились? – спросил Соломенный Губерт.

– Как зачем?! Ведь мы сейчас разобьёмся!

– Если мы и разобьёмся, то в Гдетотам. В Тут нам бояться нечего!

– Мы же ведь и есть в Гдетотам! – сказала Анечка.

– А вот и нет! Мы – в Тут, на площади!

– На площади? На какой?

– На которой вы обещали поиграть в эстафету.

– А разве я не играла?

– Играли. Только немножко. А потом загляделись на куранты, а потом побежали к витринам бара.

– Амбара?

– Снова путаете? Да откройте, наконец, глаза!

– Я боюсь! Вдруг мы падаем вниз головой и разобьёмся

– в Гдетотам нас ни капельки нету?

– Ни капельки!

Анечка-Невеличка, отважившись, открыла глаза.

– И правда мы не падаем! А в Гдетотам я больше не вижу ни себя, ни вас! Почему это?

– Потому что на витрине зеркало отвинтили!

– Кто?

– Столяр.

– Ой, вон Человек С Клешнями! Он что-то тащит!

– Какой такой Человек С Клешнями? Это же Столяр!

– Но вместо рук у него клешни!

– Это он держит клещи. Приглядитесь получше!

– Верно, клещи! – согласилась Анечка-Невеличка. – А второй, который ему помогает, купец Абаба или нет?

– Усатый?

– Ага, усатый, как господин Антонио!

– Никаких господина Антонио и купца Абабу я не знаю.

– Как не знаете?!

– Не знаю, и всё!

– Но ведь усатый – вылитый купец Абаба! И на палача он похож, который вас казнить должен. Вы сами мне его показали!

– Это продавец из Игрушечного Магазина. Он приехал на велосипеде и помогает Столяру нести зеркало.

– Ой-ой! Я снова вижу себя в Гдетотам!

И правда Анечке-Невеличке на секунду показалось, что она словно бы проплыла в Гдетотам. Проплыла и сразу куда-то исчезла.

– А теперь не вижу! – воскликнула она.

– И не увидите! Это вы отразились в зеркале, когда Столяр с Продавцом за угол заворачивали.

– Как было замечательно в Гдетотам! – вздохнула Анечка. – Как смешно мы качались! Точно паяцы на ниточках!

– Какие паяцы! Просто когда отвинчивали верхушку зеркала и наклоняли его, отражения начинали качаться!

– Но Зоологический Сад БЫЛ и правда удивительный!

– Не БЫЛ, а ЕСТЬ! Вот же он, перед вами! И небось подороже Самоката. Мне его не купят.

Поглядев, куда показывал Соломенный Губерт, Анечка, к удивлению своему, увидела на витрине знакомый Зоологический Сад!

– Неужели правда купец Абаба купил его? А Зоологический Сад в Тут не такой красивый! – сказала она с сожалением и решила поглядеть, есть ли в завитринном Зоосаде те, с кем познакомились они в Гдетотам, где столько чудес приключилось и с ней, и с Соломенным Губертом, который вдруг позабыл всё на свете, а про многое вообще отказывался вспоминать. Поэтому Анечке самой пришлось радоваться старым знакомым, и она, то вздыхая, то хлопая в ладоши, а то и весело подпрыгивая, стала приговаривать:

– Глядите-ка! Вот он, наш милый Кролик! Даже целых два! Вон пегий, в короне из клеверных листиков, а вон чёрный – без короны. А вот Попугай сидит и важничает! И Корабль Пустыни тут! И Фонтан! Только не слышно, шепчет он или не шепчет. Да здесь же всё Царство Кукол! А наших Младших Братьев стало даже больше! Тут – чёрные, как маленькие Негритята, а там – белые, как маленькие белые Негритята! И Самый Старший Брат здесь! Даже целых два! Один чёрный, другой белый. И Самый Младший! И вы тут, Рыбушмены! И три Сирены тут! Будьте осторожнее, барышни, и, когда поёте, никого не глотайте! Правильно сделали Муравьи, что вас пробуравили! А вот и Коврик! И Цирк! И Зелёная Кобылка! Глядите, она с Драконом в одной упряжке! А вон ветряная мельница, и она точь-в-точь Таинственный Замок, в котором хозяйничал Ветер! Ой, в ней окошко отворилось! А в окошке моя дорогая Русалка! А рядом Тётя выглядывает! Значит, и в самом деле Абаба всех купил? Всех-всех?

Анечка-Невеличка не отрываясь глядела на удивительный мир за огромным стеклянным окном, где всё теперь словно бы оцепенело, и вдруг заметила одну вещь, которая в Тут совсем не изменилась, оставаясь такой же, какой была в Гдетотам.

Анечка хотела сказать об этом Соломенному Губерту, но тот, как всегда, куда-то подевался. Она оглянулась и увидела огромную площадь, по которой ездили какие-то вагончики и ходило народу, словно был праздник, – столько этого народу ходило. Увидела она и Соломенного Губерта, подкидывавшего что-то вверх и при этом подпрыгивавшего.

– Идите скорей сюда! – крикнула Анечка.

– А вы обещаете, что не будете говорить сама с собой?

– Обещаю!

Соломенный Губерт снова что-то подбросил и затем поглядел сперва вверх, а потом вниз. Блям-м-м! – послышалось с земли.

– Да перестаньте подкидывать пятак и поскорее идите!

Соломенный Губерт подошёл, и Анечка сказала:

– Тут флажок, а на нём надпись «СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ!».

– Как это вы до такого додумались?

– Сами поглядите! На конце ведь написано «НАМ»?

– Ну написано!

– Вот и получается «СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ!».

– Вовсе такая глупость не получается! – возмутился Соломенный Губерт. – На флажке написано «ПОЖАЛУЙТЕ К НАМ!». Прочитайте по складам и увидите!

Анечка-Невеличка прочитала:

– ПО-ЖА-ЛУЙ-ТЕ К НАМ!

– Ну, кто был прав?

– Вы, – сказала Анечка, не зная, что и думать

– Вы понимаете эту надпись?

– Понимаю. Только не знаю, зачем она.

– Затем, что хозяин магазина нас приглашает.

– В гости?

– Да нет! Купить что-нибудь!

– Я покупать ничего не собираюсь, а то покупка наскучит мне, как вам наскучил Самокат, про который вы у Русалки рассказывали!

– Про Самокат я рассказывал здесь, на этом вот месте, а вовсе не у Русалки!

– Но рассказывать-то рассказывали?

– Конечно!

– Хорошо хоть, вы что-то подтверждаете. А я рассказывала вам в цирковом фургоне про выгон?

– Рассказывали! Только не в цирковом фургоне, а здесь, на этом вот месте!

– Пусть на этом! Вы подтвердили уже вторую вещь!

– Больше ничего я подтверждать не стану!

– А я ни о чём вас больше не буду спрашивать, – сказала Анечка-Невеличка. – Хоть на флажке и написано «ПОЖАЛУЙТЕ К НАМ!», покупать я ничего не хочу!

– А деньги-то у вас есть?

– Нету!

– Тогда вы всё равно ничего не купите, даже если захотите.

– А я и не захочу!

– Зато я захочу! – сказал Соломенный Губерт решительно.

– А у вас есть деньги?

– Конечно!

– Сколько?

– Пятак!

– Который вы подкидывали?

– Он самый!

– И который выпал из моей руки?

– Ага! Это ведь я его положил!

– А зачем?

Соломенный Губерт покраснел и хотел было замять разговор, однако Анечка повторила вопрос, и он ответил:

– Только не вздумайте сердиться. Когда я вас увидел, мне показалось, что вы слепая девочка, потому что глядели вы непонятно куда.

Анечка, весело засмеявшись, сказала:

– Я просто удивлялась, какие огромные площади бывают! А вы-то! Подумали, что я слепая! – и Анечка опять засмеялась.

– Я недолго так думал! Когда вы нагнулись за пятаком, я сразу понял, что вы зрячая, и пятак поднял.

– Всё равно я бы его себе не взяла. Я бы его на плитку положила.

– А я бы за ним вернулся!

– А я бы вам сказала, что вы пятак потеряли!

– И мы бы познакомились!

– В Тут мы знаем друг друга хуже, чем в Гдето-там, – сказала Анечка-Невеличка.

– А по-моему, и в Тут мы знаем друг друга неплохо! Жаль, пятачок пополам не разделишь, – сказал Соломенный Губерт. – Придётся нам с вами купить на пятак Счастья!

– На пятак Счастья? Какого?

– Этого никогда наперёд не знаешь. Потому оно и называется Счастьем. Но мы сейчас узнаем! Я его принесу из Игрушечного Магазина.

– А вы долго будете выбирать?

– Счастье долго не выбирают. Надо просто закрыть глаза и взять один розовый кулёчек.

«Что же в кулёчке-то?..» – подумала Анечка, когда Соломенный Губерт вошёл в Игрушечный Магазин.

Это было очень странно. Соломенный Губерт находился теперь там, где есть всё. Зоологический Сад с Попугаем, Кроликом и Верблюдом, Царство Кукол с Негритя-тами-Лилипутаниками и Рыбушменами, Зелёная Комната, Русалка, Тётя – всё-всё! И хотя Соломенный Губерт оказался в Гдетотам, в прекрасном мире, где есть всё-всё, вёл он себя, как ведут себя люди в Тут, когда приходят, скажем, в лавочку за дрожжами.

Он подошёл к прилавку, что-то сказал, потом зажмурился, пошарил рукой в груде розовых кулёчков и один кулёчек вытащил. Потом протянул что-то усатому человеку, по виду точь-в-точь господину Антонио, и послышалось: блям-м-м! Это звякнул пятачок. Анечка видела, как пятачок упал на прилавок, как человек, похожий на господина Антонио, взял его с прилавка и куда-то положил.

Потом с блестящим розовым кулёчком в руках из магазина вышел Соломенный Губерт.

– Отгадайте, какое Счастье я купил? – крикнул он и стал приговаривать:

Отгадайте-ка Загадку! Угадайте-ка Отгадку! Про юлу На балу,

Про кошку Прокошку, Про фокус Про покус, Про пушку Хлопушку, Про шило, Про мыло, Про всё, Что жило-было!

– Не могу отгадать, сдаюсь! – сказала Анечка-Невеличка.

– Тогда распечатываем!

– Осторожно! Вы оторвёте кусочек Счастья!

– Не оторву! Оно твёрдое попалось.

Сказав это, Соломенный Губерт распечатал кулёчек, и перед удивлённой Анечкой появились маленькие красивые часики.

– Ой какое замечательное Счастье вам досталось!

– Да уж! – сказал Соломенный Губерт, тоже с удивлением разглядывая часики.

– Какой красивый циферблатик!

– На нём все двадцать четыре часа!

– Как это?

– А вот как! На первом кружочке двенадцать часов– от одного до двенадцати, и на втором, внутри первого,

опять двенадцать часов – от тринадцати до двадцати четырёх.

– Значит, на часиках день и ночь? – догадалась Анечка.

– Значит, день и ночь.

– А как цифры светятся! Ох и досталось вам Счастье – просто замечательное!

– Если хотите, поделимся! Вы что бы выбрали – день или ночь?

– Ночь! – сказала Анечка-Невеличка.

– Почему?

– Потому что ночью можно поспать и не надо гнать скотину на выгон!

– А я бы выбрал день!

– Почему?

– Потому что днём я встретил вас!

– Вы рады, что встретили меня?

– Конечно! Ведь мы так хорошо поиграли!

– Я тоже рада, что встретила вас! Я ещё никогда ни с кем так хорошо не играла! – сказала Анечка-Невеличка и тихо прибавила: – Правда. у часиков красивые стрелки?

– Очень!

– А что, если их покрутить?

– Попробуем! – сказал Соломенный Губерт и стал крутить головку часиков. Едва он это сделал, произошло такое поразительное событие, что оно оказалось поразительнее и Зоологического Сада, и Царства Кукол, и заколдованного Таинственного Замка! Оно оказалось поразительней всего!

Что же произошло, когда Соломенный Губерт подкрутил часики?

Глава пятидесятая, и последняя

А ПРОИЗОШЛО ВОТ ЧТО: КУДА НИ погляди, везде и повсюду стемнело! Отчего же могло так стемнеть, если только что был белый день? Неужели оттого, что Соломенный Губерт подкрутил часики? Ох как стемнело! Анечка-Невеличка оглянулась на огромное окно, где было всё-всё, но, кроме шторы, закрывавшей за-оконный волшебный мир, ничего не увидела.

Между тем с башни, под которой Анечка-Невеличка недавно стояла и глядела на клетку, оказавшуюся вовсе не клеткой, а, как сказал Соломенный Губерт, курантами, – с высокой этой башни, тоже погрузившейся во тьму, раздались удары часов, и было этих ударов ровно восемь.

– Уже восемь, слышите? – сказала поражённая Анечка-Невеличка.

– Посмотрим, сколько будет сейчас! – ответил Соломенный Губерт и ещё чуть-чуть подкрутил часики.

И стемнело ещё больше! Стемнело так, что Анечка даже содрогнулась! Настала глубокая ночь, и всё вокруг погрузилось в непроглядную тьму, сквозь которую пробивались только два-три ярких огня. Анечка в испуге поглядела на небо и онемела от удивления. В небе было темно, как ночью, и во тьме сверкали тысячи и миллионы звёзд. О, какая прекрасная звёздная ночь была в высоком небе и какая непроглядная тьма была на земле!

На башне, тоже окутанной непроглядной тьмой и белевшей при свете миллионов звёзд, снова начали бить куранты и пробили двенадцать раз.

– Полночь! – прошептала Анечка и взяла Соломенного Губерта за руку. – Сейчас полночь! Мне страшно…

– Сейчас будущая полночь! – ответил тот и снова стал крутить головку часиков. Анечка взглянула на циферблат и увидела, что стрелки, красиво поблёскивая, крутятся наоборот!

– Осторожно, не сломайте! Стрелочки крутятся наоборот! – воскликнула в непроглядной тьме Анечка.

Однако Соломенный Губерт упрямо переводил стрелки, и Анечка снова поглядела вверх. Звёзды в небе вдруг начали исчезать, словно бы таять, и таяли звёзды до тех пор, пока не осталась одна-единственная. Соломенный Губерт по-прежнему крутил стрелки назад, и единственная эта звёздочка тоже растаяла, после чего начало светать. Потом таять начали рассветные сумерки, и повсюду вдруг засверкал ясный и прекрасный свет дня.

Изумлённая Анечка растерянно поглядела вокруг и в ярком дневном свете увидела площадь, по которой ездили розовые вагончики и ходили люди, разодетые, точно на праздник, и увидела башню, и увидела огромное стеклянное окно Игрушечного Магазина. Его уже не закрывала штора, и в нём опять было всё-всё: Зоологический Сад, Царство Кукол, Таинственный Замок, Зелёная Комната – словом, всё-всё!

– Как я рада, что снова белый день! – сказала Анечка, но Соломенный Губерт, словно не слыша её, продолжал крутить стрелки вспять.

Ох! То, что случилось, было пострашней и поудивительней, чем внезапная непроглядная полночь или внезапное исчезновение звёзд. То, что произошло, было так удивительно, что Анечка-Невеличка просто остолбенела, так она была поражена.

Да и как было не поразиться, если вдруг, сделав всего один шаг, она оказалась уже не перед Игрушечным Магазином, а перед другим стеклом, за которым виднелись господа в чёрных костюмах и дамы в огромных шляпах, перед стеклом, за которым… как его?… был амбар, то есть тамбар… то есть бар!..

Не успела Анечка сообщить Соломенному Губерту, что она почему-то стоит возле бара, как вдруг оказалась среди множества людей, глядевших вверх на удивительную клетку, которая была словно бы подвешена, хотя и не подвешена. Ещё через мгновение Анечка очутилась возле огромного столба под высоким сводом и наклонилась было за пятачком, выпавшим из её руки, но и этого не успела сделать, потому что внезапно увидела хозяина, идущего к телеге… Потом она вообще перестала понимать, где она и есть ли она на свете, как не понимает этого человек, когда спит…