Текст книги "Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт"

Автор книги: Витезлав Незвал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Наступила полная тишина, и обитатели Зоологического Сада, сколько их было, свесив головы, медленно стали расходиться по клеткам.

Когда все разошлись, Корабль Пустыни встал и тоже медленно двинулся вслед уходящим. При этом из его горба послышался голос, который важно и печально – так, что Соломенного Губерта и Анечку-Невеличку взяла жалость, – сказал вот что:

Для своей невесты на моей попоне Государь подарки повелел везти… Нынче глупый Кролик там сидел в короне; Чем такая доля – лучше смерть в пути.

Глава двадцатая, в которой Попугай вовсе спятил и выдал Соломенному Губерту с Анечкой-Невеличкой суровую тайну

– ХОРОШО, ЧТО ОНИ УШЛИ! – сказала Анечка-Невеличка.

– Почему? – спросил Соломенный Губерт.

– Потому что Обезьяна очень больно стискивала мне руку.

– А мне вообще больше не хочется сидеть за ослиной партой, – сказал Соломенный Губерт.

Вдруг Попугай ни с того ни с сего так чудно замотал головой, что просто невозможно было удержаться от смеха.

– Я – Тигр! – закричал он, потом залаял и так забился в клетке, что во все стороны полетели перья.

– Спятил он, что ли? – сказал Соломенный Губерт. Попугай между тем опрокинулся вверх тормашками и стал выкрикивать:

Ква-ква-ква —

Жила-была айва

Тик-тав-тав —

Она была удав

Хрю-хрю-хрю —

Удав, я говорю!

Курлы-курлы-курлы —

Он съел кило золы.

Кря-кря-кря —

И это было зря.

Гули-гули-гули —

Дал ему пилюли

Фить-фить-фить —

Удав просил запить

Бе-бе-бе —

Ему не по себе

Кудах-кудах-кудах —

Он снова на ногах!

Гули-гули-гули —

Дал ему пилюли

Фить-фить-фить —

Удав просил запить

Прогорланив всё это, Попугай стал перекатываться с боку на бок.

– Он и в самом деле спятил! – сказала Анечка. Попугай, продолжая перекатываться, тихонько запел:

Щука в реку —

Бух! – с разбегу!

Щуку – раз! – Съел карась.

Карасем обедал сом.

Потом он замолол такую чушь, что Анечке даже стало жаль его. То Попугай кричал, что он трёхтомный словарь, то вопил, что он – секретные чернила, и стоит его погреть у печки, как проступят на бумаге и он сам, и написанные с его помощью указания, как попасть из Зоологического Сада в Царство Кукол.

– Вот бы побывать в Царстве Кукол! – сказала Анечка.

– Я бы тоже не отказался, только не знаю, как туда попасть.

– Попугай, кажется, знает.

– Он же спятил! – махнул рукой Соломенный Губерт.

– Хоть и спятил, а знает!

– Да! Я знаю! – закричал Попугай.

– Расскажите тогда! – попросила Анечка-Невеличка.

– Не расскажу, не имею права – это суровая тайна!

– Раз вы спятили, вы имеете право выдать нам любую суровую тайну, – сказал Соломенный Губерт.

– Ни за что не выдам!

– Но мы желаем знать! – стоял на своём Соломенный Губерт.

– Желаете – узнаете!

– Как же это?

– Просто! – сказала полоумная птица.

– Ну как просто?

– А так! Я вам не скажу, а вы узнаете!

– Вот какие ненормальные вещи он говорит! – удивился Соломенный Губерт.

– Выдерните из меня перо, и оно вам напишет, как попасть в Царство Кукол!

Выдёргивать из полоумного Попугая перо не было необходимости. Пока Попугай бился и перекатывался с боку на бок, он и так потерял много перьев. А когда снова стал трепыхаться и перекатываться, одно, самое разноцветное, выпало из клетки и опустилось на ослиную парту. Соломенный Губерт схватил его и стал ждать, когда оно что-нибудь напишет.

И действительно, перо в его руках начало писать красивыми цветными чернилами и написало вот что:

Отыщите самый тихий угол,

Где не слышно, как бормочут звери;

Там найдёте потайные двери,

А за ними будет Царство Кукол.

– До чего волшебное перо! – воскликнула Анечка-Невеличка.

– Но где же этот тихий угол? – с досадой сказал Соломенный Губерт.

Пока он досадовал и раздумывал, где искать угол с дверями в Царство Кукол, красивое волшебное перо взяла Анечка-Невеличка, и перо написало вот что:

Эта стёжка перестанет виться,

Где водица станет вверх струиться;

Там и есть заветный тихий угол,

За которым двери в Царство Кукол.

Соломенный Губерт обрадовался, что больше не надо раздумывать, где искать тихий угол, и Анечка-Невеличка тоже обрадовалась, что красивое волшебное перо открыло, как заветный угол найти. И оба отправились по стёжке, которая должна была перестать виться.

Глава двадцать первая, в которой подтверждается пословица «Что ни шепоты, то с чёртом хлопоты»

ПОКА СОЛОМЕННЫЙ ГУБЕРТ с Анечкой-Невеличкой шли по стёжке, которая должна была перестать виться, голоса зверей замирали и, наконец, замерли вовсе. Когда они замерли вовсе, откуда-то послышался громкий шёпот. Казалось, шепчет целая улица, даже больше, чем улица, – таким громким был шёпот.

Пока Анечка глядела по сторонам, интересуясь, откуда может доноситься громкий шёпот, Соломенный Губерт заметил нечто сверкающее и обратил на то, что увидел, внимание Анечки.

Что это было? Что же это было?

Было оно сверкающее, как новогодняя ёлка, на ветках которой полным-полно игрушек. Причём – и в этом не приходилось сомневаться – оно-то и шептало!

– Ой, что же это? – спросила Анечка.

– Не догадываетесь?

– По-моему, стеклянная ёлка.

– Приглядитесь получше!

Анечка пригляделась и увидела, что это не стеклянная ёлка.

– Может быть, водяной куст? – предположила она.

– Водяной куст уже точнее! – сказал Соломенный Губерт. – Ведь это Фонтан!

Действительно, это был Фонтан.

Вода струилась вверх тоненькими прутиками, потом прутики сгибались, и вода падала мелкими капельками. И всё время повторялось одно и то же: вода била вверх тонкими прутиками и, оттого, что прутики сгибались, падала мелкими капельками. От всего этого рябило в глазах и получался громкий шёпот, более громкий, чем шёпот целой улицы, и более громкий, чем шёпот листьев на деревьях.

Анечке показалось, что Фонтан шепчет вот про что:

Звёздный шлейф я шью и шью,

Жемчугами разошью,

Тонкой ниткой золотой,

Золочёною иглой.

А когда всё вышью я,

Три глоточка выпью я

Из глубокого колодца,

А в колодце позолотца

Раскололась в блёсточки —

Это тоже звёздочки!

Когда Анечка-Невеличка сказала Соломенному Губерту про что, как ей показалось, шепчет Фонтан, тот заметил:

– Что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты. Впрочем, поглядим!

– Что поглядим?

– С чёртом ли?

– То, что шепчет Фонтан?

– Конечно. Да и шепчет ли он вообще?

– Разве вы не слышите?

– Как не слышу? Но я не разбираю никаких слов!

– И кажется, злитесь поэтому?

– Конечно. Мне очень важно расслышать слова.

– Я же их слышала! – сказала Анечка-Невеличка.

– Те слова меня не интересуют!

– А какие интересуют?

– Которые сообщат что-нибудь о моей Соломенной Шляпе!

– Вы думаете, Фонтан знает про вашу шляпу?

– Думаю. Фонтан же – вода. А шляпа упала в воду. А раз Фонтан – вода, он должен знать, что случилось с моей шляпой.

– Тогда подойдём поближе и послушаем! Они подошли поближе и стали слушать.

– Я, кажется, слышу «шляпа, шляпа», а потом «сушится, сушится».

– А я – совсем другое! – с досадой сказал Соломенный Губерт.

– Что?

– «Шишка» я слышу, вот что!

– А я слышу «шиповник»!

– А я – «шмель»!

– А я слышу «пшено, пшено»!

– А я – «мышь-мышь-мышь»!

– А я – «шаль-шаль-шаль»!

– А я слышу «шимпанзе», – сказал Соломенный Губерт, а потом добавил: – Ничего мы не узнаем! Я ведь говорил: что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты!

И действительно Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом ничего не узнали про шляпу, ведь что ни шёпоты, то с чёртом хлопоты!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

У младших братьев

Глава двадцать вторая, в которой Соломенный Губерт и Анечка-Невеличка входят в Царство Кукол

– ВОТ ОНИ, ДВЕРИ, ПРО КОТОРЫЕ написало Волшебное Перо! – сказала Анечка– Невеличка.

– Я рад и счастлив! – ответил Соломенный Губерт. – Только они наверняка заперты, а у нас нет ключа.

Он был раздосадован, ведь Фонтан ничего не сообщил про Соломенную Шляпу! И вот, решив теперь, что потайные двери заперты, он, словно собираясь на эти двери напасть, сильно на них нажал.

Двери подались, и Соломенный Губерт куда-то исчез. Через секунду он снова появился, потом снова исчез и снова появился.

– Странные двери! – сказала Анечка-Невеличка. – Не открываются и не закрываются, а словно бы вертятся.

Так оно и было. Двери вертелись. Анечке тоже захотелось войти в двери, которые не открываются и не закрываются, а вертятся, и она, словно собираясь на эти двери напасть, сильно на них нажала и тоже исчезла куда-то, и тоже всего лишь на секунду, а потом снова появилась. И опять исчезла, и опять появилась.

Вдоволь наисчезавшись и напоявлявшись в удивительных дверях, она сказала Соломенному Губерту, что неплохо бы поинтересоваться, ч т о за дверями.

И они поинтересовались. За удивительными дверями оказался тёмный коридор, в конце которого горел огонёк. То и дело огонёк менял цвет, становясь попеременно красным, жёлтым и зелёным.

– Это светофор! – догадался Соломенный Губерт.

– Давайте поглядим на него поближе! – предложила Анечка.

У светофора Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом увидели рельсы, ведущие неведомо куда. Пока они разглядывали рельсы, над красивым полосатым столбиком откуда-то появилась рука и указала налево.

Они пошли налево и вскоре увидели ещё одни двери, на этот раз стеклянные, за которыми горел яркий-яркий свет.

– Придётся войти! – сказал Соломенный Губерт.

– Почему?

– Потому что тут не написано, что посторонним вход запрещён.

– Тогда войдём! – согласилась Анечка.

За дверями, где горел яркий-яркий свет, в большой комнате оказалось несколько зеркал. Перед каждым стоял стул с высокой спинкой, и каждый стул то поднимался вверх, то съезжал вниз.

– Садитесь! – сказал Соломенный Губерт Анечке.

– А разве написано, что я должна сесть?

– Нет.

– Почему же надо садиться?

– Потому что не написано, что садиться запрещено!

Анечка-Невеличка села на самый низкий стул с самой низкой спинкой. Стоило ей сесть, спинка стала выше, а стул поехал высоко вверх, так что Анечка оказалась как бы между небом и землёй.

– Вы тоже оказались как бы между небом и землёй? – спросила она Соломенного Губерта, но вдруг испуганно смолкла, увидев долговязую Куклу, которая была ростом до потолка и на высоченных ходулях шла к задрожавшей от ужаса Анечке. Подойдя, Кукла принялась брызгать из флакона в лицо Анечке чем-то ароматным, напоминающим запах розы. А брызгая чем-то ароматным, напоминающим запах розы, Кукла ничего не говорила и только неподвижно глядела в одном направлении.

Когда всё Анечкино лицо было обрызгано чем-то ароматным, напоминающим запах розы, Кукла подула в лицо Анечке каким-то порошком, тоже превосходно и редкостно пахнувшим, а затем накапала ей в глаза что-то сильно блестевшее и прохладное.

Затем Кукла на ходулях стала уменьшаться, словно бы исчезать куда-то в пол, пока не уменьшилась до того, что и в самом деле исчезла.

Когда Кукла исчезла, стул, на котором сидела Анечка-Невеличка, стал опускаться, и спинка его тоже стала опускаться. Спинка опускалась и опускалась, стул опускался и опускался, и Анечка-Невеличка в конце концов почувствовала, что коснулась ногами пола.

Анечка встала, желая узнать, как дела у Соломенного Губерта, и увидела, что тот сильно изменился. Глаза его, прежде озорные, стали неподвижными и глядели в одном направлении. Лицо тоже стало неподвижно, как лицо Куклы на высоких ходулях. Это был и не был Соломенный Губерт.

– Вы разве не Соломенный Губерт? – спросила Анечка.

– То есть как не Соломенный Губерт? А вы, кстати, кто такая?

– А вы разве не знаете?

– По-моему, вы – кукла, похожая на Анечку-Невеличку.

– Я – кукла? – сказала Анечка, и ей захотелось плакать.

– Конечно, кукла!

– Я – Анечка-Невеличка. Это вы – кукла!

– Я – кукла? – возмутился Соломенный Губерт. – Никому бы не советовал так думать!

– Хоть вы и говорите, как Соломенный Губерт: «Никому бы не советовал!», всё-таки вы – кукла!

– Это вы – кукла!

– Нет, вы!

– То, что вы – кукла, ясно! Я это вижу, – сказал Соломенный Губерт. – Но раз вы говорите, что я – кукла, значит, наверное, так оно и есть.

Так оно и было. Поглядев в зеркало, оба убедились, что стали куклами.

– Вам тоже брызгали в лицо чем-то ароматным, напоминающим запах розы? – спросила Анечка.

– Тоже.

– И тоже подули в лицо нежным порошком?

– Подули. А потом накапали в глаза что-то блестящее.

– И мне, – сказала Анечка.

В этот момент раздался громкий-громкий звонок, а над дверями появилась табличка с надписью:

ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД. САДИТЕСЬ!

Едва появилась табличка, Соломенный Губерт предложил побыстрее вернуться к рельсам и сесть в Занимательный Поезд. Однако на рельсах никакого поезда неоказалось. Были там только две большие-большие картонные коробки, лежавшие на плоских четырёхколёсных тележках, и на коробках было написано:

ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД

Немного подумав, Соломенный Губерт сказал, что придётся войти в коробки.

– А вам приходилось входить в коробки? – спросила Анечка.

– Ни разу!

– Тогда лучше бы не входить. Если произойдёт крушение, нам из них не выбраться.

– Крушения не произойдёт, потому что работает светофор.

– Значит, садимся? – спросила Анечка.

– Конечно! Я уже в коробке! – сказал Соломенный Губерт, и Анечка-Невеличка тоже забралась в коробку.

Едва они расположились в Занимательном Поезде, коробки захлопнулись – одна над Соломенным Губертом, а другая над Анечкой, – и Занимательный Поезд тронулся, поехав неведомо куда. Соломенный Губерт не знал – просто даже не предполагал, – куда едет Поезд, и Анечка тоже не знала – просто даже не предполагала, – куда Поезд едет.

Куда ехал Занимательный Поезд? Куда же он всё-таки ехал?

Глава двадцать третья, в которой Анечка-Невеличка и Соломенный Губерт выходят не на той станции

ПОЕЗД БЕЗО ВСЯКОГО СОМНЕНИЯ ехал в туннеле, потому что вокруг было темно. Наконец, когда стало светлее, он сделал первую остановку, и крышки коробок поднялись. Соломенный Губерт прислушался, будут ли объявлять название станции и будут ли, как обычно, кричать: «Горячие сосиски!», «Ситро!», «Пиво!» Но ни названия станции, ни «горячие сосиски», ни «ситро», ни «пиво» не выкрикивали. Станция, безо всякого сомнения, была какой-то необычной. Соломенный Губерт встал, намереваясь узнать, куда они приехали, и тотчас же выпрыгнул из коробки – такое странное, чрезвычайно поразившее его зрелище он увидел. Выпрыгивая, он не забыл крикнуть Анечке-Невеличке, чтобы и она тоже выпрыгнула, и Анечка тоже выпрыгнула. Едва она выпрыгнула, Поезд тронулся и отъехал. Долго осматривались они и долго удивлялись. Чему они удивлялись? Чему же они удивлялись?

Удивлялись они тому, что вблизи не было ни вокзала, ни города, ни деревни. Всюду, куда ни глянь, торчали скалы, пустынные и выжженные, а под скалами что-то странно шумело.

– Мы, безо всякого сомнения, вышли не на той станции, – сказала Анечка.

– А какая, по-вашему, т а?

– Не знаю! – сказала Анечка-Невеличка.

– В этот момент хлопнул выстрел, потом другой и третий.

– Повезло нам! – воскликнул Соломенный Губерт.

– Почему повезло?

– Поглядите, что происходит!

– А что происходит? – спросила Анечка.

– В Занимательный Поезд стреляют!

И правда, в Занимательный Поезд стреляли. Анечка не знала, откуда в него стреляли, но стреляли в него. Занимательный Поезд стал прыгать на рельсах. Пока он прыгал, раздался ещё один громкий, очень громкий выстрел, и Занимательный Поезд опрокинулся.

– Действительно, нам повезло, когда мы вышли не на той станции! – сказала Анечка.

– До чёртиков повезло! – пробормотал Соломенный Губерт.

– Пожалуйста, не говорите «до чёртиков».

– Почему это?

– Потому что с нами случится что-нибудь плохое!

– С нами случилось самое плохое, что могло случиться! – заметил Соломенный Губерт и пригнулся.

Анечка тоже пригнулась. Она хотела спросить, что же плохого с ними случилось, но вдруг заметила, что к рельсам подбежала толпа маленьких чёрных человечков и, бросившись на коробку, в которой приехал Соломенный Губерт, разорвала её в клочья.

– Дикари! – прошептал Соломенный Губерт и сжал кулаки.

– Что же делать? – спросила Анечка.

– Выждать время! – хладнокровно ответил Соломенный Губерт.

И они стали выжидать время. Пока они выжидали время, Анечка разглядывала Негритят. Те были полуголые, причём кое-кто держал длинные копья, а кое-кто – маленькие ружья. Остальные кое-кто были не вооружены и разрывали коробку в клочья голыми руками.

Покончив с коробкой, Негритята взялись за руки и стали прыгать и припевать:

Победа! Победа!

Без боя! Без боя!

Ведь руки

И ноги

У нас с тобой

С собою!

Ура-а-а!!!

Попев и попрыгав, они уселись на землю, подняли вверх маленькие трубы и заиграли то, что пели. Играли они так красиво, что Анечка тоже едва не запрыгала.

– Наверно, они не злые, раз так красиво играют! – сказала она Соломенному Губерту.

– Это мы посмотрим.

– Когда?

– Когда они нападут на наш след.

– Вы думаете, они будут нападать на наш след?

– Ясно! На коробку же напали!

– А мне неясно. Раз они так красиво играют, я бы сама с удовольствием напала на их след!

– Ну и нападайте! – обиженно сказал Соломенный Губерт.

– А вы?

– А я пойду искать удобные пещеры в скалах и коренья, которыми нам предстоит питаться.

– А вы питались когда-нибудь кореньями?

– Никогда!

– А я питалась.

– Что же это были за коренья?

– Такие оранжевые. Называются морковки.

– Морковки – коренья? Вот почему я их не люблю.

– Морковки – хорошие коренья. Тут таких хороших кореньев, как морковки, наверно, и нету.

– Тогда не буду искать коренья! Лучше умереть с голоду, чем есть морковь!

– Я не дам вам умереть с голоду.

– Как вы это сможете сделать?

– Пойду под окошки к Негритятам и попрошу еды.

– Похоже, они вам нравятся, эти дикари! – раздражённо сказал Соломенный Губерт.

– Нравятся.

– Ну что ж, значит, конец.

– Почему?

– Раз они вам нравятся и вы к ним пойдете, они вас зажарят!

– Я не верю в это.

– Вы не верите, потому что они вам нравятся.

– Раз они мне нравятся, я тоже, может быть, им понравлюсь, и они меня не зажарят.

– Значит, идёте?! – крикнул Соломенный Губерт и улёгся на скале.

– Иду, раз вы хмуритесь, – сказала Анечка и пошла.

Глава двадцать четвертая, в которой Анечка-Невеличка идет к Негритятам

АНЕЧКА-НЕВЕЛИЧКА НЕСКОЛЬКО раз оборачивалась и махала рукой, но Соломенный Губерт был хмур и не глядел в её сторону.

Она шла сперва по пустынным и выжженным скалам, потом спустилась в долину, потом снова пошла по скалам и, наконец, снова спустилась в долину. Тут она увидела большую хижину, возле которой суетилось множество маленьких чёрных человечков, странно при этом подпрыгивавших. Среди них были и те, которые играли и понравились Анечке. Играть они не переставали и не переставали ей нравиться.

Анечка пригнулась и направилась прямо к оркестру.

Вдруг человечек, который, размахивая руками, показывал остальным, как надо играть, заметил её и так странно взмахнул руками, что все, кто играл, перестали играть, а он закричал:

– Туристы приехали!

И сразу же из хижины выбежало такое множество маленьких чёрных человечков, что Анечка даже испугалась. И все кинулись прямо к ней.

Бежали они к Анечке, как муравьи, а добежав, обступили кольцом и стали плясать, потому что опять заиграла музыка.

Когда все вдоволь наплясались, тот, кто показывал остальным, как надо играть, опять взмахнул руками, музыка умолкла, а из хижины выскочил Кролик. Анечка сразу его узнала. Это был Кролик, который сидел на верблюжьей спине и съел Диплом.

Анечка ужасно обрадовалась и, когда Кролик очень мило встал перед ней на задние лапки, подняла его за уши и взяла на руки.

В этот момент к ней подошёл тот, кто показывал остальным, как надо играть, и сказал:

– Приветствуем вас! Ваши Негритята!

На вежливое это приветствие Анечка ответила тоже как можно вежливее:

– Благодарю вас! Ваша Анечка!

– Мы знали, что вы на Занимательном Поезде приедете.

– И поэтому его разорвали?

– Поэтому мы его не разорвали!

– Почему же тогда?

– Потомучтона нём никто не приехал!

– А как вы догадались, что мы приедем?

– В Дипломе было написано.

– А как сюда попал Диплом?

– Кролик его выплюнул.

Анечка-Невеличка прижала к сердцу преданно глядевшего на неё Кролика.

– Пусть никто его не обижает! – сказала она.

Тот, кто показывал остальным, как надо играть, добавил:

– И пусть ни один волос не упадёт с его головы!

Из толпы Негритят выскочил самый маленький и сказал:

– Вот волос, который упал с его головы. Это кроличий ус. Но я в этом не виноват. Получилось вот как. Я был дозорным возле дыр в морском берегу. Ходил от дыры к дыре и приглядывался, не собирается ли кто напасть на Остров. Вдруг кто-то как зафырчит! «Стой! Стрелять буду!» – крикнул я, но тут из одной дыры сперва высунулись длинные усы, а потом появился Кролик и сразу же выплюнул Диплом. Диплом возьми и задень за кроличьи усы, и один ус упал. Вот он, этот ус!

– Ясно! – сказал тот, кто показывал остальным, как надо играть.

– Прекрасно! Диплом и Кролик с нами! – воскликнула Анечка и спросила: – А вы кто такой будете?

– Я – Самый Старший Брат. Остальные – Младшие Братья.

– А малюсенький, который был дозорным?

– Это Самый Младший Брат!

– У вас много Братьев?

– Сейчас придёт Товарный Поезд и привезёт ещё десятерых.

– Откуда?

– Из Мастерской!

А сами вы откуда?

– Тоже из Мастерской! – сказал Самый Старший Брат и спросил: – А ваш Брат где же?

У меня нет никакого Брата!

– Как это может быть?

– Я родилась без Брата.

Самому Старшему Брату показалось странным, что Анечка-Невеличка родилась без Брата, и он спросил:

– Кто же тогда тот, который должен был с вами приехать?

– Это не Брат. Это Соломенный Губерт.

Самый Старший Брат так удивился, что даже присвистнул. Младшие Братья тоже присвистнули – так они Удивились. И Самый Младший Брат, который был дозорным и принёс кроличий ус, тоже удивился и тоже присвистнул.

– Где же этот Соломенный Губерт? – спросил Самый Старший Брат.

Он в скалах остался, потому что боится вас. Негритята так удивились, что даже присвистнули, но едва все присвистнули, как сразу же удивились снова, причём на этот раз куда сильнее, и снова присвистнули.

– Чему они удивились? Чему же они удивились?

Удивились они поразительному зрелищу. Со скалы спрыгнул Соломенный Губерт, встал на руки и побежал прямо к ним. Анечка сперва испугалась, подумав, что снова включили ток и Соломенный Губерт вынужден бежать на руках, словно на ногах. Однако её опасения оказались напрасными. Соломенный Губерт внезапно сделал кувырок, встал на ноги и сказал:

– Я вас не боялся! Если кому-то угодно думать, что я его боялся, я немедленно вызову того на единоборство!

Все Маленькие Негритята даже присвистнули от удивления, и Анечка-Невеличка поспешила сказать:

– Это я подумала, что вы боитесь. Но я уже так не думаю.

– Тогда я не вызову вас на единоборство.

Анечка-Невеличка обрадовалась, и Маленькие Негритята тоже обрадовались. Они так обрадовались, что Самый Старший Брат тотчас же сказал Соломенному Губерту:

– Приветствуем вас! Ваши Негритята! На что Соломенный Губерт ответил:

– Благодарю вас! Ваш Соломенный Губерт!

Самый Старший Брат радостно взмахнул руками, Младшие Братья задудели, а Самый Младший Брат запел:

Я – Самый Младший,

Самый я Младший.

Младший я Самый Брат!

Если – Самый Младший,

Раз я Самый Младший,

Раз уж Самый Младший Брат,

Крыс мне поручили,

Чтоб не проскочили, —

Я же Самый Младший,

Я ведь Самый Младший,

Я, брат, Самый Младший Брат!

Вау-вау-вау,

Крысы, стой!

Вау-вау-вау,

Пушку в бой!

Вау-вау,

Навели!

Вау-вау,

Залпом пли!

Вау-вау-вау,

В цель я бил!

Вау-вау-вау,

Крыс разбил…

Дробь и порох!!!

Снова шорох!

Значит, промах

Снова был!

Услыхав такое, Кролик в ужасе задрожал, спрыгнул с Анечкиных рук и помчался сломя голову наутёк.

Самый Старший Брат перестал махать руками, Младшие Братья перестали дудеть, Самый Младший Брат перестал петь, и все сломя голову помчались за Кроликом. Анечка-Невеличка сломя голову помчалась вместе со всеми, и Соломенный Губерт тоже помчался вместе со всеми сломя голову.

Глава двадцать пятая, в которой среди негритят воцаряется печаль

КАК СТРАННО МАЛЕНЬКИЕ Негритята мчались сломя голову!

Мчались они сломя голову так, что задние перепрыгивали через передних, а передние затем перепрыгивали через задних.

– Жаль, не могу через вас перепрыгнуть, – сказала Анечка, бежавшая позади Соломенного Губерта.

– Я бы этого никому не советовал! – ответил Соломенный Губерт, бежавший впереди Анечки.

Но уже не было необходимости ни Анечке-Невеличке перепрыгивать через Соломенного Губерта, ни Соломенному Губерту перепрыгивать через Анечку. Маленькие Негритята, мчавшиеся сломя голову и перепрыгивавшие друг через дружку, внезапно остановились.

Самый Старший Брат вцепился в свои курчавые волосы и стал причитать:

– Наш Добрый Дух пропал! Наш Добрый Дух пропал!

– А кто ваш Добрый Дух? – спросила Анечка-Невеличка.

– Мы считаем Добрым Духом каждого гостя.

– Значит, вы плачете из-за Кролика?

– Пока что не плачем, а причитаем, – сказал Самый Старший Брат.

И действительно, пока что они не плакали, а только причитали, и причитали следующим образом:

Добрый Дух, не прогневись, Поскорее воротись! Защити нас от ненастья, От напасти, от несчастья! Добрый Дух, обрадуй нас – Воротись к нам сей же час!

Тут Самый Старший Брат принялся чертить круги на песке.

– Зачем это он? – спросила Анечка Соломенного Губерта.

– Для заклинаний, наверно.

И действительно, Самый Старший Брат стал говорить заклинания. Заклинал он Доброго Духа так:

И на суше, и на море

С нами ты не будь в раздоре;

Воротись к нам, Добрый Дух,

Чтоб очаг наш не потух,

Воротись, обрадуй нас!

Я взываю в первый раз!

Потом Самый Старший Брат стал чертить на песке новые круги и снова принялся заклинать Доброго Духа. Заклинал он его так:

И на суше, и на море

С нами ты не будь в раздоре;

Воротись к нам, Добрый Дух,

Чтоб очаг наш не потух,

Воротись, обрадуй нас!

Во второй взываю раз!

Потом Самый Старший Брат стал чертить на песке ещё круги и опять стал заклинать Доброго Духа:

И на суше, и на море

С нами ты не будь в раздоре;

Воротись к нам, Добрый Дух,

Чтоб очаг наш не потух,

Воротись, обрадуй нас!

Я взываю в третий раз!

Но Кролик не возвратился.

– Добрый Дух не возвратился! – запричитал Самый Старший Брат. За ним запричитали Младшие Братья и, наконец, Самый Младший Брат.

Вволю попричитав, Самый Старший Брат достал из кармана пузырёк и принялся плакать. Плакал он вот как: по одной слезе скатилось в пузырёк сперва с его правого, потом с его левого глаза, за ними по очереди скатились ещё две слезы, а за ними ещё и ещё. Капали слёзы в пузырёк до тех пор, пока тот не наполнился.

Младшие Братья тоже плакали и роняли слёзы в пузырьки, пока пузырьки не наполнились. Последним плакал и ронял слёзы Самый Младший Брат. А так как у него были маленькие слёзы и пузырёк долго не наполнялся, Самому Младшему Брату пришлось долго плакать и ронять слёзы, пока пузырёк не наполнился доверху.

Анечке-Невеличке было жаль Негритят, и она тоже уронила слезу, но не в пузырёк, а наземь.

– Разве не жаль ронять слёзы наземь? – удивился Самый Старший Брат.

Не успел он это сказать, как слеза Анечкина стала подниматься вверх, всё выше и выше, а когда поднялась до самого неба, солнце брызнуло в неё лучами, и на небе засияла радуга, но не большая, а маленькая, словно маленькая радужная гребёнка. Стоило засиять радуге, как Самый Старший Брат улыбнулся и сказал:

– Добрый Дух с нами помирился!

Стоило Самому Старшему Брату улыбнуться, улыбнулись и все Маленькие Негритята, да так, что у них даже зубы засверкали, а большие рты захлопали – хлоп-хлоп!

Но тут Самый Старший Брат сказал, что время приниматься за работу, и Негритята собрались приняться за работу.

Глава двадцать шестая, в которой Негритята принимаются за работу

АНЕЧКЕ НЕ ТЕРПЕЛОСЬ УЗНАТЬ, как Негритята примутся за работу, и она спросила Самого Старшего Брата:

– Вы что собираетесь делать?

– Сажать Волшебные Растения.

– А зачем?

– Чтобы запах был.

– А на Волшебных Растениях бывают плоды?

– Сроду не было, – сказал Самый Старший Брат.

– Чем же вы питаетесь? – спросила Анечка и слегка побледнела. Если здешние растения не дают плодов, то и подумать страшно, чем Негритята питаются и кого зажаривают.

– Мы питаемся Волшебными Запахами, – ответил между тем Самый Старший Брат.

– Как это?

– А во сне! Мы засыпаем, Волшебный Запах нас одурманивает, а когда мы одурманимся, перед нами появляются еда и питье; мы едим и пьём, пьём и едим!

– И я смогу пить и есть во сне?

– А как же! Только сперва надо уснуть.

– А я смогу уснуть? – допытывалась Анечка.

– Конечно! Только сперва должны зацвести Волшебные Растения.

– Вот бы зацвели!

– Сперва надо возделать Остров.

– Трактором?

– Трактором?! А что это такое?

– Трактор даже больше паровоза.

– А паровоз что такое?

– Паровоз впереди поезда едет!

– Нету у нас тракторов, – сказал Самый Старший Брат и долго удивлялся, зачем бы это заводить тракторы.

– Но плуги у вас есть?

– А это ещё что за штука?

– Такая железная соха, которой выворачивают землю.

– И плугов у нас тоже нету, – сказал Самый Старший Брат и долго удивлялся, с чего бы это вдруг выворачивать землю.

– Разве она наизнанку, чтобы её выворачивать?

– Так уж и наизнанку! – сказала Анечка. – Семена ведь наверху, а должны быть внизу, чтобы прорасти. Ну хоть мотыги у вас есть?

Однако у Негритят не было даже мотыг.

– Я-то собиралась вам помочь, но раз и мотыг у вас нету, я просто не знаю, чем и помочь.

– Помочь вы нам очень можете, – сказал Самый Старший Брат. – Смотрите, как мы работаем, и улыбайтесь.

А работали Негритята вот как:

Сперва сделали пальцами ямки в земле, потом запели:

Добрая землица,

Всё в тебе родится!

Будет всё расти-цвести,

Только, братцы, не грусти!

Потом каждый достал пузырёк со слезами и осторожно капнул в каждую ямку по слезинке. Затем все запели:

Унеситесь горести!

Обратитесь в радости!

Если всходов больше,

Значит, радость дольше!

Негритята пели и устраивали ямки в земле. Потом снова пели и осторожно капали в каждую ямку по слезинке, а потом снова пели.

Анечке всё это ужасно нравилось. Она глядела и улыбалась. А так как она улыбалась, небо становилось голубым и чистым, хотя порой по нему и пробегали тучки.

– Вы хмуритесь? – спросила Анечка Соломенного Губерта.

– Хмурюсь! – ответил Соломенный Губерт.

– Зачем же? Разве вы не видите, что небо тоже хмурится? А всё потому, что хмуритесь вы.

– Нахмуришься тут, если сроду не слыхал, что Негритята разводят овощи!

– Не овощи, а Волшебные Растения!

– Волшебные Растения тоже овощи!

– Чем же, по-вашему, они должны заниматься?

– Рыбу ловить, охотиться на китов и диких зверей и воевать!

– А я рада, что они не ловят рыбу, не охотятся и не воюют.

– А по мне, лучше бы воевали! И ещё я хмурюсь оттого, что они ко мне невнимательны.

– Как невнимательны? Разве они не сказали вам: «Приветствуем вас! Ваши Негритята!»?

– Я им тоже сказал: «Благодарю вас! Ваш Соломенный Губерт!»